Единство 2

Глава 18. Никаких обнимашек

В моем положении не изменилось ровным счетом ничего, но теперь боль приносила радость. Болит — значит, урон, значит, очки опыта льются рекой, значит, скоро чертова далезма сдохнет. А не сдохнет, так я сам ее разорву на клочки — изнутри!

Далезма сдалась первой. Похоже, когда мое Отражение все же начало ее беспокоить, она попыталась меня выплюнуть, исторгнуть из своего желудка, но, почувствовав, как напрягаются студенистые стенки вокруг меня, я уже сам вцепился в них Косами Жнеца. Ну уж нет, тварь, будешь переваривать меня до последнего!

Примерно через час далезме пришел конец — она издохла, так и не сумев до конца меня переварить. Не знаю, сколько опыта я получил, но прилив сил был как множественный левел-ап. Меня накрыло эйфорией, которая длилась несколько минут. Баракаты набросились на остывающий труп далезмы, начав отрывать от нее куски плоти, уже их хищные жвала добрались до меня, а мое тело все еще сотрясало от нескончаемого удовольствия…

Следующие часы превратились в одну бесконечную битву. Когда уставал, я просто ложился, свернувшись в клубок, давая тварям шанс урвать часть моего тела. Мне отгрызали голову, отрывали руки, вырывали ребра — но к этому моменту я окончательно взял под контроль боль. Возможно, система активировала для меня следующие Пути Устойчивости, и наверняка среди них был Путь терзаний, потому что временами я чувствовал, как становлюсь быстрее, ловчее, выносливее или сильнее. Очевидно, ИскИн бета-мира сам распределял все свободные очки характеристик, которые я получал не только за повышения уровня, но и за наполнение Сосуда терзаний.

Лут сыпался, но никаких рукотворных предметов или артефактов, только всякая дрянь: потроха, хитин, глаза, железы, ихор. Я отключил Притяжение, чтобы не захламлять инвентарь.

Когда густота локальных мобов изрядно снизилась, я сменил локацию. Медленно, но верно я продвигался к океану, надеясь, что там смогу выбраться из леса и наконец использовать Полет. Куда лететь, я давно решил: нужно попасть в замок Девятки, проверить, жив ли Утес и там ли Кусаларикс. Потом при любом раскладе мне нужно будет найти бета-тестеров, чтобы уже вместе с ними думать, как выбираться, потому что Пайпер не соврала, за все убийства я так и не получил ни одного Осколка Тлеющей пустоты. Они просто исчезли из мира вместе с Девяткой.

Шли дни…

Каждой клеткой тела я ощущал, насколько стал сильнее. Огромное стометровое дерево со стволом, который не смогли бы обхватить и десять человек, рушилось с одного Кулака-Молота. Баракаты сгорали от одной вспышки Возмездия Спящих. Далезмы норовили поскорее скрыться под землей при моем появлении. Других подтверждений тому, что я сравнялся с локальными мобами силой или приблизился к ним по уровням, у меня не было, но мне и этого хватало. Даже бесконечные смерти лишь разжигали ярость и жажду битвы. Главным было не перейти через край, когда опыта от эффекта Проглота станет меньше, чем отнимется за смерть.

— Встречайте нового босса! — объявлял я очередной орде баракат, еще не испробовавших моих кулаков.

Через месяц или два я потерял счет времени в мире, где солнце было прибито к небу, и понял, что заблудился. По моим расчетам, я давно должен был выйти к побережью, но все еще блуждал где-то в каменных джунглях Террастеры. Не мог же континент вырасти за десять тысяч лет? Или слиться с другим?

Впрочем, в этом искаженном и свихнувшемся мире все могло быть. Наверное, подсознательно, чтобы стать еще сильнее, я все же ходил кругами. По большому счету, я давно мог бы пробиться к небу, проложив себе путь наверх силой, но не делал этого, одержимый идеей стать таким сильным, чтобы даже бета-игроки не смогли мне навредить.

Осознав это, я рванул наверх, ломая деревья. Джунгли со всеми кишащими в них тварями остались внизу. Прикинув направление, я плюнул и полетел куда глаза глядят, главное — по прямой. Океан я найду в любой стороне.

Оставив за спиной километров двадцать, я замер, пораженный открывшимся зрелищем.

Впереди возвышалось исполинское сооружение, чем-то напоминающее термитник, но циклопических размеров. Это «гнездо» тянулось ввысь на добрую сотню метров, а его основание терялось за горизонтом. Поверхность его казалась живой, пульсирующей, покрытой миллионами шевелящихся букашек.

Но самое жуткое началось, когда эти «букашки» заметили меня. Воздух вдруг наполнился низким зловещим гулом, от которого завибрировала сама земля. А потом они взмыли в небо — тысячи, десятки тысяч крылатых тварей, помесь ос и москитов, но размером с крысу. Их полупрозрачные крылья трепетали с такой скоростью, что почти не различались взглядом, сливаясь в размытое марево.

Подняв тучи пыли и песка, осиный рой ринулся в мою сторону сплошной черной стеной. Даже воздух, казалось, сгустился от их трепета. Я на автомате вскинул руки, активируя Возмездие Спящих, — и в следующий миг орда тварей обрушилась на меня лавиной жужжащих и лязгающих тел. Я рассмотрел их жвала — длинные, серповидные, с пульсирующими отростками вокруг — и понял, что это не просто жвала, а своего рода острые хоботки, полные какой-то мерзкой ядовитой субстанции.

Первые волны я снес практически мгновенно, испепелив тысячи насекомых одним взрывом Возмездия. И без того едкий воздух наполнился смрадом горелого хитина и дымом, но на место павших тварей тут же устремились новые. Они шли нескончаемым потоком — гнездо извергало их, как жуткий жужжащий водопад.

Битва длилась многие часы, а может, и дни — в вечном полумраке Террастеры я потерял счет времени. Возмездие полыхало не затухая, я то и дело наполнялся ненавистью и становился десятикратно сильнее. Прах и трупы тварей покрыли землю толстым слоем, но осы все не кончались. В какой-то момент начало казаться, что их просто физически не может быть так много, что размеры гнезда не способны вместить такую уйму существ. Может, они респаунятся? Что ж, лучше места для фарма не придумаешь!

Единственное, что беспокоило по-настоящему, — судьба близких. Ирита, Дьюла, Мэнни — как они там? Мне даже не хотелось думать, что с ними случится, если Бегемоту не хватит веры на Мерцание, и на Кхаринзу обрушатся культисты Бездны…

На исходе второго или третьего дня к рядовым осам-солдатам присоединились летающие жуки — их более крупные и омерзительные собратья. Эти были размером с собаку. Панцири их отливали нездоровым синюшным блеском, а вместо жвал щелкали мощные челюсти, способные перекусить металл. Из брюшка торчало жало в палец толщиной, сочащееся ядовито-зеленой слизью.

Но и это было еще не все. Когда жуки закончились, земля содрогнулась, и из недр гнезда вылетели твари, при виде которых даже мое закаленное бесконечными битвами сознание на миг поколебалось. Они были похожи на треножники — циклопические сооружения из шевелящейся плоти и хитина, передвигающиеся на трех длинных суставчатых конечностях. В высоту они достигали двадцати метров, из сочленений сочился мутный гной, а в изгибах лап копошились все новые и новые полчища ос. Матки?

Центральная часть этих чудовищ напоминала уродливо раздутое брюшко осы, покрытое пульсирующими наростами и шевелящимися отростками. На вершине покачивалась колоссальная, увенчанная шипами голова с десятком фасетчатых глаз и приоткрытой пастью, полной кислотной слюны.

— Отлично! — радостно заорал я. Чем сильнее мобы, тем больше опыта я получу!

С яростным криком я ринулся в бой, и мир вокруг утонул в опаляющем свете Возмездия Спящих.

Многодневная битва с осиным гнездом стала для меня вершиной всех испытаний и ужасов Террастеры. Но я давно не боялся. Физическая боль, изматывающая бесконечность сражения, жуткий облик врагов — все это будто отступило на задний план, смытое волной экстатического, почти безумного веселья.

Я крушил, резал, рвал живую плоть, упиваясь своей силой, превосходством над бета-монстрами. Каждая тварь, павшая от моей руки, становилась ступенью, возносящей меня к новым высотам могущества. Я будто переплавлялся, становясь чем-то иным, нежели просто игрок или человек.

Теперь я смотрел на бета-мир не как загнанная дичь, но как охотник, как сила, способная покорить и подчинить себе это царство безумия. Я больше не бежал и не прятался, а шел вперед с высоко поднятой головой, бросая вызов всем кошмарам, что порождала извращенная фантазия древних богов. И Бездна... Бездна отвечала, раскрываясь навстречу, будто признавая во мне равного.

Многодневная битва с осиным роем стала поворотной точкой. Я понял, что больше не жертва этого мира. Оставалось лишь найти путь отсюда.

Последнего треножника-матку я уничтожил на четвертый или пятый день. К тому времени от Хладнокровия карателя почти ничего не осталось, а Косы Жнеца превратились в оплавленные огрызки размером не больше карандаша, и оба артефакта отправились в инвентарь.

После изнурительной многодневной битвы с осиным роем я позволил себе небольшую передышку. Забившись в расселину между двумя исполинскими валунами, я погрузился в беспокойную дрему, больше похожую на затяжной кошмар. Мне снились бесконечные орды жужжащих тварей, пронизывающих мою плоть жалами, гигантские треножники, испускающие ядовитый гной, и надо всем этим — звонкий смех Тиссы, но, когда я обернулся, вместо нее на меня смотрела Фортуна. Я пошел, чтобы заговорить, но ее лицо вмиг постарело, тело скукожилось, и на меня уставились пустые глазницы гниющего дымящегося скелета.

Внезапно кошмар оборвался, и я резко распахнул глаза, непонимающе озираясь. Что-то разбудило меня, какое-то неясное, тревожное чувство. Воздух вокруг был недвижим и спокоен, ни один звук не нарушал зловещей тишины мертвого леса. Но что-то все же было не так.

И вдруг я ощутил это — едва заметное дрожание нагретого воздуха, знакомое покалывание на коже, от которого по спине пробежал липкий холодок. Оно приближалось. Живое сито.

В первый момент меня парализовал страх. Слишком свежи были воспоминания о прошлых встречах с этой тварью, о жуткой агонии перемалывания заживо. Разум заходился в безмолвном крике, требуя бежать, спасаться любой ценой.

Встряхнувшись, я отбросил панику — что-то внутри меня восстало, ожесточилось. Я больше не был прежним Скифом — жалким, загнанным, цепляющимся за остатки надежды. Бета-мир закалил меня, наделил своей злой мощью. И я жаждал отмщения.

Я рывком вскочил на ноги и рванул навстречу приближающемуся Живому ситу. Страх отступил, сменившись кипящей яростью и предвкушением. Сегодня все будет иначе. Сегодня охотником стану я!

Когда призрачная тварь вынырнула из-за деревьев, я уже был готов. Живое сито застыло на мгновение, будто удивленное моей дерзостью, а затем ринулось вперед, растягиваясь и приготовившись перемолоть меня, натереть на терке, но я опередил его.

Сокрушающий выброс духа пробил невидимую преграду, вонзаясь в самое нутро Живого сита. Тварь взвыла, забилась в судорогах, но было поздно. Следом в призрачную плоть хлынул направленный ослепительный луч Возмездия Спящих, прожигая и испепеляя ее.

Несколько мгновений — и все было кончено. Живое сито распалось, рассыпалось пеплом, и лишь призрачное ядро, средоточие его силы, зависло передо мной. Что это, я не понял, но лут подобрал, стиснул в окровавленных пальцах, упиваясь торжеством. Победа. Победа над старым, укоренившимся в душе страхом и над одним из сильнейших кошмаров Бездны.

— Впечатляет. — Кто-то холодно хмыкнул возле меня. Голос был женским.

Я оглянулся: никого.

— Кто ты? — спросил голос.

— Кто я? — издав смешок, переспросил я. — Сначала появись, потом познакомимся.

— Ты убил моего питомца, — обвинила она. — Ты недавно в этом мире, но убил его так, как будто намного выше него уровнем. Не думаю, что это станет хорошей идеей — показаться.

— Твой питомец — Живое сито? — сказать, что я удивился — ничего не сказать.

— Оставлю твой вопрос без ответа. Поражает твоя неспособность понять смысл из контекста.

— А ты, видимо, совсем разучилась общаться, — ухмыльнулся я. — Слушай, у меня нет времени, мне нужно качаться, а мобы сами себя не убьют. Не хочешь нормально разговаривать — до свидания, кем бы ты ни была.

Насвистывая, я пошел в другую сторону.

— Стой, — донеслось сзади. — Я не могу назваться, потому что не уверена, что ты тот, кто я думаю. Бета-мир всегда был опасен, но сейчас он стал еще хуже. Ты можешь быть кем угодно.

Остановившись, я развернулся. Легкое марево метрах в десяти от меня, следовавшее за мной, тоже замерло.

— Слушай, я и без того знаю тебя, — сказал я. — Вас было шестеро. Девятка ушла, осталось пятеро. Из этих пятерых только две женщины: Двенадцатая и Пять-четыре. Думаю, ты Пять-четыре — она охотница и явно владеет Скрытностью.

Воздух шевельнулся, и передо мной предстала она — высокая, стройная, с огненно-рыжими волосами, заплетенными в тугую боевую косу. Кольчужный доспех облегал ее тело, на плече покоился мощный составной лук, а на поясе поблескивали метательные ножи. Ее лицо покрывала россыпь веснушек, а ярко-зеленые глаза смотрели пронзительно и настороженно. Фигура была безупречна, разве что бедра казались чуть широковатыми. От женщины веяло опасностью и силой, но в то же время в ее облике угадывалось нечто уязвимое. Бета-тестеры зашли сюда персонажами, чья внешность была скопирована с реальной, значит, это точно была она. Двенадцатая постарше, судя по рассказам Девятки, — той под сорок.

— Невидимым может стать любой из бета-игроков, — ответила она, оставаясь на дистанции. — Но ты прав, я Пять-четыре. А кто ты?

— Что, тоже интерфейс отключился?

— Да уже с полгода, как у всех, — ответила она. — Значит, ты появился здесь позже, Скиф. Ты же Скиф, верно?

— Допустим. Но как ты…

— Вопросы потом, здесь небезопасно. Уровень мобов в мире начал расти многократно быстрее, чем раньше. Это началось после исчезновения интерфейса. На Террастере легко можно нарваться на тварь с Контролем разума, и тогда тебе ничего не поможет…

Приблизившись, она взяла меня за руку, притянула к себе и обняла, крепко прижавшись. От нее пахло свежестью, от которой после кислотного воздуха Террастеры закружилась голова. После всех мучений, боли и одиночества, что я испытал в Бездне, это простое объятие показалось мне райским блаженством. Тепло ее тела, мягкость кожи, еле уловимый аромат волос — все это будто обрушилось на меня лавиной, оглушая и сбивая с толку. Я застыл, боясь пошевелиться, разрушить этот момент. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. В голове была сплошная каша из мыслей и эмоций. Смущение, благодарность, смутное влечение, стыд — все смешалось, заставляя щеки пылать.

— Иначе может не сработать телепортация, — объяснила она. — Мы же не группа.

Закрыв глаза, я невольно ткнулся ей в шею, а через миг земля ушла из-под ног, нас закрутило, мир померк. Прыжок длился мгновения, после чего мы все так же в обнимку стояли в цветущем саду. В отдалении возвышались купола замка.

Когда Пять-четыре отстранилась, я поймал себя на мысли, что не хочу отпускать ее. Это объятие длилось всего несколько секунд, но для меня, измученного бесконечным кошмаром Бездны, оно стало глотком свежего воздуха, напоминанием о том, что в мире есть не только боль и смерть. Что-то теплое и светлое шевельнулось в груди, заставляя на миг забыть обо всех ужасах, через которые я прошел.

Поэтому я лишь неловко улыбнулся, надеясь, что не сильно покраснел, и шагнул назад, восстанавливая дистанцию.

Пять-четыре, взяв в руки амулет связи, тихо сказала:

— Третий, я нашла его. — Потом качнула головой. — Следуй за мной, Скиф…

Мы пошли плечом к плечу, и я повторил вопрос:

— Как ты поняла, что я Скиф?

— Все бета-тестеры ждут тебя, — ответила женщина. — Ты обещал Третьему, что вернешься за нами. Судя по рассказам твоих друзей, тебе можно верить.

— Друзей? — Мое сердце забилось быстрее. — Что с ними? Они живы?

— Утес и Кусаларикс в порядке. Мы их спасли, когда увидели, что Девятка покинула бета-мир.

— Они у тебя?

— Твой друг приглянулся Двенадцатой. — Она фыркнула. — У Двенадцатой точно крыша поехала. А Куся живет в моем замке, но временно. Старая гоблинша просто с ума сходит от побрякушек, а мы, как понимаешь, много чего накопили за десять тысяч лет. Она проводит, как она выразилась, инвентаризацию. Закончит у меня, двинет к Девять-шесть.

— А где остальные беты?

— Сейчас Третий соберет всех, они скоро будут здесь.

Когда мы подошли к замку, Кусаларикс сидела на стене, свесив ноги. Взгляд ее не предвещал мне ничего хорошего. Когда я радостно ее поприветствовал и взлетел, чтобы обнять, она выставила передо мной руку, покачала головой и сварливо сказала:

— Не-а! Никаких обнимашек, пока не объяснишь, бабулю твою за ногу… — Она набрала воздуха и заорала: — Хрена ли ты так долго, Скиф?! Где тебя орки носили?!