Ее зовут Тень

— Где Чессин? — шепнула Тень, приподнимаясь на носках и вытягивая шею. В пестрой круговерти бала хозяина и организатора этого празднества видно не было. Телохранительница задумчиво покусала слегка подкрашенную нижнюю губу и предложила: — Пойдем в самую толчею, поищем Бельдерского! Не может же он слинять с собственного бала!

— Да зачем тебе Чессин? Пошли лучше потанцуем! — отмахнулся Торин. Думать о мрачных подозрениях храпы во время веселого бала, когда оркестр играет вальс и рядом стремительно кружатся разряженные пары, было выше его сил — Тем более что нарядная и благоухающая духами Тень словно нарочно отвлекала от серьезных раздумий то небрежным пожатием плеч, приоткрывающим грудь, то стремительным шагом, заставляющим юбки загадочно колыхаться на бедрах.

— Какие танцы, Торин?! — возмутилась девушка и, поймав заинтересованный взгляд какого-то надутого важного щеголя, лучезарно улыбнулась. Кто бы мог подумать, что с такой сияющей усмешкой можно рассуждать о серьезных делах, а не кокетливо флиртовать с кавалером! — Не время веселиться. Вот отвезем кристаллы, тогда на балах и попляшем.

— Отличная идея! — воодушевился Лорранский. — Когда мы вернемся в Каленару, я организую большой бал, а может, и пикник с танцами до рассвета под луной!

— Да хоть десять балов! — небрежно передернула плечами храна. — Ты сначала до дому доберись, а потом планы строй. Так где Чессин? Тьма, хоть ты помоги, раз от Торина никакого толку!

Вонато задумчиво покосилась туда-сюда огромными кроваво-красными глазищами с узкими, бездонными щелочками зрачков, потом взлетела, насколько позволяла цепочка-поводок, и тихо заклекотала, явно сообщая своей хозяйке какую-то важную информацию.

— Отлично! — возрадовалась храна, внимательно выслушав демона. — Чессин вон в той стороне. Торин, ты все помнишь?

— Да, — послушно отозвался Лорранский, понимая, что затея Тени нравится ему с каждой секундой все меньше и меньше.

— Старайся не бросаться в глаза, но будь неподалеку, мало ли что, — на всякий случай напомнила храна и, махнув на прощание рукой, медленно двинулась в сторону столов, ломящихся от изысканных угощений, возле которых герцог Бельдерский вел неспешную беседу с одним из гостей. Торин, выждав на всякий случай пару минут, быстро зашагал следом.

Тень действовала очень четко и профессионально. Ну кто бы мог заподозрить в этой нежной красавице девицу, уже четыре раза проехавшую по перевалу Холодных гор, завалившую ледяного элементаля, на спор выпившую яда, прибившую Мрак знает сколько мужчин и отразившую несколько мощных заклинаний?! Гости и хозяева бала видели лишь очаровательную молодую леди, которой очень, ну просто очень понравился хозяин поместья, герцог Бель-дерский. Торин не уставал поражаться женскому коварству и ледяной расчетливости в самых щекотливых делах. Ему, если честно, было очень любопытно: каким способом Тень постарается привлечь к себе внимание жертвы? Ведь они уже знакомы, а значит, вариант внезапно вспыхнувшего влечения не пройдет.

Но Тень и не собиралась разыгрывать неистовую страсть. Она неторопливо скользнула впритирку к беседующим мужчинам, как бы просто проходя мимо. И в самый пиковый момент, уже почти миновав на мгновение примолкнувших собеседников, уронила на пол веер. Галантный герцог мигом наклонился и поднял изящную вещичку. И, уже распрямляя спину, почти носом уткнулся в декольте слегка присевшей будто бы за веером Тени.

— Как вы любезны, герцог. Прошу прощения, что помешала вашей беседе, — сладко промурлыкала храна, не торопясь выпрямляться и продолжая демонстрировать во всей красе глубокий вырез платья, кокетливо отделанный тончайшими кружевами и шелковыми лентами.

— Не стоит благодарности, прекрасная Заньята, — с трудом отводя взгляд, отозвался Чессин, вручая девушке веер. Она его приняла, раскрыла и начала небрежно обмахиваться, но уходить не спешила. Когда молчание стало совсем натянутым, она все же сделала один шаг в сторону, но была тут же задержана встрепенувшимся Бельдерским: — Мы тут о поэзии беседовали. Позволит ли обворожительная Заньята узнать ее мнение о стихах Демирна?

— Право, вы мне льстите! — пропела девушка, с готовностью останавливаясь и вновь поворачиваясь к мужчинам. — Но не представите ли вы вашего благородного собеседника?

— Охотно! Барон Шэллент, Урго, — мило улыбнулся Чессин. — А это миледи Заньята Верейская… э-э-э…

— Я сопровождаю милорда Торина Лорранского в его путешествии. Мы приходимся друг другу дальними родственниками и решили навестить дядюшку, живущего в окрестностях Меритауна, — с готовностью пришла на по-мошь растерявшемуся Чессшгу Тень, кокетливо дотрагиваясь уголком веера до щеки и лучезарно улыбаясь. — А стихи Демирна не за обиду будет принято лордами, мне кажутся несколько скучноватыми и слишком заумными. Я предпочитаю сонеты Хэленнона…

— А, вроде этого, да? «Закат покрыл твои щеки румянцем, но нет ни кровинки в лице. Ну, милый, попробуй подняться! Без жизни лежишь на земле»… — вполголоса продекламировал начало одного из сонетов Чессин, не обращая внимания на брезгливую мину на лице барона. Торин был с ним солидарен — и впрямь, представить более бестолковые и слащавые стишата очень трудно, практически невозможно. Тень, внимательно выслушав чтение, восторженно захлопала в ладоши:

— Да-да, милорд, именно! Хэленнон так тонко понимает девичью душу, все сомнения и тревоги нежного сердца! Я часто перечитываю его сонеты и каждый раз не могу удержаться от слез!

— Вы правы, мне его стихи тоже весьма по душе, — снисходительно улыбнулся Бельдерский, видимо имевший об упомянутом поэте далеко не лучшее мнение, но решивший потакать хорошенькой дурочке.

Стихийно возникшая симпатия на фоне общей любви к поэзии крепла и ширилась прямо на глазах. Через минуту Тень и Чессин, позабыв о не разделяющем их литературных предпочтений бароне Шэлленте, уже кружились в стремительном вальсе, и герцог что-то нашептывал на ушко зардевшейся девушке. Храна опускала глаза, глупо хихикала и даже позволила вонато вольно летать по залу, чтобы та не мешала конструктивному диалогу с хозяином поместья.

Парочка как раз проносилась мимо застывшего Торина, когда Тень наклонилась к своему кавалеру и довольно громко сказала:

— Ах, как же здесь душно! Я, кажется, сейчас упаду в обморок вам на руки, герцог!

— Сделайте одолжение! — засмеялся Чессин, предусмотрительно подставляя руки. — Счастлив буду поддержать такую красавицу! Но если вам и впрямь нехорошо, может, выйдем в сад и прогуляемся?

— Только вы, я и луна! Ах, как романтично! — взвизгнула Тень. Глаза ее на мгновение помутились, и Тори н понял, что девушка ведет мысленный диалог со своей вонато, рассказывая ей, куда и зачем сейчас отправится. Лорранскому даже показалось, что Чессин заподозрил что-то неладное, но храна быстро сморгнула, и наваждение исчезло. — Но как же вы оставите гостей?

— Да они и не заметят отсутствия хозяина! — ухмыльнулся Бельдерский, как бы невзначай обхватывая девушку за талию.

— Вы рискуете вскружить мне голову, — доверчиво шепнула она, приникая к своему кавалеру и одаривая его весьма откровенной улыбкой.

— Именно этим я и занимаюсь, — признался он, увлекая храну к выходу из зала.

Торин в некотором отдалении последовал за сладкой парочкой. В парке он заметил три стремительных силуэта, бесшумными тенями скользнувших между кустов, и с радостью узнал Зверюгу и Левого с Правым. Значит, парни! на посту.

Герцог выгуливал свою спутницу по самым отдаленным и темным дорожкам парка. Над парочкой на солидной высоте парила вонато, внимательно следящая за маршрутом передвижения своей любимой хозяйки и служившая путеводной вехой для крадущейся по кустам четверки мужчин. Торин, присоединившийся к солдатам, пригибаясь и прячась за живой изгородью, следовал за ними, стараясь не шипеть, если напарывался на сучки или руками случайно попадал в крапиву. Подумать только, как ленивы здешние садовники! Со стороны дорожек вдоль живой изгороди все сорняки выпололи, а вот со стороны газонов — хоть ты плачь! И нет бы подумать, что кротовьи норы нужно либо разравнивать, либо закапывать, либо еще что — в общем, уничтожать всеми доступными способами. А то эдак и ноги недолго в кротовинах переломать!

Тень ясно слышала, как Торин иногда выдыхает словцо-другое. Во всяком случае, в такие моменты ее голосок, щебечущий ничего не значащие светские глупости, звенел особенно высоко и звонко. Как все-таки коварны женщины! Если бы Торин не знал, с какой дикой затаенной болью может смотреть Тень и как здраво она умеет рассуждать, то первый бы подумал: «До чего же очаровательная дурочка!»

— Ах, посмотрите, герцог, там на газоне что-то блестит! — восторженно взвизгнула храна, отпуская локоть Бельдерского и бросаясь к затаившимся в кустах солдатам. — Мальчики, приготовьтесь! Он наш! — едва слышно шепнула она и тут же развернулась к герцогу, демонстрируя загодя зажатую в ладони монетку. — Ой, денежка! Это к счастью!

— К счастью, — великодушно согласился Чессин, делая шаг вперед и крепко обхватывая девушку за талию. Торин довольно громко заскрежетал зубами и отвернулся, дабы не видеть, как наигранно-испуганно выдохнувшая Тень все-таки подчиняется и запрокидывает голову, позволяя себя целовать и словно бы не замечая шарящих по ее спине рук. Впрочем, негативные эмоции испытывал не только Лорранский — Тьма мрачно зашипела и зафыркала с небес, явно не одобряя поведение своей хозяйки и ревнуя к обнимающему ее мужчине.

— Погодите, герцог, не здесь, — выдохнула девушка, наконец отстраняясь и нервно сжимая в руках веер. — Пойдемте обратно, в вашу резиденцию…

— А там?.. — полувопросом протянул Чессин, неохотно отпуская храну.

— Да… — потупившись, отозвалась она, прикусывая нижнюю губу.

Парочка, обнявшись, двинулась к особняку. Торин, во время подтолкнутый Левым, и солдаты отступили туда еще раньше. Вонато — молчаливая черная зарисовка на фоне серо-синего неба — плавно скользнула за ними.

Надеюсь, я все рассчитала правильно. Нет, устрашить Бельдерского у меня и в одиночку получится, но лучше, чтобы рядом были солдаты. Они смогут задержать и связать герцога, буде возникнет такая необходимость.

Чессин, как и большинство мужчин, оказался предсказуем. Он завел меня в маленький кабинет, примыкающий к бальному залу и предназначенный, кажется, именно для таких случаев. Там, не размениваясь на объяснения, полез целоваться, одновременно теребя шнуровку на моей спине. Ну да, Торин столько промучился, ее затягивая, а ты в секунду весь его труд свести на нет хочешь?!

— Вы так прекрасны, Заньята, — страстно выдохнул мне в ухо Бельдерский, видимо решив, что нужно сказать хоть что-нибудь.

— Полноте, герцог, — засмущалась я от такого изысканного комплимента, упираясь ему ладонями в грудь. Не настолько, разумеется, чтобы совсем оттолкнуть. Просто если бы он стал чуть-чуть под другим углом, мне было бы намного удобнее…

Да. Чессин, возобновивший свои притязания, так и не понял, почему вдруг оказался распростертым на полу, а я прыгнула сверху. Даже обрадовался поначалу, видимо сочтя это какой-то разновидностью любовной игры, особенно после того как я, расположившись на его животе, задрала подол выше колен. Впрочем, вскоре ему пришлось опечалиться: я вытащила кинжал, прикрепленный подвязкой к ноге, и ласково прижата оружие к тонкому кружевному жабо на шее герцога.

— Ну что, поговорим? — сладко промурлыкала я, склонившись к побелевшему лицу Бельдерского так низко, что он наверняка ощущал движения моих губ на своей коже. — Ну хоть чуть-чуть пилюлю ему подслащу…

Беседовать на таких условиях Чессин не пожелал и дико завизжал во весь голос, надеясь привлечь внимание слуг или гостей.

— Заткнись! — уже далеко не так сладко и нежно прошипела я, пиная его коленом в живот. Герцог поперхнулся воплем и замолчат, беспомощно тараща на меня дикие, обезумевшие глаза.

— Мачьчики, подержите его! — велела я, вставая. Солдаты стремительно выскочили из-за портьер и коршунами бросились к моей жертве. Но первой успела Тьма — она спикировала на герцогский живот рядом со мной и весело заклекотата, выражая радость встречи после недолгой разлуки. Бельдерскому поплохело окончательно. Еще бы, такое душевное потрясение: у глупенькой кошечки, оказывается, имеются очень длинные и острые коготки, которыми она пребольно царапается!

Я подошла к низенькому диванчику на львиных лапах, стоящему возле двери, наполовину вывернула два болта, крепящие эти оригинальные ножки к корпусу, и поставила ногу на раму.

— Стони, зараза!

Наверное, Чессин ожидал чего-то другого. Например, немедленного убийства или изнасилования в особо жестокой и извращенной форме. Но никак не такого странного и необъяснимого приказа.

— Стони, тебе говорят! — мрачно повторила я, для вящей убедительности погрозив герцогу кулаком. Солдаты, догадавшись, что я собралась делать, придушенно захихикали. Пришлось грозить кулаком и в их сторону. — Иначе я сейчас начну тебя избивать, чтобы ты орал уже от боли. Но ведь через двери такие крики будут восприниматься неоднозначно. Тем более что половина гостей видела, как ты удалился в кабинет в моей обворожительной компании. Мало ли какие игры затеет парочка…

Чессин, сообразив, что безопаснее будет подчиниться, послушно застонал. Я начала ритмично раскачивать ногой Диван, покусывая губы, дабы не расхохотаться во весь голос. Расшатанные крепления жалобно скрипели, органично дополняя глухие герцогские вздохи, для полноты картины я сама начала слегка повизгивать и ахать, за что вскоре и была вознаграждена. Как я и предполагала, наше удаление в уединенный кабинетик не прошло не замеченным для широкой общественности. Поэтому тихое хихиканье и перешептывания под дверью неожиданностью для меня не стали. Наоборот, услыхав, что наш маленький спектакль обрел благодарных зрителей, вернее, слушателей, я удвоила усилия. Вот только этого делать не стоило. Диванчик явно не был рассчитан на такую пылкость и жар. А может, я просто перестаралась, расшатывая болты. Во всяком случае, под душераздирающий треск и мой уже непритворный взвизг две ножки подломились, и корпус, с размаху грохнувшийся на пол, издал жуткий звук, способный по громкости посоперничать с пушечным выстрелом. После чего диван как-то странно фукнул, взметнув в воздух облачко пыли, и, словно утомившись, наконец замолчал. По всей длине рамы теперь змеилась длинная трещина, похожая на искривленный в ехидной ухмылке рот.

Безусловно, это был замечательный завершающий аккорд. Лучшего нельзя было и пожелать. Слушатели за дверью замерли, а потом разразились таким каскадом смешков и завистливых вздохов, что я поняла: в этом поместье я последнему мусорщику теперь в глаза смотреть не смогу. Чессин, которого, видимо, посетили те же мысли, нервно выдохнул. Да-а… Вот свинью я мужику подложила: мы-то приехали и уехали, а ему здесь жить! Представляю, сколько теперь баек будет ходить про небывалую мужскую силу герцога Бельдерского, напора которой не выдерживает даже мебель!

Любопытство не истребимо ничем. Я понимала, что нужно поскорее допрашивать Чессина и делать ноги, пока нас кто-нибудь не поймал, но все-таки сначала подкралась на цыпочках к двери и, прижавшись ухом к щелке между створкой и косяком, послушала восторженные комментарии слушателей, самыми мягкими из которых были: «Огонь-девка! А с виду такая скромница и недотрога!» и «Знал я, конечно, что герцог наш до баб охоч. Но чтоб уж мебель в щепы… Нет, по мне, так это слишком!» И смех и грех!

Поняв, что второго акта в этом спектакле не предвидится, слушатели начали расходиться. Вот тут-то я и развернулась к бледному Чессину и, видимо, так нехорошо улыбнулась, что его пробрала невольная дрожь. Но убивать его я не собиралась. Во всяком случае, прямо сейчас.

Ну что ж, романтическое отступление и спектакль закончены. Свечи потушены, зрительный зал опустел, и актеры остаются наедине друг с другом. Повторяю свой вопрос: поговорим? — ласково спросила я, усаживаясь на ковер рядом с Бельдерским и поигрывая кинжалом. Правый, перехватив мой взгляд, кивнул и вытащил меч. Столь активная демонстрация силы не оставила бы равнодушным никого. Герцог оказался не исключением — он побледнел еще, потом посинел, а потом и вовсе позеленел как-то, начав смахивать на деликатесный сыр, которым сейчас угощаются его гости.

— Э-э-э… Заньята, что вы творите?! Одумайтесь! — попытался воззвать к моей совести Чессин. Получилось плохо, — то ли из герцога такой неудачный пристыдитель вышел, то ли я сама такая непробиваемая.

— Думаю, излишне говорить, что зовут меня по-другому? — лениво вопросила я, любуясь своим кинжалом. До чего же изящное, отлично сбалансированное оружие! И подумать только, кому-то оно может не понравиться! Вон Бельдерскому тому же — его лицо прямо перекосило при взгляде на это произведение оружейного искусства.

— Лорранский, друг! Спасите меня от этой ненормальной! — охнул герцог, заметив усевшегося в кресло Торина. Тот, впрочем, на помощь не поспешил, только лениво сощурился, как сытый кот.

— Потрудитесь не орать, а не то нам опять придется разыгрывать представление со стонами, визгом и треском ломаемой мебели, — предупредила я, склоняясь к герцогу. — А теперь расскажите, будьте любезны, за что вы так невзлюбили скромного Лорранского и его милую подружку?

— Я не… — безнадежно начал Чессин, но тут же осекся столкнувшись взглядом с недобрыми огоньками, пляшущими в глубине моих глаз.

Он выболтал все. Рассказ особой неожиданностью для меня не стал — я подозревала что-то подобное. В заварушке с кристаллами род Бельдерских оказался замешан по самые уши, причем как райдасская, так и йанарская его ветви. Зачем они вступили в склоку за растреклятое магическое оружие, можно сказать сломавшее мне личную жизнь, Чессин, кажется, и сам не знал. О причинах, побудивших его раз за разом пытаться прихлопнуть носителя кристаллов, Бельдерский распространялся весьма путано. Боги не зря столкнули меня в Каленаре с Райтмиром. Как хорошо, что я вняла этому предупреждению! В общем, кристаллы зачем-то нужны оказались всем.

Я задумчиво воззрилась на замершего в кресле Торина, машинально прижимавшего к себе пояс с кошелем обеими руками. Похоже, мы сами многого не знаем об этой магической штуке, за которой развернулась настоящая охота. То представители одной из богатейших и знатнейших аристократических династий Райдассы и Йанары за ней бегают, то альм из правящего рода нацеливается…

Чессин был не в том положении, когда врут. Так что его торопливым признаниям я была склонна верить. Связь между собой ветви рода Бельдерских всегда поддерживали тесную, так что Чессин был прекрасно осведомлен о необходимости попытаться отнять у Лорранского какое-то небывалое магическое оружие. А тут такая радость: не нужно бегать за недалеким графом по всему Триалону, он сам напросился в гости. При наличии денег и связей мага и наемников найти не проблема. Что Чессин и сделал. И был неприятно поражен, когда выяснилось, что бравый охранник сумел отстоять своего господина во время первого покушения. К моей профессиональной гордости, хорошенькую дуру любовницу Торина Бельдерский и не подумал заподозрить в причастности к сорвавшемуся посягательству на жизнь графа — я слишком хорошо играла свою роль. И еще один момент не мог не радовать — герцог был излишне самоуверен, потому и не нанимал хранов. Иначе мне пришлось бы схватываться с коллегой, а чем бы закончилась подобная драка, ведомо только богам, ведь, как известно, хозяева лаются, а у хранов кулаки болят и чубы трещат. Злосчастная корзина с цветами тоже была подброшена по приказу Чессина. Правда, не дождавшись результатов (служанка, принесшая поднос с завтраком сначала нам, а потом и своему господину, сообщила ему, что мы живы и здоровы), герцог решил, что Торин к цветам не подходил, и весьма этому обстоятельству огорчился. Зато какой простор для фантазии открылся после этого неудавшегося покушения! Бельдерский тут же начал с жаром выдумывать новые способы избавления от носителя кристаллов. Просто напасть и силой отнять эти магические цацки, а потом отпустить Торина на все четыре стороны никому, как ни Царадоксально, и в голову не пришло.

— Еще вопросы? — выслушав сбивчивые признания Чессина, приподняла я брови, поворачиваясь к Торину и солдатам. Те отрицательно покачали головами, демонстрируя полное отсутствие каких-либо непоняток и неясностей. — Вот и хорошо. Значит, этого мы бросаем тут…

— А может, лучше… — Торин не договорил и хищно провел ребром ладони по горлу, намекая на возможный способ расправы.

— Зачем? — пожала я плечами, с интересом разглядывая позеленевшее лицо Бельдерского. Вот уж не думала, что человеческая кожа может приобретать подобный нежно-салатовый оттенок! Как бы он прекрасно гармонировал с моим утренним платьем, привезенным из Каленары! — Он знает не слишком много, а понимает еще меньше. Пусть живет. Представь, какой скандал поднимется, если хозяина поместья обнаружат убитым прямо во время бала!

Я встала и внимательно посмотрела на бархатные портьеры, вернее, на толстые золотые шнуры с тяжелыми кистями, подвешенные на карнизе почти под самым потолком. Правый проследил за моим взглядом, кивнул и изо всех сил дернул за шторы. Видимо, их вешали на совесть — сооружение слегка качнулось, скрипнуло негодующе, но срываться и не подумало. Левый, оставив Чессина на попе чение Зверюги, поспешил на помощь братцу. Тяжести их тел, одновременно повисших на портьерах, карниз не выдержал и вылетел из креплений, едва не прибив восседающего в кресле Торина.

— Осторожно, предводителя зашибете! — прошипела я, подхватывая резную буковую палку карниза и отводя его в сторону от ног переменившегося в лице графеныша.

Близнецы, ничуть не устыдившись, споро отмотали шнуры и начали качественно связывать Бельдерского. В результате гордый герцог в вечернем наряде стал напоминать жертвенного козла — запястья привязаны к щиколоткам, спина выгнута, во рту торчит одна из кистей, а в глазах застыло выражение тупого ужаса и обреченности. Разве что рогов и бороды для полного сходства недостает.

Пока двойняшки упаковывали нашу жертву, а Торин постепенно приходил в себя, Зверюга пошел в обход полок с книгами, изредка вынимая и задумчиво пролистывая том-другой. Фолианты, хоть и явно старые, дорогие, выглядели какими-то, если так можно выразиться, непользо-ванными — словно их поставили лет этак сто назад на полки, да так и не снимали с тех пор ни разу, только проходились иногда по корешкам метелочкой для смахивания пыли. Зверюга в полной мере оценил интеллектуальные сокровища — он восторженно таращил глаза, хмыкал, фыркал и держал каждую книгу бережно, как новорожденного ребенка. В конце концов тонкая душа солдата не выдержала и с очередным томом расставаться не пожелала категорически.

— Герцог, надеюсь, вы не будете в обиде, если я у вас позаимствую эту книгу? Я прочитаю и верну, честное слово! — бесконечно вежливо и учтиво обратился он к лежащему на полу Бельдерскому. Лично я на такую обходительную просьбу просто не смогла бы ответить отказом, однако Чессин, судя по дико вытаращенным и вращающимся глазам, был далеко не в восторге. Но высказать свои претензии он не мог рот был заткнут, так что Зверюга, решив счесть молчание знаком согласия, с учтивым поклоном сунул книгу за пазуху.

— Ну никто больше ничего не хочет взять на память? — уточнила я, подбирая подол и оглядываясь. — Тогда встре чаемся на условленном месте. Чем скорее, тем лучше.

Солдаты закивали и лихо выпрыгнули в окно, благо этаж был первым. Я помогла перевалиться через подоконник неуклюжему Торину, потом подошла к Бельдерскому и с бесконечной нежностью поцеловала его в лоб, заодно ласково приглаживая растрепанные волосы ладонью:

— Прости, милый, я понимаю, мы пообщались хоть и очень тесно, но немного не так, как ты рассчитывал. Тебе, несомненно, нужно вдоволь позлиться на женское коварство, поэтому на выходе я попрошу слуг не беспокоить тебя ближайшие пару часов. Думаю, они поймут… Не советовала бы тебе высылать за нами погоню. Это может очень плохо закончиться. Да, кстати! Я, чтоб ты знал, просто не навижу розовые сопли, которые зовутся сонетами Хэленнона. Да, кроме того, декламатор из тебя никудышный…

Чессин злобно зашипел сквозь кисть от портьеры, но больше ничем свое негодование выразить не смог. Я заботливо поправила его кружевное жабо, подхватила Тьму и вышла из кабинета, аккуратно притворив за собой дверь. Пора было делать ноги.

Солдаты не зря ели свой хлеб. Пока мы с Торином наряжались и прихорашивались, готовясь к балу, они прочесали парк, нашли маленькую, никем не охраняемую калитку и привели к ней оседланных лошадей. Так что с началом поспешного отступления проблем не возникло. Когда я, застревая каблуками в газоне и тихонько ругаясь сквозь стиснутые зубы, дошагала до этого запасного выходалзпоместья, близнецы успели сломать замок на калитке, а Зверюга — взвалить в седло неповоротливого в вечернем костюме Торина. Сами солдаты порхнули на спины лошадям легко и быстро, а вот у меня была маленькая проблема. В конце концов, наплевав на правила приличия, я безжалостно смяла и задрала подол до пояса, после чего подпрыгнула на каблуках и влезла-таки на спину Бабочки. Близнецы охнули и во все глаза уставились на открывшиеся горизонты.

— Что, ног никогда не видели? — прошипела я, пытаясь принять более достойное и приличествующее хорошо обученной хране положение. Но увы, седло — это не то место где можно щеголять роскошными придворными нарядами.

— Интересно, все благородные леди носят чулки с дырками? — вдумчиво вопросил у братца Правый, игнорируя мое злобное замечание. Я прищурилась и заметила, что на правом колене и впрямь красуется небольшая дыра размером с ноготь мизинца. Ой, как жалко! Эти чулки чуть не пятьдесят серебряных монет стоили! И где меня так угораздило? Небось пока на Чессине восседала, ухитрилась зацепиться за какую-нибудь пуговицу или крючок. И углядел же эту крохотную дырочку глазастый парень!

— Нашел на что смотреть! — вступился за меня Зверюга. — Драпать надо!

Этим-то мы и занялись.

Часа через четыре пришлось остановиться: Торин горестно возопил о терзающем его жутком голоде. Как все-таки несообразительны мужчины! Ну нет бы ему додуматься перекусить на балу! Мы бы и время, и продукты сэкономили!

Пришлось делать привал. Торин с жадностью набросился на наскоро слепленные бутерброды, солдаты тоже взялись за еду, правда, не с таким жаром, я же, выбрав кусты погуще, с превеликим трудом избавилась от роскошного платья и облачилась в привычные удобные штаны и рубашку. Шелковый наряд я аккуратно запаковала в прихваченный чехол и пристроила на спине одной из вьючных кобыл. Проинспектировав багаж и сунув нос в каждый сверток, я разочарованно вздохнула: одно из купленных мне Торином платьев все-таки пришлось бросить в поместье Бельдерского. Лошади и так едва не падали под увеличившимся грузом. Впрочем, на сей раз графенок показал себя рыцарем: он и впрямь, как обещал, оставил в Трианоне несколько своих камзолов, пожертвовав место на кобыльих спинах в пользу моих вещей.

Дождавшись, пока Торин наестся, переоденется в непритязательный дорожный костюм и вдоволь наохается, мы двинулись дальше.

Меритаун встретил наши сильно поредевшие ряды прохладным дождичком, временами переходящим в ливень, полупрозрачными плетьми хлещущий по затянутым в плотную кожу курток спинам. К воротам столицы Йанары мы подъехали через шесть дней, успев здорово устать и перенервничать за время пути. Причиной, заставлявшей постоянно прислушиваться и оглядываться назад, было ожидание погони, выматывающее сильнее, чем сражение на тяжелых двуручных мечах или арбалетная перестрелка. Но Бельдерские, видимо опасаясь, что мы организуем им еще какой-нибудь позорный акт, больше не беспокоили. Кроме того, Чессину было чем заняться и без беготни за нашей компанией. В крохотное сельцо, где мы пережидали сильный ливень, дошли слухи, будто в самый разгар бала в герцогское поместье ворвалась толпа грабителей, жестоко посмеялась над испуганными леди, связала пробовавшего вступиться за гостий Чессина и похитила бесценный старинный фолиант, в котором будто бы содержалось заклинание конца света. Так что на некоторое время мир подлунный испуганно замер, с минуты на минуту ожидая своей торжественной кончины из-за злопакостных похитителей чародейской книги. На кой разбойникам губить мир, никто почему-то не задумался.

Так или иначе, конец света не состоялся. Призванный к ответу Зверюга немного помялся, но потом все же продемонстрировал всей честной компании позаимствованную у Чессина книгу. Название на обложке повергло меня в Шок. Честно говоря, я ожидала, что задумчивый парень с мечтательными глазами отрешенного романтика упрет у Бельдерского сборник стихов и сонетов начала прошлого века, так называемого золотого века поэзии. Или на крайний случай какой-нибудь редкий и ценный учебник по стихосложению. Но никак не роскошно украшенный серебряными пластинками том с витиеватым названием «Об искусстве любви в разных странах и у разных рас. Станьте неотразимым любовником!». Кому что, а я-то, наивная, думала, что Зверюга любит изящную поэзию и философские трактаты! Что ж, если там вся литература была подобного профиля, то неудивительно, что Чессин меня именно в этот кабинет тянул. Торин слегка похихикал и, кажется, тут же забыл о похищенном у Бельдерского фолианте, а близнецы едва не подрались, решая, кто будет знакомиться с содержанием этой занимательной книги после Зверюги.

Меритаун мне не нравился. Возможно, конечно, я относилась к этому городу несколько предвзято и придирчиво, но факт остается фактом: мне в нем было неуютно. Постоянно казалось — что-то давит на грудь и плечи, не давая выпрямить спину и сделать глубокий вдох. Таких сильных ощущений я не испытывала даже в подземных галереях Тэллентэра — там, кажется, и то дышалось легче. А вообще-то столица Йанары была очень красивым городом, радующим глаз роскошью, вплотную подошедшей, но еще не переступившей черту вульгарности. Тамошние храмы особой, так называемой цветочной постройки вообще славились своей красотой и оригинальностью архитектуры — при взгляде под определенным углом четыре корпуса одного из храмов казались лепестками цветка сирени, окружившими маленькую впадинку-колодец в центре. А еще там хватало общественных садов, утопающих в цветах, маленьких площадей с фонтанами, вычурных кованых коновязей и оригинальных строений. Нет, город был очень красивый и романтичный. Но мне он почему-то все равно не нравился.

— Ну веди, Торин! — вздохнула я, когда мы заплатили въездную пошлину и кони сделали первые осторожные шаги по меритаунской мостовой.

— В каком смысле — веди? — неприятно удивился, явно убоявшись ответственности, аристократенок.

— В самом прямом. Я и понятия не имею, куда нужнонаправляться в Меритауне. До него я тебя довезла, а дальше не моя забота.

Торин бестолково захлопал глазами. У меня упало сердце. Сейчас выяснится, что графеныш и понятия не имеет, где будет проходить сборище шаманов и архимагов, и нам придется возвращаться в Каленару, дабы уточнить адрес и имя получателя проклятых кристаллов! А потом еще тащиться назад! Ну нет, я скорее сама безголового аристо-кратишку придушу!

Тьма, почувствовав этот всплеск негативных эмоций, угрожающе зашипела, развернула крылья и хлестнула хвостом. Торин поперхнулся и закашлялся, не в силах оторвать взгляд от мрачных глаз вонато, пылающих хищными красными и черными огнями.

— Милорд Иррион говорил что-то про королевский дворец! — пришел на помощь предводителю Левый.

— И Каррэн вроде точный адрес знал, — поддержал братца Правый, виновато покосившись на меня. Я болезненно поморщилась и постаралась перевести разговор в другое русло:

— Так куда едем?

— Во дворец, разумеется! — возрадовался удачному решению Торин и на диво отважно первым направил своего коня в сторону высящейся громады городской королевской резиденции. Я, ругнувшись, толкнула Бабочку каблуками, обогнав излишне уверовавшего в собственную удаль и неуязвимость графенка.

— Никогда не смей лезть вперед, Торин! Для того чтобы, грудью встречать опасности, существую я!

Аристократеныш поравнялся со мной и задумчиво воззрился на упомянутую часть тела, видимо слишком буквально восприняв фигуру речи. Обозлившись, я слегка прогнулась в талии и сделала глубокий вдох, вызывающе демонстрируя свои прелести. А что? В конце концов, на просмотр я никого не приглашала, но, если уж есть благодарный зритель, почему бы не похвалиться?

Графенок кашлянул и отвел глаза, видимо осознав, насколько нескромно и вызывающе выглядит такое разглядывание его спутницы. Близнецы хором фыркнули. Зверюга, все еще стесняющийся своей выходки с книгой из библиотеки Бельдерского, не позволил себе столь явно выказывать эмоции, но я спиной чувствовала, что он тихо хихикает. Причем явно не надо мной.

Когда отряд миновал ворота Меритауна, Торин облегченно выдохнул. Ну наконец-то! Тень, впрочем, несмотря на близость конечной цели путешествия, расслабляться не собиралась. Наоборот, она была напряжена, как натянутая тетива эльфийского лука, и безостановочно скользила внимательным взглядом по стенам, окнам и даже крышам домов, словно ожидала за каждым углом увидеть отряд наемников с луками и арбалетами на изготовку. Ничего подобного, разумеется, в обозримом пространстве не наблюдалось, но храна заметно нервничала и то и дело косилась на своего подопечного, явно прикидывая, как бы половчее закрыть его собой. В Меритауне она вообще перестала скрывать свою профессию, стянула волосы в небрежный пепельный хвостик на затылке и демонстративно навесила за спину ножны с клинками. В результате народ, безошибочно распознающий в неприметной темноглазой девушке с демоном вонато на плече храну при исполнении, просто шарахался в разные стороны, едва ли не молитвы бормоча и храмовые знаки творя. На Торина посматривали с любопытством: всем было интересно, что же представляет собой этот мрачный парень, раз его так ревностно оберегает представительница самой опасной и непредсказуемой из гильдий мира подлунного. Именно эти пытливые взгляды навели Лорранского на оригинальную мысль:

— Слушай, Тень, а что, если ты отдашь мне свои клинки? На время, разумеется. Тогда все будут думать, что я хран, и поостерегутся даже коситься в нашу сторону.

— Ты… кто? — поразилась она, приподнимая одну бровь. Солдаты поддержали ее согласным хмыканьем. — Какой же из тебя хран?

— А если драка начнется, я сразу же за твою спину спрячусь, — нетерпеливо пообещал Торин, которому вдруг очень захотелось ловить на себе такие же испуганно-уважительные взгляды, какими люди одаривали Тень. — Одет просто и непритязательно, еще оружие бы — и вылитый хран!

— Ты не понимаешь, Торин, — покачала головой пепельноволосая девушка. — Представителя нашей гильдии выдают не одежда и не оружие. Это особое умение ходить, говорить, держать себя, которое при необходимости можно легко скрыть. Ты же видел, Бельдерский и не подумал заподозрить во мне храну, хотя то, что мы благополучно пережили два покушения в его резиденции, говорило само за себя.

— И все-таки, — продолжал настаивать граф, хотя уже и понимал, что это дохлый номер.

— Нет. Ты даже на мир смотришь по-другому. Любое происшествие мигом выдаст в тебе благороднорожденного — у всех вас при неприятностях лицо будто каменеет. А хран никогда не продемонстрирует истинных эмоций. Смотри, как нужно!

Тень быстро, как карнавальные маски, сменила несколько выражений лица: восхищение, злоба, скука, брезгливость, легкая заинтересованность, дикая ярость, восторженное умиление… Торин невольно раскрыл рот — каждая из этих масок казалась очень естественной и не вызывала никаких подозрений. Лорранскому вдруг пришла в голову неприятная мысль: а бывала ли храна искренна хоть когда-нибудь? Может, все ее выражения восторга во время покупки платьев или внимание при произнесении чьих-то речей — всего лишь отличная игра, ловко прикрывающая истинные чувства? Какова она на самом деле, эта темноглазая девушка с криво обрезанными волосами (даже служанки в поместье Бельдерского не предложили их выровнять, видимо приняв за оригинальную стрижку)? Что у нее в душе? Полно, да есть ли она у храны, душа-то?

— Нету, Торин, нету, — мягко ответила Тень. Похоже, последний вопрос граф, забывшись, произнес вслух. — Все мы с самого рождения прокляты и обречены на Мрак вековечный после смерти. И никаких вариантов…

Королевская резиденция казалась незыблемым бастионом, способным уцелеть, даже если весь мир подлунный развалится на части. В такой цитадели оборону держать — милое дело! Можно хоть всю жизнь плевать противникам на головы и корчить ехидные рожи в окна, дразня бессильно ругающуюся внизу вражескую рать. Насколько я помню историю сопредельных государств, на Меритаун толком и не нападали никогда — все слишком хорошо понимали, что для штурма подобного бастиона нужна едва ли не миллионная армия. Правда, альмы как-то лет этак пятьсот назад предприняли одну вылазку, окончившуюся грандиозным провалом, и на этом успокоились, признав силу и неуязвимость соседей.

Нам во дворце не обрадовались. Поначалу. Потом, когда наконец разобрались, кто есть кто, чуть вприсядку не пошли, радуясь нашему своевременному приезду. Как оказалось, заявились мы и впрямь вовремя: почти все приглашенные на магическое сборище чародеи уже собрались, а те, кого еще не было, обещали вот-вот прибыть. Если бы кто-нибудь позволил мне решать все самой, то я бы велела Торину под роспись сдать проклятые кристаллы кому-нибудь из магов и в тот же день пуститься в обратный путь — до Каленары-то пилить и пилить. Но увы, моим мнением никто не интересовался.

Нас с Торином попытались расселить в разные комнаты, но я сгребла свое барахло в охапку и самовольно въехала в покои графа. В конце концов, кому какое дело, что подумают государственные умы Йанары? А мне клиента беречь нужно, мало ли, вдруг ему опять какую-нибудь взрывоопасную корзину с цветами подсунут? Может, к примеру, его ночной горшок взорвать решат?! Нет уж, вот сдам аристократенка с рук на руки заботливому папочке, тогда и поживу одна в свое удовольствие. А пока рано!

Впрочем, тесниться на двух квадратных аршинах явно не придется. Торину, как сопровождающему окаянной магической цацки, выделили огромные трехкомнатные покои. К ним примыкала внушительных размеров ванная и оплетенный вьющимися розами балкон, с которого открывался изумительный вид на раскинувшийся внизу парк. Все комнаты были выдержаны в приятной глазу бежево-голубой цветовой гамме и казались роскошными и уютными одновременно. Мне сразу же приглянулись две очаровательные кушетки, обтянутые светло-лазурным шелком. Вот и славно, на полу валяться ночью не придется! Солдат поселили двумя этажами ниже, не в таких просторных и роскошных, но тоже очень уютных комнатах.

— Ну что, Торин, когда к лекарю-то пойдешь? — поинтересовалась я, обойдя наше временное обиталище, привычно прикинув пути нападения-отступления и на всякий случай задернув шторы. Конечно, это уже слегка попахивает паранойей, но уж лучше перебдеть, чем недобдеть. Будет просто глупо, после того что мы пережили, потерять клиента из-за какого-нибудь заклинания или шального выстрела с вершины парковых кленов.

— Какому лекарю? — лениво приоткрыл один глаз валяющийся на покрывале граф.

— Который спасет тебя от какой-то жуткой болячки. Ты ведь еще под стенами Каленары поведал, что просто мечтаешь наведаться к какому-то местному кудеснику, — напомнила я, с удивлением замечая, что графенок прямо-таки буреет на глазах. — Что такое? Я что-то не то сказала?

— Нет-нет, все то, — смущенно прохрипел Торин и попытался быстренько выскочить за дверь, но я вцепилась в полу его камзола и бежать не дала.

— Ну уж нет, если куда-то идешь, то только со мной!

Графенок разинул рот, собираясь то ли ругаться, то ли оправдываться, но тут в двери почтительно постучали. Торжественный, разряженный в пух и прах лакей вежливо поведал, что нас ждет сам председатель йанарского совета архимагов. Ну что ж, ждет так ждет, пошли!

Разумеется, сразу же двинуться на зов мы не смогли. Пришлось ждать, когда поспешно вызванные служанки отутюжат складки на одном из платьев и приведут в приличное состояние мятый камзол молодого графа. Пока нас наряжали, пока Торину торжественно цепляли к поясу какую-то рапирку, а мне сооружали прическу и делали мани кюр… Короче, к председателю мы выбрались где-то через час, не меньше. Будь я главой архимагического сборища, то, разумеется, смертельно оскорбилась бы и наслала на копуш моровую язву, почесуху и непрерывную икоту. Но в Йанаре, похоже, на подобные вещи смотрели куда более демократично.

Председатель был стар. Настолько стар, что я тут же уверилась, что зря боялась обид по поводу нашего опоздания и кар, могущих последовать за оными. Кажется, архи-маг просто не заметил, как прошел этот час, потому что мирно продремал все это время в кресле у горящего камина. Наш приход не потревожил его ни в коей мере — пожилой председатель продолжал вкушать сладкий послеобеденный сон с таким торжественным и величавым видом, будто решал важнейшие государственные дела.

— Ваше магичество! Ваше магичество, проснитесь! — деликатно потряс за плечо облеченного властью старца лакей, который привел нас с Торином пред его сонные очи.

— Что? Хм… Ах да! Идите, любезный, вы можете быть свободны! — просипел архимаг, не открывая глаз.

— Тут приезжие из Каленары пожаловали! — продолжал свою речь лакей, и не думая уходить.

— Да? Ну что ж… — Сановный старец медленно открыл глаза и уставился на нас неожиданно внимательным, цепким взглядом. Я, шелестя шелковым платьем, присела в реверансе, Торин отвесил учтивый поклон. — Полно, полно, дети. Здесь все свои. Садитесь!

Кажется, когда-то это уже было — любезное приглашение сесть, только одно кресло и несколько желающих в нем устроиться… Торин дернулся к предмету мебели, сиротливо стоящему в совершенно пустом кабинете, если не считать второго кресла и камина, но в последний момент все же опомнился и приглашающе простер руку, предоставив великую честь садиться мне. Я не стала ломаться и осторожно, стараясь не измять платье, опустилась на сиденье, пересадив Тьму с плеча на колени. Торин привалился к спинке кресла и тихо, жалобно и протяжно вздохнул. Ну хоть ты вставай и уступай место ему, честное слово!

— Итак, вы привезли кристаллы? — неспешно поинтересовался архимаг, смежая вежды и явно готовясь вновь уйти в страну сновидений. Я покосилась на Торина, глядящего на председателя как баран на новые ворота, и со вздохом перевела лаконичный вопрос на райдасский.

— Да, ваше магичество, — учтиво отозвался Торин. Я повторила это высказывание по-йанарски, постаравшись скопировать уважительный тон графского голоса. Архимаг изумленно глянул на меня. Видимо, за всю долгую жизнь ему еще не приходилось встречать девушек в дорогих платьях, подрабатывающих толмачами при богатых хлыщах. Кстати, надо будет и впрямь включить в счет еще и оказание услуг переводчика!

— Отлично. Через пару дней в Меритаун съедутся все приглашенные. На большом совете вы представите эти кристаллы высокому собранию и отдадите их лично мне в руки.

— А нельзя ли сделать это прямо сейчас? — робко поинтересовалась я, поглаживая задремавшую Тьму. — Нам бы хотелось поскорее вернуться домой…

— Там, где замешаны столь могучие силы, что у меня просто не хватает слов, дабы описать их мощь, торопливость неуместна, — наставительно отозвался председатель, воздевая вверх указательный палец и страдальчески морщась, — видимо, ему хотелось спать дальше, а тут явились какие-то, тревожат его покой, отдыхать не дают…

Я уважительно наклонила голову, изображая согласие со столь многомудрым суждением, а в душе тихо недоумевая. Ну кому будет плохо, если мы поскорее сложим с себя ответственность за эти магические финтифлюшки?! Разве что тем, на чьи плечи мы ее переложим…

Поняв, что попытка проявления самостоятельности задавлена в зародыше, архимаг брезгливо замахал в нашу сторону руками, намекая, что мы и так отняли слишком много его драгоценного времени. Пришлось встать и откланяться.

— Ну вот, собирались, наряжались, готовились — и ради чего? Ради презрительного взгляда и нескольких фраз, небрежно процеженных председателем сквозь зубы?

— Это не стоило таких усилий! — единодушно решили мы с Торином на обратном пути в наши покои. Король йанарский, разумеется, и не подумал вызвать нас на аудиенцию (чему я, честно говоря, была немало рада), и в тот вечер нас никто больше не побеспокоил. Равно как и в последующие три дня, пока съехавшиеся маги и шаманы дожидались опаздывающих.

Торин бесился со скуки. Я не позволяла ему выбираться в город и шататься по улицам — душу грызла смутная тревога, какая-то расплывчатая и неосознанная, но все же слишком явная, чтобы так просто от нее отмахнуться. Я шкурой чувствовала, что вскоре должно произойти что-то очень нехорошее, и старалась свести к минимуму все возможные опасности. В результате графеныш если и выползал из комнаты, то только в моей компании, причем я, в полном соответствии со своим прозвищем, неотлучно находилась при нем, доводя Торина едва ли не до нервных срывов. Понимаю, мое общество ему приелось. Его мне — тоже, но ведь мне за это платят…

В результате снедаемый скукой аристократ приставал ко мне, требуя научить его хотя бы азам магии. Я отмахивалась как от назойливой мухи. В самом деле, магния из меня как из самого Торина балерина — то есть что-то вытворить, конечно, возможно, но выглядит это глупо и жалко, а смотреть на сие действо просто смешно.

— Ну Те-е-ень, — противно канючил Торин, ухитряясь блеять мое имя как скучающий козел с пригорка.

— Отвали! — огрызалась я, в который раз выглядывая из окна, дабы убедиться, что со стороны парка к нам не подбирается никакая опасность. — Делать тебе, что ли, нечего?

— Нечего! — жаловался Торин, таскаясь за мной как привязанный. Нет, это, конечно, хорошо, когда клиент перед глазами, но во всем должна быть мера! Одно дело, когда он просто сидит со мной в комнате, и совсем другое, ког да ты к окну — и он к окну, ты на диван — и он на диван. Вот же не ко времени графенка жажда знаний одолела!

Я резко развернулась к Торину, дабы четко и неприглядно выложить все, что о нем думаю, но внезапно осеклась и по-новому взглянула на своего подопечного. А что, может, и впрямь попытаться обучить его зачаткам магии, к примеру защитной или боевой? Глядишь, и пригодится когда-нибудь, прежде всего мне. Попробую научить его хотя бы банальный энергетический щит ставить, глядишь, и сможет однажды сам свою жизнь защитить.

— Ладно. Сосредоточься. Постарайся почувствовать, как бьется твое сердце, сжимаются и расправляются легкие, бежит кровь по жилам… Ты должен отрешиться от всего мира и одновременно как бы ощущать себя его частичкой, такой же легкой и переменчивой, как и все, что тебя окружает. Получилось? А теперь представь, что между мной и тобой вырастает стена. Просто стена — каменная, глиняная, хоть хрустальная или алмазная. Главное — чтобы она была четкой и ясной, ты должен видеть ее до мельчайших деталей, вплоть до примятого ею ворса ковра. Ну?

Подождав полминуты, я двумя шагами стремительно пересекла комнату, выставив перед собой руки, дабы не поприветствовать лбом щит, буде таковой действительно возникнет. Впрочем, предосторожность, как я и предполагала, оказалась совершенно излишней — никакой стены у графенка, разумеется, не получилось. А вот мне это несложное магическое действо в свое время удалось с первого раза!

— Ну чего ворон ловим? — мрачно поинтересовалась я, вплотную подходя к Торину и сверля его пристальным взглядом. — Сам же требовал научить тебя чему-нибудь, а теперь не желаешь ничего делать?

Аристократенок бестолково захлопал глазами. Он явно не ожидал, что обучение начнется так быстро и тут же потребует от него каких-то конкретных действий. Однако Торин не был бы Торином, если бы не попытался свалить всю вину на меня:

— Ну да! Так прямо и магичь, да? А вдруг заклинание из-под контроля выйдет?

— Да какое это заклинание? — насмешливо хмыкнула я. — Так, простая энергетическая работа на уровне подсознания. Хватит праздновать труса, соберись и попробуй еще раз! Предупреждаю, если после третьей попытки у тебя ничего не выйдет, я больше не скажу тебе ни слова на любые темы, хоть как-то связанные с магией.

Торин надулся, вытаращил глаза и замахал руками, явно старательно копируя где-то виденную работу мага. Мне стало смешно. Ну чего он хочет достичь этими отчаянными телодвижениями? Комаров отгонять собирается, что ли?

— Не напрягайся. Все должно получиться легко и естественно, как бы само собой, как дыхание или сердцебиение.

— Ну-у… — натужно пропыхтел аристократенок, явно не разделяя моего энтузиазма и слегка приседая от усердия. Понимаю, мне магия тоже тяжело давалась, особенно поначалу.

— Посмотри, вроде получилось, — предложил он наконец после минутного пыхтения и тихих охов. Я вновь шагнула к Торину и беспрепятственно хлопнула его по плечу:

— Ну и где твоя стена? Не призрак же я, чтобы через нее так легко проскакивать! Давай еще раз!

Честно говоря, я была уверена, что у вредного и ленивого аристократа, которому ни с того ни с сего пришел каприз учиться магии, ничего не получится. Поэтому была немало удивлена, в третий раз подойдя к Торину и звучно наткнувшись лбом на что-то, не видимое взгляду.

— Молодец. Хвалю! — одобрила я, потирая лоб. — Теперь запомни это состояние и старайся возобновлять подобные ощущения, когда тебе понадобится защита.

— У меня получилось? — потрясенно выдохнул Торин, подходя к стене со своей стороны и недоверчиво водя по ней руками.

— Вроде бы, — подтвердила я. Тьма, повинуясь моей мысленной просьбе, слетела с дивана и легко преодолела щит по воздуху, поднявшись аршина на три над полом. — Только на будущее, если в тебя целятся из пращей или арбалетов, ставь стену повыше — видишь, при определенной сноровке и, так сказать, техническом оснащении ее вполне можно миновать. А для эльфийских лучников она вообще помехой не станет.

— У меня получилось! — восторженно повторил Торин, явно не слушая моих пояснений. — Я маг!

— Нашел чем гордиться! Ты же благороднорожденный, а среди них занятия магией никогда не приветствовались, — напомнила я, мысленно подзывая Тьму. Вонато спикировала мне в руки и ласково защебетала, прося похвалы.

Но пыл графенка не остудили бы сейчас все ветры Холодных гор — он едва не подпрыгивал, прислушиваясь к доселе неведомым и незнакомым ощущениям. Чем бы дитя ни тешилось…

Верно говорят: заставь дурака богам молиться, так он и лоб расшибет, и колени в кровь сотрет! Пришедший в восторг от открывшихся перед ним возможностей, Торин не пожелал больше учиться ничему другому, а только баловался со стенами. Он воздвигал их на каждом шагу, так что вскоре я уже неприкрыто ругалась в голос, в который раз тесно познакомившись всеми выступающими частями тела с невидимыми магическими щитами, которые мой ученик наплодил в изобилии. Торина это забавляло невероятно. В конце концов я не выдержала, пригрозив блокировать всю его магию, если он не прекратит безобразничать. Бестолковый графеныш, которому было невдомек, что столь мощные воздействия на людей изучают на последних курсах специализированных магических академий, а мне они не по плечу, устрашился и баловаться перестал. То-то же, а то нашел себе игрушку! Магия шутить не любит, может так шарахнуть озорника, что его потом мать родная не узнает и на порог не пустит, решив, что чудищам с Заброшенных земель в ее доме делать нечего. На четвертый день пребывания в Меритауне нам наконец-то сообщили, что все маги-шаманы-чародеи съехались и жаждут поближе познакомиться с оригинальной магической игрушкой, ради которой и мы, и они проделали столь долгий путь. Я возрадовалась. Наконец-то! Сейчас быстренько спихнем эти проклятые кристаллы магам, отвесим высокому собранию пару поклонов и домой, домой, домой! В родную Райдассу, в славную Каленару! В мой милый особнячок на Приречной улице, в уютную спаленку с окном, выходящим на набережную Неарты, на пуховую перину, под теплое стеганое одеяло!

Собирались мы на общий совет чародеев долго и неспешно. Торин вырядился в изумительно красивый молочного цвета костюм и подвесил к поясу тонкую шпагу. Кошель с кристаллами, наконец-то извлеченный из дорожного пояса, он демонстративно держал в руках. Я красовалась в светло-лавандовом платье, том самом, которое везла из Каленары, а потом надела на бал у Бельдерского — все-таки это был самый дорогой, роскошный и удобный наряд. Служанки, как всегда не допущенные к процессу одевания (привычка не делать ни единого шага без оружия въелась мне в плоть и кровь), соорудили мне умопомрачительную прическу, так что я выглядела настоящей высокородной леди. Пастельный тон моего наряда изумительно сочетался со сливочным цветом костюма Торина, так что вместе мы выглядели чрезвычайно красивой и органичной парой. Во всяком случае, принаряженные и даже, кажется, умытые солдаты смотрели на нас с каким-то странным выражением недоуменной жалости и восхищения одновременно. Я широко ухмыльнулась и мысленно пожаловалась Тьме на полное отсутствие хоть какого-то светского воспитания у наших окружающих. Ну нет бы им сказать, как хорошо я выгляжу! Можно подумать, их от этого убудет! Но и Торин, и солдаты явно считали, что девушек хвалить вредно, а хран — вообще смерти подобно. Еще, чего доброго, зазнаются и про свои обязанности забудут!

Торин заметно нервничал. Не думаю, что толстокожий и беспечный аристократ ощущал какие-то нехорошие эма нации, буквально плавающие в воздухе. Просто ему не нравилась его полная беспомощность и зависимость от меня в общении с окружающими — йанарского языка-то он не знал. И если ко мне самой графеныш все-таки смог привыкнуть, то постоянная необходимость в моих переводах доводила его чуть ли не до слез. Впрочем, кто виноват, что Торин ленился иностранные языки изучать?

Такого огромного зала я, кажется, не видела никогда в жизни. Будь он заставлен стульями и столами, в нем легко можно было бы заблудиться и провести не один час, беспомощно аукая и шарахаясь между предметами мебели. Стены скрывал полумрак, так что вскоре мне показалось, что мы с графенком и солдатами, следующими за предводителем развернутым полукругом, попали через портал в бесконечность. Под потолком тихо потрескивал магический сгусток света, которому не под силу было разогнать вековой мрак этого темного и неуютного помещения. Если бы я могла творить самоуправство, то первым делом сорвала бы длиннющие темно-синие портьеры из плотного бархата, преграждающие путь дневному свету. Но, видимо, нелюбителей тьмы в этом помещении было немного, во всяком случае, все чародеи, рассевшиеся в расположенных амфитеатром креслах, выглядели вполне спокойными и довольными жизнью. Кого здесь только не было! И человеческие маги — благообразные старцы, сильные, гибкие мужчины, и свиноподобные бабы в длинных мантиях, и эльфийские чудодеи — клыкастые среброкожие красавцы с белыми волосами и презрительными взорами, и гномьи шаманы — низенькие коротышки, заросшие прихотливо заплетенными в косички бородами от бровей до пят. Из представителей разумных рас отсутствовали только орки, которые в своих степях плевать хотели на человеческие изобретения в магической отрасли, да альмы, изначально поставившие себя в оппозицию относительно этих проклятых кристаллов.

В самом центре огромного зала стоял простой дубовый стол на трех ножках. Он казался шатким и неустойчивым, готовым упасть даже от случайного плевка в'его сторону. В глубоком кресле рядом восседал председатель совета архимагов Йанары и, казалось, дремал, не замечая царящего вокруг него гомона и перешептываний. Шум, впрочем, тут же прекратился, когда высокое собрание узрело пять разряженных фигур, неторопливо шествующих к центру зала. Мне было не привыкать к всеобщему вниманию, а вот у Торина откровенно тряслись колени. Я поймала его руку и ободряюще сжала ее, стараясь успокоить своего подопечного, но добилась прямо противоположного эффекта — бестолковый Лорранский решил, что я вздумала поискать у него ободрения и защиты. Графенок задрожал еще откровеннее, явно подумав, что раз такая сильная и неустрашимая храна беспомощно цепляется за его руку, значит, дело совсем плохо. Пришлось слегка подтолкнуть его, заставив согнуть локоть, и взять дрожащего графенка под руку.

Примолкнувшие было маги вновь зашептали и зашушукались. Понимаю, компания и в самом деле довольно странная: бледный молодой человек с гордой осанкой бла-городнорожденного и трясущимися руками последнего пьянчуги под руку с невозмутимой девицей в роскошном платье с демоном вонато на плече, а сзади два совершенно идентичных парня в одинаковых костюмах и красивый мечтатель с отрешенным взглядом романтического поэта.

Видимо, последовательная смена тихого шороха голосов полнейшей тишиной, а затем снова перешептыванием разбудила председателя — он поднял голову и мрачно воззрился на наглецов, осмелившихся потревожить его сиятельный покой. Впрочем, возмутителей спокойствия этого милого сборища он узнал довольно быстро, и негодующая гримаса сменилась брюзгливой улыбкой.

Возле стола мы притормозили. Возникла заминка: старик разглядывал нас, мы — его, а держать речей или хотя бы объяснять, что делать дальше, никто не собирался. Молчание сгущалось и затягивалось до неприличия, казалось, скоро его можно будет пощупать или даже отрезай кусочек на память. Торин осторожно разогнул локоть, вынудив меня тоже распрямить руку, а потом под прикрытием столешницы и моих юбок осторожно вложил в мою ладонь кошель, как бы передоверяя сомнительную честь вручения пресловутых кристаллов высокому собранию. Меня едва не передернуло, но я приняла кошель и осторожно сжала пальцы на плотном бархате вместилища магического оружия. Только бы не раздавить эти кристаллы ненароком, а то вот смеху будет — собрание лучших чародеев всех рас и государств обездвижено одной ушлой девицей-хра-ной! Тьма, замершая на моем плече неподвижным черным изваянием, послала насмешливый мыслеобраз, явно оценив шутку.

— Вы привезли кристаллы? — наконец вопросил председатель, поняв, что из переглядываний никакого толку не будет. Ну и обращение же здесь — ни здрасте, ни до свидания, сразу быка за рога! Хотят показать, какие они занятые и деловые? Или просто брезгуют беседой с такими недостойными созданиями, как мы? Хотя с чего бы? Во время аудиенции архимаг разговаривал с нами пусть не по-дружески, но довольно вежливо и корректно. Так отчего вдруг такая перемена?

Торин бестолково захлопал глазами. Ну да, графеныш же ни шиша не понимает. Ну почему нынешнюю знать учат чему угодно, только не тому, что в жизни пригодится?

— Привезли, — лаконично отозвалась я, решив не расшаркиваться перед архимагом.

— Давайте сюда! — хищно велел председатель, протягивая алчную руку и недвусмысленно кивая. Я пожала плечами и, чувствуя неприятную предупреждающую дрожь в животе, вложила в сухую старческую ладонь проклятущий кошель. И почему мне так не хочется расставаться с ним? Ведь для этого мы и ехали, за это погибли три наших спутника…

Председатель торопливо растеребил завязки и высыпал себе на ладонь магические цацки. Они переливались в свете магического шара под потолком, словно красуясь и гордясь оказываемым им всеобщим вниманием. Ух, глаза бы мои этой пакости не видели!

Все чародеи в едином порыве вскочили на ноги, стремясь получше рассмотреть причину, заставившую их сорваться с насиженных мест и пуститься в дальний путь. Но почти сразу же, словно устыдившись, торопливо опустились обратно, делая вид, что это не они, а кто-то другой только что проявил недостойное серьезных и образованных существ любопытство.

— Это они? — жадно поинтересовался председатель, передвигая кристаллы по ладони крючковатым дрожащим пальцем.

— Они, они, — поспешно закивал Торин, и без перевода понявший, о чем вопрос. Ох, лучше бы он этого не делал! Потому что в следующую секунду архимаг удовлетворенно кивнул:

— Отлично! — а потом добавил на шаррате, древнем мертвом языке, на котором написаны все заклинания и который употребляют в общении маги: — Убейте их!

И все бы закончилось очень печально, если бы я по долгу службы с грехом пополам не владела этим архаичным наречием. Поэтому то, что сказал архимаг, поняла. И смогла предпринять адекватные действия.

Большую часть доступного мне магического арсенала составляли не защитные, а атакующие заклинания. Зиждились эти знания на необходимости в безвыходной ситуации утянуть с собой во Мрак вековечный как можно больше врагов. Поэтому атаковать я могла практически мгновенно. А вот для создания защиты требовалось некоторое время. Которого, разумеется, никто мне предоставлять не собирался.

Кто и чем ударил, я так и не поняла. Просто увидела несущуюся откуда-то справа волну ослепительно-рыжего света и прыгнула вперед, дико крикнув: «Торин, щит!» — и шарахнув непонятную субстанцию мощным атакующим заклинанием — Огненным Дождем.

Разумеется, с неизвестным магом мне было не тягаться ни по силе, ни по умению. Перебить чужое заклинание нечего было и думать. А вот отклонить в сторону… почему бы и нет?

То, что случилось потом, превзошло все мои самые смелые ожидания. Два заклинания столкнулись прямо перед столом и креслом председателя, заставив его охнуть и инстинктивно заслонить лицо рукавом. Мой Огненный Дождь погас почти сразу. Но свое дело он все-таки сделал — изрядно ослабил и рассеял вражеское заклинание, которое растеряло большую часть своего блеска и ринулось к нам уже далеко не так проворно. Сзади кто-то тихо охнул. Кажется, это был Зверюга, вышедший из своего обычного отрешенно-мечтательного состояния и обративший внимание на происходящее. Я, балансируя на каблуках, попятилась, поспешно выплетая защиту и уже с ужасом понимая: не успеваю. Себя-то прикрою, а вот на создание более основательного и масштабного щита времени не хватает просто катастрофически-Естественно, полностью закрыть собой Торина я не смогла, хотя и очень старалась. Заклинание огненными языками обтекло мою стену и ринулось к графу. И тут-то он показал, на что способен. Наскоро обученный ставить защиту, Торин на пике отчаяния выдал такой щит, что заклинание не просто не добралось до него, а еще и срикошетировало, свистящей и ухающей волной заметавшись по залу. Маги, опять вскочившие на ноги, подняли разноголосый ор: кто-то выкрикивал заклятия, кто-то — ругательства, кто-то просто безнадежно выл на одной ноте, понимая, что происходит что-то не то, явно странное и не запланированное культурной программой.

Первой жертвой вышедшего из-под контроля боевого заклятия стал архимаг-председатель. Он даже не успел выпустить из рук кристаллы, когда оказался с головой накрыт рыжей смертоносной волной, прокатившейся по залу, как приливная волна по песчаной полосе пляжа. И вот тут-то я поняла, чем были так опасны проклятые кристаллы. Они не просто обездвиживали врагов. Они еще и являлись сильнейшими накопителями магической энергии. Которую и высвободило обрушившееся на архимага пусть и ослабленное, но все еще мощное боевое заклинание.

То, что началось в зале, невозможно описать словами. От обмякшего в кресле тела председателя вверх ударил ослепительный столб бело-голубого света, без видимого труда пробивший потолок здания и крышу и вонзившийся в затянутые тучами небеса. Во все стороны брызнула каменная крошка, пол задрожал и затрясся под ногами, как во время землетрясения. Маги, обезумев, сыпали всевозможными заклинаниями, не помогавшими, а только вносящими дополнительную сумятицу в происходящее. По залу заметались ледяные стрелы, огненные смерчи, столбы света, пламени и воды… Потом в углу из гранитной крошки начал медленно подниматься каменный элементаль. Окончательно одуревшие чудодеи по очереди шарахнули его десятком шаровых молний, только раздразнивших порождение их магии, а потом весьма резво от него удирали, лихо отстреливаясь теми же молниями и ледяными шарами.

Мне было не до того. Я, стараясь удержать щит, пока еще справляющийся со своими обязанностями, металась в эпицентре творящегося вокруг кошмара, безнадежно раз за разом выкрикивая: «Торин! Торин!» — стараясь отыскать своего подопечного и не угодить под очередное заклинание. Тьма мертвой хваткой вцепилась в мое плечо. Я чувствовала, как по руке стекают горячие струйки крови из расцарапанных ее когтями ранок, но не обращала внимания на боль, только приказывала вонато держаться-крепче и не вздумать куда-нибудь лететь без моего приказания.

— Тень! — Мое запястье обхватили сильные ледяные пальцы. Я стремительно развернулась на каблуках, уклоняясь от пронесшегося у правого виска заклинания, и грудь в грудь столкнулась со Зверюгой. Хвала богам, хоть кто-то из наших!

— Где Торин?

— Со мной! — Второй рукой растерявший свой романтический ореол парень цепко держал подвывающего аристократа. Как приятно, когда тебя окружают такие умные и сообразительные люди!

— Уходим! — повелительно приказала я, перехватывая безвольную ладонь Торина и нервно оглядываясь. Где же близнецы? Их два клинка нам бы очень пригодились. — Левый! Правый! К дверям!

Слышали ли они меня? Надеюсь, что да. В любом случае рисковать жизнью графеныша, разыскивая его подчиненных, нельзя ни в коем случае.

Кажется, замок начал просто разваливаться на части. Что в принципе неудивительно — подобный магический удар ни одна постройка не выдержит. Над головой уже начали рушиться перекрытия, стены тряслись, пол под ногами хрустел и пучился, ежеминутно угрожая низвергнуть нас на нижние этажи. Заклинания свистящими, визжащими и ухающими субстанциями носились вокруг, заставляя метаться, как под обстрелом. Мы с трудом уворачивались от волн и валов магической энергии, уже полностью вышедшей из-под контроля своих создателей. От грохота и воплей закладывало уши. Но громкий, отчаянный крик, зазвеневший под сводами зала, из общего ора я все-таки вычленила и, безошибочно узнав, тут же развернулась на каблуках, готовясь броситься на помощь.

— С ума сошла! Уходим! — безнадежно крикнул Зверюга, дергая меня за руку. Как уходим? Бросить наших?

Ладонь Торина слегка дрогнула в моих пальцах. Да, клиент важнее, чем его охрана, его жизнь должна быть для меня на первом месте… Прикусив губу, чтобы не закричать от беспомощной боли, я развернулась и бросилась к дверям, оставив за спиной придавленных упавшей с потолка плитой близнецов — одного убитого наповал, а другого, кажется, еще живого, но сильно искалеченного и потерявшего сознание…

— Может, мы вернемся за ними! — крикнул Зверюга, явно сам не веря в слова, которыми пытался утешить нас. Я безнадежно кивнула и покрепче сжала руку Торина, вцепившегося в меня как утопающий не то что в соломинку — в паутинку. Зверюга на всякий случай держался за мою вторую ладонь. Правильно, не хватало еще потерять друг друга в этом филиале Мрака вековечного.

Внезапно что-то сильно и резко ударило в висок. В глазах помутилось, я качнулась и едва не упала в появившуюся под ногами огромную трещину в полу. Тьма на плече дико завизжала и взмахнула крыльями, силясь не потерять равновесие и помочь мне выправиться. Но ноги уже подогнулись, да тут еще каблук попал в какую-то щель… Стальные руки Зверюги мгновенно подхватили меня за талию и буквально пронесли несколько шагов, пока я не пришла в себя и не смогла продолжить безумный бег в попытке спасти свою жизнь самостоятельно. Я мельком благодарно кивнула, ощущая сбегающую по левой половине лица кровь, — видимо, меня задел свалившийся с потолка осколок гранита, один из тех, что сыпались вокруг подобно весеннему ливню. Вот только каменный дождик, в отличие от своего водного родственника, нес гибель.

Как мы ухитрились прорваться к выходу из агонизирующего в смертельной горячке зала — загадка. Моя память сохранила какие-то обрывочные, разрозненные видения, никак не связанные друг с другом, но составляющие целостную картину происходившего: гном, сгорающий в вихре изумрудно-зеленого пламени; человек, воздевший руки к видным через пролом в потолке небесам, столбы света, бьющие с его ладоней; растрепанная, мрачно улыбающаяся эльфийка, одной рукой прижимающая к груди любимый лук, а другой, вытянутой вперед, хладнокровно останавливающая несущуюся на нее волну черного огня; человеческая женщина, ползущая по полу в безнадежной попытке найти выход из этого кошмара; еще одна эльфийка, с диким хохотом буквально распадающаяся на части под действием сильнейших заклинаний, бьющих из ее тела бурными потоками; два гнома-шамана, ловко действующие в паре попеременно то тяжеленными секирами, то какими-то своими гномьими заклятиями; скорчившийся на полу мертвый эльф, даже после смерти не утративший гордого и надменного вида; хруст гранитной крошки под каблуками; ледяные пальцы Торина в моей ладони; острые коготки Тьмы на плече, струящаяся по руке горячая, липкая кровь; дикий грохот и треск трясущегося потолка, осыпающего сходящих с ума от обреченной предсмертной тоски существ камнями и обломками…

Толстенные двери из мореного дуба были просто разнесены в щепы. На петлях покачивались лишь жалкие остатки того, что когда-то было мощными створками, способными выдержать не один удар тараном. Проход в коридор казался тихой гаванью… которая на поверку оказалась далеко не такой мирной и безмятежной, какой гляделась из рушащегося зала.

Выскочив в коридор, я оглянулась на своих спутников, убедилась, что все трое, включая Тьму, более-менее целы и при мне, развернулась на каблуках, пытаясь вспомнить, где выход, и тут-то поняла, что наши приключения еще не закончились. Замок трясся, дрожал и грозил развалиться в любой момент. Каждое здравомыслящее существо, начиная от короля и заканчивая дворцовыми крысами и тараканами, тут же постаралось бы покинуть обреченное здание. Но в охрану всегда набирали немного сумасшедших, готовых по приказу без раздумий прыгнуть в огонь и в воду. Так что никто из стражи и не думал покидать разваливающийся на части замок. Наоборот, бравые вояки, преисполненные боевого азарта, неслись к самому эпицентру событий, потрясая мечами и арбалетами.

Конечно, вырваться из безумия, в которое превратилось заседание магов, смогли не только мы. Некоторые чародеи, обессилевшие, раненые, уже сгрудились в коридоре, дико озираясь по сторонам и пытаясь отыскать виновных. Которые и выскочили прямо к ним в руки.

Разумеется, нас, хоть и побитых и припорошенных каменной пылью, узнали. А узнав, тут же поняли, что виноватых далеко искать не надо — на ловца, как говорится, и зверь бежит. И Зверюга, и храна, и граф…

Я безнадежно огляделась, соображая, что делать. Через такой заслон стражи и магов нашими силами не пробиться, это ясно. У графенка рапира (с которой он наверняка даже обращаться как следует не умеет), у Зверюги меч и пара-тройка метательных кинжалов, у меня тайтра, стилет и боевой нож, у Тьмы когти и зубы… Чтоб вам во Мрак вековечный провалиться всем скопом! Мы же шли на заседание магов, я даже клинки с собой брать не стала, уверенная, что там-то графенковой жизни ничто не будет угрожать! Нет, не с нашими силами воевать со стражей и чародеями, уже постепенно приходящими в себя… Остается только погибнуть героями. Как глупо! После того как мы прорвались через вышедшие из-под контроля заклинания и потоки энергии, сложить головы под мечами дворцовой охраны…

Я глянула в побелевшее, припудренное гранитной пылью лицо Торина, стремительно присела, побудив к тому же его, пропуская над нами просвистевшее из зала заклинание, и сделала глубокий вдох, заставив себя искать пути к спасению. Ну нет, так просто наши жизни я им не отдам!

Торин посмотрел на свою храну, и даже в такой пиковый момент смог изумиться потрясающему спокойствию ее темных глаз. Тень пристально посмотрела на дверной проем в зал, откуда еще доносились отголоски сильнейших боевых заклинаний, потом на медленно подступающую стражу и внезапно улыбнулась. Да так, что Торин невольно передернулся и поскорее отвел глаза. Неужели эта безумная храна с залитым кровью лицом не понимает, что из гибнущего замка уже не выбраться?! Не выбраться даже ей, такой спокойной, равнодушной, красивой, измазанной своей и чужой кровью, наряженной в дорогое вечернее платье и шелковые туфельки…

Тонкие девичьи пальчики затеребили шнуровку на корсаже. Зверюга, уже понимающий, что сейчас будет, криво ухмыльнулся и вытащил свой меч. Вонато развернула крылья и хищно зашипела, хлеща хвостом и размазывая по плечу хозяйки кровь, в которую расцарапала фарфоровую кожу. А Тень, еще раз улыбнувшись (нежный оскал на окровавленном лице не просто пугал — повергал в панику), шагнула вперед, сунула руку за корсаж и выдернула сразу же тонко и высоко запевшую тайтру. Пробный замах был легок и неуловимо изящен, как танец редких снежинок в ледяном дыхании зимнего ветерка.

— Торин, стань, пожалуйста, за моей спиной и постарайся успокоить дыхание. Сейчас, возможно, нам опять придется бежать, — мягко предупредила девушка, продолжая слегка помахивать тайтрой и словно бы даже что-то приговаривая в такт ее тихой песне. Охрана попятилась, не сводя взгляд со свищущей в воздухе стальной плети. Умные, хорошо обученные мужчины прекрасно понимали, что будет, вздумай они сунуться под удар изящных девичьих рук, уверенно крутящих рукоять ленты из серебристо-серого металла. С такой разбежкой и силой она может и голову оторвать.

Тень двинулась вперед, вращая в руках свое певучее оружие. За ней шагнул Зверюга, чувствительным тычком принудив к тому же Торина. Лорранский послушно пошел за жалкими остатками своей охраны, пытаясь сообразить, чего в их поведении больше — бесшабашной наглости или ледяной уверенности в своих силах. Противники это чувствовали и невольно пятились, не решаясь нападать на спокойно шагающую вперед троицу. Впрочем, охрана, потрясенная и взвинченная происходящими событиями, уже начала потихоньку приходить в себя и понимать, что, как ни крути, их больше, а значит, по законам безжалостных наук вроде арифметики и тактики, победа достанется именно им, а не нахальной тройке приезжих из Райдассы.

Тень тоже понимала, что долго таким образом гнать перед собой опешивших мужиков не получится. Ее спокойная равнодушная улыбка не дрогнула, только губы едва заметно пошевелились, беспомощно шепча:

— Время… Боги, молю, пошлите мне немного времени…

И хранители Сенаторны смилостивились над одной из своих чад и послали ей минутную передышку. Из оставшегося за спиной зала вылетело какое-то заклинание, срикошетировало о противоположную стену и понеслось по коридору прямо к неспешно отступающим людям. Тень среагировала мгновенно: с места прыгнула на грудь Торину, повалив его на пол, а заодно увлекая за собой растерявшегося Зверюгу. Лорранский неслабо приложился затылком о каменные плиты и тихо охнул, инстинктивно прижимая к себе девушку. Ее лучистые, ледяные глаза цвета темного шоколада внезапно оказались совсем рядом, и Торин оторопело подумал, что никогда еще не видел такого бесшабашно-спокойного и холодного взгляда. Над торопливо залегшими на пол остатками отряда с диким грохотом и ревом пронеслось какое-то боевое заклинание, оформленное в несущуюся вперед волну мертвенно-белого света с торчащими иглами и пиками, и ударило в не успевших среагировать охранников и магов. Кто-то погиб на месте, кто-то сумел сориентироваться и улепетнуть дальше по коридору, но большинство последовало примеру Тени и распласталось на полу. Храна же, едва волна схлынула, подняла голову, порывисто вскочила и дернула шнуровку на корсаже, безжалостно разрывая тонкие шнурки и ломая ногти. Граф непонимающе таращился на нее, пытаясь угадать, какое еще оружие спрятано под внешне таким тонким и облегающим нарядом.

— Торин, отвернись, — мягко попросила девушка, сбрасывая с плеч лямки нижней сорочки. Лорранский, не понявший, как далеко она намерена зайти в процессе раздевания, слегка покраснел, но упрямо тряхнул головой:

— Да чего я там не видел?!

— Ну смотри, я о тебе же забочусь. Потому что такого ты действительно не видел, — криво улыбнулась Тень, высвобождаясь из верхней части наряда.

— Что ты собралась делать? — встревожился Зверюга, недоверчиво наблюдающий за торопливым процессом разоблачения.

— Да так. Последнее средство, можно сказать. Есть у меня нелицензионное заклинание одно… Как сработает — не знаю. Поэтому, если со мной что-то случится, постарайся вытащить отсюда Торина и Тьму, — попросила храна, поводя плечами, словно собираясь танцевать. И вдруг ловко выгнулась назад, резко выкрикнула пару непонятных слов и хлопнула ладонью правой руки но левой лопатке, прямо по изображению странной твари, чернеющей на светлой коже. И почти тут же дико закричала, падая на колени и прижимая согнутые в локтях руки к груди.

Торин бестолково засуетился рядом, не зная, чем помочь, и пытаясь оттолкнуть занятого тем же Зверюгу.

— Не трогайте… Отойдите лучше подальше, — прохрипела храна, до белизны закусывая губы и поднимая к мужчинам разом осунувшееся лицо. Граф хотел было поддержать девушку, да так и замер, не в силах поверить своим глазам. Рисунок неведомой твари ожил. И не просто ожил, а начал выдираться из кожи храны, на глазах обретая объем и плоть. Тень продолжала кусать губы, через которые время от времени все же прорывались глухие болезненные стоны, свидетельствующие, что процесс расставания с картинкой проходит весьма неприятно. А монстр все активнее рвался на волю, и уже шипел, и стремительно рос, с каждой секундой все больше отрываясь от своей матери. Храна сжалась в комок на полу, и только тяжелое дыхание сквозь стиснутые зубы и судорожно подергивающиеся пальцы свидетельствовали, что порождение какой-то чудовищной магии не убило ее.

Больше всего монстр походил на стоящую вертикально огромную безволосую обезьяну с длинными, почти до пола, передними лапами и чудовищными клыками. Правда, на голове топорщился внушительный венец рогов, сильно смахивающих на оленьи, а длинный тонкий хвост с кисточкой на конце должен был скорее принадлежать корове, чем примату. Этот-то хвост и оставался до последнего связан с Тенью и, казалось, напитывал чудовище силами, безжалостно забирая их у побелевшей храны. Вонато с истерическим клекотом вилась над хозяйкой, потом рванулась прямо по коридору и с лету вцепилась в лицо какому-то мужику из охраны, вздумавшему подойти поближе к странной компании и рассмотреть кошмарное порождение какой-то извращенной магии, стоящее рядом со своей создательницей. Зверюга тихо выругался сквозь зубы и демонстративно крутанул в руках меч, словно приглашая всех желающих подойти и познакомиться с этим замечательным оружием поближе.

— Все, хватит, — вдруг прохрипела храна, поднимая голову. Чудище тут же послушным рывком высвободило из ее кожи свой хвост и замерло рядом, шумно втягивая черными кожистыми ноздрями воздух. На белой, покрытой старыми шрамами спине храны осталось тут же набухшее кровью ярко-алое пятно безжалостно выдранной кожи. Тень с усилием поднялась на четвереньки, потом, хватаясь за стену, встала и повелительно указала рукой вперед: — Расчисти нам путь к выходу!

Магический монстр кивнул и огромными скачками понесся по коридору, расшвыривая вставших у него на пути людей, как ребенок — оловянных солдатиков. Тень, натягивая на плечи платье, кивнула замершим мужчинам:

— Ну что, пойдемте? Сейчас мой малыш расчистит нам дорогу и уберет всех мешающих, да только, боюсь, замок все равно долго не выдержит и скоро развалится. Так что предлагаю поскорее убраться из этого неуютного места, пока нас не погребло под обломками

— Тебя понести? — отрывисто спросил Зверюга, вгоняя меч в ножны и примериваясь подхватить девушку на руки. Торин почувствовал, что невольно краснеет. Ведь это он должен был предложить своей хране помощь!

— Еще чего! Ты налегке-то меня попробуй догони! — хмыкнула Тень и, схватив Торина за руку, бросилась бежать по коридору вслед за ускакавшим далеко вперед «малышом». Зверюга коротко выругатся и понесся следом.

Лорранский так и не понял, как Тень смогла отыскать выход в сад. А может, находчивость и смекалку проявила не сама храна, а ее порождение, гигантскими прыжками преодолевающее коридоры и галереи. От этого безумного бега по анфиладам незнакомого, разваливающегося на части замка у Торина сохранились самые неприятные воспоминания. Какие-то лестницы, галереи, переходы, коридоры и залы, огромные двери, балконы, высокие стрельчатые окна… Все это стонущее, словно от боли, разламывающееся на части, кричащее в роковой предсмертной агонии, грозящее погрести под собой по-муравьиному крохотные и верткие человеческие фигурки, задыхаясь бегущие следом за обезьяноподобным монстром. Вдруг граф вспомнил одну пренеприятнейшую вещь и резко затормозил, заставив остановиться и храну.

— Ну что еще? — нетерпеливо поинтересовалась она, проводя дрожащей ладонью по лбу и отбрасывая назад растрепавшиеся локоны. Тень была бледна до синевы, но пока держалась и даже подавала мужчинам пример, не позволяя себе ни малейшей слабины.

— Нам придется вернуться в зал, — задыхаясь, проинформировал Лорранский. — Там же остались кристаллы!

— Ты сдурел, Торин?! — выдохнула она, вновь разворачиваясь и таща его за собой. — Нет там больше кристаллов, нет, понимаешь?! Их же разорвало на энергию! Башкой подумай, с чего все это безобразие началось!

Торин примолк и беспрепятственно позволил Тени волочь себя к выходу. «Малыш» скакал первым, расшвыривая обитателей дворца и охрану, а порой услужливо сдвигая с пути своей повелительницы сломанную мебель или особенно большие каменные глыбы.

Лорранский с охраной уже были на первом этаже и бежали к выходу, когда замок все же не вынес разносящих его на части волн магии и начал разваливаться окончательно и бесповоротно. Торин мельком подумал, как глупо будет погибнуть вот так, в двух шагах от сулящего спасение выхода. И тут Тень, понявшая, что наступает последняя минута существования дворца, громко закричала:

— Солнышко мое, иди сюда! Помоги!

Вонато поддержала свою хозяйку согласным клекотом и свистом хлещущего в воздухе хвоста. Жуткое чудище, одним небрежным ударом нижней лапы уже выбившее ведущую в сад дверь, заслоняясь верхними конечностями от сыплющихся с потолка осколков и камней, бросилось к своей создательнице и легко сгребло ее на руки.

— Не только меня! Еще вон тех! — повелительно произнесла Тень, указывая на инстинктивно приседающих мужчин. Монстр согласно вякнул и подхватил их свободной лапой. Торин невольно зажмурился, отчасти от страха, отчасти из желания защитить глаза от песка и пыли, и потому момент освобождения не видел. Просто чувствовал, как прижимающий его к груди монстр огромными скачками несется куда-то, не обращая внимания на дорогу и встречных-поперечных…

Измученная, обессилевшая, уже не обращающая внимания ни на что, я шаг за шагом упорно тащилась по мостовым Меритауна, волоча за собой Зверюгу и Торина, а на себе — Тьму, зализывающую разорванное крыло и обкусывающую содранный коготь. Досталось нам всем, без исключения. Торин едва переставлял ноги и болезненно кривился, но молчал, хотя каждый шаг, по-видимому, доставлял ему сильнейшие страдания. Зверюга бережно, как собака перебитую лапу, нес привязанную к груди левую руку, раздробленную каким-то упавшим сверху камнем. У меня на виске запеклась огромная кровавая ссадина, и совсем не осталось сил, ни магических, ни просто физических. Цвертинино заклинание сработало и, как я и предсказывала когда-то, спасло мне жизнь. Правда, до этого успев высосать энергетически почти досуха.

Мой очаровательный магический малыш вынес нас за ограду замка и только тогда, с чувством выполненного долга, развеялся в пыль, предварительно убедившись, что ни мне, ни моему подопечному уже не угрожает смерть ни от мечей охраны, ни под обломками развалившегося от башен до подвалов дворца. И теперь наша троица, еле-еле переставляя ноги, тащилась по улицам, стараясь отойти от места террористического акта как можно дальше. Мой гордый аристократ с вожделением поглядывал на мусорные кучи и канавы, явно выбирая ту, в которую можно свалиться и заснуть, но я безжалостно пресекала все попытки и упорно волокла мужчин за собой. Волокла туда, где, я знала, нам помогут. Причем помогут не за деньги, которых у нас катастрофически мало, а просто так, потому что я хра-на.

Язык, как известно, хоть до Райтерры доведет. Первый же прохожий, остановленный вежливым вопросом, подробно объяснил мне, где искать местный «Сломанный меч». Правда, при этом он отчего-то старательно отводил глаза и старался не смотреть в мою сторону. А что такого-то?! Ну подумаешь, бледная, с окровавленным лицом девица в рваном роскошном платье, и за ней два осунувшихся, едва стоящих на ногах парня! Вся эта троица грязна так, будто на животах проползла все расстояние от Калена-ры до Меритауна, на плече заметно покачивающейся девушки сидит раздраженно шипящий демон, а в опущенной руке она сжимает тайтру. То, что с королевским гнездовьем случилось что-то не то, все уже, разумеется, знали — от поднявшегося грохота и воя разве что покойник не встанет — и спешили в ту сторону, дабы лично убедиться, не надо ли чем помочь (то есть растащить то, что не погибло под обломками). Поэтому наша троица привлекала к себе внимание не только несуразным видом, но и направлением движения, противоположным основным людским массам. В «Сломанный меч» мы приползли уже затемно. Дверные петли так знакомо заскрипели и завыли на разные голоса, что мне на глаза навернулись ностальгические слезы умиления. Собравшись с силами, которых осталось уже очень немного, и крепко держа за руку Торина, я шагнула через порог и зажмурилась от яркого света магических светильников, развешанных но стенам.

— Что будет угодно, тэмм? Не жела… — запел торопящийся навстречу новым посетителям трактирщик, потом осекся, сострадательно всплеснул полными руками и ахнул: — Что с тобой случилось, сестра?

— Помоги, брат, — попросила я, снопом валясь на его торопливо подставленные руки. — Не одна я, со мной клиент да еще один охранник. Все уставшие, грязные, голодные, да еще нужен лекарь…

— Пошли-пошли, — засуетился бывший хран, осторожно помогая мне опереться на себя. — Эй, Жанла, бегом за знахарем на Кладбищенскую улицу! Инрина, приготовь гостям комнату да подай ужин!

Две девицы в одинаковых форменных передничках и косынках, бросившиеся на хозяйский зов, понятливо покивали головами и прыснули в разные стороны — одна выскочила за двери, а другая бережно поддержала покачивающегося Торина, которому я сунула уставшую, уже и не пытающуюся выказывать недовольство Тьму.

— Прости, брат, платить тебе почти нечем, — со вздохом созналась я, решив сразу же объяснить ситуацию и попросить совета.

— Ничего, сочтемся когда-нибудь, — небрежно отмахнулся он, стараясь скрыть тень разочарования, скользнувшую в глубине глаз и осторожно усаживая меня на лавку. Я вздохнула. А что поделаешь, всем кушать хочется. Кодекс нашей гильдии не позволит трактирщику выгнать меня с моими подопечными на улицу, но и такого обслуживания, какое он предоставил бы денежным клиентам, нам теперь не видать. Но что ж делать, если с финансами у нас швах. У меня десяток золотых, у Торина раза в два больше, да у Зверюги с полсотни серебряных монет. Неплохая сумма, но нам же еще до Каленары добираться, путь неблизкий, особенно если на своих двоих — лошадей, равно как и большую часть денег и вещей, пришлось бросить в замке. Вернее, в том, что от него осталось.

Я невольно всхлипнула. Бабочка, моя Бабочка! Милая, ласковая, послушная кобылка, купленная два года назад за гроши, но оказавшаяся воистину бесценной! Она не боялась ни драк, ни магии, ни воды, ни огня, один раз вынесла меня из очень сомнительной ситуации и ни разу не проявила строптивости! И это пепельногривое сокровище теперь погребено под развалинами дворца! Хотя… Возможно, конечно, что конюшни уцелели, но даже в этом случае мне уже никогда не посидеть на спине своей любимой лошади — кто же мне ее вернет? А из Меритауна нужно убираться, да поскорее — не приведи боги, стража возьмется разыскивать виновных в безобразном происшествии во время заседания магов. А ведь там полно приезжих из соседних государств было, да еще гномы, да еще эльфы… Ой-ой-ой, это ведь международный и межрасовый скандал может начаться! Как бы война с кем-нибудь не грянула, ведь в том зале демоны знают сколько магов погибло — самых квалифицированных специалистов, за которых правители держатся как за ключи от своих сокровищниц!

— Ба, сестра! Вот это встреча! Да где! — раздался над моей головой удивленный, смутно знакомый голос с певучим райдасским выговором. Я недоуменно глянула и удивленно сощурилась, силясь понять, где видела этого высокого лысого храна с внушительным клинком за плечами и боевым топором на поясе. — Не узнаешь! — уличил он, подходя ко мне и останавливаясь рядом с лавкой. — Вижу, ты не одна, и клиента привела с собой! Не надо ли чем помочь?

И тут меня осенило. Ну конечно! Каленара, томное, начавшее посматривать вниз солнце, набережная Неарты, ребята, подманивающие рыбу на универсальные заклинания, хран, исполняющий должность телохранителя, воспитателя и няньки при капризных аристократических детенышах… И вот где довелось встретиться!

— Да, помощь нам нужна! Денег дай, если есть, — попросила я, возрадовавшись. В самом деле, он у меня с тех каленарских событий в долгу, значит, чем сможет, поможет. — Очень выручишь, честное слово! Мы едва выбрались из одной пренеприятной заварушки, остались без лошадей и оружия, а с финансами и до того негусто было. В долг дай, я верну потом…

— Так это вы королевский дворец развалили? — развеселился хран, хлопая себя по бокам. — Ну и ну! Я, как услышал, что монаршее обиталище рухнуло, так сразу подумал: в этой истории без кого-то из моих братьев не обошлось! А оказалось, там сестра побезобразничала! Вот уж не ожидал!

— Я тоже, — честно призналась я. — Какими судьбами?

— Да так, дельце одно есть, — неопределенно отозвался он. Я поспешно прикусила язык. В самом деле, чего это я взялась расспрашивать коллегу о его заказах? — Через две недели обратно в нашу Великую Блистательную Столицу.

— Да? А я уж было обрадовалась: может, вместе поедем, — вслух подосадовала я. — Но мне нужно как можно скорее из Меритауна убираться и клиента за собой волочь.

— Боишься?

— Боюсь, — честно призналась я. — Ты просто не видел, что там, во дворце, творилось. Ну а я этого, наверно, до гробовой доски не забуду. Боюсь, по головке за обрушение королевской резиденции не погладят.

— Как тебя зовут-то, сестра? — внезапно поинтересовался хран, присаживаясь передо мной на корточки и глядя прямо в глаза.

— Тень, — отозвалась я, по нашему обычаю протягивая руку ладонью вверх, демонстрируя полную доверчивость и беззащитность. Мужчина аккуратно повторил мой жест, дотронулся до кончиков пальцев и в свою очередь представился:

— Щит.

— Символично, — оценила я. — Так поможешь с деньгами-то? Я потом в храме за твое здоровье помолюсь. Или хотя бы лошадей достать надо, не на своих же двоих в Каленару шагать.

— Помогу, — спокойно отозвался он. — До завтра потерпишь?

— Куда я денусь? — хмыкнула я. — Я-то, будь такая возможность, сей секунд бы выехала, но мой клиент… Знаешь же этих аристократов — то каблук у них сбился, то кружева на рубашке примяты, то ноготь нужно подпилить.

Щит сочувственно вздохнул: мол, знаю и понимаю, каково тебе. Сам не в лучшем положении. С минуту мы посидели молча, потом явился трактирщик с сообщением, что комната готова и мои спутники уже отдыхают. Я благодарно кивнула и поспешила проверять, как там мой подопечный. Как бы нервный и впечатлительный графенок не двинулся умом, после того что нам пришлось пережить!

Торин бросился ко мне с порога и едва не повалил на пол. Похоже, он действительно запоздало сдурел со страху и теперь просто пытался вскарабкаться мне на голову, как перепуганный кот.

— Тихо, тихо, — успокаивающе забормотала я, пытаясь осторожно отпихнуть от себя очумелого аристократа.

— Да что ж это такое! — завывал Торин, не слушая моих увещеваний, топая ногами и бестолково мотая головой. Ой-ой-ой, да это уже истерика пошла. Да какая! Поучиться у графенка, что ли, актерскому мастерству? Глядишь, в жизни и пригодится, мало ли кого когда еще изображать придется…

Я беспомощно огляделась по сторонам в поисках поддержки. Зверюга, неподвижным изваянием застывший в кресле, только устало опустил веки, видимо успев по самое не хочу наслушаться графских воплей, пока я беседовала с хранами. Тьма на спинке его кресла сощурила глаза и бросила в меня неоформленным мыслеобразом. Мол, что поделаешь, как ни крути, клиент-то наш, значит, заботиться о нем мы обязаны.

— Ну почему? Как это так? — продолжал выкрикивать Торин, размахивая руками и едва ли не заходясь в истерических рыданиях. И что с ним прикажете делать? Как бы сам себе чего-нибудь в этом нервном припадке не повредил…

Поняв, что надо что-то предпринимать, я легко сгребла графеныша в охапку и поволокла к кровати. Уложенный на подушки, Торин тут же сорвался снова. Пришлось пристраиваться рядом и крепко держать его, не давая вскочить.

— Проклятые кристаллы! Ну почему? Сначала Цветик! Потом Батя! Теперь близнецы! Кто следующий? Зверюга? Ты? Я? — выкрикивал графенок все громче и громче. Я, уже не на шутку перепуганная этими истерическими воплями, притянула его голову себе на грудь и, гладя по волосам, принялась успокаивать как маленького ребенка, заодно чуть подбавляя магии, дабы усыпить слабонервного клиента:

— Ну все, все, хватит. Все хорошо. Кристаллов больше нет. Наши спутники были хорошими людьми, они, без сомнения, сейчас в мире надлунном, смотрят на нас сверху и радуются, что мы смогли сделать то, ради чего ехали в Меритаун. Ничего, ничего, успокойся… Мы скоро поедем в Каленару. Ты возвратишься домой, в свое поместье. Будешь устраивать балы и приемы, ездить на охоту, гулять по кабакам и читать высокородным девицам лирические стихи. А я вернусь в свой маленький, уютный дом на Приречной улице. Он сложен из темно-красного кирпича и покрыт яркой черепицей… Отдохну немного, а там, глядишь, и новый заказ какой-нибудь найдется. Мы забудем эту поездку как страшный сон, приснившийся в полнолуние и развеянный первыми лучами солнца. Ничего, все уже почти закончилось. Все будет хорошо…

То ли моя подчеркнуто спокойная и мирная речь, то ли магия наконец-то подействовала, но Торин затих, едва слышно вздыхая мне в пропыленный корсаж платья. Поняв, что сопит он уж как-то слишком заинтересованно, я поспешно приложила его аккуратным слабым заклинанием, тут же увлекшим аристократенка в страну снов. А я встала с кровати и пересела на ковер рядом с креслом Зверюги:

— Ты как?

— Бывало и хуже, — неуклюже соврал он, стараясь не выдать истинных мыслей и эмоций. Но болезненная гримаса все же легкой тенью скользнула по его лицу. Ну кого ты обмануть пытаешься? Это мне хуже бывало и больше доставалось, а у тебя, сразу видно, это первый перелом.

— Ничего, кто-то уже побежал не то за лекарем, не то за магом, не то за всеми вместе, — утешила я, нехотя вставая и наклоняясь к нему: — Дай руку, хотя бы боль сниму.

— Да ладно, потерплю, — с явным трудом отклонил он мое предложение. — Отдыхай, тебе сегодня еще больше нашего досталось.

— Бывало и хуже, — передразнила я, легонько поглаживая его уже начавшее опухать предплечье. Зверюга дернулся отстраниться, но потом все-таки расслабился, чувствуя, как я вытягиваю у него боль.

— А ты молодец! — внезапно произнес он, широко распахивая блаженно прикрытые глаза. — Столько пробежать, да еще на каблуках! Я как увидел твои шпильки и длиннющий подол, так вообще подумал, что тебя в подобном наряде на руках придется нести. А ты хвост задрала и драпанула так, что не угонишься!

— Это оскорбление или комплимент? — подозрительно уточнила я, не понимая, радоваться или обижаться на такие слова. Зверюга захлопал глазами, не зная, что и сказать. От ответа его спас ввалившийся без стука маг — невысокий плюгавенький мужичонка с неприятными темными глазенками и обшарпанным кожаным чемоданом в руках. Обряжен чудодей был в длинную, изрядно истрепанную понизу мантию с широченными рукавами и капюшоном, способным вместить в себя целое гнездо вонато. Мне он не понравился с первого же взгляда, будь моя воля — я б такого сомнительного чародея и на пушечный выстрел к своим подопечным не подпустила. Но сама я наберусь достаточно сил для сращения перелома только к завтрашнему полудню, если не позже. Нельзя же заставлять Зверюгу мучиться так долго. Да и Торину немного энергии не помешает. И мне тоже, если честно. Только я последняя в очереди, если что — перетерплю, не беда. Хоть бы этот, с позволения сказать, маг никого не покалечил и ничем не навредил, а уж о большем и мечтать не приходится.

— У кого тут перелом? — звучно вопросил чародей, водружая свою ношу в центре комнаты и торжественно откидывая крышку. — Полагаю, у вас, тэмм? Нога, ребра? В любом случае раздевайтесь!

— Ошибаетесь, милейший, — мигом ощетинилась я, поймав на себе масленый оценивающий взгляд и тут же обозлившись сверх всякой меры. — Перелом вот у этого человека. А тому, на кровати, нужна энергетическая подкачка.

Чародей покосился на мирно почивающего Торина и скривился:

— Подкачка? Мужчине? Прошу простить, я предпочитаю проводить эту процедуру с очаровательными молодыми тэмм, подобными вам…

Я поняла, что еще одна фраза — и я вышвырну этого мага из комнаты пинками. И парни останутся без помощи… Пришлось отвернуться к окну и молча слушать, как Зверюга шипит и ругается сквозь зубы, — видимо, бестолковый или просто не слишком квалифицированный чудодей не счел нужным или просто не сумел прочитать обезболивающее заклинание, прежде чем браться за сращивание костей.

Убедившись, что рука Зверюги восстановила целостность и более-менее действует, я едва ли не пинком вытолкнула мага за двери, не слушая возмущенных требований гонорара и испуганных угроз превратить тут всех в жаб и гадюк. Еще и платить за такое безобразие и откровенные раздевающие взгляды?! Шиша не желаете ли, уважаемый?! А насчет превращения в упомянутых гадов… Да я при необходимости и в человеческом состоянии кого хочешь искусаю, а Торин подквакивать будет!

Зверюга заикнулся о ночных вахтах, но я посоветовала ему не заморачиваться такой ерундой. На «Сломанный меч», место встреч и общения хранов, разве что совсем уж ненормальный напасть вздумает. А буде таковой найдется — мои братья нас защитят. Солдат, вымотанный едва ли не сильнее меня, с трудом стоящей на ногах, поспешно согласился с этим доводом, залег на угловой диванчик и заснул мгновенно, не потрудившись даже снять грязный и рваный камзол, в котором убегал из замка. Торин тоже, кстати, так и дрых в одежде и даже в сапогах. И как мужчины такими свиньями живут? Я, если бы не была такой вымотанной и не боялась утонуть в бадье с водой, сейчас потребовала бы себе горячую ванну и мыло. Но увы, я, того и гляди, вообще засну на ногах. Поэтому лучше не рисковать.

Роскошное, дико дорогое и красивое платье было испорчено сильно, почти безвозвратно. Оно было сильно изорвано по подолу, припорошено пылью, а сверху еще и покрыто длинными бурыми потеками засохшей крови. Туфельки тоже пребывали не в лучшем состоянии — во время поспешного отступления из королевского дворца я сильно сбила обтянутые шелком носки и сломала правый каблук. Так что теперь изящную обувку оставалось только выбросить. Нижнее белье почти не пострадало, но на то оно и нижнее…

Короче, с одеждой швах. И не у меня одной — мужчин тоже нужно будет переодеть во что-нибудь менее роскошное, грязное и рваное. А то по нашей троице сразу видно, сколько песка высыпалось нам на головы и сколько камней свалилось под ноги, пока мы пробирались через руины к выходу из монаршего обиталища. А денег почти нет. И лошадей нет, уже не почти, а вообще. И я лишилась своих милых клинков, дорогущих парных одноручных мечей из темного, так называемого ночного металла, выдержанных в крови гарпий и заговоренных Цвертиной от ржавчины и затупления. Куда я теперь без них? Пришла беда — отворяй ворота…

Комнату нам, разумеется, выделили одну на троих. Впрочем, и за это надо было сказать спасибо — все же «Сломанный меч» не гостиница, а трактир, хозяин и так отдал нам одну из двух комнат, приберегаемых для самых близких или богатых гостей, с удобной обстановкой и пушистым ковром. Так что ложиться мне было особенно некуда — кровать занята Торином, диван — Зверюгой. Ну не на полу же ночевать? Нет, я-то, конечно, привыкла, вот только сейчас нет даже тоненького одеяльца, не говоря уже о меховой райне…

Подумав секунду, я улеглась на кровать рядом с блаженно посапывающим Торином. В конце концов, ложе довольно большое, есть надежда не встретиться ночью. Да и мне чем ближе к клиенту, тем спокойнее на душе. Тайтру я положила на пол так, чтобы при первых признаках опасности тут же схватить ее, а под подушку на всякий случай сунула стилет. Мало ли что…

Выспаться, естественно, мне так и не удалось. Графеныш сопел, ворочался и слегка похрапывал под боком, раз за разом заставляя меня испуганно вскакивать и тянуться к тайтре — чрезмерно живое воображение тут же рисовало полчища врагов, подкрадывающихся под покровом темноты. Убедившись, что в комнате, кроме нас с Торином, Зверюги и Тьмы, приползшей ко мне под бок, нет никого, я расслабленно опускала руки, откидывалась на подушки и старалась заснуть. Но стоило мне смежить веки, как перед внутренним взором тут же начинал разворачиваться безумный кошмар королевского дворца. Интересно, монарха-то успели вывести из обреченного здания? А то, может, мы тут основы государственной власти порушить успели… Впрочем, говорили, что его величество по случаю приятюй летней погоды вместе со всеми домочадцами и приборными перебрался в загородную резиденцию, оставив амок в Меритауне в распоряжении съехавшихся на кон-илиум чародеев. Да-а… Думаю, король теперьтрижды поймает, прежде чем доверить какую-нибудь резиденцию сотя бы своему сыну.

Проиграв в неравном бою с кошмарами и расшатанными нервами, я встала, как только услыхала в коридоре неспешные шаркающие шага хозяина. Быстро натянула свое юскошное, драное и грязное платье, кое-как зашнуровала его и поспешно вышла из комнаты, едва не прищемив дверью Тьму, которой в самый последний момент вздумалось гроснуться и полететь за мной.

Трактирщик, неспешно подсчитывающий за стойкой вчерашнюю прибыль, поднял на меня удивленные глаза:

— Что так рано, сестра? Вы же вчера все на ногах не держались, я думал, до полудня проспите, а ты ни свет ни заря вскочила.

— Да не спится мне, — отмахнулась я. — Может, помочь чем?

Светло-голубые, почти прозрачные глаза бывшего храна начали медленно вываливаться из орбит. Но он все-таки справился с наплывом эмоций и спокойно, с едва заметным ехидством поинтересовался:

— Картошку чистить умеешь?

— Обижаешь, — фыркнула я. В самом деле, то, что я легко машу клинками и зарабатываю себе на жизнь мужским делом, еще не означает, что при виде кастрюль-чугунков и прочих атрибутов нормального женского быта я в ужасе убегу куда подальше и забьюсь куда поглубже.

— Тогда помоги на кухне, — сладко предложил трактирщик, явно ожидая возмущенных и негодующих воплей. В самом деле, в платье почти за два десятка золотых, даже рваном и грязном, возиться с приготовлением пищи — просто грех! Но я спокойно развернулась на каблуках (причем правая нога, по причине отсутствия оного, подогнулась) и отправилась искать кухню. Вот чего не люблю, так это быть в долгу. При первой же оказии вышлю из Каленары этому гостеприимному хозяину деньги за постой и еду, а сейчас хоть чем помогу, все меньше потом отдавать придется.

Кухарку мое появление повергло в шок. Еще бы! А кого бы не напугала мрачная девица в мятом, пыльном придворном наряде, с кривым шрамом на виске, демоном на плече и покорностью во взоре, тихо лепечущая:

— А чем вам тут можно помочь?

— Ты чего, чего, чего… — начала повторять ошарашенная баба, роняя половник и тараща на меня бестолковые глаза. Ну вот, пожалуйста! Мое появление уже людей до заикания доводит!

— Да ничего. Помочь вам хочу, — попыталась наладить дружественный контакт я, умильно улыбаясь.

— Не надо, не надо! — замахала в мою сторону руками стряпуха. — Я сама! Вы идите, идите, тэмм, а то, не приведи боги, платьице запачкаете…

Она что, издевается? Куда уж дальше пачкать-то? И так наряд хоть на помойку выбрасывай, жалко до слез: столько денег за него заплачено, а надела всего два раза! Одни беды да расходы от этих аристократов и магов окаянных, чтоб им всем скопом во Мрак вековечный торной дорожкой отправиться!

— А ну говори, чего делать надо! — потеряв терпение, рявкнула я. Ну народ, ты им от всего сердца помощь предлагаешь, а они тебя куда подальше посылают! А потом еще и жалуются: мол, невоспитанные все стали, нечуткие, равнодушные друг к другу!

Тьма, почувствовав и оценив мои злобные мысли, зашипела, демонстрируя внушительные клыки, так что кухарка в ужасе попятилась и прижалась задом к уже растопленной печи. Дальше отступать было некуда, разве что через заставленное чугунками устье в дымоход сигать. Но тут положение спас трактирщик, поспешивший на помощь своей наемной работнице.

— Тихо-тихо-тихо, — защебетал он, осторожно беря меня за руку и отводя от побелевшей стряпухи. — Не надо скандала, девочки! Пойдем, сестра, недаром говорят, что две хозяйки на одной кухне не уживутся никак.

Ну что ж, хозяин — барин. Я, пожав плечами, позволила увести себя в общий зал, усадить на лавку и угостить пивом. Правда, пить на голодный желудок не стала, но сам факт заслуживал внимания и благодарности. Тьма, вообще равнодушная к алкоголю, нюхнула кружку и неодобрительно зашипела. Я чувствовала сильные волны голода и недовольства, исходящие от демона. Ну да, вчера нам как-то не до еды было. Может, выпустить ее полетать по городу, глядишь, сама себе чего промыслит, а то здесь мы завтрака, похоже, не скоро дождемся? Потом я всмотрелась в мрачные кроваво-красные глаза Тьмы и со вздохом заставила себя отказаться от этой идеи. Вонато все же хищники, еще покусает кого-нибудь, поди потом докажи, что это она с голодухи, а не по злому умыслу. Ничего, потерпим, впервой, что ли…

Перепуганная моим трудовым порывом стряпуха завтрак подала поздно. К этому моменту уже успели проснуться и мои подопечные, и жители Меритауна, которым срочно понадобилось нанять храпа. Так что народу в трактир набилось изрядно. На меня посматривали с любопытством и даже пару раз подкатывались с предложением о найме. Лестно, Мрак меня поглоти! Знать, мастерство не пропьешь, и даже в несуразно рваном и грязном бальном платье я не теряю вида отличной специалистки!

Торин, корча кислые рожи и выражая недовольство качеством поданного, еще доедал пироги, когда в «Сломанный меч» наконец явился Щит. Я так обрадовалась, что едва не бросилась храну на шею.

— Ну здравствуй, сестра. Как дела?

— Ни худо, ни хорошо, — нетерпеливо отозвалась я.

— Ну и хвала богам. Пойдем, лошадей покажу. Может, еще откажешься, но не думаю, что в такой спешке можно найти что-то лучше.

Щит вывел меня во двор и показал трех очаровательных скаковых лошадок какой-то странной черно-белой масти. Они были взнузданы и оседланы, выглядели молодыми, здоровыми и полными сил, да и особенным норовом, кажется, не отличались.

— Какие хорошенькие! — восхитилась я, подходя к тут же заинтересованно потянувшимся в мою сторону коняшкам. — Что за них просят?

— Пятьдесят два золотых за всех, — отозвался хран, наблюдая, как я ласково наглаживаю умные большеглазые морды лошадей. Я мысленно охнула и прикинула наличные финансы. Как ни крути, не хватает.

— Не бойся, Тень, с деньгами помогу, — хмыкнул Щит, глядя на мое расстроенное лицо.

— Да ведь не только с лошадьми проблема, — со вздохом созналась я. — И одежду нужно покупать, и продукты, и одеяла. До Каленары еще поди доберись…

— А вы через перевал не перебирайтесь. Потихоньку-полегоньку, как все, по объездной дороге поезжайте, — посоветовал он, подходя и ласково похлопывая по шее одну из кобыл.

— Ну да, — не согласилась я, — это чуть ли не четыре месяца тащиться! Да мы за это время на еду и ночлег больше денег потратим, чем на куртки да накидки.

— Ой смотри! Перевал коварен.

Кому он это рассказывает… Я вскинула голову, дабы выложить коллеге все, что думаю о его точке зрения, но внезапно осеклась. А кто сказал, что этому храну можно доверять? Да, это мой брат, но членов нашей гильдии частенько используют не только для охраны или убийства, но и для выполнения всевозможных щекотливых миссий, в том числе шпионажа и откровенно подрывной деятельности, в частности — для стравливания правительств и аристократов. И почему бы Щиту не быть по ту сторону баррикад? Ну долг-то свой он мне, положим, отдаст, зато потом, не связанный никакими обязательствами, возьмет да организует засаду на купеческом пути, где и пришибет То-рина. Правда, кому нужна графенкова жизнь теперь, когда проклятые кристаллы приказали долго жить, заодно утянув во Мрак вековечный целый дворец и толпу магов? Но мало ли кому мог успеть насолить Торин? Вон хотя бы мне — до печенок достал! Не будь он моим клиентом, так первая прибила бы с превеликим удовольствием.

— Пожалуй, ты прав, брат, — задумчиво протянула я, искоса поглядывая на Щита. — Наверное, лучше ехать по купеческому пути. Да, пожалуй, так мы и сделаем.

— Вот и хорошо, — обрадовался он. — Значит, берешь лошадок?

— Беру, — согласилась я. Трата, конечно, большая, но необходимая — пешком мы до Каленары хорошо если к старости доплетемся.