Эликсир Любви

Соня подумала, сжала губы и стала учиться. Было нелегко, но она старалась. Последний их разговор состоялся на вечеринке выпускников. Виолетта обняла девушку и шепнула:

- Я горжусь тобой. Разрешаю только один раз обратиться ко мне за помощью.

Соня чмокнула в щечку бывшую врагиню:

- Лучшего учителя у меня и не было. Вы тоже можете обратиться ко мне... один раз.

- Вот и чудно, девочка, - отстранила от себя Соню Виолетта, - А теперь пойдем выпьем, чтобы этого не случилось.

Рассказ Сони казался сказкой. Прочитав подобное где-либо, Алексей похихикал бы над забавной выдумкой. Сейчас же ему и в голову не приходило сомневаться над рассказом красавицы. Пусть лопочет себе что угодно, лишь бы не пряталась за щитом деловой холодности и была бы рядом.

Они еще немного прошлись, потом подъехали несколько остановок автобусом и вновь пошли пешком. Оставив дела, болтали о разной чепухе. На языке Алексея давно вертелся вопрос. Набравшись смелости, он все же задал его:

- Соня, ты, наверное, осуждаешь меня, что я занимаюсь "эликсиром" для твоего хозя..., - Он запнулся, - ... для Вениамина Алексеевича?

- Раньше - да. А после того, как ты согласился помочь моему водителю - не осуждаю. Сахаров породил термоядерную бомбу, но это не помешало ему остаться порядочным человеком. Не все созданное человечеством идет ему на пользу. К примеру, наркотик помогает тяжело больным переносить страдания, и в то же время губит миллионы.

- Философия.

- Но ты сам хотел услышать это, - улыбнулась девушка.

- Мне кажется, что люди ввели философию в ранг науки, чтобы оправдывать свои поступки.

Соня не согласилась:

- Для оправдания своих грехов существует софистика, а не философия.

- Ты права, все зависит от того, в чьих руках будет "эликсир". Секретность не может продолжаться бесконечно. Я верю, что созданный мной препарат еще послужит людям в благих целях. - Алексей не позировал, ему искренне хотелось этого.

- По крайней мере, сейчас, "эликсир любви" дал двоим завлабам обычное человеческое счастье - заметила Соня.

За эти слова Алексею захотелось расцеловать её. Видимо это отразилось на его лице. Соня лукаво глянула на него и, запрыгнула одной ножкой на тротуарный бордюрчик.

- Вот мы и пришли, - сказала она. - Здесь я живу.

Она кивнула в сторону ближайшей многоэтажки.

- Окна во двор? - Полюбопытствовал Алексей.

- Вон они, - девушка указала на три окна четвертого этажа. - Домой не приглашаю, поздно уже. Тебе пора. Мне пора. Как-нибудь в другой раз.

- Когда? - Поспешил с вопросом Алексей.

Соня призадумалась.

- В середине следующей недели хозяин с Аркадием уезжают из города. Я буду свободна.

- Сходим в театр. - Предложил Алексей.

- Давай в зоопарк. Сто лет не была. Прокатимся на пони, покормим зверушек.

- Замечательно.

- Тогда до свидания, - девушка сделала ручкой и побежала к подъезду.

Алексей подождал, пока у неё в окнах не зажегся свет. Он постоял ещё немного, надеясь увидеть силуэт в окне. Потом поймал себя на мысли, что выглядит со стороны как совсем "зеленый" юнец под балконом одноклассницы. Он даже оглянулся по сторонам: "Не видит никто?" Затем вздохнул и отправился домой.

Дома дочь и теща спали. Жена смотрела видик, внимательно следя, как на экране телевизора мускулистые парни и длинноногие девицы обучали неискушенных советских зрителей приемам любви.

- Откуда половой ликбез? - Спросил Алексей шепотом.

- Подружка дала, - не отрываясь от экрана ответила Светка. - А ну-ка поди сюда.

Алексей подошел. Обернувшись, Светка схватила его за воротник, притянула к себе и обнюхала.

- Трезвый, - удивилась она, - А чего так поздно?

- Машина сломалась. Пока нашел буксир, пока дотащил до автослесаря... - начал Алексей заготовленную враку, - мастера Михалыч посоветовал. Толковый мужик, в машинах на раз-два соображает. Думал сразу починит, оказалось не все так просто. К завтрашнему обещал все сделать. Пока добрался... Его гараж в двух локтях по карте. С пересадкой на автобусе.

- Жалко. Новая совсем, - пожалела Светка. - Починит?

- Обещал.

- Ужин на плите. Сам разогрей, - и она отвернулась опять к телевизору.

Алексей потопал на кухню, пошарил по кастрюлям и сковородкам. Заклекшая картошка и кусок жареной цыпы. Картошку он есть не стал, да и не очень то и хотелось, а кусок курицы взял. Он принялся мечтательно жевать, вспоминая прошедший вечер. С недоеденным куском он выглянул из кухни.

- Свет, меня в командировку отправляют.

- Когда? - не прерывая просмотра спросила жена.

- Предположительно с середины следующей недели.

- Надолго?

- На несколько дней.

- Угу, - приняла к сведению она, ни разу не обернувшись на мужа.

Алексей пожал плечами: "Как все просто". На несколько дней он свободен.

Утром в лаборатории к нему подошел Архипов.

- Оторвись на минутку, алхимик.

- Что? - Поднял голову Алексей.

Серега навис у него над столом и выглядел очень загадочным. Он торжественно выпятил грудь и заявил:

- Леха, как твой должник, я приглашаю тебя в ресторан.

- С девочками и дракой?

- Драку не гарантирую, а девочки - обязательно. Свои. Так сказать в лес со своими дровами. Иначе никак. Меня моя никуда от себя не отпускает. Выбор твоей дамы за тобой. Я бы советовал взять эту, - Серега сделал выразительный жест.

- Какую эту? - Передразнивая его повторил жест Алексей.

- Ту, которая изредка заходит сюда, элегантную, не нашу, не институтскую. С такой не стыдно появиться в приличном обществе.

- Считаешь кабак приличным обществом?

- Какое есть. С кремлевским буфетом я не договорился. Так, что довольствуйся малым. Можешь, конечно, отказаться...

- Нет уж. А когда идем?

- Сегодня вечером.

- Что так неожиданно? Мне надо разыскать Соню, предупредить ее.

- Ищи, дружище, ищи. Я уже столик заказал. А то, если честно, мне с твоей Светкой отжигать не климатит.

Алексей пошел к телефону, звонить Аркадию Львовичу. Другого контакта с Соней, кроме как через помощника мафиози, у него не было. Аркадия Львовича по известному номеру не было. В течение часа Алексей звонил несколько раз. Наконец помощник Вениамина Алексеевича оказался на месте. Выслушав Скворцова, он, как всегда бесцветным голосом, сказал, что Сони на месте нет, но пообещал известить ее сразу же, как только она появится.

Ожидая звонка девушки, Алексей болтал с Архиповым, поскольку в преддверии похода в ресторан работать никак не хотелось. Сереге тоже сегодня было не до работы и он, в своей манере, с шуточками, рассказывал о своем романе с дочкой директора института. С его слов выходило, что сотворенный Алексеем "эликсир любви N2" сработал на все сто. Серега даже признался, что на днях они подают заявление в ЗАГС.

- Не рано ли? - Усомнился в их поспешности Алексей.

- Терпежу нет.

- Твоего?

- И моего тоже. Годы идут, а я еще МНС.

- А "Большой Хохол" как? Он в курсе.

- Я был представлен под светлые очи его сиятельства в нерабочей обстановке. - Похвастался Серега.

- Приглашали домой? - Изумился Алексей. - И как папа?

- Остался доволен выбором любимого чада, - самодовольно напыжился Архипов.

- А он при этом не целовал тебе руки? Не говорил: "Герой! Спаситель!"

- В благородном семействе не принято льстить в глаза.

- Ты, часом, не уронил честь лаборатории? Не чавкал за столом? Не сморкался в занавески?

Друзья рассмеялись. Их треп прервал рык разъяренной бегемотихи. Это в лабораторию ворвалась жена Стукова. Слухи о служебном романе мужа наконец-то докатились до неё. Как назло Водомерка сейчас сидела у них в лаборатории и отнюдь не на пионерском расстоянии от Федорыча. Застукав прелюбодеев рядышком супружница Стукова взъярилась еще больше, промчалась по лаборатории, снеся по ходу штатив с пробиркой на рабочем столе.

Скворцов и Архипов переглянулись и, не сговариваясь, выскочили в коридор, подальше от стокилограммовой разъяренной фурии.

- Наташка осталась, - Скворцов пожалел задержавшуюся на ристалище лаборантку.

- Ничего, укроется за шкафами как в блиндаже.

Друзья лыбились, слушая крики и, временами, звон битого стекла. Проходящие по коридору сослуживцы с любопытством оборачивались на необычные звуки из-за дверей лаборатории. На их вопросительные взгляды Скворцов с Архиповым недоуменно пожимали плечами.

- Надо было вывесить табличку "Не мешать... и так далее" - посетовал Алексей.

- Затопчут сейчас нашего Федорыча. Будет тебе эксперимент с экскрементом.

- А кто опылял завлаба и Водомерку эликсиром из баллончика? Я? Греметь тебе кандалами по этапу. "По тундре, по широкой дороге..." - пропел Скворцов.

- А кто создал "эликсир"? - Попытался свалить с себя вину Архипов.

- Ага! Претензии от висельника по поводу веревки выставляем пеньковому заводу? Не говори глупостей. Твоя блудливая ручка соединила сердца завлабов. У меня и в мыслях не было совершить святотатство. И против кого?! Тут тебе еще статья светит "за неуважение к начальству". А в нашу эпоху демократического централизма статеечка эта приобретает политический окрас. Значит, на Соловки тебя, контру, на Соловки! - Хохмил Скворцов.

За дверями лаборатории крики стихли, и послышался безудержный плач. Друзья прекратили зубоскалить и прислушались. Плач продолжался долго и наконец затих. Что произошло в лаборатории, было непонятно.

- Убили кого? - Прошептал Архипов.

- И Наташку тоже? Случись чего, заорала бы, - Также шепотом ответил Скворцов.

Вдруг дверь лаборатории со стуком распахнулась и, с красным лицом, из неё вылетела жена завлаба. Громко стуча каблуками, она пронеслась мимо Скворцова и Архипова на выход. Спустя пару минут показалась Водомерка, заплаканная, но ничуть не убитая горем. Не глядя на друзей, она прошмыгнула к себе в кабинет. Еще через какое-то время, опустив глаза в пол, за ней проследовал Федорыч, красный и взъерошенный. Проводив его взглядом, друзья решили вернуться на место схватки.

В лаборатории Наташка сметала разбитую химическую посуду.

- Ну, как? - С порога в один голос спросили нашкодившие друзья.

- Слониха в посудной лавке, - давясь смехом, отрапортовала лаборантка. - Четыре колбы разбито и одна пробирка. Хорошо еще химпосуда прочная, могло быть больше.

- Кто победил? Женский карательный батальон? - Серегин вопрос оказался быстрее Скворцовского.

- Наши, - улыбалась Наташка.

- Водомерка? - Серега присвистнул - С её то ростом и весом?

- Она. Она, - подтвердила Наташка, ссыпая осколки в разбитое ведро.

- Каким образом? - Алексею тоже не терпелось узнать подробности, - рассказывай быстрее, а то Федорыч придет.

- Думаю, не скоро, - Высказала свое мнение лаборантка - Ладно, слушайте, обалдуи, и восхищайтесь женским умом.

По её словам, жена Стукова устроила дикий ор, подкрепленный битьем лабораторной посуды. Любовники с лихвой получили порцию брани в свой адрес. Еще чуть-чуть и дошло бы до рукоприкладства, как Водомерка вдруг упала на стол и горько разрыдалась. Её безутешный плач вначале остановил разъяренную жену завлаба, затем заставил заинтересоваться горем разлучницы. Стали её пытать, о чем-де горемыка убивается. Водомерка не сразу, но призналась, что давно хотела сказать Федорычу, но не решалась. Будто бы у неё трудноизлечимое вагинальное заболевание, которое передается половым путем.

- И что, правда? - Наивно спросил Архипов.

- Пень, - Легонько хлопнул его по затылку Алексей, - Не заметил, какая она выскочила довольная. Теперь Федорыча дома на порог не пустят, а Водомерка подберет его бездомного. Победа.

- Иппон, - выдал Серега уважительно.

- Ругаться марш на улицу, - замахнулась на него венком Ковалева, - тут тебе не конюшня.

- А что я сказал? - Отскочил подальше Архипов. - "Иппон" - возглас судьи в дзюдо, означающий "чистая победа".

И действительно, Водомеркой была одержана чистая победа - Федорыч, в конце концов, перебрался жить к ней. Отголоски скандала прокатились по институтским кулуарам. Кто осуждал, кто сочувствовал. Партком попытался поучить морали Стукова, но Федорыч проявил строптивость, положив на стол парторга свой партбилет. Но это все произойдет чуть позже, а в этот день Скворцова больше занимали мысли о предстоящем вечере. Наконец-то он дождался звонка Сони, пригласил её в ресторан. Получив согласие и условясь о месте встречи, он съездил домой, переоделся.

Подозрительно взирающей на его приготовления теще он соврал, что обязан встречать и размещать делегацию немцев. Та, по глазам видать, не поверила, но ничего не сказала.

Серега отпросился у Федорыча и ушел с работы часом раньше. Алексей еле дождался окончания рабочего дня. Он сразу же помчался домой к Соне. Она была почти готова. Но, как и у каждой женщины, это "почти" растянулось еще минут на сорок. Ковыряйся его Светка, Алексей бы уже нервничал, а здесь он терпеливо ждал, пока Соня скажет: "Ну, все. Пошли".

Свою машину Алексей не брал. Они остановили таксиста. Тот заломил такую цену, будто собирался нести их на руках. Алексею неловко было показаться скаредным в глазах девушки, но Соня небрежным жестом сама отправила ушлого мужичка путешествовать дальше в одиночестве. Тут же поймали частника и на нем отправились в ресторан, выбранный Архиповым для вечеринки.

Заведение не было шикарным, так, средней руки. Но скатерти на столах и живая музыка там имелись. Красавицы вроде Сони не баловали своим посещением этот образец общепита. Поэтому, когда Скворцов и Соня вошли, шум в зале на мгновение смялся. Все, мужчины и женщины, обратили внимание на них, точнее на девушку. Спутница Алексея сегодня была особенно хороша. Темно-зеленое платье чуть выше колен, высокие каблуки дефицитнейших итальянских туфель, обнаженные плечи. Густые волосы собраны элегантной заколкой. Ансамбль завершало играющее в лучах света колье на точеной шее. Стройные ножки в супермодных, еще не виданных здесь, колготках с рисунком, притягивали взоры мужчин. Один из кавказцев так и замер с вилкой у рта, провожая Соню пожирающим взглядом. Скворцов знал, что девушка красива и привлекает внимание окружающих, но такого эффекта не ожидал и был несказанно горд.

В глубине зала поднялся Архипов и помахал им. За столиком с ним сидела щупленькая девица в вечернем платье и с высокой прической. Алексей и Соня направились к ним.

- Катя, - Познакомил Серега со своей невестой.

- Соня, - В свою очередь представил свою спутницу Алексей.

У столика мгновенно появился официант. Дамам предложено было выбирать блюда, мужчинам напитки. Когда официант удалился, Архипов рассмеялся:

- Ну, ребята, вы даете. Мистика какая-то. Мы полчаса кукуем здесь, и ни один из гарсонов не удосужился обратить на нас внимание. Но как только вы появились, официант тут как тут, словно чертик из табакерки.

- Я шепнул гардеробщику этого злачного места, что идем к проверяющему, который здесь инкогнито, - нашелся Алексей.

Катенька Приходько разглядывала Соню, словно школьница старшую подругу. Достаток в семье и положение папаши не гарантировали ей шика, который чувствовался в спутнице Алексея. Потому-то директорская дочка глядела во все глаза, пытаясь перенять стиль новой знакомой. Соня чувствовала это, но не манерничала, легко поддерживала разговор и первой предложила тост за знакомство. Было весело. Вволю дурачились, смеялись от души. Когда заиграли музыканты, пошли танцевать. Алексей пригласил Соню, расстроив смуглого носатого красавца, ринувшегося к ней. Пришлось носатому кружить пухленькую блондинку с соседнего столика.

Соня чувствовала музыку, двигалась легко и пластично. Алексей не мог оторвать взгляда от ее серых, с печалинкой глаз. Несмотря на сутолоку на небольшом танцевальном пятачке, они двигались свободно. Танцующие рядом тактично старались не задевать их. Алексей не замечал ничего вокруг и не отпустил девушку, когда музыка закончилась. Они остались стоять вдвоем на пустеющей площадке. Первой опомнилась Соня. Она изобразила книксен, и Алексей спохватился, поцеловав партнерше руку.

- Давно не танцевала, - шепнула она.

- Я тоже, - ответил Алексей.

Музыканты пригласили на быстрый танец, но они вернулись к столу. Архипов с подружкой уже был там и разливал по рюмкам: дамам вино, мужчинам водочку.

- Итак, на чем мы остановились? - Многозначительно обводя взглядом стол, спросил он.

- Ужас. Совершаю ошибку, собираясь выйти замуж за алкоголика, - Попыталась юморить Катенька.

- Зато работящего, - заметил Алексей.

- И любящего, - поддержал Серега и продекламировал, -

Горе придет - кровь по капле отдам,

Беду отведу любую,

И чувства мои не подвластны годам,

Когда за любимую пью я.

Соня в восторге захлопала в ладоши:

- Омар Хайям?

- Архипов! - Надул губы Серега, - Талантов моих не счесть.

- Когда надо поспать и поесть, - вставил Алексей.

- Завистников моих не счесть, - Серега ткнул пальцем в друга.

Гордясь его находчивостью, теперь захлопала в ладоши Катенька. Глаза ее светились обожанием. Алексей искоса поглядывал на нее. По тому, как директорская дочка глядела на Серегу, ловила его взгляд, временами прижималась к нему, было ясно, что девушка искренне любит его.

Один быстрый танец сменил другой. Музыканты - молодцы, их репертуар изобиловал модными на сегодняшний день мелодиями.

- Быстрый танец. Пойдем, потанцуем, - Потянула Серегу Катенька.

- У-у-у, - Тот показал на свой набитый рот.

- Пойдем одни, - Предложила ей Соня, - пусть мужики поболтают. А то сама знаешь у них "после работы о работе, а на работе о..."

- О нас, - со смехом продолжила Катенька, с благодарностью глянув на нее.

С юношеской наивностью ей хотелось показаться примой в любовном тандеме Приходько-Архипов. Но Серега проявил толстокожесть и не побежал за ней по первому зову. Спасибо Соне, поддержав Катеньку, она выправила ситуацию, не дав детским амбициям, дорасти до глупых обид. Только этого не хватало на вечеринке.

Девчата пошли на танцевальный пятачок.

- А твоя-то ничего. Даже дух захватывает, - Глядя им вслед сказал Архипов, - Небо и земля по сравнению с моей. Слушай, ты не можешь попросить свою научить Катьку целоваться. А то она неудобно двигает челюстью.

- А почему мою? Вовсе она не моя. Знакомая. Ходит, проверяет работу, - Постарался прояснить ситуацию с Соней Алексей.

- Леха! - Архипов помахал перед его лицом ладонью, - У тебя косоглазие или катаракта на оба глаза? Ты что, не видишь, как она на тебя смотрит?

- Болтаешь? - Недоверчиво протянул Алексей, - Показалось тебе.

- Разуй глаза, пенюх.

Алексей обернулся на танцующую Соню. Та с улыбкой помахала ему. Алексей ответил. Быстрый танец сменился медленным. Девушек тут же пригласили. Катя, из-за спины партнера, показала язык Архипову. Серега шутливо погрозил ей пальцем.

- Что ты там заикался относительно поцелуев? - Спросил дружка Алексей.

- Целуется неловко, - ответил Серега, наливая еще по рюмочке.

- Когда поцелуй твоей женщины раздражает - скажи любви: "До свидания". Или намерен терпеть?

- Намерен. Намерен. Еще как намерен.

- Может, тебе понюхать "эликсирчика"? - Справился Алексей.

- Нюхай сам свою химию. А мне и так ничего. Раз в жизни повезло, так тут же норовят все с медвежьими услугами. В любви кто-то должен сохранять трезвость ума. Два влюбленных дурака в одной лодке не то, чтобы плыть не смогут, потонут, к чертовой матери.

- Сдается мне, ты ошибаешься и с годами пожалеешь об этом, - предупредил друга Алексей.

- Это случится потом, - отмахнулся Серега, - Давай выпьем за твой эликсир. Он ведь работает. Да еще как!

Друзья выпили.

- Алкогольничаете? - К столику подошли их девушки, - Вы уж покукуйте без нас немного. Мы отойдем в дамскую комнату.

- Ку-ку, ку-ку, - тут же отозвался Серега, улыбаясь во весь рот.

Когда девушки удалились, он уже серьезно спросил:

- И что ты намерен делать с "эликсиром"?

- Как что? - Не понял Алексей.

- Ты что, отдашь его просто так? Этим бандитам?

- Договор дороже денег, - пожал плечами Алексей. - Что я могу? Сунуться с ним в БРИЗ или Ученый совет?

- Твоя разработка - чистой воды Нобелевская премия, - горячился Серега.

- Знаю. И что дальше? Заказчики люди серьезные, жизнь испортят в два счета. Связи у них, сам видишь какие. Директор наш, Катькин папочка, на что крут, а вон как прогнулся перед ними.

- Я все продумал, - придвинулся ближе Архипов, - нужно запатентовать твое изобретение за границей.

- Туда еще попасть надо.

- Катькин папаша поможет нам сделать путевку за границу.

- Нам? - Алексей не смог скрыть иронии.

- Ну,... не совсем... . Нам с Катькой точно. Но это ничего не меняет. За границей я смогу заявить патент. Ну, ты возьмешь меня в соавторы, а я все обстряпаю. Я же помогал тебе в опытах и вообще. Ты не можешь отрицать этого. Ну, скажи?

- Ты не осознаешь, кого пытаешься объегорить. А уж тебя-то они прихлопнут как комарика.

- Ты подумай, подумай. После официальной регистрации изобретения им уже ничего не сделать, - продолжал настаивать Серега.

Скворцов вяло отмахивался:

- Не будем об этом. Не стоит портить вечер.

Архипов надулся, на некоторое время замолчал, потом махнул рукой.

- Ладно. Оставим на время. Пусть в твоей голове пока отложатся мои слова. Подумай в спокойной обстановке и ты поймешь, что я прав и предлагаю единственно правильное решение. Ты станешь не просто знаменит, но и богат. Если ты боишься этих бандитов, то от них легко укрыться за границей. С деньгами тебе в любой стране будут рады. Подумай же хорошенько, гений недоделанный.

- Хорошо, - сдался Алексей. Ему хотелось побыстрее оставить скользкую тему.

- Отлично, - Обрадовался Серега, - А сейчас, давай, выпьем.

- По чуть-чуть.

- По маленькой, по маленькой. За дружбу, и все такое с ней связанное.

В это время в дамской комнате девушки подправляли макияж. Соня управилась первой.

- Погоди, - придержала её Катенька, - давай покурим. Она вытащила из сумочки сигареты, предложила угоститься.

- Я не курю, - мягко отказалась Соня.

- А я не могу бросить. Сережка настаивает, а у меня пока не получается. Не уходи, побудь со мною.

Катя прикурила. Соня наблюдала за девушкой. Легкое жеманство Катеньки она приписывала её молодости и жгучему стремлению выглядеть заметной. Вот и сейчас она тараторила глупости, выдавая свое желание быть эффектной за действительность:

- Что за мужики! Невозможно нормально сходить в ресторан, отдохнуть. Представляешь, мой танцор, тот, с кем я сейчас танцевала, предложил тут же поехать к нему, смотреть видик и пить "Наполеон". Ужас! Все же видели, что я не одна.

- И то верно, - поддержала Соня, - а мой пузатенький оказался посолиднее - предложил "Волгу" за одну только ночь с ним.

Сказала она будничным тоном, словно по несколько раз на дню получала подобные предложения. Катенька поперхнулась. Будь у нее сигарета покороче, она бы проглотила её. Соня же добавила:

-Я же пришла сюда с любимым человеком, и разменивать его не собираюсь.

- Действительно. Дураки, какие. - Поддакнула сконфуженная Катя.

Соня сдержала снисходительную улыбку. Тут дверь распахнулась и в туалет ввалилась пьяненькая девица. Уставясь на Соню, она развела руки:

- Какие люди! И что ты делаешь на моей территории?

- Если туалет твоя территория, - то я его освобождаю. - Спокойно сказала Соня незнакомке. Она попыталась выйти и разрядить обстановку, но девица преградила путь:

- Но, но, не хами. Тебе ли не знать порядки?

- Милая, а ты меня не с кем не путаешь? - Ледяно спросила Соня.

- Я тебя видела у Виолеты.

- Я бываю и в мерии. Так что я депутат Горсовета? - Презрительно скривилась Соня.

Она нисколько не стушевалась перед местной проституткой. Катенька, наоборот, побелела, Катенька, наоборот, побелела, прижалась к стене.

- У Виолеты я тебя видела не из простых, - продолжала напирать девица. - А наши порядки ты знаешь.

- Ты заблуждаешься, девочка. И не ровняй меня с собой. На ваши порядки мне плевать. Меня они не касаются. Я не из ваших. И прежде чем предъявлять приличным людям, сначала подтяни колготки, чумичка.

Соня предупредительно, словно пистолет, выставила указательный палец с длиннющим накрашенным ногтем. У девицы запрыгали губы, она грязно выругалась и выскочила из туалета. Соня обернулась к Кате. Девушка, округлив глаза, смотрела на неё. Сигарета почти истлела в её руках.

- По работе, я вынуждена была несколько раз встречаться с их "мамочкой". Эта дурочка приняла меня за проститутку. - Объяснила Соня.

Домашнее дитя, Приходько Катя, болванчиком закивала. Соня вынула у нее из пальцев погашенный окурок, заставила вымыть руки и прыснула ей в рот духами.

- Чтобы твой не заметил, - объяснила она, - Сама же говорила, что ругается.

Закончив процедуру очищения, девушки вышли из туалета и направились в зал. Пройти им не дал развязный молодой человек, с повадками "крутого" мальчика.

- Куда, цыпочки? - Раскинул он перед ними руки. - Не хорошо. Здесь все платят мне.

- Ты что, официант? - Не оробела перед нахалом Соня, - Так мы еще не все выпили и съели.

Она попыталась обойти парня, но тот не позволил, грубо схватив Соню за руку:

- Не прикидывайся, детка. Лилька сказала, кто ты. За место заплатите мне.

От голоса сутенера веяло неприятностями. Катя струхнула, прижалась к подружке и закрутила головой в поисках поддержки. К её отчаянию, в фойе, кроме них никого не было. Пожилой гардеробщик, что отводил грустные глаза - не в счет. Соня же и не думала пасовать перед хозяином местных проституток. Она дернула рукой, пытаясь освободиться от захвата.

- За синяки ответишь, - морщась от боли, процедила она, - А своей девочке передай, что носить очки не западло.

- Че-е-го? - угрожающе протянул парень и замахнулся отвесить пощечину строптивице.

В этот момент его руку перехватили сзади и с силой потянули вниз, за спину. Сутенер ойкнул и поневоле выгнулся. Незнакомый Катеньке парень, гораздо крупнее их обидчика, выкрутил руку сутенеру. Свободной рукой он подхватил сутенера сзади за штаны и потащил его обратно к туалетам.

- Девочки, откройте, - не оборачиваясь, попросил нежданный спаситель.

Соня забежала вперед и рванула дверь женского туалета. Тут же в распахнутый проем влетел страшный доныне сутенер. Гроза местных проституток, пролетел до противоположной стенки и с размаху впечатался в кафель. Вслед за ним в туалет шагнул незнакомец, за ним заскочила Соня, на ходу крикнув спутнице:

- Катька, никого не впускай!

Директорская дочка, боясь остаться одной в негостеприимном ресторанном фойе, поспешила за всеми. Она захлопнула за собой дверь и навалилась на неё всем телом, как на амбразуру, но спиной, и потому смогла увидеть дальнейшее. Великан подошел к сутенеру и сунул ему под дых.

- На кого ручонку поднял, урод?

Сутенер согнулся, хватая ртом воздух. Парень легко подхватил его, сгорбленного, подтащил к туалетной кабинке, подал вперед и прижал голову сутенера дверкой.

- За такое прибить мало. А может, "опустить"? Ты как? - Назидательно вопрошал великан.

Свободной рукой он дернул за штаны сутенера. Трыкнула молния, заскакала по кафелю брючная пуговица. Брюки сползли, обнажая белый зад. Сутенер захрипел и задергался, не в силах ни освободить голову, ни противостоять надвигающемуся насилию.

- На зоне таких любят, - спокойно продолжил великан, - Все равно, если попадешь туда, этого не миновать. Начнем тренироваться?

- Сутенер завыл прорезавшимся голосом.

- Не надо, Саша, - остановила великана Соня.

Тот обернулся к девушке, шутливо подмигнул ей и расплылся в улыбке.

- Дамы тебя прощают. Скажи им спасибо.

Он отпустил дверцу. Помятый сутенер упал на четвереньки и попытался отползти подальше.

- А я, вот - нет! - Заключил великан, и легко подхватив сутенера, несколько раз макнул головой в унитаз.

На этом он закончил экзекуцию. Подмигнув девушкам, он указал на дверь, предлагая им выходить.

- Спасибо, Саша, - Соня чмокнула его в щеку и, подхватив Катеньку, поспешила с ней обратно в зал ресторана.

Завидев их троих, выходящих из туалета, гардеробщик в знак одобрения показал Саше большой палец. Великан направился к нему, что-то шепнул старику. Тот утвердительно кивнул и зашарил у себя под стойкой. Зачем полез гардеробщик, девушкам некогда было смотреть. Их и так уже заждались их кавалеры. Прижимаясь к Соне, Катенька на ухо спросила ее:

- Кто это был?

- Местный сутенер. Нас просто спутали, - сделала вид, что не поняла вопроса Соня.

- Не тот, второй. Кто защитил нас?

- Мой водитель, - также на ухо прошептала Соня, - И, давай, ничего не говорить нашим мужикам. Расстраиваться будут, нервничать. Зачем вечер портить? Хорошо?

Катенька послушно закивала. Петляя между столиков, они наконец добрались до своего. Навстречу им поднялся Архипов:

- Что так долго?

- Посплетничали немного, - кокетливо улыбнулась Соня, заговорщицки подмигнув Катеньке.

Той не терпелось все рассказать дружку. Памятуя просьбу Сони она еле сдерживалась, поглядывая горящими глазами то на Архипова, то на новую подружку. Хватило ее ненадолго. Стоило Скворцову пригласить свою девушку на танец, Катенька тут же принялась нашептывать Сереге о случившемся в туалете. Когда Алексей и Соня вернулись с танцплощадки за столик, Архипов выглядел протрезвевшим и пожирал их округлившимися глазами. Нервно суетясь, он заспешил свернуть застолье. Никто не возражал, благо на столе все подъели, и спиртного оставалось "на посошок". Архипов отловил официанта, расплатился с ним и они пошли на выход.

Ранее хмурый гардеробщик, сейчас улыбался им, выдавая одежду. Одному Скворцову было невдомек, чему радуется морщинистый старик. Он даже хотел полюбопытствовать о перемене настроения у самого гардеробщика, но помешал Серега. Архипов мельтешил, поторапливая всех. На улице он первый замахал вывернувшему из-за угла автомобилю, остановил его, помог дамам побыстрее сесть в машину.

- О! - Опешила Катенька, увидев за рулем их недавнего защитника.

- Саня?! - В свою очередь удивился Алексей, заметив, чья это машина. - Ты как здесь оказался?

Водитель невинно пожал плечами.

- Давай, давай, поехали, - плюхаясь на переднее сиденье рядом с ним, поторопил Архипов.

Саша хмыкнул и тронул машину, но тут же ударил по тормозам. Их подрезал черный джип, непонятно откуда взявшийся. Джип остановился перед самым носом Сашиной машины. Пассажиров качнуло. "Ой!" - пискнули дамы. Саша хотел было сдать назад, но сзади их подперла "девятка". Из блокирующих автомобилей вылезли решительного вида парни, несмотря на морозец все в кожаных куртках. Их оказалось с десяток, и настроены они были решительно - в руках держали цепи и бейсбольные биты. Катенька заскулила и задергала дверью, желая выскочить и задать деру. Соня, сидящая рядом, потянулась через девушку и заблокировала ее дверь, затем крепко схватила Катеньку за руку, пытаясь успокоить. Сама она внутренне подобралась, заледенела лицом. Серега со второй попытки тоже утопил флажок предохранителя своей двери. Он обернулся к девушкам и прошипел что-то злое. Лицо его, то ли в свете фонаря, то ли от страха казалось бескровным. Алексей беды не чувствовал. И не потому, что был отчаянно смел, а как простоватый муж, узнающий все в последнюю очередь, единственный не ведал, что случилось в фойе ресторана. Он полагал, что парни, обступившие машину, были просто хулиганами, или рэкетирами, спутавшими их с кем-то другими. Он и не думал, что нападавшие появились по их душу. Да плюсом еще хмель, что делает зайца тигром. Для Алексея все напоминало кино, по сценарию которого Саша-водитель должен бы вылезти из машины и задать трепку плохим парням. Дольф Лундгрен, Стивен Сигал и Чак Норрис так бы и сделали. А чем наш герой хуже? Алексей даже был не прочь подсобить великану. Он поискал дверную ручку, чтобы выйти вместе с ним навстречу нападавшим, но его, как и Катеньку, за рукав придержала Соня. Алексей подчинился девушке, умерив свой пыл. Да и Саша не спешил показывать свою удаль. Водитель оставался в машине, озираясь по сторонам в поисках спасения. Маневра для бегства у них не оставалось. Автомобиль спереди и сзади блокировали машины бандитов, направо уйти мешал слишком высокий бордюр.

Нападающие тем временем не спеша, обступили автомобиль, которому некуда было деться. В гробовой тишине салона прозвучало облегченное Сашино:

- А вот и наши.

Тротуар осветился фарами, заскрипели тормоза нескольких машин. Подручные Вениамина Алексеевича, вооруженные несравненно лучше нападавших - пистолетами и автоматами, оттеснили первых от автомобиля Скворцова с друзьями. Быстренько они откатили блокирующую машину и пробили ей шины. Ту же участь постигла и вторую машину местных "крутых". Саша не стал дожидаться развития событий и тут же бросил свой автомобиль в образовавшийся просвет. Алексей обернулся, пытаясь разглядеть, что там твориться возле ресторана, но их автомобиль слишком быстро уходил с того места и в ночи, под слабым светом фонаря, трудно было что-либо разглядеть.

- Ну, дела! - Наконец-то к Архипову вернулся дар речи.

- Ужас, - это уже подала голос Катенька, - Я чуть со страху не умерла.

- Как в кино, - вторил ей Архипов, - Еще чуть-чуть, и нас бы растоптали.

- Я вся оцепенела, - хватая его за плечо, захлебываясь, говорила Катенька, - Ну и сходили в ресторанчик.

- Так никто ж не пострадал, - защитил хозяйку Саша-водитель, чувствуя, что полетел камешек в ее огород, - Считайте, что попали в необычное приключение. Будет что вспомнить.

За послестрессовой болтовней, незаметно развезли всех по домам. Первых высадили Архипова с Катенькой. Парочка не пожелала расставаться. Им еще на полночи разговоров о случившемся в ресторане. Затем отвезли Скворцова. Вылезать тому не хотелось, но Соня умоляюще посмотрела на него. Алексей скомкано попрощался и выбрался из машины. Он проводил взглядом автомобиль, увозящий девушку. Хороший вечер с необычным приключением. Обидно, что так быстро пришлось расстаться. Он предполагал, что сам проводит Сонечку до дома.... Жаль. Он поспешил домой, успокаивая себя тем, что вскоре его ожидает мнимая командировка. А там...

И "командировка" случилась. Но не совсем так, как рассчитывал Алексей. Он загодя оформил отгулы на те дни, когда Соня освободится от дел. Для жены им было заготовлено фиктивное командировочное удостоверение из старого бланка, заполненного рукой Архипова. Удостоверение Алексей выложил дома на видное место. В него не преминула сунуть нос теща. Светка же оставила хитроумную уловку мужа без внимания. В последнее время на работе у нее не ладилось. Она часто задерживалась и ходила смурная. К "командировке" мужа Светка отнеслась неожиданно равнодушно. "Оно и к лучшему. - Рассудил Алексей, - Меньше вопросов - меньше вранья". Ведь он и не собирался никуда уезжать. В тайне он предполагал затеряться с Соней в большом городе, целые дни посвящать ей, а может, и ночи. Авансов на близость девушка не давала, но ведь пошла с ним в ресторан! И в гости пригласить сулилась при удобном случае. Секретарша Вениамина Алексеевича в квартире жила одна, но уж больно грозен ее покровитель. Лишняя огласка ни Алексею, ни ей ничего хорошего не несла. На всякий случай Скворцов снял квартиру. Пришлось проплатить за нее на месяц вперед, но о каких деньгах речь, когда его ждало увлекательное приключение.

Соня внесла коррективы в его планы. Буквально за день до "командировки" она позвонила и сказала, что хотела бы поехать на родину, к маме. Алексей поначалу опешил, а потом набился в провожатые. Он предложил отвезти ее на своей машине, но девушка сказала, что не стоит напрягаться - до них ходит электричка, всего четыре часа ходу. Алексей согласен был и на электричку. Тоже неплохо - романтическое путешествие под стук колес. Он даже вслух пофантазировал на эту тему. Соня рассмеялась и поддержала его. По ее голосу он понял, что девушка совсем не против спутника в его лице. Она в меру пококетничала и назвала поезд, время отправления и вагон, в котором Скворцову предстояло занять ей место.

Алексей ликовал. Чужой город, в котором его никто не знает. Какая умница Соня! Хоть город, где они сейчас живут, очень большой и вероятность "засветиться" в такой толчее ничтожно мала, ни к чему дергать тигра за усы. А там, на родине Сони, за ними не будет нежелательных глаз.

Надо ли говорить, что в назначенный день он хорошенько загодя отправился на вокзал. Для конспирации он вышел из дома небритый. Но, похоже, Светка его ухищрений опять не заметила. А выглядеть хотелось на все сто. Поэтому Скворцов по дороге на вокзал заскочил в парикмахерскую. Он давно мечтал быть выбритым опасной бритвой. Считалось, что после нее кожа остается самой гладкой и щетина не растет дольше. Сам он пользоваться опасной бритвой не умел. В последнее время искусство обращения с этим, очень острым предметом утратило массовость. Это раньше опасная бритва имелась в доме каждого мужчины. Сейчас же повсеместно пользовались сменными лезвиями. А как хотелось почувствовать себя на месте английского аристократа во время утреннего бритья, с компрессом, салфетками и прочими ритуалами. Алексей сел в кресло к старой парикмахерше, полагаясь на ее опыт. Каково же было его разочарование, когда парикмахерша взяла обычное безопасное лезвие "Нева", разломила надвое и половинку вставила в держатель, условно напоминающий опасную бритву. Справилась она со своей задачей замечательно, ни разу не порезав Скворцова, но Алексей остался недоволен - ожидаемого шика не случилось. Бурчать или как-то проявлять себя он не стал. Настроение его не успело испортиться. Он подслушал, как за соседним креслом клиент спрашивал парикмахершу, чем лечить редеющую шевелюру. Алексей не преминул вклиниться в разговор и посоветовал мужчине использовать уринотерапию - втирать мочу в голову. При этом он не стал озвучивать, что волосы могут вырасти темнее, жестче и кудрявее, но сама мысль развеселила его. Он покинул парикмахерскую, хихикая себе под нос.

Появился он на вокзале часа за полтора до отправления поезда. Сам состав под посадку еще не подали, и, скрашивая ожидание, Алексей послонялся по округе. Первым делом он изучил расписание, и узнал, что они должны прибыть на конечный пункт в половине четвертого. Сверясь по карте, что висела неподалеку, и, прикинув расстояние, он сообразил, что электричка "будет кланяться каждому столбу" - не пропускать ни одной остановки. В другой раз такой поезд наводил бы тоску, но когда с тобой приятная попутчица, это даже к лучшему.

Вокзальное новшество - платный туалет, приятно удивил его чистотой. Даже вспоминать не хотелось, что было раньше на месте этого закутка. С перестроечными туалетами на территории вокзала появились также несколько палаточек, торгующих кооперативной дребеденью. На этом ветра перемен иссякли, оставив неизменным облик МПС, с его грузными тетками в замызганных оранжевых жилетках, гундосым голосом дежурной в репродукторе, стайкой прилипчивых цыганок на ступеньках и сытных таксистов поодаль. И еще неистребимый запах общего зала. Так же, по старинке, здесь продавали серые пирожки с повидлом и каменные пончики. Алексей обошел их стороной. Не хватало еще отравиться в столь ответственный момент. Одно дело - героические болезни: ушибы, раны..., ангина, наконец. А когда тебя в присутствии девушки разбирает банальная диарея, какая уж тут любовь и романтика. Алексей направил стопы к киоску союзпечати. Газеты и журналы только что подвезли, и киоскерша раскладывала их. Тут было на что взглянуть. Если раньше в газетах ценилась лишь последняя страница с программой передач, спортивной полосой и фельетоном, то сейчас почитать можно было много чего. Голых теток в газетах еще стеснялись печатать, а всякую ересь уже гнали вовсю. Одно уважаемое издание как сенсацию преподносило рассказ журналиста о целой деревне ведьм в Сибири, где он провел несколько дней. Другие с полной серьезностью извещали, что несут на своих страницах заряд энергии чудо-лекаря Чумака. Третьи потихоньку озвучивали личную жизнь почившего в бозе генсека Брежнева, по нарастающей клеймили Сталина, еще не ведая статистики, что до второй мировой войны оправдательных приговоров было 10% от общего количества рассматриваемых в судах Советской России. В начале же третьего тысячелетия в свободной от коммунистического режима, все той же России их будет уже 0,4%. Модные журналисты поругивали власть, зарабатывая имидж "совести народа", а сами потихоньку пересаживались из рваных "москвичей" в иномарки. Жизнь эстрадных звезд еще не рассматривали под микроскопом, да и они сами пока стеснялись трясти грязным бельем на публике. Но кое-какие скандалы из жизни бомонда все же начинали просачиваться на страницы печати. А самое главное, что еще не успело надоесть в периодике - так это кроссворды, вполне доступные, осилить которые мог среднестатистический гражданин. Не те, что раньше печатались в "Огоньке" или "Работнице" как домашнее задание для слушателей Академии Генштаба. Ну, кто кроме них мог с лету назвать третий приток Оби или райцентр Казахстана. Обежав глазами титульные листы газет и журналов, Алексей выбрал для себя "Совершенно Секретно", а для Сони "АиФ". Как ни хотелось, а забавную "Спид-Инфо" купить он постеснялся. Что еще скажет на это Соня. Кстати, девушка все еще не появлялась. Алексей покрутился на пятачке у вокзала, прошелся поближе к автобусным остановкам. Впустую. Сони нигде не было. Он вернулся к входу в вокзал. Минут через десять морозец загнал его в здание. Алексей пристроился у окна, поглядывая на перрон сквозь мутное стекло.

Наконец их электропоезд подошел к платформе и замер, распахнув автоматические двери. Приезжие высыпали из вагонов, оставив после себя табачный запах в тамбурах. Алексей поспешил занять место в вагоне. Он помнил свои ранние поездки. Так называемые "Колбасные" поезда из столицы уходили переполненными, и если ты нерасторопен или припозднился, то рисковал всю дорогу ехать стоя. За пять лет учебы дорога туда - сюда до тошноты измотала Алексея. Нынешний вагон походил на те, в которых ездил он - брат-близнец тысяч таких же трудяжек пригородного сообщения, с деревянными лавочками и никелированными полками-решетками для багажа, слегка пошарпанный и, непременно с надписями на стенках и сиденьях. Куда не повернись, обязательно зацепишься взглядом за наскальное творчество современных неандертальцев. Образчики подобного искусства можно встретить повсюду: на заборах, подъездных стенах и на городских скамейках. Алексей невольно отметил, что лавочки в парках были изрезаны с большей фантазией, но меньшей культурой. Вагонопись оказалась более примитивной - любовь-морковь, кто-то там дурак, а кто-то сила. Лысый и Кирпич извещали, что они - студенты обители бывших школьных лодырей - ПТУ N 18. Где они сейчас, эти Лысый и Кирпич? Шагают с похмелья на завод? Или бедуют в местах лишения свободы? Как бы то ни было, а их умственный потуг в виде надписи на скамеечке железнодорожного вагона катает до сих пор по России.

Через какое-то время Алексей понял, что погорячился, занимая заранее место. Лучше бы он караулил девушку на вокзале. При небольшом морозце, с раскрытыми дверями, вагон быстро остывал. За то время пока Алексей ждал Соню, он даже озяб.

Он и не предполагал, пассажиров на поезд окажется маловато. Похоже, виной тому середина дня и начало недели. Возможно, в пятницу или субботу на этот поезд не протолкнуться, а сейчас его вагон был почти пуст. Напротив, через скамейку расположились женщина с пятилетним сыном, чуть далее - командировочный с дипломатом и полиэтиленовым пакетом. Две тетки втащили в вагон три связки обоев. Видимо в провинции совсем худо с этим. Тетки сели сзади Алексея. Сбоку, через проход место занял студент. Вот и все пассажиры.

Алексей то и дело выглядывал в окно Соню? Среди редких пассажиров спешащих на посадку ее не было видно. Он уже начал беспокоиться - не случилось ли чего. В голову полезли дурные мысли об авариях на дорогах, бандитах на улицах и чересчур проницательном Вениамине Алексеевиче, прознавшем об их поездке.

Девушка появилась минут за десять до отправления. Такой запас времени говорил о том, что она на самом деле спешила. Она была не одна. Следом за ней Саша-водитель тащил здоровенные сумки. Соня заглянула в вагон, отыскала глазами Алексея и махнула ему, приказывая на время удалиться. Алексей, оставив свою сумку на месте, прошел в противоположный тамбур, откуда увидел, как вслед за Соней Саша заволок сумки девушки. Одну он забросил наверх, другую поставил между сиденьями, ближе к окну. Парень что-то сказал Соне. Та отрицательно покачала головой. Саша невозмутимо пожал плечами и, не оглядываясь, вышел. Алексея он не заметил или сделал вид, что не заметил. Как только Саша ушел, Скворцов вернулся на свое место. Соня улыбалась, приветствуя его. В дорогу она не стала надевать свои роскошные меха. На девушке была дубленочка и аккуратная, в цвет, норковая шапочка. Узкие джинсики она заправила в сапожки. Скромно, но со вкусом.

- Заждался? - спросила она.

- Пришел пораньше занять место, а народу не густо.

Девушка разъяснила, что в их направлении ходят два поезда: утренний и вечерний. Утром электричка доставляет командировочных и желающих побегать по магазинам большого города и тут же уходит обратно. Вечером провинциалов забирает обратно второй поезд. Он то и будет битком.

Соня сейчас нисколечко не походила на ту деловую даму, что полгода курировала работу Алексея. Вообще она сильно изменилась с того случая с баллончиком, что взорвался в ее руках. Алексей несколько раз ловил себя на мысли: "Что если в баллончике находился "эликсир любви". Но Серега клятвенно божился, что ничего такого там и не могло быть, да и сам Алексей несколько раз проверил целостность всех приготовленных препаратов. Потерь не обнаружилось. Значит, в том баллончике все же был обычный освежитель. По всем раскладкам выходило, что девушка таки разглядела в Скворцове личность, достойную своего внимания. А уж обаяния тому не занимать. Вот и сейчас в его присутствии девушка просто лучилась.

За легким разговором пришло время отправки. Репродуктор, сглатывая слоги, прокричал название Сониного городка и наконец "колбасный" поезд тронулся в путь. Медленно уплыла платформа, пробежали ускоряясь, высотные дома. Их сменили более низкие, перемежаемые промышленными постройками. Уже на большой скорости пролетели пригород. Прогромыхали по мосту, и поезд покатил дальше по родной, необъятной стране. За окошком перелески сменялись полями с прожилками дорог, редкими домиками и вновь перелесками. И еще как неотъемлемая часть ландшафта - бесчисленные столбы электропередачи. Алексея всегда удивляло, сколько их много стоит на земле. Куда ни посмотри, проводами опутали всю землю. Да так хаотично, что казалось, линии электропередачи тащили с пьяных глаз. Неужели никак нельзя было как-то упорядочить и централизовать все эти жилы нашей энергетики? А так получалось, что на наших полях столбы стояли часто, словно прыщи у подростка.

Алексей проследил за взглядом Сони. Девушка тоже смотрела в окно.

- Тебе нравится путешествовать поездом?

- Мне нравится возвращаться поездом домой. Это напоминает детство, когда я после летних каникул у бабушки ехала домой. А еще студенческие годы. За пять лет, электричка умотала меня. А сейчас я вспоминаю её с теплом.

- Я тоже, в свое время поколесил из дома в институт. Картошку и огурцы из дома в общагу. Баулы такие, что руки отрывались.

- Было такое, - улыбнулась Соня, - Я еще умудрялась учить в поезде.

- Я - нет. Больше дремал, если удавалось. Бывает, сядут рядом говоруны. Бу-бу, бу-бу на ухо. И не заснешь.

- А тебе не казалось, что в поезде разговоры особенные?

- Казалось, - согласился Алексей. - Болтают обо всем, не обращая внимания на окружающих. Иной раз такого наслушаешься. Как-то подслушал народный рецепт от рака.

- Да? Какой?

- Женщина рассказывала попутчице, что её отец семь лет пьет настойку чистотела как лекарство от рака.

- Очень интересно. И как надо настаивать?

- Стакан чистотела на трехлитровую банку молочной сыворотки. Верь, не верь, а женщина утверждала, что отец пьет такую настойку семь лет и болезнь не прогрессирует. Семь лет жизни - это много для ракового.

Как и предполагал Алексей, электричка часто останавливалась, запускала новых пассажиров и катила дальше. Потихоньку вагон наполнялся людом. Случайные попутчики быстро осваивались на местах, и в вагоне воцарилась атмосфера, типичная для пригородного поезда. Более раскованные затевали разговоры с соседями, менее общительные читали или слушали болтовню других. Молодая мамаша, пару скамеек вперед, маялась с сынишкой. Малышу наскучило просто сидеть, и он вертелся, вставал, ходил по купе. Мамаша постоянно одергивала его, виновато поглядывая на окружающих. Толстушка сзади громко жаловалась соседке на непутевого зятя. В конце вагона двое работяг тайком распивали дешевый портвейн. Сбоку, через проход, студент, скучавший от самого вокзала, с радостью встретил знакомого, подсевшего позднее. Дружок студента был чуть старше его самого, лет двадцати пяти, одетый в полувоенную форму черного цвета. Паренек возвращался со съезда какой-то там партии и сразу начал делился впечатлениями. Студент на свою беду оказался этичным и моментально попал в число благодарных слушателей, что воодушевило "форменного" дружка. А тот говорил и говорил с верой и энтузиазмом человека с хорошенько промытыми мозгами. Юный агитатор нес обычный пафосный идеологический понос ярко выраженной шовинистической окраски. Среди знакомых Скворцова ярых расистов не имелось. Все, как водится, рассказывали еврейские анекдоты, недолюбливали чернож...ж-ж-жучков базарных, но у каждого имелся среди "нацменов" дружок (очень приличный человек).

Молодой националист изливал на студента все, что ему внушили старшие комиссары на съезде. Говорил он громко и Алексей невольно прислушался. Некоторые факты, приводимые младопартийцем, заинтересовали Скворцова. Тут и генеалогия первого правительства России, и краткий курс "политики масонства". Убежденность парня, его горячность через какое-то время подействовали на Алексея. Обычно скептик, он потихоньку стал принимать логику вагонного пропагандиста. Студент же пожирал глазами новоявленного мессию. Идеологическое вдалбливание на Соню не возымело никакого действия. Она шепнула на ухо Алексею, кивая на студента:

- Похоже на заклинание змей. Только без дудочки. Зомбирование невинных душ.

- Говорит вроде бы логично, - смутился Алексей.

- Логика то однобокая. И кровушкой попахивает. И почему так? Чем на большую массовость претендует идея, тем больше требует подпитки человеческой кровью.

- Чего уж так мрачно? Молодежь поиграет в политику и успокоится.

- Да, любые мужские игры в политику, в первую очередь отражаются на бабах. Не вас, мужиков, насилуют во время беспорядков.

- Встречаются уроды, чего говорить про всех, - не согласился Алексей.

- О Великой Октябрьской революции говорят - бескровная. При захвате Зимнего дворца убиты были, по-моему, двое. А потом, озаренные светлыми идеями солдатики и матросики ловили по всему городу защитниц "Зимнего", из женского батальона, насиловали и сбрасывали их с крыш домов.

- Откуда знаешь?

- Скажу, старушка одна поведала, поверишь?

- Ну... - смущенно потер нос Алексей, вмиг утратив всякий интерес к соседям.

Несмотря на перестроечные веяния, жизнь вагонная не менялась. По составу сначала прошли нищие, затем глухонемые, предлагая женщинам плохие фотокопии религиозных календарей и бездарные эротические карты мужчинам. На них мало кто обращал внимания, разве что пожилая женщина купила себе большой календарь с божественными праздниками. Потом, из очередных коробейников, по вагону прошмыгнули две скромно одетые женщины неопределенного возраста. Они ничем не торговали, а бесплатно раздавали тонюсенькие журнальчики. Алексей с охотой взял благо, что бесплатно. "Сторожевая башня" - прочитал он название. С яркой обложки смотрела белозубо-розовощекая семья, безмерно счастливая сопричастностью к церкви "Свидетелей Иеговы".

Националист с соседской скамейки не оставил без внимания распространительниц религиозного агитпрома.

- Свидетели Иеговы? - Медово справился он.

Женщины-бабульки радостно закивали, наконец-то заполучив долгожданного собеседника.

- И как Вам не стыдно, русским людям, служить евреям - с видимой укоризной сказал молодой человек. Слова его прозвучали нарочито громко, привлекая внимание окружающих.

- Мы служим Богу, - смиренно отвечали богомолки.

- В Америке, в 1861 году еврейская община организовала курсы по изучению Библии. - Больше для окружающих, сказал молодой человек, - Из этих курсов и выросли "свидетели Иеговы". Цель вашей церкви - поколебать православие, основу российского духа.

- Это не так. Бог один. Он - Иегова. Истинный бог.

- И за какие заслуги он сделал евреев богоизбранным народом? - Со знанием дела вопрошал паренек.

- Он постановил завет с Авраамом, праведником. - Заученно отвечали проповедницы.

- А как же так случилось, что Ваш праведник отдал свою жену Сару попользоваться египетскому фараону? Это - праведные дела? Хорош праведник, своими руками жену на блуд спровадил! Что скажете?

- Господь все видит. Он отпустил грех Аврааму. Ведь господь покарал фараона, тем и явил свою благость праведнику.

- Не несите чепухи. Авраам совершил грех.

- Он раскаялся и получил прощение, - Пытались оправдаться божьи одуванчики.

- На какой странице Библии это написано? У вас Библия должна быть с собой. Покажите. Покажите.

- Бог велик! И если он так положил, значит так надо. Его деяния выше нашего понимания, - Заявили проповедницы.

- Праведник должен оставаться праведным во всем, и перед богом и перед людьми. И если вы признаете поступок Авраама нормальным, то получается полная фигня. Для кого тогда заповеди: не убий, не кради, не прелюбодействуй. Любимчикам бога они не обязательны? И богоизбранным тоже? Перестаньте чем пудрить мозги простым людям. Вы лжесвидетельствуете, и тем самым нарушаете одну из десяти заповедей для верующего. Идите, Идите, - замахал на них руками молодой человек.

Женщины быстренько убрались из вагона. Парень довольный собой поглядел на спутника:

- Как я их? И ответить внятно ничего не смогли. Видишь, какие у нас разносторонние специалисты и как мощно читали лекции. Не каждый из другой партии сможет также ставить в тупик не только политических оппонентов, но и верующих.

- Сильный аргумент, - негромко для Сони, сказал Алексей, - Надо же, а я это пропустил в Библии. Читал галопом по Европам. Надо будет в еще заглянуть. Да где взять её? Несколько лет назад был в Киевской Лавре. Видел там шикарную Библию. Финское издание, на хорошей бумаге. Стоило полторы мои зарплаты. Хотел все равно купить, а поостерегся.

- Почему? - также негромко спросила Соня.

- Продавали Библии по предъявлению паспорта. Тогда были такие порядки. А у меня, во-первых, паспорта с собой не было, во-вторых, подумал, что попаду в "черные списки" КГБ. Я тогда еще лелеял мечту сделать карьеру. Поостерегся загубить ее на корню. И к тому же писал диссертацию. Тоже могли быть осложнения.

А молодой националист раздухарился основательно. На ближайшей станции вошел пожилой священник в черном одеянии. Молодой человек остановил его, проходящего мимо:

- Святой отец, можно ли Вам задать вопрос? - Опьяненный расправой над свидетелями Иеговы, спросил он.

- Отчего же? - остановился священник.

- Почему Господь сделал евреев богоизбранным народом?

- Господь заключил завет с Авраамом, который в тот момент был самым праведным на земле. Он боялся и чтил бога, постоянно молился.

- А как понимать. Что праведник отдал свою жену Сару фараону Египетскому. Нет ли здесь нарушение заповедей? На мой взгляд, это самый настоящий блуд.

- Нет, - улыбнулся священник, - Здесь еще нет нарушения заповедей.

Весь вагон с интересом слушал их диалог.

- Как же нет? А заповедь о прелюбодеянии? Где логика?

- Я вижу, Вы предпочитаете логику вере?

- Она важна во всем. А где логика в Библии?

- Во-первых, десять заветов, были даны Моисею много поколений спустя, после Авраама.

- Но это не оправдывает Авраама.

- Если Вы будете перебивать меня, то не услышите ответа и так и останетесь в неведении.

- Молчу.

- Хорошо. Во-вторых, у древних иудеев понятие "жены" было много шире нынешнего представления этого слова. Христос называл свою мать "жено", и Вы не будете утверждать, что он жил с ней как с женой. Ведь верно? В Иудейском обществе женами называли женщин, что жили под опекой главы рода, семьи. Это могла быть мать, сестра, вдова родственника. Иудеи не бросали женщин лишившихся кормильцев, брали их на содержание. Если бы Вы внимательнее читали Библию, то у Вас не возникло бы такого вопроса об Аврааме и Саре. Они являлись братом и сестрой. У них был общий отец. И потому Авраам не лгал, говоря фараону, что Сара сестра его.

Молодой человек смущенно замолчал. Священник продолжил наставления:

-Читайте священное Писание с чистыми помыслами. Это поможет уберечься от грехов и соблазнов. Наши предки были не глупее нас. И если б в Библии имелись несуразицы, неужели за две тысячи лет люди не увидели б их? И вообще, Писание настолько открывается человеку, насколько этого желает бог. Молитесь с открытым сердцем, и Ваши глаза откроются.

Священник закончил и прошел в дальний конец вагона.

- Сильный аргумент, - теперь тихо сказала Соня.

- Можно еще поспорить, но мне кажется, что поп прав, - согласился Алексей.

Молодой идеолог новой жизни смущенно посопел и принялся негромко оправдываться перед попутчиком. Тот вежливо слушал, но прежней восторженности в его взгляде уже не было.

По проходу пробежала стайка ПТУшников. Алексей проводил их глазами. Пацаны, хлопнув дверью тамбура, скрылись в следующем вагоне.

- Ревизоры, - догадалась Соня.

Не прошло и пяти минут как вновь лязгнула дверь и в вагон вступили две женщины в темно-синих, затасканных шинелях. Видимо, смеха ради, начальство поставило их работать в паре. Одна - высокая и худющая. Напарницу ее легче было перепрыгнуть, чем обойти, настолько она казалась низенькой и толстой. Толстуха подперла собой дверь, а Худая шагнув вперед, громогласно заявила:

- Готовим билетики на проверку.

Интонация ее напомнила Алексею Ирину-регистраторшу из районной стоматологии, где пару месяцев назад он лечил зуб. Та с похожими нотками рявкала на старушек в очереди. Воистину - "Нет, злей осенней мухи и девки вековухи". Досталось от нее и медсестре, что сунулась поделиться домашней радостью. Ну, не попала товарка под настроение - у Ирки живот болел. Алексей подивился: "До чего ж старые девы схожи между собой". И выражение лиц у той регистраторши и у этой ревизорши были одинаковы, как у псов, что при виде прохожего сожалеют о недостаточной длине цепи.

Худая направилась к двум мужичкам - работягам, что сидели крайними.

- Билетики предъявляем.

Один из мужиков замычал и стал знаками показывать, что они с другом глухонемые. При этом он принялся совать ей в какие-то газеты.

- Билеты где? - Уже не так строго спросила контролерша.

Попрошайки и немые - особая каста на железной дороге. У них свои отношения с железнодорожным людом. Их ревизоры не трогают. По крайней мере, Алексей ни разу не видел, чтобы штрафовали их. Но Худой сегодня "немые" чем-то не глянулись. Она не собиралась отпускать их за здорово живешь, да еще и в начале проверки, не успев прошерстить весь вагон. Толстуха, для подкрепления, передвинулась к ней. Окружающие с любопытством наблюдали за происходящим. Никто не "сдал" работяг, что еще полчаса ранее прикончили бутылочку "красного" под неспешный разговор. Пока "немые" махали руками, электричка замедлила ход у очередной платформы. Зашипели открываемые двери. Ближайший "немой", неожиданно вскочил, оттолкнул ревизоршу и выбежал из вагона. Его дружок шмыгнул следом, но его ухватили за рукав пальто. Мужичок с силой рванулся и тоже выскочил на платформу. Сидящие пассажиры грохнули от смеха. Худая обвела глазами вагон, выискивая на ком бы отыграться. Но больше "зайцев" в вагоне не было. Многие потрясли вверх поднятыми билетиками. Это еще больше взгневило контролершу. На ее месте лучше было пройти в следующий вагон, но Худая принялась упрямо проверять билеты. Народ улыбался под впечатлением истории с мнимыми немыми. Худая еле сдерживалась, нервно возвращая прокомпостированные билеты обратно. Повода придраться к кому-либо ей не представлялось. Так и ушла бы она, не отмщенная, оставив в памяти людской забавные воспоминания о ревизорах-недотепах и пройдохах безбилетниках, да как назло под ноги ей сунулся ребенок, что ехал с мамой от самого начала. Притомленный дорогой, малыш давно извертелся на скамейке, несколько раз слезал с нее, ходил по купе, а сейчас некстати выскочил в проход между рядами.

- Чей ребенок? - Тут же прогремела Худая.

Мать малыша тут же словила непоседу и усадила к себе на колени.

- Сколько лет ребенку? - Надвинулись ревизоры.

- Четыре с половиной, - ответила мамаша, молодая женщина в скромном пальто.

- Сколько тебе годиков? - Добренько склонилась к малышу Худая ревизорша.

- Пять, - ребенок еще не научился врать.

- Хороший мальчик, честный, - Обрадовалась своей уловке Худая,

- У Вас есть билет на ребенка? - Спросила она уже у матери малыша.

- Ему нет еще пяти. Ему четыре с половиной, - Начала оправдываться женщина.

- А по виду больше пяти, - Не поверила Худая.

- Ему нет... Ему нет еще пяти, - Лепетала несчастная мамаша, прижимая к себе враз притихшего ребенка.

- Документ покажите, свидетельство о рождении, - настаивала ревизор.

- У нас с собой нет, - схитрила женщина.

- Как же так? Путешествуете без документов?- Восклицала Худая, чересчур громко, вводя в смятение робкую мамашу. - Платите штраф, тогда.

- У нас нет денег. Правда, поверьте. - Покраснев, тихо сказала женщина.

- Чего привязались, нелюди! Отстаньте от ребенка. - Послышалось тут и там по вагону.

- А ну, тихо, - прикрикнула ревизорша. - И до вас дело дойдет. - Форма, как прикрытие, позволяла ей не церемониться с пассажирами, - Мы тут сами разберемся. Платить, дамочка, придется.

- У нас, правда, нет денег. Мы из больницы. Все потратили. Нас встречает отец. Если хотите, он заплатит. Вы уж извините. Извините, пожалуйста, - начала упрашивать женщина.

О, эти сладкие для уха интонации молящего, доводящие любого "чина" до оргазма. И не важно: министр ты или вахтер, клерк или постовой; ты в этот момент вершитель судеб, почти равен к богу. Теперь не грех и "поломаться", наслаждаясь униженным видом просителя. Худое божество, в затасканной шинели, даже подвытянулось, от осознания своей значимости.

- Ну, не знаю, то "немые", то дети, - протянула Худая. - Не знаю, прямо... Штраф, так и быть, могу простить, а билет надо взять обязательно. Мы можем сами обилечивать. А, вообще, стыдно, дамочка, учите врать ребенка. Ай-яй-яй. Позор, детский билет стоит не дорого...

К ним тихо подошел священник. Он протянул ревизорам деньги:

- Этого хватит?

Худая оторопела, прервав на полуслове уничижительную нотацию. Толстуха машинально взяла деньги, полезла в карман, отсчитала сдачу. Несчастная мать не сразу поняла в чем дело. Когда она сообразила, что за нее заплатили, то покраснела еще больше и рассыпалась в благодарности к священнику.

- Не надо, - остановил её поп, - Господь благословил зверей и детей, потому как беззащитны они перед злым человеком.

- Крещеный? - спросил он, касаясь головки ребенка.

- Нет еще - призналась мать.

- Окрести, - посоветовал священник и вернулся на свое место.

- Слово и Дело, - Задумчиво произнесла Соня. Человек, для которого Слово является работой, совершил поступок, а все, кругом, люди дела, и ни у кого не нашлось Слова для несчастной мамаши. По ее пальто и сумке видно, что не шикует. Вполне возможно, что и на самом деле у нее денег нет.

Алексею стало неловко, что самому не пришло в голову помочь несчастной женщине. И промолчать, показалось ему, значит расписаться в собственной черствости:

- Да.... Если среди священнослужителей попадаются такие чистые люди, то в вере что-то есть.

- Вера-то держится на людях, - заметила Соня.

Разговаривали они тихо. Ревизоры приняли их перешептывание на свой счет и прямиком направились к ним. Глядя, как они приближаются, Соня шепнула Алексею: "Давай свой билет и, чтобы не случилось, не встревай". Скворцов послушно кивнул головой.

- Билетики! - Резко выдохнула худая ревизорша, надеясь, что обнаружила новых нарушителей.

Соня, глядя прямо в глаза дамы в униформе, с улыбочкой подала билеты. Худая лязгнула компостером и чуть не кинула билеты обратно. Соня помедлила их брать, и получилось, что ревизорша осталась стоять с протянутой рукой. Не убирая улыбки с лица, девушка двумя пальчиками, словно опасаясь ненароком коснуться проверяющей, все же забрала билеты обратно. Худая медленно вытянулась в струнку и поджала губы. С высоты своего роста, она с минуту разглядывала Соню, словно инфузорию туфельку через микроскоп, затем обвела глазами купе. Взгляд ее скользнул по Скворцову и замер на Сониной сумке, что стояла между сидениями у окна.

- А это что? - с твердостью мочевого камня в голосе спросила Худая.

Большая сумка занимала много места в купе и, несомненно, доставляла бы неудобство пассажиру напротив, будь он там. Но в вагоне оставались свободные места, и никто не стремился к ним в купе.

- Это? - Удивилась глупости вопроса Соня, - Это сумочка.

- Сумочка? - оторопела Худая, - Это сумочка?!

- Ну, не корзинка же, - Делано вскинула брови Соня, - И не чемодан, и не саквояж.

Лицо ревизорши пошло красными пятнами. Перед ней, человеком в униформе и грозной бляхой на груди все должны никнуть и трепетать. А тут, соплячка в дубленке пытается посмеиваться над ней, ревизором, Родиной поставленной на стражу экономического могущества. Обычно пассажиры с ней себя так не вели. Они ругались, заискивали, умоляли, плакали и даже как-то дрались, но с таким ледяным спокойствием с ней не держались. Худая могла так иногда поглядеть на пассажира, что даже имеющие билеты, невольно чувствовали себя не в своей тарелке. Невозмутимость Сони остановила Худую от желания тут же выбранить молодую нахалку. "Может, ведомственная проверка? - Мелькнуло у нее в голове, но ревизорша отогнала эту глупую мысль, - Девица с сумками слишком молода и слишком хорошо одета для проверяющей. И, потом, о любой комиссии их бы обязательно предупредили. Так всегда бывало. Это, скорее всего, блатная штучка, с папочкой наверху". Она еще раз оглядела Соню. "Кто бы ни был родственничек этой наглой фифочки, хоть министр МПС, а без грамотной выволочки, в пределах узаконенных правил, ей не уйти!" - Решила для себя ревизорша.

- Почему под ногами? - Указала она носком сапога на сумку. Пнуть ее она поостереглась.

- А куда ее деть? Разве в электричке есть багажное отделение?

- Наверх. На полку. - Из уст ревизорши это прозвучало приказом.

- Во-первых, она занята, - Спокойно ответила Соня, указав наверх. Там стояла точно такая же сумка. - А, во-вторых, я не могу ее туда закинуть. Сил не хватает.

- Пусть твой дружок положит ее на полку в соседнее купе.

Скворцов послушно схватился за ручки сумки. Соня придержала его за рукав.

- Как Вы выразились "мой дружок" пригодится мне для других целей, а не таскать сумки по прихоти других. Моя сумка никому не мешает. Если в вагоне не будет хватать мест, мы ее обязательно уберем.

За их диалогом следил весь вагон. Пассажиры не вмешивались, но явно симпатизировали Соне, что не уступала хамоватой проверяющей. И если ревизорша начинала терять терпение, то голос девушки оставался ровным ни на полтона выше или ниже.

- Уберите сейчас же, - Уже не в силах сдерживать себя, взорвалась ревизорша.

- С какой стати? - Подняла брови Соня, - В железнодорожных правилах четко указано, что багаж не должен загромождать проход. А здесь прохода нет. Если только Вы не пожелаете немедленно выброситься в окно.

- Убери сейчас же, - забрызгала слюной ревизорша. Привычная к работе "лови-хватай", она зациклилась, не зная, что сказать дальше.

- Не нервничайте так, возможен апоплексический удар. Мы в пути, врачей нет, помочь будет некому. Если Вам уж так хочется, я могу, в виде исключения, доверить Вам, перенести мою сумку.

- Да ты, что? - Совсем взбеленилась ревизорша.

- Не "Ты", а "Вы", - жестко произнесла Соня, - Извольте обращаться только так. Вы мне, милочка, не подружка, чтобы обращаться ко мне запанибратски. И, еще, прошу представиться. Есть ли у Вас удостоверение контролера? Жетон ревизорский можно купить в московском метро. Были у нас случаи, когда студенты цепляли похожие бляшки и давай шкурить доверчивых граждан.

От такого неожиданного отпора ревизорша растерялась. Она вращала глазами, кривила губы и молча глотала воздух не в силах произнести ни слова.

- Ну, - поторопила Соня, - Я жду. Как Ваша фамилия?

В руках у нее появился маленький блокнотик, куда она нацелилась записать данные проверяющей.

- Ревизор Кудякова, - Нехотя представилась Худая. И все же она не хотела признать свое поражение в словесной дуэли. Она метнула гневный взгляд на свою напарницу, ожидая от нее поддержки.

Пухлая ревизорша все время стояла рядом, но не спешила вступать в разговор. Возможно она была не против, чтобы как следует отчесали вынужденную напарницу. В любом коллективе всегда найдется злющая вековуха, что портит коллегам жизнь, но не каждый осмеливается поставить ее на место. Девушка с сумками, не напрягаясь, поиздевалась над напарницей. По брошенному взгляду Худой, Толстуха сообразила, что дальше молчать было опасно - самой могло влететь за пассивность в данном инциденте. Да и честь мундира не мешало бы поддержать - вон, как развеселились пассажиры.

- Багаж. Где билет за багаж, - услужливо подсказала она напарнице.

- Да! Где билет за багаж! - Обрадовано спохватилась Худая. - А то пудрят тут мне мозги, а сами без билета. Билетик на багаж покажите, дамочка!

Соню этим нелегко было сбить с толку. Она спокойно заявила:

- По правилам, утвержденным МПС от 18 января 1975 года, пассажиру разрешено провозить бесплатно багаж габаритами не более 70 на 50 на 40 сантиметров. Вы меня пытаетесь убедить, что ревизоров не заставляют учить правила?

- Я и сама знаю. Но у вас багаж больше.

- Это Вы на глазок смерили?

- Тут и слепому видно.

- Слепой измеряет осязанием. А никак не глазами. Они у него незрячие, - Менторски произнесла Соня, - А Вы, голубушка имеете метрологическую справочку, что аттестованы к измерениям методом "на глазок"?

- Тань, пойдем, - позвала напарницу Толстуха.

- Куда пойдем? - сорвалась на нее Худая, - Видишь, "зайцы" с багажом. И еще издеваются. Груз-то габаритный. Чем бы померять? У кого есть сантиметр? - Обратилась она к окружающим.

Один из пассажиров, разбитной мужичок схохмил:

- У меня только тридцать. И те для жены и соседки берегу. Тебе не доверю.

Вагон грохнул от смеха. Ревизорша вновь стала наливаться краской.

- Дуй за сантиметром к начальнику поезда, - приказала Худая товарке, - а я посторожу.

Толстуха послушно умчалась. Худая пошла проверять билеты дальше по вагону, срываясь то на одного, то на другого пассажира. Но народ, получив пример от Сони уже не сидел безропотно и огрызался кто как мог.

- Откуда ты помнишь постановление МПС? Да еще с датой? - негромко спросил Соню Алексей.

- Я и не помню точно. Как-то, еще студенткой, читала на вокзале. Думаешь они знают точную дату утвержденных правил?

Вскоре грохнула дверь тамбура и показалась толстенькая ревизорша с раскладным метром в руках. Ревизоры вновь подошли к купе с Алексеем и Соней. Худая согнулась и измерила сантиметром сумку "преткновения".

- Ага! - Радостно известила она. - На пять сантиметров больше!

- Неужели? - Делано изумилась Соня. - Я и не предполагала.

- Платите штраф, - Торжественно известила ревизорша, - За провоз багажа без билета.

- Я не буду платить штраф, - неожиданно заявила Соня.

- Тогда покиньте вагон! - наконец-то настал звездный час для Худой. Теперь она могла в полной мере отомстить строптивой пассажирке.

- И выходить я не буду. - Также спокойно ответила Соня.

- Милицию вызвать? - Выложила основной козырь ревизорша.

- Хоть кого. У меня есть билет на багаж.

В руке Сони появился бумажный квадратик, который она издали, показала ревизорам. Алексей оторопел: он-то думал, что придется платить штраф, да еще и униженно извиняться.

- А, что ж вы мне голову морочите целый час, дамочка, - задохнулась от возмущения худая ревизорша.

- Да, почему изгаляетесь? - Вставила ее напарница.

- Вы думаете, мне одной противно видеть перед собой царьков в форме. Спросите любого, от Вас всех тошнит.

- Это кто царьки?

- А кто пять минут назад мешал с грязью женщину с ребенком? Ради чего? Настроение плохое? Нам, пассажирам, нет никакого дела до Ваших проблем с климаксом. Если Вы срываете свою злость на людях, Вам не место в сфере работы с людьми. Я не поленюсь сообщить о Вашей грубости руководству. Свидетелей у меня целый вагон.

Сидящие в округе зааплодировали девушке. Под улюлюканье проводили ревизоров из вагона. Худая напоследок обернулась на Соню со злым прищуром. Соня в ответ показала ей записную книжку, куда занесла фамилию ревизорши.

- Слушай, я поражен, - Повернулся к девушке Алексей, - Ты так держалась!

- Меня этому учили на курсах. Помнишь, я рассказывала тебе? - Улыбнулась Соня, - В том-то вся беда: сталкиваясь с такого рода хабалками, человек чаще терпит поражение, потому, что с трудом может совладать с собой. Не у каждого хватает выдержки поставить хама на место, не нагрубив в ответ.

До конца пути ничего больше занятного не произошло. К половине четвертого народ в вагоне засуетился. Еще не показался пригород, а по своим, местным признаком, пассажиры знали, что подъезжают. Особо нетерпеливые потянулись к выходу. В вагонном окне мелькнули частные домики за голой посадкой, затем шоссе с закрытым шлагбаумом. Поезд на повороте сбавил ход и неожиданно сразу подкатил к платформе с небольшим вокзалом. Тут уж поднялись все и заспешили на выход.

- Приехали, - Сказала Соня.

Алексей снял сумку с верхней полки. Она оказалась достаточно тяжелой.

- Что в ней? - Не удержался от любопытства он.

- Продукты и гостинцы маме. Давай помогу.

- Справлюсь, - Алексей хотелось выглядеть героем.

- Тогда я возьму твой портфель. Пойду вперед, поищу такси и носильщика. Без него нам не обойтись.

Относительно носильщика Соня оказалась права. Алексей бодро вынес сумки из вагона, уже с меньшим энтузиазмом потащил их по платформе. Тяжелая ноша быстренько сбила молодецкий запал. Пока он добрался до выхода с платформы, пришлось несколько раз останавливаться и переводить дух. Там его встретили Соня и разбитной таксист, который, желая покрасоваться перед девушкой, перехватил одну из сумок у Алексея. Разгруженный наполовину, но уже подуставший, Скворцов еле поспевал за водителем. Слава богу, машина его стояла не так далеко, и пытка сумками для Алексея вскоре закончилась. Они погрузились в такси и поехали.

Из окна автомобиля Алексей мало что разглядел. Улицы как улицы, с типовой застройкой разных времен. Обычный городок, где многоэтажками называют хрущевки в пять этажей. Никакой речки Алексей не заметил, из чего заключил, что возник городок по прихоти коммунаров, как довесок к крупному промышленному предприятию.

Минут за десять добрались до Сониного дома. Дом оказался обычной пятиэтажкой, стоящий в стороне от центральной улицы. Таксист подвез их прямо к подъезду. Выгрузились они под любопытными взглядами трех старушек, что топтались неподалеку. Дворовые моралистки подтянулись поближе, разглядеть: "Кто приехал? Что привез?" Соня приветливо поздоровалась с бабульками. Те, узнав девушку, заулыбались и тут же переключили внимание на Алексея. Более достойного повода для пересудов у них давно не было. Скворцова "дворовые прокуроры" мало беспокоили - здешние сплетни до его тещи никак дойти не могли. Не обращая внимания на их прицельные взгляды, он подхватил поклажу и пошел вслед за Соней.

Подтащив сумки к ее квартире, Алексей невинно спросил:

- А гостиницы в вашем городе имеются?

- Имеются, - лукаво ответила Соня, открывая дверь, - Целых две.

Алексей втащил осточертевшие сумки в прихожую.

- Мам?! - прокричала Соня в квартиру.

Ответом была тишина. Алексей потоптался на месте. Соня скинула дубленку и обернулась к нему:

- Чего стоишь? Раздевайся.

Скворцова не было нужды приглашать дважды. Раздеваясь, он не обнаружил по прихожей следов другого мужчины. Кошачьего запаха тоже не чувствовалось. Он был абсолютно убежден, что кошки - спутники одиноких людей. По всем приметам выходило, что мама проживала одна. Соня рассказывала, что в ее судьбе отец присутствовал только биологически. "Хотелось, чтобы у мамы-одиночки бзики оказались безобидными" - подумал Алексей. Он прошел в комнату, огляделся. Обстановка в квартире осуществляла стандартный набор-мечту законопослушного гражданина: мебельная стеночка, ковер и телевизор, да еще диван с креслом. Повсюду порядок, словно их приезда ожидали. Чистота такая, что надумай Скворцов заглянуть на шкаф, то и там не обнаружил бы пыли. "Вот он, "пунктик" мамочки, - умозаключил он, - не из самых ужасных. Остается надеяться, что к гостю то не будут предъявляться гипертрофированные требования".

- Порадуем маму, - сказала Соня, раскрывая сумки, - приготовим праздничный ужин. Ты как на счет картошки?

- Уважаю. Особенно поджаренную, с пенками. Можно и толченую.

- Я в смысле почистить. Побыстрее дело пойдет.

- Попытаюсь. Я же общежитский. Кое на что сгожусь.

Алексей послушно нацепил фартук и закатал рукава рубашки. Картошка нашлась в кошелке за холодильником. А вот ножи никуда не годились. Соня среди кухонной мелочи разыскала старинный порыпанный брусок, и Скворцов заточил все имеющиеся в доме ножи. Соня тем временем разобрала сумки. Скоропортящееся загрузила в пустую морозилку, остальное рассовала по кухонным шкафчикам. Все это она успела сделать, пока Алексей боролся с картофельными очистками. Затем Соня стала колдовать над ужином. Она не стала переодеваться в домашний халат, а накинув другой фартучек, порхала по кухоньке. Оказалось, что без Алексея опять не обойтись: нужно пилить на ломтики замороженное мясо, открывать консервы. Он с удовольствием наблюдал, как Соня ловко управляется с продуктами. Длинные ногти при этом ей нисколько не мешали. Алексей то и дело задерживал на девушке взгляд. Он и не подозревал, как грациозна и мила может быть женщина за приготовлением пищи. Вот она какова, хранительница очага, к ногам которой хочется бросить добытый кусок мамонтятины или драгоценности из ограбленной ювелирной лавки, или, на худой конец, зарплату инженера со стопкой излитых тобой сонетов.

Через какое-то время на плите забулькало и зашипело, расточая по квартире аппетитные ароматы.

- Ты мне уже не нужен, - заявила Соня, протирая тряпицей мойку.

- Уже? - Состряпал удрученную мину Алексей. На самом деле он и не думал расстраиваться. Настроение было превосходным. Ах, если б можно было растянуть день на целую неделю.

- Пока не нужен, - Озорно блеснула глазками Соня, - Мужчины хороши для созидания и разрушения, но никак не для уборки. А мне нужно навести порядок на кухне. Можешь пойти искупаться с дороги.

Интонация ее не предполагала возражений. Алексей и не собирался противиться. Такой поворот событий ему все больше и больше нравился. Похоже, его никто и не собирался отпускать. Соня уже большая и может приводить домой, кого захочет. Ну, о том, что он женат, маму и не обязательно извещать.

- Погоди, - приостановила его девушка, первой заскочив в ванную.

Она зашуршала, убирая из белья, нежелательное мужскому глазу. Затем она пригласила Алексея. Выдав ему полотенце, Соня поинтересовалась, умеет ли тот пользоваться водонагревательной колонкой. Алексей заверил, что справится, у него на родине, у родителей, была точно же такая.

- А спинку потереть? - Невинно спросил он.

- А мама? Не будем шокировать ее. Она вот-вот должна прийти.

Соня игриво помахала ручкой и вышла. Алексей разделся. Неожиданно его охватил озноб. Он поскорее забрался в ванную, желая согреться. Горячая вода прогнала озноб. Он полежал еще немного, наслаждаясь теплотой и размышляя о своем положении. Двусмысленность ситуации забавляла его. "Интересно, как представит его Соня? Друг? Жених? Любовник?" Пока он подходил под первую категорию. Есть перспективы перейти в третью, но никак не во вторую. Хотя, что там творится в этой очаровательной головке? Ведь не испугалась притащить его к себе домой, засунуть в ванну.

Пока он плескался, за дверью послышались голоса. "А вот и мама", - догадался Алексей. Он не стал суетиться, не спеша домылся, оттягивая встречу с незнакомой мамашей. Только когда он насухо вытерся, предусмотрительно обмыл за собой ванну и причесался, найденной на раковине щеткой для волос, Алексей вышел на представление. Вопреки его опасениям, все оказалось обыденно просто. Как только он появился в кухонном проеме, Соня сказала:

- Мам, это Алексей. А это моя мама, Галина Михайловна.

Мама и дочь оказались мало схожими. Соня - высокая, стройная брюнетка; Галина Михайловна - маленькая, полненькая, выкрашенная хной. Щадя родительское самолюбие, можно было поискать общие черты у них, но если не расшаркиваться в реверансах, то следовало признать, что все лучшее в своем облике Соне досталось от безвестного папочки.

К появлению молодого человека мама отнеслась спокойно, допроса с пристрастием не учинила, чем очаровала Алексея. Тому меньше всего хотелось, чтобы его принялись пытать о работе, семье и прочем. С гостем, она вела себя так, словно одноклассник дочери зашел на чашку чая, разве что оценила взглядом, сравнивая с загаданным ранее образом мужчины для своей кровиночки.

По поводу их приезда накрыли стол в зале. Можно было уместиться и на кухоньке, но мама запротивилась. На свет божий извлекли импортный столовый сервиз и хрусталь. Праздничную атмосферу дополнял телевизор. Там, очень кстати передавали концерт, осовремененный, без балета и оратории. С телеэкрана модный певец озвучил новый шлягер из набора фраз, затем певичка со слезой в голосе поведала гражданам о своей любви. Певичка старалась, поскольку еще не наплакала себе квартирку в несколько соток в центре столицы. Её сменил юморист по профессии. Эстрадный мэтр отважно пародировал генсека несколько лет как почившего в бозе. Потуги юмориста оставили без внимания, занимаясь сервировкой стола. Алексей не остался в стороне от приготовления - вызвался порезать хлеб. Ему как единственному мужчине в доме доверили открыть бутылку вина. Он по-свойски покрутился по кухоньке. Мама Сони нисколько не смущала его. За хлопотами Соня делилась столичными новостями, мама местными. В провинции сонной жизнью не пахло. Сменилось руководство городка, состоялись выборы в горсовет. В состав совета прошли несколько депутатов-самовыдвиженцев. Такое случилось здесь впервые. Без разнарядки и согласования наверху!? Глаза Воротовой-старшей горели надеждой, как, впрочем, у многих в стране. Голоса народных любимцев, как голоса мифологических сирен, парализовали рассудок. Опьяненные словесной раскрепощенностью, никто и не предполагал, что обман вскоре станет нормой жизни, и его можно возвести до государственных высот. Обыватели еще не уяснили себе, что депутат - не всегда герой и защитник народный. Что он сродни модному лекарству: стоит дорого, а поможет или нет - неизвестно. Отрезвление (как и положено) придет не сразу, а пока граждане, среди которых (сами того еще не зная) родители будущих проституток и родители будущих наркоманов, радовались свалившейся на них свободе.

Знакомы ли провинциальные "робеспьеры" Соне, или нет, Алексей не разобрал. Мама по третьему кругу перечислила храбрецов-демократов - Соня с пустыми глазами кивали в ответ. Зная свою подругу как, довольно прагматичную особу, Алексей не без удивления наблюдал, как та участливо поддакивала матери, внешне разделяя ее политические чаяния. Самому же Скворцову буря в местном "стакане" была абсолютно безразлична. Разве что его позабавили озвученные имена. Ерничать по этому поводу он благоразумно не стал, хотя в пору было пожалеть горожан. Не зря же народное наблюдение отмечало, что чем больше чудных фамилий на политическом небосклоне, тем сильнее грядут потрясения для простого люда.

В разговоре от глобальных тем перешли к бытовым. Галина Михайловна пожаловалась, что не далее как пару дней назад, ее напугал здоровенный ротвейлер. Матерый кобель, в центнер весом, бегал без поводка и намордника. Хозяин его спокойно покуривал в сторонке и лишь отмахнулся от замечания Воротовой-старшей, так и не прицепив пса на поводок. Соня вспыхнула от возмущения. Алексей поддакнул. Сия проблема ему ведома. У них, на квартале, тоже выгуливали много породистых собак, и не маленьких. На них в одночасье случилась мода. Заводили огромных псов якобы для безопасности, но больше ради престижа. "У соседа имеется, а мы чем хуже?" Бездумное подражание сыграло с обывателями злую шутку: многие не рассчитали своих сил, да и финансовых возможностей на содержание крупной собаки. Тяготились хозяева, терпели неудобства окружающие, страдали сами животные в малогабаритных квартирах. Хулиганов на улицах не стало меньше, зато тротуары расцвели полновесными кучками собачьих испражнений. Благо, что зима и снежок время от времени прикрывал следы выгула домашних любимцев, но впереди весна и лето. "Береги сандалики детвора!"

Алексей поймал себя на том, что не очень то он и благодушен мыслями. Оно и понятно - сколько можно мучить мужчину аппетитными запахами. Не мудрено, что в такой атмосфере, глядя на беспечное щебетание женщин, в голове сами собой рождаются ехидные комментарии. Через какое-то время он сообразил, что голод является не единственной причиной для внутреннего напряжения. Мама Сони! Ну, да, живет такая на свете. И ехали вообще-то проведать ее. Тут дело в другом. И как он забыл об этом, готовясь в поездку? Как она посмотрит на их отношения с Соней? Даже если и благосклонно, нужен ли им присмотр? Влюбленным важно что? Уединение: необитаемый остров; корабль на двоих; для юнцов, на худой конец, темный кинозал. Убегали от одних любопытных глаз, а прибыли к другим, надзирающим. Интересно, как Соня озвучила маме статус Скворцова. Как жаль, что он не слышал, находился в ванной. Если по ее представлению он - друг, коллега, геноссе по партии - одно дело: чаек, программа "Спокойной ночи малыши" и адъё. Ежели по её словам он - любимый, жених, (люди мы современные) любовник - другой расклад: извольте тапочки поудобнее, и разговоры подлиннее, и маман спать пораньше. "Положат вместе или поврозь?" - архиважнейший вопрос сегодняшнего дня. И вроде как бы одни не против, и другие уже еле терпят, а дело в маме. Готова ли она принять, что дочь уже взрослая и имеет право на личную жизнь? По скворцовским наблюдениям Воротова-старшая не ханжа, а если и консервативна, то искренне. Собой не дурнушка, а живет-то одна. Следов похаживания мужичков Алексей не заметил.

Чуяло сердце, что Воротова-младшая не спешит устанавливать здесь свои правила и огорчать старшую. Ситуация патовая. "И никуда нам не деться от этого. Ночь за окном, на дворе никого..." - как раз к месту артист Михаил Боярский резюмировал с телеэкрана. "А ты как хотел, Леха? - приструнил себя Скворцов, - Поищи-ка на полочке губозакатайку. Месяц назад о путешествии вместе и мечтать, не смел. Благодари, что взяла с собой. Это уже кое-что. Ничего, капля камень точит. А пока завяжи-ка в узелок свои желания и лучше копи свои возможности". Через какое-то время настрой обреченности сменился надеждой: "Ну, не-е..., Соня - девочка умная, и если привезла меня сюда, то знает, что делает".

Наведя порядок у себя в душе, Алексей почувствовал себя более комфортно. А тут, наконец-то, приготовления к ужину благополучно завершились, и все уселись за стол. Для начала выпили за встречу. По чуть-чуть, как и надлежит в приличной компании. Вино оказалось слабеньким, зато стряпня - объеденье. Алексей не удержался от похвалы. Как и подобало скромной девице, Соня пожала плечами, мол, все как всегда. От мамы в ответ он заслужил благосклонный взгляд. Алексей приободрился, почувствовав, что набирает очки.

Сам ужин разговор не прекратил, разве что немного смял, сделал ленивее. Галина Михайловна полюбопытствовала, какие новинки из лекарств следует ожидать в ближайшем будущем. Сама она больной не казалась, могла спросить просто из уважения к профессии Алексея. Она все больше нравилась Скворцову. Образованная, с чувством юмора, она легко поддерживала беседу, и что особенно важно - не лезла к Алексею. Скворцов вспомнил свою первую встречу с нынешней тещей. Та с первых минут принялась опрашивать потенциального жениха, пока Светку (тогда еще невесту) не доконала её бесцеремонность и она не шикнула на мать. Мамаша тогда надулась и молчала остаток вечера. От любопытства она сидела как на иголках и сдерживалась только под суровыми взглядами дочери. Ему бы сбежать без оглядки в первый же вечер. С нынешним опытом он бы так и поступил. Но тогда на носу было распределение и без местной прописки, Скворцова загнали бы в Тмутаракань, пилюли катать в уездной аптеке. Ради трижды клятой прописки пришлось положить себя в жертву на семейный алтарь, и жертву эту вкушали несколько лет.

Здесь все было по иному. Ни одного косого или чересчур любопытного взгляда. В хозяйке чувствовалась если не порода, то настоящая интеллигентность со свойственной ей тактичностью. И если верить пословице, что яблоко от яблони недалеко падает, то Алексей не ошибся в своих последних оценках Сони. Далекий образ сухой, деловой леди оказался просто её маской, дома заброшенной на шкаф за ненадобностью. Он видел, как Соня предупредительно ухаживала за мамой, как та отвечала взаимностью. Мама и дочь светились неподдельной радостью встречи. Вот что значит жить порознь. В этом случае не рискуешь получить от родного дитя взгляда в спину исполненного тоски.

Алексей предложил тост за отчий дом, и чтобы не выглядело явный подхалимажем, подчеркнул, что у каждого он свой. Он немного пространно и цветисто сказал о теплоте родных стен, о светлых воспоминаниях, связанных с детством, о радости возвращения на материнский порог. Такой тост мать и дочь приняли с аплодисментами.

Вино, хоть и слабенькое, подействовало на Алексея. Он раскраснелся, руки и ноги сделались ватными. Уши заложило, и почему-то заныла спина. Соня внимательно поглядела на Алексея, затем положила ему руку на лоб:

- У тебя температура?

Одним участливым вопросом дело не обошлось. Соня прошла на кухню, погремела там чем-то и вернулась с градусником.

- Не надо, - воспротивился Алексей.

Соня не стала его слушать, строго глянула и сунула градусник ему в подмышку. Пришлось смиренно посидеть минут десять. Сказать по правде Алексей чувствовал себя неважно, что и подтвердил градусник. Температура оказалась тридцать восемь с половиной. Все-таки он простудился, ожидая девушку в холодном вагоне, еще там, на вокзале. Чаем с малиной дело не обошлось. Соня принесла аптечку и принялась перебирать содержимое. На свет божий появился шприц, стерилизатор, ампулы с лекарствами. Медицинское образование плюс нереализованная потребность лечить настроили девушку на решительные действия.

- Может водочки с перцем? - Робко предложил панацею Алексей.

- Может укольчик?- Не без ехидства отозвалась Соня. - Водочки в доме не держим. Инъекция понадежней будет. Как-никак я несу ответственность за тебя и должна поставить на ноги. И потом, ты же не желаешь все время проваляться в кровати?

Алексей хотел подтвердить, что он бы и не прочь, а тем более не один, но при маме нахальничать не стал. Но мину на лице он скорчил недвусмысленную.

- Больной, Вам вредно волноваться, - приподняла уголки губ Соня. Вид у нее был строгий, а в глазах плясали бесенята.

Одноразовых шприцов тогда еще не видывали, поэтому пришлось стерилизовать обычный, стеклянный. На это ушло время. Одновременно вскипятили чайник на соседней конфорке. Алексей наблюдал за приготовлениями обреченно. Угораздило его простудиться в неподходящий момент. Не случилось из него рыцаря на белом коне. Остается быть печальным джентльменом, что конечно не так романтично, зато будоражит любопытство таинственностью.

Побыть человеком-загадкой долго не пришлось. Набрав в шприц лекарство, Соня подошла к нему:

- Поворачивайся и заголяйся.

- Может в руку? - Попытался увильнуть от срамной позы Алексей.

- А в мозг не желаешь? Или в язык?

- А такие уколы разве делают?

- Ага. Болтунам. Чтобы не трепались. - Новоявленная докторица оказалась непреклонна, - Заголяйся без разговоров.

Алексей подчинился. Он старался не смотреть. Но от осязания никуда не деться: холодком мазанула ватка, смоченная спиртом; неприятно, но терпимо воткнулась игла. "Могла бы быть и потоньше" только и успел подумать он, как пошло лекарство. Алексей крякнул. Правая ягодица задеревенела от боли. Не то, чтобы Соня сделала инъекцию неудачно, сам укол оказался очень болезненным.

- Теперь, точно стану инвалидом, - пробурчал Алексей, натягивая брюки.

- Какие Вы мужики нежные, - Убирая шприц, покачала головой Соня, - Вспомни пионеров-героев. А ты вон какой большой.

Можно было оставить обидное замечание без внимания, но Алексей не утерпел:

- Мы не нежные, а чувствительные, как и полагается высокоразвитому организму, а не бегемоту толстокожему. И по части героизма камень мимо огорода - военной тайны я тоже не выдал.

- Еще разок уколю, все расскажешь, как на исповеди, перед священником.

- Безгрешен, матушка. Чист аки свежий снег.

- По-моему, никакой ты не больной.

- А градусник? - Состроил удивленное лицо Алексей.

- Ох, если б своими глазами не видела, подумала, что передо мной симулянт. Мам! Ты давно градусник проверяла?

- Что? - Выглянула из кухни Галина Михайловна. На время процедуры она тактично вышла из комнаты.

- Градусник исправный? - Переспросила Соня.

- Должен быть нормальный. Это наш, старинный. Помнишь, во втором классе, ты один расколотила. Я его и купила. Ты еще плакала тогда долго. А что?

- Да, так, - Не стала пояснять девушка, унося свои медицинские причиндалы, - Чай готов?

- Заварила свежий. Ставить на стол?

- Сейчас помогу.

Чай пили с тортом, конфетами и вареньем. Алексей ограничился первым и третьим, оставив конфеты до тяжелых времен. Он не был сладкоежкой - просто свежий торт грех было не попробовать, а малиновое варенье в обязательном порядке полагалось ему как больному. Пока пили чай, обсуждали медицину, методы врачевания. Тоже бездонная тематика и обязательно, с уклоном в нетрадиционную медицину. Тут не встретишь равнодушных собеседников. У каждого найдется парочка удивительных примеров исцеления дальних родственников своих знакомых. Любой в большей или меньшей мере в народную медицину, но при головной боли предпочитает выпить таблетку, а не прикладывать к вискам подорожник.

О болезнях и целителях можно говорить очень долго, но чай не пиво, много не выпьешь. Пришло время сворачивать застолье. Женщины принялись убирать со стола, Алексей (как болезный) переместился на диван. Он вяло смотрел телевизор, одним ухом прислушиваясь о чем переговаривались мама с дочкой за мытьем посуды. Из-за шума работающей колонки ничего толком он не расслышал. Пришлось переключить внимание на голубой экран. Почему его называют "голубой"? Алексей по телевизору "голубых" никогда не видел. (В конце восьмидесятых, начале девяностых сексменшинства еще "сидели в подполье"). У лучшего друга всех времен и народов, у телевизора, прошел остаток вечера. Когда подошло время спать, Соня принесла в зал одеяло и одну подушку. Алексей театрально повздыхал, пока девушка застилала диван. Видя его ужимки, девушка сделала строгое лицо, а когда закончила готовить постель, чмокнула его в щёку. Пока мамы в комнате не было, Алексей попытался схватить девушку и вернуть ей поцелуй, но уже со значением. Соня ловко увернулась и, пожелав спокойной ночи, скрылась в спальне. Спать - так спать. Алексей выключил телевизор, свет в комнате, затем улегся. Он поворочался, устраиваясь поудобнее. Диванчик оказался ничего, не жесткий и не просиженный. Разве что широковат для одного. Алексей коснулся стенки, за которой должна будет лежать его богиня. "Заснешь тут! Ах, Соня, Сонечка, зачем ты мучаешь меня? И рядом, и не достать!" Тем временем в заветной спальне задернули занавеску, скрипнули стулом. Там творилось волшебное: приготовление женщины ко сну - крем на лицо, волосы расчесать.... Вновь скрипнул стул, несколько шагов по комнате. Воображение само рисовало, как девушка раздевается. Изгибы ее тела Алексей знал наизусть. Нет, он ни разу не видел ее обнаженной. Да и не стоило бы унижать себя подглядыванием? Современная одежда итак не оставляет в женской фигуре загадок. А у Сони фигурка то.... Лучше себе таких картин не представлять. В последние годы он как-то не истязал себя воздержанием. "Бедные монахи! Может что принимают для успокоения? Впору самому глотнуть чего".

В спальне щелкнули выключателем. Какое-то время слышались негромкие голоса. Это мама с дочкой ещё никак не наговорились. И о чем можно столько болтать? Все события мира умещаются в получасовую программу новостей. А женщинам для обмена информацией и нескольких часов маловато. И ведь не "тормозят" как эстонцы. Не его ли Соня с мамой обсуждают? Жаль, что из-за стенки не разобрать. А может и к лучшему? В 90 случаях из 100 неведение - благо для человека.

Наконец за стеной угомонились. Зато соседи сверху еще топтались. "Интересно, какие они? - Подумал Алексей, - Молодые или старые? Если пожилые, то чего не спят? Мои дед с бабкой, как говорится, с курами ложились. А если молодые, что им заняться нечем? Камасутры под рукой нет?" Если бы ругались - голоса были бы слышны. Звукоизоляция любого многоэтажного дома всегда оставляла желать лучшего. "А вдруг соседи сверху - глухонемые. Топчутся друг перед другом, руками машут". Он представил себе, как они могли бы ссориться. "Лезет же в голову всякая чепуха", - Алексей повернулся на другой бок. Лучше не стало. Теперь в глаза бил уличный фонарь. Неплотная штора не спасала от яркого света. Надо же, из четырех светильников на весь двор горят только два и один, как раз напротив окна. Пришлось лечь на спину. Да, всегда не спится на новом месте. И все вроде бы удобно, а сон не идет. Шляется где-то негодник. Вот и у соседей наверху затихло. А к несчастному, больному "командировочному" сон не спешит. Алексей прислушался. Большой дом-улей успокоился, погрузился в чуткий сон до утра. Как здорово, что придумали многоэтажки. Они как лекарство от одиночества. В них всегда ощущаешь присутствие кого-то и уже не страшно. Ты не один в этой вселенной.

Этот тезис подтвердили две пьяные малолетки за окном. Проходя мимо дома, они заорали песню, надеясь, что хоть сейчас на них обратят внимание. Напрасно. Приставучие парни в этом дворе не водились, а может уже видели первые сны или бегали за девчонками в другой части города. Он поднялся, подошел к окну. Выглянув во двор, девиц он не увидел. Те уже удалились. По тому, как песню они доорали до конца, выходило, что и в соседнем дворе не оценили их страданий. "Все равно, привет вам, бедолаги. Привет и сочувствие всем тем, кому не с кем спать". Стыдясь собственного любопытства, Алексей сбил штору комом, защищаясь от уличного фонаря (вроде как для этого вставал). Затем он прошел на кухню, зажег свет, разыскал аптечку. Он от души накапал себе пустырника, разбавил его доброй порцией валерианки и выпил. Теперь можно смело ложиться. Он вернулся на отведенный ему диван, устроился поудобнее, расслабился. Ядреная смесь вскоре сморила его, и он заснул.

Проснулся он поздно, когда солнечный свет уже проглядывался из-за штор. Чья-то заботливая рука вновь расправила их, храня сон гостя от неспешного зимнего рассвета. Какого рассвета? Стрелки настенных часов приближались к половине одиннадцатого. Утро? День? Самое горячее время для рабочего люда и одновременно раннее утро для богемы. Алексей потянулся. На службу не идти и потому можно смело причислить себя к последним. От вчерашнего недомогания не осталось и следа. И это замечательно. Не хотелось сегодня выглядеть расквашенным. Женщины, конечно, жалуют убогих и болезных, частенько путая сострадание с любовью. Из жалости, глядишь, и приголубят разок. Но если тебя интересуют длительные отношения, то лучше казаться героем.

Алексей прислушался. Из кухни доносилось позвякивание посуды. Это, наверное, Соня. Начало недели - мама должна уйти на работу, если только не взяла отгул в связи с приездом дочери. Непохоже. Других звуков не наблюдалось. "Вот и славненько". Он не стал одеваться, а завернувшись в одеяло, пошел на звуки. Так и есть - это Соня хозяйничала в отсутствии мамы. Алексей остановился на входе. За хлопотами девушка не заметила его. Он же просто замер, любуясь ею. Такой он видел её впервые. В одном ХАЛАТИКЕ! Обычно, домашние халаты жен навевают тоску на мужчин. Возможно, они и удобны в быту, но не очень-то и радуют глаз. Другое дело полупрозрачные пеньюары-завлекалочки. Эта одежда (?) для особых случаев и не всегда ради мужей. С виду простенький, короткий халатик на Соне смотрелся не хуже. Неважно, что из материальчика незатейливого, сидел-то как: ножку видно высоко, по самое "небалуйся". И "небалуйся" это, сердце чуяло, прикрыто декольтированными французскими трусиками. А как грудь выглядывает из выреза! Свободная от белья, нежная проказница так и норовила выскользнуть из халатика, покрасоваться на свободе, мол, любуйтесь мной. "Да мы и не против," - не стеснялся разглядывать Алексей. Словно ощутив посторонний взгляд, Соня поглубже запахнулась. Она потянулась к холодильнику, что стоял рядом, на входе и тут заметила в дверях Алексея. От неожиданности она вздрогнула: