Дьявольская дюжина

Глава 8

Пограничный переход Ирун в Пиренеях между Испанией и Францией расположен в узкой долине. Наш «Мерседес» стоял в длинной очереди машин, которые досматривал испанский пограничный патруль. Я играл роль скучающего бизнесмена. Вера читала французскую книгу в мягкой обложке. Солнце было жарким. Автомобильный радиоприемник гремел американской рок-музыкой.

Примерно в это же время моя фура с миндальным порошком прошла мимо пограничной инспекции по другому маршруту, примерно в 70 километрах. Испанцев и французов не удовлетворил бы только внешний вид порошка. Они открывали каждый пакет и брали пробу не один раз, а несколько раз, если миндальный порошок был нанесен поверх опиума. Я также хотел, чтобы они сделали это. Я хотел, чтобы все было максимально законно.

Это означало, что теперь мы должны были рискнуть при пересечении границы. Меня не беспокоили испанские обычаи. Португальцы уже нашли бы покойника, но никакой связи между ним и нами не было и, вероятно, никогда не будет. Однако корсиканская семья знала бы об этом, и это создавало для нас особые трудности.

Во Франции в мафии были корсиканцы. Но в то же время французская шпионская сеть SDECE, и особенно ее отряд убийц, в значительной степени укомплектованы закаленными корсиканцами. Тренировочный лагерь Actions находится на Корсике. Это похоже на то, что если бы ЦРУ и AX состояли из сицилийцев. «Корсиканцы в действии» находятся в тесном контакте с наркоторговлей в Марселе, что является одной из причин того, что до недавнего времени попытки пресечь торговлю наркотиками были безуспешными. Убей корсиканца, и ты убьешь себя. Это негласный закон Франции. Сделав это, мы поехали во Францию. Испанские таможенники просмотрели наши документы, документы на машину и страховки. После минуты достойного чтения они вернули документы на машину и махнули нам рукой. До французского контрольно-пропускного пункта было пятьдесят метров белого шоссе. Мы снова сдали документы.

«Не будете ли вы так добры, остановите на минутку свою машину», — сказал француз.

"Для чего?"

«Просто осмотр».

Мы вышли из очереди машин и отвели мерседес в сторону. Нас ждали двое мужчин в штатском. Это были корсиканцы. Один жилистый, с оливковой кожей, другой пухлый, с торчащими бровями.

Я спросил. - "В чем дело?"

« Документы!»

— У тебя есть что то неположенное? — спросил жилистый корсиканец. Это звучало немного властно, не сильно, но достаточно, чтобы дать нам понять, где я нахожусь.

'Ничего такого.'

«Это турок», — сказал другой, как будто это что-то значило автоматически.

— Почему ты путешествуешь с ним? — спросил жилистый Веру.

«Это мой друг».

Двое мужчин блуждали глазами по Вере. У таможенного поста был припаркован черный седан с официальными номерными знаками и парижским номером. Корсиканцы были из Action , и они могли делать все, что хотели, лишь бы это выглядело законно. Хотя месть была не единственным их интересом. «Мерседес» уступил Вере второе место по интересам.

— Открой багажник и крышку двигателя, Турок. Побыстрее.

На этот раз его тона было достаточно, чтобы я отшатнулся на несколько футов. Мое лицо оставалось пустым, и я не отказывался. Одно движение, и меня расстреляют за нападение на сотрудника правоохранительных органов.

Я открыл двигатель и крышку багажника, но на этом их поиски не закончились. Два ублюдка выдрали всевозможные трубы, разорвали в клочья проводку и перерыли коврики. Когда так ничего и не нашли, загнали «Мерседес» на мост и разобрали глушитель.

— Мы можем разобрать всю эту машину, если захотим, Турок. Почему бы вам просто не сказать нам, где находится торговля?

— О какой торговле вы говорите?

«Не будь таким умным». Толстый бездельник взял домкрат и легонько помахал им. — Может, ты хочешь, чтобы я спросил немного по-другому?

— Эй, вы двое, вы готовы? — крикнул командир погранвойск из очереди машин на КПП. "Я посылаю кое кого еще в вашу сторону."

В красном MG ехали пятеро длинноволосых мальчишек. Их головы мотались из стороны в сторону. Марокканский хэш, я догадался. И они наслаждались этим слишком рано.

— Оставайтесь на месте, — крикнул в ответ один из боевиков .

Командир караула вызывающе остановился. Он был элегантно одет в темно-синюю военизированную форму и сожалел о присутствии на своем посту двух агентов "Действия" .

«Я здесь главный. Когда я нахожу что-то, я направляю машину в сторону. Чего ты вообще хочешь от этих людей? Командир подошел, положив руки на пояс. Корсиканцы из Action не пользуются популярностью у французской полиции. Корсиканцы называют жандармов «голубыми шапками». Жандармерия называет корсиканцев des bouches - мясниками. «Если вы ничего не можете найти в машине, отпустите их».

«Они в розыске».

'Где? У меня есть имена и описания всех разыскиваемых лиц. Я не знаю этих двоих.

«Смотри, мон Капитано, если ты не уберешься отсюда, я накачаю тебе немного свинца в задницу, — ухмыльнулся корсиканец с домкратом.

"Да неужели?" Командир, казалось, аристократически забавлялся. Он кивнул в сторону двух своих людей, которые с большим интересом наблюдали за происходящим. Оба сняли с плеч автоматы Лебеля. «Дорогие грязные островитяне, как только вы плюнете не в ту сторону, я сделаю вам обрезание».

Командир был высокомерным ублюдком, но мне показалось, что в нем есть какое-то обаяние. Корсиканцы колебались.

— Извините, коммандер, — вмешался я. — Но это больше всего раздражает. Возможно, нам лучше пойти в ваш офис, и вы сможете позвонить в Париж и убедиться в их компитетности.

— Отличная идея, — согласился командир. В его кабинете его авторитет оспаривался бы еще меньше. 'Забудте это.' Корсиканец бросил домкрат и хлопнул приятеля по плечу. 'Забудь это.'

'Машина.' - Командир указал на части моего Мерседеса. — Что нам с этим делать теперь, когда ты её разобрал?

Корсиканцы усмехнулись и сделали непристойный жест пальцами. Пока командир говорил, они вскочили в свой седан и поехали.

— Я должен извиниться за Францию, — сказал командир, стоя по стойке смирно. Напуганные подчиненные восстановили фургон до его первоначального состояния. О машине с обкуренными детьми забыли, пока командир с трудом исполнял обязанности командира перед Верой. Я развлекался, подсчитывая, сколько минут нам с Верой осталось жить.

Корсиканцы будут ждать нас за контрольно-пропускным пунктом. Маленькая деревушка Ирун представляла собой не что иное, как двухполосную дорогу с обшарпанными отелями по обеим сторонам, а когда-то мимо отелей не было ничего, кроме кустов и гор. Там не было боковых дорог. Ирун был ловушкой. Мы могли бы просто развернуться и вернуться через Испанию, но даже командир не был настолько взволнован, чтобы не счесть это подозрительным.

«Машина снова как новая, мсье, с моими комплиментами». Командир отвесил мне короткий поклон. — Вы понимаете, — добавил он тихим голосом, — что корсиканцы на самом деле не французы. Их терпят только потому, что они полезны».

"Пролезны для чего?" — спросила Вера с оттенком злости.

— Их можно использовать, например, против анархистов или другой сволочи. Он развел руками. Когда мы сели в машину, он прислонился к двери, и невинная Вера широко улыбнулась светскому человеку. « Счастливого пути, мадемуазель, и, держитесь подальше от неприятностей».

Отвечаем на его приветствие и отъезжаем от КПП.

— Корсиканцы, — сказала Вера, когда наконец перестала махать рукой, — с ними надо заканчивать.

Черный седан корсиканцев начал ехать с нами бампер к бамперу, когда мы были на полпути через приграничный город. Вера завязала волосы в косу. Ее «беретта» лежала у нее на коленях.

— Можешь убрать пистолет, — сказал я. В боковое зеркало я увидел, что за рулем сидит пухлый мужчина.

«Если мы не убьем их, они убьют нас».

Это было не совсем так. Я некоторое время смотрел на Веру. Мужчины в машине убьют меня, а не ее. Как этот первый корсиканец попал в наш гостиничный номер? На это был только один ответ: Вера. К тому времени она должна была знать, где находится опиум. Вот почему она была так расстроена, когда мы возвращались из миндальной рощи, потому что знала, что корсиканец будет ждать нас. По моему соглашению с Де Сантисом, все его деньги были бы конфискованы в тот момент, когда кто-то вмешается. С появлением корсиканца в качестве напарника Веры все пойдет наперекосяк, поэтому Вера приняла быстрое решение. Она только что проделала дырку в спине своего напарника.

Теперь она была готова убить еще двоих мужчин, чтобы они не сделали или не сказали что-то не то. И мне пришлось бы убить их, потому что с "Action" за моей спиной весь проект AX мог пойти не так. Итак, Вера и я, двое влюбленных, вместе приняли смертельно опасное деловое решение.

Грузовик с противоположного направления вытеснил корсиканцев с левой половины. Когда корсиканцы снова остановились, чтобы пройти, их снова замедлил лесовоз. Я разогнал «Мерседес» до ста тридцати. Он мог дотянуть до двухсот, но я хотел оставаться в поле зрения корсиканцев.

Сосны и дубы проносились мимо нас. Пиренеи были лесистым регионом с оленями, медведями и волками. Возможно, мне удастся заставить корсиканцев врезаться в фургон с лесом, но результат будет слишком похож на убийство. Мне нужна была авария со смертельным исходом.

Я нажал кнопку, которая опустила окно, и сказал Вере сделать то же самое.

"Ты не хочешь, чтобы я прострелила их шины?"

— Делай, как я говорю, Вера. Мы устроим им ловушку.

Я свернул на левую сторону дороги и сбросил скорость до 60 миль перед крутым поворотом. В это время Ирун находился далеко под нами в долине. Мы были высоко и в трех метрах от обочины был овраг глубиной не менее 300 метров. Завыл гудок грузовика, и я повернул «Мерседес» обратно в правый ряд. Шины заскрипели, и вокруг рта Веры сжались морщины...

Седан с корсиканцами снова маячил позади нас. Я свернул на встречную полосу.

«Он просто обгонят нас справа, Раки».

— Это тоже идея. Когда вы будете готовы, все будет в порядке.

Один поворот следовал за другим. Шины обеих машин издавали опасный визг, когда мы поворачивали направо и налево. Только по одной причине корсиканцы еще не прострелили шины нашей машины: сама машина. Они по-прежнему считали, что опиум провезли с «Мерседесом». Дорожно-транспортное происшествие привлекло бы жандармерию , которая, скорее всего, увидела бы утечку опиума из-под обломков.

Мое левое заднее колесо ударилось о обочину и подбросило в воздух камешки. Вера посмотрела на белые кресты, которые мы проезжали по обочинам дороги — каждый крест стоял там отсечая смерть в результате дорожно-транспортного происшествия. Перед нами появился тяжелый грузовик на первой передаче. Когда я уже собирался обогнать его, с горы скатился второй грузовик. Я вернул «мерседес» со ста двадцати миль обратно на десять, и в тот момент, когда грузовик пронесся с порывом ветра, я снова остановился, другой седан ехал сразу за мной.

Теперь мы были на вершине горы, скрытой от глаз спереди и сзади. Воздух был насыщен запахом сосен. Я держался слева, седан подъехал справа.

Корсиканец за рулем опустил окно. У него был золотой зуб возле нижних резцов. Я видел его впервые. Я подъехал на «Мерседесе» немного ближе, пока две машины, двигавшиеся со скоростью 60 миль в час, почти не соприкоснулись. Левой рукой водитель нацелил на Веру вставленный в окно револьвер 45-го калибра.

Очень логично, что она ушла с линии огня, как я и хотел. Триумфально, всего в метре от меня, корсиканец направил свой автоматический пистолет мне в голову.

— Помедленнее, Турок, — крикнул он.

Ствол указывал на мой висок. Я продолжал ехать. Корсиканцы не хотели несчастного случая. Еще нет. Корсиканец с нависшими бровями смотрел вперед, управляя одной рукой. Его голова откинулась назад, когда он почувствовал давление на запястье своей руки с пистолетом.

Вера нажала кнопку, которая подняла окно. Она тяжело оперлась на ручку и закрыла его руку внутри. Я начал рулить вправо, к глубокому обрыву. Корсиканец, увидев, куда он направляется, закричал.

Я съёжился. Две пули 45-го калибра прошли над моей головой и исчезли в открытом окне, звук звенел в ушах. Это были выстрелы отчаяния. Корсиканец бросил свой револьвер 45-го калибра Вере на колени, чтобы освободить руку. Это не сработало. Его рука оставалась в «Мерседесе» по запястье. Другой корсиканец рядом с ним попытался выстрелить, но водитель ему мешал. Медленно более сильный «Мерседес» столкнул их машину вправо. Пространство, оставшееся для седана, сократилось с трех метров до двух, до полутора.

Вера отпустила оконную ручку. Рука исчезла первой. Корсиканцы потом. Там, где раньше был седан, теперь не было ничего, кроме свистящего воздуха, а через мгновение звук чего-то очень быстро падающего со склона горы. Вера подобрала револьвер своим шарфом и выбросила оружие в окно, затем она откинулась назад и посмотрела на меня со вздохом.

— Ты очень хорош, Раки. Чего я не понимаю, так это того, что мы никогда раньше о вас не слышали.

— Ты и сама неплохая, Вера.

Она подумала об этом. Мое намерение было достаточно ясным. У этих корсиканцев не было другого пути к опиуму и ко мне, кроме как через нее. Она привела их к нам, и не было другого способа избавиться от их несвоевременного появления, кроме убийства.

Три смерти за три дня. Это было похоже на ромашку мафии. Она меня любит. Она меня не любит. Она меня любит... Следующим лепестком мог быть я.