Две птицы на снегу

Глава 10. План лечения

Все прошло по плану. Разложить оборудование, снять показания, собрать все обратно в рюкзак – десять-пятнадцать минут, не больше. Феникс скучал в метре позади и смотрел куда-то вдаль.

Лета хотела его окликнуть и вернуть рюкзак, но ее внимание привлек Разлом. Туман вдруг уплотнился, вспучился – и качнулся в ее сторону.

От неожиданности женщина отшатнулась, запнулась о рюкзак и упала на камни, едва успев подставить ладони. Руки отбила до вскрика, но это спасло спину. А само падение – жизнь, потому что туман выплюнул на камни какую-то некрупную тварь, не больше человека. Серо-зеленая шкура, длинные суставчатые конечности, какие-то шипы, кажется, пасть с огромными зубами и хвост или щупальца… Разглядеть подробнее Лета не успела – тварь с пронзительным визгом улетела обратно в туман, сбитая ударом огненного хлыста.

В следующее мгновение тихое скалистое ущелье буквально взорвалось. Крики, визг, стремительное движение. Клочья тумана и цветные вспышки боевых чар, шкуры тварей – мельтешащие серые, бурые, коричневые, зеленые пятна.

Вольнов за плечо вздернул Лету на ноги, толкнул к каменной стене и закрыл своей спиной. В левой руке собралось багрово-красное яблоко плотного, густого пламени, в правой – свилась кольцами огненная плеть. Вторая, первая после удара сорвалась, но Яр не придал этому значения – не первый раз он после выгорания, обычное дело.

В крови взбурлил азарт, и феникс готов был кинуться на другой берег, туда, куда из Глотки один за другим выскакивали хлыстуны – подвижные четырехлапые твари с очень длинным шипастым хвостом, который они использовали как оружие и за который получили свое название. Один из любимых противников феникса: нападают всегда стаей, быстрые и верткие, но – уязвимые для магии, как обыкновенные животные. С ними разбираться интересно и весело, и в другой ситуации Яроплет не упустил бы шанса, но…

Феникс прекрасно помнил, что за его спиной к камню прижимается насмерть перепуганная женщина, и, как бы ни хотелось ввязаться в драку от души, именно это первостепенно. Поэтому он не двинулся с места, когда на тесный каменный пятачок выскочила с разных сторон – из Разлома и с Кости – пара хлыстунов. Один поймал пастью сгусток пламени, второго располовинил удар плети. Которая вновь сорвалась и погасла, заставив Яра выругаться под нос: он мог обойтись без нее, но с любимым оружием сподручнее.

Остальные пограничники справлялись хорошо. Посты прикрывали тех, кто находился внизу, оставшаяся часть отряда – прижалась к скале и заняла круговую оборону.

Еще пару раз Вольнов вызывал плеть, но после одного удара чары срывались, и пришлось окончательно плюнуть на сложные плетения, благо и простых хватало.

На хлыстунов хватало. Но за ними пришло кое-что похуже.

Над головой взметнулось длинное щупальце, покрытое коническими костяными наростами и увенчанное внушительным крюком. Крюк ударился о камень, со скрежетом проехался по нему – и по тому месту, где мгновение назад стояли Яр с Летой. Феникс успел отскочить и отдернуть в сторону подопечную, ругнулся и принялся вновь сосредоточенно строить плеть.

Крючный червь, а по-простому – крючник, тоже уязвим к магии, но не ко всей, а только к сопряженной с физическим воздействием. И плеть в арсенале Вольнова была самой простой из чар такого типа.

После нескольких попыток крючник сумел ухватиться за камни, и из Разлома на Кость стало выбираться белесое кольчатое тело. Зубастая круглая пасть с венчиком щупалец вокруг, четыре трехпалых лапы – гротескное подобие человеческих рук. С балкона над головой прилетело несколько плетений, шкура расцветилась порезами. Пара ударов вышли особенно удачными: перебило опорные щупальца на этом берегу Глотки.

Крючник истошно-пронзительно завизжал, качнулся вбок, но удержался: с противоположной стороны удара не последовало. Точнее, били, но группа, оставшаяся внизу, с очень ограниченным сектором удара, и они могли только рвать твари шкуру, еще больше зля ее. На скале же… Отсюда было плохо видно, но наверху происходила какая-то непонятная и необъяснимая в такой момент возня.

Ближний караул продолжал сыпать чарами, а вскоре присоединились наконец и бойцы на другом берегу, но момент оказался упущен: крючник взобрался на Кость и уцепился за нее.

Щупальца и лапы тянулись в разные стороны, пытаясь схватить добычу. Пограничники яростно огрызались… А у Вольнова опять сорвалась плеть.

Пара длинных ножей была плохой заменой магии, но другого оружия он не имел. Оставалась одна надежда: что товарищи управятся с тварью быстрее.

– Лета, портал! – рявкнул Яр, не отвлекаясь от крючника.

Удачный взмах клинка – и отрубленная кисть твари отлетела в Разлом. А за новым пронзительным визгом последовал ответный удар – парой щупалец наотмашь и на ощупь. Одно проходило мимо, Яр это видел, а вот второе… Он не знал, с чем возится Лета, но чувствовал, что она еще здесь. А значит, выбора не было: только попытаться сбить траекторию щупальца ножом, совершенно не предназначенным для такого, принять удар на себя и отвести от женщины, давая ей еще немного времени.

Он еще успел почувствовать боль до того, как сознание померкло, но – ничего больше.

А Лета просто не помнила, как можно активировать свернутые чары, не держа их в руках, и судорожно расстегивала воротник, и шарф, и… зачем она, демон побери, надела столько одежды?!

Она вскрикнула, когда толстое щупальце обрушилось на плечо феникса, опрокидывая его на камни. Попыталось схватить – но светоч выскользнул и покатился к краю Разлома.

Лета чудом успела упасть на камни и подхватить его. Не на самом краю, но по спине пробрало холодом от мысли, что еще немного, и…

Бережно прижимая к себе горячий и скользкий светоч, Лета лихорадочно боролась с одеждой. Цепочка, как назло, уворачивалась от пальцев, и от страха и обиды хотелось рвануть ее со злостью, но – приходилось сдерживаться. Порвется цепочка, и они лишатся единственного шанса на спасение.

Наконец камешек свернутого портала попал под руку, но за мгновение до того, как его активировать, Лета заметила в метре от себя рюкзак. И подхватила его на плечо.

Щупальце падало сверху странно медленно, лениво. Летана сжала бусину и – зажмурилась. Словно это могло помочь остановить падающую сверху смерть.

Когда в лицо дохнуло теплом, она не сразу поняла, что все страшное уже закончилось. Очнулась, только когда ее окликнул знакомый голос:

– Летана? Вы?! Что случилось?

Сжавшись и заслоняя светоч собой, она сидела на коленях посреди пустой комнаты, где не было ничего, кроме белого каменного круга на полу и нескольких каталок вдоль стен. На одной из них устроился с книгой уже виденный ею доктор Хладан Бочкин, на другой – дремала, накрытая халатом, молодая женщина – медсестра.

– Я… – пробормотала Лета, растерянно оглядываясь. С плеча на локоть съехал рюкзак, дернул за руку, едва не заставив выронить ценную ношу. – Вот! – опомнилась она, протягивая светоч хирургу. – Его ударило сильно. Плечо, и…

– Откачаю и сам убью, – вздохнул в ответ хирург. Спрыгнул с койки, в один шаг подошел, коснулся запястьем светоча – и лицо его заметно разгладилось. – Белика! – подошел он к медсестре, потряс за плечо. – Беля! Я пошел готовиться, зови дежурную бригаду в первую операционную. И сама тут бди, мало ли кого еще принесет.

Медсестра осоловело моргнула пару раз, затем кивнула, встряхнулась и тоже спрыгнула с койки.

А через пару мгновений Лету захватила суета. Светоч у нее забрали и унесли, и пришлось приложить волевое усилие, чтобы этому не сопротивляться. Какой-то незнакомый худощавый мужчина принялся дотошно расспрашивать, какова вероятность новых раненых, с кем столкнулся патруль?

Лета же могла только что-то неуверенно бормотать в ответ. Тварь она опознала, но проанализировать ход боя… Что она там вообще видела, за спиной феникса?! Да и не смотрела – было слишком страшно. Она вообще пробовала зажмуриться, но так стало еще страшнее. Умом Горская понимала, что прошло от силы несколько минут, но сейчас этот бой виделся бесконечным.

Потом на мужчину рявкнула какая-то строгая немолодая женщина и потребовала оставить пострадавшую в покое. Лета не сразу поняла, что «пострадавшая в шоке» – это она. Пока эти двое препирались, прибежал Паслен Даровой и, отмахнувшись от всех, увел Горскую к себе в кабинет.

К этому моменту нервное напряжение начало понемногу отпускать, но скатиться в истерику Лета не успела: ей выдали успокоительное зелье и горячий сладкий чай с печеньями, а еще дали возможность стянуть слишком теплый для прогретого помещения комбинезон, поделились легкими больничными тапочками и халатом. От этого неожиданно стало легче и спокойнее.

Паслен хотел отправить Лету в свободную палату отдыхать, но та воспротивилась. Уж точно не раньше, чем выяснится, что с Вольновым.

Летана была благодарна Даровому за то, что он не стал высказывать свои предположения по поводу ее волнения за феникса, и вдвойне благодарна за предложенную нейтральную тему для разговора: он принялся расспрашивать, как успехи с измерениями. Эти вопросы тоже вызывали неприятные ассоциации, потому что в опасной ситуации они с Яром оказались именно из-за ее исследований, но все равно рассуждать на привычную тему было спокойней, чем молча нервничать в одиночестве.

Бочкин, по ее ощущениям, явился слишком быстро. Лета не видела, насколько сильно пострадал феникс, но испуганно подскочила с места:

– Он…

– Все нормально, успокойтесь, – улыбнулся хирург и уселся на диван. Паслен засуетился и принялся наливать для него чай. – Собрали мы феникса. В прошлый раз ему гораздо сильнее досталось, а сейчас обычная ситуация. Правую руку придется декаду поберечь, так что от полевых выходов я его отстраню в любом качестве. Но это я и Золотову, и Добрину скажу, чтобы не вздумали его куда-то отпускать, а то точно добегается. Надоел он мне, хочется хотя бы кварту пожить, не видя его в госпитале.

– Но почему у него опять не сработал портал? – хмуро уточнила Лета, усаживаясь обратно.

– Да у него он почти никогда не срабатывает, если повреждение сильное и не может сам активировать, – вздохнул Хладан. – Общая проблема фениксов, собственный защитный механизм срабатывает быстрее. Их всегда кто-то из сослуживцев вытаскивает.

– Мне можно к нему? – неуверенно попросила Лета.

Мужчины задумчиво переглянулись, и хирург пожал плечами.

– Отчего же нет. Связь ваша, как понимаю, пока не пропала, так что ему будет на пользу. Идемте.

Он с явным сожалением отставил кружку.

Феникс лежал один в двухместной просторной палате, на ближней койке, до нижних ребер укрытый простыней. На этот раз татуировку на груди почти не задело, но зацепило череп на плече. По пятнам восстановленной розовой кожи можно было примерно оценить повреждения: плечо, наверняка сломана ключица, может, и лопатка, вероятно, пострадало легкое. Рука до локтя выглядела пегой; похоже, на нее пришелся основной удар, и предплечье хирургам пришлось собирать по частям.

Хорошо, что современные целители, если взяться сразу, могут справиться с самыми серьезными травмами. Физические повреждения вообще поддаются лечению проще всего, гораздо лучше, чем болезни. Но даже целители не всесильны.

В груди у Леты больно сжалось от тревоги и жалости. Она уже видела Яра таким совсем недавно, но сейчас впечатления были гораздо ярче. Отчасти потому, что в прошлый раз он чуть не погиб всего декаду назад.

Тактичный Бочкин только глянул на ее лицо и невнятно буркнул что-то про «вернусь обратно», не уточнив, куда именно: на пост или к Паслену.

Лета кивнула ему, а когда мужчина вышел, переставила стул из угла к постели раненого, осторожно взяла в руки его неповрежденную ладонь. Машинально пробежалась диагностическими чарами, отмечая, как хорошо поработали коллеги и как Яру вновь повезло – энергетически он совсем не пострадал.

Было до кома в горле и рези в глазах больно видеть этого сильного, веселого, яркого человека таким… беспомощным. И понимать, что он опять, в очередной раз прошел по грани. И ходит по ней постоянно, потому что иначе – не может. Не потому, что безалаберный и рисковый, какими часто бывают фениксы, а потому, что не может не опекать тех, кто рядом, прикрывая широким крылом. Молодые пограничники, боевые товарищи, дети, женщины… В этот раз – она сама.

Летана не сомневалась: будь он один, с легкостью ушел бы из-под удара. А он – защищал, как привык. До последнего.

Лета всхлипнула и раздраженно утерла запястьем выступившие слезы, злясь на себя за эти мысли. Он живой, и надо радоваться, а не убиваться как по покойнику. Да, опять чудом, опять ему повезло, но… хотелось верить, что Творец за ним приглядывает. Людей много, и за всеми не уследишь, но разве можно пропустить этого феникса, потерять на фоне остальных? Пусть, пока он так самоотвержен и искренен, Творец будет его беречь…

Без какой-либо нужды Летана поправила простыню, укрывавшую Яроплета. Она понимала, что ей нечего здесь делать: удостоверилась, что с фениксом все в порядке, в ближайшие часы он вряд ли проснется и удерживать его на месте не требуется, так что можно и даже нужно уйти, не давить на него своим присутствием. Но отпустить его руку и уйти Лета не могла. Было страшно. Иррационально страшно. Вдруг она отвернется – и его не станет. Окажется, что она не успела подхватить светоч, что целители не справились, что… да мало ли катастроф можно придумать, обладая фантазией?!

Успокоительное помогло взять себя в руки, но испытывать собственные нервы Летана была не готова, поэтому просто сидела, поглаживая горячую шершавую ладонь мужчины, наблюдала за его медленным размеренным дыханием и любовалась.

А еще думала о том, что, пожалуй, в него стоило влюбиться, несмотря ни на что. В кои-то веки – в кого-то по-настоящему хорошего. В кого-то настоящего. И пусть это ненадолго, и через несколько дней она вернется домой, а он – выбросит ее из головы, Лета ни о чем не жалела.

Наверное, сыграло свою роль нервное напряжение и выданное Пасленом лекарство, но она так и задремала на стуле, уронив голову на грудь.

Очнулась от звука открываемой двери и недовольного знакомого голоса:

– Вольнов, какого демона ты опять устроил?!

Лета вздрогнула, вскинулась, растерянно моргая и пытаясь понять, где она вообще находится и почему так болит шея, а Яр тем временем насмешливо отозвался:

– Я-то смирно лежу, оцени, даже не шевелюсь, хотя уже проснулся! Это ты орешь, девушке вот отдохнуть не дал.

– Со своими… девушками сам разберешься, – поморщился полковник и подставил ближе еще один стул, мрачно косясь на Горскую.

Та смутилась – и оттого, что заснула тут, и оттого, что продолжала держать ладонь феникса, и вообще вид у нее наверняка очень непрезентабельный… Она попыталась украдкой исправить хотя бы одно, переложить руку Яра со своих колен на покрывало, но тот сам перехватил ее пальцы и вскользь одарил насмешливым, но не обидным, а очень теплым, искристым взглядом, от которого неожиданно стало спокойнее. Быстро подмигнул и тут же вернулся к разговору с начальником:

– Ну ладно, мне не даешь поболеть спокойно. А Бочкин, между прочим…

– Да в… В Разлом твоего Бочкина! Что опять в патруле случилось? Добрин такую чушь отписал, я ни демона ни понял. Что значит – Лебедев пытался тебя убить?!

– Понятия не имею, – честно признался феникс. – Убить меня пытался крючник, а Лебедев, насколько я помню, по второй ипостаси лось. Хотя… Да нет, я же его недавно видел!

– Что ты мне голову морочишь? Что ты опять натворил?!

– Вот сейчас обидно, – ухмыльнулся Яроплет. – Я аккуратно выполнял твой же приказ: сопровождал гражданское лицо и никуда не лез.

– Правда? – полковник подозрительно уставился на Лету, явно не доверяя честным глазам подчиненного.

– Когда появились твари, мы вдвоем находились на каменистом пятачке у самого Разлома, на дальней стороне Черной глотки, – подтвердила она, к этому моменту уже справившись со смущением. – И Яр только оборонялся, не сходя с места.

– Странно, – пробормотал Золотов. – Случилась какая-то дичь, Вольнов опять в госпитале, но – ни при чем. Ладно, подожду более внятного сообщения…

– Как остальные? – уточнил Яр у поднявшегося со стула начальства. – Раненые, погибшие?

– Больше никого порталом не дергало, отряд на маршруте. Лечись, Бочкин предупредил, чтобы тебя с заставы не выпускали декаду.

Феникс поморщился, но спорить не стал, и полковник, точно так же не прощаясь, вышел.

– Как ты? – спросила Лета, с тревогой взглянув на феникса, как только захлопнулась дверь.

– Живой, как видишь, – широко улыбнулся тот и потянул ее за руку к себе. – Но мне одному скучно, и раз ты уже проснулась…

– Ну ты чего? Яр, войдет кто-нибудь!

– А я тебя и не раздеваю, а хотелось бы, – с удовольствием парировал он. – Вообще, я раненый, со мной нельзя спорить!

Лета бы точно решила, что он дурачится, если бы феникс не берег травмированную руку. А судя по тому, что и с командиром насчет ограничений не стал спорить…

– Болит? – участливо спросила она, все же сдавшись и пересев на постель. Яр тут же обхватил ее за талию, пристроив ладонь на бедре, и Лета не стала возражать, даже накрыла его руку своей, придерживая.

– Что? – вполне убедительно изобразил он удивление на довольной физиономии.

– Рука. Яр, только честно! Я сейчас как целитель спрашиваю!

– Терпимо, – поморщившись, нехотя сознался феникс. – Но от проверенной лечебной процедуры не откажусь!

– Это какой? – озадачилась она.

– Мама в детстве говорила: «Поцелую, и все пройдет!» Между прочим, работало!

– Обалдуй, – тихо засмеялась Лета, осторожно погладила пострадавшее плечо. – Я ужасно за тебя испугалась…

– А за себя, значит, нет? – насмешливо уточнил Вольнов.

– За себя не успела, – честно призналась Летана. И поежилась, когда перед глазами опять предстал светоч, катящийся к Разлому. – Но сейчас я очень рада, что забыла, как можно дистанционно активировать свернутые чары. Я бы тогда послушалась тебя не задумавшись и не успела бы… – Она осеклась, чувствуя, как глаза опять печет от подступивших слез, и часто заморгала, пытаясь от них избавиться. Все закончилось хорошо, она не хотела плакать, но ничего не могла с этим поделать.

– Да я тоже хорош, – самокритично признал феникс, не акцентируя внимания на ее слабости, за что Лета испытывала искреннюю благодарность.

Но на несколько мгновений мужчина крепче прижал ее к своему боку. Конечно, все он заметил…

– О чем ты?

– Надо было сразу отправить тебя в портал, как крючник вылез, да и самому тоже прыгать. Толку от меня против него после выгорания! – Он поморщился и тут же переменил тему: – Интересно, почему Золотов прибежал? Что там стряслось?

– Ты думаешь, это связано с нашими подозрениями?

– Почти уверен, – поколебавшись, ответил он. – Парни с первого поста опоздали с ударом, а они не первогодки, должны были сообразить. Там что-то происходило. Я не видел толком, но похоже на драку.

– И там как раз находился Лебедев, – за него закончила Лета. – Который пытался тебя убить, как сказал сейчас полковник Золотов…

– Не может такого быть, – качнул головой Яр.

– Но мы же обсуждали вероятность как раз чего-то подобного, – осторожно возразила Летана. – Ты его провоцировал, задавал вопросы…

– Я знаю, но… Демоны! Я десять лет его знаю! Одно дело строить чисто умозрительные теории, но чтобы Гор, всерьез, вот так, на ровном месте… Наверняка кто-то что-то недопонял, и через третьи руки дошла ерунда, как всегда. Если патруль не снялся с маршрута, значит, ничего серьезного не случилось.

Он хмурился и выглядел непривычно серьезным – сказанное полковником явно задело за живое. Конечно, звучало это странно, и, пусть Лета мало понимала в тактике боя и поведении тварей и мало что видела вчера, одно несомненно: никто никакими чарами в Вольнова не кидался. Да и твари наседали не на него одного, если допустить, что Лебедев каким-то образом научился их натравливать. Но с другой стороны, Яр видел какую-то возню, да и их собственные недавние подозрения…

– Вы посмотрите на него! Не успел очнуться, а уже к женщинам пристает, – со смешком проговорил Бочкин, почти беззвучно войдя в палату.

– А мне так легче болеется, – ухмыльнулся феникс. – Вот лежу и чувствую, как здоровею с каждой минутой!

– Сейчас посмотрим, как ты здоровеешь, – проворчал хирург и уселся на оставленный полковником стул. – Летана, вы не могли бы?.. Мне надо его осмотреть.

– Я пойду кофе выпью, – легко сообразила она.

Стесняться Вольнов не станет, а вот в том, что при дополнительном свидетеле начнет слишком бравировать, Лета почти не сомневалась.

– Пришел и все испортил, – вздохнул Яр, нехотя выпуская Горскую из охапки. Та ответила легкой улыбкой и вышла.

– А теперь давай серьезно, – проговорил Бочкин. – Дай руку. Сожми изо всех сил… М-да, – подытожил он, глядя на то, как пациент пытается не морщиться от боли. Достал из кармана прихваченный специально для этого молоточек, проверил рефлексы – диагностические чары отличное подспорье, но и они не всесильны и не идеальны. – Хорошая новость – собрали тебя правильно, так что рука полностью восстановится. Но придется потерпеть. Очень больно? Яр, только кокетничать со мной не надо, я же вижу, как тебя перекашивает!

– Больно, – со вздохом сознался тот. – Если не шевелить – терпимо, если напрягать… Тоже терпимо, но лучше не надо. Я, кажется, и проснулся оттого, что лекарство перестало действовать. Меня что, покалечило сильнее, чем в прошлый раз?

– Как сказать… Для жизни в прошлый раз было гораздо опаснее, но сейчас тебе предплечье почти раздробило, – пояснил Хладан. – По осколкам собирали. В общем, либо так, либо потеря чувствительности ладони. Я подумал, что ты лучше потерпишь пару дней. Обезболивающее дам, но если пообещаешь до завтра дисциплинированно лежать здесь и никуда не дергаться.

– А ты сегодня сменяешься?

– Надеешься удрать? Нет уж, я…

– Да я о другом, – отмахнулся он. – Проводи Лету ко мне, пусть там отдыхает, что ей в больнице торчать? А тебя моя соседка знает, ключ отдаст.

– Только уговаривать ее сам будешь, – предупредил Хладан. – Очень она за тебя волнуется, может не согласиться.

– Согласится, – отмахнулся феникс.

– У вас с ней все серьезно? – после секундного колебания все-таки спросил Бочкин.

– О чем ты? Где я, а где – серьезно, – Яр в ответ глянул на него с укоризной.

– Ну-ну, – хмыкнул Хладан, но спорить не стал.

Он знал этого феникса как облупленного и давно уже не обманывался его видимым легкомыслием. По личному мнению Бочкина, побольше бы таких «безответственных» к Разлому, глядишь, у них бы работы поубавилось. На семнашке-то неплохой состав подобрался, и командир заставы – надежный мужик, но не везде все так благостно.

Да и ответ на свой вопрос Хладан знал без феникса. Может, даже лучше него самого, потому что и прошлых женщин давнего друга видел, и отличий в поведении и его, и женщины не заметить не мог. Но лезть в душу не стал: сами разберутся, не маленькие.

К его удивлению, Горская действительно не стала настаивать на том, чтобы остаться в больнице. Пока провожал ее через город, Хладан разговорился с коллегой, но на рабочие темы и немного – о Разломе. Покусывало любопытство задать и ей тот же вопрос, который задавал фениксу, но он сдержался: одно дело, спрашивать о таком старого друга, а другое – лезть к постороннему человеку.

А Летана предложение Яра отдохнуть в квартире приняла не то что спокойно – с облегчением. Ей именно это и требовалось: побыть одной. Окончательно успокоиться, возможно, немного поплакать, но так, чтобы никто этого не видел. А если никто не видит – то и ей в укор поставить не сможет, а с собой она уж как-нибудь договорится.

Лете не приходилось терять близких. Просто потому, что не было в ее жизни людей, достаточно близких для того, чтобы это могло сильно эмоционально задеть. Только научный руководитель, любимый наставник, но он, к счастью, жив, а все остальные… Кто-то из приятелей по учебе погиб, умер коллега, и она их искренне жалела, но больше жалела тех, кто по-настоящему их любил. Да и терять пациентов было тяжелее, чем этих малознакомых людей.

А вот сейчас, с Яроплетом, она оказалась опасно близка к этому и совершенно к подобному не готова. Ни к тому, насколько этот человек успел стать дорог, ни к тому, как больно сходить с ума в неведении, что с ним и как он.

Она прекрасно понимала, что это нормально, естественно, в этом нет ничего странного или невыносимого, но… Просто это надо пережить.

Феникса вернули домой к вечеру следующего дня уже слегка посвежевшим и взбодрившимся: рука болела заметно меньше. Гораздо сильнее его беспокоило неведение относительно происходящего на заставе, потому что Золотов больше не появлялся. Было заманчиво самому сходить на разведку, тем более в это время полковник вполне мог находиться на службе, но с другой стороны, мог и уйти, не дергать же его дома! В общем, Яр решил потерпеть и не рисковать и заодно выполнить данное Бочкину обещание: из больницы сразу домой.

Да и Лету, что бы он там себе ни думал, хотелось увидеть.

О принятом решении он не пожалел. Наверное, не пожалел бы, даже если бы просто дотащился до постели и с облегчением в нее упал, потому что на большее у него могло не хватить не только сил, но даже упрямства. Но реальность оказалась гораздо приятнее.

Сменной одежды при себе у Летаны не было, а Яроплет не держал халатов, поэтому пришлось выкручиваться. К счастью, в шкафу нашлось несколько рубашек, даже не все черные, и она смогла выбрать одну, показавшуюся самой потертой, с короткими рукавами. Вышла пусть и непривычно короткая, но вполне пригодная замена халату. Да и кое-какие запасы продуктов оставались: и замороженное мясо, и крупы, и несколько яиц из тех, которые она сама же в прошлый раз купила. Так что минувшие сутки Летана пережила с комфортом.

И с некоторой пользой, потому что рюкзак с оборудованием уцелел, ей отдали его в больнице перед уходом. Некоторое время она занималась расшифровкой показаний, потом почитала что-то из достаточно обширной библиотеки хозяина, а потом опомнилась и пошла готовить: вспомнилось, о чем грезил феникс в прошлую выписку.

За этим занятием, приготовлением мясного рагу, Яр ее и застал. И в первый момент даже слегка растерялся, когда Лета в носках и рубашке открыла ему дверь, быстро чмокнула в губы и упорхнула обратно на кухню.

Разувшись, он прошел следом, привалился плечом к дверному косяку и несколько секунд молча наблюдал за тем, как женщина одновременно что-то читает и колдует над плитой. И наверное, впервые в жизни не мог придумать, что пошутить на эту тему.

Казалось бы, картина банальная – дальше некуда, самое то насмешничать. Про «что-то в этом есть», про «дорогая, я дома», и еще кучу похожих фраз. Но во всех этих шаблонных фразах сейчас было пугающе мало шутки.

Это оказалось демонски приятно. Бессовестно и эгоистично, но очень приятно. Очнувшись в госпитале, найти ее сидящей рядом. Возвращаться домой, где ждут, где ему рады, где вкусно пахнет, где любимая женщина негромко мурлычет себе под нос любимую песню. Подойти, обнять со спины, сказать, что соскучился…

Он бы, может, с радостью завел пресловутые «серьезные отношения», отсутствием которых дразнили окружающие, если бы не служба. Яр считал подлым по отношению к той гипотетической женщине заставлять ее постоянно волноваться о нем, мучиться неизвестностью и переживать, а потом вовсе оставить вдовой, еще не дай Творец – с детьми, как Мола с мальчишками и другие ей подобные.

Только женщина как-то незаметно из гипотетической превратилась во вполне определенную, и напоминать себе все эти соображения стало гораздо сложнее. Закрадывались всякие оптимистичные «а вдруг?», и отмахиваться от них приходилось постоянно.

Тряхнув головой, феникс выпрямился и так же бесшумно ушел принимать душ и переодеваться. Если не видеть объект искушения, противостоять ему проще.

На заставу они вернулись следующим утром и первым делом направились к Добрину за ответами. Повезло, тот оказался на месте и на разговор согласился, пусть и нехотя.

– Доброе утро, Яр, Летана, – поднялся поприветствовать их майор, поцеловал даме руку.

И феникс уже не удивился опять всколыхнувшейся внутри ревности и даже немного пошел у нее на поводу, выдвинув для спутницы стул подальше от хозяина кабинета, а сам сел поближе. Все равно никто не обратит внимания, а ему так спокойнее.

– Мне уже сообщили про тебя из госпиталя. – Добрин выглядел очень сосредоточенным, ему явно было совсем не до визитеров. И уж точно не до флирта со столичной гостьей. – Как твое самочувствие?

– Несколько дней выходных, совсем курорт, – отмахнулся феникс. – Красан, что там вообще случилось, у Глотки? Чем я Лебедеву не угодил?!

– Лебедев… – он вздохнул. – Упустили мы его.

– То есть? Он сбежал? – растерянно уточнила Летана.

– Не в этом смысле…

Разлом, пролегший между Белым и Зеленым лепестками, по-разному сказывался на соседях. В Белом лепестке он очень давил ментально, люди в прямом смысле сходили с ума, если слишком долго находились рядом с ним, поэтому некромантов, несущих службу со своей стороны границы, регулярно проверяли на психическую стабильность.

Здесь, в Зеленом лепестке, споры велись с самого появления Разлома, но большинство ученых сходились во мнениях, что по эту сторону Разлом не оказывает на психику особенного влияния. Лета тоже разделяла это мнение и, вслед за своим руководителем и многими другими исследователями, склонялась к мысли, что причина этого в магических особенностях двух лепестков.

Но глупо отрицать, что даже без магического воздействия такое соседство сказывается негативно. Служба пограничников неизменно сопряжена со смертельной опасностью, и в таких условиях нередко находились те, кто не выдерживал постоянного напряжения.

Однако никакие менталисты пограничников не проверяли. Да, регулярно проводились медицинские осмотры, и общение с психиатром являлось их неотъемлемой частью, но проверка эта всегда устраивалась формально. Отсутствие жалоб, каких-то ярко выраженных симптомов – и на этом все, в особенности для тех, кто служит достаточно долго. Это за молодняком следят более пристально, но и то – в большей степени опытные офицеры, которые могут оценить действия парней «в поле».

И подобное положение вещей было оправданно. Приглашать менталистов, то есть потенциальных врагов, к которым в Зеленом лепестке всегда относились с большой настороженностью, для проверки пограничников никто бы не стал: слишком велика опасность, что менталисты эти нанесут какой-то вред. А местная, классическая психиатрия… Искать иголку в стоге сена и то проще, чем пытаться выявить среди множества боевых магов единичные случаи отклонений.

Поэтому проблему Лебедева не заметили. К тому же после смерти сестры и родителей он и так прошел лечение, но то ли специалист попался плохой, то ли вообще не стоило Белогора с его психикой после такого потрясения допускать к Разлому.

У него появилась навязчивая идея, что тварями можно управлять, – не он первый, не он последний. Цель даже благая: заставить тварей уничтожать друг друга безо всякого участия пограничников. Вот только вместо того, чтобы начать с исследования тварей и их поведения, которым занимаются некоторые маги в столице и для которого Лебедеву не хватало ни специфических знаний, ни времени, ни возможностей, Белогор сразу начал с экспериментов, свято уверенный в том, что уже нашел решение, просто нужно немного довести его до ума.

Проблема в том, что чары его работали и даже влияли на тварей, но – как приманка. И принципиально нового в них ничего не содержалось, подобные манки, только послабее, попроще и менее эффективные, порой использовали охотники. Нередко это сильно аукалось им, когда на зов вылезало нечто, к чему они оказывались не готовы. Тут же была использована оригинальная схема, действительно – импульсная, из всех побочных эффектов – только тот негромкий свист, который слышал Яроплет и из-за которого действия Лебедева у Черной глотки заметили остальные пограничники. Реагировали чары на движение, в остальное время – спали. Правда, как они заманили целых трех хлыстоногов, никто так и не сумел разобраться, включая создателя: он каждый раз что-то в них менял, но не всегда мог вспомнить, что именно. Однако Лебедев, при всех странностях и недостатках, явно был не лишен определенного таланта теоретика, здешние маги уже успели оценить изящество схемы и отдельные очень оригинальные решения.

– Он не собирался никого убивать, – подытожил свой короткий рассказ Добрин. – Парни, когда его вязали, не так поняли. Наоборот, хотел защитить, уверенный, что уж теперь-то схема сработает как надо. Как и в прошлые разы…

– Что с ним теперь будет? – спросила Лета.

– Спишут по здоровью, отправят лечиться. По поводу лавины ни целый, ни поломанный жалобу подавать не стали, а вы, если хотите…

– Нет, я верю и вам, и Яроплету, что Лебедев не хотел никого убивать, – заверила Летана. – Вряд ли тюрьма пойдет ему на пользу, тем более он не вполне отвечал за свои поступки. Лучше пусть вылечится. Я плохо его знаю, но он показался мне хорошим человеком.

– Спасибо, – с облегчением улыбнулся ей Добрин. – А что касается ваших дальнейших исследований… Вы же еще не закончили, верно? Выделим кого-нибудь в сопровождение, об этом не волнуйтесь. И нет, Вольнов, молчи! Про тебя инструкции однозначные, давай уж вылечивайся до конца.

Остаток командировки прошел у Леты плодотворно. На заставе к ней и так уже относились неплохо, а после происшествия у Черной глотки она окончательно стала своей, пройдя проверку делом. Никто не требовал от нее слишком многого, прекрасно понимая, что Горская – не боевой маг, но то обстоятельство, что она не сбежала и не бросила спутника, стало аргументом в ее пользу, несмотря на то, что формально она нарушила инструкции и как гражданскому лицу ей следовало эвакуироваться сразу.

Феникс, хотя и ворчал по этому поводу, «в поле» прорваться не пытался. Не то чтобы в нем вдруг проснулась крайняя сознательность, просто Яр прекрасно понимал: все осведомлены о требовании доктора и распоряжении майора, и никто его самодеятельность покрывать не станет. Но Лету в каждый из трех оставшихся патрулей провожал сам. На боевых товарищей со всяческими странными требованиями не наседал; как обычно, шутил и поддразнивал того, кому выпадало в этот раз сопровождать Горскую, но пограничники поглядывали на него с пониманием.

И хотя большинство помалкивало, а кто-то вовсе не обращал внимания, но избежать осторожных расспросов Лете не удалось. Только ответить ей было нечего, кроме того, что командировка ее заканчивается через несколько дней.

Зато о фениксе она наслушалась за это время столько, что не могла определить: ее это больше раздражает или забавляет. Очень многие считали своим долгом рассказать, какой он надежный командир, ответственный, и вообще, «вы не смотрите на то, как он себя ведет». За него переживали и искренне желали ему счастья, не понимая при этом, что убеждать надо не Летану.

Хотя, если бы она сама этого не понимала, все складывалось бы куда проще.

Рядом с Яроплетом было хорошо. Так хорошо, как, кажется, не было никогда и ни с кем прежде. Всегда и во всем. В постели, за разговорами, даже просто молчать и спокойно заниматься своими делами, сидя в одной комнате. Завтракать вместе, прощаться у портала, весь день ждать встречи – и знать, что вечером он будет дожидаться ее на том же месте. При этом Яр проявлял удивительную тактичность. Они ни разу не обсуждали это, но он словно чувствовал, что ее будут смущать поцелуи при посторонних, поэтому не позволял себе ничего лишнего. Хотя Лета по глазам видела – хотелось, и внутри нее все отзывалось на это желание ответным восторгом, смущая еще сильнее.

А еще полеты, вкус к которым Лета обрела с подачи феникса. Поначалу он выманивал ее под предлогом, что ему надо разрабатывать руку, и почему бы не так. А на третий раз Летана призналась самой себе, что ей нравится это, что ей не хватало этого с юности – упругих потоков ветра под крыльями, самих этих крыльев, которые никто не пытался отнять, но которые она по собственной глупости потеряла.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается, закончилась и эта командировка. Данные замеров были аккуратно подбиты, оборудование упаковано, все вещи – тоже. Со всеми, с кем успела познакомиться, она попрощалась еще вечером, а наутро феникс собирался проводить ее сначала в Каменнопольск, а там до дальнего портала, на который у нее был заказан билет.

Последняя ночь получилась… странной. Долгой, пронзительной, очень яркой. Лете казалось, что Яр не меньше нее не хотел завтрашнего расставания и пытался то ли забыться в ощущениях, то ли напиться их общей страстью впрок, и потому не выпускал ее из рук до самого рассвета.

Но заговорить об этом она так и не отважилась, и недосказанность все утро висела в воздухе, мешая нормально дышать и думать – хоть как-то. Яроплет привычно балагурил и поддразнивал, Лета что-то ему отвечала и, кажется, улыбалась в ответ, но все было как в тумане. Заснеженная застава, хмурый дежурный портальщик, кажущийся на этом фоне бойким и ярким Каменнопольск, куда Вольнов перенесся вслед за ней, продолжая нести чемодан.

Когда прощались у зала дальних перемещений, Летане до последнего казалось, что феникс хочет что-то сказать. Не дежурные шутки на тему предстоящего привыкания к столичному шуму или не менее дежурное приглашение обращаться на семнадцатую заставу, если вдруг опять понадобится что-то у Разлома, а что-то другое. Он смотрел будто немного иначе, чем раньше, и улыбался тоже, но…

Наверное, воображение просто сыграло с ней шутку, и Лета принимала желаемое за действительное, потому что в конце концов Яр легко, едва уловимо поцеловал ее в губы и пожелал прямого пути.

Ну что ж. Курортный роман закончился, теперь Летане предстояло вернуться к обычной жизни и постараться выкинуть приключения у Разлома из головы. Оставалось надеяться, что работа в этом поможет.

– …Я пока еще не закончила расчеты, но по предварительным итогам – мы с вами молодцы, Светан Светанович, пока все укладывается в теорию, – бодро подытожила разговор с руководителем Лета.

Они сидели у старика в кабинете, наставник в последнее время редко выходил из дома, особенно зимой. В остальных комнатах сейчас властвовала Калида, приходящая домработница, а здесь, в святая святых, как всегда царила мягкая, уютная тишина, пахло старыми книгами, чернилами и крепким чаем с медом.

Сеннов расположился за массивным низким столом и листал предварительные выкладки, сделанные любимой ученицей. Тонкие желтоватые пальцы перебирали белые листы, исписанные аккуратным округлым почерком, очки привычно сидели на сухом длинном носу. Невысокий, худой, совсем лысый, Сеннов был уже очень стар, но для своего возраста держался бодро. Гостью принимал пусть и без галстука, но в тщательно выглаженных отлично сидящих брюках и франтоватой бледно-розовой рубашке – по молодости, поговаривали, он был знатным ловеласом.

С возвращения из Каменнопольска прошло пять дней, и, в общем-то, переживать эту историю оказалось проще, чем она боялась. Помогала любимая работа, неожиданно – помогали новые вещи, и ожидаемо – полеты, которые Лета совмещала с пробежкой в парке, расположенном недалеко от дома. Вот только в небе ей отчаянно не хватало компании, и она ловила себя на том, что ищет взглядом яркую пламенную птицу, но упрямо боролась с воспоминаниями и собственной слабостью.

Особенно тоскливо, почти невыносимо становилось вечерами, в одиночестве пустой квартиры. Оно теперь давило особенно сильно, и Лета подумывала завести хотя бы кошку: все веселее.

Но лучше бы бросить все, уехать обратно в Каменнопольск, и там…

Только эти мысли Лета безжалостно пресекала. Ее туда никто не звал, и, несмотря на то, что виделось в поведении феникса, ей с самого начала не обещали ничего, кроме легкого курортного романа. А навязываться мужчине и бросать на него издалека томные взгляды… Вот уж нет, спасибо. Чувство собственного достоинства у нее все еще оставалось, и терять его она не намерена.

– Прекрасно, прекрасно, – рассеянно похвалил Сеннов, заставляя ученицу вынырнуть из невеселых мыслей. Снял очки, прикрыл глаза и немного помассировал их, а потом откинулся на высокую спинку стула, вертя очки в руках. – Леточка, вы проделали огромную работу. Я, честно сказать, восхищен вашей самоотверженностью. Мне кажется, я бы даже в юности не отважился лезть к самому Разлому.

– Да я же рассказывала, мне там почти ничего не грозило, – улыбнулась она. – Меня берегли как хрустальную вазу.

– Рассказывали, да, – вздохнул старик, задумчиво глядя на нее. – Только мне отчего-то кажется, что самое важное-то умолчали.

– О чем вы? – искренне озадачилась она.

– Мы знакомы… Дай Творец памяти! Двенадцать… Нет, все же тринадцать лет, я у вашего курса тогда, помнится, читал лекции по тонким плетениям. За годы работы с молодыми людьми, знаете ли, глаз становится наметанным. Всякие исключения бывают, но чаще сразу ясно, кто на что способен и где у кого потолок. А таланты после нескольких практических работ видно, так что я вас еще тогда приметил, а уж когда вы выбрали специализацию силовика – ну тут уж я не мог пройти мимо, сами понимаете! – улыбнулся он.

– Только я не понимаю, к чему вы клоните, – растерянно улыбнулась в ответ Лета, которая тоже все это прекрасно помнила.

– Да, простите старика, – отозвался он с легким смущением. – Я, видите ли, давно вас знаю и, смею надеяться, достаточно неплохо. Обычно не в моих правилах вмешиваться в дела взрослых людей, тем более таких разумных, как вы. С вами вот единожды не сдержался, уж простите старика, постарался открыть глаза на того… Соболева, так?

– Погодите, а когда вы там успели вмешаться? – изумилась Лета, которая прекрасно помнила фамилию человека, из-за которого несколько лет назад выгорела, но не помнила, когда успела познакомить с ним учителя.

– Немного подтолкнул этого… господина к опрометчивым шагам. Не мог же я позволить, чтобы он вас загубил окончательно! Но то дело былое, вы уж простите старика, что я вообще все это вспомнил, тема вам наверняка неприятна…

– Да нет, почему же, даже интересно узнать подробности, – растерянно призналась Летана.

Ей за все это время и в голову не приходило, что научный руководитель в курсе того романа. Наивно, наверное, он всегда отличался редкой проницательностью. И тем неожиданнее, что решил о подобном заговорить именно сейчас, буквально на ровном месте!

– Нечего там рассказывать, потом, если захотите. – Сеннов задумчиво посмотрел на ходики на стене, задумчиво пожевал губами, что-то прикидывая. – Признаться, сейчас меня куда больше интересует, что с вами случилось в этой командировке. Я, знаете ли, старик, и красивыми молодыми женщинами нынче способен наслаждаться только эстетически. Но, однако, все еще способен! – Он многозначительно воздел кверху указательный палец. – И не мог не заметить, как вы переменились после поездки. Уж простите мою навязчивость, но когда женщина столь внезапно и сильно меняет стиль одежды, обычно это связано с мужчиной.

– Отчасти вы правы, но… – нахмурилась Летана.

– Простите, Творца ради, вы, кажется, неверно меня поняли! – поспешно перебил ее наставник. – Я ни в коем случае не собираюсь выпытывать подробности, это ваше личное дело. Просто… Я надеюсь, он ничем вас не обидел? Несмотря на эти ваши платья, которые, уж простите старика, куда больше подходят молодой красивой женщине вроде вас, чем те, что вы носили прежде, вы порой кажетесь очень печальной. И если я чем-то мог бы вам помочь…

– Все в порядке. – Лета расслабленно улыбнулась. – Не о чем беспокоиться. Он очень хороший, просто… – она запнулась. – Его жизнь там, моя – здесь, только и всего. Соболева вы напрасно вспомнили, у них нет ничего общего, Яр совсем другой.

– Хм. – Наставник опять посмотрел на часы, снова недовольно пожевал губами. – В любом случае знайте, что можете рассчитывать на мою помощь и поддержку. В любом случае.

– Спасибо, – искренне отозвалась Летана.

– Ладно. Давайте тогда вернемся к нашим цифрам и дальнейшим планам, – со вздохом решил Сеннов и нацепил очки.

И Лета с готовностью втянулась обратно в работу, хотя поведение наставника озадачивало. Он зачем-то явно тянул время и почему-то то и дело недовольно поглядывал на часы. Лета уже собралась спросить его, не мешает ли она каким-то делам, когда разговор прервался мелодичной трелью дверного звонка и недовольным «ну наконец-то!» руководителя. А через несколько мгновений в дверь постучали, и заглянувшая Калида с очень растерянным видом сообщила о посетителе.

– Зовите, конечно, заждались уже, – отозвался Сеннов. А еще через мгновение…

– Яр?! – Лета в изумлении уставилась на возникшего на пороге кабинета феникса.

Непривычно одетого феникса. Свои обычные мешковатые штаны и жилетку он сменил на классические брюки и зеленую рубашку с длинным рукавом. С его прической и серьгами это сочеталось… странно. И Лета вот так с ходу не могла понять, что ее шокирует сильнее – само явление феникса или его явление в таком виде.

– Привет! – широко улыбнулся Яроплет и обратился к Сеннову: – Извиняюсь за опоздание, я уже лет десять в столице не был, еле нашел сначала все нужное, а потом еще и адрес.

– Ничего, главное, нашли, – облегченно улыбнулся ему хозяин кабинета.

– Погодите, – растерянно пробормотала Лета, переводя взгляд с одного мужчины на другого и обратно. – А когда вы успели познакомиться? И что тут вообще происходит?!

– Кхм. С вашего позволения, оставлю-ка вас наедине, – слегка смутился старик, тяжело поднимаясь из-за стола. – Пойду я, а то лекарство пить пора…

– Яр? – с недоумением уставилась на феникса Летана, когда учитель исчез за дверью и аккуратно прикрыл ее за собой. – Может, объяснишься?

– Да я, собственно, как раз за этим и пришел. – Яроплет смущенно потер пальцем бровь под серьгами, подошел ближе и протянул женщине ладонь. Та ухватилась за предложенную руку машинально, а через мгновение оказалась в его осторожных, мягких объятиях. – Хотя, конечно, в первую очередь – за тобой, – улыбнулся он уголками губ, приподнял ее подбородок, обвел костяшками пальцев овал лица.

– Я по-прежнему не понимаю… – пробормотала Лета, ощущая, как бешено колотится сердце и горят щеки, поскольку кое-что все-таки понимала, но боялась в это поверить.

– Я люблю тебя, – ответил феникс со все той же легкой ласковой улыбкой. – Я придурок, но умею учиться на собственных ошибках. Один раз я уже тебя не разглядел и упустил, решил не повторять собственную глупость.

– И когда ты это решил? – спросила она, не замечая, что судорожно вцепилась в рубашку на его груди.

– Если честно, сразу после того, как ты исчезла в портале. Чуть не бросился следом, но решил в кои-то веки сделать все как надо и со всеми договориться.

– С Сенновым тоже? – Лета не удержалась от насмешливой улыбки, качнула головой в сторону выхода.

– Я же знаю, как ты любишь свою работу, не хотелось ставить тебя перед выбором. – Он пожал плечами. – Паслен Даровой дал мне его контакты. Забавный старикан, очень о тебе печется, но согласен продолжать с тобой сотрудничать в случае твоего переезда. И Даровой от перспективы заполучить тебя в штат в восторге. Добрин обещал личное разрешение на круглосуточный портал, чтобы ты могла в госпитале работать, ну и переезд помог организовать заранее, не приводить же тебя в ту холостяцкую берлогу…

– А ты подготовился, – растерянно пробормотала Лета.

На феникса это было непохоже, даже без учета его легкомысленного образа. И от этого в груди становилось жарко и трудно дышать: он думал о ней, заботился о ней, скучал, и…

Творец, он только что признался ей в любви!

– Постарался все предусмотреть, – отозвался феникс и добавил со смешком: – Хотя надо мной вся застава ржет – что зима не сезон для гнездования, а мне приспичило.

– А на случай, если я не соглашусь, ты что предусмотрел?

– Вот об этом я не подумал, – рассмеялся Яроплет. – Видимо, придется уговаривать до полного согласия… А, погоди, на что согласия-то? – опомнился он, выпустил женщину из объятий и вернулся к брошенной у порога сумке, присел на корточки и через пару мгновений выпрямился с небольшой черной лакированной коробочкой в руках. – Вот. Зря я, что ли, из-за него опоздал? – Поставив коробочку на стол, он бережно достал оттуда изящный браслет тонкой работы – ажурное переплетение серебряных лоз. Поднес на открытой ладони, второй осторожно взял женщину за руку. – Мне показалось, тебе такой понравится. Лета, ты… выйдешь за меня?

Летана до боли закусила губу, пытаясь отвлечь себя от рези в глазах и комка в горле, нервно прикрыла пальцами рот, боясь сказать какую-то глупость. Перевела взгляд с браслета на лицо мужчины, поймала взгляд – непривычно серьезный, напряженный. Он волновался.

Он пришел за ней. Все предусмотрел, решил все возможные проблемы и все сомнения, какие у нее могли возникнуть, еще до того, как она сама о них подумала.

Да к демонам! Он пришел. На самом деле. Не во сне и не в мечтах…

По прежнему не веря, что все это происходит в действительности и отчаянно труся, Лета только и сумела, что пару раз отрывисто кивнуть.

Прохладный металл скользнул по коже, и через пару мгновений браслет слегка сжался, садясь аккуратно по руке. И только после этого феникс, который, кажется, был напряжен не меньше нее, шумно выдохнул, выпустил ее руку, отвел вторую от лица и, обхватив его ладонями, поцеловал Лету в губы – жадно, сладко, пьяняще, и если в голове у нее до сих пор еще крутились какие-то мелкие сомнения, то теперь они вылетели прочь вместе со всеми остальными мыслями.

Туман в голове слегка рассеялся от стука в дверь и немного насмешливого голоса хозяина квартиры:

– Молодые люди, я могу войти? Вы, смею надеяться, закончили?

– Мы еще и не начинали, – хмыкнул себе под нос феникс, а вслух ответил, опередив Лету: – Да, мы уже решили все вопросы.

– Яр, ну ты что? – успела недовольно прошипеть раскрасневшаяся и слегка взъерошенная от поцелуя Летана и попыталась выскользнуть из его рук и подняться с его колен, на которых очень удобно сидела последнюю пару минут.

– Лучше не дергайся, – отозвался феникс насмешливо, не выпуская добычу.

Лета хотела спросить, чем лучше, но Сеннов уже вошел в кабинет, а еще через мгновение женщина и сама осознала – вернее, ощутила, – проблему и замерла, едва не сгорая со стыда. Только почему-то сейчас это ощущение было приятным. Да, стыдно, но… Творец, как же хорошо!

– Как я вижу, Леточка ответила согласием? – с улыбкой предположил старый ученый, тяжело, с опорой на подлокотники, усаживаясь в любимое кресло. – Очень рад за вас обоих.

– Спасибо, – смущенно пробормотала Лета, по-прежнему не поднимая на руководителя взгляда.

Она понимала, что они с Яром ведут себя очень неприлично, но об этом зудела лишь одинокая мысль где-то на краю сознания. Во всем остальном было слишком много радости, восторга и облегчения оттого, что ее чувства взаимны, и пока всерьез думать о чем-то еще не получалось.

– Вы уж берегите ее, Яроплет. Вы прямо сейчас отбываете обратно?

– Это у Леты надо спрашивать, сколько ей надо времени, чтобы собраться. Я, если что, взял несколько выходных и готов подождать.

– И тебя отпустили? – с иронией уточнила она, вспомнив ворчания полковника Золотова по поводу потери ценной боевой единицы на целую кварту.

– Я не просто так, а по делу. Жениться. Мне еще и ускорения придали, – рассмеялся Яр в ответ.

– Вопрос с госпиталем я сам решу, оформим как перевод, – предложил Сеннов. – А научную работу я с тебя не снимаю.

– Об этом не беспокойтесь, – улыбнулась она.

– Ладно, молодежь, идите, не заставляйте старика совсем уж сильно завидовать, – улыбнулся Светан Светанович.

Жила Лета недалеко, через три дома. От научного руководителя они с Яром вышли, держась за руки, и в этом чувствовалось какое-то совершенно особенное удовольствие. Зима в столице отличалась мягкостью и сыростью, особенно от той, что морозила окрестности Разлома, но Летана все равно ходила в шубе – от холодного сырого ветра она тоже прекрасно защищала. Носила и шапку, и перчатки, но их сейчас надевать не стала: горячая ладонь феникса грела гораздо лучше.

– Я не думала, что ты за мной приедешь, – заговорила Лета. – Хотела, но… ты же сразу дал понять, что не настроен на серьезные отношения.

– Когда давал понять – тогда действительно не был настроен, – со смешком отозвался он. – Хотя я с самого начала подумывал, что с тобой не выйдет легкой интрижки, но подобного точно не ожидал.

– Не пожалеешь? – спросила она. Хотела беззаботно, но все равно, кажется, выдала собственное напряжение.

– Главное, чтобы ты не пожалела, но я буду стараться, – отмахнулся феникс. – Надеюсь, твои родители не могут запретить тебе связываться с кем попало?

– Им все равно, – отмахнулась Лета. – Сейчас не те времена, и у нас не те отношения. Давай не будем о них…

– Давай, – легко согласился он, не задавая лишних вопросов. – Как твои результаты замеров? Пригодились?

Говорить о работе и исследованиях Летана могла долго и с удовольствием, так что на этот раз феникс выбрал удачную тему. Под ее рассказ они и добрались до нужного дома, поднялись на второй этаж. Лета открыла дверь, прошла внутрь. Яр помог ей снять шубу, дождался, пока разуется и наденет домашние туфли, разулся тем временем сам…

А потом стало не до разговоров. Феникс прижал женщину к стене в прихожей, жадно целуя и комкая в пальцах подол платья, торопясь добраться до кожи. Подхватил под бедра, приподнял и выдохнул в ее губы:

– Показывай, как дойти до спальни. Пока я на это еще способен.

Лета счастливо рассмеялась в ответ, обхватив его ногами за талию и руками уцепившись за плечи, и махнула по коридору:

– Туда.

Одежду друг с друга они не снимали – срывали, торопясь, мешая друг другу, посмеиваясь и тихо ругаясь. Не требовалось говорить, как соскучились и сколько всего успели передумать за эти несколько дней – поцелуи и прикосновения были красноречивей.

Только некоторое время спустя, лежа на груди мужчины и прислушиваясь к его дыханию, Лета негромко сказала единственное, что стоило озвучить:

– Я тоже тебя люблю.

И он, конечно, услышал.