Дьявольская дюжина

Глава 6

— У нас нет дела ни на одну Веру Чезаре. Во-первых, очень мало информации о мафиозных стервах. Во-вторых, Чезаре — не сицилийская фамилия. Во всей международной мафии есть только две женщины, и ни одна из них не имеет большого значения».

Я прослушал, возможно, самое краткое сообщение, которое когда-либо отправлял AX. Вокруг меня нервно зашевелились носы. Тысячи кроликов сидели вместе в клетках и оглядывались крошечными глазками-бусинками. Вонь была невыносимой, и мой собственный нос время от времени нервно шевелился. Мне объяснили, что в нашем конспиративном доме в Стамбуле должна быть антенна слишком большого размера, поскольку Турция граничит с Россией и является самым восточным постом НАТО, а AX не осмелился послать сильный радиосигнал в стамбульскую радиосеть. Весь кроличий парк из клеток был антеной; чертовски умная идея, если только ты не был ее автором и не должен был принимать там сообщение.

«Компьютеры и анализ не согласны с вашей идеей, что она дочь крупного мафиози. Женщины-мафиози никогда не лезут в бизнес».

Я с нетерпением ждал тех пяти секунд, которые потребовались для передачи и декодирования радиоволны.

"Ад." Я наконец взорвался. «Женщины были важными советчиками для многих мафиозных семей». Прошло пять секунд.

"Но не как солдат," пришел ответ. «Наша идея состоит в том, что она просто профессиональный наемник, завербованный для этой работы».

Пять секунд.

«Есть ли у вас какие-нибудь отчеты, слухи или сплетни о мафиозных стервах? Что-нибудь помимо обычного прелюбодеяния?

Ожидание в запахе кроликов.

«Несколько месяцев назад произошла странная история, - После того, как голос был передан, изменен и снова изменен, он звучит более металлическим, более искусственным, чем человеческий. «Помнишь Фрэнка Мусио, он же «Ублюдок»? Капитан на западном побережье. Его тело выбросило на Биг-Сур. Не утонул, отравился. Его видели с молодой женщиной. Женщине такое сделать сложно. Что-то другое?'

Я разорвал контакт.

Снаружи, условно говоря, воздух был свежим и приятным, что резко контрастировало с кроличьим домиком. Это был опыт, который, как я знал, я запомню, когда в следующий раз закажу зайца во французском ресторане.

Вера была в Lancia, на которую мы пересели после того, как избавились от Citroen. Я был уверен, что ребята из группы скопировали номер Ситроена. И даже если бы я поменял номерные знаки, было бы очень легко обнаружить седан с вмятинами одной стороны. Итак, в пригороде Стамбула мы с Верой угнали Lancia, и она оказалась такой же крутой воровкой, за которую я ее и считал.

Теперь она поспала несколько минут, пока я переговаривался с АХ. У нее не было возможности проследить за мной через лабиринт турецкого гетто, и во всем районе не было телефона, по которому она могла бы позвонить. Она дремала в автокресле.

Я думал о Кантариде, пока петлял мимо трущоб обратно к «Ланче». Кантарида также известна как шпанская мушка. Даже старшеклассники говорят об этом, как будто они знают все о свойствах афродизиака шпанской мушки, услышав о том, как друг друга дал шпанскую мушку своей девушке, поэтому позже полиции пришлось снять ее с рычага переключения передач. Вроде такая забавная история.

Кантарид стимулирует половое влечение. Сначала появляется похоть, затем следует жжение во рту, тошнота, рвота кровью, затрудненное глотание, боль в пояснице, кровь в моче, диарея, истощение и, наконец, кома. Двадцать четыре зерна могут вызвать смерть.

Могла ли Вера дать кому-нибудь столько кантарида?

— Тебе приснился хороший сон? — спросил я, садясь в машину рядом с ней.

'Все в порядке. Вы все устроили?

'Да. Есть корабль до Афин. Я еду в третьем классе. Ты в первом. Если мы поедем вместе, у властей могут возникнуть подозрения.

'Почему?'

«Это может быть объяснением того, что ты шлюха в глазах мусульман. Нет никаких причин заставлять вас испытывать такое смущение.

«Ты очень необычный человек, Раки».

Внезапно она дала мне понять, что мы были в машине ночью. Ее глаза почти светились в тусклом свете. Я чувствовал тепло ее тела. Было очень легко представить мои губы на ее губах, мои руки в ее блузке и рядом с источником всего этого тепла.

— Вы и сами не обычная девушка, мисс Чезаре.

— Вера, пожалуйста.

«Вера».

И там, несмотря на все предостережения самому себе, я поцеловал ее. Моя рука провела по ее медовым волосам и притянула ее лицо ко мне. Ее губы уже были открыты, а язык был быстрым и сладким. Она положила мою руку себе на грудь. Сквозь шелк я почувствовал, как затвердел ее сосок. Как будто она могла читать мои мысли, ее пальцы начали развязывать узлы. Опустив один рукав, она сняла с плеча лифчик и направила мою руку внутрь. Потом она придавила мою голову. Ее груди были даже больше, чем я себе представлял, но молодые, очень твердые и немного солоноватые после дня верховой езды.

— Скамейки можно опустить, Раки?

Ее улыбка была не кокетливой, а серьезной. Она была так же возбуждена и голодна, как и я.

«Не с этой моделью, Вера. Но если вы подождете, места в отеле будет много.

Мы не стали бы ждать. Ее рука была на моем ремне, расстегнула его, и когда мои штаны наконец расстегнулись, она одобрительно улыбнулась. Ее пальцы ласкали меня раскованно и настойчиво. Ее голова опустилась для долгого поцелуя, такого долгого и такого эротического, что каждый нерв ниже моего пояса вскрикнул. Она сняла остальную часть платья, затем трусики и, повернувшись лицом к задней части машины, оседлала меня. Золотая кожа ее живота заканчивалась золотым пятнышком.

Она опустилась, когда я поднялся и нашел ее готовой для меня, упругой и мягкой. Я положил руки на ее прохладные в ночном воздухе ягодицы и очень медленно опустил ее ниже. Ее пальцы вцепились в мои волосы, и время от времени я слышал, как она на мгновение останавливалась.

В темноте, где мы едва могли видеть друг друга, мы занимались любовью. Это был не просто трах, это был перерыв после долгого напряженного дня. Мы узнавали что-то друг в друге, что-то похожее, что-то общее. И в этот момент она застонала во мне так глубоко, как только могла, сжала бедра так сильно, как только могла, и мы вместе кончили. В том оргазме в этой темноте мы были одним человеком во всех отношениях.

«Раки!»

Она зажала мою голову между грудями и легонько качала ее, измученная, но еще теплая от взаимного возбуждения.

В свете спички у Веры было ангельское лицо. Она зажгла сигарету во рту и передала ее мне. Прошел час с тех пор, как мы занимались любовью, но наши желания все еще горели ярче этого маленького огонька. Она взорвала его.

«Раки, ты знал много женщин. Они все влюблялись в тебя?

— Не то чтобы я это знал.

— А ты, ты когда-нибудь влюбляешься?

"Очень редко."

«Убийца, опытный водитель, контрабандист и настоящий джентльмен. Я могла бы любить тебя.

Ее слова были серьезными. Она вынула Sobranie изо рта, затянулась, глубоко вдохнула и вернула её.

"Но я не буду." Она выпустила дым. 'Я не могу этого сделать. Ты понимаешь?'

— Я понимаю, — сказал лицемер во мне. Барьер между нами был намного больше, чем только между мафиози и турком. Но я позволил ей взять на себя вину за то, что она подвела черту в наших отношениях.

Возможно, она даже думала, что это была какая-то уверенность, что я выпущу ее из виду до отплытия корабля. По правде говоря, меня не волновало, вступит ли она в контакт за пределами Турции. Я мог справиться с этим. Суть моего плана, моя ложная турецкая идентичность, была чрезвычайно уязвима в Турции, и я должен был держать ее подальше от любых контактов, пока мы не были за пределами страны.

— У тебя действительно есть идеальный план? — тихо спросила она. 'Идеальный.'

'Я надеюсь, что это так. Для нас двоих.'

Я поцеловал щель между ее грудями. 'Что ты имеешь в виду?' — спросил я любезно.

Она схватила меня сзади и схватила что-то с заднего сиденья. Я посмотрел на это при свете спички. Сокровище Веры представляло собой стеклянный цилиндр с острым хрупким концом. Внутри была прозрачная жидкость.

Глаза Веры, мягкого шоколадно-коричневого цвета, отражали мои, когда ее пальцы сломали цилиндр пополам. Запах стрихнина поднялся вверх, когда она вылила жидкость на пол.

— Я положила его между сидениями, пока ты был на связи. Мне сказали использовать его, если только я не буду уверена, что ты сможешь сделать эту передачу.

Я продолжал смотреть ей в глаза. Я понял, что они не такие мягкие. Они были похожи на глаза дорогой бирманской кошки.

— Нет, — ответила она на незаданный вопрос. — Я не ожидала, что займусь с тобой любовью. Это было последнее, чего от меня ожидали.

Возможно, Вера говорила правду, но я не мог не думать о Фрэнке Мусио, плывущем по калифорнийским ручьям с телом, полным яда.