Eastерн: Дикая карта

Интерлюдия

Интерлюдия

Хороша ночь в Новиграде, особенно в летнюю пору. Причудливо перемешанные здания, начиная от ещё тех, дореволюционных в центре города, заканчивая многоэтажными башнями, выстроенными совсем недавно. Памятники просто и архитектурные. Горящие завлекающими огнями немногочисленные покамест вывески работающих и по ночам заведений. На фоне довольно тусклых уличных фонарей они смотрелись золотыми монетами среди невзрачных медяшек. Редкие машины, рычащие моторами, проносящиеся по дорогам и частенько подскакивающие по выбоинам в асфальте, который уже давненько стоило привести в порядок, но у властей до него явно руки не доходили. Или просто не имелось денег, большей частью украденных и пущенных на совсем иные, куда более важные для них самих потребности.

Впрочем, это всё было обычно, привычно и никого не удивляло. В отличие от разгорающихся в нескольких местах пожаров, причём ярких таких, которые никак не наводили на мысль о случайности или там небрежном обращении со спичками.

Вот не то кафе, не то ресторан «Арлекин», работающее чуть ли не круглосуточно. Приносящее своему хозяину, Окулисту, немалый доход. Естественно, большая его часть шла вовсе не от желающих выпить-закусить, а от иных клиентов. Тех, кто заказывал вроде как обычную чашку чая или кофе, но вместе с этим получал от «случайно» проходящего мимо человека «чек» с героином или там уже забитый косяк с анашой. Деньги же… они были как бы чаевыми официантам. Не самый лучший подход к скрытности, но ожидать тонкой работы от тех, кто заправлял этим бизнесом — это просто смешно.

И вот теперь деньги, находящиеся в кассе, выгребли подчистую трое даже на вид бешеных отморозка с двумя обрезами и потертым ПМ наперевес, пальнувшие пару раз для острастки в воздух, а ещё одну пулю загнавшие аккурат в живот дёрнувшемуся было быку из числа парочки постоянно находящихся на этой «точке». На прощанье же, не желая уходить тихо, по-английски, бросили пяток коктейлей Молотова, да так, чтобы точно всё вокруг загорелось и разгорелось до такой степени, что просто так не потушить.

Несколько киосков в разных частях города, в которых чем только не торговали. Тут схема действий была и вовсе проста. Подъехать, показать ствол находящейся внутри продавщице или продавцу, тем самым напугав до стука зубов и слабости в коленях и иных частях тела. После этого лишь один короткий приказ выметаться и вот она, открытая дверь и убегающая куда подальше человеческая фигура. В лучшем случае убегающая, потому как подряженные на дело дети городских окраин могли и по морде как следует дать и, если вдруг продавщица оказывалась немного симпатичной… Эксцессы исполнителей, они такие, их порой предсказать просто невозможно.

Лишним было упоминать, что как невеликие деньги, так и всё, что приглянулось из товара, изымалось и загружалось в карманы и в багажник машины, на которой подкатывали «добры молодцы». Обычное в общем то дело для Новиграда образца 1992-го года, равно как и иных городов страны.

Зато что было уже ни разу не обычным, так это влетающая в окно квартиры на втором этаже обычной вроде как «хрущёвки» граната. Влетев, эта консервированная смерть разорвалась, как ей и подобает, показала свой шибко взрывчатый характер. Не просто так показала, а в месте, которое являлось одним из катранов, где проводили время, перекидываясь в карты на немалые деньги, не последние люди в криминальном мире Новиграда. Не бог весть какие небожители и уж точно не коронованные, но и не шелупонь галимая. Просто взрывом, само собой, дело не ограничилось. Поддетая «фомкой» входная дверь, жалобно крякнув, открылась, а внутрь ломанулись двое с АКСУ наперевес. Готовые полосовать короткими и не очень очередями всё и всех, отличающихся от стопроцентных, гарантированных трупов. Собственно, выстрелы и впрямь прозвучали, ведь вломившиеся были настроены получить все находящиеся внутри квартиры деньги, а свидетели в таких делах точно не требовались. Особенно стоило учитывать факт, что игроки и охрана при них были никак не из числа терпил, да и запомнить ни разу не озаботившихся хотя бы простыми масками нападающих могли. Могли бы, но трупам память точно ни к чему. Да и поделиться информацией с корешами они если и могут, так точно не на этом свете.

Минут пять прошло с того момента, как разбившая стекло «эфка» влетела в комнату, шлёпнулась на потёртый ковёр и лопнула, разбросав множество осколков по комнате, до секунды, когда из подъезда выбежали двое парней с шальными глазами, прячущие что-то под кожаными куртками. Выбежали и почти сразу же юркнули внутрь салона помятой «копейки», которая и умчала их, бренча своими уже почтенными и не особо ремонтируемыми потрохами. Номеров на авто, само собой, не было. Только это и могла сказать случайная свидетельница потом, когда прибыла милиция. Не могла не прибыть, учитывая все те звуковые и не только эффекты, которыми сопровождалось очередное дерзкое ограбление. Приметы? Право слово, ну кто из добропорядочных обывателей станет рисковать, глазея на тех, кто может и «пожурить» особо любопытных, выпустив в их сторону несколько свинцовых пилюль. Свинец нынче был дешёв, да и жизнь человеческая особой дороговизной не отличалась.

Район совсем уж на окраине, который если чем и был славен, так это различными сладами и товарными базами, внутри которых чего только не хранилось. Овощи и фрукты, цистерны с бензином и иными продуктами нефтепереработки, многочисленные автозапчасти и различные механизмы, а также иное и всякое разное. Естественно, у всего этого добра имелись свои хозяева, которым было бы очень печально потерять своё имущество. И разумеется, в теперешнее непростое время для уменьшения риска этих самых потерь требовалось позаботиться о сохранности, выставляя хорошую, не склонную поднимать руки вверх охрану. Хорошо вооружённую, щедро мотивированную денежными вливаниями. Особенно это относилось в некоторым видам товаров. Тот самый бензин с соляркой, запчасти, особенно к отечественным легковушкам и грузовым автомобилям, а также ко всему тому, что относится к спирту.

Спирт! Дешевый в получении, но продающийся как в исходном состоянии, так и после небольшой обработки. Какой именно? Разбавить до сорока градусов, разлить в бутылки, наклеить подобающую этикетку и вуаля, извольте пить напиток под названием водка обыкновенная. Она ж по сути своей и есть спирт, разбавленный водой до сорокаградусной крепости. Добавить сахар, красители, ароматизаторы — вот уже и совсем иные напитки. Вроде как коньяк, виски, джин, прочие. Разумеется, ничего общего с настоящей импортной или даже отечественной продукцией не имеющие, но цена то отличается, да ещё как! Ведь если обычный алкаш привычно глотает ядрёную табуретовку, порой сооружая ещё более убойного «ерша» и ничуть не страдает от отсутствия иного дурмана, то вот люди с боле развитыми эстетическими вкусами либо просто желающие показать себя перед другими — о, тут совсем другое дело. Покупать тот же виски в парочке магазинов, в которых действительно продаётся качественный продукт прямиком из США, Шотландии или иных мест? Так далеко не каждый может себе позволить подобное. Но что делать, если очень уж хочется пустить гостям пыль в глаза? Естественно, покупать «настоящий американский виски» или «коллекционные французские вина»… в ближайшей киоске или магазинчике. Там и цены гораздо более щадящие, и дефицита подобной продукции в последние месяцы не наблюдается от слова совсем.

Спирт относительно дешев. Водка и тем паче иные, более благородные напитки, дороги. Особенно с импортными этикетками. Вот потому ещё с советских времён криминал быстро смекнул, что тут таятся сотни процентов прибыли, стоит только как следует развернуться. На промышленной, так сказать, основе. А где была наименее контролируемая область на территории СССР? Естественно, национальные республики Кавказа и Средней Азии. Только вот среднеазиатские — это очень далеко, тащить оттуда цистерны со спиртом далеко не так выгодно, как со стороны Кавказа. Вот оттуда и потащили, пролился настоящий «золотой дождь», разливающийся по разного вида бутылкам и выставляющийся на прилавках разливаемый в ресторанах и распивочных. И те самые сотни процентов прибыли изрядно распалили аппетиты тогда ещё только начинающего набирать силу криминала.

Потом же случился развал страны советов, то есть отсеклась немалая часть спиртовых потоков. Немалая то отсеклась, а вот кое-что осталось. Да так осталось, что сохранившиеся в составе уже новой страны республики стали чуть ли не основным поставщиком сырья для «живительной» влаги. Однако имелись и серьёзные отличия в сравнении с более ранними временами.

Выгода и снова она! Чем дешевле сырьё, тем больше прибыли получает производитель. А спирт спирту рознь. Дороже всего, понятное дело, спирт высокой степени очистки, тот самый, который используется в официальном, легальном производстве. В нём нет практически никаких действительно вредных примесей и уж тем более метанола, что является без преувеличения настоящим ядом. Тем, от которого выпившие его могут надолго попасть в больницу, напрочь посадить желудок, почки, ослепнуть, а то и вовсе умереть. Далеко не во всех случаях, отнюдь не все его пьющие, однако риск то, он высок, а никто в относительно здравом уме — не считая, разумеется, совсем уж опустившихся маргиналов — не станет пить откровенную отраву, словно бы игра в хмельную «русскую рулетку».

Вот только это верно лишь в том случае, если на бутылке не будет вообще никакой этикетки и условного «знака качества». А если будет? А если отрава внутри будет в той или иной степени старательно маскироваться под добропорядочный продукт? То-то и оно, что при таких раскладах обычный покупатель ничего не поймёт. Не поймёт, выпьет, траванётся. Только кого это волнует? Уж точно не любителей даже с дерьма пенку снять.

К чему это всё? Да к тому, что наибольшие прибыли в нелегальном алкогольном бизнесе получали те производители, которые готовы были использовать откровенное дерьмо с добавками метанола, а не нормальный этиловый спирт, прошедший все стадии очистки. А откуда легче и дешевле получать сырьё? Из мест, где контроль качества продукции — слова чисто теоретический, к реальности отношения не имеющий. Вот, то-то и оно, что именно из кавказских республик шёл самый дешевый спирт, поставляемый с тамошних спиртзаводов. Хреново очищенный, зато в огромных количествах и нереально дешёвый. Шёл в цистернах грузовых машин, залитых, что называется, под самую пробку. Шёл в разные стороны, во все уголки если не страны, то уж её европейской части точно.

Получатели? А вот их количество и принадлежность были весьма разнообразны.Зато о недостатке оных речь в принципе не шла. Причина? В большинстве областей спиртозаводы проверялись хоть и не идеально, но в мере достаточной для того, чтобы не выпускать в оборот совсем уж откровенную отраву. Имелись способы воздействия на химичащих со степенями очистки продукта, включая возможность реальной посадки на не столь и малый срок. Но это в европейских областях страны. А что прикажете делать там, где у федеральной власти была лишь видимость той самой власти ещё в советские времена, не говоря уже о нынешних? Отправить поручение тамошней прокуратуре или иным правоохранительным органам? Так они вежливо покивают, с предельно убедительными интонациями и чисто восточной экспрессивностью будут клясться всеми предками и другим для себя ценным, что «вот-вот как только, так и сразу» найдёт, разберутся, и покарают, если только обвинения подтвердятся. Только результат будет либо курам на смех, либо его и вовсе не обнаружится. Ну сдадут «в центр» на растерзание какого-нибудь стрелочника. Ну в крайнем случае закроют показательно какой-то левый заводит по кустарному производству спирта из опилок. Вот и все, больше ничего оттуда получить было нельзя, если только не устраивать полноценную прессовку с немалым десантом не то что представителей прокуратуры, а отрядом ОМОНа и ему подобных головорезов. Увы, на такие меры нынешние власти идти откровенно опасались сразу по нескольким причинам.

Вот и продолжал идти спирт, пить который категорически не рекомендовалось. В том числе и сюда, в Новиград. Город то большой, значит и рынок сбыта соответствующий. Что же до основных покупателей, так розлив левого алкоголя, в том числе и откровенной «палёнки», больней частью держали под собой местные воры, а также напрямую связанные с кавказскими поставщиками люди Окулиста. Грызлись друг с другом, чего уж тут скрывать, но до откровенной войны пока не доходило. В свете же последних событий ожидать оной тем паче не стоило… в ближайшие несколько месяцев так точно.

Потому охрана на складе, куда приезжали день за днём новые и новые спиртовозы, изволила и скучать, и нести службу с заметной ленцой. Привыкли за прошедшее время, что если кто и пытался сунуться, то разная мелочь, которую легко шугануть, а порой и напугать до обоссанных штанов. Да и то, как не напугаться мелкой шпане или паршивым бакланам. Когда тот же Чума с его двумя метрами ростом, обезображенным шрамами лицом и стальными фиксами поднимает за шиворот и хрипит, что: «Сейчас я тебя сначала по морде, а потом хером по губам, чтоб в петушином закутке на зоне кудахтал.!» А потом действительно кулаком в харю, да чтоб высвистнуть передние зубы, тем самым создавая явный, зримый признак «вафлерства», то есть подготовленности с отсосу у всех, кто не есть паршивые проткнутые.

Люди то хоть и разные, а о тюремных порядках в большинстве своём наслышаны. Особенно те, кто если не сидел сам, то знакомых чалившихся имели. А уж если кто решил лезть сюда, так точно не простые фраера.

Остальные, то есть Гога, Чика. Бумер, иные — они только ржали как лошади, глядя на подобное вразумление обнаглевшего молодняка и не только. Чувствовали за собой большую силу, ведь ходили то под правильными ворами вот уже не первый и даже не пятый год. Проверенные, без косяков за спиной. Ведь доверили не напёрсточников на Холме охранять и не хаты подламывать, а дело, что и почётное, и безопасное. Да и платили им неплохо. Близ спирта — это значит близ больших денег.

Вот и сегодня всё шло как обычно. К вечеру приехали два спиртовоза, содержимое одного из которых уже успели разлить по более мелким тарам и частично даже отправить покупателям. Второй же оставили до утра. Нет, ну не им же, честным бродягам, заниматься таким вот трудом. Это мужики в поле пашут, а они ж не овцы, а волки. Настоящие, с зубами, которых все должны бояться. Особливо теперь, когда пришло их время, а та, советская власть, только тихо крякнула, крышкой накрывшись вот уже скоро как год.

Сидеть, выпивать — не это привозимое дерьмо, конечно, а нормальную водку — перекидываясь в картишки, травить байки и вспоминать случившееся по обе стороны колючки. Обычное занятие. Нет, вообще то хотя бы один, а лучше двое должны были быть снаружи склада, а тои вовсе обходить территорию вокруг, но… Всё ценное всё равно тут, внутри. Стволы вот они, у кого за поясом, а часть и вовсе на столе и поблизости. Ну не получается ж заткнуть за пояс АК или там помповуху, а держать их на ремне — оно неудобно да и смысла особого не видно. Так думал Гога и остальные от него не отличались.

— А помнишь как тогда, на инструменталке, того борзого фраера Лис и Куга рукой в станок сунули, а, Чума?

— Гы! — расплылся тот в звероподобном оскале. — Бля буду. Гога, ну как это забыть то. А нечего было из себя вумного корчить. Все передачи с воли правильно делиться должны, а не этим хлюпикам. Так это… типа классовое равенство, о!

— Ну ты и голова, такие слова помнить.

Хохот, очередная доливка опустевших стаканов и напряжённые раздумья, за что выпить в этот раз. Просто так оно как бы и не в масть, а вот если под правильные слова, так это другое дело. Чика уже собрался было что-то сказать, даже поднял стакан с колышущейся внутри «беленькой», как тут же и замер, прислушиваясь к происходящему за стенами.

— Это, кореша. Что-то я там слышу. Мож позырим, а?

— Нахер, Чика, не гони пургу, — проворчал Бумер. — Стакан ждать не будет. Налил так пей! Или чё, хилый на бухло стал, а?

Обращать внимание на уже пьяного Бумера? Чика этого делать точно не собирался. Просто острый с самого детства слух не раз помогал ему, а за стеной действительно кто-то копошился, чем-то позвякивая. Один, несколько? Затуманенный выпивкой и успокоенный чувством чуть ли не неприкосновенности со стороны большинства возможных угроз разум урки работал медленно, но всё ж работал. И когда в железную дверь склада замолотили даже не кулаком, а явно ногами, ему стало неуютно. Особенно когда по ту сторону раздались вроде как безобидные слова:

— Эй, честные бродяги, открывай. Новая партия приехала. Из Моздока. От Шамиля Имранова.

Такой поставщик действительно был, спиртовозы от него и впрямь приходили… нерегулярно, не привязанные к конкретной дате. Бугор Чики и остальных тут собравшихся, Сеня Мурманский, не раз и не два выкатывал тому предъявы, да всё не впрок. Приходилось ограничиваться срезанием части бабла за оплату при каждом таком косяке. Шамиль, ясно дело, ругался, угрожал, но ничего сделать то ли не мог, то ли побаивался, понимая, что Мурманский ещё по божески штрафы выкатывает, другой на его месте мог и вовсе разорвать связь с таким необязательным поставщиком. Об этом знали многие, Сеня секрета не делал.

— Ну вот, бля, выпить нормально не дают, — рыкнул Чума. Не позабыв опрокинуть в свою бездонную утробу уже находящуюся в стакане водку. — Гога, Чика. Открывайте. Встретьте гостей по братски.

— Прости, Чума… Плохо мне что-то, — Чика изобразил рвотные позывы, чувствуя, что жопа ощутимо так пригорает по непонятной пока причине. — Херово пошла прошлый раз. Ща блевану.

И, встав, изображая покачивание и страдание на лице, прикрыв рот ладонью, поковылял в сторону бытовки, где и находился сортир. Что заставило его это сделать? То самое чутьё, помогающее выживать. Оно порой вредило, заставляя корешей считать его излишне осторожным. Но… Не зря же он хоть и чалился два раза, но далеко не по тем статьям, за которые мог присесть на куда больший срок. Да и пару раз удавалось избежать даже не полного блудняка, а пики под ребро или пули в голову. Ему удавалось, а вот другие, менее осторожные, так и сгинули. От некоторых и могилки не сталось. Кого-то прикопали как собаку. Других пустили на корм рыбам, одного и вовсе в заводской печи сожгли. Одни коронки и остались… наверное, он не интересовался.

Сортир и незаметный запасной выход из склада, они находились рядом. Это ещё больше порадовало Чику, когда он услышал заполошную стрельбу из автоматов, крики, затем одиночные хлопки. Те, которыми обычно достреливают тех, насчёт кого не уверены, трупы они или притворяются.

Дверь! Но открывая её, Чика позабыл, насколько она была неухоженная. Насколько проржавели у неё петли, сопровождающие любое открытие жутким и слышимым всеми вокруг скрипом. Этот раз не стал исключением, мгновенно оповестив всех и каждого, кто ещё не оглох, что кто-то ещё есть тут, на складе. Живой, а ведь свидетелей в таких делах быстро и старательно стремятся сделать мёртвыми. Окончательно протрезвев и покрывшись холодным потом, Чика рванул вперёд, на улицу, сжимая в руке «макарку», но понимая. что и против автоматов он не канает, да и сам он стрелок аховый, если в кого и способный попасть, то вплотную, да если цель неподвижная. А так… Только палить куда-то в сторону врага и может. Было такое, проверялось. Среди «воров» вообще хороших стрелков было мало, а уж умелых мокрушников тем более. Живущие по «закону» с давних чуть ли не с послевоенных пор считали тех, которых нынче стали киллерами прозывать — настоящих мастеров, а не обычную шелупонь — слишком опасными, слишком непредсказуемыми, не склонными подчиняться правильным воровским законам. Потому и не давали особенно развернуться ещё тогда, во время СССР. Теперь же немалая часть быстро и охотно переметнулась к «братве», видя, что там умение лишать жизни не абы как, не пикой там или удавкой по приговору сходки, а при серьёзном, рискованном замесе с опасным врагом, оно хорошо ценится. Ещё лучше оплачивается. И уж точно там не имелось этакого презрения и отношения свысока.

Сейчас это и отрыгивалось. Кроваво так, жёстко. Вот Чика и бежал, сломя голову, к тому, что только и могло стать его спасением. Не какой-то там щели, куда можно забиться и надеяться, что не найдут. Найдут! Уже потому, что видят, вот и первая короткая очередь прострекотала, пройдя где-то над головой. Он выстрелил пару раз, даже не оборачиваясь, тупо наугад. Ну вроде как показать, что тоже вооружён. Что просто так пристрелить его не выйдет.

И зигзагом, как учили опытные воры, за плечами которых были попытки побега. У кого-то даже удачливые. Ведь там, если заметят, с вышек вертухаи сразу стрелять начинают. И тогда либо ложиться, надеясь, что пощадят, что за пойманного премию побольше выписывают, чем за труп. Либо бежать дальше, виляя, словно заяц, уходящий от охотника и его псов. Хорошо хоть собак здесь не было да и быть не могло. Чика собак ненавидел, поскольку помнил, что они такое и как опасны для простого, ничем не вооружённого человека.

Машина! Старенький красный «москвич», но это не имело никакого значения.Удар рукояткой пистолета по стеклу, потом просунуть руку внутрь, открывая дверцу, выстрелить ещё три раза в сторону преследователей и… Скорчиться на сиденье водителя, опять же пистолетом сбивая «гнездо», куда вставлялся ключ. Скрутить провода вручную и попробовать завести двигатель. Чика молился богу, чёрту и ещё неведомо кому. чтоб только эта таратайка завелась, чтоб в баке был бензин, чтоб удалось удрать.

Надсадный кашель двигателя, и пули, которые в немалом числе дырявили кузов, разбивали стекла, впивались в сиденья. Одна даже скользнула по плечу, оставляя после себя боль, но тем ещё сильнее заставляя Чику приложит все усилия для своего спасения. Сейчас он сильно пожалел, что не прихватил с собой автомат, но… А как бы он мог это сделать? Он же всего лишь в сортир как бы шёл, туда оружие брать не принято. От кого отстреливаться то, от ожившего и поднимающегося, словно тесто, дерьма?

Сцепление. Газ… «Москвичёнок», завывая мотором и жалобно лязгая своими явно простреленными потрохами, уносил Чику куда-то далеко. А пули пытались догнать. Мимо, мимо… и вот словно горячий, даже раскалённый молот ударил в спину, вырывая изо рта крик, затем булькающие хрипы. Мутящееся сознание, но вместе с тем и понимание, что нельзя бросить руль, нельзя убирать ноги с педалей. Нельзя, нельзя! Нельзя, если хочешь жить…

Капитан Олег Богомолов из «убойного» рвал и метал. Ну да, они главные «убойщики» Новиграда, а значит не обязаны срываться с места по каждому случаю. Есть ведь и районные отделы. Вот им и карты в руки в большей части случаев. Очень уж много было за последний год убийств и их число становилось всё больше, заставляя хвататься за голову подводящих статистические итоги месячные, квартальные, годовые.

Только едва случалось нечто действительно серьезное, а не обычная поножовщина, убийство из ревности или проламывание головы одним маргиналом другому — вот тут уже шли сигналы в главк. И там по ситуации — подполковник Маричев или те, кто повыше его званиями, могли либо оставить дело у районных оперов, либо контролировать на расстоянии, либо сами подключаться.

События сегодняшней ночи явно относились к последнему варианту. Целая серия поджогов, налётов, ограблений и… убийств, которыми сопровождались немалая часть происшествий.

Сейчас капитан Богомолов находился в Пролетарском районе, на улице Бакинских комиссаров. У того дома, в одну из квартир которого сперва бросили «эфку», затем ворвались и дострелили тех, кто находился внутри. Быстро сработали, хотя и грязно. Местные уже успели и пальчики с трупов откатать, и вообще проверить квартиру с подъездом на следы пальцев и обуви. Опрос свидетелей, попытки снять след колёс предполагаемого транспорта, на котором скрылись преступники. Работали вроде бы и верно, но всё это так, обычная шелуха, которая редко когда приводила к поимке преступников. Но и не делать всё это было нельзя. А вдруг срослось бы. вдруг кто-то из стрелков допустил бы глупую ошибку? Олег Богомолов вовсе не пытался недооценивать всю эту бандитскую шоблу, но и переоценивать их было ошибкой.

Каждое происшествие само по себе было не сказать что обычным, но, к сожалению, привычным для того города, которым успел стать Новиград. Не «криминальная столица», конечно, как уже успели прозвать Санкт-Петербург, но точно занимающий одну из ступеней на этом сомнительном пьедестале почёта. В общем, взрывами и стрельбой тут было не удивить. Тем более сейчас взорвали и расстреляли не кого-то там, а заметных членов криминального мира. Не авторитетов, но второй ряд точно. Катран ведь, тут всякое случается. В другой день можно было выдвинуть версию личной неприязни к кому-то из погибших или там месть проигравшегося должника, который вместо оплаты нанял несколько головорезов с автоматами, тем самым единовременно решив проблему с кредиторами.

Предположить было можно, но не нужно. Сейчас такую вот отмазку даже самое недальновидное начальство не воспримет. Самый важный в городе милиционер в генеральском звании если уже не начал рвать и метать, так к вечеру точно начнёт. И сам по себе, и по причине того, что мэр тоже доволен не будет. Им же обоим наверх, в столицу, докладывать о «новом всплеске криминогенной обстановки». И это после того как вроде бы закончилась короткая, зато кровопролитная война между двумя группировками, также оставившая после себя не один десяток трупов. Ой и беда! Та, которую не оставить, которую всё равно придётся решать. В том числе и ему, капитану Богомолову.

Квартира на втором этаже была настоящим местом не битвы, а бойни. Залетевшая в комнату «эфка» и сама по себе произвела немало разрушений, а ведь затем были ещё и парни с автоматами, патронов не жалевшие и стрелявшие отнюдь не одиночными. Гильзы, до сих пор не выветрившийся до конца запах пороховой гари, пятна крови, что успела по летней то погоде начать попахивать. Хорошо хоть тела уже успели увезти в морг, ведь держать их тут было бы неразумно. И местные опера — уже только двое — которые именно его тут и дожидались, чтобы попробовать прояснить ситуацию. Сейчас и вовсе один, поскольку второй был занят руганью с криминалистами, допустившими какую-то оплошность. Какую именно? В это Богомолов вникать особо и не собирался, предпочитая, наконец, поговорить с Щегловым — тем самым местным опером, оставшимся тут за старшего от районных «убойщиков»

— Поговорим. Николай?

— Да как начальство пожелает, — хмыкнул тот, махнув рукой в сторону кухни. — Прошу. Там хоть мертвечиной и смертью не так воняет. Или сразу на улицу?

— Лучше пока тут, — пару секунд подумав, принял решение Богомолов. — Только окно откроем.

— Уже открыто. И закурить помогает. Да, у тебя есть, а то я свои скурил, а до киоска бежать сейчас недосуг.

— Держи,- протянул коллеге пачку «мальборо» Олег. — Спички хоть есть?

— А то!

На кухне было действительно куда как комфортнее. И окошко открыто, и никаких следов стрельбы и смерти… а ещё содержимое холодильника, которым явно ни опера, ни криминалисты не побрезговали.

— Хорошо живут граждане бандиты, — констатировал очевидное Богомолов. — Нам с тобой такое ни на зарплату, ни на премиальные не прикупить.

— Ничего, пусть делятся, — отозвался Щеглов. — Господь велел делиться, а это знают даже амёбы. Потому и делятся ровно пополам. Закусить не желаешь?

— Не, сыт. А вот пепси выпью.

— Держи.

Поймав брошенную бутылочку на треть литра, Богомолов привычно сковырнул крышку о край стола и с удовольствием отхлебнул холодную импортную газировку. В детстве подобной днём с огнём было не сыскать, а вот теперь… Да, что ни говори, но у нынешнего времени, наряду со многими проблемами, имелись и преимущества. Например, возможность легко и просто купить такие вот ранее дефицитные товары. Просто так купить, не через фарцу и не за чеки в разных «берёзках». И вместе с тем… Нет, слишком сложно это было для него, потому судить он не рисковал. Он не подполковник Маричев с его явным идейным фронтом, пусть и скрываемым от кое-кого, особенно начальства.

— Что сам думаешь по случившемуся, капитан? — спросил он у Шеглова, с энтузиазмом дымящего сигаретой.

— Опять бандосы город делить начали. Я ж не слепой и не тупой, да и разговаривать с людьми умею. Ночью во всех районах чёрт знает что происходит. Грабежи, взрывы, стрельба. Пострадали точки «воров», Окулиста, Кардана, Толстого с Бекасом. Да все огребли, Олег. Все основные. Может, вы там у себя знаете, кто мог в городе эту бучу поднять?

— В случайные совпадения не веришь, да?

— Только сержант-гаишник поверит в такой бред, — отмахнулся Щеглов. — Я там не служу. Ты не служишь. Да и мозг не отшибло вроде как. Мне точно. А тебе?

— Всё, Николай. Утихни. Да, это кто-то спланировал. Но кто — это и предстоит выяснить. По организатору мысли есть?

Капитан Богомолов легко и непринуждённо общался с Щегловым уже потому, что раньше учились вместе, в параллельных классах. Потом дороги на время разошлись, но лишь на время. Снова перекрестились уже тут, в милиции. Работали в разных районах — он сперва в Куйбышевском, потом в главк удалось прорваться. Николай же как начал в родном для себя… для них обоих Пролетарском, так тут и осел, став сперва старлеем, а потом и капитаном. Главк пока оставался для него недостижимой мечтой. Да и неуживчивый характер Щеглова давал о себе знать. А ещё пренебрежение немалой частью инструкций, которое помогало работать с информаторами — даже не всегда запуганными или шантажируемыми — но делало его чирьем на заднице у начальства.

— «Ворам» и Окулисту новый передел сразу после старого совсем не нужен, — вновь окутываясь сигаретным дымом, процедил Николай. — На хера? Они и так раздербанили бизнес таджиков. Говорят, что и трафик отжали.

— Частично, Коль. Прилетал тут один из Таджикистана договариваться. Отдали часть, чтобы не потерять всё. Ворам и лично Башне многое отстегнули.

— Вот оно как. Не знал.

— Теперь знаешь. Но неужто твои стукачки тебе всё это не слили?

— Мои с «чёрными» ни разу не вась-вась, — поморщился Щеглов. А по «ворам», даже районным, у меня позиции слабые. Я ж не некоторые мои коллеги, беспредел не люблю ни бандосов, ни наш.

— Чистоплюй! Всё, прости. Знаю, что ты тут своё думаешь, я своё. Не будем из-за этого копья ломать.

Мнения Богомолова и Щеглова касаемо допустимого и запретного в их работе действительно различались. И ведь не то что оба они были сторонниками действий по уставу и только по нему. Просто понятия правильности и неправильности выхода за отведённые законом рамки очень уж различались. Богомолов, к примеру, будучи под длительным и заметным влиянием своего начальника, подполковника Маричева, считал вполне допустимым разного рода пресс-хаты, избиения задержанных, подбрасывание ствола или наркотиков тому, кому, по его мнению, следовало приземлить на нары.

Щеглов же всё это категорически не принимал и охотно торпедировал подобные трюки со стороны своих коллег. Не явно и громогласно, но так, что в большинстве случаев те сами не могли понять, почему вроде бы «правильно» выстроенное рушилось с грохотом и треском. Оставались одни лишь догадки, фактами не подтверждённые. И улыбающийся капитан Щеглов, этот многими нелюбимый, но зачастую очень необходимый специалист. Почему необходимый? Так голова у него хорошо работала и агентурная сеть позволяла… Да, она очень многое позволяла по причине не самых обычных принципов, на которых создавалась.

Получилось так, что с самого начала дела, на которые его бросили, оказались связаны то с незаконным ношением и применением оружия, то с нанесением разного рода вреда здоровью в результате драк. Частенько одно пересекалось с другим по понятной причине. И вот тут дало о себе знать представление тогда ещё простого лейтенанта о справедливости. Не законе, а именно справедливости, которая в немалой части случаев ему заметно противоречила. Вот оказался в руках у парня самопал, обрез и в очень редких случаях пистолет, чаще всего спортивный малокалиберный. И что с того то? Жизнь в Новиграде простой не была, а уж по некоторым улицам молодёжи не то что ночью, днём ходить было небезопасно для собственного здоровья. А желающих настучать на обладателя оружия всегда хватало. Сажать, ломать человеку жизнь? Вот за что, за какие такие мифические прегрешения? За желание сохранить собственное здоровье и самоуважение. За выстрел в воздух или даже в цель… особо наглую и охамевшую, мнящую о себе непонятно что? С таким тогда ещё лейтенант Щеглов согласиться не мог.

Где несогласие, там и до действий недалеко. Вот и отмазывал таких от условного, а то и реального срока в части случаев. Заметно снижал оный, а то и вовсе переводил на условку тогда, когда не получалось отмазать вчистую. Тем самым получал… Их и агентами то назвать было сложно, поскольку никаких расписок, никаких прямых и даже косвенных угроз. Скорее уж они являлись должниками Щеглова, помнящими оказанную им серьёзную услугу. А то и услуги. Часть таких должников вроде как тщательно избегала криминала или избегала по возможности, зато оставшиеся, рискнувшие или вынужденные пойти по этой очень извилистой дорожке, становились для него «золотым фондом».

Скорость стука превышала скорость звука? Опять же ошибка, причём серьёзная. Николай никогда и ничего не требовал, он при необходимости просто просил. И всегда оставлял для своих должников возможность отказа. Психология, она такая. Сложно отказать в просьбе тому, кто тебя серьёзно выручил в не столь и давнем прошлом. Более того, отказать в том, что не вызывало серьёзного, а то и вообще отторжения. Щеглов ведь просил правильно, то есть о том, что не входило у его должников в конфликт с собственным «я». Иногда же они и сами на него выходили, сливая тому ценную инфу на тех или иных субъектов, кого просто не выносили, но не могли добраться сами. Этакое взаимовыгодное сотрудничество, основанное на обоюдном уважении к жизненным принципам сторон. Совершенно не по советским канонам и даже не тем, которые образовывались на ныне разлагающемся трупе страны советов — это да, факт. Но было ли такое поведение неправильным, противоречащим не букве, но духу оперской деятельности? С подобным утверждением капитан Николай Щеглов сроду бы не согласился. В отличие от большей части своих сослуживцев, что тоже им учитывалось.

— И всё же, Коль, неужто твои вообще ничего не сказали?

— Смутно всё, Олег, — опер с ожесточением затушил окурок о чайное блюдце и тут же стрельнул из протянутой пачки вторую сигарету. — Жалом поводить обещали, им и самим это нужно. Пока что грешат на гастролёров. Только даже если и они, то их кто-то координировать должен был.

— Может сами того, скоординировались?

— Хрена с два! Это ж нужно было, чтобы целая банда в пару десятков рыл со стволами с родных мест снялась и в наш город прибыла. Ты серьёзно думаешь, что наши местные заправилы это бы прохлопали? Ни в жизнь не поверю!

Богомолов лишь кивнул, признавая весомость аргумента. Потом, правда, добавил уже из числа неизвестного Николаю:

— Тут среди прочих мест ещё и склад Сени Мурманского ломанули, где спиртовозы отстаивались и палёнку меньшей тарой покупателям отгружали. Одного не до конца дострелили. Ушёл на машине, словив две пули. Как не подох — только господь ведает. Сейчас этот Чика в больничке отлёживается.

— И?

— Да то, что других случайных выживших нет. Только те, кого дострелить и не собирались. Зато этот остался. Может чего видел-слышал. Я тут на всякий пожарный к дверям палаты человека попросил поставить.

— Поговорить хочешь?

— Так он мне ничего не скажет, — отмахнулся Богомолов. — Зато своим уже напел, что с ним случилось да как. А спирт — это товар особый. Не бочка, не пять. Целый спиртовоз с Кавказа прибыл. Его и взяли, остальное просто спалив.

— Ущерб. Они наносили ущерб, забирая лишь то, что могли, но остальное уничтожая. Вы ведь у себя в «убойном» это просекли, да?

Как не просечь! Подполковник Маричев сразу же, как только собрал воедино сводки с мест, чуть ли носом не ткнул своего особо доверенного подчинённого, показывая эту значимую, даже ключевую деталь. Даже высказал теорию, которая только и могла объяснить происходящее. Вот её он и выдал своему давнему знакомцу, произнеся:

— Моё начальство считает, что кто-то из этих уродов решил других спровоцировать. А для отвода глаз и своих под раздачу подставил. Но не особо сильно, чтоб и впрямь убытки не понести. Я сам в ту сторону копать собираюсь, и ты своих агентов напряги. Вдруг кто и наткнётся на что полезное.

— Думаешь, провокация такая хитрая? — покачал головой Щеглов. — Это ж надо хоть немного не только хитрости, а и ума иметь. Но знаешь, я покопаюсь в ту сторону. И тебе дам знать, если что найду. Да-а, Олежа, подкинул ты мне задачку. Только прости, но своим я о ней точно говорить не стану, докладывать особенно.

— О как!

— Ага, вот так. Они у меня народ простой, интеллектом не сильно обезображенный. Бежать, хватать, зубы выбивать и почки опускать горазды, чтоб «царицу доказательств» получить. Думать, тут кому сложно, кто отвык, кто и вовсе не учился. Вроде не окраина, а нравы как в каком-то Куйбышевском, где одни работяги с заводов.

— Я смотрю, ты своих критикой обидеть не боишься.

— Шли б они… лесом, — скривился Щеглов. — Если так и дальше пойдёт — свалю на вольные хлеба. В какую-нибудь службу безопасности или там в детективное агентство. Заработаю точно не меньше.

Подобные мысли были не у одного Щеглова. Мотивы то разные, а мысли схожие. Платили действительно немного, особенно с учётом инфляции. Работа опасная, проблемная, занимающая не фиксированное время, а порой заставляющая пахать чуть ли не сутки напролёт. Тут или искренняя любовь к делу, либо… иные мотивы. Уже далеко не столь чистые. Богомолов это также понимал, но у него был конкретный расчёт на карьеру. Покровительство такого зубра как подполковник Маричев, оно многого стоило и позволяло рассчитывать на скорый взлёт.

— Сейчас плохо, да. Но это время закончится. Тогда снова все станет как…

— Как раньше? — саркастически хмыкнул Николай. — Что-то не очень хочется обратно в эпоху дефицита, проработок по партийной линии и единственно верной идеологии.

— Не так. Как должно быть. То есть чтобы мы, милиция и другие, стали силой и указывали, кому что можно делать, а кто должен сидеть и бояться.

— Вот ты о чём. Вижу, что от души говоришь, а значит веришь. Посмотрим, куда кривая вывезет. Но давай вернёмся к нашим трупам.

— Давай.

— Я вечером или с утра тебе позвоню?

— Звони, — согласился Богомолов. — В отдел или на домашний. Номера ты знаешь.

По существу, больше Олега тут ничего не держало. В остальных важных местах он уже побывал. Где мимоходом, где более подробно осмотрелся, выполняя поручение начальника. Разговор с давним школьным приятелем, теперь коллегой по оперской службе, стал последним этапом. Признаться, именно агенты Щеглова могли помочь окончательно сложить общую картину. Странную, непонятную, неуместную, но всё ж нарисованную усилиями не пойми какого «художника», решившего поиграть в великого провокатора. И его долг был это выяснить. Выяснив же, подумать, что делать, поскольку действия дальнейшие зависели от того, кто именно вздумал играть в такие опасные игры. Второй криминальной войны за такой короткий срок всем — что власти, что уголовникам — точно не хотелось. Не к месту она сейчас была, война!