Дурное влияние

Кондитерская

Три пацана в кондитерской средь бела дня — мы бросаемся в глаза за сто миль. Буквально как мы вошли, индус за прилавком принимается орать:

— Один за раз! Один за раз!

На двери табличка «Не более двух школьников одновременно», но он явно невзлюбил нас с первого взгляда и понизил лимит.

— Там написано «двух»! — возмущается Карл.

— Только один!

— А чего ж там написано «двух»?

— Вы обратно ходите! Только один!

— Вы не можете менять правила как вам хочется. Это предвзятое отношение.

— Я могу делать как хочется. Это мой магазин. Обратно ходите! Все ходите.

— Все? Но еще минуту назад было «один за раз»!

— А теперь — ноль. Ты мне не нравиться.

— А чего я такого сделал?

— Пять секунд!

— У меня есть права. Права человека.

Продавец поднимает крышку прилавка и ныряет под нее, намереваясь вышвырнуть нас вон. В тот момент, когда его голова скрывается под прилавком, я хватаю упаковку «Поло» и сую в карман куртки. Ощущение чего-то грязного, низкого, подлого. Когда моя рука дергается к полке, я понимаю, что теряю нечто такое, чего уже никогда не верну, но еще я понимаю, что должен покончить с этим как можно скорее. Пока я не докажу, что способен украсть, мы будем таскаться из магазина в магазин, и чем больше мы будем светиться, тем больше шансов, что нас поймают. К тому же лучше все сделать, пока Карл не обращает на меня внимания: так он хотя бы меня не подставит.

— Вы же сказали — пять секунд! — не унимается Карл. — Я хочу кое-что купить.

— Поздно.

— Это не пять секунд!

Индус хватает Карла за локоть и тащит к двери. Карл выворачивается, но вроде как понарошку.

— Вы должны быть в школе, — бухтит индус, пытаясь выпихнуть Карла за дверь.

— Я просто хотел купить сигарет.

— Я не продавай сигареты детям.

— А если я пойду к легавым и скажу, что продаешь?

— А если я тебе сейчас башка об тротуар?

С этими словами индус с силой выталкивает Карла на улицу и поворачивается к нам с Олли. Мы стоим у самой двери, так что трогать нас ему незачем. Шаркая кроссовками, мы выходим сами. Когда я протискиваюсь мимо индуса, леденцы в кармане жгут радиацией, и на мгновение мне кажется, что сейчас до него дойдет и он цапнет меня за руку.

Но вот я уже снаружи. Целый и невредимый. Карл вжимается носом в дверное стекло и орет: «Один за раз! Один за раз!» — издеваясь над акцентом индуса, гнусавя и растягивая согласные точно резинку. Олли хохочет и присоединяется к шоу, и хотя это совсем не смешно, мне тоже приходится подключиться.

Я вздыхаю с облегчением, когда Карлу надоедает, и мы двигаем дальше. Как только мы сворачиваем за угол, я сообщаю, что сделал это.

— Сделал что? — спрашивает Карл.

— Украл, — говорю я. — Стащил кое-что.

— Когда?

— Да минуту назад. Когда он нырнул под прилавок, я кое-что спер.

— Надо же! — восклицает Карл, словно действительно потрясен. Во ловкач! Прям профи!

— Да раз плюнуть.

Я стараюсь не улыбаться и не выглядеть слишком довольным.

— Давай, показывай, — говорит он. — Чего ты там спер.

— Достаю из кармана цилиндрик мятных леденцов.

— Ну?

— Вот.

— Что — вот? «Поло»?

— Ага.

— Это все, что ты спер?

— Ну да.

— «Поло»?

— Ага.

— «Поло»?!

— А что такого? Чем тебе не нравятся «Поло»?

— Да кто сейчас ест «Поло», ты, чучело?

— Все, — отвечаю я.

— Никто не ест.

Он вырывает у меня леденцы и швыряет нераспечатанный цилиндрик прямо на проезжую часть. Леденцы катятся почти до середины улицы, откатываются обратно под уклон, мелькая между колес легковушек, и, наконец, плющатся в лепешку, раздавленные тяжелым грузовиком.

— Вот придурок! Почему было не стырить шоколадку?

— Не знаю.

— Перед тобой был полный магазин, бери чего хочешь, а ты стащил «Поло»?

Я пожимаю плечами.

— Ты должен украсть что-нибудь другое, — объявляет Карл.

Мы доходим до канцелярского магазинчика. Я тырю ручку и флакончик белой мазилки. Олли почти сует в карман упаковку кассет, но в последний момент стремается — видимо, снова не может выбрать между D90, А90 и AR90. Карл не особо впечатлен моим уловом и заставляет меня написать на скамейке «ВОНЮЧКА БЕН» — белой дрянью, которую я стащил. Зато после этого он оставляет меня в покое и больше не требует, чтобы я еще что-то украл. Похоже, с долгами я расквитался.

День сегодня странный, но не такой трудный, как я ожидал. И когда он подходит к концу, я почти уверен, что смог повернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов. Я снова в команде.