Душа после смерти: Современные «посмертные» опыты в свете учения Православной Церкви

Тема жизни после смерти становится невероятно популярной в западном мире. В частности, за последние два года вышел в свет ряд книг, претендующих на то, чтобы описать «посмертные» опыты, причем авторитетные ученые и врачи либо сами стали авторами таких книг, либо отозвались о них с неподдельным одобрением. Так, известный во всем мире врач и «эксперт» по вопросам смерти и умирания Элизабет Кюблер-Росс полагает, что исследовательские вторжения в «посмертные» опыты «просветят многих и дадут подтверждение тому, чему нас учили в течение двух тысяч лет, а именно: после смерти есть жизнь».

Все это представляет собой решительный отход от преобладавших до сего дня в медицинских и научных кругах устоявшихся взглядов, когда сама тема смерти была запрещена и любую мысль о посмертном существовании отбрасывали как принадлежащую к области фантазий и предрассудков; в лучшем случае ее обсуждали как частное дело, не имеющее никаких объективных свидетельств.

Внешняя причина такой внезапной перемены проста: в последние годы нашли широкое применение новые способы возвращения к жизни «клинически умерших» (путем стимуляции остановившегося сердца). Людей без пульса и сердцебиения возвращают к жизни, и многие из них говорят о пережитом открыто, так как страха прослыть сумасшедшим уже нет.

Для нас наибольший интерес представляет внутренняя, сокровенная причина такого изменения, а также его «идеология»: почему же данный феномен2 вызывает столь пристальное внимание и в терминах какого религиозного или философского направления его обычно понимают? В чем его значение, если он соделался одним из «знамений времени», симптомом религиозного интереса наших дней? К этим вопросам мы вернемся после тщательного исследования сути данного явления.

Сначала необходимо задать вопрос: на чем нам следует основываться в наших суждениях об этом явлении? Те, кто его описывает, сами не имеют четкого объяснения; ищут разгадку в оккультных или спиритических текстах. Некоторые религиозные люди, включая ученых, ощущают угрозу своим сложившимся верованиям и просто отрицают данные явления, отсылая их в сферу «галлюцинаций». Так поступают некоторые протестанты, считая, что после смерти душа пребывает в бессознательном состоянии либо сразу обитает «со Христом». Подобным образом и атеисты, какие бы свидетельства им ни были представлены, отвергают мысль о том, что душа вообще продолжает жить. Однако такие опыты невозможно объяснить путем простого их отрицания, они должны быть правильно поняты как сами по себе, так и в контексте того, что известно о посмертной участи души.

К сожалению, и некоторые православные христиане под влиянием современных материалистических идей (привнесенных западнохристианскими направлениями мысли: римо-католическим и протестантским) имеют довольно расплывчатые представления о загробной жизни. Автор одной из новых книг о «посмертных» опытах3 уделил основное внимание сбору мнений различных деноминаций о состоянии души после смерти. Так, он обратился к священнику Греческой Православной Архиепископии, который изложил ему самое общее учение о существовании рая и ада, заметив, что Православие не располагает «каким-то конкретным представлением о том, каково это будущее». Автор сделал вывод, что «греко-православный взгляд на будущее страдает неясностью»4.

На самом деле православное христианство имеет вполне точное учение и воззрение на загробную жизнь начиная с момента смерти человека. Это учение содержится в Священном Писании (и изъясняется в совокупном контексте христианского учения), в сочинениях святых отцов (особенно конкретные переживания души после смерти) и во многих житиях святых, в антологиях личного опыта. Например, данной теме посвящена вся четвертая книга «Диалогов» св. Григория Великого, папы Римского († 604). В наши дни на английском языке вышла антология, в которой собраны подобные опыты, извлеченные как из старинных житий святых, так и из недавних сообщений5. Совсем недавно в переводе на английский был опубликован замечательный текст, написанный в конце XIX века человеком, вернувшимся к жизни через тридцать шесть часов после смерти6. Таким образом, православный христианин имеет в своем распоряжении богатейшую литературу, с помощью которой можно понять новые «посмертные» опыты и оценить их в свете всего православного учения о жизни после смерти.

В наши дни разожгла интерес к вопросу посмертного существования души книга молодого психиатра из южных штатов доктора Реймонда Моуди «Жизнь после жизни», вышедшая в свет в ноябре 1975 года7. Потрясающий успех книги д-ра Моуди (было продано более двух миллионов экземпляров) сделал опыт умирающих достоянием широкой публики, и за четыре последующих года в печати появился ряд книг и статей на эту тему. Среди наиболее важных — статьи (готовящаяся книга) д-ра Элизабет Кюблер-Росс, чьи открытия подтверждают открытия д-ра Моуди, и научные исследования д-ров Осиса и Харальдссона. Сам д-р Моуди написал продолжение книги («Размышления о жизни после жизни»8), включающее дополнительный материал и дальнейшие размышления по обсуждаемому вопросу. Далее будут рассмотрены выводы, сделанные в этих и новых публикациях (все они согласуются друг с другом в части изучаемого явления). Для начала проанализируем первую книгу д-ра Моуди, в которой содержится объективный и систематический подход к вопросу в целом.

Д-р Моуди за последние десять лет собрал личные свидетельства примерно ста пятидесяти человек, переживших предсмертные ощущения и настоящую (actual) смерть либо изложивших «опыты умирания» других. Из них он выделил пятьдесят и взял подробные интервью. Он пытался быть объективным в изложении материала, хотя и признавал, что книга «естественно, отражает склад личности, а также мнения и предрассудки ее автора»9, методиста с либеральными взглядами. Имеется ряд существенных замечаний к книге, как объективному исследованию.

Во-первых, автор не представляет цельной картины опыта смерти от начала до конца, ограничиваясь выдержками (как правило, краткими) каждого из пятнадцати отдельных элементов, образующих его модель «полного» опыта смерти. Но «опыты умирания», описанные в вышедших книгах, столь разнятся в деталях, что преждевременно пытаться заключить все в одну модель. Модель д-ра Моуди местами искусственна и натянута, хотя это не снижает ценности приводимых реальных свидетельств.

Во-вторых, автор свел воедино два различных опыта: подлинные опыты клинической смерти и опыты предсмертные (near-death). Автор признает разницу между ними, утверждая, что они образуют «последовательный процесс»10 и должны быть исследуемы в комплексе. Можно согласиться с тем, что «последовательный процесс» налицо, если опыт, начавшийся до смерти, окончился смертью (независимо от того, выжил пациент или нет); но некоторые из описываемых случаев имеют более общий характер, они достояние людей, не испытавших клинической смерти (к ним относятся: стремительное воскрешение в памяти событий всей жизни в момент серьезной опасности, опыт вхождения в «туннель» при введении анестезирующего средства, подобного эфиру), и могут быть случайными в отношении переживания состояния умирания. Некоторые из ныне выходящих книг еще менее щепетильны в отборе таких опытов, так как в них опыты «внетелесные» сливаются воедино с действительными опытами смерти и умирания.

В-третьих, то, что автор подходит к данным явлениям «с научной точки зрения», без ясной предварительной концепции, что на самом деле испытывает душа при смерти, открывает дверь для разного рода путаницы и ложных представлений об этом опыте; такую неразбериху невозможно преодолеть простым накоплением фактов. Те, кто их излагает, неизбежно добавляют к ним собственные пояснения. И сам автор допускает, что изучать этот вопрос «с научной точки зрения» невозможно; он обращается за разъяснением к оккультным сочинениям (труды Сведенборга и «Тибетская книга мертвых»), отмечая, что стремится пристально взглянуть на «обширную литературу по паранормальным и оккультным явлениям», чтобы глубоко понять изучаемые им события11.

Эти факторы вынуждают нас не ждать многого ни от его книги, ни вообще от подобных книг; они не представят полного и связного отчета о том, что происходит с душой после смерти. И все-таки реальные опыты клинической смерти, опубликованные в печати, заслуживают серьезного внимания исследователя, так как некоторые толкуют их вопреки традиционным христианским взглядам на загробную жизнь, пытаясь «опровергнуть» существование рая и особенно ада. Как тогда нам понимать эти опыты?

Те пятнадцать элементов, которые, по д-ру Моуди, составляют «полный» опыт умирания, в целях нашего анализа, можно свести к нескольким основным характеристикам, которые изложим здесь и сопоставим с православной литературой по данной теме.

1. «Внетелесный» опыт

Первое, что случается с умершим человеком, — это то, что он покидает тело и существует отдельно от него, не теряя сознания. Часто он способен наблюдать за происходящим вокруг, включая собственное мертвое тело и попытки вернуть его к жизни; «свободно плавая», он ощущает безболезненность, теплоту и легкость. Не способен воздействовать на окружающих посредством речи или осязания, остро чувствует свое «одиночество». Процесс мышления ускоряется. Вот несколько кратких выдержек из этих опытов:

«День был ужасно холодным, но, пока я был в этой черноте, чувствовал лишь тепло и абсолютный покой, какого ранее никогда не испытывал... Я помню, как подумал: “Наверное, я умер”»12.

«Я начал испытывать самые чудесные ощущения. Я ничего не чувствовал, кроме мира, покоя, легкости, — просто тишина и безмолвие»13.

«Я видел, как меня оживляли. Это было странно. Смотрел поверх их голов, находясь как бы на возвышении. Я пытался заговорить с ними, но никто меня не слышал»14.

«Люди со всех сторон направлялись к месту аварии... Когда они подошли совсем близко, я попытался повернуться, чтобы освободить им дорогу, но они проходили сквозь меня»15.

«Я был не в состоянии ни к чему прикоснуться, не мог общаться ни с кем из окружающих. Я испытывал чувство одиночества, ощущение изоляции, был наедине с собой»16.

В отдельных случаях присутствует «объективное доказательство» того, что человек, будучи «мертв», находился вне тела: способность передать разговор, представить точные подробности событий, совершающихся в соседних комнатах и за пределами видимого пространства. Среди подобных примеров д-р Кюблер-Росс упоминает об одном случае, когда слепая «видела» и впоследствии четко описала все происходившее в той комнате, где «умерла», а вернувшись к жизни, она, как и прежде, была слепой — удивительное свидетельство того, что видит не глаз (и мыслит не мозг, поскольку умственные способности обостряются после смерти), но именно душа совершает действия посредством физических органов, пока тело живо, и своей собственной силой, когда оно мертво17.

Православному христианину известно, что такое отделение души от тела в момент смерти, и ничто из сего не звучит для него странно. В наше время безверия люди редко употребляют христианские понятия или осознают, что их душа освобождается от тела и теперь опытно переживает все происходящее; это новое состояние, в котором они оказываются, ставит их в тупик.

Таким человеком (крещенным в Православии христианином, но в духе XIX века оставшимся равнодушным к истокам веры, не верующим в загробную жизнь) было дано письменное свидетельство о существовании души после смерти, озаглавленное: «Невероятное для многих, но истинное происшествие»18. Перенесенное автором лет восемьдесят назад имеет и сегодня для нас большое значение и даже представляется промыслительным в свете нового современного «посмертного» опыта, ибо это единственный «посмертный» опыт души, идущий намного дальше кратких фрагментарных переживаний и пережитый тонко чувствующим человеком, который начал с современного безверия, а пришел к признанию истин Православного Христианства — и настолько, что закончил дни свои монахом. Эта маленькая книга своего рода контрольный случай, по которому можно судить о новых подобных опытах.

После описания агонии и невыносимой тяжести, буквально вжимавшей его в землю, автор продолжает:

«Вдруг почувствовал, что стало легко. Я открыл глаза, и в моей памяти с совершенной ясностью до малейших подробностей запечатлелось то, что я в эту минуту увидел.

Я понял, что стою один посреди комнаты; справа от меня, обступив что-то полукругом, столпился весь медицинский персонал... Меня удивила эта группа; там, где все столпились, виднелась койка. Что же привлекало внимание этих людей, на что смотрели они, когда меня уже там не было, когда я стоял посреди комнаты?

Я приблизился и посмотрел, куда глядели все они: там на койке лежал я.

Не помню, чтобы я испытал что-нибудь похожее на страх при виде своего двойника; меня охватило только недоумение: как же это? Я был здесь, но и там тоже был я...

Я захотел потрогать себя, взять правой рукой левую: моя рука прошла насквозь; попробовал обхватить себя за талию — рука вновь прошла через тело, как сквозь пустое пространство... Я позвал доктора, но звук моего голоса не доносился до него, я понял полную разобщенность со всем окружающим, свое странное одиночество; панический страх охватил меня. Было что-то невыразимо ужасное в этом необычайном одиночестве...

Тут неожиданно мелькнула мысль: да не случилось ли со мной то, что на нашем языке, языке живых людей, определяется словом “смерть”? Ведь мое лежащее на койке тело выглядело как труп...

В нашем представлении со словом “смерть” неразрывно связано впечатление о каком-то уничтожении, прекращении жизни; как же я мог думать, что умер, если ни на минуту не терял самосознания, чувствовал себя таким же живым, все слышащим, видящим, понимающим, способным двигаться, думать, говорить?

Разобщение со всем окружающим, раздвоение моей личности скорее могло дать мне понять случившееся, если б я верил в существование души, был человеком религиозным; но этого не было, и я руководствовался лишь тем, что чувствовал, а ощущение жизни было настолько полным, что, чувствуя и сознавая себя, не мог думать, что я не существую.

Вспоминая и продумывая впоследствии свое тогдашнее состояние, я отметил только, что мысль работала удивительно быстро...»

Состояние души в первые минуты после смерти не описано подробно в раннехристианской литературе; в ней ставится акцент на событиях, происходящих позже. В Новое время, когда понятия «жизнь» и «жизнь в теле» стали тождественны, наши современники обращают внимание именно на первые минуты, в течение которых их ожидания не оправдываются: смерть — это не конец, жизнь продолжается, для души открывается новое состояние!

Разумеется, в таком опыте нет ничего, что противоречило бы православному учению о состоянии души сразу после смерти. Некоторые, разбирая подобные случаи, ставят под сомнение факт, что пациент был действительно мертв, если его оживили через несколько минут; но сие лишь технический вопрос (который мы прокомментируем в свое время). Факт остается фактом: эти несколько минут (и минуты, предшествовавшие смерти) — реальность, а не просто «галлюцинации». Наша задача — раскрыть, как понимать такие опыты.

2. Встреча с другими людьми

После смерти душа остается в состоянии одиночества непродолжительное время. Д-р Моуди приводит несколько случаев, когда люди в свои последние минуты внезапно видели умерших родственников и друзей. «Врач отказался от меня и сообщил моим родственникам, что я умираю... Под потолком комнаты парило множество людей, я знал их прежде в жизни, но они скончались. Я увидел свою бабушку, девочку, которую знал еще по школе, и много родственников и друзей... Я чувствовал, что они пришли защищать или сопровождать меня, и был счастлив»19.

Опыт встречи с умершими друзьями и родственниками в момент смерти ни в коем случае не является открытием даже среди современных ученых. Около пятидесяти лет назад он послужил темой небольшой книги пионера современной парапсихологии сэра Уильяма Барретта «Видения на смертном одре»20. Уже после выхода первой книги д-ра Моуди появляется исследование, вдохновленное книгой сэра Уильяма. Его авторы д-ра Осис и Харальдссон в течение многих лет проводили систематические наблюдения умирающих, и этот опыт умирания они подробно описывают в книге «В час смерти»21.

Эта книга — первая целиком научная публикация об опыте умирания. Она основана на результатах обработки подробных вопросников и собеседований со случайно выбранной группой врачей и сестер в восточной части Соединенных Штатов и в Северной Индии (Индия выбрана из-за разницы в национальности, религиях, психологии и ради максимальной объективности анализа опытов). Полученный материал содержит описания более чем тысячи случаев явлений и видений, свидетелем которых был умирающий (и люди, возвратившиеся к жизни из состояния клинической смерти). Авторы приходят к заключению, что в целом результаты исследований, проведенных д-ром Моуди, соответствуют их собственным выводам22. Они констатируют, что явления умерших родственников и друзей (а в Индии к тому же и явления индуистских богов) сопровождают умирающего примерно в течение часа, но почти всегда в пределах дня накануне смерти. В половине случаев присутствует видение чего-то потустороннего, «небесного» («небесные» видения мы рассмотрим ниже). Исследование особенно ценно потому, что в нем проводится различие между бессвязными галлюцинациями, зримыми явлениями и видениями; кроме того, представлен статистический анализ присутствия таких факторов, как галлюциногенные препараты, высокая температура, заболевания и повреждения мозга, каждый из которых может стать причиной галлюцинаций, а не реального ви́дения. Важно замечание авторов, что наиболее связные и ясные потусторонние опыты имеют место у пациентов с наибольшей степенью контакта с действительностью, они менее подвержены галлюцинациям. Те, кто видит явления мертвых или духовных существ, обычно не страдают расстройством ума и осознают окружающую обстановку. Исследователи подчеркивают, что страдающие галлюцинациями видят живых людей, а подлинно умирающим являются лица умершие. Хотя авторы и осторожны с выводами, они склонны «принять гипотезу о загробной жизни как наиболее здравое объяснение полученных данных»23. Итак, данная книга дополняет результаты изысканий д-ра Моуди и наглядно подтверждает опыт встречи с умершими и духовными существами во время смерти. Являются ли эти существа теми, за кого их принимает умирающий, — вопрос, который мы рассмотрим ниже.

Такие результаты, конечно, поразительны, ведь они рождаются на фоне агностицизма и неверия, давно характерных для современной науки. Однако для православного христианина в них нет ничего удивительного; мы знаем, что смерть есть лишь переход к иной форме бытия, и хорошо осведомлены о многих явлениях и видениях, окружающих умирающего, будь он святым или грешником. Св. Григорий Великий, описывая множество таких опытов в своих «Диалогах» («Собеседованиях»), так объясняет феномен встречи с другими: «Часто случается, что душа на пороге смерти узнает тех, с кем надлежит ей разделить то же вечное жительство за равную вину или равное вознаграждение»24. В отношении тех, кто проводил жизнь праведную, св. Григорий замечает: «Нередко бывает, что святые являются праведным в момент их смерти, чтобы укрепить их. Лицезрея небесное сообщество умственными очами, они умирают, не испытывая никакого страха или болезни (agony)»25. Он приводит примеры, когда умирающим являлись Ангелы, мученики, апостол Петр, Божия Матерь и Сам Христос26.

Д-р Моуди приводит пример неожиданной встречи умирающего с совершенно чужим лицом: «Одна женщина сообщила, что во время своего пребывания вне тела видела не только собственное прозрачное духовное тело, но и тело другого человека, умершего недавно. Она не знала, кто это был»27. Св. Григорий описывает подобный же феномен в своих «Диалогах»: он повествует о нескольких случаях, когда умирающий громко называет имя другого человека, умирающего в то же время, но в другом месте. И сие не результат прозорливости, которой им наделены святые. Св. Григорий повествует о заслуживающем адских мук грешнике, который извещает неизвестного ему умирающего Стефана: «Наш корабль готов взять нас в Сицилию»28. (Сицилия, как место большой вулканической активности, напоминает об аде) Видимо, это то, что в наши дни называют экстрасенсорным восприятием (extra-sensory perception, ESP), которое у многих обостряется накануне смерти и продолжает действовать после нее, когда душа оказывается за пределами физических чувств.

Таким образом, это открытие, имевшее место в современных психических исследованиях, лишь подтверждает то, о чем читателю раннехристианской литературы известно: во время исхода души из тела бывают разного рода встречи. Эти встречи не обязательно происходят с каждым, тем не менее они имеют общий характер, так как случаются вне зависимости от национальности, религии или святости жизни.

Опыт христианского подвижника имеет общие черты с опытом любого человека, но содержит в себе абсолютно другое измерение — то, что не подлежит исследованию психиатров. В нем часто проявляются особые знаки Божия благоволения, так что видения из того мира зримы всеми или многими рядом стоящими, а не только одним умирающим. Процитируем лишь один пример из тех же «Диалогов» св. Григория: «Когда они в полночь стояли вокруг постели Ромулы, внезапно их осиял свет с неба, заполнив всю комнату. Его блеск и великолепие вселили страх и благоговение в сердца всех присутствующих... Затем они услышали шум как бы приближающейся огромной толпы. Дверь комнаты стремительно отворилась настежь, будто несметное число людей пыталось протиснуться внутрь. У стоящих вокруг постели создалось впечатление, что комната наполняется людьми, но из-за страха и сияния света они не способны были что-либо увидеть. Страх их сковал, а неземной свет ослепил глаза. Воздух наполнился удивительным благоуханием, а его аромат успокоил их трепещущие души... Взирая на свою духовную мать Редемпту, она [Ромула] сказала ласковым голосом: “Не бойся, матушка, я еще не умираю”. В течение трех дней благоухание сохранялось, но в четвертую ночь Ромула вновь позвала свою наставницу и попросила о принятии Святых Таин. Редемпта и ее другая ученица ненадолго оставили свое место у постели — и вдруг увидели поющие два хора, стоявшие на площади перед монастырем... Душа Ромулы разрешилась от тела, чтобы вознестись прямо на небо. Хоры сопровождали ее душу, поднимая ее все выше и выше, пение постепенно затихало, пока, наконец, благоухание и звуки псалмов одновременно не исчезли»29. Православные христиане помнят подобные случаи из житий многих святых (преп. Сисоя, св. Таисии, блж. Феофила Киевского и др.).

Углубляясь в исследование опыта умирания и смерти, мы должны помнить об огромной разнице, существующей между общим опытом умирания, вызывающим такой интерес, и благодатной смертью православных христиан, проводивших праведную жизнь. Это поможет понять загадочные моменты опытов смерти, описываемые в настоящее время. Понимание данного различия может помочь нам отождествить явления, которые видит умирающий. На самом ли деле родственники и друзья приходят из мира мертвых, чтобы явиться умирающему? И отличаются ли сами по себе эти явления от явлений святых праведным христианам в момент их смерти?

Чтобы ответить на первый вопрос, вспомним сообщения д-ров Осиса и Харальдссона о том, что многие индусы, умирая, видят богов индуистского пантеона (Кришну, Шиву, Кали и др.), а не близких родственников и друзей, о которых сообщают в Америке. Как предельно ясно учит св. апостол Павел, эти «боги» суть ничто (см. 1 Кор. 8, 4-5); всякое реальное восприятие «богов» связано с демонами (см. 1 Кор. 10, 20). Кого же умирающие индусы видят на самом деле? Д-ра Осис и Харальдссон полагают, что отождествление существ, с которыми встречаются умирающие, — плод субъективных взглядов (религиозных, культурных, личных); это суждение разумно в отношении большинства рассматриваемых случаев. Также и в случаях с американцами умершие родственники в действительности не «присутствуют». Св. Григорий Великий пишет, что умирающий «узнаёт» людей, тогда как праведным «святые являются с неба», — отличие, указывающее на разный опыт переживания смерти святыми людьми и обычными грешниками и на разную загробную участь.

Святые обладают великим дерзновением ходатайствовать за живых и приходить им на помощь; умершие грешники, за исключением особых случаев, не имеют контакта с живыми.

Это различие ясно излагает блж. Августин, латинский отец IV-V веков, в трактате, написанном по просьбе св. Павлина Ноланского на тему «О попечении умерших». В трактате Августин Блаженный пытается примирить тот несомненный факт, что святые, как, например, мученик Феликс Ноланский, ясно являлись верующим, со столь же несомненным фактом, что, как правило, умершие не являются живым.

Изложив основанное на Священном Писании православное учение о том, что «души умерших пребывают в том месте, откуда они не видят события, совершающиеся и протекающие в сей смертной жизни» (гл. 13 данного трактата), и свое собственное суждение, что случаи видимых явлений умерших живым обычно совершаются по «действию Ангелов» либо сии «явления ложные», происходящие по козням бесов, намеревающихся совратить людей, навязав им искаженное учение о загробной жизни (см. гл. 10), — блж. Августин переходит к различению мнимых явлений умерших и подлинных явлений святых. «Этим разрешается и другой вопрос: если мертвые не знают, что происходит у живых, то каким образом мученики участвуют в человеческих делах своими милостями, которые они проявляют к тем, кто молятся им? Ибо мы знаем не по слухам, но из надежных свидетельств, что, когда Нола была осаждена варварами30, исповедник Феликс, к месту пребывания которого вы проявляете благочестивую любовь, являл себя, не только оказывая милости, но и открываясь взору людей. Но такие вещи, проявляющие Божественное вмешательство, весьма отличаются от обычного порядка [действий], определенного для отдельных видов творений.

Ведь мы не должны на том основании, что [Р. 653] вода по воле Божией внезапно превратилась в вино (см. Ин. 2, 9), считать, исходя из этого редкого, а точнее, исключительного случая Божественного вмешательства, что вода по природе своей способна на такое [превращение]. Также то, что Лазарь воскрес (см. Ин. 11, 44), не означает, что каждый умерший человек может воскреснуть, когда захочет, или то, что безжизненный человек может встать живым так же, как спящий возвращается к бодрствованию. Одни вещи находятся в пределах человеческих возможностей, другие являются проявлением Божественной силы, одни происходят естественным образом, другие — чудесным, хотя Бог присутствует также в природе, благодаря чему она существует, и природа не отсутствует в чудесном. Поэтому не следует думать, будто кто-то из мертвых может участвовать в делах живых, на том основании, что мученики принимают участие [в жизни] некоторых людей, исцеляя или оказывая помощь. Но мы должны уразуметь скорее то, что мученики принимают участие в делах живых людей благодаря Божественному могуществу, на том основании, что мертвые по природе своей не могут участвовать в делах живых людей»31.

Возьмем только один пример: святые недавнего времени, такие как старец Амвросий Оптинский, учат, что существа, с которыми устанавливается контакт на спиритических сеансах, — бесы, а не духи умерших; и все те, кто тщательным образом исследовал феномен спиритизма, если у них есть христианский критерий суждений, приходят к тому же выводу32.

Таким образом, нам не следует сомневаться, что святые действительно являются праведным христианам при их смерти, как это описано во многих житиях святых. Обычные же грешники часто наблюдают явления родственников, друзей или «богов», причем суть соответствует тому, чего умирающий либо ожидает либо что готов увидеть. Точную природу сих последних явлений определить невозможно; это не просто галлюцинации, как представляется, а часть естественного опыта смерти, некий знак умирающему о пороге вступления в новое бытие, где обыденная материальная реальность больше не действует. В явлениях нет ничего необычного: ведь в разные эпохи, в различных местах и религиях они постоянно присутствуют.

«Встречи с другими» обычно происходят накануне смерти, и их нельзя смешивать с иной встречей — со «светлым существом», которую мы намерены описать.

3. «Светлое существо»

Д-р Моуди говорит об этом опыте как наиболее невероятном «в тех отчетах, которые я изучил», и оказывающем «максимально глубокое воздействие на индивидуума»33. Большинство людей излагают происшедшее как явление света, стремительно возрастающего в яркости; все распознают его как личное существо, исполненное тепла и любви, к нему неодолимо влечет умершего. Кем его воспринимают, как кажется, зависит от религиозных корней самого умершего; само по себе оно не обладает узнаваемым обликом. Одни называют его «Христом», другие «Ангелом»; все, по-видимому, понимают, что это существо, посланное откуда-то, чтобы их сопровождать. Вот лишь некоторые свидетельства:

«Я услышал голоса врачей, констатировавших мою смерть, и начал ощущать, как меня уносит; это было реальное ощущение парения... Вокруг было черно, только в отдалении был свет. Очень яркий сначала. Он увеличивался по мере того, как я приближался к нему все ближе и ближе»34.

Другой человек после смерти почувствовал, как он вплывает «в этот чистый, кристальный, ясный свет... Он отличался от любого света, который можно увидеть на земле. Я не видел в этом свете человеческих очертаний, но он совершенно точно обладал особой индивидуальностью. Это свет идеального понимания и совершенной любви»35.

«Я был вне своего тела, в этом не было сомнений, потому что видел его там, на операционном столе. Моя душа была вне тела! Все это поначалу меня смутило, затем пришел яркий свет. Сперва свет казался тусклым, но сделался огромным лучом... В первые мгновения его появления я не осознавал, что происходит, но он как бы спросил меня, готов ли я умереть»36.

Почти всегда это существо начинает общаться со вновь умершими людьми мысленно. Спрашивает оно их всегда только об одном; испытавшие передавали его вопрос как «Готов ли ты умереть?» или «Что ты сделал в своей жизни, что мог бы мне показать?»37. При этом умирающий порой видит «кадры» событий своей жизни. Все подчеркивают, что существо не изрекает никаких «суждений» об их жизни и поступках, лишь побуждает поразмыслить над прожитым.

Д-ра Осис и Харальдссон в своих изысканиях фиксируют несколько опытов контакта с таким существом, замечая, что его всегда сопровождает неземной свет38. Но они предпочитают вслед за д-ром Моуди называть существа, видимые или ощущаемые в этом свете, просто «светлыми фигурами», а не духовными существами или божествами, как часто их воспринимают умирающие.

Так кто же такие (или что же такое) эти «светлые существа»?

Многие называют их «Ангелами», указывая на присущие им положительные свойства: это существа из «света», они полны «любви и понимания» и внушают мысль об «ответственности» за жизнь. Но Ангелы, по православному пониманию, обладают большей определенностью во внешнем облике и действиях. Чтобы понять все это, необходимо изложить православное учение об Ангелах, исследовать природу Ангелов, сопровождающих душу после смерти.

Для того чтобы понять, в какую область входит душа в момент смерти, мы должны рассмотреть человеческую природу во всей ее полноте. Какова была природа человека до его грехопадения? Какие изменения произошли после падения? Какими способностями владеет человек для вступления в общение с существами духовными?

Наиболее обстоятельный православный ответ на эти вопросы мы найдем в третьем томе указанного Собрания сочинений свт. Игнатия Брянчанинова, к которому уже обращались, когда касались учения об Ангелах. Свт. Игнатий посвятил часть данного тома анализу «чувственного восприятия духов», то есть явления Ангелов и бесов людям. В дальнейшем мы будем цитировать данный труд94, в котором православное святоотеческое учение трезвенно и точно передается одним из величайших православных отцов нашего времени95.

1. Первозданная природа человека

«“До падения человека тело его было бессмертно, чуждо недугов, чуждо настоящей его дебелости и тяжести, чуждо греховных и плотских ощущений, ныне ему естественных” (Преп. Макарий Великий. Слово 4). Чувства его были несравненно тоньше, действие их было несравненно обширнее, вполне свободно. Облеченный в такое тело, с такими органами чувств, человек был способен к чувственному ви́дению духов, к разряду которых он принадлежал душою, был способен к общению с ними, к тому Боговидению и общению с Богом, которые сродни святым духам. Святое тело человека не служило для сего препятствием, не отделяло человека от мира духов. Человек, облеченный в тело, способен был для жительства в рае, в котором ныне способны пребывать одни святые, и одними душами своими, в который взойдут и тела святых по воскресении. Тогда эти тела оставят в гробах свою дебелость, усвоившуюся им по падении; тогда они соделаются духовными, даже духами, по выражению преподобного Макария Великого (Слово 6, 13), явят в себе те свойства, которые им даны были при сотворении96. Тогда человеки снова вступят в разряд святых духов и в открытое общение с ними. Образец тела, которое вместе было и тело, и дух, мы видим в теле Господа нашего Иисуса Христа по Его воскресении.

2. Грехопадение человека

Падением изменились и душа, и тело человеческия. В собственном смысле падение было для них вместе и смертию. Видимая и называемая нами смерть в сущности есть только разлучение души с телом, прежде того уже умерщвленных отступлением от них истинной жизни, Бога. Мы рождаемся уже убитыми вечною смертию! Мы не чувствуем, что мы убиты, по общему свойству мертвецов не чувствовать своего умерщвления! Недуги нашего тела, подчинение его неприязненному влиянию различных веществ из вещественного мира, его дебелость суть следствия падения. По причине падения наше тело вступило в один разряд с телами животных; оно существует жизнию животных, жизнию своего падшего естества. Оно служит для души темницею и гробом.

Сильны употребляемые нами выражения! Но они еще недостаточно выражают ниспадение нашего тела с высоты состояния духовного в состояние плотское. Нужно очищение себя тщательным покаянием, нужно ощутить хотя в некоторой степени свободу и высоту состояния духовного, чтобы стяжать понятие о бедственном состоянии нашего тела, о состоянии его мертвости, причиненной отчуждением от Бога.

В этом состоянии мертвости, по причине крайней дебелости и грубости, телесные чувства не способны к общению с духами, не видят их, не слышат их, не ощущают. Так, притупленная секира уже не способна к употреблению по ея назначению. Святые духи уклонились от общения с человеками как с недостойными такого общения; духи падшие, увлекшие нас в свое падение, смесились с нами и, чтоб удобнее содержать нас в плену, стараются соделать и себя, и свои цепи для нас незаметными. Если же они и открывают себя, то открывают для того, чтобы укрепить свое владычество над нами.

Всем нам, находящимся в рабстве у греха, надо знать, что общение со святыми Ангелами не свойственно нам по причине нашего отчуждения от них падением, что нам свойственно, по той же причине, общение с духами отверженными, к разряду которых мы принадлежим душою, — что чувственно являющиеся духи человекам, пребывающим в греховности и падении, суть демоны, а никак не святые Ангелы. “Душа оскверненная, сказал святой Исаак Сирский, не входит в чистое царство и не сочетавается с духами святых” (Слово 74). Святые Ангелы являются только святым человекам, восстановившим с Богом и с ними общение святой жизнию97.

3. Общение с падшими духами

Хотя демоны, являясь человекам, наиболее принимают вид светлых Ангелов для удобнейшего обмана, хотя и стараются иногда уверить, что они — человеческие души, а не бесы98, хотя они иногда и предсказывают будущее, хотя открывают тайны, но вверяться им никак не должно. У них истина перемешана с ложью, истина употребляется по временам только для удобнейшего обольщения.

Ведь сатана преобразуется во Ангела светла и служители его преобразуются, яко служители правды (2 Кор. 11, 14-15), — сказал святой апостол Павел»99.

«Общее правило для всех человеков состоит в том, чтоб никак не вверяться духам, когда они явятся чувственным образом, не входить в беседу с ними, не обращать на них никакого внимания, признавать явление их величайшим и опаснейшим искушением. Во время этого искушения должно устремлять мысль и сердце к Богу с молитвою о помиловании и об избавлении от искушения. Желание видеть духов, любопытство узнать что-нибудь о них и от них есть признак величайшего безрассудства и совершенного незнания нравственных и деятельных преданий Православной Церкви. Познание духов приобретается совершенно иначе, нежели как то предполагает неопытный и неосторожный испытатель. Открытое общение с духами для неопытного есть величайшее бедствие или служит источником величайших бедствий.

Боговдохновенный писатель Бытейской книги говорит, что по падении первых людей Бог, произнесши приговор над ними, еще до изгнания их из рая, сотвори им ризы кожаны и облече их (Быт. 3, 21). Ризы кожаные, по объяснению святых отцов (Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. III, 1), означают нашу грубую плоть, которая, при падении, изменилась: утратила свою тонкость и духовность, получила настоящую свою дебелость. Хотя начальною причиною изменения и было падение, но изменение совершилось под влиянием Всемогущего Творца, по неизреченной Его милости к нам, к нашему величайшему благу. Между прочими полезными для нас последствиями, истекающими из состояния, в котором ныне находится наше тело, мы должны указать на то, что, чрез допущение дебелости нашему телу, мы сделались неспособными к чувственному видению духов, в область которых мы ниспали... Премудрость и благость Божия положила преграду между человеками, низверженными на землю из рая, и духами, низверженными на землю с неба, — грубую вещественность тела человеческого. Так земные правительства отделяют темничною стеною злодеев от общества человеческого, чтоб они по произволу не вредили этому обществу и не развращали прочих человеков (Преп. Иоанн Кассиан. Собеседование VIII, 12). Духи падшие действуют на человеков, принося им греховные помыслы и ощущения; до чувственного ви́дения духов достигают весьма немногие человеки»100.

«Душа, облеченная в тело, закрытая и отделенная им от мира духов, постепенно образует себя изучением закона Божия, или, что то же, изучением христианства, и стяжавает способность различать добро от зла (ср. Евр. 5, 14). Тогда даруется ей духовное ви́дение духов и, если то окажется сообразным с целями руководствующаго ею Бога, чувственное, так как обман и обольщение для нее уже гораздо менее опасны, а опытность и знание полезны.

При разлучении души от тела видимою смертию мы снова вступаем в разряд и общество духов. Из этого видно, что для благополучного вступления в мир духов необходимо благовременное образование себя законом Божиим, что именно для этого образования и предоставлено нам некоторое время, определяемое каждому человеку Богом для странствования по земле. Это странствование называется земною жизнию»101.

4. Отверзение чувств

«Человеки делаются способными видеть духов при некотором изменении чувств, которое совершается неприметным и необъяснимым для человека образом. Он только замечает в себе, что внезапно начал видеть то, чего доселе не видел и чего не видят другие, — слышать то, чего доселе не слышал. Для испытавших на себе такое изменение чувств оно очень просто и естественно, хотя необъяснимо для себя и для других; для неиспытавших — оно странно и непонятно. Так, всем известно, что люди способны погружаться в сон; но что за явление — сон, каким образом незаметно для себя мы переходим из состояния бодрости в состояние усыпления и самозабвения — это остается для нас тайною. Изменение чувств, при котором человек входит в чувственное общение с существами невидимого мира, называется в Священном Писании отверзением чувств. Отверзе Бог, — говорит Писание, — очи Валааму, и узре Ангела Божия противостояща на пути, и меч извлечен в руце его (Чис. 22, 31). Окруженный врагами, пророк Елисей, чтоб успокоить устрашенного слугу своего, помолися и рече: Господи, отверзи ныне очи отрока, да узрит. И отверзе Господь очи его, и виде, и се, гора исполнь коней, и колесница огненна окрест Елиссеа (4 Цар. 6, 17)102.

Из приведенных мест Священного Писания явствует, что телесные чувства служат как бы дверями и вратами во внутреннюю клеть, где пребывает душа, что эти врата отворяются и затворяются по мановению Бога. Премудро и милосердно пребывают эти врата постоянно заключенными в падших человеках, чтоб заклятые враги наши, падшие духи, не вторгались к нам и не губили нас. Эта мера тем необходимее, что мы по падении находимся в области падших103 духов, окружены ими, порабощены ими. Не имея возможности ворваться к нам, они извне подают нам знать о себе, принося различные греховные помыслы и мечтания, ими привлекая легковерную душу в общение с собою. Непозволительно человеку устранять смотрение Божие и собственными средствами, по попущению Божию, а не по воле Божией, отверзать свои чувства и входить в явное общение с духами. Но и это случается. Очевидно, что собственными средствами можно достигнуть общения только с падшими духами. Святым Ангелам не свойственно принимать участие в деле, несогласном с волею Божиею, в деле, неблагоугодном Богу. Чем влекутся человеки к вступлению в открытое общение с духами? Легкомысленные и не знающие деятельного христианства увлекаются любопытством, незнанием, неверием, не понимая, что, вступив в такое общение, они могут нанести себе величайший вред»104.

«Мысль, что в чувственном ви́дении духов заключается что-либо особенно важное, ошибочна. Чувственное видение, без духовного, не доставляет должного понятия о духах, доставляет одно поверхностное понятие о них, очень удобно может доставить понятия самые ошибочные, и их-то наиболее и доставляет неопытным и зараженным тщеславием и самомнением. Духовного ви́дения духов достигают одни истинные христиане, а к чувственному наиболее способны люди самой порочной жизни... Весьма немногие способны к нему по естественному сложению105; весьма немногим являются духи по поводу какого-либо особенного обстоятельства в жизни. В последних двух случаях человек не подлежит порицанию, но должен приложить все тщание, чтоб выйти из этого положения как весьма опасного. В наше время многие позволяют себе входить в общение с падшими духами посредством магнетизма [спиритизма]106, падшие духи обыкновенно являются в виде светлых Ангелов, обольщают и обманывают различными интересными сказками, перемешивая правду с ложью, — всегда причиняют крайнее душевное и даже умственное расстройство»107.

«Да не мнят о себе что-либо увидевшие чувственно духов, даже святых Ангелов: это видение одно, само по себе, нисколько не служит свидетельством о достоинстве видевших: к нему способны не только порочные человеки, но и самые бессловесные животные (Чис. 22, 23)»108.

5. Опасность общения с духами

«Видение чувственными очами духов приносит всегда больший или меньший вред тем человекам, которые не имеют духовного ви́дения. Здесь, на земле, образы истины перемешаны с образами лжи (св. Исаака Сирского Слово 2), как в стране, в которой перемешано добро со злом, как в стране изгнания падших ангелов и падших человеков»109.

«Видящий чувственно духов легко может быть обманут в свое повреждение и погибель. Если же он, при ви́дении духов, окажет доверенность к ним или легковерие, то он непременно будет обманут, непременно будет увлечен, непременно будет запечатлен непонятною для неопытных печатью обольщения, печатью страшного повреждения в своем духе, причем часто теряется возможность исправления и спасения. Со многими, с весьма многими это случалось. Случилось это не только с язычниками, которых жрецы были по большей части в открытом общении с демонами; случилось это не только со многими христианами, не знающими тайн христианства и по какому-нибудь обстоятельству вступившими в общение с духами; случалось это со многими подвижниками и иноками, не стяжавшими духовного ви́дения духов и увидевшими их чувственно.

Одним только христианским подвижничеством доставляется правильный, законный вход в мир духов. Все прочие средства незаконны и должны быть отвергнуты как непотребные и пагубные. Истинного Христова подвижника вводит в ви́дение Сам Бог. Когда руководит Бог, тогда отделяются призраки истины, в которые облекается ложь, от истины; тогда даруется подвижнику, во-первых, духовное ви́дение духов, подробно и с точностью обнаруживающее пред ним свойства этих духов. Уже после этого даруется некоторым подвижникам чувственное ви́дение духов, которым пополняются познания о них, доставленные ви́дением духовным»110.

6. Некоторые практические советы

Свт. Игнатий Брянчанинов извлекает из жития преп. Антония, написанного св. Афанасием (оно указано выше как главный источник знаний о бесовской деятельности), практические советы для христианских подвижников: как относиться к чувственному восприятию духов, если такое с кем-нибудь случится. Они представляют исключительную ценность для всех, кто хочет проводить подлинную христианскую жизнь в наши дни, когда (по причинам, которые мы объясним ниже) чувственное восприятие духов становится более распространенным, чем ранее.

Преп. Антоний поучает: «И следующее нужно знать вам для вашей безопасности. Когда представится какое-либо видение, не допусти себе испуга, но, каково бы ни было это видение, мужественно спроси его, во-первых: “Кто ты и откуда?” Если то будет явление святых, то они успокоят тебя и страх твой обратят в радость. Если же явление диавольское, то оно, встретив в душе твердость, немедленно придет в колебание, потому что вопрос “Кто ты и откуда?” служит признаком неустрашимой души. Сделав такой вопрос, Иисус Навин удостоверился в истине (Нав. 5, 13), а от Даниила не скрылся враг (Дан. 10, 20)»111.

Епископ Игнатий рассказывает, что даже преп. Симеон Столпник (память 1 сентября) чуть не был прельщен бесом, представшим ему в виде Ангела на огненной колеснице, и предостерегает православных христиан нашего времени: «Если святые находились в такой опасности быть обманутыми лукавыми духами, то для нас эта опасность еще страшнее. Если святые не всегда узнавали демонов, являвшихся им в виде святых и Самого Христа, то как возможно нам думать о себе, что мы безошибочно узнаем их? Одно средство спасения от духов заключается в том, чтобы решительно отказываться от видения их и от общения с ними, признавая себя к таким ви́дению и общению неспособными».

Святые наставники христианского подвижничества «заповедуют благочестивым подвижникам не вверяться никакому образу или видению, если они внезапно представятся, не входить с ними в беседу, не обращать на них внимания. Они заповедуют при таких явлениях ограждать себя знамением креста, закрывать глаза и, в решительном сознании своего недостоинства и неспособности к ви́дению святых духов, молить Бога, чтобы Он покрыл нас от всех козней и обольщений, злохитро расставляемых человекам духами злобы, зараженными неисцельною ненавистью и завистью к человекам»112.

Далее свт. Игнатий цитирует преп. Григория Синаита: «Ты никак не прими, если увидишь что чувственно или умом, вне или внутри себя, будет ли то образ Христа, или Ангела, или какого святого, или если возмечтается и изобразится воображением в уме свет: ибо и самому уму свойственна по естеству мечтательность, и он удобно составляет образы, какие желает, что обычно не внимающим себе строго и чем они наносят вред самим себе...»113

Заключение

В заключение свт. Игнатий учит:

«Единственный правильный вход в мир духов — христианское подвижничество. Единственный правильный вход к чувственному ви́дению духов — христианское преуспеяние и совершенство»114.

«В свое время, назначаемое Единым Богом и известное Единому Богу, мы непременно вступим в мир духов. Недалеко от каждого из нас это время! Всеблагий Бог дарует нам так провести земную жизнь, чтоб мы еще во время ее расторгли общение с духами падшими, вступили в общение с духами святыми, чтоб мы на этом основании, совлекшись тела, были причислены к святым духам, а не к духам отверженным»115.

Учение свт. Игнатия Брянчанинова, изложенное более ста лет назад, могло быть написано и сегодня: столь точно оно передает духовные соблазны нашего времени, когда «двери восприятия» (популярная фраза Олдоса Хаксли, экспериментатора в этой области) открыты в людях в такой степени, о которой не могли мечтать во времена епископа Игнатия.

Вряд ли эти слова нуждаются в комментарии. Проницательный читатель, наверное, уже соотнес их с «посмертными» опытами, о которых мы рассказываем здесь, и почувствовал, сколь опасны они для человеческой души. Тот, кто знаком с вышеизложенным православным учением, не может не смотреть с изумлением и ужасом на легкость, с которой современные «христиане» доверяют видениям и явлениям, сейчас столь распространенным. Причина такой доверчивости ясна: римо-католицизм и протестантизм, в течение многих веков и вплоть до сего дня оторванные от православного учения и аскетической практики, утратили способность ориентироваться в духовном мире. Существенное христианское качество — недоверие к своим «благим» мыслям и чувствам — стало им совершенно чуждо. В результате «духовные» опыты и явления духов сегодня более обычны, чем в первые века христианства, и легковерное человечество уже подготовлено к принятию теории чудес духовных «нового века» или к «иному излиянию Святого Духа», чтобы объяснить сей факт. Как духовно обнищало человечество, если мнит себя христианским тогда, когда готово к веку бесовских чудес! И это — знамение последних времен (см. Откр. 16, 14).

Следует добавить, что и сами православные христиане, теоретически знающие православное учение, редко в нем наставлены и, подобно нехристианам, легко прельщаются. Настало время, чтобы те, кому оно принадлежит от рождения, вернули его себе!

Те, кто сейчас описывает свои «посмертные» опыты, доверяют себе, как и любой сбитый с толку человек в прошлом. Во всей современной литературе мало случаев, когда серьезно задаются вопросом, не могла ли хоть часть пережитого быть от дьявола. Православный читатель, безусловно, постарается понять эти явления в свете святоотеческих творений и житий святых.

Нам же надлежит пойти дальше и посмотреть, что происходит с душой в момент смерти, когда она покидает тело и вступает в область духов, согласно мнению Православной Церкви.

Особым местом, где в падшем мире обитают духи и где с ними сталкиваются души новопреставленных, является воздух. Для понимания современных «посмертных» опытов нужно ясно понимать, что из себя представляет эта область. Свт. Игнатий так описывает ее.

«Слово Божие и содействующий слову Дух открывают нам, при посредстве избранных сосудов своих, что пространство между небом и землею, вся видимая нами лазуревая бездна, воздух, поднебесная, служит жилищем для падших ангелов, низвергнутых с неба...

Святой апостол Павел называет падших ангелов духами злобы поднебесными (Еф. 6, 12), а главу их — князем власти воздушной (Еф. 2, 2). Падшие ангелы рассеяны во множестве по всей прозрачной бездне, которую мы видим над собою. Они не перестают возмущать все общества человеческие и каждого человека порознь; нет злодеяния, нет преступления, которого бы они не были зачинщиками и участниками; они склоняют и научают человека греху всевозможными средствами. Супостат ваш диавол, — говорит святой апостол Петр, — яко лев рыкая, ходит, иский, кого поглотити (1 Пет. 5, 8), и во время земной жизни нашей, и по разлучении души с телом. Когда душа христианина, оставив свою земную храмину, начнет стремиться чрез воздушное пространство в горнее отечество, демоны останавливают ее, стараются найти в ней сродство с собою, свою греховность, свое падение и низвести ее во ад, уготованный диаволу и ангелом его. Так действуют они по праву, приобретенному ими»116.

После грехопадения Адама, продолжает свт. Игнатий, когда рай был закрыт для человека и охранялся пламенным оружием Херувима (см. Быт. 3, 24), князь падших духов, сатана, с сонмами подвластных ему духов «стал на пути от земли к раю и с того времени до спасительного страдания и животворной смерти Христовой не пропустил по пути тому ни одной души человеческой, разлучившейся с телом. Врата небесные заключились для человеков навсегда. И праведники, и грешники нисходили во ад. Врата вечные и пути непроходимые открылись пред Господом нашим Иисусом Христом»117.

После нашего искупления Иисусом Христом «все, явно отвергшие Искупителя, отселе составляют достояние сатаны: души их, по разлучении с телами, нисходят прямо во ад. Но и христиане, уклоняющиеся ко греху, недостойны немедленного переселения из земной жизни в блаженную вечность. Самая справедливость требует, чтобы эти уклонения ко греху, эти измены Искупителю были взвешены и оценены. Необходимы суд и разбор, чтобы определить степень уклонения ко греху христианской души, чтобы определить, что преобладает в ней — вечная жизнь или вечная смерть. И ожидает каждую христианскую душу, по исшествии ее из тела, нелицеприятный Суд Божий, как сказал святой апостол Павел: лежит человеком единою умрети, потом же суд (Евр. 9, 27).

Для истязания душ, проходящих воздушное пространство, установлены темными властями отдельные судилища и стражи в замечательном порядке. По слоям поднебесной, от земли до самого неба, стоят сторожевые полки падших духов. Каждое отделение заведывает особенным видом греха и истязывает в нем душу, когда душа достигнет этого отделения. Воздушные бесовские стражи и судилища называются в Отеческих писаниях мытарствами, а духи, служащие в них, — мытарями»118.

1. Как понимать мытарства

Пожалуй, ни один вопрос православного учения о грядущих судьбах мира не был так неверно понимаем, как воздушные мытарства. Многие выпускники современных православных семинарий склонны видеть в них разновидность «позднейшего добавления» к церковному учению или «воображаемую» сферу, не имеющую основания ни в Священном Писании, ни в святоотеческих текстах, ни в духовной реальности. Такие студенты — жертвы рационалистического образования, которому недостает тонкого понимания разных уровней действительности, изображаемой в православных текстах, а также осознания всех смысловых оттенков Священного Писания и трудов святых отцов. Современный рационалистический, чрезмерный акцент на «буквальном» значении текстов, равно как и «реалистичное», или приземленное, понимание событий, описанных в Священном Писании и в житиях святых, ведут к затушевыванию и даже полному сокрытию духовного смысла и духовного опыта — основного и важного по православным источникам. Поэтому свт. Игнатий — с одной стороны, «утонченный» интеллектуал своего времени, а с другой — истинный и верный сын Церкви — может стать посредником, с помощью которого православные интеллектуалы наших дней могли бы найти путь возвращения к подлинному православному Преданию.

Прежде чем излагать далее учение свт. Игнатия о воздушных мытарствах, нам следует упомянуть о предостережениях двух православных мыслителей, одного современного и одного древнего, обращенных к тем, кто приступает к исследованию реальности потустороннего мира.

В XIX веке митрополит Московский Макарий, рассуждая о состоянии душ после смерти, пишет: «Должно, однако ж, заметить, что, как вообще в изображении предметов мира духовного для нас, облеченных плотию, неизбежны черты, более или менее чувственные, человекообразные, — так, в частности, неизбежно допущены они и в подробном учении о мытарствах, которые проходит человеческая душа по разлучении с телом. А потому надобно твердо помнить наставление, какое сделал Ангел преп. Макарию Александрийскому, едва только начинал речь о мытарствах: “Земные вещи принимай здесь за самое слабое изображение небесных. Надобно представлять мытарства не в смысле грубом, чувственном, а, сколько для нас возможно, в смысле духовном и не привязываться к частностям, которые у разных писателей и в разных сказаниях самой Церкви, при единстве основной мысли о мытарствах, представляются различными”»119.

Некоторые примеры таких подробностей, которые не следует понимать «грубо и чувственно», представлены св. Григорием Двоесловом в четвертой книге его «Диалогов», посвященной, как мы отмечали, жизни после смерти.

Описывая посмертное видение некоего Репарата, который видел на вершине огромного костра грешного священника, св. Григорий пишет: «Увиденный Репаратом костер из дров не означает, что в аду горят дрова. Значением этого было явить ему живую картину горящего ада, чтобы, когда он рассказывал об этом людям, они могли научаться страху перед вечным огнем посредством хорошо известных им образов огня вещественного»120.

Далее, описав, как один человек был отослан после смерти назад из-за «ошибки» — на деле из жизни отзывался другой, носивший такое же имя (что случается и в наше время), — св. Григорий добавляет: «Когда такое происходит, по тщательном рассуждении откроется то, что это не ошибка, а предупреждение. В Своем безграничном милосердии благий Бог позволяет некоторым душам после смерти возвратиться в свои тела, чтобы вид ада мог научить страху перед вечным наказанием, в которое не могли заставить поверить слова»121.

Когда другому человеку в посмертном видении были показаны золотые райские жилища, св. Григорий замечает: «Конечно, никто обладающий здравым смыслом не поймет это буквально... поскольку вечная слава заслуживается щедростью в раздаче милостыни, то вполне возможно построить вечную обитель из золота»122.

Далее мы подробнее остановимся на различии между видениями мира потустороннего и подлинным «внетелесным» опытом, который совершается в ином мире («посмертные» опыты и мытарства принадлежат к последней категории); но пока нам достаточно осмотрительно и здраво подходить ко всем случаям контакта с потусторонним миром. Никто наставленный в православном учении не скажет, что мытарства нереальны и что их опытно не переживает душа по смерти. Но мы должны помнить, что все это совершается не в грубом, материальном мире, что и время, и пространство, хотя и явно присутствуют, существенно отличаются от наших земных представлений о них, и, наконец, описания опытов, изложенных земным языком, не могут передать всей реальности событий. Всякому человеку, хорошо знакомому с православной литературой, где показана «посмертная» действительность, будет ясно, как отличить духовные истины от случайных деталей, выражаемых символами и образами. Разумеется, не существует воздушных «застав» или «будок», где собираются «подати», свитков и письменных принадлежностей, которыми записываются грехи, «весов», на которых взвешиваются добродетели, «золота», которым уплачиваются «долги», — во всех подобных случаях надлежит понимать, что эти образы лишь пояснительные средства, используемые для выражения духовной реальности, с которой сталкивается душа. Действительно ли она видит эти образы, следуя выработанной в течение жизни привычке созерцать духовную реальность в телесной форме, или может вспомнить пережитое с их помощью, или просто не может выразить иначе — вопрос второстепенный, который не представлял большого значения для святых отцов и жизнеописателей святых, рассказывающих о подобных случаях. Достоверно то, что на самом деле существует истязание бесами, которые являются в жутком, но человеческом виде, обвиняют новопреставленного в грехах и пытаются завладеть тончайшим телом души, которое крепко держат Ангелы; все это происходит в воздухе над нами и могут увидеть те, чьи глаза открыты духовной реальности.

Теперь вернемся к излагаемому епископом Игнатием православному учению о воздушных мытарствах.

2. Святоотеческие свидетельства о мытарствах

«Учение о мытарствах есть учение Церкви. Несомненно, что святой апостол Павел говорит о них, когда возвещает, что христианам предлежит брань с поднебесными духами злобы (см. Еф. 6, 12). Это учение находим в древнейшем церковном предании и в церковных молитвословиях»123.

Свт. Игнатий цитирует многих святых отцов, которые учат о мытарствах. Здесь мы приведем лишь несколько примеров.

«Святой Афанасий Великий, патриарх Александрийский, в жизнеописании преподобного Антония Великого повествует следующее. Однажды он [Антоний] при наступлении девятого часа, начав молиться перед вкушением пищи, был внезапно восхищен Духом и вознесен Ангелами на высоту. Воздушные демоны противились его шествию; Ангелы, препираясь с ними, требовали изложения причин их противодействия, потому что Антоний не имел никаких грехов. Демоны старались выставить грехи, соделанные им от самого рождения; но Ангелы заградили уста клеветников, сказав им, что они не должны исчислять согрешений его от рождения, уже изглажденных благодатью Христовою, но пусть представят, если имеют, грехи, соделанные им после того времени, как он поступлением в монашество посвятил себя Богу. При обвинении демоны произносили много разной лжи; но как клеветы их лишены были доказательств, то для Антония открылся свободный путь. Тотчас он пришел в себя и увидел, что стоит на том самом месте, на котором стал для молитвы. Забыв о пище, он провел всю ночь в слезах и стенаниях, размышляя о множестве врагов человеческих, о борьбе с таким воинством, о трудности пути к небу чрез воздух и о словах апостола, который сказал: Несть наша брань к плоти и крови, но к началом и ко властем воздушным (Еф. 6, 12), — который, зная, что воздушные власти того только и доискиваются, о том заботятся со всем усилием, к тому напрягаются и стремятся, чтобы лишить нас свободного прохода к небу, увещевает: Приимите вся оружия Божия, да возможете противитися в день лют (Еф. 6, 13), да противный посрамится, ничтоже имея глаголати о нас укорно (Тит. 2, 8)»124.

Св. Иоанн Златоуст, описывая час смерти, в «Слове о терпении и благодарении и о том, чтобы мы не плакали неутешно о умерших», которое в Православной Церкви положено читать в субботу седьмую по Пасхе и при отпевании усопших, поучает: «Тогда нужны нам многие молитвы, многие помощники, многие добрые дела, великое заступление от Ангелов при шествии чрез воздушное пространство. Если, путешествуя в чужую страну или чужой город, нуждаемся в путеводителе, то сколько нужнее нам путеводители и помощники для руководства нас мимо невидимых старейшинств и властей — миродержителей этого воздуха, называемых и гонителями, и мытарями, и сборщиками податей!»

Преп. Макарий Великий пишет: «Слыша, что под небесами находятся реки змиев, уста львов, власти темные, огнь горящий и все члены в смятение приводящий, не знаеши ли, что если не восприимеши залога Святаго Духа при исхождении из тела, они душу твою поймут и воспрепятствуют тебе внити на небеса»125.

Преп. Исаия Затворник (Отшельник), один из авторов «Добротолюбия» (VI век), учит, что христианам подобает «ежедневно иметь пред очами смерть и заботиться о том, как совершить исход из тела и как пройти мимо властей тьмы, имеющих встретить нас на воздухе»126. «Когда душа выйдет из тела, ей сопутствуют Ангелы; навстречу ей выходят темные силы, желая удержать ее и истязуя, не найдут ли в ней чего своего»127.

И опять-таки преп. Исихий, пресвитер Иерусалимский (V век), поучает: «Найдет, наконец, и на нас час смертный — придет, и избежать его нельзя; и — о, если бы воздушный князь мира [имеющий встретить нас], пришедши тогда, нашел беззакония наши малыми и ничтожными, чтобы не мог справедливо обличить нас!»128

Св. Григорий Двоеслов († 604) в своих «Беседах на Евангелия» пишет: «Надобно основательно размышлять о том, сколько страшен будет для нас час смертный, какой тогда ужас души, какое воспоминание всех зол, какое забвение протекшего счастья, какой страх и какое опасение Судии. Тогда злые духи в отходящей душе отыскивают дела ее; тогда они представляют на вид те грехи, к которым расположили ее, чтобы свою сообщницу увлечь на мучения. Но для чего мы говорим только о грешной душе, когда они приходят даже к избранным умирающим и в них отыскивают свое, если в чем успели? Среди людей был только Один, Кто прежде страдания Своего безбоязненно говорит: К тому не много глаголю с вами. Грядет бо сего міра князь, и во Мне не имать ничесоже (Ин. 14, 30)»129.

Преп. Ефрем Сирин († 373) так описывает час смерти и суд на мытарствах: «Когда приходят страшные воинства, когда божественные изъятели повелевают душе переселиться из тела, когда, увлекая нас силою, отводят в неминуемое судилище, тогда, увидев их, бедный человек... весь приходит в колебание, как от землетрясения, весь трепещет... божественные изъятели, появ душу, восходят по воздуху, где стоят начальства, и власти, и міродержители противных сил. Это злые наши обвинители, страшные мытники, описчики, данщики; они встречают на пути, описывают и вычисляют грехи и рукописания сего человека, грехи юности и старости, вольные и невольные, совершённые делом, словом, помышлением. Великий там страх, великий трепет бедной душе, неописуема нужда, какую терпит тогда от неисчетного множества тьмами окружающих ее врагов, клевещущих на нее, чтобы не дать ей взойти на небо, поселиться в свете живых, вступить в страну жизни. Но святые Ангелы, взяв душу, отводят ее»130.

Богослужения Православной Церкви тоже содержат много упоминаний о мытарствах. Так, в «Октоихе», творении преп. Иоанна Дамаскина (VIII век), мы читаем: «В час, Дево, конца моего руки бесовския мя исхити, и суда и прения, и страшнаго испытания, и мытарств горьких, и князя лютаго, Богомати, и вечнаго осуждения» (Глас 4, в пяток, тропарь 8-й песни канона на утрени). И еще: «Егда плотскаго союза хощет душа моя от жития разлучитися, тогда ми предстани, Владычице, и безплотных врагов советы разори, и сих челюсти сокруши, ищущих пожрети мя нещадно: яко да невозбранно пройду на воздусе стоящия князи тмы, Богоневестная» (Глас 2, в субботу на утрени, стихиры на стиховне). Свт. Игнатий цитирует семнадцать подобных примеров из богослужебных книг, но этот перечень, разумеется, неполный.

Самое точное изложение учения о воздушных мытарствах среди ранних отцов Церкви содержится в «Слове о исходе души» Кирилла Александрийского († 444), которое всегда включалось в издания славянской Следованной Псалтири, то есть Псалтири, приспособленной для использования в богослужениях. Среди прочего, св. Кирилл говорит: «Прочее яковый страх и трепет чаеши, душе, имети в день он, зрящи страшных и дивих и жестоких и немилостивых, и безстудных демонов, яко муринов мрачных предстоящих! Яко и самое видение — едино лютейшее есть всякия муки, ихже зряще душа смущается, волнуется, болезнует, мятется и спрятается, к Божиим Ангелам прибегающи. Держится убо душа от святых Ангел, воздухом проходящи, и возвышаема, обретает мытарства, хранящая восход, и держаща, и возбраняюща восходящим душам: коеждо бо мытарство своя их грехи приносит... каяждо страсть душевная, и всякий грех своя мытари имать и истязатели».

Большинство святых отцов, до и после св. Кирилла, рассуждают о мытарствах или о них упоминают. Митрополит Макарий Московский, догматист, составитель системы христианского вероучения (XIX век), процитировав многих из них, заключает: «Такое непрерывное, всегдашнее и повсеместное употребление в Церкви учения о мытарствах, особенно же между учителями четвертого века, непререкаемо свидетельствует, что оно передано им от учителей предшествовавших веков и основывается на предании апостольском»131.

3. Мытарства в житиях святых

Православные жития святых содержат в себе много красочных, живых свидетельств о том, как после смерти душа проходит мытарства. Самое подробное описание можно найти в житии св. Василия Нового (память 26 марта), повествующем о прохождении мытарств св. Феодорой, о чем сама св. Феодора передала в видении Григорию, ученику св. Василия. В нем упомянуты двадцать особых мытарств, на каждом испытуются свои виды грехов. Текст приводится целиком в сочинениях свт. Игнатия132. Кроме того, имеется английский перевод «Мытарств св. Феодоры»133, в нем не содержится ничего особенного, чего нельзя найти в других православных источниках, поэтому здесь мы его опустим, чтобы процитировать некоторые другие, менее подробные, но сходные по основной канве событий.

В рассказе воина Таксиота134 идет речь о том, как он вернулся к жизни после шести часов, проведенных в могиле, и передал следующее:

«Когда я умирал, увидел нескольких эфиопов, стоящих предо мною; вид их был очень страшен, и душа моя смутилась. Потом увидел я двух юношей, очень красивых; душа моя устремилась к ним, и тотчас, как бы возлетая от земли, мы стали подниматься к небу, встречая на пути мытарства, удерживающие душу всякого человека и каждое истязующее ее об особом грехе: одно обо лжи, другое о зависти, третье о гордости; так каждый грех в воздухе имеет своих испытателей. И вот увидел я в ковчеге, держимом Ангелами, все мои добрые дела, которые Ангелы сравнили с моими злыми делами. Так мы миновали эти мытарства. Когда же мы, приближаясь к вратам небесным, пришли на мытарство блуда, стражи задержали меня там и начали показывать все мои блудные плотские дела, совершённые мною с детства моего до смерти, и Ангелы, ведущие меня, сказали мне: “Все телесные грехи, которые содеял ты, находясь в городе, простил тебе Бог, так как ты покаялся в них”. Но противные духи сказали мне: “Но когда ты ушел из города, ты на поле соблудил с женой земледельца твоего”. Услыхав это, Ангелы не нашли доброго дела, которое можно было бы противопоставить греху тому, и, оставив меня, ушли. Тогда злые духи, взяв меня, начали бить и свели затем вниз; земля расступилась, и я, будучи веден узкими входами чрез тесные и смрадные скважины, сошел до самой глубины темниц адовых».

Свт. Игнатий приводит свидетельства о мытарствах в житиях св. великомученика Евстратия (IV век, память — 13 декабря), св. Нифонта из Констанции Кипрской, видевшего многие души, восходящие по мытарствам (IV век, память — 23 декабря), св. Симеона, Христа ради юродивого, Емесского (VI век, память — 21 июля), св. Иоанна Милостивого, патриарха Александрийского (VII век; Пролог на 19 декабря), преп. Симеона, иже на Дивной горе (VII век; Пролог на 13 марта) и преп. Макария Великого (IV век, память — 19 января).

Святитель не был знаком с ранними памятниками православной письменности Запада, которые изобилуют описаниями мытарств, но никогда не переводились на греческий или русский язык. Само наименование «мытарства» принадлежит к восточной агиографической традиции, но описываемые в западных источниках реалии тождественны восточным.

Например, св. Колумба, основатель островного монастыря св. Ионы в Шотландии († 597), неоднократно в течение жизни видел борьбу воздушных демонов за души новопреставленных. Св. Адамнан († 704) сообщает об этом в житии святого. Вот только один случай.

Однажды св. Колумба созвал своих монахов и сказал: «Поможем молитвой монахам игумена Комгелла (Comgell), тонущим в этот час в Телячьем озере; сейчас они сражаются в воздухе против сил зла, силящихся отнять душу чужестранца, тонущего вместе с ними». После молитвы он произнес: «Возблагодарим Христа, ибо сейчас Ангелы встретили эти святые души, победоносно освободили чужестранца от нападавших бесов»135.

Св. Бонифаций, англосаксонский «апостол германцев» (VIII век), передает в одном из своих писем рассказ, услышанный в Уэнлоке из уст некоего монаха, который умер и через несколько часов вернулся к жизни. Когда он вышел из тела, «его подхватили Ангелы такой чистой красоты, что он не смог смотреть на них... “Они понесли меня, — сказал он, — высоко в воздух”... Дальше он рассказал, что за то время, что он был вне тела, такое количество душ покинули свои тела и столпились в месте, где он находился, что ему казалось, будто их больше, чем все население земли. Он также сказал, что там была толпа злых духов и славный хор вышних Ангелов. И он сказал, что злые духи и святые Ангелы вели ожесточенный спор за души, вышедшие из тел: демоны обвиняли их и усугубляли бремя грехов, а Ангелы облегчали это бремя и приводили смягчающие обстоятельства.

Он услышал, как все его грехи, начиная с юности, которые он или не исповедал, или забыл, или не осознал как грехи, вопиют против него, каждый собственным голосом, и со скорбью обвиняют его... Все, что он сделал за дни жизни своей и отказался исповедать, и многое, что он не посчитал за грех, — все они теперь выкрикивали [обвинения] против него страшными словами. И таким же образом злые духи, перечисляя пороки, обвиняя и принося свидетельства, называя даже время и место, приносили доказательства его злых дел... И вот, свалив в кучу и исчислив все его грехи, эти древние враги объявили его виновным и неоспоримо подверженным их власти.

“С другой стороны, — сказал он, — маленькие, жалкие добродетели, которые я имел недостойно и несовершенно, говорили в мою защиту... И эти Ангельские духи в их безграничной любви защищали и поддерживали меня, а немного преувеличенные добродетели казались мне прекрасными и куда большими, чем когда-либо я мог явить своими собственными силами”»136.

4. Современные опыты прохождения мытарств

В рассказе «Невероятное для многих, но истинное происшествие» можно увидеть реакцию типичного «образованного» человека нашего времени на встречу с мытарствами во время его тридцатишестичасовой клинической смерти.

«Взяв меня под руки, Ангелы вынесли меня прямо через стену из палаты на улицу. Смеркалось уже, шел крупный, тихий снег. Я видел его, но холода и вообще перемены между комнатной температурой и надворною не ощущал. Очевидно, подобные вещи утратили для моего измененного тела свое значение. Мы стали быстро подниматься вверх. И по мере того как поднимались мы, взору моему открывалось все большее и большее пространство, и наконец оно приняло такие ужасающие размеры, что меня охватил страх от сознания моего ничтожества перед этой бесконечной пустыней...

Идея времени погасла в моем уме, и я не знаю, сколько мы еще поднимались вверх, как вдруг послышался сначала какой-то неясный шум, а затем, выплыв откуда-то, к нам с криком и гоготом стала быстро приближаться толпа каких-то безобразных существ.

“Бесы!” — с необычайной быстротой сообразил я и оцепенел от какого-то особенного, неведомого мне дотоле ужаса. Бесы! О, сколько иронии, сколько самого искреннего смеха вызвало бы во мне всего несколько дней назад чье-нибудь сообщение не только о том, что он видел собственными глазами бесов, но что он допускает существование их как тварей известного рода!

Как и подобало “образованному” человеку конца XIX века, я под названием этим разумел дурные склонности, страсти в человеке, почему и само это слово имело у меня значение не имени, а термина, определявшего известное понятие. И вдруг это “известное определенное понятие” предстало мне живым олицетворением!...

Окружив нас со всех сторон, бесы с криком и гамом требовали, чтобы меня отдали им, они старались как-нибудь схватить меня и вырвать из рук Ангелов, но, очевидно, не смели этого сделать. Среди их невообразимого и столь же отвратительного для слуха, как сами они были для зрения, воя и гама я улавливал иногда слова и целые фразы.

— Он наш, он от Бога отрекся, — вдруг чуть не в один голос завопили они и при этом уж с такой наглостью кинулись на нас, что от страха у меня на мгновение застыла всякая мысль.

— Это ложь! Это неправда! — опомнившись, хотел крикнуть я, но услужливая память связала мне язык. Каким-то непонятным образом мне вдруг вспомнилось такое маленькое, ничтожное событие, к тому же и относившееся еще к давно минувшей эпохе моей юности, о котором, кажется, я и вспоминать никогда не мог».

Здесь рассказчик вспоминает случай из времен учебы, когда однажды во время разговора на отвлеченные темы, какие бывают у студентов, один из его товарищей высказал свое мнение: «Но почему я должен веровать, когда я одинаково могу веровать и тому, что Бога нет. Ведь правда же? И может быть, Его и нет?» На что он ответил: «Может быть, и нет». Теперь, стоя на мытарстве перед бесами-обвинителями, он вспоминает:

«Фраза эта была в полном смысле слова “праздным глаголом”; во мне не могла вызвать сомнений в бытии Бога бестолковая речь приятеля, я даже не особенно следил за разговором, — и вот теперь оказалось, что этот праздный глагол не пропал бесследно в воздухе, мне надлежало оправдываться, защищаться от возводимого на меня обвинения, и таким образом удостоверилось евангельское сказание, что если и не по воле ведающего тайны сердца человеческого Бога, то по злобе врага нашего спасения нам действительно предстоит дать ответ и во всяком праздном слове.

Обвинение это, по-видимому, являлось самым сильным аргументом моей погибели для бесов, они как бы почерпнули в нем новую силу для смелости нападений на меня и уже с неистовым ревом завертелись вокруг нас, преграждая нам дальнейший путь.

Я вспомнил о молитве и стал молиться, призывая на помощь всех святых, которых знал и чьи имена пришли мне на ум. Но это не устрашило моих врагов. Жалкий невежда, христианин лишь по имени, я чуть ли не впервые вспомнил о Той, Которая именуется Заступницей рода христианского.

Но, вероятно, горяч был мой порыв к Ней, вероятно, так преисполнена ужаса была душа моя, что я, едва вспомнив, произнес Ее имя, как вокруг нас появился какой-то белый туман, который стал быстро заволакивать безобразное сонмище бесов. Он скрыл его от моих глаз, прежде чем оно успело отдалиться от нас. Рев и гогот их слышались еще долго, но по тому, как он постепенно ослабевал и становился глуше, я мог понять, что страшная погоня оставила нас»137.

5. Созерцание мытарств до смерти

Из бесчисленных ярких примеров можно видеть, сколь важным и незабываемым (vivid) переживанием для души является встреча с бесами на воздушных мытарствах после смерти. Между тем не обязательно это происходит после смерти. Выше мы читали, что преп. Антоний Великий видел мытарства во время молитвы, находясь вне тела. Подобным же образом преп. Иоанн Лествичник описывает случай, происшедший с одним из монахов до его смерти:

«За день же до кончины своей он пришел в исступление и с открытыми глазами озирался то на правую, то на левую сторону постели своей, и, как бы истязуемый кем-нибудь, он вслух всех предстоявших говорил иногда так: “Да, действительно, это правда; но я постился за это столько-то лет”; а иногда: “Нет, я не делал этого, вы лжете”; потом опять говорил: “Так, истинно так, но я плакал и служил братиям”; иногда же возражал: “Вы клевещете на меня”. На иное же отвечал: “Так, действительно так, и не знаю, что сказать на сие; но у Бога есть милость”. Поистине страшное и трепетное зрелище было сие невидимое и немилостивое истязание; и что всего ужаснее, его обвиняли в том, чего он и не делал. Увы! Безмолвник и отшельник говорил о некоторых из своих согрешений: “Не знаю, что и сказать на это”, хотя он около сорока лет провел в монашестве и имел дарование слез... В продолжение сего истязания душа его разлучилась с телом; и неизвестно осталось, какое было решение и окончание сего суда и какой приговор последовал»138.

В самом деле, встреча с мытарствами после смерти есть особая, заключительная часть общей борьбы139, которую ведет каждая христианская душа в течение всей жизни. Свт. Игнатий пишет: «Как воскресение христианской души из греховной смерти совершается во время земного ее странствования, точно так таинственно совершается здесь, на земле, ее истязание воздушными властями, ее пленение ими или освобождение от них; при шествии чрез воздух эти свобода и плен только обнаруживаются»140. Преп. Макарий Великий беспрепятственно проходил мытарства, хотя и был окружаем бесами, что было открыто нескольким его ученикам. Значит, для некоторых святых возможно миновать мытарства безболезненно. Ведь они уже претерпели в сей жизни брань и победили в ней. Вот характерный эпизод из жития преп. Макария Великого:

«Когда настало время кончины преподобного Макария Великого, Херувим, бывший его Ангелом Хранителем, сопровождаемый множеством небесного воинства, пришел за его душою. С сонмом Ангелов низошли лики апостольские, пророческие, мученические, святительские, преподобнические, праведнические. Установились демоны рядами и толпами на мытарствах своих, чтобы созерцать шествие богоподобной души. Она начала возноситься. Далеко отстоя от нее, кричали темные духи с мытарств своих: “О Макарий! Какой славы ты сподобился!” Смиренномудрый муж отвечал им: “Нет! И еще боюсь, потому что не знаю, сделал ли я что доброе”. Между тем он быстро подымался к небу. Те из бесов, которые находились еще выше по пути следовавшей души Макария, вопили: “Действительно, избежал ты наших рук, Макарий!” — “Нет, — отвечал он, — но надобно еще избежать”. И когда преподобный был уже во вратах рая, бесы, рыдая от злобы и зависти, кричали: “Точно! Ты избежал нас, Макарий!” Он отвечал им: “Силою Христа моего ограждаемый, я избежал ваших козней”.

С такою великою свободою великие угодники Божии проходят воздушные стражи темных властей потому, что в земной жизни вступают в непримиримую брань с ними и, одержав над ними победу, в глубине сердца стяжевают совершенную свободу от греха, соделываются храмом и святилищем Святого Духа, соделывающего словесную обитель Свою неприступною для падшего ангела»141.

6. Частный суд

В православном догматическом богословии прохождение через воздушные мытарства является одной из составляющих частного суда, на котором определяется участь души вплоть до Страшного Суда. Как частный суд, так и Страшный Суд совершаются с помощью Ангелов как орудий Божией правды: Так будет при кончине века: изыдут Ангелы и отделят злых из среды праведных и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов (Мф. 13, 49-50).

Счастливы православные христиане, что имеют учение о воздушных мытарствах и частном суде, ясно изложенное в святоотеческих текстах и житиях святых, но любой человек, глубоко размышляющий над одним Священным Писанием, придет к очень похожим знаниям. Протестант-евангелист Билли Грэм пишет в своей книге об Ангелах: «В момент смерти дух отделяется от тела и движется через атмосферу. Но Писание учит нас, что там скрывается дьявол; он “князь, господствующий в воздухе” (см. Еф. 2, 2). Если бы очи разума были отверсты, мы видели бы воздух, наполненный демонами, врагами Христа. Если смог сатана три недели препятствовать Ангелу, посланному к Даниилу на землю, то можно представить, какое противодействие ожидает христианина после смерти... Момент смерти — это последняя возможность для диавола напасть на истинно верующего, но Бог посылает Своих Ангелов, чтобы охранять нас в это время»142.

7. Мытарства: критерий подлинности «посмертного» опыта

Все, о чем пишется в данной главе, очевидно, вовсе не «обратные кадры» чьей-то жизни, которые упоминаются в «посмертных» опытах. В этих последних переживаниях, имеющих место и до смерти, нет ничего Божественного, ничего определяющего вечное воздаяние. Скорее психологические переживания, повторение жизни под контролем собственной совести. Отсутствие суда и даже «чувство юмора», отмечаемое в невидимом существе, присутствующем при просмотре «обратных кадров», суть отражение ужасающей несерьезности людей Запада по отношению к проблемам жизни и смерти. Вот одна из причин, почему даже у индусов в «отсталой» Индии более устрашающие опыты смерти по сравнению с теми, кто живет на Западе; не просвещенные светом христианства, они сохраняют более серьезное отношение к жизни, чем большинство людей на легкомысленном «постхристианском» Западе.

Прохождение по мытарствам — истинный критерий достоверности посмертного опыта — не описывается ни в одном из современных случаев, и причину этого не надо искать далеко. По многим признакам: отсутствие Ангелов, приходящих за душой, последующего суда, несерьезность многих отчетов, чрезвычайная краткость времени (от пяти до десяти минут в сравнении с периодом в несколько часов и до нескольких дней в житиях святых и других православных источниках) — становится ясно, что опыты нашего времени, хотя иногда поразительны и необъяснимы естественными законами, известными медицине, не отличаются особой глубиной. Если эти опыты смерти истинны, то они лишь самое начало пути души и совершаются в преддверии смерти — до того как приговор Бога душе становится окончательным, свидетельством чему служит приход Ангелов за ней, пока же душа имеет возможность естественным путем вернуться в тело.

И все-таки нам необходимо дать удовлетворительное объяснение современным опытам. Что это за часто наблюдаемые красивые пейзажи? Где находится этот созерцаемый «небесный» город? Что за «внетелесная сфера», с которой сталкиваются в наше время?

Ответ на данные вопросы может быть найден в совершенно иной литературе, в упоминавшихся православных источниках. Она тоже основана на личном опыте, но в своих наблюдениях и выводах неизмеримо глубже, чем рассматриваемые «посмертные» случаи. К православной письменности обращается д-р Моуди и другие исследователи и находят замечательные параллели с клиническими заключениями, которые пробуждают в наше время интерес к жизни после смерти.

8. Учение епископа Феофана Затворника о мытарствах

Для России XIX столетия свт. Игнатий Брянчанинов стал апологетом православного учения о воздушных мытарствах, которое не принимали всерьез неверующие и модернисты. И свт. Феофан Затворник (твердый защитник реальности мытарств) рассматривал их как неотъемлемую часть невидимой брани, или духовной борьбы, с бесами.

Здесь мы приводим одно его утверждение относительно мытарств, входящее в истолкование 80-го стиха 118-го псалма: Буди сердце мое непорочно во оправданиих Твоих, яко да не постыжуся.

«Пророк не упоминает, как и где да не постыдится. Ближайшее непостыжение бывает во время восстания внутренних браней...

Второй момент непостыжения есть время смерти и прохождения мытарств. Как ни дикою кажется умникам мысль о мытарствах, но прохождения их не миновать. Чего ищут эти мытники в преходящих? Нет ли у них их товара. Товар же их какой? Страсти. Стало быть, у кого сердце непорочно и чуждо страстей, у того они не могут найти ничего такого, к чему бы могли привязаться; напротив, противоположная им добродетель будет поражать их самих, как стрелами молнийными. На это некто не чуждый учености вот какую еще выразил мысль: мытарства представляются чем-то страшным; а ведь очень возможно, что бесы вместо страшного представляют нечто прелестное. Обольстительно-прелестное, по всем видам страстей, представляют они проходящей душе одно за другим. Когда из сердца, в продолжение земной жизни, изгнаны страсти и насаждены противоположные им добродетели, тогда, что ни представляй прелестного, душа, не имеющая никакого сочувствия к тому, минует то, отвращаясь от того с омерзением. А когда сердце не очищено, тогда к какой страсти наиболее питает оно сочувствия, на то душа и бросается там. Бесы и берут ее, будто в друзья, а потом уж знают, куда ее девать. Значит, очень сомнительно, чтобы душа, пока в ней остаются еще сочувствия к предметам каких-либо страстей, не постыдилась на мытарствах. Постыжение здесь в том, что душа сама бросается в ад.

Но окончательное постыжение — на Страшном Суде, пред лицем всевидящего Судии...»143

Исследователи сегодняшних «посмертных» опытов почти неизменно за разъяснением «своих» случаев обращаются к той литературе, которая утверждает о себе, что основывается на восприятии «внетелесной» сферы, — к оккультной литературе, начиная от древних египетской и тибетской «Книги мертвых» и до сочинений оккультных учителей и экспериментаторов нашего времени. И едва ли кто-то из таких интересующихся уделяет серьезное внимание христианскому учению о жизни после смерти или обращается к Священному Писанию либо к святоотеческим творениям, на которых это учение основано. Почему так?

Причина очень проста: христианское учение идет от Божественного Откровения человеку об участи души после смерти и делает упор главным образом на конечном состоянии души — на небе или в аду. Хотя существует также и обширная христианская литература, описывающая то, что происходит с душой после смерти, и основывающаяся на «посмертных» или «внетелесных» опытах (как было представлено в главе о мытарствах), но эта литература имеет второстепенное значение по сравнению с истинным христианским учением о конечном состоянии души. Она содержит в себе опыт христианской жизни и потому исключительно полезна для уяснения и более наглядного представления важнейших моментов христианского учения.

В оккультной литературе другая ситуация: здесь основной упор делается на опыте, пережитом душой во «внетелесной» сфере, но конечное ее состояние оставляется неясным и обычно объясняется личными мнениями и догадками, основывающимися на этих опытах. Современных исследователей больше привлекают опыты оккультных писателей (они представляются им хоть как-то поддающимися «научному» исследованию), нежели христианское учение, требующее исповедания веры, а также ведения духовной жизни в согласии с ним.

В настоящей главе мы постараемся указать на подводные камни, имеющиеся в таком подходе (который вовсе не объективен, как кажется некоторым), и оценить оккультные «внетелесные» опыты с точки зрения православного христианства.

С этой целью вкратце рассмотрим оккультные книги, используемые современными исследователями для разъяснения «посмертных» опытов.

1. «Тибетская книга мертвых»

«Тибетская книга мертвых» — это буддийское сочинение VIII века, в котором отражены добуддийские традиции более раннего периода. Ее оригинальное название — «Освобождение в Бардо144 [посредством] слушания». Английский редактор145 охарактеризовал ее как «мистический учебник по руководству в потустороннем мире многих иллюзий и сфер»146. Ее читают у тела новопреставленного для пользы его души, потому как утверждается, что «в минуты смерти возникают различные обманчивые иллюзии»147. Они «не видения действительности, а не более чем... присущие умирающему интеллектуальные импульсы, принимающие индивидуальную форму»148. На разных этапах «посмертных» впечатлений, описанных в книге, которые умерший последовательно проходит в течение 49 дней, есть видения как «мирных», так и «гневливых» божеств; в соответствии с буддийским учением, они рассматриваются как иллюзорные. (Ниже, говоря о природе этой сферы, проанализируем, почему видения в самом деле иллюзорны.) Завершением данного процесса становится ниспадение души в «реинкарнацию», которая в буддийском учении трактуется как зло, которого можно избежать с помощью буддийской подготовки. Д-р Карл Юнг в своем комментарии к данной книге, который он дает как психолог, находит, что видения близки к описаниям посмертного мира в современной спиритической литературе Запада, однако те и другие создают «впечатление бессодержательности и банальности сообщений из “мира духов”»149.

Причина интереса д-ра Моуди и других исследователей к этому сочинению кроется в том, что в двух моментах «Тибетская книга мертвых» и современные опыты поразительно схожи. Во-первых, описанные там впечатления от пребывания вне тела в первые моменты смерти, в сущности, те же, что и в современных случаях (а также в православной литературе). Душа умершего появляется в виде «сияющего призрачного тела», которое видимо существам той же природы, но не людям во плоти. Поначалу она не знает, жива или мертва; видит людей, окружающих тело, слышит причитания скорбящих и обладает способностями к чувственному восприятию; она может беспрепятственно двигаться и проходить сквозь твердые объекты150. Во-вторых, в момент смерти появляется ясный свет151, отождествляемый современными исследователями со «светлым существом», описанным многими людьми.

Нет причин сомневаться в том, что описание образов в «Тибетской книге мертвых» основано на некотором «внетелесном» опыте, но ниже мы увидим, что действительное посмертное состояние только один из подобных опытов, и мы должны поостеречься принимать любой «внетелесный» опыт за то, что на самом деле происходит с душой после смерти. Опыты западных медиумов могут быть настоящими, но, разумеется, не передают истинных посланий от умерших, как о том заявляется.

«Тибетская книга мертвых» и написанная намного раньше ее египетская «Книга мертвых» в чем-то похожи. В последней утверждается, что душа после смерти проходит множество трансформаций и встречает разных «богов». Однако не существует общепринятого толкования этой книги, а без него современный читатель может только догадываться о значениях некоторых ее символов. Согласно тексту, умерший последовательно принимает облик ласточки, золотого ястреба, змеи с человеческими ногами, крокодила, цапли, цветка лотоса и т. д.; он встречается со странными «богами» и потусторонними существами (с «четырьмя священными обезьянами», с богиней-гиппопотамом, с разнообразными «божествами», имеющими головы собак, шакалов, обезьян, птиц и т. п.).

Описываемый в этой книге изощренный и путаный «посмертный» опыт резко отличается от ясности и простоты христианского опыта. Хотя «внетелесные» переживания, вероятно, реальны, данная книга, как и «Тибетская книга мертвых», наполнена иллюзорными видениями и не может быть принята в качестве достоверного описания состояния души после смерти.

2. Сочинения Эмануэля Сведенборга

Другой оккультный текст, изучаемый современными исследователями, дает больше возможностей для понимания, так как написан в новейшее время и является глубоко западным по образу мышления и претендует на то, чтобы быть христианским. В книгах шведского мистика Эмануэля Сведенборга (1688-1772) изображены видения того света, которые начали посещать его в середине жизни. До этих видений он был европейским интеллектуалом XVIII века, бегло говорившим на многих языках, ученым, исследователем и изобретателем, активным общественным деятелем. Автор трудов по астрономии, горному делу, математике, он был «универсальным человеком» в век расцвета науки, когда было еще возможно одному человеку овладеть почти всем знанием своего времени. Им написано около 150 научных трудов, некоторые из них (например, четырехтомный трактат по анатомии «Мозг») намного опередили свое время.

В пятьдесят шесть лет он обратил внимание на невидимый мир и за последние двадцать пять лет жизни выпустил огромное число религиозных трудов. В них он описывал «небо», «ад», «ангелов» и духов, всецело опираясь на собственный опыт.

Его описания невидимой сферы приземлены, тем не менее они соответствуют образам, присутствующим в большей части оккультной литературы. Согласно мнению Сведенборга, человек, умирая, вступает в «мир духов», находящийся на полпути между небом и адом152. Этот мир, хотя он и духовный, так похож на материальную действительность, что человек сначала даже не догадывается, что умер (461); человек сохраняет тот же облик и способность к чувственному восприятию, что и у его земного тела. В момент смерти видится свет в тумане, происходит «просмотр» собственной жизни с добрыми и худыми делами. Он встречает друзей и знакомых из этого мира (494) и в течение некоторого времени продолжает существование, близкое к тому, что было на земле, за тем лишь исключением, что все намного больше «обращено внутрь»; его влечет к людям и вещам, к которым питал любовь; мысль становится реальностью: стоит только подумать о ком-то любимом, и этот человек, словно его вызвали, предстает перед глазами (494). Как только умерший привыкает к духовному миру, ему сообщают знание о «небе» и «аде», показывают разные города, сады и парки (495).

В этом промежуточном мире духов человек «образовывается», приготовляется для «неба», что занимает период от нескольких дней до одного года (498). «Небеса», как их описывает Сведенборг, не слишком отличаются от «мира духов», и то и другое похоже на землю (171). Там те же парки, сады, внутренние дворики, дома, залы и спальни для «ангелов» со множеством одежды. Есть правительства, законность и суды — намного более «духовные», чем на земле. Существуют церковные здания, службы, духовенство, проповеди, с которыми не всегда согласны слушающие, и это смущает проповедников. Есть брак, дети, школы и воспитание детей, общественная жизнь — словом, почти все, что можно найти на земле и что может стать «духовным». Сам Сведенборг разговаривал с небесными «ангелами» (они, как он полагал, были душами умерших), а также со странными жителями Меркурия, Юпитера и других планет. У него были диспуты с Мартином Лютером, причем его он обратил в свою веру; потерпел неудачу с Кальвином, стараясь убедить того оставить веру в предопределение. «Ад» описывается как земное место; его обитатели самолюбивы и имеют дурные наклонности.

Можно понять, почему современниками Сведенборг был отвергнут как сумасшедший и почему его видения вплоть до наших дней редко воспринимались всерьез. Тем не менее всегда находились люди, которые, несмотря на странность его видений, признавали, что Сведенборг действительно контактировал с невидимой реальностью. Его младший современник, немецкий философ Иммануил Кант153, воспринял серьезно «ясновидения» Сведенборга, известные всей Европе. Американский философ Эмерсон в посвященном Сведенборгу длинном очерке, вошедшем в книгу «Избранники человечества» (“Representative Men”), назвал его «одним из литературных гениев, талант которого выше оценок коллегии ученых». Сегодняшний интерес к оккультизму выдвинул Сведенборга вперед как «мистика» и «ясновидца», не ограниченного рамками христианских доктрин; исследователи «посмертных» опытов находят интересные параллели между собственными результатами и его видениями.

Нет сомнений в том, что Сведенборг был в контакте с невидимыми духами и получал от них свои «откровения». Анализ того, как он их получил, покажет нам, что из себя представляет реальная область, где сии духи обитают.

Хроника контактов Сведенборга с невидимыми духами, которую он вел, не упуская мельчайших подробностей, в «Дневнике сновидений» и «Духовном дневнике» (2300 страниц), раскрывает признаки вхождения человека в общение с воздушными демонами, и эти признаки соответствуют тому описанию, которое сделал свт. Игнатий. С детства Сведенборг практиковал некий вид медитации, включающей попеременно расслабление и напряженную концентрацию; спустя некоторое время в процессе медитации он начал видеть сверкающее пламя, которое простодушно принимал и истолковывал как знак «одобрения» его мыслей. Это подготовило его к вхождению в область духов и общению с ними. Во сне начал видеть Христа и то, что его принимают в общество «бессмертных», — так исподволь он осознал присутствие вокруг него «духов». Наконец, они стали являться в состоянии бодрствования. Первый случай имел место во время поездки в Лондон. Ночью, после обильного ужина, он вдруг увидел черноту и ползающих по полу рептилий, затем человека, сидящего в углу комнаты, который произнес только: «Не ешь так много» — и исчез в черноте. Хотя Сведенборг и был напуган этим явлением, однако воспринял его как нечто «хорошее», потому что получил «нравственный» совет. Затем, как он сам свидетельствует, «той же ночью этот человек снова явился мне, но теперь я не испугался. Он сказал, что он Господь Бог, Творец Вселенной и Искупитель, что избрал меня для толкования людям духовного смысла Писания и что Сам объяснит мне, что подобает писать по этой теме. В ту ночь мне открылись — я убедился в их реальности — миры духов, небо, ад... Впоследствии Господь ежедневно отверзал мои телесные очи, так что в полдень я мог прозревать в мир оный и, бодрствуя, беседовать с ангелами и духами»154.

Из приведенного описания ясно, что Сведенборг получил доступ к общению с воздушной областью падших духов, и все последующие «откровения» проистекают из этого источника. Увиденные им «небеса» и «ад» тоже были частью воздушной сферы; в записанных им «откровениях» отражены фантастические образы, в собственных целях сочиняемые падшими духами для легковерных. Обзор других книг по оккультизму покажет нам иные стороны этого царства.

3. «Астральная плоскость» теософии

Теософия XIX и XX веков, представляющая собой смешение оккультных идей Востока и Запада, предлагает подробное учение о воздушной сфере, которая, по этому учению, состоит из ряда «астральных плоскостей». (Слово «астральный» означает «звездный»; необычный термин, относящийся к «надземной» реальности.) Согласно учению, «(астральные) плоскости составляют место обитания всех сверхъестественных существ, места пребывания богов и демонов, пустоты, где существуют мыслеформы, область, населенную духами воздуха и других стихий, и различные небеса с ангелами и ад с демонами... Понимающие в теософии люди полагают, что с помощью определенного ритуала могут “подниматься на плоскости” и в полном сознании знакомиться с ними»155.

В соответствии с данным учением, после смерти входят в «астральную плоскость» (или «плоскости» — в зависимости от того, как рассматривать это царство: как целое или по отдельным «слоям»), и, как у Сведенборга, не происходит мгновенного изменения состояния человека и не вершится суд; продолжается жизнь, как и раньше, только вне тела, «проходя через все подплоскости астрального мира на пути к небесному»156. Каждая последующая плоскость более утонченна и совершенна, «обращена внутрь», продвижение через них не сопряжено с неуверенностью и страхом, как в христианских мытарствах, напротив, это время удовольствия и веселья: «Радость бытия в астральной плоскости так велика, что физическая жизнь по сравнению с ней вообще не кажется жизнью... Девять из десяти не испытывают желания возвращаться в тело»157.

Теософия, изобретение российского медиума Елены Блаватской, возникла в конце XIX века как способ попытаться систематически объяснить медиумические контакты, которые множились в западном мире с момента появления спиритизма в Америке в 1848 году. До наших дней теософические учения об «астральной плоскости» (хотя часто и не называются этим именем) являются стандартом, употребляемым медиумами и «любителями» оккультизма для объяснения своих опытов. Хотя теософические книги по «астральной плоскости» «болезненно бессодержательны и банальны» — именно так д-р Юнг характеризует всю спиритическую литературу, — тем не менее за такой тривиальностью лежит философия реальности потустороннего мира, находящая отклик среди современных исследователей. Бытующее в наши дни гуманистическое мировоззрение признает его скорее приятным, допускающим постепенный «рост» или «эволюцию», дающим «шанс» подготовиться к высшей реальности, чем мучительным, определяющим вечную участь человека путем оценки его поведения в земной жизни и суда. Учение теософии обладает тем, что требуется «современной душе», и заявляет, что основывается на опыте.

Чтобы дать ответ православного христианина на это учение, мы должны подробно рассмотреть специфические опыты, понять, чему подвергается душа в «астральной плоскости». Но с чего начать? Сообщения медиумов печально недостоверны и расплывчаты, и контакт, осуществленный с миром духов через них, неясен и опосредован, для того чтобы убедительно свидетельствовать о природе внеземной реальности. К тому же «посмертные» опыты наших дней кратки и двусмысленны и не могут быть достоверным источником сведений о подлинной природе потустороннего мира.

Но есть один вид опыта в «астральной плоскости», поддающийся подробному изучению. На языке теософии он называется «астральной проекцией» или «проекцией астрального тела». Оказывается, возможно — путем определенных медиумических приемов — вступить в контакт с бесплотными духами, как делают обычные медиумы (когда их сеансы подлинны), войти в сферу их бытия и «перемещаться» среди них. Кто-то может не поверить, услышав, что подобные опыты имели место в древности, но следует признать, именно эта практика становится привычной в наши дни, и не только среди оккультистов; уже имеется обширная литература о данных опытах, рассказанных очевидцами.

4. «Астральная проекция»

Православным христианам хорошо известно, что человек и в самом деле может быть поднят выше пределов телесного естества и посетить невидимые сферы. Природу такого посещения мы уточнять не будем. Сам апостол Павел не знал, в теле ли он или вне тела, когда был восхищен до третьего неба (2 Кор. 12, 2), и нам нет необходимости размышлять, каким образом тело может войти в небеса (если восхищение было «в теле») или в какой вид «тонкого тела» облечена душа во время «внетелесного» опыта и можно ли такое постигнуть в сей жизни. Нам достаточно знать, что душа (в каком бы то ни было виде «тела») может быть вознесена Божественной благодатью и зрить рай, а также воздушную область поднебесных духов.

Такие опыты православная литература описывает часто, таковым было видение преп. Антонием мытарств во время молитвы, что уже изложено выше. Свт. Игнатий Брянчанинов упоминает о двух аскетах XIX века, чьи души покинули тела во время стояния на молитве: о сибирском старце Василиске, учеником которого был знаменитый Зосима, и о старце-схимонахе Игнатии (Исаие), друге свт. Игнатия158. Самого удивительного «внетелесного» видения из всех описанных в житиях святых сподобился блж. Андрей, Христа ради юродивый, Константинопольский (X век). Он, в то время когда тело его лежало на городской улице в снегу, был восхищен в духе, дабы узреть рай и третье небо. Часть этого видения он рассказал своему ученику, который и записал его159.

Такое происходит только по Божией благодати и совершенно не зависит от воли или желания человека. А вот «астральная проекция» — «внетелесный» опыт, которого можно добиться рядом упражнений. Этот опыт — особая форма того, что епископ Игнатий характеризует как «отверзение чувств», и понятно, что, поскольку общение с духами для человека запрещено, кроме как по непосредственному Божию действию, сфера, достигаемая таким способом, не небо, а лишь воздушная поднебесная область, населяемая падшими духами.

Теософские тексты, подробно передающие этот опыт, настолько изобилуют оккультными мнениями и толкованиями, что по большей части бесполезны для понимания того, что в действительности представляет собой тесное взаимодействие с данной сферой.

Однако в XX веке есть еще один вид литературы, посвященный этому вопросу. В связи с ростом исследований и экспериментов в парапсихологии некоторые люди обнаружили (случайно или экспериментально), что способны к «астральной проекции», после чего изложили свои впечатления на «неоккультном» языке. Исследователи, собирая и изучая отчеты о «внетелесных» опытах, описали их научно. Остановимся вкратце на некоторых из этих книг.

«Земная» сторона «внетелесных» опытов хорошо рассмотрена в книге директора Института психофизических исследований в Оксфорде (Англия) «Опыты выхода из тела»160. В ответ на обращение, сделанное в сентябре 1966 года в британской прессе и по радио, институт получил около четырехсот ответов от людей, утверждавших, что у них был личный «внетелесный» опыт. Столь широкий отклик указывает на то, что подобные случаи в наши дни вовсе не редкость, что имеющие такого рода опыты намного охотнее, чем в предыдущие годы, настроены их обсуждать, не опасаясь, что их назовут сумасшедшими. Д-р Моуди и другие исследователи обнаружили то же самое в отношении «посмертных» опытов. Указанным четыремстам лицам раздали по два вопросника, и книга явилась результатом сопоставления и анализа ответов.

Опыты, рассказы о которых и составили книгу, были непроизвольны, вызваны физическими состояниями: стрессом, болезнью, утомлением, анестезией, сном, несчастным случаем. Почти все происходили вблизи тела (не в «духовной сфере»). Сделанные наблюдения схожи с «посмертными» опытами: кто-то видел свое тело «со стороны», обладал всеми чувственными способностями (даже если в теле был глухим и слепым), не мог ни к чему прикоснуться и общаться с окружающими, «плавал» в воздухе с легкостью и удовольствием, ум был яснее, чем раньше. Некоторые описывали встречи с умершими родственниками и путешествия в местности, которые не были частью привычной действительности.

Один из исследователей «внетелесных» опытов, английский ученый Роберт Крукалл, собрал множество таких случаев как у оккультистов и медиумов, так и у обычных людей. Свои изыскания он сводит к заключению: «Телокопия, или “двойник”, было “рождено” из физического тела и расположилось над ним. Как только “двойник” отделился от тела, наступил “провал” в сознании (это схоже с тем, как переключают скорости в автомобиле, что вызывает перерыв в подаче мощности)... Часто происходило панорамное воспроизведение событий минувшей жизни, “двойник” обычно видел оставленное физическое тело... Вопреки ожиданию никто не описывал боли и страха, вызываемого оставлением тела, — все казалось естественным... Сознание, работающее в отделившемся “двойнике”, было более объемным, чем в обычной жизни... Иногда присутствовала телепатия, ясновидение и предвидение. Нередко являлись “умершие друзья”. Многие из опрашиваемых выражали нежелание вновь войти в тело и вернуться к земной жизни... Этот до сих пор не признаваемый общий ход событий во “внетелесных” опытах нельзя отнести лишь к грезам и галлюцинациям. Его можно без затруднений объяснить, если принять тезис о подлинности таких опытов и то, что увиденные “двойники” были объективными (хотя и ультрафизическими) телами»161.

Описание д-ра Крукалла по всем пунктам тождественно модели «посмертных» опытов д-ра Моуди162, и сходство настолько точно, как может быть лишь тогда, когда описывается один и тот же опыт. Если это так, то представляется возможным определить опыт, о котором говорят д-р Моуди и другие исследователи и который вот уже несколько лет вызывает интерес и дискуссии на Западе. Точнее: это не «посмертный», а скорее «внетелесный» опыт, который может служить преддверием другого, намного более широкого опыта смерти или чего-то иного, называемого «астральным путешествием» (о чем речь пойдет ниже). Хотя о «внетелесном» состоянии можно сказать как о первом моменте смерти — если она последует, — однако будет грубой ошибкой делать из сего какие-то выводы о «посмертном» состоянии, кроме того неопровержимого факта о том, что душа после смерти остается жива и сохраняет сознание, что вряд ли будет отрицать верящий в бессмертие души человек. (Лишь несколько далеких от исторического христианства сект учат, что душа «спит» или пребывает в бессознательном состоянии после смерти; таковы свидетели Иеговы, адвентисты седьмого дня и др.)

Поскольку «внетелесное» состояние не обязательно так или иначе связано со смертью, надлежит быть крайне внимательными и осторожными при анализе и оценке свидетельств из многочоисленных опытов в этой области. Мы должны поставить вопрос, имеют ли зримые некоторыми видения «неба» (или «ада») отношение к подлинному, христианскому пониманию неба и ада или они не более как впечатления естественные (или демонические) от пребывания во «внетелесной» сфере.

Д-р Крукалл, можно сказать, самый дотошный исследователь в этой области, анализирующий каждую подробность предельно внимательно (подобный подход характерен и для его книг по ископаемым растениям Великобритании, вышедших ранее), собрал значительный материал по опытам «рая» и «ада». Он считает, что такие переживания — естественный и универсальный «внетелесный» опыт, который он различает следующим образом: «Те, кто покинул свои тела естественным путем, имели склонность к тому, чтобы видеть нечто яркое и спокойное» («рай»), что-то вроде великолепной Земли, а те, кто был исторгнут силой, чаще попадали в относительно мрачные, путаные и похожие на сон условия, что соответствует Аиду древних. Первые встречали многочисленных помощников (включая уже упомянутых выше умерших друзей и родных), а последние иногда встречались с какими-то бесплотными «препятствиями»163. Люди, имеющие то, что д-р Крукал называет «медиумической телесной конституцией», неизменно сначала проходят через темную, туманную область «Аида», а затем входят в область яркого света, которая выглядит подобно раю. Этот «рай» описывают по-разному (и медиумы, и не медиумы): как «самый прекрасный из когда-либо виденных пейзажей», «вид дивной красоты — большой, наподобие парка, сад, а свет там такой, какого никогда не увидишь на море или на суше», «дивный пейзаж» с «людьми в белом164; «свет стал сильным», «вся земля была в сиянии»165.

Для объяснения этих опытов д-р Крукалл выдвигает гипотезу о «всеобщей Земле», которая включает на самом нижнем уровне Землю вещественную, окруженную во все проникающей нефизической сферой с поясами «Аида» (ада) и «рая» на ее нижней и верхней границе166. Это грубое описание того, что на православном языке называется воздушным царством падших духов, или «астральной плоскостью» в теософии. Православные описания данной сферы не проводят различия между «верхним» и «нижним», останавливая внимание на бесовских соблазнах, присущих данной области. Д-р Крукалл, будучи светским ученым, ничего не знает о такой составляющей воздушной сферы, но со своей «научной» точки зрения свидетельствует о факте, исключительно важном для понимания сути «посмертных» и «внетелесных» опытов: «небо» и «ад», увиденные людьми в этих состояниях, лишь части (или внешние характеристики) воздушной сферы духов, они не имеют ничего общего с настоящим небом и адом христианского учения, которые являются вечной обителью человеческих душ (и их воскресших тел), а также бесплотных духов. Люди во «внетелесном» состоянии не обладают возможностью попасть на настоящее небо или в ад, которые открываются душам только по явной воле Божией. Если некоторые христиане во время «смерти» начинают видеть «небесный город» с «жемчужными воротами» и «ангелами», это показатель того, что наблюдаемое в воздушной области зависит от степени опыта и чаяний каждого, ведь и умирающие индусы видят именно свои индуистские храмы и «богов». Подлинное христианское восприятие неба и ада имеет совершенно другое измерение (что увидим в следующей главе).

5. «Астральное путешествие»

Практически все «посмертные» опыты, о которых стало известно недавно, протекают очень быстро: будь они более длительными, их результатом была бы настоящая смерть. Но во «внетелесном» состоянии, не связанном со смертью, возможен и длительный опыт. Если он таким является, пациент может покинуть свое окружение и войти в новую обстановку — не только для того, чтобы бросить взгляд на «сад», или на «яркое место», или на «небесный город», но для длительного пребывания в воздушной сфере. «Астральная плоскость», очевидно, близка каждому, и критические ситуации (медиумические методы) могут спровоцировать на контакт с ней. Карл Юнг в одной из своих книг («Интерпретация природы и психики») описывает опыт своей пациентки — женщины, которая выходила из тела во время трудных родов. Она видела окружающих ее докторов и сестер, но чувствовала, что позади нее простирается великолепный ландшафт, который казался границей иного измерения; она чувствовала, что, если бы она повернулась туда, она покинула бы эту жизнь, но вместо этого она вернулась в свое тело167.

Д-р Моуди записал ряд таких случаев, назвав их «пограничными» или «предельными»168.

Те, кто сознательно вызывает состояние «астральной проекции», часто способны войти в «другое измерение». В последние годы получили известность записки человека по имени Роберт Монро169 о своих «путешествиях» в этом измерении, что позволило автору основать Институт исследований «внетелесных» состояний. Кстати, в Институте состояла д-р Элизабет Кюблер-Росс. Она согласна с выводами Монро о сходстве «внетелесных» опытов и «посмертного» состояния. Здесь мы изложим общие результаты исследований этого экспериментатора.

Роберт Монро — удачливый американский бизнесмен (председатель совета директоров корпорации с многомиллионным оборотом) и агностик по своим убеждениям. Его «внетелесные» опыты начались в 1958 году, еще до того, как в нем пробудился интерес к оккультной литературе. Он проводил эксперименты по методу запоминания данных во время сна, включавшие концентрацию и расслабление, близкие к приемам медитации. В начале занятий этими упражнениями Монро показалось, что его ударил луч света, вызвавший временный паралич. Ощущение повторилось несколько раз, после чего он стал «выплывать» из тела; затем пытался вызвать и развить полученное состояние. Поначалу в своих оккультных «путешествиях» он испытывает то же, что некогда подтолкнуло Сведенборга начать похождения в мире духов: после пассивной медитации следовало ощущение «света», общее отношение доверия и открытости к новым и странным впечатлениям, — все сочеталось с «практичным» взглядом на жизнь и отсутствием христианского опыта и глубокой осведомленности о христианстве.

Сначала Монро путешествовал по узнаваемым местам на земле — и близлежащим, и затем более удаленным; причем ему удавалось доставить фактические свидетельствах этих опытов. Потом он вступал в контакты с «духоподобными» сущностями, причем первый контакт явился частью медиумистского эксперимента («индийский проводник», посланный медиумом, действительно пришел за ним!170). Наконец, предметом его восприятия стали странные пейзажи, видимо, неземные.

Монро подробно записывал свои опыты сразу по возвращении в тело. Он выделил три «места действия». «Место действия I» — «здесь и сейчас», земная среда. «Место действия II» — «нематериальная среда», как представляется, весьма обширная, с характеристиками «астральной плоскости». Это место — естественная среда для «второго тела» (так Монро называет существо, путешествующее в воздушной сфере); оно «глубоко пронизывает» физический мир, вот его мысленные законы: «Как вы думаете, таковы вы и есть» и «Подобное привлекает подобное». Иными словами, чтобы путешествовать, нужно лишь подумать о месте назначения. Монро посетил разные «места» в данной области, где видел: в узкой долине — группу людей в длинных широких одеждах171; нескольких людей в форме, назвавших себя «действующей армией», ждущей приказаний172. «Место действия III» — реальность наподобие земной, но не похожая ни на какие известные места, с причудливыми (отталкивающими) чертами; теософы, вероятно, распознали бы в ней более «твердую» часть «астральной плоскости».

Преодолев изначальное чувство страха от пребывания в неведомых сферах, Монро начал их исследовать и давать описания многих разумных существ, с которыми сталкивался. В некоторых «путешествиях» он неожиданно встречался с «умершими друзьями», беседовал с ними, но чаще обнаруживал странных безликих существ, которые иногда «помогали» ему, но обычно не отвечали на его обращения; они передавали ему неясные «мистические» послания, похожие на сообщения медиумов; могли пожать руку и с тем же успехом вонзить в нее нож173. Среди них были «препятствующие» существа: звероподобные твари с резиновыми телами, легко принимающими форму собак, летучих мышей или его собственных детей174. Были и другие, дразнившие и мучившие его, смеявшиеся над ним, когда он призывал (не по вере, а лишь для «эксперимента») имя Иисуса Христа175.

Сам не имея веры, Монро открылся «религиозным» внушениям существ этого мира. Ему были даны «пророческие» видения грядущих событий, которые подчас происходили так, как он их видел176. Однажды на границе «внетелесного» состояния ему явился луч света, он попросил его ответить на вопрос о том, что это за область. Голос из луча сказал: «Попроси своего отца поведать тебе великую тайну». При следующей возможности Монро помолился: «Отец, наставь меня. Отец, расскажи мне великую тайну»177. Совершенно очевидно, что Монро, оставаясь мирским человеком и агностиком в своих религиозных взглядах, свободно отдал себя в услужение существам оккультного мира (которые суть демоны).

Как д-р Моуди и другие исследователи этой области, Монро пишет: «За двенадцать лет такой деятельности я не нашел никаких свидетельств, подтверждающих библейские понятия о Боге и загробной жизни в месте, называемом небом»178. Тем не менее он, как Сведенборг, теософы и исследователи вроде д-ра Крукалла, находит в изученной им «нематериальной» среде «все аспекты, приписываемые нами небу и аду, которые не более чем часть “места действия П”»179. В этой сфере, «ближайшей», видимо, к миру материальному, он внезапно столкнулся с серо-черной областью, населенной «угрызающими нас и терзающими существами»; он полагает, это может быть «границей ада»180, подобно области «Аида», как назвал ее д-р Крукалл.

Более содержательным, однако, является воспринятый Монро опыт «неба». Трижды побывал он в месте «чистого мира», плывя в теплых, мягких облаках, освещаемых меняющимися цветными лучами; он вибрировал в согласии с бессловесной музыкой хора; вокруг находились безымянные существа в том же состоянии, с ними у него не было контакта. Он ощущал то место как свой последний «дом» и тосковал по нему несколько дней по окончании опыта181. «Астральное небо» и есть основной источник теософского учения о «приятности» потустороннего мира — но как безмерно далеко все это от православного учения о Царстве Небесном, с его полнотой любви и осознанным личностью присутствием Божиим, которое чуждо неверующим нашего времени, не желающим ничего другого, кроме «нирваны» из нежных облаков и цветистых лучей! Падшие духи могут легко воспроизвести такое «небо», но только подвиг христианской брани против падших ангелов и укрепляющая благодать Божия способны возвести человека на истинное небо.

Нескольких раз Монро в этом «небе» встречал «бога». Как он отмечает, такая встреча может произойти повсюду в «месте действия II». Во время повседневной деятельности, где бы она ни происходила, раздавался далекий сигнал, как звук геральдических труб. Все принимали его спокойно и, услышав, замолкали или оставляли работу. Это сигнал к тому, что «он» (или «она») шествует по своему царству.

Никто в страхе не падает ниц или на колени. Поза самая обыденная. К этому событию все привыкли и повинуются. Исключений нет. По особому сигналу всякое живое существо ложится наземь... причем повернув голову так, чтобы не видеть «его», когда «он» проходит. Цель — видимо, образовать живую дорогу, по которой «он» может (сап) пройти... Ни мысли, ни движения, пока «он» проходит...

«Несколько раз, когда я это заставал, — пишет Монро, — я принимал такую же позу. В тот момент не было мысли поступить иначе. Проходит “он” под ревущую музыку, излучая непреодолимую силу и могущество, которые достигают своего апогея над тобой и угасают потом вдали... Это похоже на остановку у светофора на оживленном перекрестке или на ожидание поезда на железнодорожном переезде, когда семафор показывает его приближение. Вы равнодушны и в то же время чувствуете уважение к мощи, заключенной в проходящем поезде. Это событие так же безлико.

Бог ли это? Или Его Сын? Или изображающий Его?»182

Во всей оккультной литературе трудно отыскать более живое описание поклонения сатане в его собственном царстве, воздаваемого ему обезличенными рабами. В другом месте Монро рассказывает о своих взаимоотношениях с властителем царства, в которое он проник. Спустя два года после начала «внетелесных» путешествий, ночью он почувствовал, как погрузился в тот же свет, которым сопровождалось само появление этих опытов, и ощутил присутствие могучей разумной личной силы, лишившей его собственной крепости и воли. «У меня создалось неизгладимое впечатление, что я нерасторжимо связан узами преданности (loyalty) с ней, всегда был с ней связан и что на земле у меня есть дело, которое я должен выполнить»183. Спустя несколько недель, при еще одной встрече с незримой силой или «существом», оно (или они), как казалось, вошло в его разум и произвело «обыск», а затем «они воспарили в небо, я же воссылал им вслед мольбы»184. «Тогда, — продолжает Монро, — я понял, что их мыслительные способности и разум далеко превосходят мое понимание. Это безликий холодный разум, без эмоций любви и сострадания, которые мы столь искренне ценим... Я сел и заплакал, глубокие рыдания вырывались из моей груди, я никогда так горько не рыдал, потому что безоговорочно осознал, что Бог моего детства, церквей, религии всего мира был не тем, Которому мы поклонялись (was not as we worshiped him to be), что весь остаток моей жизни я буду “страдать” от утраты этой иллюзии без всякой надежды на “перемену”»185. Нельзя представить себе лучшее описание контакта с диаволом, в который многие ничего не подозревающие современники вступают, будучи бессильны ему противостоять из-за своей отчужденности от истинного христианства.

Свидетельства Монро о природе и обитателях «астральной плоскости» имеют большую ценность. Он изложил свои впечатления простым, «неоккультным» языком и с понятной людям точки зрения, что делает его книгу убедительным предостережением против «экспериментов» в этой области, ведь именно из-за них он фактически отдал свою душу в подчинение падшим духам. Те, кому известно православное христианское учение о поднебесном мире, о подлинном небе и аде, находящимися вне его пределов, могут удостовериться в реальности падших духов и их сферы обитания, равно как и в большой опасности, которую несут в себе встречи с ними, даже при «научном» подходе186. Для нас, православных, нет необходимости знать, какая часть этого опыта «реальна», а какая — плод спектаклей и иллюзий, разыгранных падшими духами. Обман настолько значительная часть поднебесной сферы, что нет смысла пытаться установить его точные формы. Но в том, что он столкнулся с областью падших духов, нет сомнений.

В контакт с «астральной плоскостью» (но не обязательно во «внетелесном» состоянии) можно вступить и употребив определенные препараты. В недавних экспериментах по введению ЛСД умирающим пациентам были получены убедительные «близкие к смерти» опыты, сопровождавшиеся «сжатым воспроизведением» всей жизни человека, наблюдением ослепительного свечения, встречами с «умершими» и нечеловекоподобными «духовными существами», а также передачей духовных сообщений об истинах «космической религии», реинкарнации и т. п. Д-р Кюблер-Росс была тоже вовлечена в такие исследования187.

Известно, что шаманы примитивных племен вступают во «внетелесных» состояниях в контакт с воздушным миром падших духов и после «посвящения» способны посещать «мир духов», общаясь с его обитателями188.

Такие опыты были обычными среди посвященных в «тайны» античного языческого мира. В житии свв. Киприана и Иустины (память — 2 октября) мы имеем свидетельство бывшего волхва об этой области:

«На горе Олимп Киприан обучался всевозможным дьявольским искусствам: он освоил разные демонические превращения, изучил, как изменять природу воздуха... Там он увидел несметные легионы бесов с князем тьмы во главе; одни ему предстояли, другие служили, иные восклицали, восхваляя князя своего, а иные были посылаемы в мир для развращения людей. Здесь же он видел мнимых языческих богов и богинь, разного рода призраки и привидения, вызывать которых учился в течение строгого сорокадневного поста... Так он стал чародеем, волхвом и разрушителем душ, близким другом и верным рабом князя тьмы, с которым беседовал лицом к лицу и от которого принимал почести.

“Поверь мне, — сказал он, — я видел самого князя тьмы... Я поприветствовал его и его старейшин... Он пообещал сделать меня князем после моего исхождения из тела и в течение всей земной жизни помогать мне во всем... Внешний облик князя тьмы был подобен цветку. Его голова была увенчана короной (ненастоящей) из золота и сверкающих каменьев, отчего пространство вокруг него освещалось; одежда была изумительна. Стоило ему обернуться в ту или другую сторону, как то место трепетало, множество бесов различных степеней покорно стояло у его престола. Тогда я всего себя вверил ему в услужение, во всем ему повинуясь”»189.

Св. Киприан не утверждает определенно, что эти встречи он имел вне тела, ведь многие опытные волхвы и чернокнижники могут не покидать тело, чтобы установить полный контакт с воздушной сферой. Даже Сведенборг утверждал в своих «внетелесных» опытах, что большинство его контактов с духами были в теле, но при открытых «дверях восприятия»190. Однако характеристики этой области одни и те же, независимо от того, происходит опыт в «теле» или «вне тела».

Известный языческий чародей античности (II век), описывая свое посвящение в тайны Изиды, предлагает классический пример «внетелесного» опыта с поднебесной сферой, который разъяснит современные «внетелесные» и «посмертные» случаи.

«Я запишу (о своем посвящении) столько, сколько могу передать непосвященным, не преступая закона, но только с условием, что ты этому поверишь. Я достиг врат смерти и переступил порог Прозерпины, однако, когда прошел все стихии, мне дозволено было вернуться. В полночь я видел сияющее полуденное солнце; я был в непосредственной близости с богами дольнего и [богами] горнего мира, предстоя им и принося поклонение. Теперь ты услышал, что случилось, но боюсь, от этого у тебя нисколько не прибавилось мудрости»191.

Выводы о «внетелесной» области

Всего сказанного здесь о «внетелесных» опытах достаточно, чтобы поместить современные «посмертные» впечатления на соответствующий им уровень. Подведем итоги наших исследований.

1. Это «внетелесные» состояния (опыты) в их непосредственном выражении; некоторые из них известны в оккультной литературе; в последние годы они все чаще случаются среди обычных людей, не связанных с оккультизмом. Однако такие опыты не говорят ничего о том, что происходит с душой после смерти, разве только то, что она продолжает жить и обладает сознанием.

2. Область, куда душа попадает немедленно по разлучении с телом, теряя контакт с «материальной действительностью» (после смерти или «вне тела»), есть ни небо, ни ад, но сфера незримая, близкая к земле, называемая «посмертной» или «Бардо плоскостью» («Тибетская книга мертвых»), «миром духов» (Сведенборг и спиритизм), «астральной плоскостью» (теософия и многие направления оккультизма), «местом действия II» (Монро), или же, на православном языке, воздушным миром поднебесья, где обитают падшие духи, прельщающие людей, чтобы привести их к осуждению и погибели. Это не тот «иной мир», ожидающий человека по смерти, а лишь невидимая часть мира сего, которую надлежит пройти человеку, чтобы достигнуть мира «иного»: неба или ада. Для тех, кто действительно умер и кого Ангелы уводят из земной жизни, это область, где на мытарствах начинается частный суд, а воздушные духи открывают свою истинную природу и враждебность по отношению к человечеству; для всех прочих — область бесовского обмана со стороны тех же духов.

3. Существа, с которыми сталкиваются в этой области, всегда (или почти всегда) демоны, вызваны ли они с помощью медиумов либо оккультными способами или же встречены во время пребывания «вне тела». Это не Ангелы — Ангелы обитают на небе и лишь пересекают данную область как Божии вестники. И не души умерших, так как их души обитают либо на небе, либо в аду, а проходят через сию область сразу после смерти на пути к суду за дела своей жизни. Даже наиболее опытные и вовлеченные во «внетелесные» опыты люди не могут остаться в той области надолго, не подвергая себя опасности навсегда разлучиться с телом (то есть умереть); в оккультной литературе описания воздушных встреч участников таких опытов — большая редкость.

4. Опытам в этой области нельзя ни доверять, ни, разумеется, принимать их за чистую монету. Даже овладевшие основами православного христианского учения могут быть прельщены падшими духами в любом «видении»; те же, кто вступает в сию область без знаний о ней и принимает ее «откровения» с полным доверием, становятся несчастными жертвами падших духов.

Могут спросить: что это за ощущения «мира» и «приятности», которые, по всей видимости, всегда повторяются во «внетелесном» состоянии? Что это за созерцание «света», свидетелями которого являлись многие? Неужели один обман?

В каком-то смысле, вероятно, такие состояния «естественны» для души, отделившейся от тела. Наши физические тела в греховном мире — это тела страдания, разрушения и смерти. Покинув свое тело, душа тотчас оказывается в состоянии, для себя более «естественном», близком к тому, которое определяет для нее Бог, потому воскресшее тело «духовное», в котором будет жить человек в Небесном Царстве, имеет больше общих свойств с душой, чем с земным телом. Даже то тело, с которым был создан Адам, имело природу, отличную от тленной природы Адама после грехопадения, было открыто восприятию духовного и не подвержено страданиям, боли и утомлению.

В этом отношении «мир» и «приятность» во «внетелесном» опыте можно считать подлинными, не лживыми. Обман вторгается тогда, когда человек начинает объяснять себе «естественные» чувства как «духовные», — словно бы этот «мир» есть истинный мир, примирение с Богом, а «приятность» несет подлинное духовное утешение, возможное только на небе. Так могут истолковывать свои «внетелесные» и «посмертные» состояния люди вследствие недостатка подлинных знаний и духовного опыта. Что такое понимание — ошибка, можно видеть из факта, что даже закоренелые безбожники, «умирая», удостаиваются того же ощущения. В одной из предыдущих глав мы отмечали этот факт, описывая случай с индийцем — атеистом и самоубийцей. Другой удивительный пример — случай с английским романистом-агностиком Сомерсетом Моэмом. Он прошел через краткий опыт смерти незадолго до ухода из жизни в восемьдесят лет: сначала, по его описанию, он увидел все усиливающийся свет, а затем ощутил «блаженное чувство облегчения»192. Это переживание ни в какой мере не было духовным — лишь еще одно «естественное» событие в жизни, так и окончившейся неверием.

Может показаться, что смерть, как чувственное и «естественное» переживание, в самом деле приятна. В равной мере ощущение приятности как у тех, чья совесть чиста пред Богом, так и у тех, кто не имеет глубокой веры в Бога, в вечную жизнь и не сознает, что он досаждал Богу в течение своей жизни. «Лютую смерть» встречают те, кто, как хорошо выразился один писатель, «знает, что Бог есть, однако проводит свою жизнь так, словно Его нет»193, то есть те, чья душа мучима угрызениями совести, не получают естественной «приятности» физической смерти. Разница между верующими и неверующими проявляется не в момент смерти, а позже, на частном суде. «Приятность» смерти может быть реальной, но вне связи с вечной участью души, которая может оказаться мучительной.

Тем более это верно в отношении «света». Он также может быть чем-то естественным — отражением подлинного состояния света, для которого был сотворен человек. Если это так, то серьезнейшей ошибкой будет придание сему «духовного» значения, как неизменно делают духовно неопытные люди. Православная аскетическая литература полна предупреждений, что нельзя доверять любому виду «света», который может появиться; и когда такой свет начинают принимать за «Ангела» или же «Христа», то ясно, что человек впадает в прелесть, создавая «реальность» из своего воображения прежде того, как падшие духи начали строить козни.

Вполне естественно для души, отделенной от тела, иметь обостренное чувство реальности и проявлять (exercise) то, что называется теперь экстрасенсорным восприятием (ESP). Тот факт, что душа именно после «смерти» (иногда в самый последний момент перед ней) видит то, чего не видят стоящие рядом, знает, что где-то далеко умирает человек и т. д., — отмечен как в православных источниках, так и в современных научных исследованиях. Говорит об этом опыт д-ра Моуди, называемый «видением знания», когда, как кажется, душа получает «просвещение» и зрит «все знания» пред собой194. Св. Бонифаций описывает мгновения после смерти «монаха из Уэнлока»: «Он чувствовал себя человеком, очнувшимся от сна; с его глаз, плотно закрытых покрывалом, пелена была сорвана, и все невидимое, неизведанное и закрытое стало ясным. Перед взором собралась воедино, как казалось, вся вселенная, части земного материка, моря и все люди»195.

Такая восприимчивость присуща некоторым душам еще в теле. Св. Григорий Великий замечает, что «иногда души могут предвидеть будущее благодаря собственной утонченной силе, в отличие от тех, кто прозревает будущее по Божию откровению»196. Но люди с такими душевными способностями (psychics) неизменно впадают в прелесть, когда самовольно истолковывают и развивают свой талант, который может быть правильно использован лишь святыми подвижниками, и, конечно, Православной веры. Американский «телепат» (psychic) Эдгар Кейси — пример такого экстрасенсорного восприятия. Обнаружив у себя дар устанавливать правильный медицинский диагноз в состоянии транса, он стал доверять всем сообщениям, полученным в таком состоянии, предлагая астрологические прогнозы, прослеживая «прошлые жизни» людей в «Атлантиде», Древнем Египте и т. д., и закончил тем, что выдавал себя за прорицателя будущего (иногда с ним случались громкие провалы: например, он обещал катастрофу на Западном побережье в 1969 году, но предсказание не сбылось).

Естественные переживания души, когда она отделена от тела, — будь то переживания мира и приятности, света или «экстрасенсорного восприятия» — являются поэтому всего лишь следствием ее повышенной восприимчивости, но дают (мы вновь должны это сказать) очень мало достоверной информации о состоянии души после смерти и слишком часто приводят к произвольным толкованиям иного мира, а также к прямому общению с падшими духами, к чьему царству все это и относится. Подобные переживания относятся целиком к «астральному» миру и сами по себе не имеют ничего духовного или небесного; даже когда сам опыт реален, нельзя доверять его толкованиям.

5. По природе вещей истинное знание о воздушной области духов и их проявлениях не может быть приобретено одним только опытом. Уверенность всех «ветвей» оккультизма в том, что именно их знание — подлинное, потому как основывается на «опыте», есть роковая ошибка оккультного «знания». Как раз наоборот, ведь опыты этой сферы проходят в воздушной области и чаще проводятся демонами с целью соблазна и опустошения человеческих душ, то есть они самой своей природой привязаны ко лжи и обману, и человек, будучи чужим в этом поднебесье, никогда не сможет хорошо ориентироваться здесь и быть уверенным в его реальности, как уверен в реальности материального мира. Вполне справедливо буддийское учение (в «Тибетской книге мертвых») утверждает, что природа явлений «Бардо плоскости» иллюзорна, но ошибается, когда на основе одного опыта заключает, что за такими явлениями вообще не стоит никакой реальности. Реальность невидимой сферы нельзя познать, если она не будет открыта источником, находящимся вне ее, над ней.

По тем же причинам подход к этой сфере через личный или «научный» комплекс экспериментов неизбежно приведет к ложным результатам. Почти все современные исследователи принимают оккультное учение в данной области или горячо симпатизируют ему по единственной причине: оно основано на опыте, который является основой науки. Но опыт в материальном мире есть нечто совершенно отличное от опыта в сфере воздушной. Исходный материал, над которым проводится эксперимент и изучение которого идет, в первом случае морально «нейтрален» и потому может быть объективно исследован и подтвержден другими; во втором случае этот «сырой» материал скрыт, труднодоступен для восприятия и во многих случаях обладает своей собственной волей: его цель — ввести исследователя в заблуждение. Поэтому серьезные исследования: д-ра Моуди, д-ра Крукалла, д-ров Осиса и Харальдссона, д-ра Кюблер-Росс — неминуемо используются для популяризации оккультных идей, «естественно» выходящих из изучения оккультной воздушной сферы. Только усвоив, что существует истина Откровения (что происходит все реже), которая выше всякого опыта, можно внести ясность в эту область, понять ее природу и провести различие между нижним царством и вышним Царством Небесным.

Было необходимо посвятить эту пространную главу «внетелесным» состояниям, чтобы определить природу того, что переживают множество обычных людей, а не одни медиумы и оккультисты. (В конце книги мы попробуем объяснить, почему такие опыты становятся в наши дни столь обыденными.) Опыты реальны и не могут быть отвергнуты как «галлюцинации». Ясно и то, что они не духовны, а потому желание интерпретировать их как «духовные» опыты, раскрывающие подлинную природу загробной жизни и конечное состояние души, лишь способствует усилению духовной неразберихи у современного человека и показывают, насколько они отстоят от истинного духовного ведения и опыта.

Для наглядности в следующей главе мы перейдем к анализу случаев настоящих опытов потустороннего мира — вечного мира неба, открываемого человеку только по воле Божией и совсем непохожего на воздушную сферу, рассматриваемую нами и все-таки являющуюся частью этого мира, грядущего к своему концу.

Замечания о перевоплощении — реинкарнации

Ныне широко обсуждается и иногда усваивается теми, кто прошел через «внетелесные» и «посмертные» состояния, и рядом ученых идея реинкарнации. Она заключается в том, что после смерти душа не подвергается частному суду и не обитает потом на небе или в аду, ожидая общего воскресения и Страшного Суда, но (видимо, после долгого или краткого пребывания в «астральной плоскости») возвращается на землю, занимая новое тело — животного или другого человека.

Еще в языческой древности эта идея широко бытовала на Западе, чтобы впоследствии уступить место христианству; в наши дни ее распространение обусловлено влиянием индуизма и буддизма, в которых она принята повсеместно. Сегодня идея реинкарнации «гуманизируется»: люди допускают, что свои «предыдущие жизни» они провели в человеческом облике, тогда как, по общему мнению индуистов и буддистов, древних греков и римлян, редко удается достигнуть «воплощения» в человека и большинство современных «воплощений» суть животные, насекомые и даже растения.

Те, кто верит в реинкарнацию, говорят, что она дает обоснование многочисленным «несправедливостям» земной жизни, необъяснимым страхам (фобиям). Если кто-то родился слепым или в нищете, то сие есть воздаяние за поступки в «предыдущей жизни» (или, по их выражению, причиной является «дурная карма»); боязнь воды означает, что в «прежнем существовании» человек утонул.

У верящих в реинкарнацию нет никакой глубокой философии происхождения и предназначения души, ни убедительных доказательств в подтверждение своей теории. Ее основные привлекательные стороны весьма поверхностны и сводятся к призрачному торжеству «правды» на земле, мнимому объяснению ряда психических загадок и возможности подобия «бессмертия» для тех, кто не принимает христианских позиций.

После серьезного размышления понятно, что теория реинкарнации вовсе не дает объяснения несправедливостей: если кто-то страждет в этой жизни за грехи и ошибки прежней, о которой он не помнит и за которую (если был животным) не может быть ответственным, и если (согласно буддистскому учению) не существует Я, продолжающего свое бытие от одного «воплощения» к другому, а потому чьи-то прошлые ошибки суть ошибки кого-то другого, — то вообще не существует никакой справедливости, а только слепое страдание от зла, происхождение которого проследить невозможно. Христианское учение о грехопадении Адама как источнике зла в мире предлагает им лучшее объяснение, а христианское Откровение о совершенной Божией правде и справедливости, Его суд над людьми, окончанием которого будет вечная жизнь на небе или в аду, делает ненужной идею о достижении «справедливости» путем последовательных «воплощений» в этом мире.

Идея реинкарнации в последние десятилетия завоевала удивительную популярность на Западе. Было много случаев, наводящих на мысль о «воспоминании о прошлых жизнях», многие люди после пребывания во «внетелесном» состоянии верят, что эти переживания вселяют или внушают идею о перевоплощении. Что следует думать о таких случаях?

Отметим, что лишь в немногих представленных описаниях есть «доказательства» более или менее «конкретные», а не туманные и случайные, которые могут быть продуктом воображения: ребенок родился с пятном на шее и впоследствии вспоминает, что в «предыдущей жизни» был повешен как конокрад; кто-то боится высоты и «вспоминает», что в «прежней жизни» умер от падения. Склонность человека к фантазии делает такие случаи сомнительными для «доказательства» перевоплощения. Однако подобные «минувшие» жизни обнаруживаются с помощью гипнотического метода, названного «регрессивный гипноз», который часто давал удивительные результаты в воспоминании событий, давно забытых в сознательном возрасте, вплоть до младенческих лет. Гипнотизер переносит человека «назад» в детство и затем спрашивает: «Что было до этого?» Нередко человек «вспоминает» свою «смерть» или целый отрезок прошлой жизни. Как воспринимать такие «проблески» памяти?

Опытные гипнотизеры сами признают наличие ловушек в методе «регрессивного гипноза». Д-р Артур Хастингс (Arthur С. Hastings), специалист по психологии общения из Калифорнии, отмечает, что «самое очевидное, что случается под гипнозом, — предельная открытость человека для тончайших, неосознанных, несловесных (невербальных) внушений гипнотизера и его чрезвычайная податливость. Если попросите уйти в прошлую жизнь, а у него нет прошлой жизни, то он изобретет ее для вас! Если внушите ему, что он видел НЛО, он вспомнит об этом»197.

Д-р Ларри Гарретт (Larry Garrett), гипнолог, работающий в Чикаго и проведший более пятисот сеансов регрессивного гипноза, замечает, что такие регрессии часто неточны, когда предметом воспоминания является событие, свершившееся в этой жизни. «Люди часто выдумывают события, движимые желанием превратить мысль в действительность, либо фантазиями, сновидениями и подобными аффектами... Любой, практикующий гипноз и применяющий один из типов регрессии, обнаружил бы, что нередко люди, сидя на сеансе, живо воображают все что угодно, лишь бы угодить гипнотизеру»198.

Один из исследователей данного вопроса пишет: «Метод чреват опасностями, главная из которых — склонность разума в бессознательном состоянии к неожиданной фантазии. Плодом гипнотического сеанса может быть мечта о том или ином образе прежнего бытия, который хотелось иметь пациенту, или же он полагал, верно или неверно, что прожил именно так... Одним психологом гипнотизируемым были даны инструкции вспомнить прежнюю жизнь, что они и сделали, все без исключения. Некоторые полученные сообщения изобиловали яркими подробностями и казались убедительными... Во время повторного сеанса у того же психолога они в состоянии транса могли проследить все детали своих отчетов о “прежнем существовании” и возвести их к какому-то вполне нормальному источнику — к человеку, которого они знали в детстве, к эпизодам из некогда прочитанных романов или к кадрам из кинофильмов, просмотренных много лет назад, и т. д.»199.

Что же сказать о случаях, отчеты о которых публиковались в последнее время, когда налицо «объективное доказательство» чьей-либо «прежней жизни»: когда человек «помнит» подробности времени и мест, которые сам разузнать не мог, но они могут быть проверены историческими документами?

Ведь они весьма убедительны для тех, кто предрасположен верить в реинкарнацию, но этот вид «доказательств» не отличается от стандартной информации, представляемой «духами» на спиритических сеансах (и может носить удивительный характер), а потому нет основания полагать, что ее источник — другой. Если «духи» на сеансах суть бесы, то и информация о «предшествующих жизнях» того или иного человека может поставляться бесами. Цель одна и та же — смутить людей демонстрацией «сверхъестественного» знания и ввести их в заблуждение относительно подлинной природы жизни после смерти, оставив их духовно не подготовленными к ней.

Даже оккультисты, принимающие благосклонно идею перевоплощения, признают, что «доказательства» реинкарнации можно истолковывать по-разному. Один американский популяризатор оккультных идей полагает, что «в большинстве представленных примеров, свидетельствующих о реинкарнации, речь, видимо, может идти о случаях одержимости»200. «Одержимость», по мнению этих оккультистов, случается, когда «мертвый» индивидуум овладевает живым телом, так что само существо последнего, скорее всего, изменяется и создается впечатление, что на него действуют какие-то стороны «прежней жизни». Существа, которые «овладевают» людьми, конечно, демоны, как бы ни скрывались они под маской умерших душ. Вышедшая недавно книга д-ра Яна Стивенсона «Двадцать случаев, приводящих к мысли о реинкарнации» (“Twenty Cases Suggestive of Reincarnation”) на самом деле представляется собранием случаев такой одержимости.

Ранняя христианская Церковь боролась с идеей реинкарнации, проникшей в христианский мир из восточных учений — таких как манихейство.

Лжеучение Оригена о «предсуществовании душ» было тесно связано с ними. Пятый Вселенский Собор строго осудил ересь Оригена, предав анафеме его последователей. Некоторые отцы Церкви посвящали свои труды обличению данного заблуждения, среди них отметим св. Амвросия Медиоланского на Западе («О вере в воскресение», книга II) и св. Григория Нисского на Востоке («О душе и воскресении»).

Современному православному христианину, искушаемому принятием этой идеи или просто интересующемуся ее «доказательствами», достаточно обдумать три основных христианских догмата, которые решительно опровергают возможность перевоплощения.

Воскресение тела. Христос воскрес из мертвых в том самом теле, которое приняло смерть (неизбежную для каждого человека), став начатком, по апостолу Павлу (см. 1 Кор. 15, 20), [открыв путь ко всеобщему воскресению] для всех людей, чьи тела будут воскрешены в последний день и воссоединены с их душами, чтобы вечно жить на небе или в аду, в соответствии со справедливым словом Божиим об их земной жизни. Это воскресшее тело восстанет в новом виде и по примеру Тела Самого Христа будет отличаться от земного большей утонченностью, уподобившись во многом природе ангельской, без чего не сможет пребывать в Царстве Небесном, в котором нет ни смерти, ни тления; и все-таки это будет то же самое тело, чудесно восстановленное Богом для вечной жизни, как было открыто Иезекиилю в видении о «сухих костях» (см. Иез. 37, 1-14). На небесах искупленные узна́ют друг друга. Тело, таким образом, есть неотъемлемая часть всей человеческой личности, которая будет жить вечно, а потому сама мысль о многих телах, принадлежащих одному и тому же человеку, отрицает природу Царства Небесного, которое Господь приготовил любящим Его.

Наше искупление Иисусом Христом. Через Воплощение и искупительную Жертву (земное служение, страдания, Крестная смерть) Сын Божий совершил наше спасение, избавил от власти греха и смерти. В Его Церкви мы освящаемся и обретаем спасение без наказания за прошлые согрешения. А согласно идее реинкарнации, если кто-то и «спасается», то только после многих жизненных периодов (жизней), отрабатывания последствий сделанных грехов. Это — сухое и безотрадное законничество языческих религий, полностью упраздненное Крестной Жертвой Спасителя; разбойник, висящий на кресте справа, получил спасение в мгновение ока благодаря вере в Сына Божия, так что «дурную карму» его злодеяний изгладила Божия благодать.

Суд. Человекам положено однажды умереть, а потом суд (Евр. 9, 27). Человеческая жизнь — это единственный и определенный период испытания, после которого уже нет «второго шанса», только Божий суд (справедливый и милостивый) над человеком в соответствии с состоянием его души по окончании жизни.

В отличие от языческих религий, где нет веры в воскресение или искупление либо есть неопределенность в отношении суда и будущей жизни, христианское Откровение в этих трех догматах представлено точно и ясно. Единственный ответ на все «воспоминания» о «предыдущих жизнях» — четко очерченное христианское учение о природе человеческой жизни и об отношении между Создателем и человеком.

1. Местонахождение неба и ада

Многочисленные примеры из повествований святых отцов и житий святых показали, что душа после смерти сразу входит в поднебесную воздушную область, свойства которой подробно расмотрены выше. Мы видели, что, как только тело умирает и душа прощается со всем земным, ее прохождение через воздушную область описывается как восхождение по мытарствам, где начинается частный суд, цель которого — определить, готова ли она обитать в раю. Души, уличенные в нераскаянных грехах, низвергаются бесами в ад, успешно проходящие испытания на мытарствах свободно восходят на небеса, сопровождаемые Ангелами.

Что такое небо? Где оно? Занимает ли оно какое-то место? Находится ли оно вверху? Как и во всех вопросах, касающихся жизни после смерти, нам следует задавать такие вопросы не из любопытства, но с целью лучше вникнуть в учение, переданное нам Церковью, и избежать недоумений, которые современные идеи и некоторые психические опыты могут вызвать у православных христиан.

Вопрос о «местонахождении» неба (и ада) в наше время почти везде понимается неправильно. Еще недавно советский руководитель Хрущев смеялся над верующими в Бога — он, видите ли, послал космонавтов в космос, и они Его не видели!

В атеистическую карикатуру рая на «облаках» не верит ни один здравомыслящий христианин, но находятся наивные протестанты, которые поместили бы рай в отдаленную галактику или созвездие. Видимое творение пало и подверглось тлению, и потому в нем нет места для невидимого Божия неба как реальности духовной и невещественной. Однако многие христиане, чтобы избежать насмешек со стороны неверующих и уйти от малейшей примеси материалистического учения, уклоняются в другую крайность, заявляя, что неба нет «нигде». Среди римо-католиков и протестантов бытует мнение, что небо — это «состояние, а не место», что «вверху» лишь метафора, что вознесение Христово (см. Лк. 24, 50-51; Деян. 1, 9-11) было на самом деле не вознесением, а лишь изменением состояния. Плод всего подобного — утрата четкой и конкретной концепции неба и ада, так что чувство реальности начинает угасать, что чревато разрушительными последствиями для христианской жизни, потому как это та реальность, к которой обращена вся наша земная жизнь. Все подобные апологии, по учению свт. Игнатия Брянчанинова, основываются на ложной посылке философа новейшего времени Декарта, утверждавшего, что все нематериальное есть «чистый дух», не ограниченный временем и пространством. Учение Православной Церкви — другое. Свт. Игнатий пишет: «Мечта Декарта о независимости духов от пространства и времени — решительная нелепость. Все ограниченное, по необходимости, зависит от пространства»201. «Многочисленные цитаты... из богослужебных книг и из творений отцов Православной Церкви... со всею удовлетворительностью решают вопрос относительно того, где помещаются рай и ад... Обратим теперь внимание на учение Православной, восточной Церкви... О! С какою ясностью она указывает место рая на небе и место ада во внутренности земли»202. Здесь мы укажем, как следует это учение понимать.

Все православные источники (Священное Писание, богослужения, жития святых, творения святых отцов), которые цитирует свт. Игнатий, свидетельствуют о том, что рай и небо находятся «вверху», а ад «внизу», под землей.

И поскольку Ангелы и души ограничены в пространстве (о чем говорится в главе II «Православное учение об Ангелах»), то им приходится всегда быть в определенном месте — будь то небо, ад или земля. Мы цитировали учение преп. Иоанна Дамаскина об Ангелах: «Когда они находятся на небе, их нет на земле; и посылаемые Богом на землю — они не остаются на небе»203. Это учение тождественно [учению] изложенному ранее св. Василием Великим в сочинении «О Святом Духе» (гл. 23), св. Григорием Двоесловом в «Поучениях на Книгу Иова» (II, 3) и всеми отцами Православной Церкви.

Итак, небеса — место, и оно, конечно, вверху, выше любой точки земли, а ад внизу, в недрах земли, но эти места и их обитателей люди не видят, пока их духовные очи не открыты, как об этом говорилось ранее, относительно воздушной области. Места сии вне пределов нашей пространственно-временной системы: ни самолет не пролетит «незримо» через рай, ни спутник Земли не пересечет третье небо, ни до души, ожидающей Страшного Суда в аду, нельзя добраться путем бурения земной коры. Они не там, а в ином виде пространства, начинающегося здесь, но простирающегося, если можно так сказать, в другом направлении.

Свидетельства или намеки на иной тип действительности существуют даже в повседневном опыте мира сего. Существование вулканов и высокой температуры в недрах Земли многими святыми и отцами Церкви рассматривается как прямое указание на существование ада в глубине Земли204. Конечно, ад не «материален», как материальна лава, выходящая из земной коры; по всей видимости, имеется некое сближение двух видов реальности, сближение, которое можно видеть в самой природе человека, его способности в определенных обстоятельствах или по воле Божией воспринимать оба вида реальности даже в этой жизни. Современным ученым приходится признать, что они не уверены ни в элементарной природе и границах материи, ни в том, где она исчезает и начинается реальность «душевная» (psychic).

Многочисленные сообщения в житиях святых показывают, как иной вид действительности вторгается в «нормальное» пространство мира сего. Часто душа новопреставленного человека зримо восходит на небо, как это было, когда св. Венедикт видел душу св. Германа Капуанского, возносимую на небо Ангелами в огненном шаре205, или когда жители Афогнака видели душу св. Германа, восходящую в огненном столпе, или когда старец Филарет Глинский лицезрел восходящую душу преп. Серафима Саровского. Пророк Елисей видел пророка Илию, взятого на небо на огненной колеснице (см. 4 Цар. 2, 11). Нередко были видимы души, проходящие через мытарства; такие случаи часто встречаются в житии св. Нифонта, епископа Констанции Кипрской (память 23 декабря), и св. Колумбы Ионского (некоторые примеры из его жития мы привели в главе о мытарствах). Житие блж. Феофила Киевского повествует, что один из свидетелей его праведной кончины видел, как «вдруг перед ним что-то промелькнуло и в лицо пахнула струя прохладного воздуха. С изумлением взглянул Димитрий вверх и остолбенел: в келии медленно стал подниматься покров, и голубое небо, точно простирая свои объятия, приготовилось принять святую душу умирающего праведника»206.

Наша любознательность не должна простираться дальше общего знания, что небо и ад — это в самом деле «места», но не в сем мире, не в нашей пространственно-временной системе. Мы собьемся с толку, пытаясь собрать воедино их «географию», настолько эти «места» отличаются от земных понятий. Некоторые жития святых ясно указывают, что «небо» находится над «раем»; в других отмечается, что существует, по крайней мере, «три неба», но нам не следует определять «пределы» этих мест или разграничивать их свойства. Описания даны нам Божественным Промыслом, чтобы побудить нас наследовать рай путем христианской жизни и смерти, а не для того, чтобы прилагать к ним светские категории логики и познания, которые к ним не подходят. Справедливо напоминает нам о должной осторожности в стяжании знаний о небе и аде св. Иоанн Златоуст: «Ты спрашиваешь, где ад? Но для чего тебе это знать? Ты должен знать то, что ад существует, а не то, где он сокрыт... По моему мнению, он где-то за пределами всего этого мира... Постараемся же узнать не где он, а как его избежать»207.

Нам в сей жизни много не дано понять о потусторонней реальности, хотя сведений вполне достаточно, чтобы отвечать рационалистам, утверждающим, что неба и ада нет «нигде», то есть они не существуют, только потому, что они не могут их видеть. На самом деле эти места существуют «где-то», причем некоторые из живущих на земле были там и вернулись на землю, чтобы рассказать о них; однако сии места видимы нами во плоти более верой, чем знанием: Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь я знаю отчасти, а тогда позна́ю, подобно как я познан (1 Кор. 13, 12).

2. Христианские опыты неба

Подлинные христианские опыты неба всегда несут один и тот же отпечаток восприятия потустороннего. Те, кто видел небо, не только были вознесены в другое место, но они перешли в иное духовное состояние. Не испытав этого лично, нам должно удовлетвориться описанием внешних характеристик; взятые воедино, они позволяют отличить настоящие опыты от других встреч с воздушной сферой, о чем шла речь выше.

Большая часть житий святых содержит повествование о том, как души восходили на небеса и это было видно с земли. В житии преп. Антония Великого мы читаем: «В другое время случилось, что он [преп. Антоний] сидел на горе и, поднявши взор к небу, увидел какую-то душу, восходящую на небо в сопровождении веселящихся о ней Ангелов. Дивясь этому, преподобный помолился, чтобы ему было открыто, что означает это видение. И был к нему голос: “Это — душа инока Аммония, жившего в Нитрии”. Аммоний был старец, который с ранней юности и до смерти проводил строгую подвижническую жизнь»208.

А так описал смерть св. Марка Фраческого авва Серапион: «Я... взглянувши, увидел душу святого уже освободившеюся от оков плоти, — она была покрыта ангельскими руками белосветлою одеждою и возносилась ими на небеса. Я созерцал воздушный путь к небу и отверзшиеся небеса. При сем я видел стоящие на этом пути полчища бесов и слышал обращенный к бесам ангельский голос: “Сыны тьмы, бегите и скройтесь от лица света правды!” Святая душа Марка была задержана на воздухе около одного часа. Затем послышался с неба голос, говоривший Ангелам: “Возьмите и принесите сюда того, кто посрамил бесов”. Когда душа преподобного прошла без всякого для себя вреда через бесовские полчища и приближалась уже к отверстому небу, я увидел как бы подобие простертой с неба правой руки, принимавшей непорочную душу. Затем это видение сокрылось от глаз моих, и более я ничего не видел»209.

По этим повествованиям можно выделить три основных признака подлинного христианского опыта неба: восхождение; душу сопровождают Ангелы; ее приветствуют обитатели неба, и она вступает в их число.

Опыты неба различны. Иногда душа препровождается на небо прежде смерти, чтобы явлены были чудеса или же уготованное для нее место. Так, св. Мавра, отвергнув два ложных явления падших духов (они как пример искушений в час смерти изложены выше), описала последовавшее за тем Богом данное благодатное видение. «Также видела я и третьего мужа, прекрасного видом; лицо его сияло, как солнце. Взяв меня за руку, он возвел меня на небо и показал мне престол, покрытый белою одеждою, и венец, прекрасный видом. Удивившись такой красоте, я спросила того мужа, который привел меня на небо: “Чье это, господин?” Он же сказал мне: “Это воздаяние за подвиг твой... Но теперь возвратись в тело твое; утром же, в шестый час, приидут Ангелы Божии, чтобы взять ваши души и вознести их на небо”»210.

Издалека видел небеса и св. первомученик Стефан: небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (Деян. 7, 56). Однако мы тщательно рассмотрим только тот опыт, который легче сравнить с современными «посмертными» состояниями: восхождение на небо во время смерти либо при наитии Божественной благодати «в теле» или «вне тела».

Св. Сальвий Альбийский, галльский иерарх VI века, возвратился к жизни после того, как был мертв большую часть дня, и рассказал своему духовному другу, св. Григорию Турскому: «Четыре дня назад, когда келья сотряслась и вы увидели меня бездыханным, я был подхвачен двумя Ангелами и поднят высоко в небеса211, и мне казалось, что у меня под ногами не только жалкая Земля, но даже Солнце, Луна, облака и звезды. Затем меня ввели в сверкающие ярче этого света ворота, в просторное жилище, наполненное невыразимым светом, где пол блестел золотом и серебром. Здесь было такое множество людей обоего пола, что нельзя было объять их взглядом, ни конца ни края им не было видно. Сквозь сомкнутые ряды мне проложили путь Ангелы, шедшие впереди, и мы оказались у места, которое созерцали издали. Над ним расположилось облако ярче всякого света, а там не было ни Солнца, ни Луны, ни звезд, но сияние его превосходило все эти светила, и из него исходил глас “как шум вод многих”. Меня, грешника, смиренно приветствовали мужи в священнических и мирских одеждах. Это были, как сказали мои спутники, мученики и исповедники, которых мы на Земле глубоко почитаем. Когда я встал там, где мне приказали, меня окутал такой сладкий аромат и я так насытился его сладостью, что до сих пор не хочу ни есть, ни пить. И услышал я глас, говорящий: “Да возвратится он в мир, ибо надобен нашим церквам”. Я услышал голос, но не мог видеть, кто говорит. Затем я пал ниц на землю и заплакал: “Увы, увы, Господи, зачем Ты дал мне видеть все это, чтобы снова отнять у меня!...” И глас, обращенный ко мне, сказал: “Иди с миром. Я буду стражем твоим, пока не возвращу тебя в эту землю”. Тогда я, покинутый спутниками, с плачем вернулся через врата, в которые вошел»212.

В этом примере добавилось несколько важных характеристик: яркий свет небес; незримое Божие присутствие, Чей голос слышен; благоговение и страх святого перед Богом и ощущение Божественной благодати в виде дивного благоухания. Кроме того, указано, что множество встреченных на небе «людей» (помимо Ангелов, сопровождающих души) — это души мучеников и святых.

Монах из Уэнблока, после того как он был вознесен и прошел мытарства, «увидел также место дивной красоты, где множество очень красивых людей наслаждались небывалым счастьем, и они позвали его разделить с ними это счастье, если ему позволят. И от дыхания ликующих вместе блаженных душ до него донеслось дивной сладости благоухание. Святые Ангелы сказали ему, что это преславный рай Божий». Далее «он увидел великолепные сияющие стены удивительной длины и необычайной высоты. И святые Ангелы сказали: “Это тот святой и славный град, небесный Иерусалим, где души святых пребывают в радости вовеки”. Он сказал, что души и стены сего славного города... были такой ослепительной яркости, что его глаза никак не могли взирать на них»213.

Но самым полным и поразительным опытом небес, отмеченным в христианской литературе, является событие, происшедшее с блж. Андреем, Христа ради юродивым, Константинопольским (IX век). Оно было записано со слов самого святого его другом Никифором; мы приведем из него некоторые отрывки.

«Однажды во время суровой зимы, когда св. Андрей лежал на городской улице замерзший и был близок к смерти, он ощутил в себе теплоту и узрел прекрасного юношу с лицом, сияющим, как солнце, возведшего его в рай на третье небо.

По Божественному изволению я пребывал в течение двух недель в сладостном видении... я видел себя в прекрасном и дивном рае... умом и сердцем удивлялся я несказанной прелести рая Божия и услаждался, ходя по нему. Там находилось множество садов, наполненных высокими деревьями, которые, колыхаясь своими вершинами, веселили мои очи, и от ветвей их исходило великое благоухание... сих деревьев нельзя уподобить по красоте ни одному земному дереву... В тех садах были бесчисленные птицы с золотыми, белоснежными и разноцветными крыльями. Они сидели на ветвях райских деревьев и так прекрасно пели, что от сладкозвучного их пения я не помнил себя... После сего на меня напал какой-то ужас, и мне показалось, что я стою наверху небесной тверди, предо мною же ходит какой-то юноша со светлым, как солнце, лицом, одетый в багряницу... Когда я ходил по его стопам, то увидел Крест большой и прекрасный, по виду подобный радуге, а кругом его стояли огневидные, как пламень, певцы и воспевали сладостное песнопение, славословя Господа, некогда распятого на Кресте. Шедший предо мною юноша, подойдя ко Кресту, облобызал его и дал знак и мне, чтобы и я облобызал Крест... Лобызая его, я исполнился несказанной духовной сладости и обонял благоухание сильнее райского. Пройдя мимо Креста, я посмотрел вниз и увидел под собою как бы морскую бездну... [Мой путеводитель] обратившись ко мне, сказал: “Не бойся, ибо нам необходимо подняться еще выше”.

И он подал мне руку. Когда я ухватился за нее, мы уже находились выше второй тверди. Там я увидел дивных мужей, их упокоение и не передаваемую на языке человеческом радость их праздника... И вот... мы поднялись выше третьего неба, где я видел и слышал множество сил небесных, воспевающих и славословящих Бога. Мы подошли к какой-то блистающей, как молния, завесе, пред которой стояли великие и страшные юноши, видом подобные как бы огненному пламени... И сказал мне водивший меня юноша: “Когда отверзется завеса, ты увидишь Владыку Христа. Поклонись же престолу славы Его”. Услыхав сие, я радовался и трепетал, ибо меня объял ужас и неизреченная радость... И вот какая-то пламенная рука отверзла завесу, и я, подобно пророку Исаии, узрел Господа моего, седяща на престоле высоце и превознесенне, и Серафими стояху окрест Его (Ис. 6, 1-2). Он был облечен в багряную одежду; лице Его было пресветло, а очи Его с любовью взирали на меня. Увидев сие, я пал пред Ним ниц, поклоняясь пресветлому и страшному престолу славы Его. Какая радость объяла меня при созерцании лица Его, того нельзя словами и выразить. Даже и теперь, при воспоминании о том видении, я преисполняюсь неизреченною радостью. В трепете лежал я пред моим Владыкою... После сего все небесное воинство воспело предивную и неизреченную песнь, а затем — не понимаю сам как — снова очутился я ходящим по раю»214.

Когда св. Андрей размышлял о том, что на небесах он не видел Божию Матерь, Ангел сказал ему: «Пресветлейшую небесных сил Царицу хотел ты увидеть здесь? Но Ее нет здесь. Она удалилась в многобедственный мир — помогать людям и утешать скорбящих. Я показал бы тебе Ее святое место, но теперь нет времени, ибо тебе надлежит опять возвратиться туда, откуда ты пришел». Тем самым подтверждается факт, что Ангелы и святые могут пребывать в одно время только в одном месте.

Подобного и истинного небесного видения удостоился в XIX веке ученик старца Паисия Величковского, схимонах Феодор Свирский. К концу жизни он ощущал присутствие Божией благодати. После одного из таких благодатных осенений он впал в недуг и в течение трех дней был в состоянии, близком к коме.

«В этом состоянии его душа покинула тело, и он созерцал нечто Божественное. Он ощутил незримо, одним сердечным чувством какого-то юношу, который повел его узкою дорожкой налево. Отец Феодор, как рассказывал, испытал чувство, что уже умер, и говорил: “Я скончался. Неизвестно, спасусь я или погибну”.

“Ты спасен!” — ответил ему на его мысли незримый голос. И вдруг какая-то сила, как стремительный вихрь, восхитила его и перенесла вправо.

“Вкуси сладость райских обручений, которые даю любящим Меня”, — сказал невидимый голос. С этими словами, как показалось о. Феодору, Сам Спаситель положил Свою десницу на его сердце, и он был восхищен в невидимую, неизреченно-приятную как бы обитель, которую не объяснить земным языком. От чувства райской сладости он перешел к другому, еще более прекрасному, затем к третьему; но все чувства, по его словам, мог понимать только сердцем, но не разумом.

Дальше он увидел храм, и в нем близ алтаря как бы шалаш, в котором было пять или шесть человек.

“Вот для этих людей, — сказал мысленный голос, — отменяется смерть твоя. Для них ты будешь жить”.

Ему был открыт духовный возраст некоторых его учеников. Господь возвестил ему те искушения, которые он должен преодолеть в конце дней своих. Божественный голос уверил, что корабль души его не может пострадать от этих свирепых волн, ибо невидимый управитель его — Христос»215.

Можно привести и другие примеры из житий святых и подвижников, но они лишь повторят уже сказанное. Однако будет назидательно представить опыт современного грешника в аду, особенно для сравнения с «посмертными» опытами нашего времени.

Так, автор «Невероятного для многих...» (чье свидетельство мы уже приводили выше), избежав бесов на мытарствах благодаря помощи Божией Матери, описал, как, сопровождаемый своими Ангелами, продолжал подниматься вверх. Он «увидел над собой яркий свет, похожий на солнечный, но гораздо сильнее его. Какое-то царство света.

“Именно царство, где властвует один свет, — угадывая особым чувством не виданное мною, думал я, — потому как в нем нет теней”.

“Но как может быть свет без тени?” — по-земному недоумевал я.

Мы неожиданно внеслись в сферу этого света, и он буквально ослепил меня. Я закрыл глаза рукой, но это не помогало, мои руки не давали тени. Да и что значила здесь подобная защита?

“Боже мой, что это такое, что это за свет? Для меня он та же тьма, если я не могу смотреть и, как во тьме, ничего не вижу...”

Невозможность видеть увеличивала для меня страх неизвестности, естественный в неведомом мне мире, я с тревогой думал: “Что же будет дальше? Скоро ли мы минуем сферу света, есть ли ей предел?”

Но случилось иное. Кто-то величественный властно и без гнева произнес неотвратимые слова: “Не готов!” И затем... затем мгновенная остановка в нашем полете — и мы быстро стали спускаться вниз»216.

В этом опыте небесный свет представлен яснее: он таков, что его не может вынести тот, кто не подготовлен к этому христианской жизнью, содержание которой — борьба с грехом, такая, которую прошли св. Сальвий и блж. Андрей.

3. Свойства подлинного опыта неба

Итак, назовем основные характерстики подлинных опытов неба и посмотрим, чем они отличаются от опытов воздушной сферы, описанных в предыдущих главах.

1. Подлинный опыт неба неизменно бывает в конце процесса восхождения через мытарства (если душа должна ответить за свои грехи). Между тем мытарства и приставленные к ним бесы в сегодняшних «внетелесных» и «посмертных» опытах никогда не встречаются, и только в отдельных случаях описывается процесс восхождения.

2. Душа всегда сопровождается на небо Ангелом или Ангелами, никогда не попадает туда и не уходит оттуда по своей воле или собственными силами. Это одно из самых ярких отличий истинного восприятия неба от опытов современных пятидесятников и им подобных, описывающих «посмертные» опыты «рая» и «неба». Последние, как мы видели, похожи на светские и даже атеистические опыты «рая», за исключением случайных моментов, привносимых людской фантазией в «астральную плоскость», но фактически в таких опытах душу никогда не сопровождают Ангелы. Св. Иоанн Златоуст, объясняя Евангелие от Луки (16, 19-31), пишет: «Лазаря тогда отвели Ангелы. Напротив, душу оного [богача] взяли страшные некие силы, может быть, посланные для этого; ибо душа не сама собою отходит к оной жизни, потому что это и невозможно. Если мы, переходя из города в город, имеем нужду в руководителе, то кольми паче нуждаться будет в путеводителях душа, исторгнутая из тела и преставляемая к будущей жизни»217.

Это обстоятельство можно считать одним из критериев подлинности восприятия неба. Истинное восхождение происходит не по выбору человека, а по велению Божию, исполняемому Его Ангелами; тогда как в современных опытах душе чаще предлагается выбор «рая» или возвращения на землю. Обычному в наши дни «внетелесному» опыту «рая» не требуется сопровождение, ведь все происходит здесь, в воздухе над нами, все еще в этом мире; присутствие же Ангелов необходимо в иной форме реальности, за его пределами, куда душа не может добраться сама. (Это не значит, что бесы не могут принять вид «ангелов — проводников в мир иной», однако такое бывает редко в нынешних опытах.)

Опыт сопровождается ярким светом и знамениями Божией благодати, выражающимися, в частности, в дивном благоухании. Правда, подобное присутствует и в современных «посмертных» опытах, но между ними существует серьезное различие, которое вряд ли можно переоценить. Сегодняшние опыты поверхностны, даже чувственны; они ничем не отличаются от впечатлений людей неверующих, если только оставить в стороне внешне наблюдаемые или добавляемые христианские образы; это не более чем естественное наслаждение «вне тела» под «христианской» ширмой. (Возможно, что к некоторым падшие духи прилагают ухищрения, чтобы еще больше ввергнуть в гордыню и утвердить в поверхностном понимании христианства; но здесь нет необходимости определять более точные границы.) Глубина восприятия подлинных христианских опытов подверждается истинно чудесными событиями: св. Сальвий, «насыщенный» благоуханием, не нуждался в пище и питии больше трех дней, и, лишь когда он открыл происшедшее с ним, благоухание исчезло, а язык его воспалился и распух; блж. Андрей исчез на две недели; К. Икскуль 36 часов находился в состоянии клинической смерти.

Безусловно, в современных опытах порой бывают «чудесные исцеления» в близких к смерти и похожих на смерть состояниях, но нет ничего необычного, как в вышеизложенных случаях, и ничто никогда не указывает на то, что эти люди видели небо, а не просто испытали наслаждение от выхода «из тела» (в «астральную плоскость»). Различие сегодняшних опытов и подлинных восприятий неба — то же самое, что и [различие] между христианством подлинным и ложным, исповедующим Христа только на словах. Тот «мир», который испытывает человек, «принявший Христа как своего личного Спасителя», или имевший весьма распространенный опыт «говорения языками», или видевший «Христа» (что сейчас не редкость), но ничего не знающий о жизни, содержание которой — покаяние и борьба с древним врагом человечества, и не принимавший истинное Тело и Кровь Спасителя в таинстве Св. Евхаристии, установленном Господом Иисусом Христом, несопоставим с миром, открывающимся в житиях великих святых Православной Церкви. Опыты нашего времени — это в буквальном смысле ложное восприятие неба.

3. Подлинный опыт сопровождается чувством такого благоговения и страха перед величием Бога, ощущением недостоинства созерцать Его, какие редко можно найти среди православных христиан, не говоря о тех, кто находится вне Церкви Христовой. Чувства собственного недостоинства, идущие из глубины сердечной св. Сальвия, трепетно склоненный ниц пред Христом блж. Андрей, К. Икскуль, ослепленный светом, которого он не мог вынести, — все это реальность, неслыханная в современных опытах. Те, кто видит «рай» в воздушной сфере ныне, «польщены», «счастливы», «довольны», — редко можно услышать что-то иное. Если они видят «Христа» в каком-либо облике, то для того, чтобы доставить себе удовольствие от непринужденных «бесед» с Ним, — в этом характерная особенность «харизматического» движения. В таких опытах нет ничего Божественного, а человеческое благоговение перед Всевышним, страх Божий отсутствуют.

Можно привести и другие характеристики истинного восприятия неба, особо отмеченные в православных житиях святых, но сказанного уже достаточно, чтобы четко отличить его от опытов современных. Будем всегда помнить, когда бы мы ни говорили о возвышенных потусторонних состояниях, что их уровень намного превосходит наше сознание и понимание, так что они даются больше как образные понятия (hints), а не как полные описания того, что на человеческом языке вообще нельзя выразить. Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9).

Замечание о видении ада

Для православных верующих ад столь же реален, как и бытие рая. Сам Господь неоднократно говорит о тех, кого за непослушание Его заповедям Он пошлет в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф. 25, 41). В одной из Своих притч Он дает яркий пример богача, осужденного на адские муки за неправедные дела и взирающего на рай, потерянный им. Богач просит патриарха Авраама разрешить нищему, презираемому им при жизни Лазарю, омочить конец перста своего в воде и прохладить язык его, ибо он мучается в пламени. Но Авраам отвечает, что между нами и вами утверждена великая пропасть, потому невозможны встречи между спасенными и осужденными (см. Лк. 16, 24, 26).

В православной литературе видения ада столь же обычны, как и видения рая и неба. Свидетелями таких видений и опытов, в отличие от видений неба, чаще бывают обычные грешники, чем святые, и цель сего ясна. Св. Григорий в «Диалогах» утверждает: «Бог, по Своей благости и неизреченному милосердию, так устрояет, что некоторые и после действительной смерти внезапно оживают и начинают бояться адских мучений, которые видели, но которым не верили, когда только слышали о них»218. Далее св. Григорий описывает несколько опытов ада и впечатлений от них. Так, умер один испанский отшельник Петр и увидел «ад со всеми мучениями и бесчисленные озера огня». Вернувшись к жизни, Петр рассказал все, что происходило с ним, «но, даже если бы он и хранил молчание, его покаянные посты и ночные бдения были бы красноречивыми свидетельствами его ужасающего пребывания в аду и глубокого страха жутких мучений. Бог явил Свое безмерное милосердие, не дав ему умереть и испытать это все после смерти»219.

Английский летописец VIII века Беда Достопочтенный передает, как некий человек из провинции Северная Умбрия (Northumbria) возвратился в тело, пробыв «мертвым» всю ночь, и рассказал о посещениии и рая, и ада. В аду он очутился в непроглядной темноте; «часто перед нами внезапно возникали клубы тусклого пламени, поднимающегося как бы из огромной ямы и вновь туда спадающего... По мере того как языки пламени разрастались, они наполнялись человеческими душами, которые, подобно искрам, разлетающимся с дымом, то оказывались иногда высоко в воздухе, то падали обратно в глубину по мере уменьшения огненных паров. Более того, неописуемое зловоние изливалось с этими парами и заполняло все это мрачное место... Вдруг позади я услышал звук самого ужасного и отчаянного стенания, сопровождаемого грубым смехом... Я увидел толпу злых духов, влекущих за собою в глубины пять душ, которые выли и стенали, в то время как бесы смеялись и ликовали... Тем временем из огненных глубин появились темные духи и стали окружать меня, пугая своими сверкающими глазами и отвратительным пламенем, исходящим из их ртов и ноздрей...»220.

Святой воин Таксиот, как повествует житие, был остановлен на мытарствах бесовскими мытарями. Вот собственное свидетельство воина: «Тогда злые духи, взяв меня, начали бить, затем свели вниз; земля расступилась, и я, будучи веден узкими ходами через тесные и смрадные скважины, сошел до самой глубины адовых темниц, где в вечной тьме заключены души грешников, где нет жизни людям, а одна мука, неутешный плач и несказанный скрежет зубов. Там стоит отчаянный крик: “Горе, горе нам! увы, увы!” Невозможно передать всех страданий, нельзя пересказать всех мук и боли, которые я видел. Стон из глубины души, и никто о них не милосердствует; плач, и нет утешающего; мольба, и нет внимающего им и избавляющего их. Я был заключен в тех мрачных, полных ужасной скорби местах, и плакал я и горько рыдал от третьего часа до девятого»221.

Монах из Уэнлока видел похожее зрелище в «дальних глубинах» земли. Там «он слышал ужасные, душераздирающие и невыразимые стоны и рыдания страдающих душ. И Ангел сказал ему: “Ропот и крики, слышимые тобою, исходят от душ, к которым никогда не снизойдет любящая благость Господа, но неугасающий огонь будет мучить их вечно”»222.

Нас не должны особенно изумлять такие подробности, и еще меньше, чем в случае с небом и раем, следует нам пытаться собрать воедино сведения о «географии» ада. Западные понятия «чистилище» и «лимба»223 (libmbo) лишь попытка создать такую «географию», но Предание Православной Церкви знает только одну реальность ада: он в преисподней. Более того, св. Марк Ефесский учит (см. его Вторую беседу об очистительном огне в Приложении I), что видимое там — это нередко образ будущих мучений, а не точное описание состояния тех, кто ожидает Страшного Суда в аду. Но будь оно созерцанием настоящей действительности или видением грядущего, опыт ада, как он представлен в православных источниках, является действенным средством побудить того или иного человека к христианскому подвигу, который есть единственный путь к избавлению от вечных мук, — вот почему Бог и дарует такой опыт.

Есть ли в современной литературе о «посмертных» состояниях впечатления, сопоставимые с этим опытом ада?

Д-р Моуди и большинство других исследователей наших дней, как мы видели, не находят таких опытов. Мы объяснили данный факт «комфортностью» духовной жизни современников, у которых нет страха перед адом и знания о бытии демонов, потому они и не думают увидеть нечто подобное после смерти. Тем не менее недавно вышедшая книга о жизни после смерти предлагает иное объяснение, которое, по-видимому, важно. Из книги следует, что опыт ада на самом деле не так редок, как кажется сначала. Мы кратко проанализируем выводы этой книги.

Д-р Морис Роулингз, врач-терапевт из штата Теннесси, специализирующийся на сердечно-сосудистых заболеваниях, лично реанимировал многих пациентов из состояния клинической смерти. Опросы таких пациентов натолкнули его на мысль, что «в отличие от большинства опубликованных случаев о “жизни после смерти”, не все они доставили наслаждение. Ад тоже существует! После осознания этого факта я стал собирать отчеты о неприятных случаях, упущенных прочими исследователями. Происходит это, как я думаю, оттого, что исследователи — психиатры и никогда не реанимируют пациента. У них нет возможности находиться на месте события. В моих исследованиях неприятные опыты происходят так же часто, как и приятные»224.

«Я установил, что большинство дурных впечатлений вскоре подавляются в глубинах подсознательного разума пациента. Они столь болезненны и тревожны, что изглаживаются из осознанных воспоминаний, память сохраняет только приятные впечатления либо вообще никаких»225.

Д-р Роулингс так описывает свою модель опытов ада: «Подобно тем, кто имел приятный опыт, сообщавшие о тягостных впечатлениях тоже с трудом могли осознать, что умерли, наблюдая, как врачи возятся с их трупом. Они также по выходе из комнаты могут попасть в темный туннель, но вместо того, чтобы потом оказаться в светлом окружении, попадают в темную, тусклую обстановку, где встречают странных людей, которые таятся в тени или вдоль горящего огненного озера. Ужасы не поддаются описанию, и их тяжело воскрешать в памяти»226. Здесь появление бесов-карликов и странных гигантов, спуск в темноту и пламенеющий жар, огненные ямы и океаны огня, — причем некоторые рассказы исходят из уст «постоянных членов Церкви», которые были удивлены, оказавшись в таком состоянии227.

Эти опыты — как по своей краткости, так и по отсутствию руководителей (Ангелов или бесов) — не обладают характеристиками подлинного потустороннего опыта, а некоторые из них напоминают приключения Роберта Монро в «астральной плоскости». Но они все же вносят серьезные коррективы в рекламируемые опыты «приятности» и «рая» после смерти: «внетелесная» область не есть только наслаждение и свет, и те, кто испытал ее «адскую» сторону, ближе к истине, чем те, кто чувствовал только «наслаждение». Падшие духи, населяющие воздушную сферу, лишь приоткрывают свою истинную природу этим лицам, намекая на мучения, ожидающие тех, кто не знал Христа и не исполнял Его заповедей.

1. Что «доказывают» современные опыты?

Таким образом, мы убедились, что «посмертные» и «внетелесные» опыты, о которых так много спорят, отличны от подлинных восприятий горнего мира, которые на протяжении многих веков обнаруживались в богоугодной жизни подвижников и подвижниц. Более того, современные опыты стали так известны и «модны» в последние годы не потому, что они действительно «новые» (ведь в XIX веке в Англии и США существовали сборники рассказов о похожих событиях) или участились, но главным образом потому, что умонастроение в западном мире, особенно в Америке, к ним «подготовлено». Общественный интерес, по-видимому, является частью распространившейся реакции на материализм и неверие XX века и признаком тяги людей к религии. Здесь мы поставим вопрос: каково значение этого нового «религиозного» интереса?

Но сначала еще раз скажем о том, что «доказывают» данные опыты относительно истины религии. Большинство исследователей, очевидно, соглашаются с д-ром Моуди в том, что эти опыты не подтверждают «принятого» христианского взгляда на небо228. Впечатления тех, кто думает, что видел небо, не выдерживают сравнения с подлинными видениями неба в прошлом, и даже картины ада скорее намеки (hints), чем доказательства того, что ад и правда существует.

Поэтому д-р Кюблер-Росс преувеличивает, когда в предисловии к «Жизни после жизни» утверждает, что сегодняшние «посмертные» исследования «подтвердят то, чему нас учат в течение двух тысяч лет: что есть жизнь после смерти», и что они помогут нам «знать, а не верить»229. На самом деле про такие опыты можно сказать, что они «доказывают» не более того, что душа человека живет вне тела и нематериальная реальность существует, но не дают никакой информации о дальнейшем: о состоянии души после первых минут «смерти», о конечной природе нематериальной сферы. С этой точки зрения современные опыты менее удовлетворительны, чем свидетельства, изложенные в житиях святых и других христианских источниках. Мы черпаем в этих источниках значительно больше, конечно, при условии, если доверяем им в той мере, в какой современные исследователи доверяют людям, у которых берут интервью. Но и в таком случае нашей основной позицией по отношению к потустороннему миру все-таки остается вера, а не знание; мы уверены, что существует «нечто» после смерти, но что в точности оно представляет — объемлем верой, а не знанием.

Кроме того, то, что д-ру Кюблер-Росс и ее единомышленникам кажется известным о жизни после смерти на основании «посмертных» опытов, находится в явном противоречии с тем, во что веруют православные христиане, основываясь на слове Спасителя, а также «посмертных» свидетельствах, вошедших в православную литературу. Христианский посмертный опыт всецело подтверждает бытие неба, ада и суда, необходимость покаяния, борьбы и страха перед вечной смертью души; тогда как современные опыты, подобно опытам шаманов, посвященных из язычников и медиумов, указывают на наличие в «ином мире» «солнечной страны», полной наслаждений, где нет суда, но только «рост», да и смерти не нужно бояться, лишь приветствовать ее как «друга», дающего удовольствия «жизни после смерти».

В предыдущих главах мы рассмотрели причины, почему различаются эти два опыта: христианский опыт передает настоящий потусторонний мир неба и ада, а спиритические опыты отражают лишь воздушную часть этого мира, «астральную плоскость» падших духов. Опыты наших дней явно принадлежат к последним, но нам не постигнуть сего, если мы не примем (верой) христианское Откровение о природе потустороннего мира. Сходным образом если д-р Кюблер-Росс и другие исследователи принимают нехристианскую интерпретацию этих опытов (или симпатизируют ей), то это не оттого, что современные опыты доказывают именно такую интерпретацию, а потому, что сами исследователи уже имеют веру в ее нехристианскую сущность.

Значение современных опытов заключается в том, что они стали широко известны как раз в то время, когда могут послужить «подтверждением» нехристианского взгляда на жизнь после смерти, и потому их используют как часть нехристианского религиозного движения. Рассмотрим более подробно природу этого движения.

2. Связь с оккультизмом

У исследователей «посмертных» опытов можно довольно ясно проследить связь с оккультными идеями и практикой. Понятие «оккультный» (буквально означающее «сокровенный») определяется как любое общение людей с невидимыми духами и силами с помощью запрещенных в Божественном Откровении действий (см. Лев. 19, 31; 20, 6 и др.). Такое общение может быть вызвано людьми (как бывает на спиритических сеансах), но его причиной могут стать и падшие духи (когда они являются неожиданно).

Противоположностью «оккультному» принято считать понятия «духовный» или «религиозный», которые относятся к разрешенному Богом общению с Ним, Его Ангелами, святыми. Обращаясь к Богу с молитвой, люди в ответ получают истинные благодатные явления помощи Божьей, Ангелов и святых.

Как на пример оккультной связи д-р Ханс Хольцер указывает на «посмертные» опыты. Их значение заключается в том, что они открывают людям связь с умершими, и он полагает, что при этом человек получает такие же сообщения, какие дают «умершие», вызываемые на спиритических сеансах230. Д-р Моуди и многие другие исследователи за разъяснением сегодняшних опытов обращаются, как мы видели, к оккультным текстам, например к сочинениям Сведенборга и «Тибетской книге мертвых». Роберт Крукалл, чьи изыскания в данной области наиболее научны, использует в качестве основных источников информации о потустороннем мире сообщения медиумов. Роберт Монро и подобные ему люди, практикующие «внетелесные» опыты, являются действующими оккультными экспериментаторами, и в такой степени, что получают руководство и советы от встречаемых «бесплотных существ».

Самым характерным из всех исследователей, вероятно, является женщина, ставшая ведущим защитником нового отношения к смерти, вытекающего из современных «посмертных» опытов, — это д-р Элизабет Кюблер-Росс. Ни один христианин не может не сочувствовать делу, которое защищает д-р Кюблер-Росс, — гуманному и сострадательному отношению к умирающим, в отличие от холодного, безучастного и жестокого отношения, которое преобладает не только среди больничных врачей и сестер, но и среди духовенства, имеющего, как предполагается, «ответ» на вопросы, поднимаемые самим фактом смерти. С момента публикации в 1969 году ее книги «О смерти и умирании»231 тема смерти стала намного менее запретной среди медиков-профессионалов, что помогает создавать интеллектуальную атмосферу, благоприятную для обсуждения того, что же происходит после смерти, — обсуждения, которое, в свою очередь, продолжилось после публикации первой книги д-ра Моуди в 1975 году. И неслучайно многие из выходящих ныне книг о жизни после смерти сопровождаются предисловиями или короткими комментариями, написанными д-ром Кюблер-Росс.

Всякий, имеющий православный взгляд на жизнь как на время испытания для вечности и на смерть как на переход в вечное блаженство или в вечную скорбь (что зависит от веры и жизни человека на земле), найдет ее книгу обескураживающей. Ведь проявить гуманный подход, помочь «подготовиться» к смерти умирающему человеку, не ставя на первое место веру во Христа и надежду на спасение, когда все уже сказано и сделано, — значит остаться в безжизненной среде «гуманизма», куда было низведено человечество своим неверием.

Можно облегчить умирание человека, сделать его более приятным, чем это происходит в наших больницах, но если нет знания о том, что наступает после смерти, что после смерти — мир иной, то труд таких людей, как д-р Кюблер-Росс, сводится к выдаче безнадежно больным безвредных цветных пилюль, чтобы они, по крайней мере, чувствовали, что «что-то делается». Д-р Кюблер-Росс (хотя и не упоминает об этом в первой книге) на самом деле столкнулась со свидетельствами, что после смерти есть «нечто». В своих многочисленных лекциях и интервью д-р Кюблер-Росс ясно дает понять, что она достаточно видела, чтобы наверняка знать о существовании жизни после смерти, хотя до сих пор еще не опубликовала собственную книгу о «посмертных» опытах.

Главный источник ее «знаний» — не «посмертные» опыты других, а собственные удивительные встречи с «духами». Первые встречи такого рода произошли в Чикагском университете в 1967 году. Тогда она была разочарована и подумывала о том, чтобы оставить начатые исследования в области смерти и умирания. В кабинет вошла женщина и представилась пациенткой, умершей десять месяцев назад. Д-р Кюблер-Росс отнеслась к ней с недоверием, но, как рассказывает, «призрак» ее убедил. «Она сказала, что знает о моем намерении оставить работу с умирающими пациентами и пришла посоветовать ее не оставлять... Я встала, чтобы дотронуться до нее. Это была проверка реальности.

Я — ученый, психиатр и не верю в подобные вещи». Доктор уговорила «духа» написать записку; последующая экспертиза подтвердила, что это почерк умершей больной. Д-р Кюблер-Росс утверждает, что данный случай «произошел на перепутье, когда я могла принять неправильное решение, если бы ее не послушалась»232. Мертвые никогда не появляются среди живых столь обыденно; визит «с того света» если и был подлинным, то мог быть проделан только падшим духом с целью обмануть свою жертву. А подделка человеческого почерка для такого духа — вещь совсем нетрудная.

После происшедшего связь д-ра Кюблер-Росс с «миром духов» стала еще теснее. В 1978 году в Эншлэнде (штат Орегон) она поведала внимательной аудитории в две тысячи двести человек, как впервые была вовлечена в общение со своими «духами-наставниками». Довольно таинственно для нее было устроено собрание спиритического типа, вероятно в Южной Калифорнии, где семьдесять пять человек пели вместе, чтобы «накопить необходимую энергию для этого события». «Я, — вспоминает д-р Кюблер-Росс, — была удивлена и даже растрогана тем, что они делали для меня. Не прошло и двух минут, как я увидела перед собой гигантские ступни. Передо мной стоял громадный человек». Этот «человек» сообщил ей, что она должна стать учителем и ей нужен опыт из первых рук, чтобы придать ей сил и смелости в работе. «Спустя полминуты еще одна личность буквально материализовалась в полудюйме от моих ног... Я поняла, что это мой ангел-хранитель... Назвав меня Изабеллой, он спросил меня, не помню ли я, как две тысячи лет назад мы оба трудились со Христом». Затем появился третий «ангел», чтобы научить ее «радости». «В их наставлениях ощущалась величайшая любовь и совершенная доброта. Хочу подчеркнуть, мы никогда не бываем одни. Каждый из нас имеет своего ангела-хранителя, во всякое время находящегося от нас не далее чем в двух футах. И мы можем взывать к ним. Они нам помогут»233.

На конференции в Сан-Франциско в сентябре 1976 года, посвященной «альтернативной медицине» (holistic health)», д-р Кюблер-Росс поделилась с аудиторией, состоящей из двух тысяч трехсот человек — врачей, медсестер и других медицинских работников, «глубоким мистическим опытом», который пережила накануне ночью. (Этот опыт такого же плана, что и тот, о котором она рассказывала в Эшлэнде) «Прошлой ночью меня посетил Салем, мой дух-наставник, и два его спутника, Анка и Вилли. Они пробыли с нами до трех часов утра. Мы разговаривали, смеялись и пели вместе. В беседе с ними я чувствовала трогательную любовь и непередаваемую нежность. Это было главное событие в моей жизни». Среди слушателей, «как она отметила, наступило минутное молчание, затем все как один встали в знак почтения. Большинство аудитории, в основном врачи и другие профессиональные работники здравоохранения, были растроганы до слез»234.

В оккультных кругах хорошо известно, что «духи-наставники» (которые, конечно, суть падшие духи, обитающие в воздушной области) не проявляют себя с такой готовностью, если у человека недостаточно развита медиумическая способность к восприятию. Но еще более удивительны, чем общение д-ра Кюблер-Росс со «знакомыми духами», восторженные отклики на ее рассказы о таких встречах аудитории, состоящей не из оккультистов и медиумов, а из обычных людей среднего класса и профессионалов. Это одно из религиозных «знамений времени»: люди стали восприимчивы к связям с «духовным миром» и готовы принять их оккультное объяснение, противоречащее христианской истине.

Недавно в прессе широко освещались скандалы во вновь устроенном убежище д-ра Кюблер-Росс в Южной Калифорнии, именуемом «Шанти Нилая» («Дом мира»). Согласно сообщениям, многие «семинары» в «Шанти Нилая» основаны на старомодных медиумических сеансах, причем некоторые из бывших участников заявили, что эти сеансы — надувательство235. Может быть, в общении д-ра Кюблер-Росс с духами больше желаемого, чем действительного, но это не влияет на то учение о жизни после смерти, распространению которого она и подобные ей способствуют.

3. Оккультное учение современных исследователей

Учение о жизни после смерти д-ра Кюблер-Росс и прочих исследователей современных «посмертных» опытов можно свести к нескольким пунктам. Эти пункты д-р Кюблер-Росс излагает с уверенностью человека, который думает, что имеет непосредственный опыт общения с потусторонним миром; впрочем, такие ученые, как д-р Моуди, хотя их тон более осторожен и сдержан, не могут не содействовать распространению этого учения. Вот теория о жизни после смерти, вошедшая в бытие конца XX века и представляющаяся необъяснимо «естественной» всем изучающим ее, тем, кто не имеет ясного представления ни об одном из других учений.

1. Смерти не следует бояться. Д-р Моуди пишет: «В той или иной форме, но практически каждый дает мне понять, что он уже не опасается смерти»236. Д-р Кюблер-Росс сообщает: «Зарегистрированные случаи свидетельствуют о том, что умирание болезненно, но сама смерть... абсолютно мирная, свободна от боли и страха. Все без исключения говорят о чувстве невозмутимости и цельности (wholeness)»237. Здесь можно увидеть полное доверие к своему собственному психологическому опыту, характерное для тех, кто прельщен падшими духами. В современных «посмертных» опытах нет ничего свидетельствующего о том, что сама смерть будет простым их повторением, и не только на несколько минут, а постоянно. Это доверие к психическому опыту — часть того религиозного духа, который ныне носится в воздухе и создает ложное чувство благоденствия, роковое для духовной жизни.

2. Нет грядущего суда и нет ада. Д-р Моуди сообщает на основании своих опросов, что в «большинстве случаев модель “воздаяние — наказание” в грядущей жизни отвергается даже многими из тех, кто привык мыслить в таких понятиях. Люди, к собственному изумлению, обнаруживали, что когда их отвратительные греховные поступки открывались перед “светлым существом”, то реакцией его бывает не гнев и ярость, а скорее понимание, даже с оттенком юмора»238. Д-р Кюблер-Росс, представляя мнения лиц, у которых брала интервью, выражается более доктринерски: «Все обладают чувством “цельности” (wholeness). Судит не Бог, а человек»239. Таким исследователям, по-видимому, не приходит в голову мысль о том, что отсутствие суда в «посмертных» опытах может оказаться первым обманчивым впечатлением или что первые несколько минут после смерти не место для суда; они просто объясняют эти опыты согласно религиозному духу времени, не желающему верить ни в суд, ни в ад.

3. Смерть не есть уникальное и окончательное событие, как описывает христианское учение, а скорее безобидный переход к «более высокой стадии сознания». Д-р Кюблер-Росс определяет это так: «Смерть есть только сбрасывание физического тела, подобно выходу бабочки из кокона. Это переход к более высокому уровню сознания, где вы продолжаете воспринимать, понимать, смеяться, сохраняете способность расти, и единственное, что теряете, — то, что вам больше не потребуется, — ваше физическое тело. Это подобно тому, как вы убираете зимнее пальто с приходом весны... В этом и состоит смерть»240.

Ниже мы покажем, в каком противоречии такое убеждение находится с подлинным христианским учением.

4. Цель жизни на земле и жизни после смерти — не вечное спасение души, а безграничный процесс «возрастания» в «любви», «понимании» и «самоосознании». Д-р Моуди отмечает, что «многие, наверное, вернулись с новой моделью и новым пониманием мира над нами — заключающим в себе не односторонний суд, а, скорее, сотрудничество в развитии конечного самосознания (self-realization). Согласно новым взглядам, развитие души, особенно ее духовных способностей — любви и знания, не прекращается после смерти. Напротив, оно продолжается по ту сторону и, по всей вероятности, вечно...»241. Такое оккультное отношение к жизни и смерти приходит не из публикуемых ныне фрагментов опытов, а, скорее, оно рождается оккультной философией, заполнившей атмосферу современной жизни.

5. «Посмертные» и «внетелесные» опыты сами по себе имеют значение подготовки к жизни после смерти. То, что принято называть приуготовлением к вечной жизни (вера, покаяние, принятие Святых Таин, духовная борьба), имеет у них небольшое значение в сравнении с предлагаемой «любовью» и «пониманием» в «посмертных» опытах; и представляется возможным обучать (как предусмотрено в программе, разработанной недавно д-ром Кюблер-Росс и Робертом Монро) безнадежно больных «внетелесным» опытам, «так чтобы люди быстро ощутили, что ожидает их по ту сторону, когда они умрут»242. Один из опрошенных д-ром Моуди пациентов категорично утверждает: «Причина, почему я не боюсь умереть, кроется в том, что я знаю, куда пойду, оставив этот мир, ибо я уже был там»243. Какой трагический и шаткий оптимизм!

Каждый из вышеизложенных пяти пунктов является частью спиритического учения XIX века, открытою самими «духами» через медиумов. Это учение изобретено демонами с ясным намерением опровергнуть православное учение о жизни после смерти и изменить воззрения человечества на религию. Оккультная философия, непременно сопровождающая и окрашивающая современные «посмертные» опыты, представляет собой возвращение к популярному эзотерическому спиритизму Викторианской эпохи, что является признаком ухода от христианских норм и понятий большинства западных людей. Сам по себе «посмертный» опыт случаен в сравнении с оккультной философией, распространившейся благодаря ему. Опыт способствует ее прогрессу не потому, что его содержание оккультно, а потому, что основные начала и устои христианства, защищавшие некогда людей от чуждой философии, ныне все больше устраняются, и, следовательно, любое восприятие «мира иного» используется в современной среде во благо распространения оккультизма. В XIX веке немногие «свободные мыслители» и ушедшие из Церкви люди верили в оккультную философию, но в наше время стало привычным, что каждого не имеющего осознанной философии влечет к тому, чтобы принять ее «естественно».

4. «Миссия» современных «посмертных» опытов

И все-таки почему «посмертные» опыты настолько заполонили сегодняшнее жизненное пространство и каково значение этой характерной особенности «духа времени»? Наиболее очевидная причина интереса к таким случаям и открытого обсуждения их — изобретение за последние годы новых методов реанимации «клинически умерших», вследствие чего отчеты о подобных опытах появляются чаще, чем раньше. Последнее объясняет количественный рост «посмертных» сообщений, но не дает понимания духовного влияния подобных опытов на человечество, и в частности того, как они способствуют перемене взглядов на жизнь после смерти.

Более глубокое объяснение состоит в том, что, с одной стороны, под влиянием оккультных идей возросла открытость и чувствительность людей к «спиритическим» и «психическим» опытам вообще, а с другой — ослабела как христианская вера, так и гуманистический материализм. В который раз человечество приближается к возможности контакта с «еще одним миром».

«Иной мир» и сам, видимо, больше открывается человечеству, желающему вступить с ним в эмпирическое общение. «Оккультный взрыв» последних лет вызван к жизни ростом «паранормальных» явлений всех видов (и, в свою очередь, сам вызывает их к жизни). «Посмертные» опыты занимают один край спектра, причем здесь для общения с потусторонним миром требуется минимум воли или вовсе никакой.

Современное колдовство и сатанизм — на другом крае спектра: здесь — сознательная попытка установления контакта с силами потустороннего мира и служения им. Промежуточное положение между двумя крайностями занимают мириады вариаций современных «психических» опытов, начиная с «изгибания ложек» Ури Геллера и кончая парапсихологическими экспериментами по «внетелесным» путешествиям и подобными феноменами, включая контакты с НЛО и похищения ими. Важно отметить, что большое число «паранормальных» опытов имели «христиане», а один из видов опытов (так называемый харизматический) принимается как явление подлинно христианское244. Вовлеченность христиан в подобное — поразительный показатель того, насколько в наши времена утрачена христианская осведомленность об оккультной практике.

Один из знаменитых подлинных медиумов XX века, покойный Артур Форд (уважение к нему среди «христиан» и неверующих гуманистов — само по себе знамение времени), сделал ясный намек, что означает широкое распространение и одобрение оккультных опытов: «Дни профессиональных медиумов практически сочтены. Мы бываем полезны лишь как подопытные кролики. Через нас ученые узнают об условиях, необходимых для его (то есть контакта с «духовным миром») осуществления»245. Оккультный опыт, ограниченный до сих пор кругом «посвященных», ныне делается доступным для тысяч простых людей. Вызвано это не наукой, а прогрессирующим отчуждением человечества от христианства и жаждой новых «религиозных ощущений». Пятьдесят или семьдесят пять лет назад только медиумы и последователи стоящих вне общества культов имели контакты с «духами-проводниками», проводили «внетелесные» опыты или «говорили на языках»; ныне такая практика становится всеобщей и принимается всеми слоями общества как «обычная».

Заметный рост «потусторонних» опытов в наше время, без сомнения, одно из знамений приближения конца света. Св. Григорий Великий, описав в «Диалогах» разные видения и опыты жизни после смерти, отмечает, что «духовный мир приближается к нам, проявляя себя посредством видений и откровений... По мере того как сей мир подходит к своему концу, мир вечности все более и более занимает наше зрение... Конец сего мира сливается с началом вечной жизни»246.

Однако св. Григорий добавляет, что через эти видения и откровения (которые в наши дни куда более обычны, чем в его время) мы видим истины грядущей жизни не во всем совершенстве, потому что свет сей еще «тусклый и бледный, как свет солнца на рассвете». Как это верно в отношении современных «посмертных» опытов! Никогда человечеству не были даны столь ясные и ошеломляющие доказательства (или «косвенные свидетельства») того, что существует еще один мир, что жизнь не прекращается со смертью тела, что есть душа, продолжающая жить после смерти и именно после смерти обретающая более полное сознание и более совершенную жизнь. Для человека с четким пониманием христианского учения о состоянии души сразу после смерти сегодняшние оккультные опыты могут только подтвердить существование и природу воздушного царства падших духов.

Для остальной части человечества, включая большинство тех, кто еще именует себя христианами, современные опыты, вместо того чтобы утверждать истины христианства, служат тонким руководством к обману и лжеучению, подготовкой к грядущему царству антихриста. Даже вернувшиеся из «мертвых» не могут пробудить в человечестве покаяние: Если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят (Лк. 16, 31). Лишь сохраняющие в себе полноту истины, остающиеся верными «Моисею и пророкам» способны понять подлинное значение совершающихся ныне «опытов». То, что из этих опытов узнает остальная часть человечества, — не необходимость покаяния и не близость Божия суда, а лишь странное и новое «благовестие» о приятных впечатлениях от «мира оного» и об упразднении страха смерти, который установил Бог для пробуждения в человеке стремления к истинному знанию о реальности потустороннего мира, мира неба и мира ада.

Артур Форд откровенно дает понять, что миссия подобных ему медиумов сводится к «употреблению особых» «талантов, чтобы на все времена устранить из земных умов страх смерти»247. В этом состоит и миссия д-ра Кюблер-Росс, таковы «научные» выводы исследователей вроде д-ра Моуди, а именно: потусторонний мир приятен, и никто не должен бояться войти в него. Два века назад Эмануэль Сведенборг так изложил суть «духовности» последователей этого вероучения: «Мне позволено наслаждаться не только радостями тела и чувств, подобно живущим на земле, но и испытывать восторги и радости жизни, каких не изведал никто и никогда во всем мире, ибо они превосходнее и изысканнее всего, о чем можно помыслить и во что можно поверить... Поверьте, если бы я знал, что Господь призовет меня к Себе завтра, я сегодня созвал бы музыкантов, чтобы еще раз испытать настоящее веселье в мире сем». Предсказав хозяйке гостиницы, в которой он жил, дату своей смерти, он был в таком прекрасном настроении, «словно отправлялся на праздник, на какое-то торжество»248.

Теперь мы опишем подлинное христианское отношение к смерти, сложившееся в течение веков, противопоставив его тому, о чем написано выше. И увидим, насколько опасны для души неразборчивость в усвоении «духовных опытов» и отвержение охранительных устоев (догматов) христианского учения!

5. Христианское отношение к смерти

Оккультное учение о жизни после смерти, хотя и уводит далеко от истинного положения вещей, начинается с несомненной христианской истины: смерть тела — не конец жизни человека, а только начало нового состояния его личности, продолжающей свое бытие отдельно от тела. Смерть не создана Богом, но привнесена в творение грехопадением Адама в раю; смерть — это поразительное явление, в котором человек так близко сталкивается с последствиями согрешения прародителей, с фактом повреждения человеческой природы («физические» последствия грехопадения). Вечная участь человека зависит главным образом от того, как он относится к смерти и как к ней готовится.

Настоящее христианское отношение к смерти заключает в себе как страх, так и неуверенность — те эмоции, которые оккультизм хочет упразднить. Однако в христианском отношении нет ничего от животного страха, который могут испытывать умирающие без надежды на вечную жизнь; христианин с умиротворенной совестью приближается к смерти спокойно и, по Божией милости, даже с определенной уверенностью. Посмотрим же на христианскую смерть нескольких великих святых египетских подвижников V века.

«Когда наступило время кончины преподобного Агафона, он пребыл три дня в глубоком внимании к себе, не беседуя ни с кем. Братия спросили его: “Авва Агафон, где ты?” — “Я предстою суду Христову”, — отвечал он. Братия сказали: “Неужели и ты, отец, боишься?” Он отвечал: “Я старался по силе моей сохранять заповеди Божии, но я человек и откуда знаю, были ли угодны дела мои Богу?” Братия спросили: “Неужели ты не уповаешь на жительство твое, которое было сообразно воле Божией?” — “Не могу уповать, — отвечал он, — потому что ин суд человеческий и ин суд Божий”. Они хотели еще спросить его, но он сказал им: “Окажите мне любовь, теперь не говорите со мною, потому что я не свободен”. И он скончался с радостью. “Мы видели его веселящимся, — передавали ученики его, — как бы он встречал и приветствовал дорогих друзей”»249.

Великие святые, умирающие при явных признаках Божией благодати, сохраняют трезвый, полный смирения взгляд на собственное спасение. «Когда настало время умирать великому Сисою, просветилось лицо его, и он сказал сидевшим у него отцам: “Вот пришел авва Антоний”. Помолчав несколько, сказал: “Вот лик пророческий пришел”. Потом просветился более и сказал: “Вот пришел лик апостольский”. И опять сугубо просветилось лицо его; он начал с кем-то беседовать. Старцы упрашивали его сказать, с кем он беседует. Он отвечал: “Ангелы пришли взять меня; но я умоляю их, чтобы они оставили меня на короткое время для покаяния”. Старцы сказали ему: “Отец, ты не нуждаешься в покаянии”. Он отвечал им: “Поистине не знаю о себе, положил ли я начало покаянию”. А все знали, что он совершен. Так говорил и чувствовал истинный христианин, несмотря на то что во время жизни своей воскрешал мертвых единым словом и был исполнен даров Святого Духа. И еще более засияло лицо его, засияло, как солнце. Все убоялись. Он сказал им: “Смотрите — Господь пришел и изрек: ‘Принесите Мне избранный сосуд из пустыни’”. С этими словами он испустил дух. Увидена была молния, и храмина исполнилась благоухания»250.

Как же отличается глубокая и взвешенная христианская позиция от поверхностного отношения к смерти некоторых неправославных христиан в наши дни, полагающих, что они уже «спасены» и даже не подвергнутся суду, как все люди, а потому смерти им бояться нечего! Такое воззрение, распространенное среди современных протестантов, отстоит не далеко от оккультной идеи, заключающейся в том, что смерти страшиться не следует, так как вечного наказания не существует; без сомнения, пусть и ненамеренно, оно способствует укреплению подобного отношения [к смерти]. Блж. Феофилакт Болгарский в своем толковании на Евангелие, написанном в XI веке, писал: «Многие обольщают себя тщетной надеждой, надмеваясь в своих сердцах и полагая, что получат Царство Небесное и присоединятся к сонму почивающих на высоте добродетелей... Много званных, потому что Бог призывает многих, на самом деле — каждого; но мало избранных, мало спасенных, мало достойных Божия избрания»251.

Сходство оккультной философии с устоявшимся протестантским взглядом — причина того, почему попытки протестантов евангелического направления критиковать современные «посмертные» опыты с точки зрения «библейского христианства» не приносят успеха. Эти критики утратили так много из традиционного христианского учения о жизни после смерти, о поднебесной сфере и бесовских соблазнах и кознях, что критика их расплывчата и произвольна, а осведомленность в этой области не лучше, чем у светских исследователей, и потому так легко они обманываются «христианскими» и «библейскими» опытами в воздушной сфере.

Истинное христианское отношение к смерти основывается на осознании критических различий между этой жизнью и жизнью грядущей. Митрополит Московский Макарий в следующих словах подытожил учение Священного Писания и святых отцов по данному вопросу: «Смерть есть предел, которым оканчивается время подвигов человека и начинается время воздаяния, так что по смерти не возможно нам ни покаяние, ни исправление жизни. Эту истину выразил Христос Спаситель Своею притчею о богатом и Лазаре, из которой видно, что тот и другой немедленно по смерти получили воздаяние и богатый, как ни мучился во аде, не мог, чрез покаяние, освободиться от своих страданий (см. Лк. 16, 26)»252.

Итак, смерть — реальность, заставляющая человека провести различие между миром земным и миром иным, пробуждающая к жизни, цель которой — покаяние и очищение, пока нам дано на это драгоценное время. Когда один брат спросил авву Дорофея о себе, почему в своей келье он проводит время беспечно, авва ответил: «Оттого что ты не узнал еще ни ожидаемого покоя, ни будущего мучения. Ибо если бы ты достоверно знал это, то хотя бы келлия твоя была полна червей, так что ты стоял бы в них по самую шею, ты терпел бы сие не расслабевая»253.

Подобным образом поучал и преп. Серафим Саровский в наше время: «Если бы ты знал, какая сладость ожидает душу праведного на небеси, то ты решился бы во временной жизни переносить скорби, гонения и клевету с благодарением. Если бы самая эта келлия наша была полна червей и если бы эти черви ели плоть нашу во всю временную жизнь, то со всяким желанием надобно было бы на это согласиться, чтобы не лишиться той небесной радости, какую уготовал Бог любящим Его»254.

Бесстрашие оккультистов и протестантов перед лицом смерти — прямой результат скудности познаний о том, что ожидает их в будущей жизни и что можно сделать сейчас, чтобы быть к ней готовым. По этой причине подлинные видения жизни после смерти способны потрясти человека до глубины души и, если он не проводит ревностную христианскую жизнь, заставить его всецело изменить жизнь, чтобы приготовиться к жизни будущей. Когда преп. Афанасий Киево-Печерский умер и ожил спустя два дня, братья-монахи «ужаснулись... увидев его ожившим; потом начали вопрошать: как ожил он? что видел и слышал в то время, как разлучался с телом? На все вопросы он отвечал только словом: “Спасайтесь!” Когда же братия неотступно упрашивали его сказать им полезное, то он завещал им послушание и непрестанное покаяние. Вслед за этим Афанасий заключился в пещере, пребыл в ней безвыходно в течение двенадцати лет, день и ночь проводя в непрестанных слезах, чрез день вкушая понемногу хлеба и воды и не беседуя ни с кем во все это время. Когда настал час его кончины, он повторил собравшимся братиям наставление о послушании и покаянии и скончался с миром о Господе»255.

Так и Беда Достопочтенный на Западе повествует, как некий человек из Северной Умбрии (Northumbria), будучи мертв всю ночь, вернувшись к жизни, сказал: «Я был исторгнут из объятий смерти, и мне вновь позволено жить среди людей. Но отныне мне не подобает жить так, как жил раньше; я должен начать совсем иной образ жизни». Он раздал все свое имущество и удалился в монастырь. Позже он рассказал, что видел небо и ад, однако «этот человек Божий не разговаривал об увиденном с людьми нерадивыми и безразличными, но лишь с теми, кто памятовал о страхе наказания и имел надежду на вечную радость, принимая его слова к сердцу, желал возрасти в святости»256.

Даже в наши времена автор «Невероятного для всех, но истинного происшествия» был столь потрясен неподдельным опытом зрения мира иного, что всецело изменил жизнь. Он стал монахом и написал воспоминания об этом событии, чтобы пробудить других, подобных себе, живущих в ложной уверенности, подпитывающей их неверие в будущую жизнь.

Таких свидетельств много в житиях святых и других православных источниках. Они резко отличаются от опытов современников, созерцавших «небеса» и «мир иной», все еще пребывающих в самообольщении своей «приготовленности» к загробной жизни, — что самой смерти бояться нечего.

О памятовании смерти можно прочесть в наставлениях к христианскому подвигу в «Лествице» преп. Иоанна (шестая ступень которой особо посвящена этому): «Как хлеб нужнее всякой другой пищи, так и помышление о смерти нужнее всяких других деланий... Невозможное для человеков дело, чтобы настоящий день провели мы благочестиво, если не думаем, что это последний день нашей жизни»257. В Священном Писании хорошо говорится: Во всех делах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь (Сир. 7, 39). Преп. Варсануфий Газский дал такой совет своему брату: «Да укрепляет помыслы твои памятование смерти, час которой не известен никому. Потщимся же творить добро до исхода нашего из сей жизни — ибо мы не знаем, в какой день будем призваны, — чтобы не оказаться нам неготовыми и не остаться вне чертога брачного с пятью юродивыми девами»258.

Великий авва Пимен, узнав о преставлении преп. Арсения Великого, подвизавшегося в Египте, сказал: «Блажен Арсений: оплакал себя в течение земной жизни! Не оплакивающий себя здесь будет плакать вечно. Невозможно избежать плача: или здесь — произвольного, или там, в муках, невольного»259.

Только имеющий трезвый христианский взгляд на жизнь может дерзновенно вслед за апостолом Павлом сказать, что имеет желание разрешиться и быть со Христом (Флп. 1, 23). Только тот, кто вел христианскую жизнь в подвиге, покаянии с плачем о своих грехах, может свидетельствовать вслед за святителем Амвросием Медиоланским: «Глупые боятся смерти как величайшего из зол, но мужи мудрые ищут ее как отдохновения после своих напряженных трудов и как окончания всех бед»260.

Свт. Игнатий Брянчанинов заканчивает свое знаменитое «Слово о смерти» словами, которые для живущих спустя столетие служат призывом вернуться к единственно верному христианскому взгляду на смерть, отбросив розовые иллюзии нашего нынешнего духовного состояния, все ложные надежды на будущую жизнь:

«Полезно возбуждать в себе воспоминание о смерти посещением кладбища, посещением болящих, присутствием при кончине и погребении ближних, частым рассматриванием и обновлением в памяти различных современных смертей, слышанных и виденных нами... Уразумев краткость нашей земной жизни и суетность всех земных приобретений и преимуществ, уразумев ужасную будущность, ожидающую тех, которые, пренебрегши Искупителем и искуплением, принесли себя всецело в жертву греху и тлению, — отвратим мысленные наши очи от пристального зрения на обманчивую и обворожительную красоту мира, удобно уловляющую слабое сердце человеческое в любовь к себе и в служение себе; обратим их к страшному, но спасительному зрелищу — к ожидающей нас смерти. Оплачем себя благовременно; омоем, очистим слезами и исповеданием грехи наши, записанные в книгах миродержца. Стяжем благодать Святаго Духа — эту печать, это знамение избрания и спасения: оно необходимо для свободного шествия по воздушному пространству и для получения входа в небесные врата и обители... Изгнанники рая! Не для увеселений, не для торжества, не для играний мы находимся на земле, но для того, чтобы верою, покаянием и крестом убить убившую нас смерть и возвратить себе утраченный рай. Милосердный Господь да дарует читателям этого слова и составившему его помнить смерть во время земной жизни; памятованием ее, умерщвлением себя ко всему суетному и жизнью для вечности отстранить от себя лютость смерти, когда настанет час ее, и перейти ею в блаженную, вечную, истинную жизнь. Аминь»261.

В первых девяти главах этой книги мы попытались изложить некоторые основные аспекты православного христианского взгляда на жизнь после смерти, противопоставляя их широко распространенному современному взгляду, а также тем западным воззрениям, которые отошли от подлинного христианского учения еще многие столетия назад. Утрачивались или искажались на Западе подлинные христианские догматы об Ангелах, о поднебесной сфере падших духов, о природе человеческого общения с духами, о небе и аде, в результате чего абсолютно неверно трактуются нынешние «посмертные» опыты. Единственным правильным ответом на эти ложные толкования является православное христианское учение.

Ограниченный объем настоящей книги не позволяет подробно изложить православное учение о потустороннем мире и загробной жизни. Мы ставили перед собой более узкую задачу — представить данное учение так, чтобы ответить на вопросы, поднимаемые современными «посмертными» опытами, и указать читателям на православные тексты, содержащие это учение. В заключение мы даем в качестве краткого обзора православного учения о посмертной участи души статью нашего современника, великого русского православного богослова архиепископа Иоанна (Максимовича), написанную им за год до смерти. Его слова здесь набраны другим шрифтом, а пояснительные заголовки, комментарии, сопоставления с цитатами из святых отцов, вставленные между параграфами, — обычным262.

Архиепископ Иоанн (Максимович) Жизнь после смерти