Экспедиция в один конец

КАМЕНЦЕВ

На аэродром ехали в огромном и свирепом черном джипе с затемненными стеклами.

Втиснутый на заднее сиденье между двумя атлетами грубой внешности, хотя и нежного, лет двадцати, возраста, Каменцев усиленно раздумывал, как ему выбраться из новой ловушки, подстроенной каверзной судьбой. План — еще неотчетливый, зыбкий, однако дающий надежду на спасение — потихонечку вырисовывался…

Он попросил водителя срочно соединить его с боссом.

— Зачем? Тебе же все объяснили… — развязным баском отозвался шофер.

— Я понял, как вернуть долг…

— А, тогда держи… — И водитель, набрав номер телефона руководителя, передал трубку Каменцеву.

Услышав голос главного гангстера, Сергей вежливо произнес:

— Прошу прощения за беспокойство, но мне пришла в голову одна идея… По–моему, я смогу занять денег…

— Всю сумму?

— Надеюсь, что так.

— И где же?

— У меня есть знакомая, подруга покойной матери…

— Ну так и позвоните ей.

— Тут необходим очный разговор. Просить по телефону этакую сумму…

— Очный так очный. — Собеседник призадумался. — Хорошо… — произнес с неохотой. — Четырнадцать штук отработаешь, а вернешься — будем говорить… Ну‑ка, дай трубку пацанам…

Каменцев передал телефон сидевшему по левую сторону парню.

— Так–так, — выслушав указания шефа, проговорил тот. — Понял… Скосился на Каменцева: — Вес сделаем… Это уж точно… — И, рассмеявшись подобострастно, надавил кнопку, отключающую связь.

Лицо его тут же приобрело прежнюю стылую непроницаемость, и на вопрос партнера–пленника: что, дескать, было начальником сказано–приказано? — он с подчеркнутым высокомерием ответить не соблаговолил.

Военно–транспортный самолет доставил их на небольшой аэродромчик, затерянный в глуши тайги — неожиданно чахленькой, низкорослой, с выжженными проплешинами поляне, с кривенькими березками и больными пожелтевшими елями.

Далее был заляпанный грязью "уазик", управляемый подвыпившим майором в форменном плаще, покрытом жирными пищевыми пятнами; разбитая узкая бетонка, упершаяся в железные ворота части, барак военного городка, алюминиевая миска с картофельным варевом — и желтый дымящийся кипяток, в котором плавали разваренные смородиновые листы.

В бараке, стоящем впритык к двухэтажной солдатской казарме, им отвели две комнаты, предназначенные, видимо, для дежурных офицеров. Одну из них узкую и темную, где находились солдатская кровать, тумбочка и табурет, — отвели Каменцеву. В другой, меблированной помимо спальных мест шкафами и обеденным столом, разместились бандиты.

Каменцев поужинал в компании будущих подельников и отправился в свою комнатенку.

Уселся на кровать, и тут в дверь постучали.

Вошел, перекошенно ступая под тяжестью эмалированного ведра с водой, молоденький обритый солдатик, явно из свежего призыва, в форме, еще не обмявшейся по плечу.

Поставив ведро на табурет, промямлил смущенно:

— Свеженькая, прямо из колодца… Хорошая тут вода, пейте… О! спохватился, вытащив из кармана гимнастерки граненый стакан.

— Ну что, служивый, как дела‑то? — полюбопытствовал Каменцев, ополаскивая стакан.

— Да какие тут дела… — опасливо покосился на голое без занавески окно солдатик.

За окном звучал чей‑то свирепый ор:

— Где Спиридонов, с–сука?! Ну–каты, салабон, быстро искать!

— Меня… — произнес солдатик слабым голосом.

— Значит, вся жизнь — в мечтах о дембеле? — спросил Каменцев.

— Лично я мечтаю о дисциплине, — признался служивый, убрав голову в плечи, будто перепугался такого своего признания.

— Спиридонов, с–сучара! — взвизгнули за окном с истеричной яростью.

— Сержант? — участливо спросил Каменцев.

— "Старик"… — вздохнул солдатик, ретируясь за дверь. Каменцев зачерпнул из ведра воды. После мертвой городской колодезная показалась ему живительным нектаром. Затем погасил свет, улегшись в одежде поверх одеяла. Спал он беспокойно: всю ночь на плаце перед бараком грохотали какие‑то грузовики, бряцали металлом подков сапоги и донимали невесть откуда взявшиеся комары.

Под утро, не стерпев пытки, он встал, начал искать их на потолке и стенах. Однако нашел на полу: пакостные вампиры, напившиеся его кровушки, отяжелели до того, что не могли и взлететь.

В исступленной ярости он принялся давить кровососов ногами. После акции возмездия сон и вовсе пропал, а в шесть часов утра пропела надсадно и сыро труба, призывающая к подъему.

Сполоснув лицо в солдатской прокуренной умывалке, он отправился на завтрак в столовую, где застал бандитов, одетых в одинаковые спортивные костюмы.

— Отъезд сегодня, в два часа дня, — коротко доложил ему один из злодеев. — Переоденешься в форменку по пути, здесь светиться не будем. До двух часов гуляй.

— Грибков пособирать можешь, — хмыкнул другой мерзавец.

Никак не откликнувшись на глумливую рекомендацию, Каменцев прошел в барачный отсек, где ночевали господа из мафии, и извлек втиснутый им вчера в щель между стеной и шкафом диктофон, позаимствованный у Надежды.

Спрятав диктофон в карман, отправился в свою конурку, скинул ботинки, переобувшись в яловые сапоги, и побрел в сторону пегой осенней тайги.

Обогнув обомшелый, шелудивый осинник, углубился в непролазную поросль старого боярышника, где, прислонившись спиной к стене переплетенных упругих стволов, включил диктофон.

Раздались, пискляво искаженные слабеньким динамиком, бандитские голоса:

- …ну и чего Игорь сказал? Кончать этого дурика?

— Не, вроде откладывается. Пообещал бабки вернуть.

— Гонит, сука! Чует, что башка вот–вот отвинтится…

— Да какая тебе разница, Штора? Или грабли чешутся?

— Да мне по хрену… Звук плевка.

— Слышь, Штора, а ты срок с Миллиметром, базарят, тянул?

— Не, с Миллиметром нас захомутали.

— На сейфе, да?

— Ага. Присмотрели ящик в бухгалтерии, а он тяжелый… Ну, малолетки дурные… Как поняли, что не вскрыть и не унести, решили подкачаться. Пошли в секцию штанги. Целый год развивались. Ну а потом поперли в атаку на медведя… Смех, конечно… В общем, подняли ящик, понесли, а на лестнице Миллиметр споткнулся. Шум–гром… Тут в подсобке сторож с берданкой проснулся, шарахнул в форточку с перепугу, а мимо как раз мусора на "креветке" чесали…

Гогот.

— Ты, Штора, сегодня потренируешься… Тонну пластида перетаскать надо!

— А может, этого малохольного запряжем?

— Не, Игорек сказал — его только втемную…

Из последующих разговоров Каменцев почерпнул массу полезной, хотя и малоутешительной информации. Оказывается, он попал в рабство к некому Игорю Егорову, лидеру крупной московской группировки, и путь из рабства вел лишь на тот свет, поскольку с обещанием свободы после погашения долгов гангстеры вероломно лукавили.

Однако ему, Каменцеву, представлялась великолепная возможность напакостить навязанным ему подельникам, ибо, как явствовало из бандитских вчерашних бесед, молодчики решили позаимствовать из тонны пластида, похищаемой с военного склада, двадцать килограммов для продажи "налево", своим провинциальным дружкам, должным встретить колонну в условленном месте на подъезде к Москве.

За совершение подобного преступления по линии мафиозной службы, вероятно, полагалось весьма болезненное взыскание, чье воплощение в жизнь Каменцев посчитал делом чести. Пусть гадюка, содрогаясь от безысходного отвращения, но вцепится‑таки в свой хвост!

Долгоиграющая кассетка стоила дорогого!

Поплутав по кочкам и едва не угодив в какое‑то зловещее болото, Каменцев вернулся в барак.

Бандитов в отсеке не было. Вчерашний солдатик–водонос мел ступени крыльца растерзанной ивовой метлой, а под окном барака майор, встретивший их на аэродроме, оправдывался перед и каким‑то потасканным подполковником:

— "Деды" пьяные, да! Но я же сделал все, что мог! Водку у них вчера отобрал, убрал в сейф канцелярии… Так ведь сообразительные, черти! Растрясли сейф, бутылки, конечно, вдребезги, они тут же тазик подставили…

— На губу козлов!

— А кому служить?..

— Вот… твою мать! Армия, называется! В казарме — как в вытрезвителе! Даже хуже, там мне, помню, хоть… Э–э… Много документов водяра разъела?

— Да ничего особенного, высушим…

— Вот же хари наглые, а?!

— Так точно!

— А ты, майор, случаем, из того тазика не хлебал? Прет, как из моего аппарата после выгона…

— Так ведь со вчерашнего, товарищ подполковник…

— Э–эх! Ребята московские где?

— На складах… Я с ними Евсеева отправил.

— Смотри! Чтоб комар носа!..

Удаляющиеся шаги.

"Сегодня день историй с сейфами… — усмехнулся тихонько Каменцев. — И с комарами…"

Он улегся на койку, подложив ладони под затылок, и погрузился в дальнейшие размышления о своем вызволении из цепких криминальных пут.

Призрачный план, возникший еще в Москве, когда он попросил качка позвонить по телефону главарю Егорову, постепенно обрастал плотью реальных будущих маневров, сопряженных, правда, со столь безоглядной отвагой, что от осознания ее безмерности по всему телу пробегали пугливые мурашки…

Впрочем, план вступал в свою силу исключительно по возвращении в Москву. А на пути к ней чего только могло не случиться…

Однако — ничего не случилось.

Была дорога — серая, однообразная, тянувшаяся через нищие провинциальные просторы глубинки, мимо пригорков осенних пашен, облысевших лесов, скособоченных деревень.

Колонну несколько раз тормозила военная автоинспекция, и Каменцев, предъявляя врученные ему документы, каждый раз убеждался в их несомненной надежности: ему козыряли, задавали формальные вопросы, и он снова садился в кабину грузовика, мчавшегося на запад.

Перед подъездом к Москве одна из машин съехала с трассы, скрывшись в островке скученных сосен, и, узрев между древесных стволов бок красной "Нивы", Каменцев понял, что именно здесь перегружаются искомые двадцать килограммов взрывчатки.

Не задавая никаких вопросов водиле, олицетворяя собой полнейшую отрешенность от происходящего, он думал, что, наверное, взял бы на себя грех доноса, сообщив о хищении боеприпасов ментам.

Ведь унесет эта взрывчатка не одну жизнь… А криминальная мразь на том славно пожирует. Но с другой стороны, чьи жизни обрываются при помощи этой взрывчатки? Той же самой мрази… Во внутренних взаиморасчетах, так сказать. Тогда донос глуп. Пускай разносят друг друга на клочки. И чем чаще, тем лучше.

В Москве его поселили в двухкомнатной квартире под присмотром одного из подельничков.

Долгая дорога из Сибири и совместное участие в общем рискованном деле на отношение уголовника к Каменцеву ничуть не повлияли: держался он по–прежнему надменно и в общении обходился брезгливыми короткими фразами, касающимися лишь ответов на вопросы по существу совместного пребывания в помещении.

Испросив разрешения у главаря Игоря, Каменцев в компании все тех же качков был отвезен к своему якобы перспективному кредитору — подруге матери Зинаиде Михайловне.

— Не выйдешь через полчаса — тебя вяжут наши мусора, — предупредил его бандит–надсмотрщик, занявший наблюдательную позицию на лестничной площадке. Из нагрудного кармана его куртки торчала антенна компактной рации. В руке наблюдатель держал газетку, должную, по его соображениям, придать ему вид мирного обывателя, ожидающего то ли замешкавшуюся в сборах супругу, то ли отлучившегося с ключами от двери домочадца.

— Через час, — поправил его Каменцев. — Но каждые полчаса можешь мне звонить, проверять. Давай запишу номер телефона…

— Идет.

С Зинаидой Михайловной Каменцев виделся всего пару раз, когда она навещала его мать в дни тех или иных семейных торжеств. Естественно, ни о каких перипетиях жизни Сергея за последние пять лет, прошедших после смерти ее подруги, она не знала.

Сын старушки, по слухам, являлся генерал–майором Службы внешней разведки.

Она приняла Каменцева тепло и обрадованно, напоила чаем с домашним вареньем, простодушно приняла на веру причину его визита, вызванного якобы стремлением навестить близкого покойной матери человека, и состоявшийся разговор ни о чем, как и предполагалось, в итоге коснулся личности секретного военачальника…

— Вовочке в прошлом месяце присвоили звание генерал–лейтенанта! — с восторгом поведала старуха.

— Да неужто?! — притворно изумился Каменцев, с ответным восторгом уясняя, что вот и нащупан мотив для дальнейших действий. — В таком случае… Я же с вашим сыном встречался… Помните, вы же с ним к нам приходили? Ох, как давно это было! Прекрасный человек, искренне рад за него, хотелось бы поздравить… У вас есть конверт? И лист бумаги? Даже не знаю, почему это делаю, но он, думаю, воспримет правильно, ведь от сердца же…

— Да, конечно, Сереженька! Но вы можете ему позвонить…

— Зачем? Большой начальник, забот невпроворот, а тут еще я со всякими комплиментами… Нет уж, лучше на бумаге. Как выдастся время — прочтет. Кстати, как жаль, что все мы отвыкли от эпистолярного жанра. Ведь письмо — не звук праздного слова..,

— Он как раз сегодня заедет…

— Правда? Замечательно! Непременно передайте! И Каменцев начертал послание, в котором напутствовал шпиона с лампасами как можно успешнее развивать свою деятельность, строго и уголовно наказуемую за пределами собственного государства.

Заклеил конверт.

— Будьте любезны, Зинаида Михайловна… Не сочтите за труд…

— Как вы похожи на маму, Сережа!

— Н–да…

Вернувшись в машину, он созвонился с Егоровым.

— Дают? — лапидарно осведомился тот.

— Думаю, все новости — завтра, — сказал Каменцев. — Не рубль прошу, сам понимаешь…

— Долго ждать я не буду… Завтра, если не расплачиваешься, трогаешься в новый рейс. Уяснил?

— Сегодня вечером все уже решится, — сказал Каменцев. Вечером он позвонил старушке, доложившей ему, что конверт передан по назначению.

— Он забрал его? — уточнил Каменцев.

— Да, просил поблагодарить вас…

— Я вам тоже бесконечно благодарен, Зинаида Михайловна.

— Ну что вы, Сережа… Заходите, как будет время… Положив трубку, он обернулся к качку, взиравшему на него, как на насекомое. Буркнул:

— Заводи телегу, срочно гоним к твоему начальничку…

— Новости? — словно сплюнув через губу, вопросил тот.

— Новости, — в тон ему подтвердил Каменцев.

— Смотри… — высказал тот сомнение. — Если прогонишь воздух — тяжелый напряг выйдет, предупреждаю…

— Выйдет, да еще какой! — с ядовитым смешком пообещал Каменцев.

— Хм–м.,. — Бандит накинул на себя куртку. — Ну, Пошли, чудила…

Через полчаса на пятачке служебной стоянки машин у входа в Театр на Таганке произошла встреча с Егоровым.

Главарь сидел в джипе на заднем сиденье, и, уместившись с ним рядом, Каменцев попросил босса приказать шоферу покинуть салон.

— Хорошо. Серега, выйди, — сказал тот.

— Значит, так, Игорь, — начал Каменцев, не без удовлетворения отмечая удивленный взблеск в глазах гангстера при упоминании его имени. — Да, я знаю, как тебя зовут…

— Мы опять переходим на "ты"?

— Думаю, пришла пора. Так вот. Мне известно не только твое имя, но и общий состав банды. Твои подчиненные тут ни при чем, их как раз в излишней откровенности не упрекнешь. А секрет моего обладания информацией, нежелательной для посторонних ушей, заключается в следующем… — Он выложил перед Егоровым диктофон. — Вот, внимай… — нажал на кнопку воспроизведения.

Запись Егоров прослушал, снисходительно усмехаясь. Спросил:

— Ну и что?

— Да ничего для тебя хорошего, — ответил Каменцев враждебно. — Знаешь, что это за адрес, где я вроде бы просил в долг деньги? Там живет милая, добрая старушка. У нее я сделал копию с этой кассеты, запечатал ее в конверт, и вечером того же дня конверт с пояснительной запиской был вручен ее сыну, моему приятелю. Приятель — начальник управления Службы внешней разведки. Тот факт, что конверт вручен, могу доказать тебе прямо сейчас, давай телефон, позвоню. И там все — про пластид, про меня, грешного…

— Ах ты, гаденыш… — прохрипел мафиозо.

— Уйми эмоции! — холодно и твердо произнес Каменцев. — Гаденыш — это ты. Мерзкая уголовная сволочь. И настало время тебя, умника, процитировать: самый верный способ обращения с такими, как ты, при достижении необходимого результата — грубый шантаж. Ты ведь только силу ценишь, только ей подчиняешься? Вот тебе и сила. Теперь. Повторю: генерал — мой приятель. Умный, тонкий, сочувствующий мне человек. И если через определенное время я не буду выходить на его связника, твоей банде — конец!

— Красиво, — помедлив, безучастным и ровным тоном произнес Егоров, почесав затылок. — Более того: настолько грамотно и смело, что я предлагаю тебе свободу, квартиру, документы и стабильную работу в связке со мной…

— Плевал я! — сказал Каменцев. — На все твои золотые миражи! Договор будет таким: я тебя не закладываю, мне как раз очень даже с руки, что этой взрывчаткой ты свое же братское отребье в клочки разнесешь! А меня ты сейчас отвезешь к Наде. И обеспечишь мне уход в Штаты. На том все и рассасывается.

— Сколько взрывчатки свистнули мои огольцы? — внезапно переменил тему Егоров.

— Кто знает… Если ориентироваться на запись — двадцать килограммов, сам слышал. Перед Москвой была остановка. Пластид грузили в красную "Ниву". Мне в тот момент приказали замереть на сиденье, как пришпиленному. Я и замер. И толком ничего, естественно, не видел.

— Какие гарантии, что генерал не проявит инициативы? — спросил Егоров.

— Такие, что, если он ее проявит, я — снова сел… А по прибытии в зону получил заточку под ребро.

— Логично. Но как только ты долетишь до Америки…

— Правильно рассуждаешь, — сказал Каменцев. — У тебя ведь одна проблема — время. Тебе надо выиграть месяц, чтобы замести следы. Где‑то так… Отправь меня в Штаты кораблем… Если что — даешь информацию: на борту беглый преступник… Вот таким образом мы выкуем общую связующую цепь.

— Так, значит, едем к Наде, — произнес Егоров задумчиво. — Ладно. . едем! Жди звонка. Дам я тебе одного хрена из кадров Морфлота… Но договариваться будешь без ссылок на меня… Вот же… — Мотнул, как боксер после пропущенного удара, головой. — Это называется: был дурак, но фишка перла!

— Ты выведешь меня на Геннадия? — уточнил Каменцев.

— Ну ты даешь… — процедил Егоров. — Не, мне правда жаль тебя от себя отпускать…

— Придется! — железным голосом произнес Егоров.

— Сошлешься на Вовку Крохина. Его я предупрежу. Скажешь, хочу беспошлинно ввезти машину, нужен паспорт. А там потихонечку подведешь его к вопросу о плавании в Штаты… Но для начала исполним некоторую формальность. Он набрал номер телефона. Обернувшись к Сергею, приказал: — Ну‑ка, быстро давай мне адрес старушки… — И, следуя диктовке Каменцева, повторил номер дома и квартиры неизвестному собеседнику, заодно напутствовав его: — Пробей, кто сын. Говорят, будто генерал гэбэшный, разведчик, маму его… Жду! Срочно!

Телефон зазвонил через пять минут, проведенных в напряженном и злом молчании.

Егоров выслушал рапорт порученца. Мрачно кивнув, процедил:

— Понял…

— Думаешь, я блефовал? — фыркнул Каменцев.

— К величайшему сожалению, нет, — досадливо дернул щекой мафиозо. — Но ты не очень‑то торжествуй… Жизнь — она долгая, хотя и проходит быстро…

— А знаешь, для чего она дана?

— Ну‑ка, интересно послушать…

— Для того, чтобы стать человеком.

— Эх, Сережа… — неожиданно тоскливо произнес бандит. — Если бы ты знал… Хотя — пустое! Ладно, беги, беглец… Отпускаю. — И, помедлив, прибавил: — Честно. За честность же…

Странно: тут ему Каменцев поверил.

Чужая судьба — изломанная, неведомая — вдруг словно открылась в какой‑то неопределенной, но горькой и ясной догадке, и еще не потерянным для бога показался Сергею этот человек, бредший по стороне тьмы.

Блики от ночных городских огней, как знаки ускользающей благодати, данной когда‑то свыше, еще осветляли его лицо, а значит, и ему, Каменцеву, не стоило усердствовать в ожесточении сердца.

"Оба хороши, оба — грешники мерзопакостные…$1 — подумал он и сказал:

— Довели же мы себя, Игорь, а?.. Даже противно…

— Вот почему жалею, что тебя отпускаю! — раздраженно сказал тот. Вокруг — сплошная гнусь. Ладно, конец… теме!

Вечером следующего дня Каменцев, одетый в цивильную кожаную курточку, джинсы, в легкой летней кепочке, ехал в метро на встречу со всемогущим морфлотовским кадровиком.

Встреча должна была произойти у головного вагона, следующего из центра города в направлении юго–запада.

Каменцев, предварительно позвонив деятелю, описал свои приметы, добавив, что в руках будет держать модный журнал "Путешественник", позаимствованный у верной подруги и общей своей направленностью отвечающий предстоящей ему стезе скитальца и вообще искателя приключений, хотя кто кого искал, представляло собой вопрос.

Был час пик, в вагоне стояла давка, Каменцев огрызнулся на приземистого мужичка с щекастым румяным лицом, напористо теснившего его локтем в сторону двери, мужичок попутчика нагло и нецензурно послал, усилив давление локтя в его подреберье, и Каменцеву пришлось грубо отпихнуть хама тычком ладони в грудь, получив в ответ чувствительный тумак.

Переругиваясь, они вышли на платформу искомой станции, и тут Каменцев, понимая опасность продолжения склоки, способной привлечь внимание милиции, увещевающе произнес:

— Ладно, друг, завязали! Если я не прав, извини. — И, демонстративно отступив от попутчика, достал из кармана журнал, одновременно принявшись вглядываться в снующую вокруг разномастную публику, от которой вот–вот должен был отделиться самый нужный ему в мире человек.

— Если бы, сука, не дела, я бы тебе устроил! — продолжил тем временем агрессивный пассажир на звеневшей от злобы ноте. — Я бы тебе, сука… — Он внезапно осекся, тупо уставившись на журнал в руке оппонента.

— Ну мы, по–моему, все выяснили! — раздраженно констатировал Каменцев.

— Так это… ты… насчет паспорта‑то? — неуверенным голосом произнес вагонный хам.

Каменцев, поначалу обомлев, затем покачал головой, выдавив из себя угрюмый смешок.

— М–да, — произнес попутчик, обескураженно отдуваясь. — Познакомились, выходит… Геннадий, кстати… — Протянул, с секунду замешкавшись, руку.

— Сергей.

— Ну, пошли прошвырнемся по вестибюлю, сейчас поезд подвалит, опять толкучка начнется…

Они побрели под высокими побеленными сводами, и Каменцев, слушая Геннадия, неохотно цедившего слова о сложности поставленной задачи, разглядывал нищих и увечных, густо заселивших некогда образцово–социальную среду столичного подземного транспорта.

Помимо убогих в вестибюле наигрывали неряшливые музыканты, какая‑то бабка продавала щенков, стоя у колонны, где на подстилке лежала сонная дворовая сука как образец своего несформировавшегося покуда помета. Неподалеку, поставив раскладной стул, бородатый мужик в сапогах и спецовке выкладывал на матерчатое сиденье грибы, снабженные поясняющей табличкой: "Бледная поганка".

"Во дает! — подумал Каменцев. — Сумасшедший…"

Однако мужичок, видимо, разумел толк в востребованности своего товара, ибо возле него потихоньку начали останавливаться заинтересованные лица, без всякого юмора, а напротив — с деловитой сосредоточенностью — о чем‑то продавца расспрашивающие.

— Не метро стало, а цирк, — сказал Геннадий, неодобрительно озираясь по сторонам. — Паноптикум, твою мать! Куда только менты смотрят! Ну так вот, продолжил тему, — паспорт — это ясно. Но я тебе могу и перевозку машины по нормальной цене организовать… На борту. Ты куда собираешься за тачкой? В Германию или в Эмираты?

— Вообще‑то в Штаты…

— В Штаты? — Собеседник задумался, пожевал губами. — Та–ак… Когда у нас из Штатов корабль‑то идет?.. На следующей неделе отшвартовывается, не успеваем… Тебе же еще и виза нужна?

— Естественно.

— М–да, задачка… Но — постараюсь!

Это "старание" Каменцева как раз не устраивало. Во–первых, воздушное пересечение государственной границы исключал договор с Егоровым, во–вторых, Сергей не без основания опасался, что его данные поступили во все центральные аэропорты, поскольку сыщики без труда вычислили устремленность беглого преступника к обитающей в Штатах супруге с ребенком.

— Знаете, — сказал он, — меня с детства буквально гложет мечта: попутешествовать на каком‑нибудь океанском лайнере… Может, устроите? Это даже лучше выйдет: приплыву в Штаты, куплю там машину и вместе с ней — обратно. И отпуск проведу романтически, так сказать, и дело сделаю.

— Ну, насчет места пассажира — не гарантирую, — покачал головой Геннадий. — У тебя какая‑нибудь дельная специальность имеется?

— Я врач…

— Какой врач?

— То есть?

— Ну, гинекологи, положим, нам не нужны, вот и "то есть"…

— Хирург.

— Это — подходяще! Диплом, конечно, то–се?.. — Он вопросительно вскинул глаза на Каменцева.

— Естественно.

— Так! В общем, пятерка баксов за ксиву, — подытожил Геннадий. — За устройство на корабль — бутыль, а за оскорбление действием — две…

— Я думал, плохое уже забыто, — сказал Каменцев.

— Я злопамятный, — ухмыльнулся Геннадий. — Глянь, мужик‑то… все поганки продал, во дела! Значит, — продолжил размеренно, — завтра встречаемся, приносишь мне фотографии свои, все бумажки…

— А если чужие? — перебил Каменцев с натянутым смешком.

— А — по хрену! — легкомысленно отмахнулся Геннадий. — Если данные с реальным лицом совпадают… возраст, прописка… Ну компьютер‑то — он дурак ведь… Тэк–с! — Призадумался, моргая глазами. — Так о чем я? А–а! Штука зеленых в качестве аванса, понял? Через три дня получишь документ. А завтра встречаемся в это же время. Но без денег дела не будет, предупреждаю. Никаких там отверток…

Каменцев рассеянно кивнул.

— О, вспомнил! — Геннадий со значением ткнул пальцем в сторону метрополитеновского потолка. — Так вы же на одной и той же посудине вместе с Вовкой Крохиным поплывете! С заходом на неделю в порт Элизабет. Это в Нью–Джерси… Он разве тебе не говорил?

— Он, наверное, думал, что речь пойдет о самолете, — ответил Каменцев, думая, что в плавании обязательно выберет момент для того, чтобы с душой начистить морду Вовы, подставившего его под стальную пяту мафии.

— Судно научное, год на ремонте стояло, — продолжал Геннадий. "Академик Скрябин". С набором команды сейчас идет чехарда, все поувольнялись, набираем новых… Что очень и очень в жилу, между прочим! Подумаю, как тебя на него протолкнуть. Но учти, если вариант выгорает, с тебя еще пятьсот монет, потому что доставка тачки в этом случае бесплатной выходит…

— Давай с этим довеском разберемся по конечному результату, — с убедительной интонацией в голосе предложил Каменцев.

— Ну, гляди не обмани… Корабль в Питере лично встречу, понял? А с таможней у меня там завязки…

— Если я привожу в Питер машину, — произнес Каменцев абсолютно искренне, с нажимом отделяя слово от слова, — то ты получаешь не пятьсот долларов, а тысячу. Причем говорю тебе это нисколько об этой тысяче не сожалея!