Двойняшки для Медведя

Глава 21

Максим Потапов

— Да твою ж…

Я игнорирую насмешливый взгляд друга и с силой бросаю телефон на диван. Запускаю пальцы в волосы на затылке и честно пытаюсь подавить нарастающее в душе волнение, мешающее дышать. А потом плюхаюсь на диван и матерюсь себе тихо под нос, поминаю вслух чьё-то упрямство, упорство и огненно-рыжий цвет длинных волос. Потому что…

— Вот скажи мне, Ильин, каково это быть женатым на ведьме?

Приятель предсказуемо давиться кофе в ответ на этот вопрос и пару минут честно пытается просверлить меня взглядом. Заведомо проигрывает в этой борьбе и невозмутимо пожимает плечами:

— Понятия не имею. Не я ж на ней женился.

— И не тебя выгнали из дома с ребёнком в руках, заявив, что сегодня Всемирный день борьбы с мужским самодурством? — я подозрительно щурюсь и не могу сдержать довольного смешка, когда друг кривится так, словно у него разом заболели все зубы. А после берёт в руки свой телефон и набирает один-единственный номер.

Я с интересом слежу за тем, как меняется выражение его лица. С полного превосходства аля «Ну ты и неудачник» до «Это ещё что за хрень?!». И даже примерно догадываюсь с чего бы у Ильина такая реакция, ведь…

— Вызываемый вами абонент временно недоступен… Пока не исчерпает весь лимит на вашей карте. Да твою ж… вот же… Лёля, блин!

Судя по сжатым кулакам, другу явно есть что сказать и добавить. Возможно, даже матом, пусть обычно он выносил мозг исключительно цивилизованным языком и правильной речью. Но покосившись на мирно спящих детей, Гор давится рвущейся с языка фразой и издаёт длинный, полный страдания вздох. Убирает телефон в карман и небрежно роняет, мешая ложкой свой ядерно-сладкий кофе:

— Вот одно понять не могу… Почему ты накосячил, а под раздачу попали мы оба?

— Хм…

Я честно делаю вид, что размышляю над это вселенской несправедливости по мнению Ильина. А сам снова и снова продолжаю писать на один-единственный, так важный сейчас мне номер. Ловлю себя на мысли бросить всё и отыскать свою пропажу по геолокации, но усилием воли давлю этот внезапный порыв. Они вернуться, рано или поздно. И вот тогда…

Что там «тогда» так и остаётся оборванной мыслью. Я даже не пытаюсь притворить, что всерьёз хочу её наказать и не скрываю что вся моя злость — всего лишь банальный страх и неудовлетворённость. Откидываюсь на спинку дивана и вновь веду пальцами по волосам, сжимаю вихры в кулаке и жмурюсь до белых вспышек под веками. Я ведь всего лишь хочу, чтобы она и дети были в безопасности, я что, так много прошу?

— Слушай, Макс… — начинает Гор и тут же резко обрывает себя, наткнувшись на мой предупреждающий взгляд. Покорно вздыхает и молча пьёт свой ядерно-сладкий кофе, а я закрываю (снова!) глаза и честно пытаюсь не думать вот вообще ни о чём. Получается откровенно хреново. Как назло в голову лезут мысли о том, что что-то может пойти не так. Что? А чёрт его знает. Может, Дячишина увидит Ирину в кафе, а может, что-то ещё, не важно.

Важно то, что меня не будет рядом с ней в этот момент. И это меня откровенно бесит, убивает и самым натуральным образом злит. И неважно, в каком порядке.

— Млять… — беззвучно выдыхаю, пряча лицо в ладонях, и кусаю щёку изнутри. Давлю рвущийся наружу мат и честно пытаюсь вспомнить, где ж так грешил, чтоб сейчас так страдать. А потом вспоминаю, что сам же хотел самую настоящую семейную жизнь. Так что…

Тихо хмыкаю себе под нос и ставлю локти на колени, сцепив пальцы в замок. Ну да, мечта сбылась, хрен ли теперь жаловаться на это?

— Бутик для беременных, бутик для молодых мам, детский бутик, аптека… — Ильин лениво листает уведомления от банка в своём телефоне. — Интересно, мне стоит напомнить Лёле, что у неё не грузовая газель, а всего лишь маленький фольксваген-жук? Туда при всём желании не влезет всё то, что они купят в этом торговом центре…

— То, что не влезет, она оформит доставкой, — спускаю друга с небес на землю и не устаю напоминать ему о том, что для Лёли безвыходных ситуаций нет. И не могу сдержать злорадного смешка при виде выражения его лица, отражавшего всю мировую скорбь сильной половины человечества.

Ну, или одного конкретного мужика, которого угораздило вляпаться в неугомонную блондинку, да.

Правда, долго злорадствовать не получается, меня снова кроет волна беспричинного беспокойства и бессильной злости на чужое упрямство и рыжий характер. Телефон по-прежнему молчит, сообщение доставлено, но не прочитано и это кручит нервы похлеще любой истерики и слёз. Мне физически не хватает Ирины, её прикосновений, её тонкой улыбки и тихих смешков. Настолько, что ещё немного, и я соглашусь на всё, что угодно, кроме…

— Слушай, Макс… — подаёт голос Ильин и отвлекает меня от очередного приступа самокопания. Хмурится и вертит в руках свой гаджет, кося на меня подозрительным взглядом. — А может, Ирина права?

— В чём? — я тут же подбираюсь, как зверь перед прыжком и хмуро смотрю на слишком уж серьёзного приятеля.

— Эта Дячишина зациклилась именно на ней, и планомерно давить будет именно её. Так почему бы не использовать это?

— Гор…

— Я понимаю, ты волнуешься, боишься, переживаешь и всё том же духе, но согласись, она — идеальный живец. И если всё пройдёт, как надо то…

— Хватит.

Я даже не повышаю тон и не поднимаю взгляда. Я всё так же сижу на диване, сцепив пальцы в замок, и мысленно веду отсчёт до момента, когда меня всё же накроет. Давлю волну злости, бушующую внутри, и честно пытаюсь не сорваться на друге. Не могу.

Резко втянув воздух сквозь зубы, я глухо цежу, крепко зажмурив глаза:

— Давай, ты не будешь решать за меня, что правильно, а что нет. Это не твоя жена, едва оправившись после операции, жаждет добровольно сдаться в руки этих тварей. Не твоя жена предлагает рискнуть всем и сразу, наплевав на тебя и детей. Не твоя, Гор. Так что засунь в жопу своё понимание, в этом случае мы с тобой по разные стороны баррикад.

Эта тирада рушит остатки уютной, дружеской атмосферы и пару минут мы честно боремся взглядами, пытаясь продавить друг друга. У приятеля за плечами опыт в судебных делах, куча знакомых разной степени законности и паршивый характер, у меня — бесконечные заседания, маркетинг и собственный эгоизм. Вот и выходит боевая ничья, когда мы, не сговариваясь, отворачиваемся в сторону. И оба усиленно делаем вид, что не было этого срыва с моей стороны.

Не было и всё тут.

— И всё же…

Хватает Ильина ненадолго, только на пять минут. Ровно столько он тратит на то, чтоб обдумать какие-то свои мысли, сделать выводы и всё для себя решить. А потом смотрит в упор на меня и говорит, деланно безразличным тоном:

— А давай рассуждать логически, Макс. Заткнём свой фонтан эмоций и чувств и посмотрим на всё это с другой стороны. Чисто гипотетически найти новую жертву для этой гоп-компании не проблема. Проблема в том, что это — время. На новеньких нужно добыть информацию, собрать анамнез, прощупать почву и только после этого пытаться давить. Ключевое слово — пытаться, потому что при всём моём уважении к работающим там профайлерам, иногда они явно лажают. Как в случае с тобой, например. Согласен?

— Возможно, — я нехотя киваю головой. Потому что в этот раз фонд действительно облажался по полной. Даже если бы им удалось забрать у Ирины детей, я отчего-то уверен, она нашла бы способ с ними бороться. Даже без учета меня, моих связей и денег.

Скорее, даже и не думая полагаться на них.

— Значит, поиск новой жертвы отпадает сразу, — Ильин криво усмехается и с сожалением отставляет пустую чашку из-под кофе в сторону. Раздражённо ведёт плечом, но голос его остаётся спокойным и даже каким-то холодным. — И здесь мы возвращаемся к тому, что Дячишина не идиотка. Зацикленная на своей идее-фикс дура — да. Стерва? Отменная. И тварь та ещё, тут уж против правды не попрёшь. Но она не идиотка, Макс. И если ей хочется денег, много денег и прямо сейчас, она пойдёт по пути наименьшего сопротивления и выберет ту жертву, которую знает. Так?

— Тебе виднее, — я хмурюсь и откидываюсь на спинку дивана, скрестив руки на груди и борясь перманентно с желанием дать приятелю в морду. Повода нет, но я бы врезал ему просто так, потому что знаю, все, что он говорит — правда. И меня этот факт бесит сильнее, чем тотальный игнор со стороны Ирины.

Там я хотя бы могу поцеловать и настоять на своём, а здесь вынужден молча слушать прописные истины, уже зная к чему всё идёт. А самое противное, что мне явно придётся с ним согласиться, чтобы он не предложил. Меня от этой мысли нехило так корёжит, а внутренности стягивает узлом от желания разбить чью-то морду. И не факт, что именно Ильин не станет жертвой моего внезапного срыва.

— Вижу, тебе легче всё отрицать и класть ты хотел на все мои доводы, — тихо хмыкает друг и раздражённо цокает языком. Дёргает ворот рубашки, игнорируя звон отлетающих пуговиц. Мнёт раздражённо шею и ведёт пальцами по волосам, но всё ещё держит себя в руках. Хороший самоконтроль, я таким пока похвастаться не могу.

Но могу поставить пару тысяч на кон, что у Гора пальцы зудят от желания схватить меня за грудки и приложить чем-нибудь тяжёлым, чтобы мозги наконец-то встали на место.

— Я пока ни одного толкового довода и не слышал, — едва заметно жму плечами и криво улыбаюсь в ответ. Кожей чувствую чужое раздражение и ловлю себя на мысли, что это первый раз за всю историю нашей дружбы, когда до банальной драки нас отделяет висящий на волоске самоконтроль и мысль, что в этой квартире мы не одни.

Гор тяжело вздыхает и устало трёт переносицу. Хлопает себя по карманам и морщится снова, вспоминая, что бросил курить. И зло выдает, уставившись на меня немигающим взглядом в упор:

— Окей, зайдём с другой стороны. Ты выиграл, Ирина в этом не участвует. Мы нашли другую милашку на роль жертвы, и теперь долго и муторно крутим её жалостливую историю в интернете, в СМИ и в народе. Чтоб ребята из фонда «Золотые сердца» уж точно клюнули на неё. Сколько нам понадобиться на это времени? Месяц? Полгода? Год? И каковы шансы, что ею вообще займутся нужные нам люди, а не кто-то ещё? Да и в принципе, хрен с этим, пусть занимаются, мне не жаль. Ты лучше подумай о том, что будешь делать, когда Дячишина к вам в гости придёт. А она придёт, Макс. Я тут прошерстил её биографию в знакомого человечка и могу с уверенностью сказать, что эта сука… А сука — это литературное слово. Так вот, эта сука придёт. Не сейчас, не завтра, но обязательно нагрянет под видом очередной проверки. И момент она выберет, когда Ирине никто не сможет помочь, потому что у тебя — бизнес, командировки, встречи с партнёрами и ненормированный рабочий день, а у меня — своя семья и своя жизнь. И вот сидишь ты такой на совещании, а тебе звонит наряд полиции и сообщает — так мол и так, ваша супруга задержана по таким-то статьям, дети в опеке и чтобы всё это уладить надо отвалить нехилый такой кусок бабла. Представил? Впечатлился? Оценил? Всё ещё считаешь, что на эту роль найдётся кто-то получше?!

Ильин обрывает свою тираду так же внезапно, как и начинал говорить. Сжимает пальцы в кулак, но не пытается ко мне подойти. Знает, что прямо сейчас меня кроет, корёжит и рвёт по частям от нахлынувших чувств и эмоций. Потому что он — профессионал высшего класса. Его любимое дело копаться в чужой голове, виртуозно играя на болевых точках, давить до победного конца, вывернув всё так, что самому от себя становиться тошно. И я никогда и подумать не мог, что испытаю все прелести этого садизма на собственной шкуре. Впечатление…

Спорные. И врезать хочется до сих пор. Но вместо этого я встаю и шагаю в сторону кофе-машины. Варю себе чёрный, крепкий американо и не глядя бросаю через плечо:

— Хреновый ты друг, Гор. Без обид.

— А ты тупишь безбожно, я ж не обижаюсь, — хмыкает тот в ответ и добавляет, заметно расслабившись. — Но тут ты не прав, Макс, друг я просто офигенный. Другой давно бы послал тебя, идиота, далеко и надолго. Ну так что, перебесился? Готов конструктивный диалог вести?

Я машу рукой, предпочитая молча стоять и потягивать свою порцию кофеина. Потому что на языке вертелась пара-тройка нецензурных комментариев, и их проще было оставить при себе, чем озвучивать вслух. Проблем, во всяком случае, меньше.

— Сочту, что так ты согласен на всё, что я предложу, — хмыкает Ильин, даже не думая обижаться. — И воспользуюсь тем, что ты готов молча со мной во всём соглашаться.

Я скептически хмыкаю в ответ, но не возражаю. Давай приятелю шанс изложить свой план по пунктам.

— Через неделю у тебя будет срочная командировка. Желательно. куда-нибудь на север, возможно даже крайний, чтобы ты ни в коем-случае не вернулся раньше времени. Перед отъездом ты снимешь крупную сумму денег со своего счёта и забудешь её дома, отправившись кататься на оленях и покорять тундру. А в это время молодая, непутёвая жена будет старательно дебоширить дома, досаждать добрым соседям и издеваться над детьми так, что их крик не услышит только глухой. Как понимаешь, глухих в этом спектакле не будет и найдётся очень надёжный, очень сознательный гражданин, который стукнет куда надо и до госпожи Дячишиной дойдёт вся необходимая информация. В нужном нам виде и с нужными нам деталями. Не берусь предполагать, но, думаю, долго думать она не будет и отправиться ковать железо, пока горячо.

— И что, думаешь, она клюнет на такой очевидный развод? — я не верю, что всё может быть так легко, и всё равно подсознательно жду очередного подвоха. — Ты сам минут пять назад утверждал, что она далеко не дура и…

— Я говорил, что она — не безмозглая идиотка, Макс, — спокойно поправляет меня Ильин и довольно улыбается, поясняя. — Но во всём, что касается денег и своей идеи-фикс она и есть та самая дура, что с радостью клюнет на такой развод. Тем более, когда её второе начальство начнёт крутить гайки в фонде, а оно начнёт. Очень уж много народу стало интересоваться их детищем. Слишком много. И я — далеко не самый зубастый зверь из них.

Мне хочется возразить на это, ляпнуть что-то ехидно-колкое в ответ, но нас прерывает настырный дверной звонок. Он повторяется снова и снова, пока в коридор не высовывается недовольная поднятым шумом Катрин, коллега Ильина и его личный рабочий цербер и не заявляет, глядя на нас:

— Ну? Может кто-то откроет дверь до того, как дети начнут свой концерт без заявок радиослушателей?

— Катрин, напомни мне, почему я тебя ещё не уволил? — тяжко вздыхает Ильин и сползает со стула, проскальзывая мимо меня в коридор.

— Вам полный список причин, Игорь Леонидович или хватит того, что вытерпеть вас могу только я и ваша супруга? — увязавшись следом за ним, Катрин утягивает приятеля в зал, оставляя незваных гостей мне на откуп. И я не завидую тем, кто так терзает дверной звонок, потому что я всё ещё зол и мне жизненно необходимо на ком-то сорваться до того, как Ирина придёт домой.

С этой мыслью я открываю дверь и натягиваю на лицо подобие улыбки. Да так и застываю, растеряв весь запал и даже близко не представляя, как вообще можно отреагировать на…

Это.

— Ступор, — глядя на меня, сходу определяет Лёля, дёргая разбитой губой и потирая сбитые костяшки пальцев. — Заходи, давай, Ир. Это надолго… Ну на первые минуты три точно, мы как раз успеем забаррикадировать дверь в ванну и привести себя в порядок.

— Привет, — почти беззвучно выдыхает Риш и трёт ссадину на подбородке и щеке, шагая следом за легко улыбающейся Ильиной. Я провожаю её нечитаемым взглядом, чувствуя, как медленно, но верно, начинает дёргаться глаз. Потому что…

Млять, да они же в торговый центр нас шопингом разорять отправились! Где и как они там неприятности себе нашли, а?!