Двадцатый век. Изгнанники: Пятикнижие Исааково; Вдали от Толедо (Жизнь Аврама Гуляки); Прощай, Шанхай!

Из мировой прессы

Анжел Вагенштайн написал мудрую, полную жизни книгу. Я говорю «мудрую», потому что «Пятикнижие Исааково» — это сага о трагической участи человека в ХХ-ом веке — человека, существовавшего в рамках общественной системы, ставившей себе верховной целью уничтожение личности, и уцелевшего в Апокалипсисе массовых смертей, войн и концентрационных лагерей. Книга исполнена жизни, потому что она трехмерна, полна надежд, удивительных встреч и разлук, самоиронии, интригующих путешествий в мире банального…

(Дума, София).

«Пятикнижие» болгарского автора Анжела Вагенштайна — это увлекательно и грустно, комично и умно.

(Berliner Zeitung).

Богатый и образный язык Вагенштайна и то, как он вводит в текст смех, превращают чтение в удовольствие.

(Mitteldeutsche Zeitung, Dresden).

Берешь книгу в руки и не можешь оторваться от нее… Надеюсь, многие прочтут «Пятикнижие».

(Junge Welt, Berlin).

Роман «Пятикнижие Исааково» пестрит шутками, и читатель почти сожалеет, что они не собраны в отдельный раздел, чтобы их можно было перечитывать. В них — отражение мудрости мирных евреев, единственным оружием которых являются слова…

(Quinzaine Littéraire, Paris).

Этот болгарский писатель — нечто среднее между Исааком Башевисом Зингером и Ярославом Гашеком с его храбрым солдатом Швейком… Смешная, в то же время грустная и такая остроумная книга! Пророческая книга!

(Nouvel Observateur, Paris).

«Аврам Гуляка» — далеко от Толедо, но близко к сердцу… Веселый и грустный рассказ о детстве и зрелости, о любви и надежде, о благородстве и глупости человека, подчиняющегося надуманным правилам и запретам и забывающего о том, что жизнь бессердечно коротка, а боль человеческая — безгранична.

(Култура, София).

Роман Анжела Вагенштайна «Прощай, Шанхай!» неизбежно направляет мысль в сторону моральной и сюжетной достоверности современной литературы… Он по достоинству принадлежит к мировой антифашистской классике…

(Дума, София).

Мастерство монтажа, искусный саспенс выдают присутствие опытного кинематографиста. С другой стороны, одной из примет писательской тонкости и глубины оказывается Симфония № 45 Йозефа Гайдна, именуемая «Прощальная». Она возникает впервые в начале книги, затем — в ее финале. Введение адажио погружает нас в атмосферу романа…

(Monde, Paris).

Восхитительный эпос «Прощай, Шанхай!» покорит вас сразу же… Подобно великим мастерам золотых времен Голливуда, Анжел Вагенштайн концентрирует свое внимание на человечности… в период Второй мировой войны…

(San Francisco Chronicle).

Чудесное открытие! Это произведение — подлинное чудо не только с литературной точки зрения, но и как гимн толерантности и неумирающей надежде.

(ABC, Madrid).

Роман Анжела Вагенштайна — важный памятник тем, кто прошел через ужасы двух мировых войн, но вместо того, чтобы оплакивать потери еврейского народа, он прославляет его. Возвышенное и трагическое «Пятикнижие» вносит существенный вклад в литературу, посвященную войнам и Холокосту, в мировую литературу в целом.

(Publishers Weekly, NewYork).