Две богатенькие малышки

14.

На первый взгляд новость казалась не такой уж важной. Сэнди позвонил Эмми и спросил, можно ли ему прийти. Зная, что внизу Медора и Джастин непременно устроят битву за кресло и при этом у обоих будут ушки на макушке, Эмми попросила его сразу подняться на десятый этаж.

Когда Сэнди пришел, она провела его по просторному холлу в уютную гостиную.

— Что стряслось, Сэнди? Диана? Агнес?

Сэнди сел, уперся локтями в колени и опустил подбородок на руки. Он выглядел очень усталым. День выдался пасмурным и серым, вот-вот — и пойдет снег. Эмми зажгла светильник на маленьком круглом столике у дивана, где красовалась золотая танцовщица.

— Про Агнес я знаю мало, — ответил Сэнди. — Насколько мне известно, у нее трещины в черепе. Полиция предполагает, что это случилось в результате наезда автомобиля, причем из-за снежных заносов водитель мог и не заметить, что сбил ее. Из-за метели в ту ночь вообще ничего не было видно. Другой вопрос, что делала Агнес в парке поздно вечером, в такую погоду. Ее племянница говорит, что, может быть, она хотела сократить путь до Вест-Энд-авеню, чтобы сесть там на автобус.

— Значит, полиция полагает, что это не убийство?

— Не знаю — они ведь говорят мне только то, что считают нужным. Лично я думаю, что это убийство.

— Почему?

— Потому что я знаю Агнес. Она, с ее благоразумием, в такую ночь вообще не вышла бы из дому. Чует мое сердце: она знала — или узнала — что-то важное о гибели Гила. Но как это доказать?

Эмми облизнула губы.

— Сэнди, Ди не убивала Гила. Теперь я точно это знаю.

— Я давно уже в этом уверен. Она ни капли не боялась суда, потому что не сомневалась, что ее оправдают. Но, насколько я понял, во время суда случилось нечто, что убедило тебя в ее виновности?

— Да. Ее записка Гилу. Сэнди, я была вчера у Дианы. Она сказала, что эту записку написала она, но не могла признаться в этом, и потому… Но теперь я знаю, я уверена, что она его не убивала!

Сэнди посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом.

— Дуг так много для тебя значит?

— При чем тут Дуг? — Голос Эмми задрожал от негодования.

— По-моему, это очевидно. Если случится так, что Диану выпустят, он сможет без труда получить развод, к которому так стремится.

— Мне это и в голову не приходило! Сэнди, поверь! Дуг тут совершенно ни при чем! Просто теперь я точно знаю, что Диана не убивала Гила.

— Ты так говорила с самого начала, но потом изменила свое мнение. Объясни мне: каким образом эта записка убедила тебя в ее виновности?

— В записке было сказано «эта корова Коррина». Именно эти слова Диана сказала мне в тот вечер, когда ее арестовали… после премьеры. И тогда я поняла, что Диана написала эту записку, что она ждала Гила в тот день! Знаешь, в детстве у Ди случались… в общем, Агнес называла это «капризами». И я боялась, что с ней произошло что-то вроде…

— Вроде припадка?

— Ну да. Но вчера, когда я спросила ее о записке и она призналась… Сэнди, это так похоже на нее: написать такое иод влиянием порыва! Ведь она никогда не любила Гила, и ей было совершенно все равно, на ком он женится! Она, правда, искренне любит Дуга.

Сэнди помрачнел и надолго задумался. Наконец он сказал:

— Кажется, я тебя понимаю. Но я пришел сказать тебе вот что: Гил был женат на Коррине.

— Женат?! Но ведь они говорили…

— Они поженились шесть лет назад в маленьком городке в Калифорнии.

— Так вот где ты был…

Он кивнул.

— Как тебе известно, Диана со своим апломбом и тупым упрямством изо всех сил торопила и судебный процесс, и процесс рассмотрения апелляции. У нас не хватило то ли времени, то ли доверия к Диане, чтобы поглубже копнуть прошлое Гила. Я уже говорил тебе, что нутром чувствовал: Ди невиновна! Так или иначе, я поехал на родину Гила, покопался в архивах и нашел запись о бракосочетании. В тех же краях жил отец Коррины, нефтепромышленник. У него было весьма приличное состояние, — голос Сэнди стал суше, — а Гил к моменту женитьбы на Коррине, судя по всему, не имел за душой ни цента. Но когда он переехал в Нью-Йорк — примерно в то же время, как Коррина впервые покорила Бродвей, — у него уже водились кое-какие деньги. Я попросил Хейли расследовать, откуда они взялись, выяснилось, что регулярно, первого числа каждого месяца, на счет Гила поступал чек, подписанный Корриной. Короче говоря, похоже, она его содержала. Конечно, Гил кое-что зарабатывал, но совсем немного. Коррина небогата, но она получает большой доход с аренды отцовских нефтяных сооружений…

Он пошарил в кармане, затем вынул руку, но Эмми поняла его жест и подвинула пепельницу.

— Кури, если хочешь.

— Спасибо. — Сэнди достал трубку, легко и даже изящно разжег ее и продолжал: — Я могу понять, почему Гил скрывал, что он женат. Похоже, что Коррина устала от него, это ей, а не ему хотелось скрыть свое семейное положение. Не знаю, почему они не развелись. Но догадываюсь, почему она платила ему: это был способ заставить его молчать и держать на расстоянии.

— Да! Однажды Коррина сказала мне, что она была гораздо нужнее Гилу, чем он ей, или что-то в этом роде. И что для нее важнее всего ее работа. Знаешь, Сэнди, это действительно ее работа. Она великолепная актриса. Кстати, она живет в роскошных апартаментах в очень дорогом доме; я еще удивлялась, откуда у нее деньги на это. Теперь ясно. И мне вполне понятно ее желание сохранить свой брак в тайне: ей хотелось сначала сделать себе имя. Более того,— добавила она с недоброй усмешкой, — я, кажется, понимаю и то, почему Гил выдавал себя за холостяка. Перспективный жених, много приглашений…

Сэнди прищурился.

— Может быть. Так или иначе, эти двое решили — одному Богу известно почему — возобновить свои отношения, но при этом не признаваться никому, что они давно женаты. Возможно, это была идея Гила — чтобы не лишиться расположения тех девушек, с которыми он общался, включая Диану.

— Никто не знает, — медленно произнесла Эмми, — почему человек совершает тот или иной поступок.

— А если и знает, то не всегда понимает. Естественно, Коррина и в зале суда не открыла истину. Кстати, она исчезла, никто не знает куда. Нет-нет, Эмми, успокойся…

Эмми инстинктивно сжала кулаки и подалась вперед — в голове ее молнией пронеслась мысль об очередном убийстве.

— Она уехала вполне старым консервативным способом, — продолжал Сэнди, — взяла с собой багаж, оставила распоряжение покрасить ее квартиру и сменить плиту. Так сказал управляющий домом. Нет-нет, она вернется. В любом случае, я не вижу, каким образом информация о ее браке с Гилом может нам пригодиться — в смысле помочь Диане. Напротив, я боюсь, как бы это не сыграло против Дианы. Логика может быть такой: она считала Гила холостяком, имела на него виды и, узнав, что он ее обманул… Что-то в таком духе. Я хотел бы поговорить с Корриной, конечно… но пока я не вижу, как это реально может нам помочь…

— Пожалуй, никак, — рассудительно сказала Эмми. — Дианы это совсем не касается…

В салоне появилась маленькая мисс Симпсон и дрожащим голосом сообщила, что миссис Ван Сейдем возражает против курения трубки в доме.

— Скажите ей, что это мой дом, — отрезала Эмми.

Сиделка со страхом попятилась. Сэнди начал было выбивать наполовину выкуренную трубку, но Эмми остановила его.

— Ладно, — обратилась она к сиделке. — Я сама ей скажу. А вы только сообщите миссис Ван Сейдем, что передали мне ее слова.

Мисс Симпсон позволила себе едва заметную ухмылку и храбро двинулась вниз по лестнице.

— Что она тут делает? — спросил Сэнди, явно имея в виду тетушку Медору.

— Насколько я понимаю, блюдет мою нравственность. И сражается с Джастином. А уезжать отказывается.

Сэнди задумчиво прикоснулся к фигурке золотой танцовщицы.

— Я рад, что она тебе нравится. — Он встал. — Ты хочешь сказать, что твоя тетка возражает против Дуга?

— Да. Но, Сэнди…

Он не дал ей договорить:

— Это твое личное дело. Если будут какие-нибудь новости, я сразу дам тебе знать.

Эмми проводила его к выходу.

— Сэнди, есть ли вероятность… точнее, есть ли какие-нибудь свидетельства, которые могли бы привести к пересмотру решения суда?

— Нужно, чтобы с нее полностью сняли обвинение, чтобы ее оправдали публично. Это может сделать губернатор — если мы найдем веские доказательства.

— И что ты намерен делать?

— Не знаю, — сказал Сэнди и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

После его ухода тетушка Медора довольно неубедительно изображала сердечный приступ, вызванный запахом дыма, но тотчас поправилась, как только подали обед. Она поглощала пищу огромными кусками, точно боясь, как бы Джастин не оставил ее голодной.

Эмми внезапно подумала о Томасе Такере. Вот кто должен знать, куда уехала Коррина!

Скорее всего, разговор с Корриной не принесет никаких плодов. Ну признается она, что была замужем за Гилом и содержала его, чтобы он не мешал ее карьере, что с того? Но Эмми была полна решимости хвататься за любую соломинку. Она открыла телефонный справочник и сразу поняла, что и за неделю не обзвонит всех Такеров. Что же делать? Обратиться к театральному агенту? Но Томас совсем молодой актер, у него никак не может быть своего агента. На всякий случай она позвонила Дугу, но его не оказалось дома. Тогда Эмми решила позвонить в кассы театра, где прежде шла пьеса Дуга, и по чистой случайности выяснила, чем теперь занимается Томас. Приветливый мужской голос сказал ей, что мистер Такер заходил накануне в кассы.

— Этот мальчишка без театра жить не может. Говорит, что работает в брокерской конторе и ненавидит ее всеми фибрами души.

— А в какой конторе, не говорил? — со слабой надеждой спросила Эмми.

К ее изумлению, кассир ответил:

— Говорил. Высмеивал ее название. Что-то вроде «Черепочек». Он сказал, ему так слышится.

— «Черри и Почер». Очень солидная фирма. Спасибо вам большое!

Эмми нашла адрес конторы, быстро надела пальто и снова тайно выскользнула из дому через десятый этаж.

В красивом, со вкусом обставленном офисе брокерской фирмы она спросила мистера Такера. Юноша появился, подавленный и грустный, но, увидев Эмми, просиял.

— Мисс Ван Сейдем! — Он протянул ей руку, пальцы были выпачканы чернилами. — Как я рад вас видеть! Хорошо отдохнули? А спектакль закрыли. Какая досада, верно? Помните, я вам говорил? Я нигде не смог найти другую роль, и тогда мой папа… В общем, вот я здесь. — Он уныло развел руками. — Надеюсь, вы-то ничего не желаете купить или продать? Если желаете, то я позову кого-нибудь другого…

— Нет, я пришла к вам. Есть какое-нибудь место, где мы можем поговорить?

— Ну…— он растерялся, затем снова просветлел.— Идемте! Тут есть одно местечко… Пока это для меня запретная территория, но когда я скажу им, кто вы такая… Вот мы и пришли. — Он провел Эмми в небольшую, изысканно обставленную комнату. — Расскажите же, как прошла ваша поездка. Я не видел Дуга с того самого дня, как спектакль закрыли.

— Я пришла поговорить о Коррине. Говорят, она уехала, и я хотела узнать куда.

— Я не знаю, куда она уехала. Здесь жарко, мисс Ван Сейдем. Вы позволите мне помочь вам снять пальто?

Он аккуратно повесил ее пальто на спинку стула, повернулся к Эмми, и в одно мгновение выражение его лица совершенно изменилось. Эмми чуть не вскрикнула: «Что случилось?

Томас побледнел, лицо его стало совсем другим — настолько другим, что Эмми глазам своим не верила. Он тихо произнес:

— Боюсь, что ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю о Коррине.

Видно было, что слова даются ему с трудом и он избегает взгляда Эмми. Он сунул руки в карманы и прокашлялся.

Эмми попыталась растопить внезапно появившийся лед.

— Вы были совершенно правы, когда говорили мне, что Гил и Коррина разговаривали между собой так, словно знали друг друга давным-давно, как если бы были мужем и женой. Знаете, они ведь действительно были женаты. Они поженились несколько лет назад, а потом расстались.

Такер отвернулся и уставился на великолепную гравюру Ван Гога на стене. Он снова прокашлялся и хрипло произнес:

— Я так полагаю, вас интересует, не она ли убила Гила Сэнфорда.

«Снова он попал в точку,— подумала Эмми.— Этот мальчик невероятно проницателен».

— Так я не ставила вопрос, — честно призналась Эмми,— но, видимо, все-таки думала об этом, когда захотела найти ее.

— Лучше пусть она сидит за решеткой, чем ваша сестра?

— Томми! То есть Томас… Что вы говорите?! Вас как подменили…— Она встала.— Я просто хочу знать правду.

Такер даже не повернулся к ней. Его плечи, обтянутые безукоризненным — в оксфордском стиле — серым пиджаком, казались каменными. Интересно, что он сделал со своими любимыми бусами, подумала Эмми.

— Извините, что побеспокоила вас,— сказала она.— Спасибо.

Юноша рывком повернулся к Эмми и, к ее изумлению, схватил ее за руки.

— Мисс Ван Сейдем…— сдавленным голосом проговорил он. Лицо его исказилось, умные глаза были полны болью — Мисс Ван Сейдем…

Наконец Томас справился с собой. Он подал Эмми пальто, проводил через огромные стеклянные двери на улицу и поймал для нее такси. Было холодно, он поднял воротник и втянул голову в плечи. Эмми силилась что-то сказать, ей хотелось спросить его, в чем причина столь внезапной перемены, но суровое лицо юноши было непроницаемо. Она села в машину.

— До свидания, — церемонно произнес Томас и поспешил назад, в огромное здание, где уже зажгли свет, — день был чересчур серым и мрачным.

«Что я такого сделала? — думала Эмми.— Что не так сказала?»

Видимо, преданный Коррине, Томас решил, что она, Эмми, намерена переложить вину за убийство Гила на плечи актрисы. Иначе не объяснить этой внезапной перемены.

Подъехав к дому, Эмми увидела, что какой-то невысокий человечек в длинном пальто разговаривает со швейцаром. Человек обернулся — блеснули стекла огромных очков — и быстро зашагал по улице.

— Кто это? — спросила Эмми швейцара, сердце ее отчаянно колотилось едва ли не в горле.

Швейцар пожал плечами.

— Он попросил закурить. По-моему, он живет где-то по соседству. По крайней мере летом я его видел частенько. Я месяц был в отпуске, стало быть, в последнее время он не попадался мне, но, по-моему, беспокоиться не о чем, мисс Ван Сейдем.

И все же человечек в огромных очках был для Эмми словно кошмарный сон — смутный, но неуклонно повторяющийся. Она твердо решила рассказать о нем Сэнди.

Она поднялась на десятый этаж и прошла сразу в гостиную, на ходу снимая пальто. В плетеном кресле, спиной к свету, сидел Сэнди.

Эмми выронила пальто и бросилась к нему.

— Сэнди! Что, есть новости?

— В некотором роде… На второй вечер после вашего отъезда к дому подъехала машина. Агнес ждала ее и уехала на ней.