Эффект Лазаря

Дьюк начал сыпать проклятиями, корчиться в своей питательной ванне и стучать кулачками по ее органическим стенкам, пока вдоль всего края ее не пошли синие пятна.

Наблюдатели вызвали КП.

Время было позднее, и Симона Роксэк собиралась лечь спать. Когда пришел вызов, Симона набросила на голову свое любимое одеяние, покрыв им крепкие изгибы грудей и бедер. Пурпурное достоинство наряда изгоняло даже малейший намек на женственность. Симона поспешила прочь из своего жилища по коридорам, на ходу одергивая наряд, чтобы придать ему хоть частично дневную пристойность. Она вошла в сумрачное обиталище, где вели свое существование Ваата и Дьюк. Беспокойство ее было очевидным. Опустившись на колени возле Дьюка, она заговорила.

— Я здесь, Дьюк. Это капеллан-психиатр. Чем я могу тебе помочь?

— Помочь мне? — завопил Дьюк. — Ах ты, чирей на заднице беременной свиноматки! Ты даже самой себе не можешь помочь!

Потрясенная КП поднесла руку к вуали, прикрывавшей рот. Она, конечно же, знала, что такое свиноматка — одно из созданий Корабля, самка кабана. Это она хорошо помнила.

«Беременная свиноматка?»

Симона Роксэк не смогла удержаться и не погладить стройными пальцами гладкую плоскость живота.

— Единственные свиньи находятся в гибербаках, — сказала она. Ей пришлось сосредоточиться на том, чтобы говорить достаточно громко, чтобы Дьюк мог ее услышать.

— Ты так думаешь?

— Почему ты ругаешься? — спросила КП. Она пыталась придать своему тону надлежащую почтительность.

— Ваата сновидит меня в ужасные вещи, — простонал Дьюк. — Ее волосы… они повсюду, по всему океану, и она разрывает меня на кусочки.

КП уставилась на Дьюка. Тело его виднелось мутным пятном из-под питательного раствора. Губы его искали поверхности, словно рыбьи. Он выглядел невредимым.

— Я не понимаю, — произнесла КП. — Вроде ты не поврежден.

— Я что, не говорил, что она меня сновидит? — простонал Дьюк. — Сны убивают, если ты не можешь выбраться. Я утону там. Весь до последнего кусочка утону.

— Ты не тонешь, — заверила его КП.

— Да не здесь, бабуиниха! В море!

«Бабуиниха», подумала она. Еще одно создание Корабля. Почему Дьюк вспоминает создания Корабля? Возвращаются ли они, в конце концов? Но откуда ему знать? Симона подняла взгляд и обвела им перепуганных наблюдателей, обступивших органическую ванну. Может, один из них?.. Да нет, это невозможно.

— Она не хочет слушать, — объявил Дьюк внезапно четко и неожиданно внятно. — Они говорят, а она не хочет слушать.

— Кто не хочет слушать, Дьюк? Кто эти «они»?

— Ее волосы! Ты что, не слышала, что я сказал? — Дьюк ударил слабым кулачком в стенку ванны возле КП. Она с отсутствующим видом вновь погладила свой живот.

— Создания Корабля должны быть возвращены на Пандору? — спросила Роксэк.

— Возвращайте их куда хотите, — вымолвил Дьюк. — Только не давайте ей уснить меня обратно в море.

— Ваата желает вернуться в море?

— Говорю же, она сновидит меня. Она сновидит меня прочь.

— Так сны Вааты реальны?

Дьюк отказался отвечать. Он только застонал и забился на своем краю ванны.

Роксэк вздохнула. Она смотрела через всю ванну на громаду Вааты, живущую… дышащую. Волосы Вааты, словно водоросли, колыхались на волнах, поднятых бьющимся Дьюком. Как могут волосы Вааты пребывать в океане и одновременно здесь, в Вашоне? Возможно, в снах. Может, это еще одно чудо Корабля? Волосы Ваата уже почти отросли настолько, чтобы их следовало остричь — уже около года прошло. А все эти отстриженные волосы Вааты… были ли они по прежнему неким образом связанными с ней? ничто не может быть невозможным в царствии чудес.

Но как волосы Вааты могут разговаривать?

Роксэк снова вздохнула. Беспокойное дело — работа капеллана-психиатра. Ей предъявляются чудовищные требования. Слухи об этом разнесутся не позже утра. Наблюдателей замолчать не заставишь. Слухи, искаженные сплетни. Нужно высказать какую-нибудь интерпретацию, нечто решительно, способное успокоить. Нечто подходящее, чтобы предотвратить опасные пересуды.

Она встала, скривившись от боли в левом колене.

— Следующая часть волос Вааты не будет отдана верующим, — сказала она, вглядываясь в благоговейные лица наблюдателей вокруг ванны. — Все до последней прядки должно быть отдано морю в качестве жертвоприношения.

У ее ног застонал Дьюк.

— Сука! Сука! Сука! — закричал он весьма отчетливо.

На эту реплику Роксэк отреагировала мгновенно, будучи подготовлена к ней предыдущим бормотанием Дьюка. Сука — это самка собаки. КП поняла: великие события ожидают Пандору. Ваата в снах ведет Дьюка к потрясающим переживаниям, а Дьюк призывает создания Корабля.

Вновь окинув взглядом благоговейных наблюдателей, Роксэк подробно это объяснила. Она была довольна, когда головы склонились, выражая согласие.