Цитадель – исполинская космическая станция, построенная более миллиона лет назад. Она расположена в центре Туманности Змея, вследствие чего туда можно попасть только через ретранслятор массы. Общая длина станции в нормальном режиме работы составляет 44.7 км, поперечник – 12.8 км. Будучи центром сети ретрансляторов массы, Цитадель служит столицей Пространства Цитадели и резиденцией Совета Цитадели. Архитектурно Цитадель выполнена в виде кольца, называемого Президиумом, и отходящих от него жилых секторов, или районов. В центре Президиума располагается длинная конструкция, называемая Башней Цитадели или Башней Совета. В случае нападения Цитадель складывается в цилиндр, практически непробиваемый любым известным оружием. Среди обитателей Цитадели в большей или меньшей степени представлены все лояльные Совету расы, однако, стоимость жизни и плотность населения жилых секторов чрезвычайно высоки. В Президиуме располагаются в основном посольства, деловые кварталы и зоны развлечений. Правопорядок поддерживается Службой Безопасности Цитадели.
– Доктор! Доктор Чаквас! Он очнулся! – голос Эшли был первым, что услышал Джон, придя в себя. Как песок меж пальцев, из головы утекала память о том, что он видел, пока был без сознания. Сон? Галлюцинация? Обрывки каких-то видений, исполненных ужаса, тревоги и страдания. Шепард со стоном сел и спустил ноги с койки. Голова тут же закружилась.
Подошла Карина Чаквас, корабельный врач:
– С пробуждением, Шепард. Мы уже волноваться начали. Как Вы себя чувствуете?
– Ничего серьёзного, – подумав, ответил Джон. – Разве что голова ещё кружится. Долго я провалялся?
– Часов пятнадцать. Маяк – Вы помните?
– Это моя вина, – опустила голову Эшли Уильямс. – Я подошла слишком близко. Наверное, сработала какая‑то защита. Вы кинулись мне на выручку, и весь удар пришёлся на Вас.
– Да, маяк! – встревожился Шепард. – Его погрузили?
– Маяк взорвался, – сокрушённо доложила Эшли. – Возможно, это работа защитных систем, а может, просто перегрузка. Так или иначе, но он разлетелся на куски. Вас мы перенесли на транспортёр и доставили на фрегат, но от маяка удалось собрать разве что несколько бесполезных обломков.
Она подошла ближе к Джону и встала рядом с доктором Чаквас.
– Спасибо, что не оставили меня там. Серьёзно, я ценю Вашу помощь, сержант. Без Вас мы бы все там легли, – сказал Шепард, чувствуя, что должен как-то проявить благодарность. Эшли смущённо улыбнулась и отвела взгляд.
Доктор сообщила:
– В принципе, держать Вас здесь особых причин нет. Головокружение скоро пройдёт, все органы в полном порядке. Единственное, что меня беспокоит… Даже не беспокоит, а, скорее, вызывает интерес – это необычная активность коры головного мозга. Бета-волны соответствовали не потере сознания, а быстрой фазе сна. Да ещё движения глаз – такое ощущение, что Вы спали, и Вам снился очень насыщенный событиями сон.
Шепард на несколько секунд прикрыл глаза. В ушах раздался скрежет, визг, грохот, перед глазами замелькали недавно пережитые видения.
– Да… – ответил он. – Мне что-то снилось. Не могу точно сказать, что. Смерть. Хаос. Разрушение. Всё как-то… отрывочно, разрозненно.
– Надо будет включить это в отчёт, – озабоченно сказала доктор. – Возможно, это… О, капитан!
В медотсек вошёл капитан корабля Дэвид Андерсон. Эшли вытянулась в струнку.
– Как здоровье нашего пациента? – осведомился Андерсон у Карины Чаквас.
– Никаких проблем, все анализы и функциональные показатели в норме, – отрапортовала доктор. – Думаю, можно выписывать. Хотя, если возможно, я бы посоветовала ещё пару дней воздержаться от боевых действий.
– Их больше и не планируется, – усмехнулся Дэвид. – Геты исчезли так же внезапно, как и появились. Конечно, если наш десант их не всех извёл. Что ж, рад видеть Вас в добром здравии, Шепард. Мне нужно с Вами поговорить. Наедине.
– Слушаюсь, сэр! – вскинула руку к виску Эшли Уильямс. – Я буду в кают-компании.
Развернувшись кругом, сержант покинула медотсек. За ней вышла и доктор.
– С Вами точно всё в порядке? – внимательно посмотрел на своего помощника капитан. – При взрыве Вам крепко досталось.
– Жить буду, – улыбнулся Джон. Однако, улыбка его тут же омрачилась. – Капрал Дженкинс… Это моя вина. И маяк не привёз…
– Да, сынок, положение серьёзное, – мягко, но тяжело сказал Андерсон. – Маяк уничтожен. Найлус Крайк погиб. Свидетелей обстоятельств гибели… почитай, что нет. Плюс неожиданное нападение гетов. У Совета Цитадели будут к нам вопросы. Непростые вопросы.
– Мы не могли предусмотреть всего, – полувопросительно ответил Шепард. – Надеюсь, Совет поймёт, что гибель маяка и спектра не на нашей совести. Разведка допустила ошибку, поэтому мы оказались не готовы к тому, что там происходило.
– Я постараюсь донести это до Совета на заседании. Геты не показывались из‑за Вуали Персея двести лет. С моей точки зрения, сынок, ты, чёрт возьми, герой! Но я здесь не поэтому. Дело в том, другом турианце. В Сарене. Мне доводилось с ним встречаться. Сарен – один из лучших спектров Совета. Но если он заодно с гетами… Значит, он предал Совет и преследует какие-то свои цели. Спектр‑предатель – это большая проблема. Но не самая большая для нас. Сарен очень опасен и сам по себе, но вдобавок он ненавидит людей. Всех людей как расу.
– Но на Иден Прайм его привела не просто ненависть к людям.
– Совершенно верно. Сарен действует заодно с гетами. Я не знаю, как он с ними связался. Я не знаю, что их объединяет. Но совершенно точно, что это как-то связано с протеанским устройством. Вы что-нибудь видели перед тем, как маяк взорвался? Что-то, что могло бы объяснить интерес гетов или Сарена?
– Я… не знаю. Я потерял сознание, но ещё до этого что-то увидел. Какое-то… видение. Как сон. Страшный сон.
– Опишите подробнее, – капитан снова перешёл на полуофициальный тон.
– Я видел… каких-то синтетиков. Возможно, гетов неизвестной конструкции. И они убивали живых существ. Убивали хладнокровно, жестоко, всех без разбора. Как мясники.
– Шепард, обязательно включите это в рапорт. Нужно доложить об этом Совету.
– Доложить о чём? Что командиру десанта приснился кошмар?
– Это протеанское устройство. Кто знает, возможно, видения спровоцированы им. Если бы только знать, какая информация содержалась в маяке. Возможно, неизвестные нам технологии. Или чертежи какого‑нибудь оружия массового поражения, это бы объяснило характер видений. Но какую бы информацию маяк ни хранил, теперь она у Сарена. А методы Сарена я знаю. И, что важнее, знаю его отношение к людям. Сарен считает, что люди не должны входить в Пространство Цитадели, что мы не больше, чем паразиты космоса. Нападение гетов, если им командовал Сарен – это начало войны на уничтожение. Он знает тайну маяка, он собрал армию гетов, и он не остановится, пока жив хоть один человек.
Шепард наклонил голову, как бы собравшись ударить лбом невидимого противника:
– Я этого не допущу… сэр!
– Легко сказать… – покачал головой Андерсон. – Сарен – спектр Совета. Он летает, куда хочет, делает, что хочет. Поэтому нужно во что бы то ни стало убедить Совет Цитадели в нашей правоте.
– Нужно добиться, чтобы Сарена лишили статуса спектра. Для этого мы должны его разоблачить. Я правильно понял Вашу мысль?
– Именно так. Я, не теряя времени, свяжусь с нашим послом при Совете. Нужно добиться аудиенции, как только мы причалим к Цитадели. Мы уже на подлёте. Поднимайтесь на мостик, Джокер скоро будет заводить фрегат в док.
Когда капитан Андерсон покинул медотсек, вернулась доктор Чаквас:
– Капитан‑лейтенант, я Вас выписываю. Но хотя бы пару дней будьте осторожнее, и сегодня вечером расскажите о самочувствии в течение дня.
– Благодарю Вас, доктор. Я могу задать Вам личный вопрос?
– Да, пожалуйста.
– Почему Вы пошли в Альянс? Ведь в любой гражданской клинике Вас с распростёртыми объятьями встретят. А военные корабли… это небезопасно.
– А опасность меня привлекает, Шепард. Не так, конечно, как беднягу Дженкинса. Мне всегда казалось, что долг врача – помогать людям прежде всего в самых опасных местах. На Земле, такой спокойной, защищённой, я чувствовала себя ненужной. Сначала пошла работать в колонии. Казалось, там полно работы. Потом… я же была молодая, наивная, с горящими глазами… Пошла в Альянс. Хотела летать от звезды к звезде, штопать могучих солдат с грубыми лицами и нежными душами… – Чаквас усмехнулась. – Оказалось, что военная жизнь не так романтична, как мне казалось. Но именно здесь я почувствовала, что нужна людям. Чтобы заселять миры Аттического Траверса и чувствовать себя в относительной безопасности, человечеству нужен Альянс Систем, а Альянсу всегда нужны хорошие врачи. Так что я нашла своё место в жизни.
– Никогда не жалели о своём выборе?
– Иногда я подумываю о том, чтобы открыть частную клинику где‑нибудь на Земле, или, быть может, пойти врачом в какую‑нибудь новую колонию. Но если я уйду из Альянса, я буду чувствовать, что бросила своих солдат на произвол судьбы.
– А с капитаном Андерсоном Вы раньше работали?
– Несколько раз. Он отличный командир. Знает, когда затянуть гайки, а когда спустить на тормозах. Он многое повидал, и команда знает, что на его опыт можно положиться. Он бережёт своих людей и дорожит ими.
– А как Вам лейтенант Аленко?
– С ним я раньше не встречалась, но послужной список у него впечатляющий. Больше десятка поощрений и знаков отличия. Хотя, конечно, чтобы об этом узнать, нужно смотреть персональное досье – он парень скромный и замкнутый. Меня беспокоит его мигрень, но со «второй моделью» это не худшее из осложнений.
– С чем?
– Видите ли, сейчас большинство биотиков использует имплантаты третьей модели. Но Аленко 32 года, он оказался в числе первых людей-биотиков, поэтому у него старый имплантат, вторая модель. Первая была вообще ужасна, её сейчас не встретишь – кому заменили, а кто и умер раньше. Со второй моделью, в принципе, жить можно, но осложнений от неё масса. На нервную систему. Мигрень – это цветочки.
– А ягодки?
– Могут быть серьёзные нарушения когнитивных… познавательных функций, это память, речь, счёт и прочее. Могут быть приступы безумия, невралгии, параличи… Лейтенанту ещё повезло.
– А что Вы скажете о сержанте Уильямс?
– У меня к ней нет претензий. Совершенно здоровый человек.
– Спасибо, доктор.
– Заходите, если почувствуете себя не в порядке.
Возле столовой Шепард увидел Эшли Уильямс.
– Сэр, – обратилась она к Джону. – я рада, что с Вами всё в порядке. После гибели капрала Дженкинса экипаж очень боялся потерять ещё и Вас.
– Дженкинс был молод, но он был ценным членом экипажа, – ответил Шепард. – Нам будет его не хватать.
– Вы знаете, что меня взяли в Вашу команду вместо него? – спросила Эшли. – Я из‑за этого чувствую себя… виноватой, что ли. Перед ним. Как будто я заняла его место.
– Вам не в чем винить себя, сержант. Каждого из нас ждёт пуля или осколок. Его пуля свою жертву нашла.
– Вы в самом деле считаете, что это решает только случай? Только случай сделал Вас героем Скиллианского Блица? И только случай спас Вас на Акузе?
– Далась всем эта Акуза, – покачал головой Шепард. – Вот и Дженкинс её упоминал. В любом случае, я приветствую Вас в составе десанта. Вы хороший солдат и заслуживаете места на «Нормандии». Давайте пройдём на мостик. Вы видели швартовку на Цитадель? Зрелище впечатляющее.
По пути на мостик к ним присоединился Кайден.
– Столько погибших гражданских… это неправильно, – покачал он головой на ходу. – По крайней мере, мы хотя бы не дали Сарену взорвать всю колонию с потрохами.
– Без Вас мы бы ничего поделать не смогли, – ответил Шепард.
– Ничего себе «испытательный полёт», – продолжил лейтенант. – В первой же высадке спектра убивает другой спектр. А отвечать нам! Как бы не закончилось санкциями Совета по отношению к Альянсу.
– Вы рассуждаете, как настоящий дипломат, – усмехнулся Джон.
– Всем людям-биотикам приходится быть дипломатами, – пожал плечами Кайден. – Нас, конечно, не ущемляют в правах, но чуть что, не преминут носом ткнуть. Как будто быть биотиком – это позорное клеймо.
– Биотики редки, биотиком либо рождаются, либо нет, биотические способности таинственны – не удивительно, что вокруг вас рождаются суеверия. Что до меня, будьте уверены, я отношусь ко всем одинаково.
– Говорят, мы летим на Цитадель, – сменил тему Аленко.
– Да, нужно доложить ситуацию. По галактической связи труднее было бы склонить Совет на нашу сторону. Капитан надеется, что посол Удина сумеет добиться аудиенции. Мы должны рассказать о предательстве Сарена. Минуточку…
Шепард подошёл к интенданту:
– Вам на Цитадели что-нибудь нужно?
– Если интересуют пушки помощнее, чем в Альянсе, надо бы лицензий прикупить. У нас лицензии только на продукцию «Эланус Риск Контрол» и «Элкосс Комбайн». Броня у них ничего, но оружие я бы взял у «Армакс Арсенал» или «Ариаке Текнолоджис».
– Хорошо. Пробегусь по оружейным рынкам. Увижу лицензии, скидки, акции – всё Ваше.
Джон догнал Кайдена и Эшли, и вместе они продолжили путь к мостику.
– Ну что, командор, – весело обратился к Шепарду первый пилот «Нормандии» по прозвищу Джокер, щуплый парень со шкиперской бородкой и в бейсболке с вышитым бортовым номером фрегата. – Покажем налогоплательщикам, на что их денежки пошли?
Его пальцы забегали по голографическому интерфейсу бортового компьютера.
Выйдя из скачка, «Нормандия» оказалась посреди Туманности Змея и двигалась на самом малом ходу. На экране визуального обзора уже виднелся приближающийся цветок Цитадели – центральное кольцо Президиума с выступающей в центре исполинским пестиком Башней Совета и пять отходящих от Президиума лепестков жилых секторов. Джону станция напоминала тюльпан сорта «лилипут», лепестки которого, более узкие, чем у большинства сортов, не смыкаются в «бокал», а немного расходятся в стороны. Впрочем, в случае опасности эти лепестки могли быстро сомкнуться, и станция превращалась в непробиваемый цилиндр.
На боевом мостике Эшли возбуждённо перебегала от одного иллюминатора к другому. И без того огромные, её глаза, казалось, заняли по половине лица каждый.
– Вот это громадина! Вы видели? – крикнула она в восхищении, обернувшись к Кайдену.
– Это «Путь Предназначения», – ответил за него подошедший Шепард. – Дредноут азари, флагман флота Цитадели.
– Размер – это ещё не всё, – обиженным тоном заметил Джокер по громкой связи.
– Я разве что-то обидное сказала? – спросила Эшли.
– Просто говорю, что размер – это ещё не всё. Огневая мощь тоже много значит.
– Главный калибр «Пути Предназначения» может с одного выстрела пробить барьер любого корабля Альянса Систем, – отпарировал Шепард.
– Как хорошо, что мы союзники, – усмехнулся Кайден.
Джокер не стал продолжать дискуссию. Он щёлкнул тангентой[8] переговоров с диспетчером:
– Цитадель подход, Нормандия Эс-эр-один, добрый день. Проходим точку контроля створа. Створ наблюдаю. Готовимся к посадке район Закера. Заход директорный с контролем по приводам.
– СР-1, Цитадель подход, добрый день. Директорный, район Закера, ожидайте… СР-1, Цитадель подход, директорный, Закера, разрешаю. Работайте с оператором Альянса.
– Цитадель подход, СР‑1, Вас понял, работаем с оператором Альянса, спасибо за контроль, до свидания. Альянс вышка, Нормандия СР-1, добрый день. Разрешите посадку.
– СР-1, Альянс вышка, ваш док 422, даю привод, подтвердите.
– Альянс вышка, СР-1, привод получен.
– СР-1, Альянс вышка, посадку разрешаю.
– Альянс вышка, СР-1, выполняю, спасибо за контроль, до свидания.
Фрегат прошёл экран сброса статического электричества и подошёл к лепестку жилого квартала. «Нормандия» притормозила у дока. Из причального пирса выдвинулись магнитные захваты и аккуратно зафиксировали корабль. К люку через окно, открывшееся в барьерах эффекта массы, удерживающих семиметровый слой атмосферы, подтянулся рукав посадочного коридора.