Две пары

Глава 13

Джоанна вошла в свой офис в восемь тридцать утра и обнаружила на столе целую кипу бумаг. Она с облегчением узнала о том, что голландский том вышел в свет без нее. Впрочем, она ожидала этого. Как известно, незаменимых людей нет.

Уинни и Эбби появились на работе вовремя. Эбби просияла от радости, увидев Джоанну. Она громко восхищалась ее загаром, тем, как та похорошела и отдохнула, а когда Джоанна вытащила из сумки саронг, который специально купила для Эбби в Гонолулу, подруга едва не задушила ее в объятиях.

Уинни тоже получил подарок – статуэтку красного дерева.

– Спасибо, она великолепна. В следующий раз, когда самовольно сбежишь с работы, постарайся заскочить в Израиль. Моя матушка обожает иерусалимскую мацу.

Уинни пытался шутить, но Джоанна видела, что он рассержен. Позже она выбрала время и зашла к нему в кабинет, чтобы извиниться.

– Я понимаю, что это было безумие, но у меня не хватило сил ему воспротивиться.

– Именно это меня и беспокоит, детка. Пойми, я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Но ты чересчур счастлива – понимаешь, что я имею в виду? Это нереально. Боюсь, в один прекрасный день ты сверзнешься с высоты и увидишь, что твой очаровательный, неподражаемый Люд – обычный человек с обычными мужскими слабостями и недостатками.

– В любом случае, – просияла улыбкой Джоанна, – мне с ним в сотни раз лучше, чем с кем бы то ни было. Что же касается работы, то готова наверстать упущенное время. Кстати, я видела книгу. Она получилась великолепной, но в ней чувствуется рука Крэника. Впрочем, я благодарна тебе за то, что ты взял на себя мою работу.

– Ерунда. Я выручил тебя, ты когда-нибудь выручишь меня.

Джоанна с головой ушла в работу, разочарованная тем, что Люд не позвонил ей с самого утра. Конечно, у него дел невпроворот после долгого отсутствия. Она это понимала, но все равно расстроилась. Надин тоже не позвонила, даже во время перерыва на ленч. Джоанна, приступившая к тому, посвященному Швейцарии, наскоро перекусила йогуртом прямо у себя в офисе. Она проработала до половины седьмого вечера, взяла такси и отправилась к сестре. В сумке у нее были подарки: коралловое ожерелье для Надин и игрушки для племянников.

Дверь открыла миссис Уилсон. Выяснилось, что Надин отдыхает после работы, потому что плохо себя чувствует. Дети остались на ужин у ее подруги.

– Что случилось? – в тревоге воскликнула Джоанна, ворвавшись в спальню.

– Ничего страшного. Просто знобит, – хрипло отозвалась Надин. – Это уже целую неделю длится. А сегодня так скрутило, что я ничего не смогла сделать перед камерой.

– Мне очень жаль. И голос у тебя какой-то странный.

– Вот именно. А Сюзанна должна выступать в суде. Она не может каркать, как простуженная ворона. – Надин с завистью оглядела свою загоревшую сестру с ног до головы. – Как ты могла уехать, не сказав ни слова, даже не простившись?

– Я звонила тебе. Неужели ты не получила моего сообщения на автоответчике?

– Получила. Но ты не сказала, ни куда ты едешь, ни с кем.

– Я сама узнала о том, что мы летим на Гавайи только в самолете. Ты же сама понимала, что я с Людом.

Надин быстро сморгнула слезинку и закашлялась. Ее грудь судорожно содрогнулась.

– Мне это не нравится, – сказала Джоанна. – Ты обращалась к врачу?

– Поздно проявлять заботу! С тех пор как ты связалась с Людом, тебя словно подменили. Я никогда не предполагала в тебе столько эгоизма. Тем более по отношению к Кейт и Джеффу. Они очень огорчились, когда ты не появилась два уик-энда подряд.

Джоанна была удручена и чувствовала себя виноватой.

– Мне жаль, Надин, – сказала она, присаживаясь на край кровати. – Я постараюсь объяснить все детям. Пойми, я не могла не поехать. Ты получала мои открытки?

Надин громко высморкалась и промолчала, глядя на сестру поверх носового платка. Ее раздражал вид счастливой, загоревшей и отдохнувшей Джоанны, которая провела романтический отпуск на Гавайях вместе с Людом. И это в то время, когда сама она торчала в душном Нью-Йорке без работы и едва с ума не сошла от скуки. К тому же ей некому было помочь с детьми. И после всего этого она еще смеет являться к ней с подарком!

– Меня не задобришь дешевой безделушкой! – в ярости воскликнула Надин и отшвырнула сверток в угол комнаты.

Джоанна остолбенела.

– Как только я получила роль в этом фильме и сказала тебе, что встретила фантастического мужчину, ты тут же прибрала его к рукам!

– Я?..

– А кто же еще! В Нью-Йорке полно мужиков. В одной только «Омеге» их тысячи. А тебе подавай Люда Хейли!

– Это он выбрал меня, а не я его, – поджав губы, отозвалась Джоанна, чувствуя, как в глубине ее сердца поднимается черная волна злобы. – Я сразу сказала тебе, что…

– Ты много чего говорила! – отмахнулась Надин. – После того как ты вернулась из Европы, он не позвонил тебе, да? Это потому, что он встретил меня. Мы обедали вместе. Мы медленно, но верно сближались. А ты не могла оставить его в покое! Тебе понадобилось притащиться на эту проклятую вечеринку, чтобы увидеться с ним…

– Я вовсе не собиралась на вечеринку! Я пришла, чтобы сидеть с твоими детьми! – гневно возвысила голос Джоанна.

Надин вдруг разрыдалась и уткнулась лицом в носовой платок. Она знала, что сестра говорит правду. Почему же получилось так, что, не желая приходить сюда, она ушла с самым потрясающим мужчиной?

Джоанна вздохнула полной грудью, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Так вот какие чувства испытывала Надин по поводу их отношений с Людом! Оказывается, ее сестра обладает истинным актерским дарованием да еще и лицемерна к тому же.

Надин, рыдая и кашляя, направила всю свою ярость на упаковку бумажных платков. Она рвала их в клочья в исступлении, граничащем с умопомешательством. Она сама во всем виновата! Ей так хотелось получить эту роль и великолепно сыграть ее, что она повела себя как пораженная «звездной болезнью» актриса массовки. Надин не сомневалась: Люд заинтересовался бы ею, если бы она вовремя дала ему понять, что интерес взаимен. А она вместо этого увлеклась работой. Джоанна между тем вернулась из Европы и атаковала его. Без сомнения, она пустила в ход все свое кокетство и окрутила Люда. А он не дурак, чтобы упустить то, что само плывет в руки.

– Продолжать этот разговор бессмысленно, Надин, – окончательно овладев собой, заявила Джоанна. – Мне жаль, что я вторглась в сферу твоих интересов, но если бы тебе был нужен Люд, ты сказала бы мне об этом сразу. Коль скоро этого не произошло, я не считаю себя виноватой в том, что мы с Людом вместе.

– Я так и поняла, – саркастически отозвалась Надин. – Только не надо притворяться невинной. Может быть, ты увела его у меня из зависти? Я ведь всегда имела больший успех у мужчин.

– Надин, ради Бога, что ты говоришь! Да я просто влюбилась в него, вот и все! Это не имеет к тебе никакого отношения.

В глубине души Надин знала, что Джоанна так и не смогла простить ей Карла. Знала бы Джоанна, от какой участи Надин ее уберегла, так была бы ей только благодарна!

– Пожалуй, тебе лучше уйти, – отвернувшись, вымолвила Надин.

– Я привезла подарки Кейт и Джеффу, – сказала Джоанна, поднимаясь.

– Они в гостях. Вернутся не раньше чем через час.

Джоанна рассвирепела и медленно залилась румянцем. Чем вызвана такая резкость по отношению к ней? И вдруг она догадалась, в чем дело. Надин плохо себя чувствовала, наболтала сгоряча глупостей и теперь сожалела об этом.

В Джоанне возобладало привычное с детства покровительственное отношение к сестре, и она задержалась в дверях.

– Может быть, тебе что-нибудь нужно? Хочешь, я по крайней мере вызову доктора? Или схожу в аптеку за микстурой от кашля?

– Прекрати! Не нужно разыгрывать передо мной роль заботливой сестры. Если бы я была тебе хоть чуточку дорога, ты не сбежала бы тайно от меня на Гавайи. Господи, за все это время ты мне ни разу не позвонила! Две секунды, чтобы черкнуть открытку – это все внимание, которое ты сочла нужным уделить мне. Тебя не волновало, что я могу беспокоиться или что мне просто одиноко. И это все из-за Карла, скажешь, нет?

Впервые за все эти годы Надин открыто заговорила об этой истории. Джоанна почувствовала, как у нее от приступа застарелой боли сжалось сердце.

– Мои отношения с Людом никак не связаны с Карлом, – тихо вымолвила она. – Это совсем другое дело. Не забывай, что у вас с Карлом началось, когда мы с ним были почти что обручены.

– Брось! Когда я приехала в Нью-Йорк, у вас с ним уже все разладилось. Просто тебе удобнее винить меня в своих неудачах.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что ты никогда не умела стать для мужчины по-настоящему значимой, увлечь его так, чтобы он и смотреть перестал на других. А мне это всегда удавалось.

– Это неправда.

– Нет, правда!

– Я не желаю больше слушать этот бред!

– И не слушай. Я тебя не держу.

Джоанна вышла из спальни, хлопнув дверью, и сняла с вешалки пальто. Одеваясь, она слышала, как сестра говорит по телефону.

– Папа? Да, это я… Нормально, но немного простудилась. Все обойдется, нечего беспокоиться. Просто захотелось позвонить тебе и узнать, как поживаешь…

Джоанна уходила от Надин с тяжелым чувством обиды и ревности. Она понимала, почему Карл ушел от нее к Надин. Это произошло по той же причине, по которой отец с детства отдавал предпочтение сестре.

Джоанна всегда с теплотой и благодарностью думала об отце. Он много работал и редко бывал дома, но всегда находил время поиграть с дочерьми. Она часто вспоминала, как он устраивал для них веселые катания на свинье по двору.

Джоанна считала себя счастливым ребенком, потому что у нее была Надин, с которой всегда можно было обо всем поговорить, поиграть и даже спать в одной постели, когда вдруг становилось страшно в темноте. В течение первых шести лет жизни Джоанна ни разу не позавидовала сестре. Но смерть матери изменила их отношения.

Сначала сестры сблизились еще сильнее, напуганные перешептыванием и вкрадчивой суетой соседок, заполонивших их сильно обветшавший дом. Сердобольные дамы приносили жареных цыплят и другую снедь, стараясь угодить девочкам и их отцу, замкнувшемуся в глубоком, озлобленном молчании.

Через пару недель младшая, незамужняя сестра отца тетя Салли переселилась к ним и повела хозяйство. Она делала это довольно умело, и Джоанна поначалу искренне радовалась тому, что обед был вовремя приготовлен, а вся одежда находилась в безупречном состоянии – выстирана, выглажена, заштопана. Ей было приятно, что кто-то говорил им, когда ложиться спать и когда просыпаться.

Однако тетя Салли была лишена утонченности своей покойной невестки. Джоанна, представляя мать в раю, словно наяву видела ее бледное лицо с ласковыми глазами, слышала ее тихий голос с благородным выговором обедневшей, но знатной семьи из западного Техаса. Одетая во все белое, она плавно и печально скользит среди облаков, иногда играя на цимбалах и напевая заунывные песни своей юности.

Тетя Салли, как и отец, казалось, была скроена из грубого полотна, а не из тонкого канифаса. Ее нельзя было назвать привлекательной: коренастая фигура, массивные руки и ноги, невыразительные черты лица. После того как ее жених погиб во время Второй мировой войны, Салли осталась в родительском доме и похоронила обоих родителей. Она всегда недолюбливала невестку и считала ее «выскочкой», но когда брат овдовел, поспешила переехать к нему, чтобы позаботиться о потерявших мать близняшках, как она всегда их называла.

Тетя Салли не играла на цимбалах, не читала книг и не замечала, что Надин прекрасно пела и танцевала, а Джоанна обладала способностями к рисованию. С другой стороны, она тут же отметила внешнее различие между сестрами, которое мать, напротив, всегда старалась игнорировать. Надин была меньше ростом и казалась более хрупкой, чем Джоанна, поэтому тетя Салли по десять раз на дню повторяла:

– Джо, ты должна заботиться о своей сестренке. Она меньше и слабее тебя. Такая же хрупкая, как ваша матушка. Просто на ладан дышит! Только бы не померла раньше времени!

Джоанна была потрясена таким заявлением. Она никогда прежде не замечала, что Надин более хрупка и слаба, чем она сама. Ведь они играли вместе, вместе шалили, за что получали одинаковое наказание от родителей. Тетя Салли же никогда не понимала, с кем из двоих говорит, если не видела их вдвоем или не опознавала их по одежде.

Джоанна, теряясь в догадках, решила поговорить с тетей, на что получила ответ:

– Конечно, ты сильнее. Ты родилась первой и весила больше. Бедняжка Надин появилась на свет такой крошкой! В ней еле теплилась жизнь, никто не был уверен в том, что она вообще выживет.

Джоанна в то время едва стала понимать, как дети появляются на свет. Их мать умерла при родах вместе с братиком, которого они так никогда и не видели. Джоанна хотела поговорить с Надин о смерти и рождении, но сестра, к ее изумлению, отказывалась, сославшись на то, что у нее болит живот, или что-то попало в глаз, или просто убегала.

Раньше Надин никогда не была неженкой, но теперь вдруг стала капризничать по пустякам, явно требуя особого внимания к себе.

– Давай, Дини, – говорила Джоанна. – Ты можешь донести ведро с молоком так же, как и я.

– Не могу, – протестовала Надин. – Оно очень тяжелое, Джен. Тетя Салли сказала, что ты должна помогать мне.

Надин делала все меньше и меньше, и Джоанне приходилось брать на себя все больше обязанностей. Между тем, сколько ни старалась Джоанна угодить тете, та отдавала предпочтение Надин, уделяла ей больше внимания, то и дело ласкала и целовала ее. Джоанна страдала от недостатка участия, но не просила ни о чем, боясь быть отвергнутой. Она не видела никакого выхода из ситуации. Отец работал по восемнадцать часов в сутки, стараясь выжать из их клочка земли максимум возможного. Однажды Джоанна не выдержала: она увидела, как отец надевает пиджак, чтобы отправиться на работу, подбежала к нему и крепко обняла его за пояс.

– Эй, малышка! Отпусти меня, – сказал он мрачно, высвобождаясь из ее объятий. – Сейчас не время для игр.

Джоанна отшатнулась, потрясенная непониманием и отчужденностью отца.

– А почему? – спросила она.

– Потому что у меня есть всего лишь жалкий клочок земли, на котором даже тухлые груши не растут.

Отец вышел из дома, и Джоанна успела услышать, как он вознес проклятия небу за то, что судьба послала ему дочерей, а не сыновей. Она стала молить Бога о том, чтобы как-нибудь превратиться в мальчика и помочь отцу в его делах на ферме. Может быть, тогда он будет больше любить ее.

Тем не менее, когда он приходил с работы усталый, Надин оказывалась у него на коленях, и именно она пользовалась его скупыми проявлениями любви. Надин умела приласкаться к отцу и вызвать его на ласку. Улыбка сестры, которая так нравилась отцу, вызывала в Джоанне отвращение.

Перед школой тетя Салли повела их в магазин готового платья и купила им одинаковую одежду. Мать никогда не одевала их одинаково. Теперь, глядя на сестру, Джоанна не понимала, где заканчивается она и где начинается Надин.

– Джо, – сказала ей тетя Салли, выдавая два пакета с завтраком в тот день, когда они впервые должны были пойти в школу, – помни, что ты должна заботиться о своей младшей сестренке.

Джоанна не хотела расстраивать тетю и промолчала в ответ. Тетя Салли высадила девочек напротив школы и уехала прочь в своем фургончике. Ей некогда было провожать их в школу, потому что дома ждали неотложные хозяйственные дела. Кроме того, она считала, что учителям за то и платят деньги, чтобы они заботились о детях. Надин взглянула на Джоанну, и слезы наполнили ее глаза. Джоанна проявила твердость, взяла за руку сестру и ввела ее в школу, сама готовая разрыдаться от боли и отчаяния. Она иначе представляла себе свой первый день в школе.

– Посмотрите, они – близнецы! – Дети тут же окружили их плотным кольцом.

Девочки раньше никогда не общались с таким количеством детей. Джоанне было не по себе оттого, что они оказались в центре внимания. Она еще крепче сжала руку сестры и хранила молчание. Надин, напротив, казалась польщенной вниманием к себе и охотно отвечала на вопросы, которыми их засыпали дети.

И тут Джоанна увидела, как сквозь толпу к ним пробирается Ферн Бруннер. С той самой минуты она всегда околачивалась рядом с сестрами, стараясь втереться к ним в доверие. Ферн была шумной и беззастенчивой. Не прошло и пяти минут, как Надин вдруг стала ее «лучшей подругой».

К огромному облегчению Джоанны, вскоре появились учителя и, разорвав плотный круг детей, развели их по классам.

Учиться Джоанне понравилось. Она долго листала новую азбуку в глянцевой обложке, тетрадь и ручка восхитили ее не меньше. Джоанна внимательно слушала объяснения учительницы, стараясь не упустить ни слова, а то, как она писала мелом на доске, а затем магическим образом уничтожала написанное, привело Джоанну в неописуемый восторг.

Однако перемена, которую она провела на школьном дворе, окруженная учениками, утомленными вынужденным сидением в неподвижности и обезумевшими от долгожданной свободы, оставила в ее душе тягостный след. Дети сразу почувствовали это и прониклись к ней недружелюбием.

Надин, напротив, ощущала себя великолепно и с готовностью согласилась помериться с сестрой ростом, чтобы все могли убедиться в том, что Джоанна чуть выше. Она очень удивилась, когда Джоанна сказала, что плохо себя чувствует, и отказалась от завтрака.

К счастью, Джоанне удалось незаметно улизнуть и уединиться у стены школы. Она издалека увидела Ферн и двух ее друзей, брата с сестрой, и успела спрятаться за угол так, что они прошли мимо, не заметив ее. До нее донесся обрывок их разговора.

– Как тебе понравились сестры-близняшки, Бетти Сью? – спросила Ферн.

– Надин очень понравилась.

– Мне тоже, – согласилась Ферн. – А другая слишком воображает. Какая из двух кажется тебе симпатичнее, Би-Джи?

– Брось. Его бесполезно спрашивать. Он терпеть не может девчонок, ведь так, Би-Джи?

– Только тех, которые дразнятся, как ты. Надин симпатичнее, это точно.

Ссора с Надин огорчила Джоанну и приуменьшила ее радостное настроение. Она поняла, что пришло время вернуться в реальный мир проблем и забот. Люд был настолько занят, что им не удалось увидеться до среды. Джоанна не сдержалась и рассказала ему о своем разговоре с сестрой, не оставив в тайне истинную причину их размолвки.

– Скажи, ты приглашал ее обедать, пока я была в Европе? Она говорит, что ты заинтересовался ею, но она тебя не поощрила.

Люд нахмурился и взял Джоанну за руку.

– Мы действительно однажды пообедали вместе. Я не проявлял к ней интереса как к женщине. Более того, она тоже оставалась ко мне совершенно равнодушной до тех пор, пока не узнала о нашем с тобой романе. Может быть, в этом причина ее внезапной увлеченности мною, а может, дело в обычной привязанности актрисы к своему режиссеру, не знаю. Впрочем, значения это не имеет. Я люблю только тебя, Джоанна, верь мне. Если тебе не безразличен мой фильм, уладь отношения с Надин. Она очень вспыльчива и легкоранима, как все актрисы. Если ваш конфликт зайдет слишком далеко, это поставит под угрозу съемки. А у тебя есть голова на плечах и твердости не занимать. Сделай сама первый шаг к примирению.

Джоанна согласилась позвонить Надин.

Однако весь день Люд оставался озабоченным этой проблемой, которая серьезно его беспокоила. Они не любили друг друга той ночью. А Джоанна уже успела привыкнуть к тому, что Люд всегда в хорошем расположении духа и боевой готовности, когда они оказываются вместе в постели.

«Наверное, я какая-то испорченная», – подумала тогда она.

На следующий день Джоанна несколько раз пыталась дозвониться до сестры, но та упорно не желала с ней говорить и бросала трубку.

В пятницу Люд отменил их встречу, сославшись на усталость. Джоанна окончательно утратила присутствие духа.

Эбби уговорила ее пойти пообедать вместе, чтобы Джоанна хоть на время могла отвлечься от проблем, связанных с мужчинами. Она понятия не имела, что подругу беспокоил не столько Люд, сколько Надин.

– После двух недель, проведенных в раю, спускаться с неба на землю очень тяжело. Кажется, что летишь в пропасть.

– Я предполагала, что так и будет. Но позвонить в последнюю минуту и отменить свидание!..

– Это типично. Мужчины – что ты хочешь! Сначала они наглядеться на тебя не могут, готовы умереть, когда предстоит хоть небольшая разлука. Со мной такая история не раз происходила. Если честно, я чересчур сдержанна и неплохо разбираюсь в мужчинах. Так вот, стоит мне расположиться к мужчине, как он, наоборот, начинает держать меня на расстоянии. Со временем к этому волей-неволей привыкаешь.

– Но почему так?

– Потому что мужчины не похожи на женщин, – веско заявила Эбби, потягивая «Кровавую Мэри». – Женщина строит гнездо. Мы ответственны за продолжение рода человеческого, поэтому нам нужна стабильность и надежность.

– Но ты сама всегда обрываешь отношения раньше, чем они успевают стать серьезными.

– Верно. Но я делаю это потому, что, как только располагаюсь к мужчине, он от меня отворачивается. Я сама иду на разрыв, потому что, если этого не сделать, будет хуже. Джоанна, я собаку на этом съела, и поверь мне, современные мужчины бегут от ответственности. Она их пугает.

Джоанна простилась с Эбби сразу после обеда и поспешила домой. Раздевшись, она легла в постель, включила телевизор и наткнулась на повторный показ старого сериала Люда Хейли. Эпизод показался ей пресным и совсем не смешным. И вдруг она испытала такую сильнейшую тоску по Люду, что с трудом поборола в себе желание снять телефонную трубку и набрать его номер.

Субботнее утро окончательно вывело Джоанну из состояния душевного равновесия. Они с Людом договорились пообедать вместе, но из Лос-Анджелеса прилетел его приятель и продюсер Эд Сторман, и Джоанна была обречена весь вечер слушать нескончаемые деловые разговоры. Однако отказаться от встречи с Людом она не могла.

В тот самый момент, когда Джоанна решила еще раз набрать номер Надин, вдруг зазвонил телефон.

– Я хочу извиниться перед тобой за все, что наговорила тогда сгоряча. Сама не знаю, что на меня нашло. – Голос Надин звучал сокрушенно. – Ты сейчас дома? Я заеду.

Вся ее холодность исчезла без следа, Надин была оживлена и выглядела вполне счастливой.

– Какая глупая ссора, Джен! Просто я плохо себя чувствовала, вот и сорвалась. Сегодня мы приступили к съемкам снова, и все прошло как по маслу. Прости, забудь все, что я тебе наговорила про Люда. Я вовсе не хотела тебя обидеть. В тот момент мне было очень тоскливо и одиноко – вы улетели неизвестно куда, а я осталась одна с детьми. Даже Джим, как назло, решил отправиться в Чикаго навестить родителей. Теперь он вернулся, и все совсем по-другому.

У Джоанны от ужаса перехватило дыхание. Нет, она думала вовсе не о словах сестры – она почти не слышала Надин. Джоанна вдруг сообразила, что с тех пор, как они с Людом вернулись из поездки, у нее не было менструации. А она не только не принимала контрацептивов все это время, но вообще упустила это из виду.

После ухода сестры Джоанна пересчитала оставшиеся в пачке таблетки – их оказалось больше половины. Она опоздала на неделю и вполне могла быть беременной.

По легкомыслию ли она забыла про таблетки и не предприняла никаких мер предосторожности на Гавайях? Или она почти бессознательно хотела забеременеть от Люда? Она с замиранием сердца вспомнила, как Люд говорил, что был бы рад, если бы она родила ему ребенка.

Впрочем, какая теперь разница, в чем истинная причина: ощущение счастья, перемена климата, ссора с Надин или что-то другое, теперь остается только положиться на судьбу и ждать.

Обед с Эдом Сторманом и его женой оказался не так уж скучен, как предполагала Джоанна, и главным образом потому, что Люд был весел и невероятно обаятелен. Кроме того, он то и дело бросал на Джоанну восторженные, полные страстного желания взгляды, отчего она немедленно возбудилась.

Когда они наконец добрались до постели, то едва не задушили друг друга в объятиях.

Воскресенье было великолепным с утра и до вечера. Джоанна пошла с племянниками в Центральный парк кататься на лодке и искренне разделяла их радость и веселье. Как было бы прекрасно иметь своего ребенка! Ребенка Люда. Она обожала бы его, отдала бы ему всю любовь, на какую только способна мать.

Вечером она устроила ужин при свечах. Однако мысль о том, что она беременна, не давала ей покоя.

Единодушно отказавшись от десерта, они стали нетерпеливо раздевать друг друга прямо в гостиной. Позже они с удовольствием отведали в постели клубники с мороженым.

Эбби ошибалась насчет мужчин вообще и насчет Люда в частности. Джоанна чувствовала, что они с каждой минутой становятся ближе и роднее, что их взаимная любовь и преданность станут залогом появления на свет желанного обоими ребенка.

Люд лежал на спине, обняв Джоанну, и впервые со времени возвращения в Нью-Йорк наслаждался полным покоем. Жизнь наконец-то вошла в привычную колею, и дела пошли на лад. Надин снова стала полностью выкладываться на съемочной площадке вместо того, чтобы устраивать истерики; Джоанна была очаровательной и страстной, как прежде.

– Спокойной ночи, радость моя, – пробормотал он. – И пусть тебе приснится, как мы любим друг друга.

Надин сидела перед зеркалом и репетировала роль. Спустя долгое время ее снова увлекла работа. Накануне Люд похвалил ее за интересную трактовку эпизода.

Она прекрасно выглядела и чувствовала себя на высоте. Ее глаза снова счастливо сияли, к волосам вернулся прежний блеск, а кожа стала бархатистой и приобрела нежный кремовый оттенок.

Скоро съемочная группа должна была отправиться работать в Нью-Хэмпшир. Разумеется, Джоанна не сможет поехать с ними, потому что сама недавно вернулась к делам в издательстве. Кроме того, Надин собиралась попросить ее присмотреть за детьми в свое отсутствие.

Надин понимала, что именно она важна Люду для карьеры, а не Джоанна. События последнего времени убедили ее в этом.

Она отвлеклась от репетиции и стала мечтать о том, как сериал Люда принесет ей известность, она станет кинозвездой и сможет сама выбирать себе роли по вкусу. Но работать она согласится только с одним-единственным режиссером – с Людом Хейли. Который, разумеется, рано или поздно станет ее мужем.