Двенадцать баллад

Локти резали ветер, за полем лог,

Человек добежал, почернел, лег.

Лег у огня, прохрипел: коня

— И стало холодно у огня.

А конь ударил, закусил мундштук,

Четыре копыта и пара рук.

Озеро — в озеро, в карьер луга,

Небо согнулось, как дуга.

Как телеграмма, летит земля,

Ровным звоном звенят поля.

Но не птица сердце коня, не весы,

Оно заводится на часы.

Два шага — прыжок и шаг хромал,

Человек один пришел на вокзал.

Он дышал, как дырявый мешок.

Вокзал сказал ему: хорошо.

— Хорошо — прошумел ему паровоз,

И синий пакет на Север повез.

Повез, раскачиваясь на весу,

Колесо к колесу, колесо к колесу.

Шестьдесят верст, семьдесят верст —

На семьдесят третьей — река и мост.

Динамит и бикфордов шнур — его брат,

И вагон за вагоном в ад летят.

Капуста, подсолнечник, шпалы, пост,

Комендант прост и пакет прост.

А летчик упрям и на четверть пьян.

И зеленою кровью пьян биплан.

Ударило в небо два крыла

И мгла зашаталась, и мгла поплыла.

Ни прожектора, ни луны,

Ни шороха поля, ни шума волны.

От плеч уж отваливается голова,

Тула мелькнула — плывет Москва.

Но рули заснули на лету,

И руль высоты проспал высоту,

С размаху земля навстречу бьет,

Путая ноги сбегался народ.

Сказал с землею набитым ртом:

— Сначала пакет — нога потом.

Улицы пусты — тиха Москва,

Город просыпается едва-едва,

И Кремль еще спит, как старший брат,

Но люди в Кремле никогда не спят.

Письмо в грязи и крови запеклось,

И человек разорвал его вкось.

Прочел, о френч руки обтер,

Скомкал и бросил за ковер.

— Оно опоздало на полчаса,

Не нужно — я все уже знаю сам.