Эхо старой Англии

Глава 4. Память души

После слов Мерлина за столом воцарилась тишина. Притихшие гости растерянно переглядывались, без труда читая мысли друг друга, ведь эмоции у всех зашкаливали и их было трудно скрыть, да и не пытались, в общем-то…

Дамблдор завещал Снейпу убить Поттера?! Зашибись себе планы! Гарри Поттер является одним из крестражей Темного Лорда? Охренеть — не встать! И крестражи, оказывается, не так однозначны, как казалось? Ничего себе…

Сам Гарри пребывал в легком шоке от того, что его готовили к закланию только лишь потому, что носил во лбу кусок чьей-то магии. Ах да, Дамблдор думал, что кусочек души, ну, всё равно… Его ошибки, оказывается, столь же гениальны, как и он сам, то есть могут слишком дорого стоить. От того, что его считали крестражем, Гарри начало трясти.

Ну, Дамблдор, н-ну дурак, насколько ж ты отстал от жизни, искореняя темную магию в Хогвартсе, что напрочь забыл истинное назначение крестражей? Если верить книгам, крестраж — это устройство для сохранения души (сущности) вне тела. Именно на это упирают древние трактаты по черному колдовству, там бурым по желтому от руки написано: душа чародея, уходящего за Грань, помещается в предмет, долговечный и прочный, дабы возродиться в положенный день и час. Вот так-то вот! Не ради бессмертия сохранялась душа, а для того, чтобы исполнить какое-либо предназначение после смерти, если при жизни не успеваешь.

Первоначально крестражи задумывались в единственном экземпляре. Таким образом, в течение многих столетий было неизвестно, к чему приведет попытка создания нескольких крестражей, поскольку никто не считал возможным совершить такой сомнительный подвиг. Да и как это сделать, если душа одна и в больше, чем в одной емкости, практически не помещается? А вопрос о том, почему Том неправильно понял инструкции, приведенные в книжке, объясняется просто — время.

Почему-то игривое время, натыкаясь на книги, пергаменты и любое печатно-письменное издание, тут же становится заядлым кроссвордистом и, пользуясь всякими мелкими случайностями вроде песчинки, занесенной ветром, капли воска или стеарина, потекшей со свечи, лужицы пролитого супа и спешной ликвидации оного, старательно и вдумчиво стирает там буковку, тут хвостик от латинской «Z», отчего буквица волшебным образом превращается в семерку, здесь полколечка сотрет, а то и целое слово сгинет… И ломают головы злосчастные переписчики, пытаясь разгадать кроссворд, сочиненный временем. Таким образом буква за буквой, слово за словом чередой столетий меняется содержание и смысл фраз, написанных и напечатанных на пергаментно-бумажных носителях. И к настоящему времени в книгах было написано то, что написано, с топорно-хромым переводом… Так что ничего удивительного в том не было, что современные маги по-своему трактовали полустертые надписи и зачастую неправильно толковали написанное тысячи лет назад. И Том, и Дамблдор попросту прочли то, что смогли, не подозревая, что смысл написанного изначально был несколько иным.

Ну ладно, это мы поняли. А как же тогда недо-Лорд на всё воздействует, если он привидение, напялившее шубу? Северус и Гарри переглянулись над столом и озвучили свои вопросы по очереди.

— Если Лорд умер, то почему жива его Метка? — поинтересовался Северус.

— И каким образом он наносит визиты в мою голову? — дополнил Гарри. — Почему у меня болит шрам?

— Умереть означает уйти за Грань, раствориться в Эфире, закончив свои земные дела, — неспешно принялся пояснять Мерлин. — Даже если при этом на земле остается отпечаток (слепок) души, иначе говоря — привидение, человек всё равно считается умершим. И беспокойств живым он не причиняет. Но! — Мерлин поднял палец. — Крайне редко случается, что смерть наступает слишком рано, человека задерживают дела, которые он не успел доделать, и тогда его душа остается в мире бренном и пытается довершить незаконченное. Как правило, Лимб уважает такое стремление и притормаживает смерть, позволяя душе найти помощников, закончить земные дела и только потом отправиться на покой. Обычно в роли помощников участвуют медиумы, умеющие разговаривать с призраками, либо родственник умершего, с которым призраку удается установить контакт, либо случайный прохожий, в которого душа вселяется по договору или насильно, против воли… Таких историй много в вашем мире, достаточно припомнить встречи с привидениями, которые так или иначе выходили на контакт с живыми людьми. Иногда такие истории заканчиваются хорошо, порой даже возвращением к жизни, когда душе помогают вернуться в неповрежденное тело. Вы понимаете, о чем я говорю? — прищурился Мерлин.

— О коматозниках, — кивнул Северус. — О людях, перенесших клиническую смерть.

— Верно, — похвалил Мерлин и продолжил: — В случае с Волан-де-Мортом всё не так просто. Я наблюдал за ним и видел, как чередой случайностей и подстроенных обстоятельств юноша по имени Том скатывается всё ниже и ниже к грани Тьмы и отчаяния. Сирота, выросший в приюте, должен ценить семью, Том, напротив, её ненавидел. Что-то не так было с его рождением… или с его генами. Так или иначе, учителя в Хогвартсе поспособствовали его становлению на дурной путь: вместо того, чтобы оставить мальчика в безопасной школе, его выгоняли в военный Лондон, под бомбы, в запертые приюты. Более того, Том, найдя родственников, не принял их, а отторгнул, убил отца и деда с бабушкой, чем окончательно отрезал себя от добра. Он вырос очень плохим волшебником. И он не зря боится смерти, в аду его ждут самые горячие сковородки…

Смерти он боялся ещё со школы. Школьником он создал свои первые крестражи, убив девочку-однокурсницу и отца с бабушкой и дедушкой. Думая, что раскалывает душу, он на деле вкладывал части себя: память и воспоминания — в дневник, черную магию — в кольцо, привязанность и чувства — в чашу, глаза — в медальон, ум — в диадему. В Гарри… кхм, было вложено знание змеиного языка, одновременно проведя канал связи с мальчиком, дар-то один на двоих… к тому же нужно учитывать, что Хранитель — живой, а не неодушевленный предмет. Ну и змея, в которую доложил остатки магии. Опять же, заметьте, в живую.

Умерев, Том попросту испугался, он никак не ожидал того, что произойдет с ним после убийства… ещё раз простите, я хотел сказать: попытки убить ребёнка. А произошло самое страшное, то, чего он так боялся — он погиб, приняв условия сделки с матерью мальчика. Лили… — тут Мерлин почему-то опять запнулся, глянул на Гарри с сомнением, но продолжил: — Предложила ему взять её жизнь вместо сына, он согласился, убил её и тут же нарушил договор, напав на малыша. Если бы он её оглушил и убил только одного ребёнка, то остался бы в живых. Но, пожадничав, он забрал… то есть, простите, попытался забрать больше жизней, чем было договорено. Магия Жертвы строго следит за соблюдением всех правил. За это он был наказан. Но призраком Том был очень неспокойным, он рвался к жизни вопреки всем законам природы. Пытался вселиться в чужие тела, забыв при этом главный постулат Лимба — сие действие разрешено только богом. Попробовал возродиться при помощи магии, наивно веря в крестражи. В которых, как он думал, хранятся кусочки его души. Увы… Эти крестражи не хранят его душу, она в нем самом находится, а то, что он считает якорями, достаточно легко разрушить, в отличие от истинного Хранилища души.

В ночь возрождения на кладбище его душе некуда было возвращаться — тело-то сгинуло за давностью лет! А то тело, которое создали для него искусственно, изначально не было живым, всего лишь кукла, голем, в которую были произведены попытки вдохнуть жизнь. Что из этого вышло — вам известно: из котла восстала магически воссозданная нежить — лич. Чуточку более умный, чем обычно, ну и, наверное, живой, раз вы его чувствуете через метку и шрам, — закончил Мерлин. Поднимаясь из-за стола, он кивнул на одну из дверей: — Там вы можете переночевать или пожить, как вам пожелается.

Северус задумчиво потер руку. Значит, надо всего лишь прикончить Лорда, чтобы эта дрянь с руки исчезла? То-то она много лет была простой татуировкой… жаль, не догадался свести её раньше. А всё почему? А потому что Дамблдор убедил общественность в том, что Темный Лорд не сгинул навсегда и когда-нибудь вернется, ещё более сильным и страшным, чем обычно. Что ж, в одном старик оказался прав: Лорд действительно вернулся хуже, чем был — безумным уродом, безносым красноглазым личем.

Примерно в том же ключе думал и Гарри, потирая лоб и идя к указанной двери. За ней оказался внутренний дворик с несколькими помещениями по периметру, а в них довольно вместительные комнатки для гостей. Обследовав их, наши герои выяснили, что могут разместиться в них со всем возможным комфортом. Сначала обустроили Олливандера, уложили в постельку, обложили подушками, укутали одеяльцем и только после этого заселились сами, благо что комнат хватило как для семей, так и для одиночек. Гарри с Гермионой не пожелали разделяться и заняли одну квартирку с двумя спальнями: находясь в обществе, всё же следовало соблюдать приличия…

А при готовке ко сну понадобилось совершить вечерний туалет. Для этого служила будочка в саду за аркой, здесь же нашелся и рукомойник с зеркалом на столбе. Вспомнив про щетину, Гарри заглянул в зеркало — посмотреть, сильно ли зарос? Горестно вздохнул, созерцая основательную растительность под носом: у него усы уже, почти как у дяди Вернона! Вдумчиво поскреб щеку, прикидывая, где бы раздобыть бритвенные принадлежности… Впрочем, не пришлось. Со двора пришел Ранкорн с полотенцем на шее и бритвенным станком в руках. Поставив станок, он нагнулся к рукомойнику и принялся готовить пену для бритья. Гарри поглазел на набор из трех бритв, вздохнул и робко обратился к широкой спине, затянутой в белую майку:

— Сэр, можно одолжить у вас одну бритву?

Альберт обернулся, бросил взгляд на юное лицо, ещё не пробовавшее лезвия, и, выпрямившись, понимающе осведомился:

— В первый раз ведь?

Гарри подумал и кивнул, не рискнув врать и хвастать на пустом месте. Альберт наклонил голову, оглядывая щеки парня, потом кивком велел встать возле зеркала, и помазком принялся наносить свежую пену на лицо юноши. Подал бритву и начал подсказывать и направлять его руку, показывая, как срезать щетину на щеках, как — на подбородке и как под носом натянуть кожу, чтоб сбрить зачатки усов. Гарри слушал очень внимательно, попутно поражаясь целой науке бритья, тому, сколько в ней нюансов и приемов. А какие странные и потешные гримасы получаются при различных натягиваниях кожи там-сям! Альберт наблюдал, временами тихо советуя не давить на бритву во избежание порезов. После первого в своей жизни бритья Гарри почувствовал себя просто обновленным и почти счастливым. Благодарно посмотрев на Альберта, Гарри снова попробовал попросить прощения. Ведь тогда, в лесу, это не получилось.

— Простите за кровопролитную конфетку, которую мы вам летом подсунули. Нам очень нужно было проникнуть в Министерство, чтобы добыть один из крестражей.

Альберт нахмурился, вспоминая, и медленно покачал головой.

— Помню, Гарри, помню… и понимаю. Понимаю теперь те взгляды сотрудников и их шепотки за спиной о том, что я не совсем зверь, раз помог бежать семейству Кроткоттов… Чего стоило мне не переспросить, о чем они там толкуют. Да, ребята, создали вы мне лишние лавры. А уж моему удивлению, что кто-то воспользовался моей внешностью, и вовсе конца не было, это ж насколько смелым надо быть, чтобы позаимствовать личину самого начальника Отдела Генеалогии.

— Э… — Гарри недоуменно улыбнулся. — А что такого устрашающего в вашей профессии, сэр? Почему вас так боялись все?

— Ну зачем сразу бояться? Ко мне относятся с должным почтением и повышенной предупредительностью, памятуя, что в моей власти придраться к любой сомнительной детали в генеалогии. По указу Пия Толстоватого я получил новый круг обязанностей, а основной работой стало выявление магглорожденных волшебников, в первую очередь среди работников Министерства. Находясь на этой должности, я старался особо не зверствовать, вычесывая самых бесполезных из сотрудников, в частности Дирка Крессвелла, который своё генеалогическое древо действительно сфальсифицировал. Тут я честен. К сожалению, это позволило Комиссии отстранить Крессвелла от должности и отправить его в Азкабан. Но мне удалось перехватить кортеж на полпути к Азкабану и наслать на Долиша крепкий Конфундус, надеясь, что этого достаточно для побега. Я оказался прав, этого действительно хватило, чтобы Дирк сумел сбежать. Он ведь неплохой, в принципе, волшебник, хоть и сжульничал при составлении генеалогического древа своей семьи. Но с другой стороны, при нынешнем-то порядке…

Гарри задумчиво закивал, понимая, что в таких условиях пойдешь на всевозможные ухищрения, чтоб сохранить жизнь и крышу над головой. Молчит Гарри, думает, а Альберт его лицо разглядывает, со странным таким выражением в глазах, и пристально так рассматривает, прямо вглядывается. И сразу же отвел взгляд, едва Гарри спустился с небес. Поблагодарил Ранкорна и пошел к себе. Долго стоял и смотрел вслед юноше чем-то опечаленный Альберт.

Гарри лежал в постели и вспоминал всё, о чем говорили за столом, всё ярче и четче отмечая в памяти пару моментов, те, когда Мерлин несколько раз запнулся: при рассказе о внедрении в него змеиного языка, при произнесении имени его матери, ещё где-то… Отчего-то это царапало, не давало покоя. Повернулся на бок и спросил тишину:

— Мерлин может чего-то недоговаривать? Что-то скрыть от меня? О чем-то умолчать?..

«Может», — ответила тишина.

— Но зачем? — прозвучал во мраке новый беспомощный вопрос.

«Чтобы защитить тебя», — пришел очевидный ответ. Гарри вздохнул и снова перекатился на спину — спать не хотелось абсолютно. В голову лезли всякие посторонние мысли, от которых становилось только хуже. В конце концов к Гарри подобралось злое раздражение — мало ему лживого Дамблдора с его ужимками да утайками, так ещё и второй дед ему чего-то мудрит, юлит и изворачивается!

Тут гаррино раздражение достигло пика, и он, не выдержав, прямо-таки взвился с кровати. Сердито пыхтя и не особо заботясь о тишине, он торопливо натянул брюки, всунул ноги в кроссовки и выскользнул во дворик, намереваясь разыскать Мерлина. Потому что хватит! Ещё одного лжеца он не вынесет.

Искать Мерлина ему не пришлось, тот обнаружился за тем же столом в своей большой комнате. Но не успел Гарри рта раскрыть, как Мерлин поднял ладонь, прося помолчать. Захлопнув рот, Гарри только теперь обратил внимание на то, что перед Мерлином на столе находится крупный кристалл, размером с хорошую книгу, прозрачный и широкогранный. Рука Мерлина качнулась, приглашая Гарри присоединиться.

— Садись, Гарри, я тоже об этом думаю, вот, попросил Кристалл показать мне твое прошлое. Твое и твоих родственников. Давай-ка вместе поглядим, может, и поймем чего…

Помедлив, Гарри подошел и сел на лавку рядом, всматриваясь в глубины кристалла. И увидел двух мужчин. Северуса и Альберта. Причем Альберт рвался из рук крепко обнимающего его Северуса, рвался и кричал, громко рыдая:

— Они убили его! Убили моего сына!!! Моего мальчика!

Гарри присмотрелся и понял — прошлое. Северус и Альберт выглядели гораздо моложе нынешних. Сердце сдавила тупая боль. Как? Что случилось? Почему?.. Словно отвечая на его безмолвные вопросы, картинка сменилась.

— Только не Гарри! Прошу, только не Гарри, убейте лучше меня! Меня!

— Авада Кедавра!

Зеленый луч пронзает тело рыжеволосой женщины, и она, раскинув руки, падает замертво. Отпихнув её ногой, высокий чародей нацеливает палочку на малыша в кроватке и снова произносит роковые слова. Миг — и маленький ангел улетает на небеса вслед за матерью, а в кроватке лежит бездыханный малыш Гарри Поттер. Почти сразу умирает и Темный Лорд, он вдруг падает на пол, как подкошенный…

Гарри видит, как отлетает от тела душа в виде серебряной бусины, точно такая же, которую чуть не высосали дементоры из Сириуса на третьем курсе Гарри. Бусина стремится к потолку, хочет улететь туда, куда и положено душе, но что-то ей мешает, что-то препятствует её отлету — она суетливо мечется по комнате. Пока наконец она не оказалась втянута в хрустальную сферу-фиал, где загорается призрачным светом. Этот фиал — Ловец душ — держит в руке Дамблдор. Подойдя к кроватке, он посмотрел на детское тельце и разочарованно хмыкнул:

— Надо же… не сработало.

Снова меняется картинка. Гарри, мучительно сведя челюсти, смотрит, как Дамблдор со свертком в руках проникает в красиво обставленную детскую, за окном, видимо, та же ночь, потому что тельце ещё не остыло, что позволяет старику беспрепятственно переодеть мертвого ребёнка в одежку другого мальчика, которого он уносит с собой, оставив в кроватке подмененного подкидыша со слегка измененной внешностью.

Дамблдор в той же комнате в доме Поттеров сутки спустя. Усыпив маленького Гарри Ранкорна, он производит над ним ритуал создания крестража: надрезав лоб младенцу, старик переливает в рану душу из фиала. Душа, надо ей отдать честь, сопротивляется, отбрыкивается и упирается и, улучив момент, удирает сквозь потолок, куда Дамблдор не может проследовать по причине своей материальности. Старик поминает Мордреда и Моргану, смотрит на ребёнка и вдруг успокаивается — кусочек души (магии с частью памяти Тома Реддла о последнем убийстве) всё же просочился в ранку и засел там. Края раны сияют призрачным светом… зигзагообразной полосой, молнией. Знаменитым гаррипоттеровским шрамом.

— Господи!.. — прозвучал чей-то возглас. Гарри рывком оторвался от кристалла и развернулся к двери, взглядом врезаясь в расширенные серые глаза Альберта Ранкорна. В глаза своего родного отца.