Двенадцать баллад

Леса кораблей, контор редуты,

Машин и монет сверкание —

Вся эта мельница на ходу

Зовется Великобритания.

Синебородые, глина предместий,

Вершин ледяной качан,

Чалма и песок — а все это вместе

Зовется Афганистан.

Но синебородых людей не слабее

Люди из Лондона и Бомбея.

Им спать не дает сознанье, что вот

Рядом пасется вольный народ.

Им, толстым, тесно и душно,

Их гордость приказ отдает,

И сто бомбовозов воздушных

Тотчас же выходят в поход.

Сто ястребов вышли недаром

Из школы захватчиков старых,

Китченера и Родса —

Попробуй с ним бороться.

Задела колодец налетчиков бомба —

Сразу старик завертелся и обмер.

Зарылася в пашню — пашня дыбом,

Скалы заплавали точно рыбы.

Британского летчика когти остры:

Жилищ обреченных полосу

В костры побросал он, заставив костры

Вопить человечьим голосом.

Горы Пагмана и воды Кабула —

Такие прямые — шатались сутуло.

Тогда бомбовозы стали свистать

Победу — кичася властью —

И не было рук достать их,

И не было слов проклясть их.

Земля серела, точно пах

Убитых лошаков,

Но каждый ярд ее пропах

Угрозой глубоко.

Афганец, тяжкодум густой,

Не хочет покориться:

— Пусть в небе ястреб не простой,

Но ястреб — все же птица.

А если птица сеет гром —

Мы эту птицу подобьем.

Он глазом каменным следит

Кривых эскадр полет,

И самодельной пулей сбит…

Качнулся бомболет.

За ним другой, еще за тем —

Перевернулись в высоте…

Очистив к ночи небосклон,

Угрюмый горец встретил сон:

Он доказал, что не слабее

Людей блестящего Бомбея.

А утром в небе выжег хвост,

Свистя, сто первый бомбовоз.

И горец, по ущелью мчась, —

Сто первой пулей увлечен, —

Винтовку вскинул на плечо…

Так эта битва началась.