Эхо старой Англии

Глава 3. В гостях у Мерлина

Идти сквозь золотой туман было странно, но не страшно. Почва под ногами была ровной, а впереди виднелись силуэты мужчин. К тому же идти пришлось недолго — туман вскоре рассеялся, и Гарри обнаружил, что они идут по светлой рощице, залитой нежным солнечным светом, мягко струящимся сверху вдоль по стволам тоненьких и неописуемо красивых березок. Стройные зеленокудрые девы медленно водили хоровод вокруг коренастых крепких кудрявых юношей-дубков. К их ногам ласково льнули кустики можжевельника и смородины.

Почему-то другого описания к этому живому доброму лесу не находилось, он ощущался именно таким — приветливым ласковым существом. И Гарри, идя за мистером Малфоем, мимоходом поглаживал березовые стволики, совершенно очарованный этим местом. Гермиона, напротив, была насторожена, к деревьям не прикасалась, вздрагивая, когда видела, как Гарри ладонью оглаживает дуб или березу. Имея прагматический склад ума, она не верила в живой лес и одушевленные растения. Драко было пофиг, он старался держаться рядом с отцом и бдил за «страшной» спиной Ранкорна, маячившей впереди, непроизвольно передергиваясь от того, что Полумна вприскочку поспешала возле Ранкорна, держась за его локоть и называя «дядей Альбертом». Ксено Лавгуд шел с другой стороны. Северус находился с Олливандером, подстраиваясь под шаги измученного в плену старика. Именно Северус остановил всех, предложив сделать привал ради Олли. Его предложение было кстати — миссис Малфой очнулась, и остановиться так и так пришлось. Люциус присел на мшистый валун и пристроил жену рядышком, заботливо придерживая под спинку и заглядывая в глаза.

— Мы… Где мы? — неуверенно спросила Нарцисса.

— В безопасности, любимая, — нашел самое нужное слово Люциус.

Нарцисса Малфой всмотрелась в изможденное лицо супруга, подняла тонкую изящную руку и погладила его по впалой небритой щеке. В её голосе прозвучала печаль.

— Замучили тебя…

Гарри поспешно отвернулся, чувствуя, что ещё немного, и он разревется. Столько нежности и любви было в этих простых жесте и словах. Заметил подле себя Добби, а так как тени под глазами мистера Малфоя ещё не стерлись из памяти, тихо спросил:

— Кто такой Пьеро?

— Один из персонажей французского народного ярмарочного театра, — затарахтел Добби. — Мы всякие разные спектакли ставили для маленького мастера Драко. Такие, как «Пиноккио», «Пер Гюнт», «Коломбина», «Гаргантюа и Пантагрюэль», «Маскарад»… — тут он запнулся и прожег Поттера подозрительным взглядом. — Сэр Гарри Поттер не знает, кто такой Пьеро?

Гарри только вздохнул — не ходил он в театр. И Дурсли дома ничего не ставили, разве что на день рождения Дадли позовут клоуна с шариками и осликом для катания. Да и то только до пяти лет, потому что Дадли в шестилетнем возрасте заявил, что ему надоели детские клоуны с шариками, вы мне лучше приставку для «денди» подарите. Дядя Вернон, помнится, сынка тогда в первый раз в угол поставил и велел подумать о том, чтоб уважать родителей и их подарки. Купленные шарики были надуты и подарены соседнему ребёнку, у которого день рождения начинался на сутки позже Дадли. А те тридцать шесть презентов, которые были вручены Дадлику в памятный одиннадцатый день рождения, были преподнесены многочисленными клиентами и коллегами Вернона Дурсля, которые предпочитали отдариваться ненужными (хоть и недешевыми, вроде лишнего устаревшего телевизора с магнитофоном) безделками, чем отдавать кровные денежки. Не будет же Вернон дарить своему отнюдь не спортивному сыну гоночный велосипед? Вот гири и боксерскую грушу с перчатками — это он с удовольствием и от всей широты души!

Тут Гермиона подергала Гарри за рукав, и он отвлекся от своих мыслей — послушно переключил свое внимание на трех мужчин, которых было так странно видеть вместе: злобного Снейпа, чудаковатого Лавгуда и грозного таинственного Ранкорна. Они стояли, сгрудившись лицом к лицу, и о чем-то негромко переговаривались. Понаблюдав за их сосредоточенными серьезными лицами, Гарри с горечью признал очевидный факт — он ничего не знает об этих мужчинах, особенно о Снейпе. Ну разве можно хоть на секунду предположить, что этот ненавистный злющий профессор зельеварения способен улыбаться? Да, Снейп улыбнулся на какой-то вопрос Лавгуда и с улыбкой же ему что-то ответил, приобняв за плечи, причем сказал что-то такое, отчего Ксено запрокинул голову и захохотал…

Вот теперь Гарри, что называется, обтек от невозможного изумления, видя настолько человечного Снейпа. Самые разные противоречивые чувства буквально раздирали Поттера на части, он ощущал всё и сразу: и удивление с недоумением, и сомнение в своем благоразумии — потому что этого не может быть, убийца Дамблдора не должен быть таким… человеком, — и потому к этому примешивалась жуткая обида на столь явную несправедливость. Гарри так и подмывало наброситься на ненавистного Снейпа, схватить его за горло и душить, душить, душить до тех пор, пока тот не начнет хрипеть и давиться. Сволочь… как он смеет ходить по земле?! В глазах аж потемнело…

Добби обхватил его за ноги, Гермиона и Полумна повисли на плечах, потом Гермиона, поняв, что не удержат, в отчаянии крикнула:

— Драко, помоги!

Увидев, что Поттер бешено вырывается и рвется почему-то к Снейпу, Драко вполне ожидаемо струхнул — это чего чокнутому Поттеру в голову втемяшилось?.. Разрулить положение попыталась Полумна, крикнув:

— Папочка, помоги же нам!

Но в этот момент Гарри неожиданно сильно рванулся из рук девушек и, вырвавшись, с ревом оскопленного бизона понесся на трех мужчин, опешивших от его рывка. До горла Северуса, он, впрочем, не добрался, Альберт и Ксено перехватили его на лету. Вцепившись в орущего Поттера, они дружно рявкнули на два голоса в оба уха, каждый со своей стороны:

— Молодой человек, вы куда?

— Тихо, парень! Что случилось?

Оглушенный мужскими басами, Гарри тем не менее продолжал рваться из двух пар рук, когтя пальцами воздух перед лицом Снейпа. Посмотрев на скрюченные пальцы, тянущиеся к его горлу, Северус перевел взгляд на Ксено с Альбертом и кисло сообщил им:

— Он думает, что я убил Дамблдора.

— А разве это не так?! — взвизгнула Гермиона, сама чуть не кидаясь на Северуса. Полумна, вздрогнув, вцепилась в неё. Альберт, всё поняв, ухватил Поттера за плечи и развернул к себе, ловя его взгляд.

— Ты Гарри? Ну-ка тихо, тихо-тихо, успокойся, сынок, посмотри на меня…

Гарри, ощущая крепкие руки, слыша мягкий убеждающий голос, опомнился, перестал вырываться и посмотрел в серые глаза человека из Министерства Магии. А Альберт продолжал говорить:

— Тихо, Гарри, тихо… Я сейчас попробую кое-что объяснить. Ты помнишь руку директора Дамблдора? Почерневшую, словно обугленную. Помнишь, да? Так вот, проклятие такого рода распространяется быстро и охватывает всё тело. Ты можешь представить Дамблдора обугленного с пяток до макушки? — Гарри растерянно заморгал и коротко мотнул головой, Альберт продолжил: — Старик не умер сразу благодаря тому, что Северус запечатал проклятие в руку, но и это не помогло. Он был обречен и медленно умирал в течение года, умирал долго и в страшных мучениях. Северус не убивал Дамблдора, он, можно сказать, прервал его мучения. Провел эвтаназию, о которой Северуса просил сам Дамблдор…

Гарри моргнул, возвращаясь памятью к той ночи.

Вот Драко опустил палочку, вот Пожиратели ерничают и насмехаются над обессилевшим стариком, вот появился Снейп и с ненавистью уставился на Дамблдора, а вот сам Дамблдор едва слышно прошелестел, вклиниваясь в разборки:

— Северус…

Звук его голоса, помнится, ужаснул Гарри сильнее, чем всё пережитое им доселе. Впервые в голосе Дамблдора прозвучала мольба. Вот теперь Гарри задумался: мольба о чем? Снейп тогда ничего не ответил, но продолжал всматриваться в Дамблдора так, словно старался запомнить и возненавидеть каждую черточку его лица. А старик повторил, просяще так, умоляюще:

— Северус… прошу тебя…

Снейп поднял палочку, направил её на Дамблдора и взбешенно взревел сквозь боль и ярость:

— Авада Кедавра!

Крикнул так, словно делал одолжение. Как ни странно, но Гарри это именно так понимал теперь, когда ему всё объяснили. Поняла и Гермиона — по её щекам текли слезы, которых она совсем не замечала. Вон оно что…

Альберт, видя, что юноша успокаивается, выпрямился, его ладони теперь не держали Поттера, а лишь расслабленно лежали на плечах. Гарри робко заглянул в лицо.

— Простите…

— Перед Северусом извинись, Гарри, — мягко возразил Ранкорн. — Уж кого недоверием обидели, так это его. А он, бедняга, и защититься не может, потому как права не имеет раскрывать себя раньше времени. И Дамблдору послужи, и Лорду угоди, и всех слабых убереги… прямо хоть разорвись!

— То есть профессор Снейп школьников защищал? — поняла Гермиона, подойдя поближе. — А на кого же он школу оставил, если сам здесь, с нами?

— На МакГонагалл, — вполне мирно пояснил Северус.

— А Кэрроу? — спросил Альберт. Северус пожал плечами.

— А я их обезвредил, прежде чем школу покинуть. А теперь скажи мне, Альберт, где мы и зачем ты меня выдернул из Хогвартса? И почему здесь оказались Поттер, Грейнджер, Лавгуды и Малфои с Олливандером?

А так как остальных волновал тот же вопрос, то все они дружно уставились на Ранкорна. Даже Гарри, которого к Стоунхенджу привела интуиция. Альберт вздохнул и поднял глаза к синему небу. В следующий миг на них упала тень гигантских крыльев, и мощный вихрь склонил к земле деревья.

Размеры дракона впечатляли. Ребята были с коготь на его мизинце… Сев на поляне неподалеку, он вежливо поздоровался низким рокочущим гласом:

— Добро пожаловать, о путники, ищущие правду! За лесом вас ждут экипажи, будьте добры проследовать к ним. Мерлин вас ждет в гости.

Ну, вы же понимаете, что вежливой просьбе ТАКОГО колосса никто не рискнул возразить? Оставив голоса на поляне и проглотив аршины, приглашенные покорно потопали через лес по указанной тропке и вскоре вышли из леса на опушку, с которой им открылась дорога с тремя каретами. В первую забрались Малфои с Олливандером, во вторую — Лавгуды с Северусом, а в третью — Альберт с Гермионой и Гарри. Пятеро домовиков распределились на задниках всех карет. Добби, разумеется, пристроился к той карете, в которую сел его обожаемый сэр Гарри Поттер. Кучера в сине-зеленых ливреях дружно хлестнули лошадей, и четверки одновременно стартовали друг за другом.

Ехали долго, но не скучно. Разве может быть скучно после того, как их облагодетельствовал личной встречей сам Великий Дракон Килгарра?! Так что эмоций всем хватило до самого конца пути. Против ожидания, кареты привезли наших героев не в город, и не в деревню, и даже не к замку, а к скромному домику, непонятно как построенному: вроде каменный, но из-за мха, который щедро покрывал стены, кладки не было видно. А когда гости покинули экипажи, те вдруг исчезли, резко уменьшившись и превратившись в белые камушки, серые лошади порскнули во все стороны с мышиным писком, а кучера стали осинками, вставшими по обочинам дороги.

Глаза домовиков чуть не вылезли из орбит. Сгрудившись тесной кучкой, они опасливо моргали на камушки под ногами, на высокую траву, в которой скрылись мыши, на тонкие деревца, вот только что бывшие людьми, и со страхом гадали, какие ещё чудеса их ждут? Надо сказать, чувства Гарри, Гермионы и всех прочих были аналогичными. И на человека, который вышел на крыльцо их встречать, они посмотрели с изрядной долей недоверия и подозрения, но ни рогов, ни копыт не обнаружили — человек выглядел совершенно обыкновенным: высокий рост, домотканая синяя рубаха, штаны, широкая улыбка, вот и всё.

— Очень рад вас видеть! — произнес он и с поклоном посторонился: — Входите, прошу вас.

Его улыбка и серо-синие глаза как-то располагали к себе, чувствовалось, что этому парню можно доверять, и гости приняли приглашение. Войдя в дом, Гарри с любопытством огляделся — холла или прихожей не было, прямо за порогом их встретила огромная комната, служащая сразу и кухней, и лабораторией, и приемной. Несколько дверей, видимо, вели во внутренние помещения. Столов было два — лабораторный и обеденный, за последним гости и расположилась на лавках по приглашению хозяина. Сели и молча наблюдали за тем, как он хлопочет вокруг них, разливая в плошки ароматный травяной чай. К чаю было подано простое овсяное печенье. Покончив с обслуживанием, молодой человек уселся на свое место и, попивая напиток, принялся рассматривать гостей. Делал он это спокойно и ненавязчиво, так что чаем никто не давился.

С каждым глотком божественного напитка откуда-то вливались силы и бодрость, он так чудесно пах, что хотелось просто обнять кружку ладонями и вдыхать, вдыхать, бесконечно долго вдыхать этот чудный, пряный аромат, эти запахи мяты, душицы и зверобоя, вбирать их в себя без остатка и дышать… Северус тем, кстати, и занялся: держа плошку в ладонях, он вдумчиво нюхал травяной настой и пил ма-а-аленькими глоточками.

Гарри пил чай, кусал печенье и кидал быстрые взгляды по сторонам, отмечая все малейшие детали: на кухонной части комнаты с потолка свисали связки лука и чеснока, пряные травы были подвешены пучками, на полках стояли горшки и кувшины, в районе печи располагались чугунки и сковородки. Стена за лабораторным столом была занята всякими баночками и бутылёчками с тряпочными и деревянными пробками, коробочки круглые и квадратные, на столе весы и емкости со всякими порошочками. И конечно же, повсюду лежали разномастные книги, перья и пергаменты. Догадка Гарри ошеломила. Поставив плошку на стол, он растерянно воззрился на юношу.

— Вы Мерлин?!

Все удивленно посмотрели на Поттера. На парня. Не поняли. Снова на Гарри. Наконец Драко не выдержал:

— Ты что, Потти, перегрелся? Мерлин — старик, весьма почтенный волшебник!

Юноша вздохнул, все посмотрели на него и вздрогнули, увидев на его месте почтенного старца с белой бородой и круглыми очками на крупном носу. Зелено-голубой берет, парчовая мантия… Кашлянув, старец снова принял образ юноши.

— Извините меня, но мне куда удобней быть в молодом теле. Ревматизм не так сильно мешает, знаете ли…

— Так вы, э-э-э, живы, что ли? — после продолжительной паузы проскрипел Олли.

— Ну, в своем мире и времени да, я жив, — кивнул Мерлин, лукаво сверкнув глазами. — А в вашем, увы…

— Э… мы в прошлом? — поплохело Гермионе.

— Да не бойтесь вы так! — посерьезнел Мерлин. — Вернетесь вы обратно, благо что точка перехода никуда исчезать не собирается. Стоунхендж стоял тысячи лет и ещё столько же простоит. А что касается времени, то я выбрал для нашего свидания нейтральные земли, где время и события ни на что не влияют. Незачем, знаете ли, скакать во времени туда-сюда, это может и повредить чему-нибудь. Успокойтесь, мы находимся одновременно и в прошлом, и в настоящем — я у себя, а вы у себя, в своем мире и настоящем времени…

Никто ничего не понял, но полегчало всем.

— А зачем вы нас здесь собрали? — поинтересовался Ксено.

— Не я, — возразил Мерлин. — Обстоятельства вас сюда привели. Вернее, размышления одного мальчика, — он кивнул на Гарри. — Этот мальчик задумался и, нуждаясь в помощи, обратился к высшим силам. Ну а боги, как говорится, иногда слышат мольбы страждущих и снисходят к ним. Я не бог, — поднял он руку, — но достаточно могуществен, чтобы услышать глас заблудшего во тьме и отозваться на его призыв. Что я и сделал, наблюдая за будущим в кристалле Времени.

Мерлин помолчал, давая гостям осмыслить сказанное. Потом посмотрел на Северуса и сказал ему:

— Гарри — не крестраж. Его не нужно убивать, как завещал вам Дамблдор. Дело в том, что крестраж, как вы называете этот артефакт, нельзя сделать больше, чем один раз. А у Волан-де-Морта, как думалось Дамблдору, их целых семь штук. Чтобы вам стало понятно, я добавлю, что артефакт, дарующий бессмертие, делается всего один раз и навсегда. И зовется он иначе — Хранилищем души.

— А разве они… не одно и то же? — растерянно спросила Гермиона. — Вроде функционально они одинаково действуют?..

— Нет, красавица, — Мерлин весело улыбнулся. — В крестраж помещается несколько частей чего-то, тогда как в Хранилище души вкладывается цельная, нетленная душа, одна и целая, ведь душу-то нельзя расколоть. Это практически невозможно. Вам всё понятно? Кроме того, душа из Хранилища может войти в тело нового носителя, при этом вытеснив или поглотив душу прежнего владельца. Вот в этом и заключается различие между крестражем и Хранилищем души. Ваш Волан-де-Морт не возродился, как он полагает, он такой же смертный, как и раньше. Он — лич, чуточку усовершенствованный зомби, думающий, что победил смерть. Он ошибается, Смерть давно поджидает его душу в гости, цельную и нетленную.

— А что же во мне? — спросил Гарри, потирая лоб.

— Частичка его магии, думаю, — пожал плечами Мерлин. — Во всяком случае, дар к парселтангу он тебе точно передал.

— Так кто же в моем доме засел? — впервые за всё время подал голос Люциус. — Лич?

— Да. Том Реддл умер в восемьдесят первом году, пав от жертвы матери, то, что восстало на кладбище, человеком не является. Это искусственно выращенный гомункул, собранный из кусков магии, прикрепленных к душе волшебника, не желающего умирать. Проще говоря — это привидение, надевшее физическую оболочку.