Дворец райских наслаждений - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Адам Уилльямс (Британская дипломатическая миссия, Пекин, июль 1899 года) #3

Британская дипломатическая миссия, Пекин, июль 1899 года

Пылевые бури летом редкость, однако они беспощадны. Так написано во всех учебниках по географии.

Не исключением стала и эта буря.

Порывистый ветер из Сибири обрушился на изможденные трехлетней засухой земли северного Китая, подхватил песок в пустыне Гоби, поднял в воздух пыль с берегов Хуанхэ и накрыл желтым облаком потрескавшуюся от жара страну.

Буря была необорима, словно орды варваров, которые, невесть откуда появившись, не раз за историю Империи сметали на своем пути целые армии, тщетно пытавшиеся их остановить. Буря была подобна восстаниям «Желтых повязок», тайпинов, «Белого лотоса», главари которых пытались захватить трон Империи. Некоторым это удавалось. Буря набирала силу и наконец всей своей мощью обрушилась на высокие крепостные стены столицы, прорвалась на узенькие улочки, вторгшись даже в Запретный Город, за стенами которого безвольный император все еще сжимал в слабеющих руках Небесный Мандат[1]. Летней ночью, в последний год уходящего века, песчаная буря накрыла Пекин. Город был отдан на поругание и разграбление мириадам солдат-песчинок. Пылевые смерчи с воем прокладывали свой разрушительный путь через хутоны[2], хлеща по табличкам на магазинах, раскалывая калитки, срывая кожу с храбрецов, у которых хватило мужества выйти в такую пору на улицу и сойтись с бурей лицом к лицу.

В тот день люди так и не увидели заката — солнце скрылось, находясь в самом зените. Кромешная тьма беззвездной ночи опустилась на город. Жители Пекина, ежась, сидели в душных домах, вздрагивая от воплей и стонов бушующего ветра. На улицах обреталось Зло.

В тот вечер в посольском квартале царила тишина. В бальных залах не горели люстры. Ландо были заперты в конюшнях вместе с лошадьми. Окна наглухо закрыты. Несчастные морские пехотинцы, стоявшие в карауле, кутались как могли, закрывая лица от ветра. Послы и их супруги легли спать рано.

Летними вечерами британское посольство представляло собой волшебный сад, увешанный китайскими фонариками. Леди Макдональд, хозяйка дома, который некогда принадлежал знатному маньчжуру, любила подчеркивать свою страсть ко всему китайскому. Она старалась не обращать внимания на замечания востоковедов, работавших в посольстве, которые пытались объяснить ей, сколь нелепо смотрится в китайском доме отделка в японском стиле. (Китайцы на их месте сказали бы, что леди Макдональд «пытается приделать змее ноги»). В посольском квартале именно леди Макдональд чаще других устраивала торжественные приемы, и ей хотелось, чтобы гости формировали впечатление о Китае по ее дому, а не по вонючим канавам и бедняцким кварталам, находившимся за его стенами.

Тем вечером все яркие украшения были сняты, а китайские павильоны и резные арки были оставлены на поругание пылевой буре. Ветер метался по верандам, барабанил в ставни, которыми закрыли оконные стекла, привезенные из-за границы. Ветви деревьев гинкго ходили ходуном, отчего сами деревья становились похожи на призраков. Ветер с воем подхватывал и уносил прочь листья. Темно-серые силуэты старых домов на фоне черного неба, словно съежились под бешеными ударами шторма. Здания стояли одиноко, — казалось, вернулись те времена, когда они были брошены, а англичане еще не пришли, чтобы вновь их отстроить. Во мгле виднелись силуэты изогнутых крыш, навевая воспоминания о покинутых храмах, которые, согласно китайским легендам и преданиям, являлись излюбленным местом обитания всякой нечисти. В саду леди Макдональд царил хаос, казалось, среди деревьев бродят призраки прежних обитателей дома в компании с лисицами-оборотнями, змеиными божками, голодными духами и прочими неисчислимыми детищами человеческих предрассудков, которые появляются на свет именно в такие темные, дикие ночи.

Впрочем, для сэра Клода и леди Макдональд буря осталось незамеченной. В главном здании, некогда служившем павильоном для поминовения предков, супруги крепко спали в кроватях под защитой противомоскитных сеток.

Лишь один-единственный человек в посольстве не спал и чутко реагировал на каждый раздававшийся в ночи звук. В одном из окошек здания, стоявшего на отшибе посольского комплекса, где некогда прежние владельцы хранили сокровища, мерцал огонек. Огонек освещал комнату, в которой трудился молодой переводчик, совсем недавно получивший работу в посольстве. Он склонился над маленьким столиком, на котором мерцала масляная лампада. Она освещала голые деревянные стены, койку и полки, до отказа забитые книгами, большая часть которых была на китайском языке. Переводчик корпел над докладной запиской. Молодой человек нервно вздрагивал от каждого звука. Время для работы было неурочным, и это наводило на мысль, что сведения в докладной записке являлись секретными, а сама записка должна быть передана непосредственно адресату, минуя канцелярию посольства. Его лицо с тонкими чертами потемнело от усталости, глаза покраснели. Порой он вставал из-за стола, открывал дверь и вглядывался в темноту коридоров, после чего снова возвращался к работе, время от времени обмакивая перо в чернильницу. Он писал аккуратно и быстро.

Ваша светлость в курсе деятельности немцев в провинции Шаньдун. Как нам сообщают, они уже сумели сформировать эффективно функционирующее колониальное правительство по концессии, которую получили в прошлом году в Чжаочжоу. Поведение немецких миссионеров вызывает беспокойство, поскольку подчас «защита» христианских общин осуществляется при поддержке германских войск, а объем конфискаций, которые проводятся в качестве компенсаций за подобные нападения, неоправданно велик. Такая политика необдуманна и опасна, особенно если учесть тот факт, что она проводится в провинции, народ которой неоднократно поднимался на бунт. Шаньдун также знаменита тайными обществами и сектами, практикующими боевые искусства, — и те и другие бурно процветают в бедных районах, одним из которых данная провинция является.

Снизу донесся удар. Человек замер, уставившись на дверь. Удар повторился. «Ставни. Ветер. Ерунда», — буркнул человек себе под нос и снова принялся писать.

Еще большее беспокойство вызывает Россия, развернувшая бурную деятельность на северо-востоке. Большая часть Манчжурии уже, по сути, является российским протекторатом. Планы России были очевидны еще в 1896 году, когда эта страна, оказав давление на бывшего министра иностранных дел Ли Хунчжана, принудила его подписать так называемый «договор о совместной обороне», согласно которому Россия получила право строительства транссибирской магистрали на территории Хэйлунцзяна. После того как в прошлом году Россия получила Ляодунский полуостров, она потребовала концессий на строительство железной дороги по направлению «север−юг», которая должна соединить Харбин и Порт-Артур. Несмотря на официальную ноту протеста, последовавшую с нашей стороны, Россия получила требуемую концессию. Не вызывает никакого сомнения, что опала, которой подвергся Ли Хунчжан, и последовавший за ней прошлым летом захват власти консервативными кругами привели к власти реакционное правительство, которое будет идти на уступки иностранным державам далеко не столь охотно, как предыдущее. Вместе с тем нельзя не отрицать, что произошедшие события никоим образом не препятствуют России ускоренными темпами вести железнодорожное строительство. В северной Манчжурии уже существует довольно разветвленная дорожная сеть. После соединения этой сети и ветки, тянущейся от моря, противодействие нарастающему российскому экономическому (а, по сути, и военному) влиянию в регионе будет связано с гигантскими сложностями. В перспективе дальнейшее упрочение позиций России приведет к ее аннексии данного региона.

До самого недавнего времени единственная контрмера, которую мы могли себе позволить, заключалась в финансировании строительства железной дороги Пекин−Мукден, принадлежащей Китаю. Строительство главной ветки до Мукдена скоро будет завершено. Совет директоров одобрил предложение о строительстве дополнительной ветки от Цзинчжоу до Шишаня и даже до реки Ляо. Строительство этой дополнительной ветки выгодно с экономической точки зрения, поскольку обеспечит бесперебойную транспортировку сои с запада этих провинций к южным портам. Помимо всего прочего, пусть об этом и не принято говорить вслух, данная железная дорога будет занимать выгодное стратегическое положение. Она может стать началом новой ветки, которая будет идти параллельно транссибирской магистрали, что в известной степени ослабит военно-стратегическое превосходство России. Личность председателя совета директоров указанной китайской компании вызывала у нас некоторое беспокойство, поскольку таковым является сам Ли Хунчжан, который предоставил России концессии. В связи с этим мы опасались, что он не одобрит предложенный нами план. Как это ни удивительно, но, видимо, осознав прежние ошибки, он полностью с нами согласился. Тем не менее строительство железной дороги само по себе не в состоянии существенно улучшить наше положение. Несмотря на все усилия британских и немецких инженеров, скорость строительства пока невысока. Настало время…

Капля пота упала со лба на лист — пауком расплылись чернила. Он аккуратно прижал к бумаге промокашку. Откинулся на стуле, закрыл глаза. Он устал, очень устал… Хотя бы чуть-чуть поспать… Он вздрогнул, пробуждаясь от дремы, вскочил, кинулся к книжной полке, извлек припрятанную там полупустую бутылку бренди, сделал несколько глотков. Раздался глухой удар, словно кто-то мягко спрыгнул на землю. Он замер. Подошел к двери. На этот раз, перед тем как снова вернуться к столу, он стоял у двери пять минут.

Настало время рассмотреть другие возможные варианты действий. Я осведомлен о нежелании Вашей светлости вкладывать деньги в регион, который не входит в непосредственную сферу интересов Великобритании. Вы просили меня узнать о планах японцев, и я рад сообщить Вам об их растущем беспокойстве, вызванном деятельностью России. Определенные круги в имперских вооруженных силах активно высказываются за принятие жестких мер против усиления влияния России в Манчжурии. Наш агент в ставке верховного командования на Хоккайдо (Ваше сиятельство знает, о ком я веду речь) неоднократно сообщал, что японская армия и ВМФ регулярно проводят учения, в которых отрабатывается захват Порт-Артура, и рассказывал, что офицеры открыто поднимают тост за тот день, когда над Порт-Артуром взовьется флаг с восходящим солнцем. Очень многие полагают, что через несколько лет между двумя великими державами разразится война, и страна-победительница аннексирует Манчжурию. В случае военного столкновения мы заинтересованы в победе Японии и разгроме России.

Человек замер с пером в руке. В дверь кто-то царапался. Раздался странный звук, перекрывающий вой ветра и хлопанье ставен. Казалось, это был звук человеческого голоса: то ли вопль боли, то ли крик восторга. Молодой человек вскочил, опрокинув стул, и схватил молоток для крикета. Занеся его над головой, готовый в любой момент нанести удар, человек рывком распахнул дверь.

— Кто здесь?! — пискнул он.

— Кто здесь? — повторил он, уже более уверенно.

Куда ни глянь тянулись пустые коридоры, в которых клубилась тьма. Огонек свечи играл на полированной поверхности дерева.

— Выходи, — крикнул человек, — я не боюсь! — Он повторил то же самое, но уже по-китайски: — Ни ши шэй? Ни ши шэй? Чулай ба! Во бу па.

Ответа не последовало, лишь внизу хлопали ставни.

— Мне не страшно, — прошептал он, — не страшно. — Человек хихикнул, как безумный. — Выходи, — снова крикнул он. — Выходи, нечисть! Что, думаешь, англичанин испугается лисицу-оборотня? — он выпустил из рук молоток и потер лоб. — Я схожу с ума… с ума… — прошептал он. — Все что угодно, Господи, лишь бы хоть чуть-чуть поспать.

Он аккуратно закрыл дверь и вернулся к столу, предварительно хлебнув бренди.

Между северной Манчжурией и Харбином раскинулись земли, на которых китайское правительство по-прежнему удерживает свои позиции. Нам известно, что Россия пытается упрочить положение в этом районе путем привлечения на свою сторону местных чиновников, командующих гарнизонов и даже разбойников. Мы подозреваем, что Россия за наличный расчет продаст местным китайским чиновникам оружие, хранящееся в арсенале в Восточной Сибири (озеро Байкал). Япония желает взять торговлю оружием в свои руки. Я уверен, что мы должны тайно оказать им помощь.

Я долго размышлял, в какой точке нам следует сконцентрировать свои усилия, и пришел к выводу, что этой точкой вполне может стать город Шишань. Вашей светлости достаточно лишь бросить взгляд на карту, чтобы отметить стратегически важное расположение города, который находится в приграничном районе между китайским и русскими центрами железнодорожного строительства. Город окружен холмами, поэтому его легко оборонять. Мне говорили, что хорошо вооруженный отряд в Черных холмах может удерживать на подступах к городу целую армию. Видимо, именно в связи с этим город служил перевалочным пунктом для караванов и в нем всегда располагался военный гарнизон.

Он вкратце описал Шишань, привел данные о населении и экономике. Также он изложил биографию тамошнего мандарина, рассказав о том, что знал. Он описал иностранцев, проживающих в городе: железнодорожных инженеров из строительного лагеря, торговца — представителя компании «Бэббит и Бренер» и эксцентричного врача-миссионера доктора Аиртона, на которого возлагал столь большие надежды. Оправданы ли они были? Он вспомнил обед в честь Аиртона, который устроил глава посольской канцелярии. Сэр Клод Макдональд принципиально не обедал с миссионерами, поэтому вместо посла пригласили переводчика — так, для ровного счета. Молодой человек был удивлен тем приятным впечатлением, которое на него произвел Аиртон. Рассудительный, но не прочь пошутить. Обожает дешевые бульварные романы и рассказы о ковбоях. Доктор был совсем не похож на миссионера. Может, не стоит?.. Впрочем, другого выбора нет. Молодой человек решительно вывел:

Дружба Аиртона с мандарином, равно как и их частые встречи, в ходе которых они обсуждают вопросы политики и философии, могут нам очень пригодиться.

Ну вот и конец. Почти. Глаза слипались. Ветер на улице стал стихать, а из коридора больше не доносилось странных звуков. Что только в голову не взбредет?! Лисицы-оборотни! А ведь его перед отъездом из Лондона предупреждали. «За видимостью цивилизации, — было сказано ему, — вы обнаружите примитивное общество. Именно с такими обществами приходится иметь дело нашей империи. За очарованием чайной церемонии — странные и порой мерзкие верования и культы. Помимо основных обязанностей вам предписывается изучать эти культы и тайные общества, поскольку мы полагаем их опасными. Ну а главное — сами не превратитесь в китайца. Вы нас поняли?» А потом они долго смеялись, а он вежливо улыбался, полагая, что ученая степень доктора востоковедения дает ему право считать себя умнее начальства.

Я надеюсь, что Ваше сиятельство согласится с моими предложениями. Я уверен, что мандарин города Шишань может стать «серым кардиналом» и нашим агентом влияния, что позволит предотвратить упрочение позиций России в данном регионе. Для этого у него есть все необходимые качества. В прошлом он хорошо зарекомендовал себя в военном деле, прославился как умный и умелый руководитель; он жесток, безжалостен и безнравственен и помимо всего прочего крайне честолюбив. Недавно он приказал обучить гарнизон города приемам современного боя. С разрешения Вашего сиятельства и при поддержке японской императорской армии и японского оружия нам не составит труда упрочить его положение. В связи с этим в лице его высокопревосходительства мандарина Лю Дагуана мы можем обрести…

Голова его упала на руки, и через мгновение он уснул. Перед тем как сознание померкло окончательно, в воображении промелькнули воздушные, легкие одежды, мягкие волосы, прекрасные карие глаза, приоткрывшийся красногубый рот, острые мелкие зубы, изящный изгиб хвоста, когти и клыки.

Первые лучи восходящего солнца залили красным светом деревянные стены домов. С наступлением рассвета песчаная буря сгинула, и в саду леди Макдональд снова воцарились тишина и покой. Существа ночи, если они вообще существовали, вернулись к себе, в царство человеческого воображения, которое их и породило. Переводчик спал неспокойно, то и дело вздрагивая. Листки служебной записки, содержавшие в некотором смысле не менее фантастические планы и тайны, принадлежавшие миру «Большой игры», один за одним падали на пол.