Две птицы на снегу

Глава 5. Отягощенная наследственность

Утром снег ослаб, к полудню – перестал, а заспанный Яроплет выполз из постели, когда недлинный зимний день уже склонялся к вечеру. Лета к этому времени успела посетить пару ближайших магазинов, потому что вчера феникс озаботился пропитанием только на ужин. Позавтракала она самым простым блюдом – отварными яйцами, потом пожарила покупные котлеты, оказавшиеся очень неплохими. Сама обошлась бы бутербродами, но чувство ответственности не позволило. Может, Вольнов и тяжелый человек, но, даже если он неприятен лично Лете, его болезни это не отменяло, и раз уж она взялась за ним приглядывать, то и за нормальным питанием надо проследить.

Горская устроилась за столом на кухне: удобно, достаточно светло, и сначала можно было не отрываться от готовки, а потом уже и не захотелось куда-то перебираться. Яроплет возник в проходе, одетый в свободные мешковатые штаны, неровно обрезанные чуть ниже колен, помятый, зевающий и обросший темно-рыжей щетиной, которая придавала ему диковатый вид. Восстановленное во всей красе изображение феникса чернело на его груди контрастными, четкими линиями и невольно привлекало внимание.

– Что у нас на завтрак? – зевнул Яр, прикрыв рот кулаком.

– Завтрак ты проспал, уже ужин скоро, – с улыбкой отозвалась Лета. Вольнов в таком виде был забавен и раздражал гораздо меньше, чем в своей лучшей форме. – Котлеты. Иди умывайся, я разогрею.

– Да, милая! – расплылся он в ответной кошачьей улыбке. – А где мой приветственный поцелуй? – спросил мягко, с искушающе-мурлычущей интонацией, в сочетании с утренней хрипотцой – особенно чувственной. Однако Лета уже демонстративно отвернулась и занялась едой, не ответив на вопрос. – Ладно, значит, сначала бриться, что это я, – легко передумал он, вышел, но почти сразу крикнул из ванной: – Дорогая, я быстро, ты не успеешь заскучать!

– Сохрани Творец от такого, – проворчала Лета себе под нос.

К тому моменту, как Яроплет умылся и побрился, она успела собрать бумаги и подготовленный для записей журнал наблюдений, оставив несколько нужных листков и схематичную, но узнаваемую карту ближайших окрестностей Разлома с пометками.

– Мне нужно, чтобы ты посмотрел на это, – с ходу насела она на феникса, когда тот снова появился на пороге, уже вполне проснувшийся. – В группы объединены равнозначные места, требуется попасть хотя бы в одно из каждой группы.

– Угу, – отозвался он, не глянув на протянутую карту. – Да не суетись, спешить некуда. Сегодня мы уже точно ни в какой патруль не попадем, а это все надо сверять с расписанием. И в любом случае начнем с простого маршрута. Должен же я оценить твои способности и понять, какую часть пути придется нести тебя на себе.

– Никакую, – недовольно нахмурилась Горская. – Я сама прекрасно справлюсь! А «простой маршрут» это не тот ли, где ты подставился под хлыстонога?

– Тот. Правда, отличная идея? – улыбнулся он.

– Замечательная, – вздохнула Лета в ответ. – Как ты себя чувствуешь?

– Как дома на пятом году супружеской жизни, – легко отозвался Яр. – Совместный завтрак и ворчание жены… Что ты будешь делать, если я привыкну?

– Уеду к маме, – устало вздохнула Летана. Феникс, не ожидавший такого ответа, на мгновение замешкался, а она, пользуясь этим, продолжила: – Я имею в виду твое здоровье. Голова кружится? Слабость?

– Как заново родился! – отчитался он. – Хоть сейчас в патруль.

– А стихия?

– Какая стихия? Говорю же, заново родился! Новорожденным не положено, так что в этом смысле я совершенно пуст.

– Силовые линии ощущаешь? Воспринимаешь? Ощущение пустоты внутри?

Лета засыпала его вопросами, так что Яр не успевал отшучиваться – все-таки коротко и четко ответить на поставленный вопрос проще и быстрее. Что силовых линий пока не воспринимает, и ощущение это странное, беспокойное, словно не можешь вспомнить что-то очень важное и нужное. Но нет, ему не холодно, и огонь не обжигает, и хватит уже ерундой страдать…

Допрос ему быстро надоел, но феникс все же послушно протянул руки ладонями вверх. Лета поместила свои руки над его и сосредоточенно нахмурилась:

– Что-нибудь чувствуешь?

– Чувствую себя идиотом, – поморщился он.

– А что-нибудь необычное, новое? – уточнила Лета, подняв на феникса взгляд, и тут же пожалела о собственной несдержанности.

В ответ на эту шпильку голубые глаза сверкнули удовольствием, а в уголках губ появилась едва заметная лукавая улыбка. Вызванная реакция Вольнову явно понравилась, и вряд ли он теперь отвяжется, так что на нормальное сотрудничество уже можно не надеяться.

– Воодушевление, – подтвердил ее подозрения Яр. – Оказывается, ты можешь не быть занудой!

– А в руках?

– В руках у меня сейчас ничего нет. А хотелось бы…

– Вольнов, ты можешь две минуты побыть серьезным?! – взмолилась она.

– Две? – переспросил он с сомнением. – Не знаю, но могу попробовать. Ты словами-то скажи, что я должен ощущать? А то я, может, не на том сосредоточен.

– Даже не сомневаюсь, – проворчала Лета. – Я стимулирую твой силовой контур легкими воздействиями. Отклик пока очень слабый, насколько я представляю твои возможности, но зато стабильный и однородный, значит, контур цел и полностью исправен. Но силу ты почти не тянешь, только какие-то крохи попадают самотеком. Так что восстанавливаться еще долго. Но ты должен чувствовать что-то! Тем местом, в котором есть ощущение утраты чего-то важного.

– Шуба его знает! – Яр неопределенно двинул плечами. – Вроде нет ничего.

– Шуба? – растерялась Лета, гадая, какую из тварей Разлома, которыми часто ругались и пограничники, и все исследователи, и даже простые люди, он помянул. Тварей было много, вариантов их названий – еще больше.

– А, – отмахнулся мужчина, но потом все-таки пояснил, хотя понятнее не стало: – Замком.

– Каким замком?

– Не «каким», а «какой», – хмыкнул он. – Шуба – это заместитель командира заставы по хозяйственной части. Жутко занудный и дотошный мужик, тебе, наверное, понравится.

– Ладно, попробуй зажечь огонь на ладонях. Что чувствуешь?

– Что у нас сейчас вода выкипит, – решительно пресек ее эксперименты Вольнов, аккуратно взял за плечи и отодвинул с дороги, чтобы самому добраться до подпрыгивающего и шипящего чайника.

– Все восстановится, – мягко проговорила Лета ему в спину. – Сейчас только второй день, и для второго дня прогресс заметный.

– То есть ты все-таки сговорилась с Золотовым? – уточнил Яр. – Тоже очень не хочешь, чтобы у меня был отпуск?

– Да отдыхай сколько угодно, – отмахнулась она. – Я говорю о том, что ощущение бессилия и беспомощности ложное, это как временная слепота. Конечно, поначалу…

– А ты зачем мне это все рассказываешь-то? – он бросил взгляд через плечо.

– Я не знаю, как принято у вас, – заговорила она, силясь справиться с раздражением и негодованием в голосе, – а в моем окружении нормально поддерживать знакомых, оказавшихся в тяжелой ситуации. И если…

– Ты меня утешаешь, что ли? – сообразил Яр и насмешливо фыркнул. – Извини, сразу не дошло. Ты думаешь, я первый раз, что ли? Ну то есть так сильно выгорел впервые, да, но вообще пару раз в год – это нормально, так что не волнуйся за меня. Но за попытку спасибо, я оценил, – он глянул через плечо, подмигнул и спокойно вернулся к кофе.

А Лета опустилась на ближайший стул и в растерянности уставилась на широкую спину феникса, пытаясь понять, как реагировать на все сказанное.

– Но я-то ладно, – заговорил тем временем Вольнов, сбив ее с так и не оформившейся мысли. – А как ты умудрилась выгореть?

– Один раз, сразу после учебы, переоценила свои силы, – ответила Летана. Запоздало сообразила, что феникс её подловил, потому что про собственное выгорание она не упоминала, но заострять внимание не стала.

– А, да, с целителями такое сплошь и рядом, я слышал. От переизбытка желания спасти всех. Чуть ли не каждый второй надрывается на первом трупе, если никого старшего рядом не оказывается, чтобы дать по башке, – понимающе заметил он, за что удостоился еще более растерянного взгляда Леты.

Сочетание искреннего сочувствия с равнодушным «трупы» неприятно царапнуло. И хотя напомнило очень многих коллег, и по уму именно такое отношение правильное, подобные мысли всегда портили настроение. Потому Сеннов и хмурился каждый раз, когда ее вызывали в госпиталь: знал, что любимая ученица так и не переступила это свое болезненное восприятие. Будет отрицать до последнего, скрывать, но все равно выложится гораздо сильнее, чем может себе позволить, причем в большинстве случаев – бессмысленно.

Но научный руководитель молчал и никогда не пытался с ней спорить. Потому что порой рискованная самоотдача Летаны спасала жизни, и он просто не знал, с какими глазами и какими словами можно заговаривать с ней об осмотрительности. Оставалось только молиться Творцу, и мольбы эти, кажется, доходили по адресу, потому что, постоянно балансируя на грани, до травматического выгорания она действительно дошла всего однажды.

– Но ты так это сказала, – продолжил тем временем феникс, – будто однажды переоценила свои силы, но был и второй раз.

– Тебе показалось, – отмахнулась Лета.

Яр усмехнулся, бросив на нее короткий взгляд, но уличать во лжи не стал, хотя такой ответ заинтриговал еще больше. Вариантов вообще-то виделось немного: выгореть можно от перерасхода сил, как он сейчас или как случилось с его гостьей в тот «один раз», а еще магия могла уйти из-за сильного морального потрясения. Интересно, что же такое случилось в жизни рыжей, что она перегорела?

Прямо сейчас спрашивать он не собирался: вдруг виной всему первая несчастная любовь в его лице, неловко получится. Обидится, а он только обрадовался, что занудная гостья с утра начала походить на нормального человека!

– Сахар? Сливок, к сожалению, нет, если только сухие. Но вообще советую попробовать сначала так, с пряностями, – перевел он тему, выставляя на стол специальную подставку и большую медную конгру, конической формы сосуд для приготовления кофе, – настоящую, деморскую, привезенную из туристической поездки по Красному лепестку.

Начальство как могло берегло своих людей, поэтому пострадавших боевых магов нередко отправляли восстанавливаться в стихийные лепестки по соответствию силы. Бесшабашные деморы, которые имели вкус к жизни и, как никто, умели веселиться, фениксу всегда нравились, так что бывать там он любил.

Ранний ужин под пряный кофе прошел в неожиданно мирной обстановке. Лета все ждала очередных подначек, но Вольнов, успевая жевать, рассказывал о порядках на заставе, об условиях проживания и примечательных личностях, то есть действительно важные и интересные вещи, и совсем не дурачился. И вчерашняя неловкость заметно съежилась, почти перестав доставлять неудобства. Такая тенденция радовала.

Лета старалась запомнить тех, кого называл Яроплет, но пока получалось плохо, несмотря на короткие и довольно емкие характеристики. А открытие, что пограничники живут в довольно комфортных условиях и офицерам полагаются пусть небольшие, но квартиры, тем более порадовало. Она смутно представляла себе, как смогла бы держаться рядом с Вольновым без вреда для собственного душевного равновесия, если бы пришлось жить в казарме.

После еды сборы не заняли много времени. Феникс помыл посуду и навел порядок в кухне, а на остальные сборы у него ушло не больше минуты – что там тех сборов, только одеться! Дольше всего провозился он со шнурками, потому что в пальцах еще сохранялись остатки вчерашней слабости, но зато Лета успела собрать свои записи, вещи и постельное белье с дивана, сложив его в аккуратную стопку. Закончили они почти одновременно.

– Ты все больше мне нравишься, – не смог смолчать Яр. – Невероятная женщина, способная собраться за несколько минут! Ты точно аристократка? А как же идеальный легкий макияж на полтора часа, которого не видно, но он есть?

– Откуда такие познания в косметических тонкостях? – Лета предпочла пропустить мимо ушей сомнительный комплимент.

– А я вообще разносторонний, – загадочно улыбнулся он.

– Чрезвычайно, – без малейшей иронии подтвердила она. – Идем?

На улице почти стемнело, чистое небо налилось чернильной синью. Безветренный прозрачный воздух дышал морозом, и Лета неодобрительно закопалась носом в пушистый шарф. Пока еще было не слишком холодно, но чувствовалось, что это ненадолго, и морозило скорее предчувствие скорого похолодания, чем действительность.

Маги из городской службы уже убрали снег с тротуаров и дорог, зажглись многочисленные фонари, на улицы выкатились автомобили. Здесь их встречалось куда меньше, чем в столице, но все равно прилично, даже имелось несколько автобусных маршрутов. Но зато здесь, в отличие от столицы, еще пользовались лошадьми, и видеть это было странно, Лета очень от них отвыкла. Родители жили недалеко от почти такого же по размеру городка, но шахтерского, и тамошние жители гораздо охотнее принимали перемены и технику, так что подобное множество лошадей сразу доводилось видеть нечасто.

И порой пробегавшие мимо крупные звери – перевертыши во второй форме – успели примелькаться за минувшие дни и перестали удивлять. В крупных городах это не принято, считается неприличным за пределами парков, поэтому в столице встретить перевертыша в зверином облике сложно, а здесь, в глуши, к такому относились гораздо спокойнее. Да и погода располагала: в звериной шубе на морозе явно теплее.

Можно было бы вызвать наемный автомобиль, но Яр предложил прогуляться, потому что до портальной станции рукой подать, и Лета не стала спорить. Все равно чемодан опять нес он, а пройтись налегке по чистым дорожкам – совсем не то же самое, что продираться сквозь метель, увязая в сугробах.

Летом, наверное, Каменнопольск очень зеленый, а сейчас был ослепительно-белым. Построенный из камня и на каменном основании, он славился чистотой: колеса и ноги не разносили неистребимую серо-бурую грязь, как в столице, и город напоминал праздничную открытку, особенно теперь, после метели и в преддверии Длинной ночи.

Тут и там через улицы тянулись нити бахромы из ярко-голубых ленточек, на концах которых светились мелкие огоньки и пели россыпи бубенцов – с каждым порывом ветра в льдистом воздухе раздавался хрустально-разноголосый звон. В оконных и дверных проемах висели похожего вида занавески из отдельных лент, только алых, тоже украшенных огоньками. Все это символизировало чистое небо, домашний очаг и детский смех – то, что, по поверью, заставляет ночь отступить.

Бантами и расписными глиняными фигурками были украшены многочисленные птичьи кормушки: в здешние многоснежные и жестокие зимы люди охотно поддерживали своих пернатых соседей. Это тоже считалось доброй приметой, птичий гвалт считался одним из благих знамений праздника, так что нередко возникало соперничество между хозяевами кормушек – к кому охотнее слетаются птицы. Некоторые даже мошенничали, но если соседи уличали их в нечестной игре, все заканчивалось скандалом и бойкотом.

В темные времена, наступившие, как предполагало большинство историков, после некой мировой катастрофы, до неузнаваемости изменившей привычный мир, зима и темнота будили в людях суеверные страхи. Они боялись, что, если недостаточно громко прославлять Творца, ночь не уйдет, а останется навечно. Тогда все эти праздники сопровождались религиозными обрядами и таинствами, которые сейчас канули в прошлое.

В старину гулянья Длинной ночи продолжались целую кварту и включали в себя много обрядов. Теперь Длинную ночь праздновали не так широко, из сакрального зловещего периода она превратилась просто в момент смены года, время строить планы и подводить итоги, но все же оставалась любимым праздником Зеленого лепестка. В эти дни раньше устраивались ярмарки и свадьбы, люди ходили в гости и звали гостей, тем же занимались и сейчас, и пусть празднование сократилось до нескольких дней, но готовились к нему заранее – украшали и отмывали дома, делали и покупали подарки. А в сам праздник столь же охотно, как и в давние времена, играли в традиционные игры, порой даже под открытым небом, пели песни, медовец лился рекой. Этот алкогольный напиток любила и Лета, единственный из всех – пряный, медвяный, с легкой мятной свежестью.

Мимо неспешно идущей пары с гиканьем, визгом и мелодичным пением глиняных свистулек промчалась ватага детей лет десяти. Вот уж кто с нетерпением ждал Длинной ночи! В школах начались зимние каникулы, а дома позволялось шуметь, засиживаться допоздна и даже немного хулиганить.

Вольнов, раньше сообразив, что происходит, поймал Лету под локоть и оттащил к краю дороги, уступая путь главным героям праздника. Улыбался он в этот момент весело и легко, и Летана тоже не удержалась от улыбки. Удивительно просто ей получилось представить феникса рыжим вихрастым мальчишкой в толпе таких же сорванцов. Сама-то она так не бегала…

А потом, пока Лета считала птиц и фантазировала, ее спутник опять продемонстрировал отличную реакцию: дернул за тот же локоть ближе к себе и прикрыл собой. Возмутиться она не успела, потому что объяснение прилетело само: только Летана вскинула возмущенный взгляд на феникса, как его голова слегка дрогнула от попадания рыхлого снежка.

– Вот же засранцы малолетние, – беззлобно ухмыльнулся Яр под радостный хохот ребятни, выпустил локоть спутницы и тряхнул воротник жилетки, высыпая из-под него снег. В спину ему за это время прилетело еще несколько снежков, но феникс даже не поморщился. – Не вовремя они, эх…

Такое равнодушие мишени быстро остудило детвору, и она помчалась дальше.

– Что значит не вовремя? – уточнила Лета, когда они тоже продолжили путь.

– Хочется на ужин успеть, – весело отозвался Яроплет. – До него два часа, а если бы я ввязался в перестрелку, вряд ли это закончилось бы быстро.

– В перестрелку? – Лета озадаченно покосилась на него. – Я понимаю, почему ты на них не сердишься, но… Играть в снежки с детьми? Серьезно? Сколько тебе лет?

– Похоже, раза в два меньше, чем тебе, – рассмеялся Яр, ничуть не задетый ее иронией. – Ты что, вообще не умеешь веселиться?

– У нас разное понимание веселья, – отозвалась она.

– И как же веселишься ты? – полюбопытствовал феникс.

– Общаюсь с друзьями, хожу в театр. – Лета пожала плечами, сумев удержать невозмутимое лицо и не выдать, насколько неожиданным оказался для нее этот простой вопрос и как тоскливо стало внутри.

– Театр – это ужасно весело, – хмыкнул Яр, но, к облегчению спутницы, развивать тему не стал.

В театре она последний раз была года три назад, и то случайно. А друзья…

Нет у нее друзей. Есть коллеги, учитель, семья, и этим круг общения исчерпывается. Все подруги, которые появились во время учебы, за минувшие годы растерялись, занятые своими семьями и жизнями, новых не нашлось – как-то не до того было, работа отнимала все время и не оставляла сил на что-то еще.

Вскоре они дошли до портальной станции, и вопросы там тоже решал Вольнов. Подтвердил свою личность с помощью специального артефакта, в котором хранились сведения обо всех пограничниках, затем настала очередь Леты предъявлять документы. Кольнуло волнение, но о ней действительно предупредили и разрешение на переход имелось.

Застава оказалась достаточно большой и, пожалуй, живописной. Они вышли из портала на круглом возвышении посреди небольшой площади, образованной слиянием трех улочек. Впереди, на стрелке двух из них, возвышалось старое здание в четыре немалых этажа, с сумрачными темными стенами и узкими окнами-бойницами. Вероятно, оно когда-то служило крепостью или ее частью, во всяком случае, ни на какие городские постройки не походило. В первом этаже окна отсутствовали совсем, а единственная узкая дверь даже издалека казалась очень тяжелой. Рядом с ней на стене зеленела табличка с золотой надписью: «Командование заставы № 17», которая выглядела на суровом сером фоне вопиюще инородной.

Остальные дома, отгороженные улицами, словно сторонились угрюмого соседа. Они выглядели не в пример более привычно: в основном двухэтажные, совершенно обычные, на первых этажах некоторых из них имелись лавки. И люди тут ходили самые обычные. Очень многие в форме, но хватало и по-городскому одетых женщин, и даже детей. Многие пробегали мимо и в обороте, их встречалось гораздо больше, чем даже в Каменнопольске. Освещения на улицах тоже хватало, так что жизнь кипела как в городе.

– Сколько же здесь живет народу? – с удивлением спросила Лета, когда Вольнов решительно двинулся в сторону угрюмого серого здания, выглядящего сейчас даже зловещим.

– Полторы тысячи человек, – отозвался феникс и предупредил: – Сначала завернем к начальству, чтобы круги не наворачивать, потом уже пойдем вселяться.

– А это не опасно? – продолжала Летана, гораздо сильнее заинтересованная не планами на ближайшее будущее, а местом, в котором оказалась. – Я имею в виду, жить вот так вблизи Разлома? С нашей стороны он не так влияет на психику, как в Белом лепестке, но все равно тревожно. Они что, всегда тут живут?

– А что им, приезжать только на выходные? – хмыкнул Яр. – Нет, ну некоторые семейные живут и порознь, но, по-моему, это полный бред. Порталом не напрыгаешься, с этим достаточно строго: каждое перемещение отслеживается, и даже кто сам может построить дальний портал, этого не делают. А какой смысл заводить семью, если видеть ее раз в декаду?

– Наверное, – осторожно согласилась Лета. – Я об этом не подумала. И что, здесь даже школа есть?

– Есть, и вроде бы неплохая. Говорю же, нас берегут, – отозвался Вольнов, потянул на себя входную дверь, до которой они дошли за разговором, и пропустил спутницу вперед. – И школа, и целители, и магазины со всяким необходимым, и разделочный цех.

– Какой цех? – опешила Лета.

– Разделочный. Сюда тварей гораздо проще и ближе перекидывать, чем в тот же Каменнопольск, на месте и разбирают на части.

– Логично… – пробормотала обескураженная Горская. Она раньше не задумывалась, каким образом убитые твари превращаются в набор ценных компонентов, и почему-то не ожидала такого прагматизма. Надо же, «разделочный цех»…

За дверью обнаружился небольшой двусветный квадратный холл с галереей поверху, откуда нельзя было спуститься вниз. Сбоку стоял письменный стол, за которым скучал немолодой мужчина в форме, вдоль другой стены выстроился ряд простых деревянных стульев – наверное, для ожидания. Лете стало очень не по себе в этом пустом гулком пространстве, и через пару секунд она сообразила отчего: защита. Весь холл оплетали силовые линии чутко дремлющих могущественных чар. Лета плохо разбиралась в боевых и защитных плетениях, поэтому не пыталась гадать, что делают именно эти, но чутье опытного силовика подсказывало: защита надежна и опасна для тех, кто явится сюда с недобрыми намерениями.

– Какие люди!

Веселый голос привратника из-за странной акустики грянул будто со всех сторон сразу, и Лета вздрогнула от неожиданности. На мгновение подумалось даже, что акустика такая не сама по себе, что пространство искажено чарами, но она поспешила отогнать от себя эту мысль. Защитные чары с такими побочными эффектами – совсем не то, с чем хочется сталкиваться.

– Привет. Начальство у себя? – Вольнов, конечно, не растерялся.

– Не уходило точно. Ты как? И что это с тобой за красавица? – разулыбался привратник, когда Лета сняла капюшон и принялась выпутываться из шарфа. Вскочил из-за своего стола. – Позвольте помочь, прелестная барышня…

– Вот же павлин старый! – рассмеялся Яр. – По делу красавица. Не распускай хвост, мы не в ее вкусе.

– Молодой ты еще, Вольнов, – философски отозвался он. – Вот доживешь до моего возраста – поймешь, что общение с красивой девушкой – само по себе удовольствие!

– Не переживай, не доживу, – легко отмахнулся феникс. – Я тут у тебя чемодан оставлю, чтобы не таскать? Документы достань, – велел он Лете.

Та ответила пожилому мужчине улыбкой, поблагодарила за помощь с верхней одеждой и только после этого полезла в небольшую, но вместительную сумку, которая висела на ее плече. Привратник тем временем открыл неприметный шкаф, встроенный в стену, убрал туда шубу и показал Яру, куда поставить чемодан.

– Да, Вольнов, тебя начуч искал, – припомнил привратник, внимательно изучая документы гостьи. Симпатии симпатиями, а к обязанностям своим он относился ответственно. – Очень просил, как будет время, к нему зайти.

– Скажи, что ты меня не видел, – скривился Яроплет. – Никогда!

Страж рассмеялся, но никак сказанное не прокомментировал, а через пару минут Вольнов повел гостью дальше.

– Кто такой начуч и за что ты его так не любишь? – не удержалась Лета.

– Начальник учебной части, – расшифровал Яр. – Да не, он хороший мужик, веселый. Просто искал он меня явно не для того, чтобы бутылку поставить, а даже наоборот, припахать. Небось в курсе уже, что я временно не в строю, и очень хочет на моем горбу прокатиться. А хрен там!

Лета покосилась на него озадаченно, но не стала спрашивать, что полезного может сделать Вольнов для учебной части, тем более они как раз в этот момент дошли до кабинета начальника заставы, который располагался на первом этаже совсем недалеко от входа.

Комната секретаря пустовала – если ее кто-то и занимал, сейчас на своем месте отсутствовал. Яр прошел ее насквозь, коротко постучал в дверь и, не дожидаясь разрешения, шагнул внутрь.

– Привет.

– Надо же, сам ходит, сам говорит! – весело поприветствовал его начальник и под недоверчивым взглядом Леты даже поднялся из-за стола, чтобы пожать подчиненному руку.

Потом заметил гостью и улыбнулся еще более светло и радостно. Лицо у него было одухотворенное, подходящее скорее ученому или писателю, чем военному, и – запоминающееся. Правильные черты, аккуратно уложенные светлые волосы, тщательно подстриженные усы, внимательный взгляд выразительных серых глаз, опушенных густыми ресницами. И Летана сообразила, что с этим человеком она знакома.

– Я был прав, вы действительно та самая, – проговорил начальник, выходя из-за стола: тоже явно узнал гостью. – Здравствуйте, Летана, очень рад вас видеть!

Он галантно поцеловал ей руку, сам выдвинул стул.

– Красан Долетович, а я и не подумала, что вы здесь всем заправляете, – с удовольствием улыбнулась Летана.

– Что вы меня так по имени-отчеству, как старика какого-то? – шуточно обиделся тот. – Просто Красан! Как поживает ваш отец?

Они разговорились охотно, вспоминая каких-то общих знакомых, Лета улыбалась, да и сдержанный обычно майор Добрин разулыбался и щедро рассыпался в комплиментах. Вольнов их не перебивал, наблюдал за диалогом с интересом. Во-первых, запасался на будущее подколками для командира, потому что в таком амплуа никогда его не видел: тот распускал хвост очень пышно и старательно, и даже голос изменился, Красан едва не мурлыкал, и все это вместе смотрелось очень забавно. А во-вторых, оказалось интересно понаблюдать за рыжей. Такая теплая искренняя улыбка очень ей подходила, превращая из просто симпатичной в почти красавицу, да и ее умение легко флиртовать для Вольнова стало сюрпризом.

Но больше феникса занимали не эти двое, а собственные непривычные эмоции: досада и даже некоторая ревность. То есть вот на такое обращение, значит, падка его надсмотрщица? Выходит, с Добриным она любезничать готова, а с ним – нет?

Собственная реакция веселила, как и проснувшееся в ответ на нее упрямство. Теперь добиться расположения рыжей хотелось еще больше. Он даже прикинул, не взять ли на вооружение метод Красана, но быстро отмел прочь эту идею: еще чего не хватало! Не настолько он ее хочет, чтобы ради этого лезть из кожи вон.

– Я вам не мешаю? – наконец со смешком прервал он обмен любезностями. – А то там ужин скоро, может, я пойду уже?

Оба слегка растерялись, будто про Вольнова забыли вовсе, чем еще больше его развеселили, но опомнились и наконец перешли к деловым вопросам.

После такого приветствия отговаривать гостью от запланированных полевых выходов Красану явно было неловко, поэтому он в этом не усердствовал, да и на подчиненного наседать не стал – то ли при женщине не хотел включать строгого командира, то ли слишком расслабился и отвлекся разговором, так что не вспомнил об этой мелочи. В любом случае это оказалось Яроплету на руку, он без проблем и возражений получил согласованный список патрулей на ближайшие две декады и отмахнулся от пояснений. Он уважал Добрина, хорошего человека и неплохого офицера, но – сугубо тыловика. Застава в его руках работала как единый тщательно отлаженный механизм, а вот что касается действий у Разлома – тут Яр предпочитал полагаться на себя и еще нескольких старших офицеров, но точно не на начальника.

– Как мне не хочется отпускать вас с патрулями, – хмурясь, покачал головой Красан. – Там же на самом деле очень опасно! Может, отдадите свое оборудование нашим ребятам, они сами все сделают?

– Так не получится, – возразила Лета. – Там не такие приборы, чтобы просто нажимать на кнопки, требуется участие мага, а я не уверена, что у вас есть люди с нужной квалификацией.

– Обижаете, Лета, у нас отличные маги!

– Я не сомневаюсь, – мягко возразила она. – Только у них совсем другая специализация, и такие тонкие специфические воздействия им недоступны. Даже если взять кого-то из целителей, а не боевиков, то все равно я очень долго провожусь, обучая его, да и потом не смогу быть уверена, что он сделает все как надо. Нужна практика. Я ни в коем случае не хочу обидеть…

– Все я понимаю, – вздохнул Красан. – Яр, ты уж побереги ее, хорошо?

– Не сомневайся! Ты ж меня знаешь, – оскалился тот.

– Знаю и потому предупреждаю, – снова вздохнул начальник заставы. – Но, Лета, вы не смотрите на его видимую безалаберность, вам достался лучший боевой маг современности, который и без магии может очень…

– Ага, могу, – перебил его Вольнов. – С голода ноги протянуть, пока вы тут любезничаете! Вот мой лечащий врач не даст соврать: питаться во время восстановления надо хорошо! И регулярно. Правда? – с надеждой посмотрел он на Лету.

Физиономия получилась настолько умильной, что Горская не выдержала и рассмеялась.

– Действительно. Мы пойдем и не будем вас отвлекать.

– Какое там, Лета, что вы говорите! Обязательно заходите еще, вам я всегда рад!

Прощались они тоже достаточно долго, Яру это даже стало всерьез надоедать, но в итоге все же расстались.

– Извини, – смущенно заговорила Летана. – Красан – давний друг моего отца, он у папы писал диссертацию. Мы познакомились на юбилее три года назад. Я не знала, что он служит здесь. Да и вообще не задумывалась, что он военный! Хотя, конечно, должна была…

– Добрин писал диссертацию? – изумился Яр.

– Насколько знаю, да, но не закончил, – пожала плечами Лета. – Почему тебя это так удивляет? Он очень хороший специалист по долговременным защитным сооружениям. Отец хвалил, а он в этом разбирается.

– А отец у тебя?..

– Полковник Горский. Но ты вряд ли о нем слышал, он специализируется на тех же защитах.

– Не слышал, – подтвердил Яроплет. – А что ж ты не попросила отца помочь, когда тебя завернул наш Золотов?

– А почему я должна при малейших трудностях бежать за помощью к родителям? – Она бросила на Вольнова колючий взгляд.

– Гордая, значит? – Яр задумчиво улыбнулся: его не проняло. – Хорошо, это мне нравится.

– Зачем мне эта информация? – еще более раздраженно уточнила Лета.

– А зачем мне информация о рождении сына у какого-то Зорина и окончании учебы дочки… – Яр наморщил лоб, вспоминая разговор спутницы с начальником. – Тьфу, забыл фамилию.

Лета хотела продолжить спор, тем более что аргументы имелись, но вместо этого глубоко вздохнула – пусть его, и спросила о другом:

– У вас странные взаимоотношения с Добриным. Ты – капитан, он – майор, но при этом вы общаетесь так, будто старший – ты. Как так получилось?

– Да он просто очень добрый и спокойный, а я пользуюсь, – насмешливо фыркнул Вольнов. – Опять же, силы во мне немерено, могу приносить родной заставе пользу, за что и ценят. Накопители там подзаряжать…

Лета опять посмотрела на него задумчиво. Вольнов говорил странные и нелепые вещи, и она совершенно не понимала зачем. Каким бы спокойным ни был Красан, одной его доброты совсем недостаточно для такого отношения. Она-то думала, что эти двое просто дружат, и спросила без всякой задней мысли, однако о дружбе Яроплет почему-то не заговорил.

И вот эта фраза про подзарядку накопителей звучала сущей глупостью. Летана прекрасно слышала, как Добрин назвал феникса «лучшим боевым магом современности», да и без этого заявления, по остальным замечаниям и разговорам, она не сомневалась, что Вольнов действительно очень хороший боевик. Да, с горячей головой, слишком рисковый, безалаберный, но хороший сильный маг.

Глупая шутка? Довольно странная…

С этими мыслями она успела вернуться к проходной и получить назад свою шубу, Яр подхватил чемодан и выпустил спутницу наружу.

В тех небольших симпатичных домах, которые Лета с самого начала сравнивала со зданием командования, жили, как объяснил Яроплет, семейные пограничники и гражданский персонал заставы. Чтобы попасть к местам проживания основного холостого состава, пришлось обойти здание командования. Там обнаружилась большая и пустая площадь, слегка припорошенная наметенным снегом, которую с трех оставшихся сторон подпирали совершенно одинаковые трехэтажные продолговатые строения.

– По бокам общежития рядовых, а вон там – офицеры, – Вольнов кивнул вперед. – На первом этаже столовая и офицерское собрание, центр разгула и разврата. Готовят хорошо, что очень удобно.

– В центре разгула? – насмешливо уточнила Летана.

– И там тоже, – легко нашелся Яр. – Но я про столовую.

– А где тут… ай! – она несолидно взвизгнула: каблук резко уехал в сторону по льду, скрытому под предательским снежком.

И познакомиться бы ей с ровной брусчаткой ближе, но у феникса оказалась отличная реакция.

– Спасибо, – смущенно пробормотала Лета, когда Яр ловко подхватил ее под локоть и удержал. Правда, чуть не вывихнул плечо, но по этому поводу она промолчала.

– Пожалуйста, – хмыкнул тот и локоть ее не выпустил.

Летана сделала так несколько шагов, потом Задергала рукой, выражая недовольство. Вольнов усмехнулся и разжал пальцы, но высказаться по этому поводу не успел: спутница благоразумно ухватилась за его локоть сама. Гордость гордостью, но падать ей совсем не хотелось. Даже несмотря на то, что ощущения смущали.

На беду, она не надела перчатки – недалеко же идти, а ладони можно спрятать в рукава! Плюсом было то, что горячий феникс прекрасно грел руку, и она не мерзла, минусом же, не то чтобы действительно серьезным – пальцы ощущали горячую кожу феникса и твердые мышцы под ней, и отвлечься от этого ощущения никак не получалось.

Не привыкла она ходить под руку с полуодетыми мужчинами. Тем более – такими. Глупо отрицать очевидное, Вольнов привлекателен, и как бы Лета ни пыталась с этим бороться, оставаться совсем равнодушной к его обаянию не получалось. Его бесцеремонность раздражает, но у него потрясающе заразительная улыбка и красивое тело. Да и бесцеремонность тоже ему идет…

Она отметила это еще тогда, когда рассматривала его серьги и татуировки, и теперь все больше укреплялась в прежнем мнении: Яроплет со всеми этими восхитительными и раздражающими чертами очень яркая и цельная натура, и это не может не привлекать. Нахальство, татуировки, улыбка, веснушки, черная жилетка на голое тело среди зимы, выбритые виски и рыжее пламя на макушке, серьги – ничего из этого не получится убрать, при этом не испортив всю картину.

И Лета ни за что не призналась бы в этом самому Яру или кому-то еще, но себя старалась не обманывать: ей уже начали нравиться их пикировки. И нет-нет да и закрадывалась в голову предательская мысль: а каково это – быть с таким мужчиной? Несмотря на неприятные воспоминания от первого их знакомства, она легко верила, что сейчас с ним все прошло бы иначе, и ей бы наверняка понравилось.

Пока они шагали через площадь, на высокое крыльцо офицерского корпуса вышли двое молодых мужчин в длинных куртках на меху – один высокий и почти лысый, с коротким темным ежиком волос, второй – блондин с хорошей стрижкой. Они курили, что-то оживленно обсуждали и наблюдали за приближающейся парой, и Лете отчаянно захотелось сбежать. Она не сомневалась: обсуждают их.

– Ты женился, что ли? – спросил брюнет насмешливо, когда Яр вместе с Летой поднимался по ступенькам.

– Сплюнь! – Вольнов возмущенно фыркнул, поставил чемодан, пожал протянутые крепкие ладони. К этому моменту оба успели докурить. – Это серьезный ученый, между прочим, приехала Разлом изучать, а вы скалитесь!

И вот вроде бы он сказал комплимент, и без ехидной ухмылки, как будто всерьез, но Лета поймала себя на недостойном желании стукнуть феникса чем-нибудь тяжелым.

– Серьезный ученый – это аргумент, – ехидно заметил блондин, переглянувшись с товарищем. – Серьезный ученый тебя, придурка, долго не выдержит. Девушка, бросайте его сразу, оставайтесь с нами!

– Не обращай внимания, – велел Яр спутнице, – это они от зависти. Потому что им патрули и твари, а мне – прогулки на свежем воздухе с красивой девушкой. Знакомься, это Остан, – им оказался блондин, – а это Влад. Летана Горская.

– Очень приятно, – вежливо кивнула Лета.

– Взаимно! Хотя и несправедливо, почему это девушка – и Яру? Я тоже хочу девушку, прогулки и отпуск, – продолжил Остан с усмешкой. – Давай поменяемся, а? Будь человеком!

Этот тип не понравился Летане с первого взгляда и очень сильно – настолько, что ей даже стало неловко перед совершенно незнакомым человеком. Но она ничего не могла с собой поделать, слишком этот Остан напоминал одного старого знакомого, которого Горская предпочла бы забыть как страшный сон. Тип лица, прическа, улыбка – не совсем те же самые, не спутаешь, но очень хотелось отгородиться от него Вольновым. И она не могла понять, дело в этом сходстве и именно из-за него она предвзята, или в его улыбке, во взгляде и манере общения действительно ощущается какая-то гнильца. Особенно это цепляло на контрасте с Вольновым. Вроде бы Остан нес ту же самую чушь, что и феникс, но… Яр слегка раздражал, а под взглядом этого блондина хотелось помыться.

– Пойдешь? – вдруг насмешливо уточнил Яроплет, кивнув на товарища.

– Коней на переправе не меняют, – удачно вспомнила она старую поговорку и едва поборола желание вцепиться в локоть капитана и второй рукой.

Мужчины грянули хохотом.

– Да уж, такого жеребца попробуй замени! – с ухмылкой заметил блондин.

Желание помыться еще больше усилилось, и Лета сама не заметила, как все же вцепилась в локоть Яра крепче. Зато заметил он.

– Кто сегодня дежурный? Шарин? – перескочил Яроплет на другую тему.

– Ну да, а что?

– Встретите – передайте, что Вольнов обещал вставить ему метлу… куда-нибудь, – закончил он с выразительной паузой, явно намекая на конкретное место, но проявляя вежливость и не поминая его при женщине. – Лед на квадрате. К вечеру не исправит – я правда для него метлу найду.

– Эх, Вольнов! Ты с такой девушкой, а такой злой! Лучше бы на что другое силы тратил, а не на людей ругался, – опять ухмыльнулся блондин, поджигая новую папиросу.

– Бросай молоть языком и курить, все это вредно, – назидательно сообщил Вольнов, ловко выхватил у него папиросу прямо изо рта и раздавил в кулаке, не ощутив никакого беспокойства от соприкосновения с огнем. Блондин ответил злым взглядом, но промолчал. – Идем, – сказал Лете.

Та с облегчением кивнула и быстро шмыгнула за открытую для нее спутником дверь. Даже попрощаться забыла и не видела, как Яроплет за ее спиной продемонстрировал блондину кулак, сопроводив это действие значительным взглядом.

– Что это за тип? – спросила все-таки Летана, когда они прошли через пустой холл и начали подъем по лестнице.

– Который из?

– Белобрысый.

– Остан Крылов, наша местная знаменитость. А что, понравился? – со смешком уточнил феникс, хотя прекрасно видел, что скорее наоборот. Но было интересно, что ответит Горская.

– Нет. – Лета тряхнула головой и даже поежилась. – Чего от него можно ждать?

– Не волнуйся, ничего серьезнее болтовни, – отмахнулся Яр. – Он нормальный боевой маг, сильный и надежный, да и в остальном… У нас особо неприятные личности не задерживаются. Тесный коллектив, все недостатки на виду.

– А можно как-нибудь устроить так, чтобы не попадать в патрули с ним? – после короткой паузы несмело проговорила Лета. Претензий к Крылову у нее не было и быть не могло, но она прекрасно понимала, что не сможет довериться ему даже в мелочах, не говоря уже о доверии собственной жизни.

– Чем он так тебя впечатлил? – удивился Вольнов и смерил спутницу задумчивым взглядом.

Показалось или правда в этой задумчивости мелькнуло уважение?

– Нехорошо обсуждать человека за глаза, – отозвалась она нехотя.

– А мы не его, мы твои впечатления, – легко рассмеялся Яр. – Просто это странно. Он пользуется популярностью у женщин. Говорю же, наша местная знаменитость, первый бабник на заставе.

– Что, даже первее тебя? – не поверила Лета.

Вольнов еще больше развеселился.

– Конечно. У нас подход разный, я предпочитаю качество, а он – количество. Проходи, здесь мы будем жить. – Он открыл одну из дверей в ряду таких же одинаковых, включил свет.

Квартира оказалась крошечной, меньше городской, но вполне уютной. Прихожая с большим шкафом, куда Яр повесил шубу, освободив из нее хозяйку, просторная ванная комната с большой чугунной ванной, небольшая уборная. На кухне тоже относительно много места, имелся удобный мягкий уголок и все необходимое для жизни, но здесь кухня выглядела менее обжитой – кажется, на ней почти не готовили, что вполне объяснимо при наличии в шаговой доступности хорошей столовой.

Комната была всего одна. В углу широкая кровать, под окном – рабочий стол с парой стульев возле него. Пара кресел и низкий журнальный столик, несколько шкафчиков и книжных полок на стенах, а на одной – гитара. Лета уже хотела удивиться этому обстоятельству, но вспомнила: он же и раньше играл. На музыканта совсем не тянул, но кое-что умел, и для веселой компании студентов этого более чем хватало. Сейчас его тогдашний репертуар и умения вызвали бы разве что улыбку, а тогда – восхищали.

– И где тут спать? – растерянно проговорила Лета. – Только, пожалуйста, давай без вот этого: «кровать широкая, уместимся!»

– Ты скучная, – усмехнулся Яр. – И жестокая. Вместо того чтобы обнимать красивую женщину в собственной удобной постели, придется спать на полу. Пойдем поужинаем, потом будем дальше обживаться. Так чем тебя настолько расстроил наш Остан, что ты шарахаешься от него даже сильнее, чем от меня? – вернулся он к прерванному разговору.

– Я от тебя не шарахаюсь, – едва заметно поморщилась Лета. Немного помолчала, раздумывая, как ответить на этот вопрос и ненароком не оскорбить совершенно незнакомого человека. – Ты порой раздражаешь, но дурачишься от души, потому что вот такой балбес и есть, без всякой задней мысли.

– Я тебе сейчас страшную вещь скажу, но про отсутствие задних мыслей ты не угадала, – весело ответил феникс. – Поверь мне, их много.

– Значит, ты достаточно талантлив, чтобы этого не демонстрировать или хотя бы не обижать этим интересом. Ты кажешься искренним, – пожала плечами Горская, не придав признанию значения. Запнулась на мгновение, нахмурилась. – Я совсем не знаю твоего друга и не уверена, что могу так говорить, но мне кажется…

– А с чего ты взяла, что он мой друг? – со смешком перебил ее Яр.

– А что, нет?

– Если честно, мы с ним терпеть друг друга не можем. Он считает меня хамлом и выскочкой, я его – дрянью и приспособленцем. И это не за глаза, не косись так укоризненно, мы регулярно обмениваемся мнениями прямо в лицо, – со смешком добавил он. – Пару раз поначалу «в лицо» было даже буквально, кулаком, но потом ничего, притерлись.

– И кто побеждал? – невольно вырвалось у Летаны.

– На равных, – со смешком ответил Яроплет, не став приписывать себе лишнего. – Взаимной приязни это тоже не добавило.

В этот момент они дошли до столовой, и разговор опять прервался.

Столовая была самая обыкновенная, с подносами, но с совершенно смешными ценами и весьма солидными порциями, так что вопрос неиспользования Вольновым кухни окончательно отпал.

Здесь феникс повел себя неожиданно. Лета привыкла к подобным столовым, в университете была похожая, поэтому взяла поднос – и растерялась, когда Яр невозмутимо ее от него оттеснил. Болтая при этом с каким-то мужчиной, который оказался в очереди за ними, он невозмутимо отбирал у Леты тарелки и пристраивал их вместе со своими, благо на большом подносе все это прекрасно помещалось, а потом отодвинул женщину от кассы, оплатил все сам и понес к столику.

Летана не представляла, как на это реагировать. С одной стороны, Яроплет проявил вежливость, причем так естественно и просто, что была видна привычность этого действия, а с другой – сделал это со своей обычной бесцеремонностью, и очень хотелось выказать неодобрение. Но в конце концов Горская решила, что спорить – себе дороже, и смолчала.

Народу в столовой было немного, основной поток то ли уже схлынул, то ли еще не начался, но чуть ли не каждый из присутствующих находил нужным подойти, переброситься с фениксом парой фраз, поинтересоваться новым лицом и здоровьем раненого. По дороге к стойке, в очереди на раздаче, задерживая ее, но не вызывая никакого возмущения у окружающих, потом на пути к столику… И Лета, наблюдая за этим, отметила, что Вольнова тут не только любят, но и уважают. Любовь была понятна: он веселый и энергичный, явная душа компании, такие сразу вызывают либо отторжение, либо – искреннюю симпатию. Даже сама Летана, уж насколько ей был чужд такой тип людей, все сильнее склонялась во вторую сторону, поэтому совсем не удивляло всеобщее искреннее беспокойство за него.

А вот уважение – это совсем другое, особенно для тех, кто ежедневно рискует жизнью в компании этого оболтуса. Это означало и доверие, а значит – возможность положиться на Яра в экстремальной ситуации. Последнее, чего можно ожидать от горячего, порывистого и рискового феникса, и что никак не сочеталось с той картиной, которую она видела.

Или – которую он показывал?.. Она ведь уже ловила его на несоответствии, и командиры ценили Вольнова явно не потому, что он веселый обаятельный парень.

– Так что? – сбил ее с мысли Яроплет, когда они вдвоем уселись за одним из многочисленных столиков.

– О чем ты? – не поняла она вопроса.

– Остан. Ты до чего-то додумалась, и мне интересно. Давай уж договаривай.

– А, он… Ерунда. Он просто напоминает мне одного очень неприятного знакомого, и это заставляет подозревать его во всяких гадостях.

– Например? Ты же понимаешь, что я не отстану! Так нечестно, заинтриговала – и замолчала. Честное слово, я никому не скажу, что ты плохо о нем отозвалась. Заодно сможешь проверить свое чутье, – продолжил наседать любопытный феникс.

Лета смерила его взглядом и тяжело вздохнула, сетуя на себя за излишнюю разговорчивость. Вот почему она не смолчала и продемонстрировала свое отношение к Остану?

– Мне в нем мерещится какая-то расчетливость, – все же сдалась она и неуверенно продолжила: – Очень заметно, если сравнивать с тобой. Ты, например, явно не против затащить меня в постель, чего совершенно не скрываешь, и это раздражает, но – не обижает. Наверное, в твоем интересе не чувствуется пренебрежения. Любопытство, возможно азарт, но ничего более подлого… Как-то так.

– Пожалуй, да, так, – с улыбкой подтвердил феникс. – А Остан?

– Ну… Ты сказал про количество, и очень легко поверить, что ему не конкретная женщина интересна, а возможность пополнить список. Коллекция.

– Что у него в голове – не знаю, но список точно есть, он как-то по пьяни хвастался, что третью сотню разменял. Хотя мог и сбрехать, – поделился Яроплет, глядя на собеседницу с новым, усилившимся интересом. В вопросе чувств и отношений она, как и следовало ожидать, тоже оказалась немного занудной и дотошной, но – проницательной, этого не отнять.

– Как-то это мерзко, – задумчиво проговорила Лета. – А больше непонятно – зачем ему все это?

– Да Творец знает, я таким никогда не промышлял, – пожал плечами Яр и добавил со смешком: – А ты меня не ценишь и обижаешь!

– Это чем же тебя могла обидеть такая очаровательная девушка? – поинтересовались сбоку, и к их столу бесцеремонно подсел белобрысый здоровяк с очень приметной прической: достаточно коротко подстриженные вихры умудрялись торчать настолько прихотливо, что у Горской буквально зачесались руки укоротить их еще.

– Привет. – Этому знакомцу Яроплет улыбнулся очень тепло и искренне, явно радуясь встрече, хлопнул по протянутой ладони, пожал ее. – Как – чем? Строгая, неласковая. Представляешь, она выгоняет меня спать на пол!

– Правильно, нечего тебя баловать, – рассмеялся тот. – А вы, как я понимаю, та самая Летана Горская, которую мы должны благодарить за радость и дальше лицезреть эту физиономию в наших рядах? – обратился он к Лете и протянул руку. Горская протянула свою в ответ с опасением, потому что лапа была что ковш, но пожал мужчина очень осторожно и даже бережно. – Белогор Лебедев. Если он начнет совсем уж паршиво себя вести, вы жалуйтесь, мы ему быстро оборвем всю паршивость.

– Да я и сама справляюсь, – рассеянно ответила Летана, пытаясь вспомнить, где слышала это имя. – А не вы ли, случайно, спасли его светоч?

– Именно что случайно, – рассмеялся Лебедев. – Рефлекс сработал.

– Белогор, а вы тоже маг? – насторожилась Лета.

– Не так крут, как Плетка, – он кивнул на Вольнова, – но да, маг. А вам зачем?

– Скажите, вы не заметили ничего необычного там, откуда его забрали? – Она так заинтересовалась, что даже подалась вперед и не успела подумать, что проявлять такой навязчивый интерес на первой же минуте знакомства – невежливо.

– Вы сговорились, что ли? – Белогор растерянно покосился на феникса. – Ты ее тоже обратил в свою веру?

– Какую веру? – не поняла Лета.

– Да он, как в себя пришел, все твердил, что там, на месте стычки, было нечто непонятное и странное. Хлыстоноги странно себя вели – будто в засаде ждали, да еще втроем сплелись в одно, – но я не думаю, что это на самом деле была засада.

– Втроем? – нахмурилась Летана и задумчиво покосилась на Яроплета.

– Белка, хватит языком молоть, расскажи лучше… – начал тот, но Горская перебила:

– Да нет, отчего же? Мне очень интересно, что случилось с фениксом и как он дошел до такого состояния.

– Ну как у нас с этим фениксом бывает? Как обычно, – ухмыльнулся Лебедев.

– Белогор! – с нажимом повторил Яр, чем-то сильно недовольный.

– Он у нас скромный, не обращайте внимания, – не впечатлился его недовольством друг. – Яр обычно лезет вперед всех из-за молодежи, жалеет их и опекает изо всех сил. И в этот раз тоже полез доставать из-под хлыстонога совсем зеленого мальчишку. Спас! И отряду всему здорово помог, потому что спалил двух хлыстоногов, причем первого – одним ударом.

– В прошлый раз ты рассказывал только об одном, – поморщился Яроплет, с недовольным видом занявшийся едой.

– Полтора. Я округлил, – безмятежно отозвался Белогор. – Спросите кого хотите, кто на такое способен из ныне живущих, вам вдоль Разлома любой сразу скажет: только Вольнов с семнашки. Он у нас тут вообще кумир всех новичков, вот и опекает своих поклонников. Это не отменяет того, что он дурак и в пекло лезет с удовольствием, но…

– Белка, хватит уже! – тихо рявкнул на него Яроплет. – Ты есть пришел? Вот и ешь!

Тот с ухмылкой поднял ладони в жесте капитуляции, демонстративно подмигнул Летане, кивнув на феникса, и действительно занялся едой. За столом повисла тишина.

Летана поглядывала на Вольнова задумчиво. Вот она услышала еще одно мнение об этом человеке, которое шло вразрез с той картиной, которая успела сложиться в голове. И с одной стороны, друг вполне мог польстить другу и намеренно расхвалить его перед девушкой, но с другой – то, что он говорил, слишком хорошо сочеталось с тем, как к Вольнову относились на заставе.

Оглядываясь назад, Лета с некоторым смущением сознавала, что собственное мнение об этом человеке составила по большей части на основе стереотипов о фениксах и его внешнего вида. И, кажется, сделала это не слишком-то удачно.