Eastерн: Дикая карта

Глава 1

Глава 1

Морген не может быть гутен? Так оно и есть, если, конечно, ввечеру предавался возлияниям. Особенно неумеренным. Мне оно в принципе было несвойственно, но вот другие, особенно Геолог и его дама… Хорошо хоть витающий в своём вечном полубезумном состоянии Призрак без звука и тени неохоты отвёз эту парочку каждого по своему адресу. Мог бы и на квартиру дамы, но тут сыграла роль ирония недоучившегося медика. Ему показалось забавным доставить не вяжущую лыка тушку Васисуалия аккурат до дома, пред очи маман и сестёр. Ничего не поделать, даже у простых медиков чувство юмора особое, а уж так потрёпанных жизнью и многое перенесших… Мда.

Хорошо хоть с Тротилом проблем не возникло. Пироманьяк и ценитель взрывчатки пил умеренно, ушёл своими ногами, да и вообще с утра был аки огурец, разве что не зелёный.

Проблемы, у всех всегда полно проблем. Именно эта истина напомнила о себе ещё ранним утром, когда я смотрел на мирно посапывающую на моей кровати Карину, спокойную в своей стране грёз. До поры спокойную, потому как проблемы для её семьи были где-то поблизости, готовясь вот-вот стать действительно серьёзными. Естественно, я к этому не имел ни малейшего отношения… помимо осознания, что было пусть мимолётное, но всё ж обещание оградить от них по возможности. Только вот возможности…

С возможностями покамест было плоховато. Даже не столько с ними, сколько с невозможностью разорваться сразу на несколько направлений. Сейчас всё внимание поглощала ситуация с Греком, на неё были направлены почти все силы. Касаемо же семейных проблем Карины… Их удалось лишь малость отложить, взять паузу, которая вот-вот могла закончиться.

Что имелось в виду? Да тот самый бизнес её отца, что хоть и не связался с наиболее прибыльной, но вместе с тем опасной вариацией — поставкой и торговлей компьютерами и оргтехникой, столь востребованными сейчас по всей стране и Новиград ни разу не являлся исключением — ограничившись игровыми приставками и прочей «мелочью», а всё едино привлёк внимание криминала. Не случайной мелочи пузатой, на которую стоило лишь цыкнуть, чтоб та разбежалась с пронзительным визгом. Увы, интерес проявила ещё одна группировка так называемых «спортсменов» во главе с Гиви Толстым. Этот крендель хоть и был борцом с рваными ушами и сплющенным после постоянной прессовки о борцовые маты носом, но мозг не особо контузил. Понимал, паршивец, выгоду от казалось бы «детской» темы. Понимая же. желал на неё ощутимо так присесть. Сперва прозондировал почву, затем подкатил через собственных рядовых быков. Ну а затем… обычное предложение «покровительства» с прозрачным намёком на «кары анальные» в случае несогласия.

Мог ли что-нибудь сделать обычный человек? Как ни странно мог, но лишь обладая ха-арошей такой долей нормальной отмороженности. Например, изметелить по полной программе или, при повышенной наглости наезжающих, тупо пристрелить парочку наглых вымогателей и поставить серьёзную охрану из числа находящихся не у дел оставников, бывших спортсменов, стрелков и тому подобных кадров. Что любопытно, в ответ на подобные действия немалое число братков предпочитали… О нет, не отвалить куда подальше, а договариваться на иных условиях. Дескать, раз объект не терпила и не фраер ушастый — скорее спалит всё, чем дань платить станет — то и подход несколько иной. Например, не так называемая «крыша»,по факту доение жирной, откормленной коровки, а де-факто предложение о сотрудничестве, включении оказавшегося достаточно зубастым человека в число этаких вассалов.

Плата? Взималась, но не впустую, а как этакие отчисления в «головной офис структуры», в обмен на которые предоставлялась не ничего не значащая «крыша» — в стиле только мы тебя стрижём, доим и режем — а полноценная такая защита. Нюансы, но весьма значительные для понимающего человека.

Только были и иные граничные условия. Подобный подход применялся далеко не всеми. Например, урки классические, те редко когда были на подобное способны, живя исключительно по своим «законам», которые, как ни парадоксально, были написаны при деятельном участии советской власти, желающей иметь власть тогдашнего криминала исключительно в местах заключения, причём направленную в… своеобразном направлении. Знаменитые «сучьи войны» тому пример. Ага, те самые, в которых одна часть уголовного мира, готовая полностью лечь под племя гулагско-вертухайское, физически уничтожала несогласных при полном содействии — порой весьма активном — лагерной администрации, да и на свободе тоже. Однако факты, факты, от которых даже меня, человека весьма циничного, порой неудержимо тянуло блевать. Ну да не об этом сейчас, совсем не об этом.

Разные этнические группировки с самых дальних горноазиатских окраин бывшей необъятно-дружбонародной, те тоже ничего не воспринимали. Более того, даже не пытались воспринимать в силу особенностей менталитета. А посему… Всё верно, именно по этой причине группировке Гиви Толстого любое сопротивление было как серпом по самым по фаберже, вызывая приступы нерассуждающей агрессии. Это если не учитывать того, что и сам отец Карины, Игорь Михайлович Савичев, был не шибко боевит и склонен к попыткам искать компромиссы даже там, где этого делать категорически не следовало. Человек советский, проще гвооря, со всеми полученными от проживания в этом государстве ментальными травмами. В частности, неспособностью жёстко и быстро реагировать на попытки давления.

Однако, речь то и о нём как о таковом, а о возможности помочь его дочери, пусть и не очень то бескорыстно. Просто корысть не примитивная, не на вот прямо скорую отдачу. Работа на перспективу, вдобавок не столь и далёкую.

Что может хотя бы временно притормозить криминалитет, чётко нацелившийся подмять по себя какой-то бизнес? Верно, исключительно интерес к тому же объекту со стороны другой силы. А с кем, хоть относительно подходящим под это определение, у меня имелся контакт? Ага, с Григорием Масальским по прозванию Степ и верным оруженосцем его Шаманом. Степ был фигурой не того калибра, чтоб Гиви Толстый, услышав об интересе данной персоны к Савичеву, поджал хвост и свалил в направлении куда подальше. Однако и полностью проигнорировать подобное лидер одной из группировок «спортсменов» не мог. А ну как конкурент ещё на кого-то опирается? Требовалось небольшое, но время для того, чтобы окончательно всё выяснить.

Тик-так, тик-так! Время тикало и понятно, что и без спровоцированной войны Грека с Моджахедом Толстый со дня на день пошлёт объявленные Степом претензии туда, куда свет лишь в исключительных обстоятельствах заглядывает. Ну а с учётом войны… там вообще никому ни до чего дело не будет, а личные возможности Степа не столь солидны. Мало у него бойцов, очень мало по меркам Новиграда, да и связей так себе. Авторитет второго ряда, не более того. Как ни странно бы это прозвучало, но Степ был интересен прежде всего Греку… с учётом так и не исчезнувшего желания последнего освоить бизнес по вымогалову на новом уровне. А карточные долги, оно очень даже хорошо. Катала, да и со связями в этой специфической страте — на дороге не валяется.

Грек просчитался. Война действительно была неизбежной. Не далее, чем сегодня, нужно будет узнать, к каким последствиям привела ночная наша стрельба у ночного клуба. Что привела, тут к гадалке не ходи, а вот нюансы узнать требовалось. Пока же…

Пора навестить старое место пребывания, к как бы родственникам наведаться, А Карина пусть пока дремлет. Записку ей оставлю, чтоб не волновалась. Можно было бы, конечно, и разбудить. Но… Как посмотрю, так рука не поднимается тревожить сон этой прелести.

Одеться-обуться, про пистолет опять же не забыть вкупе с «документом» о том, что нашёл на улице и топаю сдавать оный предмет, да и можно выходить. Утро… относительно, конечно, десять с хвостиком часов на часах натикало. На улице хорошая погода, солнышко светит, греет, но при этом не припекает. Шума во дворе нет, ну да оно и понятно. Будний день, ещё не лето, а значит школота за партами сидит, а не носится по дворам, играя в различные игры и просто убивая пока ещё ни разу не успевшее их укусить время.

От нового места обитания до старого и было то всего ничего. Старый адрес — улица Тимирязевская, дом пять, квартира шестнадцать. Новый — Тимирязевская же, но дом под номером двадцать пять, квартира тридцать. Пешочком неспешным ходом несколько минут. И никаких там поездок. Если, конечно, нет на то желания или на улице не жуткий гололёд, который, к слову сказать, зимой в Новиграде случается. Убирать же сей импровизированный каток… Не-а, шалишь! Коммунальные службы, они ведь не для того, чтоб комфорт на улицах города и внутри домов обеспечивать. Для чего тогда? Тайна велика сие есть! По крайней мере, так было в недоброй памяти сгинувшем государстве, когда и свет то и дело отключался, и с отоплением могли проблемы нечаянно нагрянуть посреди зимы. Про воду я и вовсе молчу, особенно летом и в новых домах. Ага, тех самых, в которых на пару-тройку недель о горячей воде принципиально можно забыть. Мойтесь, болезные, как хотите. Хотите закаляйтесь, ну а нет — либо грязными походите, либо извращайтесь методиками вроде нагрева воды кипятильником. Аккурат в ванной. Дичь и маразм? Не-а. всего лишь стандартная «забота» государства о своих гражданах. Как говорится, храни меня боги от таких друзей, а уж с врагами я и сам разберусь.

Мда, и вот от этого тоже неплохо б сохранить! Это я сейчас о «поливающем» растущее во дворе моего недавнего проживания дерево гражданине не такого уж и затрапезного вида. Приспичило человеку отлить, а банально негде. Вот реально негде, поскольку и общественных туалетов мало и… Ну да, кто был в «советском туалете типа сортир», тот американских фильмов ужасов сроду не испугается, ибо ни разу не сравнимые впечатления.

Ага, точно из числа нормальных человек. Закончив свои «мокрые дела» и увидев мой несколько недружелюбный взгляд, лишь извиняющимся манером пожал плечами. Дескать, не виноватый я, просто расклад такой. Верю, охотно верю. Потому ни матом не выражаюсь, ни кинуть что-то в его сторону не удосуживаюсь. И всё равно печально.

Слишком мало времени прошло с момента кончины старой системы? Так мог подумать ещё совсем недавно, но пришедшие смутные образы недвусмысленно намекали, что не всё так легко и просто. Ай, тут терпит, да и не самый приятный сектор для попыток оживить те самые воспоминания. И оживляются они лишь в экстремальных ситуациях, как я успел понять. Зато чего-чего, а экстрима у меня явно будет в избытке.

Захожу в подъезд… Звуки поневоле заставляют напрячься, а руку лечь на лежащий в поясной сумке ТТ. Патрон в стволе, разумеется, так что времени терять не придётся… Стоп машина! Почти стоп, поскольку расслабляться с такого рода публикой всё едино не стоит. Пьяный гогот, сальные реплики, звуки разливаемой из бутылки жидкости. Понятно всё.

Что понятно? В подъезде какая-то гоп-компания нарисовалась с целью распития горячительных напитков. Почему тут, а не, к примеру, на свежем воздухе? Не холодное время года, да и дождя вроде как нет. Оп-па… Был, причём недавно, сквозь сон слышал, как он по стёклам бил. Да и по пути сюда видел и влажную землю, и не до конца просохшие лужи. Внимательнее надо быть, Всеволод, внимательнее! Мелочи порой лишь кажутся мелочами, на деле же представая совсем иным. Редко? Бесспорно. Зато метко, вот в чём основная проблема. Потому руку со ствола не убираем, дабы потом не было мучительно больно за бесцельно пробитый череп, сломанные рёбра и отбитые яйца. Кто знает, что за кадры тут посиделки под водочку или иной напиток устроили? Может относительно безобидные, а может те, кого ещё в детстве в толчке притопить стоило.

Поднимаюсь вверх. а вот звук открывающейся двери и цоканье дамских каблучков вниз…

— Какая цыпа!

— Иди сюда, сладкая… Мы тебя не обидим, а очень поцелуем.

— Вы что себе…

Оп-па! Знакомый голос. Поправка, очень знакомый голос. Ксана, однако. Ну вот что за неудачные порой у прекрасных дам ситуации в жизни образоваться могут? Прям таки калейдоскоп дурных ситуаций. Не столь давно омерзительная ситуация в кафе «Орхидея» с братками, рамсы попутавшими. Теперь вот… это. Только здесь не братки, а обычная гопота помойная.

Точно, она самая. Несколько шагов и вот на площадке между этажами вижу эту самую шушеру числом четыре околочеловека в компании нескольких бутылок пустых и полупустых. Водяра марки условная «табуретовка» и пиво. Совместить одно с другим и получаем печально известный «ёрш», от которого и так не ахти как хорошо прикреплённую крышу сносит могучим порывом алкогольного урагана.

Драться с этими вот, рискуя неслабо отхватить? Малое пространство, столпотворение. Импровизированное оружие в виде бутылок и получающихся из них «розочек» вкупе с ножами и кастетами, что вполне могут оказаться у этих хмырей на кармане. Спасибо, кушайте сами и можете даже обляпаться! Подобное допустимо, лишь когда иного расклада не предвидится… из числа тех, которые позволяют принципы соблюсти.

Хвала богам, сейчас несколько иная ситуация, можно избежать лишнего, никому не нужного риска. Объекты однозначно не великой храбрости, а посему…

— Это дуло. Не из окна, а пистолетное. Встали, извинились перед дамой, а потом у**али отсюда впереди собственного визга, бакланы позорные, — слова прозвучали сразу после того, как пистолет был извлечён из поясной сумки, а курок, со слышимым щелчком взведённый, одновременно снял оружие с условного предохранителя.

Музей восковых фигур мадам Тюссо в отдельно взятом заплёванном и чуть ли не зассанном подъезде а-ля СССР. Шпанята никак не ожидали, что снизу к ним придёт этакий вариант северного полярного лиса. Оксана… тут иное.

— П-пацаны, это ж гонево, типа макет, — выдавил из себя один из шпанят, не то похрабрее. Не то сильнее остальных «ершом» залившийся.

Отвечать словами? Не стоит. Лучше несколько иным образом поступить. Передёргиваю затвор, тут же отпуская руку и перехватывая выброшенный патрон. Боевой, понятное дело. Это вижу я, видят и эти самые, чтоб сомневаться точно не пришлось. Вот теперь и словам место найдётся.

— Не люблю без нужды стрелять, когда нет глушителя. Но могу. Итак?

— Ик!

— Ой…

— Э-э…

— Мы это… уходим. Вот ща прям и уходим.

— Извинения, — вздохнув, напомнил я о напрочь забытом этими пьяными представителями городского дна.

И они, что неудивительно, последовали. Поочередные, ни разу не искренние, но вместе с тем с настоящим желанием, чтобы их таковыми посчитали. Я посчитал перво-наперво. Шок на лице Ксаны, попытка что-то сказать, но прерванная жестом. Умница. Поняла, что я ей хотел подсказать. Извинения то не просто так, а за ради вбивания в костяные тыковки шпаны простейшего рефлекса — эту женщину не трогать, иначе плохо будет. Надеюсь, что поймут сразу. Если нет… есть ещё дополнительные мотиваторы. Применять их или нет — станет ясно буквально через минуту, а то и раньше, когда все извинения закончатся, а незадачливые любители поиздеваться и против воли поприставать к прекрасной половине человечества попробуют свалить. После прозвучавшего разрешения «Валите! Поочередно…» и жеста свободной рукой.

Один шмыгнул, мыши уподобившись. Второй… Этот уже более похож на крысу и общим впечатлением и оскалом. Но только оскал, больше ничего, так что пропускаем. Третий… ага. Шипит себе под нос помесь мата и того, что: «…точно вы**у сучку, только потом, б*я, потом».

По яйцам, да жёстко, да с такой силой, что летит вниз по ступенькам, жалобно воя. А следом летят уже слова, поясняющие даже не ему — ибо сейчас субъект явно не в состоянии что-либо воспринимать:

— Если ты кого сношать и будешь, то сам себя древком от лопаты в зад, да к тому же без вазелина. И в следующий раз яйца не пну, а отстрелю или отрежу. По настроению.

Четвёртый и последний шмыгнул было вниз, но тут же и остановился, будучи остановлен уткнувшимся под рёбра стволом.

— И куда?

— Э-э…. вниз?

— Верно, вниз. Только не один, а своего дружка с поганым помелом вместо языка прихвати и утащи из подъезда, со двора и вообще куда подальше. И не вздумай на полпути бросить. Увижу… Ну ты ж понимаешь, да? Город квадратный, за углом встретимся.

Толстый намёк на такие же не худые обстоятельства. Найти человека в Новиграде легко — большая по сути деревня, несмотря на то, что бетонно-стеклянно-каменная и с более чем полутора миллионами жителей. Вот потому я был уверен, что и пнутый по яйцам, и его приятели-собутыльники будут вести себя как подобает — не тихо в целом, разумеется, это им не доступно — а попросту держаться подальше от этого подъезда, дома и тем более от Ксаны как таковой. Не ощущались все четверо действительно опасными. Не в плане случайно встреченную жертву попинать или сзади по голове кастетом огреть, а реально опасными — так, чтобы выслеживать в расчёте на месть и с большим для себя риском. Иной типаж, вот от слова «совсем» иной.

Свалили. С концами. И дверь подъезда хлопнула в очередной раз, и в окно на лестничной клетке было видно, как пнутого послушно тащит тот, последний. Старается, хотя сие занятие и не доставляет ему какого бы то ни было удовольствия.

— Вот и всё, теперь эта шваль больше не вернётся, — констатирую очевидный факт, обращаясь не столько к Оксане, сколько так… в пространство. Зато дальше уже к ней. — Тебя как, не сильно напугали?

— Не напугали… почти, — наконец расслабляется девушка. — А ты поразил. Снова. И не могу сказать, что приятно. Я могла догадываться, но…

— Но в каждой догадке есть лишь доля догадки. Я — это я и есть, просто как и у любого другого человека, у меня есть несколько граней. Ты увидела ещё одну, особо не выставляемую напоказ. Зато полезную, не так ли?

Молчит, понимая, что возразить тут по большому счёту нечего. Я же продолжаю.

— Я тут ещё кое-какие мелочи из своей вроде как уже бывшей комнаты забрать собираюсь. Надеюсь, не сильно отвлеку?

— Правильно отвлечёшь, — махнула рукой Оксана. — Оля простудилась…

— Знаю, ты сама позавчера говорила, а я вчера звонил, спрашивал, как там она, не нужно ли чего. Надеюсь, никаких осложнений?

— Нет, что ты, — вымолвила девушка. — Носом шмыгает и капризничает, вкусности выпрашивая и какой-нибудь подарок. Я просто выйти в магазин за разными мелочами собиралась. А теперь… Ноги как-то не идут. Опасаюсь.

— Нечего уже. Но за ради ликвидации остатков опасений сопровожу, если ты не против.

Оксана была не против, что и правильно. Нервы, они сейчас нуждались в лечении, а присутствие во время недалёкой прогулки кого-то из семьи, к тому же способного, как оказалось, легко и без напряга разогнать стайку шпаны, оно тому ещё больше способствовало. Мне тоже будет полезно мало-мало присесть на уши жене братца, сгладить несколько неожиданное открытие части себя истинного.

Небольшая пауза всегда уместна. Равно как ма-аленький такой шопинг, помогающий практически всем дамам отвлечься от чего-то неприятного. Вот я и устроил Оксане экспресс-тур по паре ближайших… Магазинами это назвать покамест было сложно, но нехилое количество вкусностей для неё и мелкой равно как и парочка чисто бытовых мелочей помогли девушке справиться с эмоциональным раздраем.

Удалось ли мне «залегендировать» наличие пистолета? Сильно сомневаюсь, ибо Оксана девушка хоть и не особо подозрительная, но умная, Два плюс два сложить сумеет. С другой стороны, пакостей от неё точно ожидать не следует — опять же не тот она человек. Плюс впечатление от разговора — которое именно здесь и сейчас — тому явное подтверждение. Она беспокоилась, осторожно пыталась узнать насчёт того, не угрожает ли мне что-то или кто-то, но не более того. В смысле, никаких мыслей в стиле «Мы все умрем!» или «Нужно срочно спасать непутёвого… побегу я на всякий случай к доблестной милиции». О нет, такого не ощущалось, что не могло не радовать.

Зато меня спрашивали о другом. В частности, как обустроился на новом месте, всё ли в порядке… А ведь сама видела, хотя и единожды, в самом начале. Ну как в начале — всего то пару дней тому назад. Хорошо ещё, что не звучал вопрос о причине моего переезда. Понимала Ксана, что для меня, молодого парня, всегда уютнее и комфортнее обитать в отдельной квартире. Девушку опять же привести, в компании друзей посидеть.

— А как со сроком сдачи, Сев? — спросила идущая рядом, цокающая невысокими каблуками девушка. — Не случится так, что поживёшь месяц или два, а потом попросят съехать.

— Не попросят, — звучащая в голосе непрошибаемая уверенность добавляет веса словам. — Там хозяин тот ещё крендель. Предаётся со знанием дела единственной пламенной страсти в своей жизни — борьбе с зелёным змием. Во время бытия в СССР старался, невзирая ни на какую антиалкогольную компанию, теперь и тем более. Только вот после того, как остатки денег сгорели на сберкнижке, продолжать любимое занятие стало… не слишком просто. Скатился до откровенной табуретовки, начал распродавать разные мелочи.

— Выпивка, она многих губит.

— Этого и губить нечего, он сам радостно выбрал путь до ближайшей грязной лужи, — брезгливо поморщился я. — Пока получает плату, никаких поползновений что-либо изменить. А там…

Уточнять Оксана не стала, я же не собирался проговаривать логическую цепочку до конца. «Там» означало скорую приватизацию жилья и выкуп оного за довольно скромную цену. Не грабительскую, ибо принципы не позволяли, а именно что скромную, по минимально разумной ставке. Пусть катится с немаленькой суммой в кармане непосредственно за город, где у него «домик в деревне», с участком земли, коий ещё не успел продать и пропить. Собственно, он уже укатился и там как раз продолжает бухать, алкаш недоделанный. Воистину каждый сам выбирает глубину ямы, в которую готов упасть!

К слову сказать, Оксане как бы тоже следовало позаботиться о приватизации, то бишь переводе в собственность, жилья. Сейчас то оно по факту так и остаётся принадлежащим государству. А ему — что советскому, что нынешнему постсоветскому — верить… это ж себя не уважать. Оно кидало, кидает и, как я могу быть уверенным из обрывков проступивших воспоминаний, кидать будет. Такова уж его природа, упирающаяся своими корнями не то в шакалов, не то в помесь паука с гиенами… не то в плоды порочного союза Шарикова со Швондером, этих мифологических, но таки да таких колоритных персонажей. Правда кто тут «мама», а кто «папа»… вопрос, как говорится, дискуссионный, но в любом случае отдающий явной зоофилией.

— Загоняла я тебя, — мило улыбнулась Оксана, когда мы уже находились у подъезда. — А ведь тебя девушка наверно ждёт, да? Она недавно звонила?

— Натурально, она, — соглашаюсь, благо не вижу смысла скрывать, от кого был тот самый звонок на мобильный. — Сказала, что дома срочные дела нарисовались. Ничего не поделаешь, без этого никуда. Зато теперь точно никуда не спешу и, если нужно, готов помочь в очередных мелочах. Или не мелочах, тут как сама захочешь.

— Ой, скажешь тоже! Ты и так во многом помогаешь… Если бы только теперь за тебя беспокоиться не приходилось.

И взгляд на мою поясную сумку, где сейчас покоился ТТ. Ага, тут и сомневаться не приходится, нервничает супруга моего так называемого братца. Никак не может так легко и просто принять, что жизнь отнюдь не чёрно-белая, как долго и усердно вдалбливали в её голову сперва дома, потом в школе/институте, а теперь ещё и со стороны мужа та же хрень в усиленной концентрации. Ничего, она дама неглупая да и пакостей/подлостей в мою сторону однозначно ожидать не приходится. Вот сейчас малость попереживает, потом наверняка со мной решит по душам поговорить… но без нотаций. Зная, как и до какой степени я это не переношу.

— Беспокоиться… Приятно это слышать, но не стоит. Я личность крайне осторожная, привык много раз просчитывать, а лишь потом делать. Прошу, — открываю дверь подъезда, чисто на рефлексах, иначе в принципе не могу. — А вот за кого беспокоиться стоит, так это за твою дочь. То есть не за неё конкретно, а за её, скажем так, развитие.

— Оля у меня умная!

— И очень даже. А ещё не капризная, не склочная и вообще не чета многим. Но любой алмаз нуждается как в правильной огранке, так и в достойной оправе. Оправа легко покупается за деньги, а вот с огранкой гораздо сложнее. Нужны хорошие «ювелиры», а не косорукие ремесленники, каковых вокруг слишком много и они чересчур навязчивые. Ты же понимаешь меня, да?

Подавленный, но ощутимый вздох. Ксана понимала, о чём именно я сейчас говорил, пусть в иносказательной форме. О необходимости дать Оле не просто нормальное, а хорошее детство. С учётом изменившихся реалий и появившихся возможностей. В них входило многое и часть этого самого многого однозначно могла вызвать резкое неприятие папаши, который прямо на глазах погружался в воинственное отрицание всего нового и в стремление «вернуть всё в зад». Можно даже в свой, ничуть не опасаясь за его, зада, сохранность.

— Это будет… непросто.

— Так и жизнь вокруг нас непростая. У меня в одном плане, у тебя, что логично. в другом.

Молчит. Только молчание это не мрачно-недовольное, а этакое задумчивое. Хорошо есть, пусть пока и без прибавки слова «весьма». Вот когда окажет своему мужу не осторожное, я жёсткое сопротивление в плане того кто как видит дальнейший путь по жизни — вот тогда другое дело. Совсем-совсем другое.

Открывающаяся дверь — замки, к слову, поменять надобно, а лучше и саму дверь на стальную — захожу следом за Оксаной внутрь. Тишина? Хм, не совсем. Судя по доносящимся из зала звукам, мелкая, пользуясь чуток приболевшим своим состоянием и отсутствием необходимости что-либо делать, развлекалась с игровой приставкой. Бодренькая «восьмибитовая» музыка, звуковые эффекты от чего-то там падающего в игровом процессе… азартное попискивание самой девчонки. Всё как и полагается в таких ситуациях. Заходить и смотреть на игровые достижения? Не-ет, что-то не особо тянет. Оксанино порождение, вот пусть она с ней и страдает, пытаясь вразумить или просто заставить малость в реальный мир вернуться. Хотя как по мне — пусть развлекается. Не привык ещё детёныш к подобному развлечению, вот и стремится набраться впечатлений. Пускай…

Прохожу в свою бывшую комнату. Или не бывшую, а просто временно покидаемую, временно уступаемую той самой мелкой после того, как остатки действительно нужных вещей заберу. Детям, как ни крути, нужно собственное личное пространство, где они могут чувствовать себя уютно, защищено. В том числе и от постоянного присутствия родственников, как бы странно это порой не звучало. Плавали, знаем. И как раз подобное ре-едко когда имелось в стране советов. Я даже не упоминаю коммуналки, хотя и эта зараза многим крови попила. Причём отнюдь не из широких народных масс. Тьфу! Как вспомнишь, так вздрогнешь. Сам точно не жил, но бывал, видел, впечатлился на всю жизнь. А уж про «очереди на квартиру» и их замысловатость я вообще умолчу, поскольку с точки зрения здравого смысла это постигнуть было… может и можно, но исключительно в рамках искаженного мышления. Впрочем, искажённость эта была свойственна соввласти от первого до последнего года существования.

Нужна квартира инженеру с женой или вечно бухому люмпену с такой же половиной и наструганным пятком наследников? Оч-чень велика вероятность, что именно второй вариант выберут. А вы, «интеллигентская прослойка», пока у родителей кого-то поживете или, в лучшем случае, однушке, и без того с трудом выбитой по случаю женитьбы.

Поморщившись, отвлекаюсь от общефилософских мыслей, начиная сгребать в спортивную сумку разные вроде как и мелочи, но привычные. Оставшуюся часть кассет, остатки же книг из числа действительно хороших, кое-какие безделушки. Вот, к примеру, яшмовое пресс-папье, которым и не пользуюсь по понятным причинам, а все равно красивое, глаз радует. Или ониксовые чётки, да и бронзовый нож для разрезания бумаги с рукоятью, увенчанной изображением кабаньей головы. Мелочи… но жизнь то и из них состоит. А ещё из эстетики, которую они создают, забывать о которой… Забудешь, а потом оглядишься вокруг и что увидишь? Правильно, множество оттенков серости, повергающие в тоску, печаль, понимание бессмысленности и бесполезности существования. Мне такое точно не требуется ни сейчас, ни даже в очень отдалённом будущем.

Звонок… Не обычный телефон, а мобильник. Снимаю с пояса, нажимаю кнопку и сразу слышу знакомый голос. Не друг, но союзник, с которым нам пока по пути.

— Итальянец… Ты оказался прав, они вцепились друг другу в горло так. что даже Шаман удивился.

— И тебе не хворать, Степ. Значит, таджики Моджахеда редко почувствовали себя неуютно в нашем городе?

— Это мягко сказано. Налёт на пункт, где хранился героин. Пять убитых, груз захвачен бойцами Грека. Разгромлен бордель Аксакала, а оттуда тоже много чего шло в карман Моджахеда. И девочки, и наркота, которую они предлагали клиентам. Не только «белый», разную. Два трупа, ещё многие покалечены, девочки перепуганы и не только. И кальянная «Оазис», там просто всё побили и посетителей распугали. Рассчитывали и бойцов таджика застать, но не срослось. Это то, о чём я знаю.

— Прелесть какая гадость. Теперь, полагаю, следует ждать ответку от гостей из Средней Азии. Или они прикинулись верблюдами и думают, что их не видно в наших урбанистических декорациях?

— Ответка будет. Скоро. Непременно. Мне обещали сказать, куда те нанесут удары. Может даже раньше, чем они произойдут.

— Было бы замечательно. Ты же сам говорил, что в бизнесе Моджахеда заинтересованы серьёзные внешние силы. И им очень не понравится, что товар перестал бесперебойно поступать. А уж если таджик жалобно запищит, когда его ответные удары окажутся… не столь эффективными. Они ведь побегут спасать единоверца, да? Грек для них неприемлемый вариант при наличии иного?

— Начнётся ад…

— Главное держаться на определённой дистанции. Тогда будет лишь согревающее пламя, на котором можно и руки погреть, и врагов зажарить. Я продолжаю обдумывать следующие шаги. И буду ждать новой бесценной информации. Вот видишь, наш альянс уже начинает приносить плоды.

— Неужто?

— Даже не сомневайся. Ещё несколько дней и. увязнув в войне и погружаясь в кровавое болото, Грек и не подумает отвлекаться на различные мелочи, особенно еслиего дополнительно… притопить.

— Давай, топи, — хмыкнул Масальский. — Посмотрим, как у тебя получаться будет. Я позвоню.

— Чао.

Щелчок… повесил трубку. Мда. ноль симпатий в мой адрес, ну да я и не претендую.Деловое сотрудничество, оно в нашем случае как бы ни самый лучший из возможных вариантов. А планы… Их есть у меня, причём довольно много. Узнанные же только что новости всего лишь сделали более желаемыми несколько возможных вариантов действий. Эх, ещё бы с людьми проблему решить. Точнее сказать, перетянуть на свою сторону несколько перспективных кадров и обкатать их, проверить в деле. Время сейчас такое, переломное, во время которого многие ищут в жизни новый путь, уже разочаровавшись или будучи готовыми вот-вот разочароваться в пути старом. И я сейчас не про представителей дна — им то пофиг либо всё и без того устраивает, либо нет, но они нафиг не сдались — а про совсем других персон. История Призрака тому яркое подтверждение. Пускай он случай особый, можно сказать сферический в вакууме, но и менее наглядных хватает. Грех не воспользоваться. Не зря же я попросил друзей и просто приятелей поспрашивать, поразузнать разного рода сложные ситуации, в которых оказались или могли оказаться люди определённого склада и из определённых страт. Кое-что уже стало известно, кое с кем однозначно следовало побеседовать. Остальные же… Или не совсем то или совсем не то. Право слово, не мог же я прямо сказать. какие критерии считаю главными. Особенно если учесть…

Та-ак, а это что за элемент нежелательного хаоса в доселе вполне благостной обстановке квартиры? Ах да, как же я мог сразу не опознать! Братец прибыл и по какому то поводу возмущаться начал. Искренне хочется заткнуть уши и, даже не обращая внимания, свалить отсюда в новое место обитания. Нервам спокойнее, искушения ядовито высказаться опять же не возникнет. Мне оно глубоко пофиг и даже забавно будет, а вот на своей семье это нечто может отыграться. Возможно, даже того толком и не сознавая, а то и вовсе считая подобное благом. Пусть и не воспринимаемым таковым сразу.

Эх, искушение… Я чуть было так и не сделал, как расслышал жалобный такой голос. Детский, что характерно. Эт-то я сейчас не понял!

Семейная свара с участием всех трёх представителей? А ведь так оно и есть, никаких ошибок. Стоило мне выйти из комнаты и, сделав пару шагов, оказаться в зале, как все сомнения отвалились, словно лист с дерева осенью по резкими порывами ветра. Причина тоже прояснилась, хоть и была, как по мне, откровенно дебильной… Стоп, каюсь. Это не дебилизм, это то самое столкновение старого и нового, невольным провокатором которого стал именно я. Только раскаиваться в этом ни разу не собираюсь, потому как вины за собой не чувствую. Нет её и всё тут.

По какому поводу разорялся братец Миша? По моему адресу, но не вот так вот прямо и грубо, а как бы рикошетом. Дескать, я плохо влияю на всех, кто меня окружает, особенно с недавних пор, когда «незнамо откуда появились такие большие деньги» и «вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, шляется где-то и покупает всякое… ненужное. И хуже — вредное, потому как нельзя быть таким расточительным и надо быть умеренным во всём». И ладно бы шипел исключительно в мою сторону. Мне пофиг, а ему, болезному, дополнительная возможность пар выпустить. О нет, тут ещё переход по поводу всего, что было просто так, от души подарено Ксане и особенно мелкой. В том числе и вот этой вот игровой приставке, которой девчушка развлекалась… пока не пришёл взбудораженный классовой ненавистью папаша и не стал нести откровенную пургу в тёплую майскую пору. Дескать, это… не что чтоб прямо богомерзко само по себе, но вот относительно нежелательности приёма столь дорогих подарков, купленных на непонятно какие чуть ли не «нетрудовые доходы». Жесть как она есть. И ведь злобой пышет в мою сторону, а крайними оказываются жена и дочь. Особенно дочь… мелкая… шестилетняя.

— И что за переполох, он же много шума из ничего? — спрашиваю я, хотя и так всё понимаю. Потому и добавляю, обращаясь уже к мелкой. — Оль, ты пока давай убеги в уже почти свою комнату. Была там много раз, но сейчас окинь хозяйским взглядом. А ещё вот тебе небольшой подарочек. Понимаю, что несколько не для девочки, но уж так внезапно сложилось. Держи и не порежься, а то мама поругает, а я ещё подзатыльник отвешу. За разгильдяйство.

— Ой! — пискнула девочка, беря в руку небольшой пружинный нож. Небольшой, но острый и вполне себе пригодный не только для того, чтоб хлеб там или колбасу порезать. Ну и для этого тоже. но… В общем, многим понятно, а кому нет, тем и знать не следует. — это действительно мне. дядь Сев?

— Тебе, кому ж ещё. А теперь ноги в лапы и брысь в известном направлении.

— Ты чего…

— Ничего, — цежу покамест вежливо, но смотря на братца реально нехорошо. — Просто мило беседую, пока время тому способствует. Сейчас ещё и говорящий ящик включу. Не слишком громко, но и не тихо, аккурат в пропорцию.

Заработавший телевизор начал нести какую-то околополитическую хрень. Внимать подобному — себя не сильно уважать, если принимать всерьёз, разумеется. Зато шумовой фон создаёт идеальный, не давая мелкой услышать что-то, тут происходящее.

— И вот что ты тут за невиданную хрень устроил, братец? — цежу сквозь зубы. понимая, что тут полумерами никак не обойтись. — Это ж не банальная зависть, для подобного ты достаточно умён. И не тупая ревность, поскольку понимаешь, что причин для оной с моей стороны в принципе появиться не может. Тут иное, идеологическое. Так?

— Сев, может всё это оставим, — пытается откатить ситуацию обратно Оксана. Сама особенно не веря в это. — Миша погорячился. Сейчас он просто…

— Ничего не просто! Я говорил то, что должен был сказать. И сделать. То, чему мой потерявшийся в новой жизни брат учит нашу дочь — это неприемлемо!

Ну да, как я и говорил — идеология. Предсказуемо, но от этого всё становится ещё более печальным. Вот совсем-совсем печальным, поскольку подобные одержимые прошлыми и весьма сомнительными совдеповскими прелестями люди зачастую вообще не способны критически относиться в окружающей их реальности. Для них вообще есть два мнения — их и неправильное. Так их учили. Так они и выучились. Печально тут то, что в число подобных обработанных попадали не только примитивы. Но и некоторые из неплохо умственно развитых. Парадоксально, но факт.

— Я учу свою племянницу чему-то неприемлемому? — не могу удержаться от ядовитой. но всё ж искренней улыбки. — Проклятье, да я вообще ничему её не учил покамест по причине своей лени и загруженности совсем иными делами. Да и мала она для каких бы то ни было уроков, если не считать предшкольных. А всё, по поводу чего ты так усердно разоряешься, будучи готов лопнуть от натуги и душевными помоями всё вокруг забрызгать — это лишь нормальный, достойный нормального человека комфорт. Ксан?

— А?

— Лично мне хотелось бы видеть мелкую растущей в комфортабельной, Уютной атмосфере. Этакой маленькой покамест, но леди, которая ни в чём не нуждается и может без каких-либо препятствий открывать заложенный внутри потенциал. При этом получая от жизни удовольствие, а не множество печальных страданий. Уж тебе ли не знать про эти самые печальные ситуации, когда и одеть что-то нормальное сложно, и отдохнуть культурно и вообще. А вот мой клюнутый двуглавым серпом и многоногим молотом прямо в мозг братец считает совсем иначе. Наверняка он хочет…

— Ах ты мелкий гадёныш!

Опять же предсказуемо. Только вот столь грубая попытка физического воздействия… Ну да, когда не хватает словесных доводов, в ход должна идти грубая сила. Естественное явление для представителей советского пути. Словами они обычно способны достучаться лишь до не самых развитых своих оппонентов. А посему… Уклоняюсь от неловкого удара и… Никаких ответных ударов, просто использую инерцию противника. Вуаля! Субъект летит аккурат в направлении дивана, куда и приземляется. Не слишком умело матерясь.

— Охолони, братец. Не те у нас «весовые категории», чтоб ты мог всерьёз рассчитывать на успех.

— Убирайся отсюда! Видеть тебя больше не хочу. И если попробуешь ещё влиять на мою семью…

— Во-первых, это официально и моя квартира, — загибаю первый палец, взирая за пышущего ненавистью братца Мишу с уже не скрываемой брезгливостью. — Во-вторых, тем, кого считаю своими, невзирая на вопли всяких там ошибок природы, поддерживать всё равно буду. Морально, материально, просто своим присутствием. В-третьих… Искренне не советую даже думать о наказаниях дочери или попытках лапки шаловливые распускать относительно уже жены. Любые домостроевские повадки… Руки вырву и в жопу засуну. Я внятно выражаюсь? — взгляд уже на Оксану и совсем иным тоном. — Прости за эту безобразную сцену, но… Вот реально опасаюсь, что сейчас или чуть позже может сорваться в самом мерзком смысле. Какой-то невменяемый в последнее время стал. Обычно такое случается, если человек в какую-то секту вляпывается, но у этого вот религиозности сроду не наблюдалось. Впрочем…

— Что «впрочем»? — забеспокоилась Оксана, явно переживающая за этого чудилу… пока что переживающая, потому как разные варианты были, очень разные. и всё зависело исключительно от этого хомо. — Говори, Сев, не молчи! Ты что-то видел, о чём-то догадываешься?

— Скорее уж логически рассуждаю. Коммунизм по факту та ж религия. Житие пророка с самого детства присутствует. Ну типа «когда был Вова маленький с кудрявой головой». Вместо рая обещание светлого коммунистического будущего. Еретиков не на костёр, но в тюрьмы и под расстрел… желательно с красочными судилищами и публичным раскаянием. Даже «нетленные мощи» присутствуют, аж в целом Мавзолее лежат. На части разве что не растащили по обкомам и горкомам, ну так специфика.

Оксана хихикает, а вот Окончательно озверевший Михаил, поднявшись с дивана, шипит сквозь зубы нечто матерное и слаборазличимое, после чего удаляется в спальню, хлопая за собой дверью так. что я всерьёз беспокоюсь за её сохранность.

— Ты его задел… снова. И зачем?

— Проверка, Ксан, всего лишь она, причём закончившаяся довольно печальным образом. Не для меня, для тебя. Я ж не просто так про секту говорил. Пусть не в религию в классическом смысле, но в какую-то партию по полной твой муженёк и мой неразумный братец явно вляпался. Может классическую, а может какую-то из новых. «Пролетарская инициатива» там или «Авангард коммунистического мира». Ты бы попробовала выяснить… как только в относительную норму это чудовище придёт.

— Обязательно! Но ты… Ты серьёзно считаешь, что Миша может поднять руку на меня или на Оленьку?

— Вот честно скажу — не уверен, — не собираюсь кривить душой. — Он за последние месяцы очень сильно изменился.

— Как и ты!

— Эт точно. Только я на своих со странными обвиняющими словами не бросаюсь. А потому… Чуть что — сразу звони, я всегда на связи с некоторых то пор. И даже не думай скрывать любое обострения. Ты ж мне не чужая, да и мелочь тоже

— Она не мелочь, — притворно надула губы девушка. — А будет рослая, статная, красивая. Может даже тебя перерастет!

— Любопытно будет посмотреть.

— Посмотришь. А мы к тебе на днях заглянем. В гости. И звони сам, обязательно.

Оп-па. Меня ещё и обняли. По родственному, ясно дело. но искренне, от души, тем самым показывая, что сердиться и тем паче в чём-либо обвинять даже не думают. Что ж, отлично. Теперь осталось только дособирать вещи, мелкую по любопытному носу щёлкнуть — наверняка залезла в собираемую сумку — да и свалить из этой… неоднозначной атмосферы.