Эликсир Любви

- Ни за что бы, ни подумал, - Искренне признался Алексей.

- Не верите? Про Мокриенко или в политолога?

- Первое мне более понятно, - В вежливой форме Алексей выразил сомнение в профессии собеседника.

- Не похож на политолога? Хабитус не соответствует? - Новый знакомый не обиделся. Похоже, не в его характере было дуться по пустякам.

- Вид не причем. - Попытался донести свою мысль Алексей, - Разговариваете Вы не как политолог.

- Не сыплю терминами? Электорат, консенсус, и так далее?

- Это тоже. Главное - Вы ставите ударения в словах не на те места, как это делает первое лицо государства. Так серьезный политик не поступает. Попахивает вызовом.

- Сразили, - рассмеялся уездный политолог, - Чинопочитание у нас неискоренимо, у большинства оно в крови. Хотя, чему тут удивляться, рабская психология ещё сидит в нас. Подумать только: всего 130 лет назад отменено крепостное право - по сути, рабство, а России более двух тысяч лет. Как Вам соотношение цифр - две тысячи и сто тридцать. Из этих ста тридцати лет минус пятьдесят страха сталинских лагерей. Сколько будет? Восемьдесят? Войны повычитаем, революции, голодуху. И остается меньше человеческой жизни на воспитание свободной личности. Заметьте, на все поколения, начиная с 1861 года.

- Неутешительный расклад, - Алексей озадачился таким взглядом на историю.

- А то. Рановато мы требуем от человека. Время должно пройти. Человек должен привыкнуть к свободе и осознанию своей значимости. Вы знаете, а я иногда завидую преступникам, - С легкой тоской произнес "политолог".

Алексей с удивлением поглядел на него. Он всегда подозревал, что русская философская мысль заброжена на изрядной порции алкоголя, но не до такой же степени, чтобы восторгаться преступниками.

- Завидуете?

- Белой завистью, наподобие той, как дети завидуют взрослым, что тем не обязательно спать днём, - подтвердил "политолог".

- Вы серьезно? Чему же завидовать?

- Их смелости.

- А у других её нет?

- Есть, но она как бы не реализована. Ей почти нет места в обычной жизни. Даже у работников экстремальных профессий инструкции расписаны так, что не остается места подвигу. Техника безопасности имеет свой пунктик на каждый чих. Безусловно следуй инструкции и будешь жив-здоров. Подвиг в мирное время - это на девяносто девять процентов из ста, ликвидации последствий чьего-то разгильдяйства. Это стихийный порыв, часто безрассудный, и в жизни встречается очень и очень редко. И еще одна беда законопослушных граждан - они все пленники запретов. Они ограничены рамками законов, общественных правил, морали. Они, как волки перед флажками загонщиков, боятся перешагнуть их. Для преступников таких условностей нет. Они более свободны, чем граждане самой раздемократичной страны.

- Их свобода на час, а потом годы расплаты, - возразил Алексей, - Тюрьма, даже самая цивилизованная, всё же остается тюрьмой. Как Вы можете восторгаться ими? Значит, и насильниками, и убийцами тоже?

- Не за них речь. Они вне любого закона и оправданию не подлежат.

- Но Вы говорили...

- Вы не дослушали, не поняли моей мысли, - начал горячиться "политолог". Оно и ясно - удел непризнанных гениев - быть понятыми с полуслова только ими самими.

- Я не спорю. - Начал разъяснения он, - В деяниях преступников мало положительного. Их удача оборачивается горем для других. Тут я солидарен с основной частью человечества. Но это есть и с этим приходится считаться. Так было, так есть и так будет. Печать Каина лежит на всём их роде.

- По-моему это Адам был первым преступником, - Поправил Алексей, - Он первым нарушил запрет и сорвал яблоко в райском саду.

- Адама, как сейчас выражаются, просто "развели". Сам бы он никогда не додумался. Это Каин был осознанным преступником. Меня восторгает совсем другое - решительность преступников, их дух. Я не беру в пример тех убогих, что не отдают отчета своим действиям по причине отсутствия ума или которые наворотили дел по пьяни. Я имею в виду настоящих преступников. Нужно иметь элементарную смелость, чтобы пойти на преступление. Настоящий тать не боится перешагнуть закон. Делает он это осознанно, не полагаясь на беспечное авось. В этом аспекте он сильнее любого, даже бесконечно храброго, но законопослушного гражданина, который страдает от своего бессилия, от вдолбленного в его сознание запрета на ослушание. Имей я такой дух, давно бы "построил" свою жену. Коль слов не понимает, дошло бы через мужнину руку. Ходила бы шелковой, пылинки сдувала. Ан, нет, робею. Нахожусь в плену общественной морали, которая на погибель мужикам установила; "Женщину бить нельзя!" Будь сейчас в законе Домострой, никто бы и слова не сказал. А так - нет, не положено. Распущу руки - супруга может посадить меня. К тому же у ней преимущество - я в приймаках, и даже не прописан на её жилплощади. Закон на её стороне в любом конфликте. Так и живу, мучаюсь, стыдоба, одним словом.

- Не проще уйти от неё насовсем?

Несчастный "политолог" начал оправдываться в уже привычной манере перечисления:

- Во-первых, кроме как у неё жить мне негде. Никто, включая сестру, не спешит предоставить мне свой угол. Во-вторых, конфликты у нас не частые. Мы живем в плену страстей, любим, ревнуем на полную катушку. Это-то и радует. Мало кому в жизни везёт с искренними чувствами.

Конечно, нервишки у неё не в порядке. Чуть перепьет, начинает её клинить. Она у меня красавица. Начинает вспоминать своих прежних женихов, какие они сейчас продвинутые, какой она с ними могла стать. Отсюда скандалы и прочее. Зато на следующий день бежит извиняться. Да так искренне, что не простить невозможно. В-третьих, как я дочке в глаза посмотрю. Батя, на старости лет....

- И что же мучиться - Вновь повторил Алексей.

- Нет смысла менять что-либо. Будь у меня цель, могучий стимул, или сумасшедшая любовь, наконец, поломал бы всё к чертовой матери. Но ничего такого на горизонте нет, одна суета, мешкотня кругом. И так изо дня в день, изо дня в день. Годы текут как песок сквозь пальцы. Тоскливее всего осознавать, что единственный памятник в этом городке, которому ты отдал всю свою жизнь, поставят тебе только на могиле. Стандартный такой памятничек из мраморной крошки, за цену, что по карману оставшимся на этом свете родственникам. Ты знаешь, о чем я жалею? Что не поехал учиться в Москву. Знаний хватало. Мог поступить не в МГУ, конечно, а в какой-нибудь ВУЗик, неважно в какой, лишь бы в столицу. Ты посмотри, кто сейчас работает по специальности? Фактически единицы. Главное - диплом, а там, куда кривая выведет. Нужно было туда, в мир случайностей, в мир возможностей. А я захотел наверняка, чтоб без пролета, без осечки, потому и поступил в местный ВУЗ-ликбез. Понаслушался глупых слухов о взятках в столичных институтах, о предвзятом отсеве на вступительных, о сложностях с жильём. Теперь понимаю, какой я был идиот. Надо было пытаться, надо было один раз решиться. Мне думалось, что вот закончу, вот отработаю обязательный срок.... Вот, вот и вот! Год от года цепляются к тебе крючочки бытовых проблем, требующих срочное решение, крючочки семейных обязательств, наконец, привычек с которыми удобно. Они-то и держат, не дают расправить плечи. И вот я перед Вами. Примите совет, молодой человек, - не ждите, пока Вам разрешат, не надейтесь, никто мечту не преподнесет на блюдечке. Это, во-первых. Утонувшие в бесконечных ожиданиях, мы становимся похожие на жвачных животных. Поверьте, уж лучше рискнуть и вернуться домой с разбитой рожей, чем остаток жизни за рюмкой тосковать о несделанной попытке. А во-вторых - придерживайтесь правила: "Сказал "А", не будь "Б""...

Дальше пополниться мудростью не довелось, - за "политологом" пришла сестра, такая же серенькая и невзрачная, как и он, с понурыми глазами, разве одета добротнее. Она с порога углядела бедолагу-братца и сразу направилась к нему:

- Опять? - Оттенком усталости, чем укора, звучал её вопрос, - Горе ты, луковое. Бросил бы лахудру свою, зажил бы спокойно, а так позорище одно. Людям смотреть стыдно в глаза.

- Бросил, бросил, - проворчал политолог, - А жить где? К себе-то не пустишь. Найди мне с квартирой, тогда и поговорим.

- На нормальную работу устройся сначала. А то мотаешься, как фантик.

- Опять ты об этом, - поморщился "политолог", - Вам, бабам, вечно деньги свет застят.

- А тебе они не нужны, - Возмутилась сестра, - Бессребреник какой выискался! Может, ты одними лозунгами сыт? Или буковками разных статеек питаешься? А газетка у тебя вместо пальто? У меня есть на примете библиотекарша. Познакомить? Книжек у неё, до конца жизни тебе не пережевать и газеты тоже имеются.

- А, познакомь, - Вскинулся "политолог", - Может хоть она не как щука острозубая...

- Нужен ты ей, - Огрызнулась сестрица, - Она нормальная баба и ей нормальный мужик нужен.

Они препирались, не обращая внимания на Скворцова. Спор это был давнишний и не имел конца. Первой потеряла терпение женщина. В сердцах махнув рукой на брата, она прошла к перегородке с дежурным.

- Владимир Александрович, я заберу брата? - С просительной нотой в голосе справилась она. Дежурный утвердительно кивнул головой. Женщина вернулась за "политологом":

- Пошли. Да застегнись, на улице подмораживает, - На правах старшей, она застегнула пальто брата одну пуговицу.

"Политолог" встал и, обращаясь к Алексею, сказал:

- Я - домой. А ты, сам, управишься? Если не утрясется, может подогнать утром наших правозащитников? Как?

- Наверное, не надо, - отказался Алексей. Лишняя огласка ему была ни к чему. Он все же надеялся, что проблема рассосется сама собой.

- Ну, смотри. Если что, звони, не стесняйся - Сказал "политолог".

Дежурные фразы. Куда звони? Кому? Очень похоже на американское приветствие: "Как дела?" Главное обозначить, что ты вежлив и внимателен. А что до реальной помощи - ты уж, брат, сам как-нибудь, выкручивайся.

Брат с сестрой ушли, и вокруг Алексея сразу образовалась тишина, не абсолютная (в здании ещё работали), но всё же тишина. Вместе с ней вновь навалилось беспокойство: "Где Соня? Куда запропала?" Алексей глянул на часы: "Ого, два часа прошло". Пока его развлекал местный "политолог", время бежало незаметно. "Ну, в самом деле, где же она может быть? Городок за сорок минут из конца в конец пройти можно". В голову полезли всякие ужасы: в дупель пьяные водители самосвалов и капли крови на дороге; маньяки-одиночки и шайки хулиганов с наклонностями насильников; нерадивые дворничихи, скользкие дорожки, открытые переломы, безлюдные улицы и слишком запоздалая помощь. "Позвонить её матери? Узнать была ли она? Попроситься у дежурного? Может он сам позвонит?" - Это показалось разумным решением. И тут Алексей с ужасом осознал, что не помнит её номера телефона. На аппарате была бирочка с цифрами. Начинался номер на 2, следом 4, а что дальше он не старался заучить. "Через справочную узнать?" Он уже хотел, было идти к дежурному, упрашивать сделать звонок, как входная дверь хлопнула, и по фойе промчался человек. Дежурный с удивлением проводил его взглядом, но окрикивать не стал. Человек поспешил на второй этаж, прыгая по парадной лестнице через ступеньку. Алексей даже со спины узнал пробежавшего. Это тот самый, что шуганул азеров на рынке и подарил Соне их же цветы. И на вечере во дворце с ней разговаривал тоже он. Что-то Сонина одноклассница говорила о нём. Кажется, как о милицейском начальнике. Сразу неприятно заныло в районе пупка. "Заметит и пиши - пропало. Припомнит всё за тот букетик из Дворца. И того, кто был рядом с виновницей позорного действа - точно не пощадит. Прилюдно цветами по мордям - за такое никогда не прощают и по возможности мстят!" Алексей принялся озираться в поисках какого-нибудь укрытия. В этот момент дверь лязгнула еще раз и на пороге появилась Соня. "Надо же, как не вовремя, - С досадой подумал он, - А, ну, как этот вернется? Не упустит момента поиздеваться над ней. На своей территории грех не выказать силу". Алексей вскочил навстречу Соне. Девушка сделала знак рукой и подошла сама.

- Уходи, - Понизив голос, приказал Алексей, - Здесь этот, который был во Дворце и на рынке. Давай быстрее отсюда.

- Пойдем вместе, - Спокойно предложила Соня.

- Уходи, слышишь? Уходи, - Продолжал настаивать Алексей, - Я как-нибудь выберусь. Паспорт принесла?

- Пойдем вместе, - Повторила девушка и потянула его за собой.

- А как же? - Алексей неуверенно оглянулся на дежурного.

- Пойдем, всё утряслось, - Соня, подхватив его под руку, потянула к выходу.

В этот момент у дежурного требовательно зазвонил телефон. Алексей не удержался и оглянулся. Дежурный, вскочив со стула, слушал распоряжения по телефону. По тому, как офицер остановил взгляд на Скворцове, тому сделалось не по себе: "Опоздали!" Дежурный, не отнимая от уха трубки, поднял предупредительно палец, помедлил и неожиданно дал отмашку Алексею, мол, иди, давай, не до тебя. Не веря этому, подталкиваемый девушкой, Алексей вышел на улицу. Он недоумевал. Чуднее быть не могло - весь вечер просидеть под надзором, не понять за что, и, одним махом, без разбирательств и объяснений, быть отправленным домой.

- Всё разрешилось? Нормально? - Спрашивал Алексей.

- Постойте! - Со ступенек, за ними слетел Серебровский. Он был без шапки, в расстегнутом пальто.

- Ради бога, извините, накладочка вышла, - Оказывается лицо его способно принимать даже виноватое выражение, - Эти двое патрульных, считайте, больше не работают. Протокол лично изорву.

- Он ещё цел? - Удивилась Соня.

Алексей смотрел на них ошарашено.

- Давайте прикажу Вас отвезти, - Предложил Серебровский.

- На "воронке"? Спасибо, накатались, - съязвила Соня, - Мы уж лучше пешочком, целее будем.

- Поужинать не желаете? - Серебровский не знал как угодить, - Пополнить, так сказать, потраченные калории? Ресторан за мой счет, приглашаю. Посидим, поговорим, выпьем за мир, за дружбу?

- Сил нет, по кабакам ходить, - За двоих ответила Соня, - Да и поздно уже, а нам собираться нужно.

- Уже уезжаете? Когда?- Голос Серебровского излучал заботу.

- Завтра, вечерним поездом.

- Зачем трястись в общем вагоне? И время прибытия-убытия неудобное. Лучше я дам вам машину. Отвезут туда, куда скажете.

- До большого города? За триста вёрст? - Не поверил Алексей.

- Даже туда. Без всяких разговоров. К которому часу подать машину?

- Часам к одиннадцати.

- Отлично. Ещё раз извините. Не держите зла. - Рассыпался Серебровский.

Алексей из-за его плеча заметил в окне дежурного, наблюдающего за этой сценой.

- Давайте, я вас лично отвезу домой, - настаивал Серебровский.

- Не стоит, мы так дойдём, - Не соглашалась Соня, - Прощайте, мы уходим.

- Не держите зла, - Опять начал Серебровский, - Ошибочка вышла, с кем не бывает. Как говорится, не ошибается тот, кто ничего не делает. А мы - делаем. У нас показатели лучшие по области.

Молодые люди не стали больше слушать и побрели прочь. Они вышли на аллейку, освещенную фонарями через раз. Прохожие на улице почти не попадались. Время близилось к полуночи. К Алексею постепенно вернулось самообладание, подкрашенное ревнивой подозрительностью:

- Что на самом деле произошло? Ты даже не подходила к дежурному, не показывала мой паспорт. И почему опять этот хлыщ?

- Какой? - Изобразила непонимание Соня.

- Тот, с базара. Серебряков, кажется? Ты с ним лично договаривалась? Вот почему тебя так долго не было? Зачем? Посидел бы чуть-чуть, утром отпустили бы. Скажи, договаривалась с ним? Как? - Алексей схватил девушку за руки.

- Перестань, - Соня избегала встретиться с ним взглядом. Это ещё больше заводило Алексея.

- Я его убью. Вот увидишь. Нет, я его уничтожу. С помощью эликсира. Скажи, это правда? Ты с ним договаривалась? Уже расплатилась?

- Нет, - твердо сказала Соня. - Много хотел, мало получил. У нас городок маленький. Все друг друга знают или родственники между собой. Договаривалась с ним не я. Тетя моя училась вместе с нынешним мэром. Кто главнее, он или начальник милиции?

- Мэр главнее, - согласился Алексей.

- Вот видишь. И не пришлось жертвовать ничем. Я дошла до тёти, а та дозвонилась до одноклассника. Результат ты видел. Нас даже отвезут с комфортом обратно, в виде компенсации за причиненное неудобство.

Соне приходилось лгать. Ну, не рассказывать же, в самом деле, как всё происходило. Поймет, не поймет Алексей, а накрутит себе "семь вёрст до небёс". Пусть уж лучше так. И к тому же, Аркадий Львович, помощник мафиози, просил не говорить о звонке Алексею. Девушка выполнила его просьбу. Может и Аркадий Львович сам ничего не скажет шефу. Ах, как хотелось бы!

Домой вернулись за полночь. Ради приличия поковырялись в приготовленном мамой ужине. Мама не обиделась. Она покрутилась немного по кухне и пошла спать. Молодые люди остались на кухне, пили чай. В отсутствии мамы Алексей начал заново переживать случившееся:

- Ну, разве так можно? На дворе конец двадцатого века, скоро наступит двадцать первый. Во всём мире расцвет науки, культуры. В любой цивилизованной стране наиболее приоритетным является соблюдение прав человека. А здесь, прямо средневековье какое-то, крепостной строй. Может у вас и право первой ночи практикуется? - Ехидно справился Алексей у Сони.

Девушка молча ожидала, пока с него сойдет пар. Алексей же продолжал размахивать после драки кулаками:

- Да за такое Серебровского судить мало. Надо было дать ему нюхнуть "Эликсира". Чтобы гад влюбился в кого-нибудь насмерть. В уродину, самую отвратительную, и пьяницу, притом. А лучше в жену главы города или своего генерала. То - то сделали бы ему небо в овчинку.

Соня словно ребенка принялась успокаивать его:

- Еще приедем сюда. Тогда и отомстишь. У нас не было времени подготовиться. Сам понимаешь, с бухты-барахты тут нельзя.

- Точно, - согласился Алексей, - Ради этого сорвусь и приеду сюда.

На этом инцидент вроде бы оказался исчерпан. Если и дулся Алексей, то до первого откровенного поцелуя.

Утром о своем отъезде известили Воротову-старшую. Вчера, за волнениями, как-то забыли сделать это. Мама немного попричитала по этому поводу. Дочь пообещала приехать после нового года погостить подольше. Мать сейчас же развила бурную деятельность, собирая Соню в дорогу. Теплые кофты, шерстяные носки, соленья-варенья покинули свои полки и готовы были перекочевать в необъятные сумки Сони. Воротова-младшая стала отчаянно сопротивляться и из навязываемого, взяла только банку помидоров и банку огурцов домашнего соления. Хорошо, что время пришло матери идти на работу, а то она обязательно насовала бы с собой ещё чего-нибудь.

Голым собираться - только подпоясаться, тем не менее, Соня и Алексей копались всё утро, перекладывая вещи с места на место, изредка перебрасываясь малозначащими фразами. Почему помалкивала Соня, Алексей не задумывался, у самого же слов не находилось. Лепетать о дальнейшем, строить планы, ему казалось глупым. Для любовной интрижки во время командировки или отдыха такое бы сгодилось - как ни украсить плотский грех подобием искренних чувств и надежд. Под таким углом зрения временное увлечение оказывалось допингом для давно забытых чувств, блуд становился страстью, а измена - лишь возможностью удостовериться, что, в конце концов, муж (или жена) лучше (по крайней мере - надёжнее). С Соней всё было иначе. Она умная, всё понимает. Перед ней выглядеть пустозвоном не хотелось. А, если честно, боялся Алексей услышать "Нет!". Праздник был и праздник кончился. Они возвращались обратно. Соня к шефу, Алексей в семью. Соня опасается своего начальника, значит, имеет на то основания. Она его лучше знает. Как тут мечтать о продолжении? "Неужели всё? Конец сказке?.. Пожуем - увидим! - Про себя усмехнулся Алексей, - И королевы под неусыпным присмотром, а умудряются иметь любовников. Чем мы хуже? Тоже чего-нибудь придумаем". Такие мысли немного приподняли настроение.

Наконец стрелки настенных часов дотянулись до одиннадцати. Алексей выглянул в окно. У подъезда стояла черная "волга".

- Похоже, за нами приехали, - Сказал он.

К окну подошла Соня, проверила.

- Одеваемся, - Коротко приказала она.

Они без суеты начали одеваться. Первым был готов Алексей. Он подхватил пару сумок и спустился во двор. Водитель, высоченный детина, в форме, помог поставить сумки в багажник. Алексей поднялся за оставшимся багажом. Спустился он уже вместе с Соней. Водитель встретил их с букетом роз. В этот раз Соня возражать против цветов не стала. Алексею в презент предназначалось бутылка пятизвездочного коньяка. От жидкой валюты времен социализма ещё никто не отказывался. Погрузив поклажу, молодые люди забрались на заднее сиденье, и автомобиль тронулся в путь.

Слава богу, водитель оказался немногословным, или же получил инструкции не докучать пассажирам. Вчерашняя история с задержанием и освобождением не могла остаться секретом для личного состава. Потому и водитель поначалу с интересом поглядывал в зеркало на Соню, но потом перестал, занявшись только дорогой. Молодые люди почти не разговаривали. Соня замерла, сосредоточенно глядя вперед. Она как бы всё решила для себя и собиралась с силами объявить о своём решении. Алексей не донимал её. Он сидел, держа девушку за руку. Когда ещё такое доведётся. Душу саднило предчувствиями, а поговорить мешал водитель. Не хватало, чтобы до Серебровского докатились их "разборки". Алексей терпел, ожидая когда они выйдут.

Как только показались окраины большого города, он негромко спросил:

- Я к тебе?

Соня отрицательно покачала головой:

- Нет. Ты сойдешь раньше. Так надо.

Алексей не стал больше навязываться. Соня и в этот раз была права. Не пришло ещё время для решительных шагов. Надо всё подготовить, обдумать, обставить, в конце концов, сдать работу Вениамину Алексеевичу. По всем раскладам выходило - сейчас Алексею топать домой. Он попросил водителя высадить его у ближайшей станции метро. С тяжелым сердцем Алексей попрощался с Соней и зашагал к входу в подземку.

Дома его не ждали. Оно и к лучшему. Именно сейчас претворяться не было сил. Хотелось надраться до беспамятства, да все нормальные собутыльники ещё на работе, а в одиночку он пить не умел. Скорее по привычке, чем предусмотрительно, Алексей искупался, смывая с себя посторонние запахи. Затем он залёг на диван с детективом, надеясь, что занятное чтиво немного развеет его. Первой пришла с работы тёща. С ней была дочка, которую та забрала из садика. Увидев дома Алексея, тёща засуетилась, забегала по квартире. Зачем-то пару раз бралась за телефон, но под взглядом Алексея клала на место трубку, до конца не набрав номер. Наконец, хлопнув себя по лбу, она унеслась в магазин, хотя пришла домой с полной сумкой продуктов. Надумай Алексей проследить за ней, то увидел бы как теща, пробежав мимо гастронома, направилась дальше, к местному отделению связи, где ещё сохранились исправные телефонные автоматы. Но Алексей подозрительностью не страдал. Он немного позанимался с дочкой. Но та вскоре ушла от него в свой угол знакомить привезенную отцом новую куклу с уже имеющимися. Вскоре вернулась тёща. Она быстренько организовала ужин и несказанно удивив Алексея, предложила отметить его возвращение. Алексей от купленной ею водки отказался, и сам выставил на стол презентованную Серебровским бутылку коньяка.

За ужином теща балабонила, словно и в самом деле была рада зятю, сама подливала коньяк в его рюмку. В бутылке оставалось меньше одной трети, когда заявилась жена. Светка не стала бухтеть по поводу непланового застолья и даже с охотой подсела к столу, заметив, что для её больной головы коньяк полезен.

Позднее, готовясь ко сну, она ещё несколько раз помянула о злосчастной мигрени, намекая, что не готова сегодня исполнять супружеский долг. Алексею это было только на руку. Сегодня ему было бы трудно сыграть изголодавшегося по ласкам командированного.

Хотя парочка отгулов у Алексея ещё имелась, на следующий день он вышел на работу. В институте все оставалось по-прежнему - никаких бунтов, революций не наблюдалось. Всё те же стены с наглядной агитацией, допотопная мебель, знакомые лица. Время как бы заплутало в институтских коридорах и с устатку придремало. Завлаб Стуков, похоже, не сообразил, что Алексей появился раньше заявленного, хотя отгулы ему подписывал сам. Заметил ли он вообще, что Скворцов отсутствовал? С той поры как Алексей стал работать по заданию Вениамина Алексеевича, с завлабом он контактировал мало, здравствуй и прощай, не более. Заканчивался год и голова Стукова была занята своими проблемами - в отделах готовили отчеты. Кому посчастливилось работать в госструктурах, это мероприятие хорошо знакомо. Месячный отчет, квартальный, ГОДОВОЙ! Ежегодно тысячи тонн бумаги марается, чтобы в цифрах доказать свою профпригодность. И никому этот бумажный цунами не остановить, потому, что отчётность - один из трёх китов планового хозяйствования. Два других: непосредственно план и видимость работы, несомненно, важны, но менее значимы. Алексею порой казалось, что основным итогом труда является не конечный результат, а отчёт о проделанной работе. И еще он твердо верил, что каста непотопляемых руководителей как раз и возникла из овладевших искусством грамотно отчитываться. Короче, понятно, почему Стукову в такое горячее время было не до Скворцова.

Архипов, в отличие от завлаба, удивился досрочному появлению Алексея.

- Что за беда, гуру? Аль, поругались? - Поинтересовался он.

Он то без объяснений сообразил, для чего Алексей брал отгулы. К тому же ещё до своего отъезда "мнимый командировочный" просил друга прикрыть в случае чего.

- Нет, не поругались. Обстоятельства. - Уклонился от объяснений Алексей.

- Судя по отсутствию следов на лице - причина не соперник. - Любопытство распирало Серёгу, - А что ещё может прервать медовую неделю? Падение метеорита? Эпидемия сибирской язвы? Гражданская война и наступление "белых"?

- Соню на работу вызвали, - Солгал Алексей. Ну, не хвалиться же перед Серегой своими приключениями. Несколько часов в милиции - не повод задирать нос. Не дай бог, в институте об этом прознают. Он поспешил перевести тему разговора:

- А как у тебя дела?

Серёга словно ждал этого вопроса. Как новоиспечённому мужчине (уже несколько дней как не мальчику), ему не терпелось похвастаться своими успехами:

- Нормально. При задержании женщиной на ночь оказывал сопротивление, за что был приговорён к исправительным работам на несколько ночей вперёд.

- И как отработка? Ноги ещё таскаешь? Эликсирчика не требуется? - Участливо справился Алексей.

- Я молод, - Подбоченился Серега, - После шестидесяти, пожалуй, обращусь. Не пропадай, пожалуйста.

- Ага, - Усмехнулся Алексей, - Копытом бьет и землю роет, молодой сперматозоид.

- А ты себя что, в старички записал? Процитируй ещё классика: "Лучше меньше, да лучше".

- А что? В этом есть рациональное зерно. Начиная составлять коллекцию, собираешь, что ни попадя. Лишь со временем, стараешься отыскивать жемчужины.

- Высечь бы твои слова на граните, в назидание потомкам. Одна беда, весь гранит сейчас перекочевал на кладбища. Не пришлось бы буковки рубить на обелиске, в виде эпитафии. Ты помнишь тех парней, что прикрыли нас у ресторана? Я так полагаю, что ни тебя, ни меня - твою подружку прикрывали. Из-за неё там сыр-бор вышел. Катька моя всё рассказала. Дружки её не нашего с тобой огорода. А сам понимаешь, забираясь на чужую делянку, готовься огрести оглоблей по лбу. Так, что я, как в том анекдоте, лучше уж со своей невзрачненькой, но живой, и к тому же сытый, одетый и нос в табаке. Кстати, после свадьбы мы собираемся за границу. Папочка обещал устроить. Ты как, ещё не надумал запатентовать изобретение за бугром?

- Ещё нет, - Признался Алексей. Ещё с того, первого предложения Серёги, он решил не ввязываться в архиповские авантюры, но отказать другу сразу силы воли не хватало.

- А жаль, - С досадой протянул Серега. - Мы как раз едем через месяц. Другого такого случая не представится. Может, рискнём? Работа то на нобелевскую тянет, не меньше. Любой западный институт нас с руками оторвёт. Говорят, наши спецы там очень даже ценятся. А за бугром твой уголовник нас не достанет. Заберёшь Соньку свою. Будем жить в почёте и уважении. Давай попробуем.

- Я подумаю, - Ответил Алексей, лишь бы Серега отстал со своими предложениями.

- Думай, думай. У нас поездка через месяц намечается, - Вновь напомнил Архипов, - Не куда-нибудь, а во Францию. Решишь - извести. Думай крепче, а я пойду отчет писать. Скоро сдавать, а у меня ещё конь не валялся. Завлаб сожрёт с потрохами. У него и так проблемы с мочеиспусканием. Как нас вспомнит - кипятком начинает исходить. Посуди сам: ты - полгода в свободном плавании, тронут не моги; я - вообще с директорской дочкой. Можно бы начхать на него, но не в моих правилах плевать к колодец. Мне ещё кандидатскую сдавать. Так, что пойду, весь такой несчастный, из мухи слона выдувать.

- Пиши, Емеля, твоя неделя, - Усмехнулся Скворцов.

Ну, не мог Серёга оставить последнее слово не за собой и потому моментально отозвался:

- Сироту обидеть каждый норовит. А ты помоги, старший брат. Тебе же ничего не сдавать. Всё равно балдеешь.

Накаркал. К обеду позвонил Аркадий Львович:

- Здравствуйте, Алексей Семенович. Готовьте образцы. Заеду за Вами к пяти часам. Шеф ожидает. Сделаете личный отчет, и проведем заключительные испытания.

Алексей перевёл дух. Соня, как чувствовала, прервав их "командировку". Вот был бы номер, начни Аркадий Львович разыскивать его. Поездка на родину к Соне не осталась бы секретом. Вениамину Алексеевичу такое бы вряд ли понравилось. А так - пронесло.

"Испытания - значит испытания", - Алексей был готов. Он положил в свой чемоданчик "дипломат" флакончики с препаратами, сунул туда же тетрадочку с записями. Вроде бы и всё, авось не перед учёным советом докладывать. Тем диаграммы, чертежи на ватмане подавай. А этим и на пальцах будет достаточно. Главное - результат имеется. Не мешало бы предупредить домочадцев, что сегодня он задержится, но жена с тёщей ещё на работе. До Светки в последнее время не дозвониться, а тёщиного рабочего телефона он не знал. Не велика беда, заявится с деньгами - встретят не упрёками, а криками восторга. Наконец-то Светка оттает, а то куксится в последнее время ни с того, ни с чего. "Может, чувствует что? Догадывается? А-а, - мысленно махнул рукой Алексей, - В глаза не говорит, и ладно".

Он принялся наводить порядок на своём столе, вечно заваленном бумагами, научными журналами, справочниками. "Вот и всё, - думал он, скидывая ненужные листки в корзину, остальное распихивая по ящикам, - творческий беспорядок уже не имеет смысла. Работа закончена. Сегодня вечером отчёт и что дальше? Опять сонливая текучка в лаборатории? После интересного свободного исследования докучливая мелкая работа? И так до пенсии? Может, прав Серега - рвануть за границу? А если шеф предложит осуществить очередную безумную идею? Дядька продвинутый, с фантазией. А коли так, то Соня опять станет куратором. Значит, опять будем встречаться с ней И не надо исхитряться, чтобы увидеть её". Такая логическая выкладка немного приподняла настроение.

По установленному в институте порядку, звонком известили о начале обеденного перерыва. Сотрудники потянулись в столовую. Алексей пошел за всеми, поймав себя на мысли, что не стоит наедаться. Наверняка Вениамин Алексеевич организует стол. Грех не отметить окончание исследований. Ах, какие деликатесы были в первую их встречу. Куда до них столовским блюдам. Алексей улыбнулся своим опасениям по части переедания. Местная общепитовская еда обладала уникальной усвояемостью. Через полтора часа после институтского обеда, желудок почему-то оказывался пустым и вновь требовал пищи.

После столовой Алексей зашел в соседний отдел потрепаться, потом в другой. Сослуживцы, все как один были заняты отчётами. Пришлось вернуться к себе в лабораторию. Здесь тоже до него никому дела не было. Даже Архипов, известный балабол, обычно увиливающий от любой обязательной работы, и тот сидел над бумагами, усердно выдувая "из мухи слона" (как он сам определил своё занятие). Причём вид у него был такой, будто выдувал он слона не через хоботок насекомого, а через задний проход. Чтобы хоть как-то занять себя, Алексей решил навести порядок в своем сейфе. Там он обнаружил несколько пустых баллончиков и целую пробирку "эликсира любви". Время ещё было, и он решил зарядить баллончики. Эта процедура немного заняла его, скрашивая ожидание. Готовые баллончики он отнёс обратно в сейф, затем подумал немного и положил парочку себе в карман пиджака. Как говорится - запас карман не тянет. За этими и другими неспешными хлопотами и закончился рабочий день.

Ровно в пять Алексей вышел из института с "дипломатом" в руке. Спускаясь по ступенькам, он отыскал глазами стоящую в стороне знакомую "Вольво" и направился к ней. В машине его поджидал сам Аркадий Львович. Покосившись на "дипломат" Скворцова, он пригласил Алексея садиться. Водитель, не выбираясь из-за руля, потянулся и приоткрыл переднюю дверь. Алексей забрался на гостевое место. Это пусть начальство бережётся на заднем сиденье и сознательно сохраняет дистанцию с подчиненным, ему всегда нравилось ездить спереди. "Дипломат" Алексей пристроил себе на колени. В "Вольво" места хватало.

Машина плавно тронулась каждым оборотом колёс посрамляя отечественный автопром. Мотора иномарки в салоне слышно не было, шла она мягко, и даже не бренчала и не скрипела. "Эх, такую надо было просить у Вениамина Алексеевича", - С тоской подумал Алексей. Он предполагал, что встреча опять произойдет в ресторане, но они проехали мимо него. Центр проскочили почти без пробок, дальше пошли промышленные и спальные районы, окраина, и, наконец, они выбрались из города. Уже на трассе автомобиль пошёл на приличной скорости. Водитель вел машину профессионально, попусту не дергая автомобиль, но и не упуская шанса, представляемого ему, как сидящему за рулём иномарки, другими водителями. Спутники молчали. Аркадий Львович любопытства не проявлял, водитель занят был дорогой. Алексей поначалу сунулся к нему с вопросами о машине, но водитель так глянул, что Скворцов счел за лучшее не приставать. Пришлось занять себя созерцанием окрестностей. Он уже давно сообразил, что его везут на дачу Вениамина Алексеевича. Где она и гадать не приходилось. Демократия хороша в виде лозунгов, а на деле, чину покрупней, по совместительству радетелю мировых ценностей, дачку лучше строить подальше от садоводческих кооперативов, прижимающихся к трассе. Можно было смело спорить, что загородная резиденция скворцовского работодателя располагается где-нибудь в лесу, в очередной "Долине Бедных".

И точно - машина резко повернула, вправо, в лес. Минут десять езды просёлочной дорогой (которой позавидовал бы любой райцентр) и они въехали на территорию элитного посёлка. Здесь было что скрывать от взглядов охлоса. Дома, что дворцы: встречались современные, стильные, с огромными окнами; имелись и словно средневековые замки, с острыми крышами, башенками и флигельками. Одни заборы чего стоили: если деревянные, то доска к доске, высоченные, радующие глаз краской; если каменные, то обязательно с коваными воротами. Ни одного фруктового дерева Алексей не заметил, всюду сосны, кое-где ели. Хозяева здешних строений, в отличие от миллионов своих сограждан, не считали труд на садовых участках за активный отдых и уж тем более не кормились с них. Завидовать здесь было чему.... Хотя каждый знает: "Чтобы так жить, надо учиться, учиться и ещё раз учиться. Или не надо?" (Нужное подчеркнуть).

Покрутив по проулочкам, "Вольво" остановилась перед одной из двухэтажных дач. По сравнению с соседскими она выглядела скромно - была ниже. Из-за высокого каменного забора, по периметру декорированного небольшими острыми пиками, виднелась только черепичная крыша. Как в кино - стоило им подъехать, как сами отворились массивные ворота и "Вольво" закатилась внутрь.

Высокий парень, очевидно охранник, тут же закрыл ворота. Машина проехала дальше и остановилась на небольшой асфальтовой площадке, рядом с парочкой черных джипов. Скворцов и Аркадий Львович вылезли из автомобиля и направились к дому по дорожке, выложенной гранитной плиткой. Вокруг лежал снег, а дорожка была тщательно расчищена и даже выметена.

Алексей впервые бывал в краях, где обитали сильные мира сего. Потому-то он с любопытством осматривался. Целый квартал садоводческого общества какой-нибудь 5-й макаронной фабрики уместился бы в угодьях Вениамина Алексеевича. Начала участка Алексей видел, а что там дальше - терялось в лесном массиве. По крайней мере, на глазок, дорожка по которой они шагали, тянулась метров тридцать. Слева и сзади дома стояла избушка с крохотными оконцами, срубленная из толстенных бревен. Из каменной трубы ее шел дымок. "Баня", - догадался Алексей. Перед избушкой блестел полыньей небольшой бассейн. Воду недавно очистили ото льда - на улице морозец, а её ещё не успело прихватить. Что ещё в округе могло зацепить глаз гостя, так это летние беседки, сейчас все в снегу и большая стеклянная оранжерея. Что характерно, никаких кустов на территории не произрастало. То ли Вениамин Алексеевич оставался равнодушен к смородине-малине, то ли опасался киллеров и лишал их дополнительного укрытия.

Сам дом, двухэтажный, с огромной лоджией, являл собой образец архитектурного изыска. Камень, дерево, стекло, составляли ансамбль, органично вписывающийся в местность. Показалось или нет Алексею, но на его взгляд первый этаж вроде бы выложен из гранита. Если это так, то дом мог выдержать серьезную осаду. Тем не менее, на дзот он не походил, добротно - да, но не простенько. Всюду чувствовалась рука профессионала-строителя и неограниченный выбор материала, зачастую заграничного. Одни окна с полароидными стеклами чего стоили. Про черепичную крышу - диковинку для наших мест и говорить не приходилось. Оригинально смотрелись две сосны, что росли прямо сквозь террасу. Милостивый архитектор сохранил их, пропустив через крышу. Хозяин прикрепил между стволами скамейку на цепях. Получилось неплохо.

Они поднялись по каменным ступенькам, Аркадий Львович первым вошел ыв дом. И правильно сделал. Тут не до галантности принимающей стороны. Будь Алексей впереди, он бы обязательно растерялся на пороге, не зная куда идти. Сразу за входной дверью висело зеркало во всю стену, слева был тупичок, сам коридор уходил вправо. Такое обустройство входа напомнило ему хитрости аборигенов Полинезии. Те строили хижины с высоченным порогом. Случись война и нападение противника, хозяева имели преимущество. Пока неприятель перелазил через порог, расторопный хозяин мог убить врага.

Внутри дом сиял чистотой и поражал богатством. Чего стоил пол из наборного паркета, неизвестной Алексею породы дерева. Будь побольше времени он с удовольствием разглядел бы картины на стенах и статуэтки с вазами, стоящие в нишах. Всё это могло быть копиями, но даже в виде подделок стоило не копеечку. С провинциальной непосредственностью Алексей крутил головой. Аркадий Львович, не обращая на него внимания, шагал впереди. По боковой лестнице они поднялись на второй этаж.

Вениамин Алексеевич ждал их в кабинете. Нацепив очки, он разглядывал бумаги. При виде его кабинета у Алексея чуть не вырвалось восхищенное и ужасно модное: "Вау!" Кабинет их директора института, по сравнению с апартаментами Вениамина Алексеевича смотрелся жалкой каморкой какого-нибудь ледащего чинуши. Мебель была под старину, во весь пол ковер, ровные ряды книг под стеклом, а стол.... Это был не просто письменный стол, позаимствованный у какого-нибудь министра сталинской эпохи, это было произведение искусства, сотворенное из карельской березы, на стилизованных львиных лапах. И еще - персональный компьютер последней 286 серии. О, начальники 90-х, вам ведомо значение компьютера на столе. И не важно, что осваивали его на уровне "Тетриса" и "автомобильных гонок", само наличие его являлось визитной карточкой статуса руководителя. Что-то ещё новомодное имелось в кабинете, но что, Алексей не успел разглядеть. Его вниманием завладел хозяин дома.

Заметив вошедших, Вениамин Алексеевич чуть растянул губы в улыбке:

- Заходите, молодой человек, рад видеть Вас в добром здравии.

Присаживаться хозяин не пригласил и ожидаемого стола с закусками Алексей в кабинете не заметил. "Придется рапортовать по стойке смирно". Он вздохнул, осознавая, что отношение к покупаемому и уже купленному, сильно разнятся. "Обломился ужин с коньячком", - посетовал он про себя. Ему захотелось побыстрее отчитаться, получить честно заработанное и тут же убраться домой. А там, с божьей помощью, постараться забыть об этой истории. Всё-всё-всё, кроме Сони, конечно. И пусть они больше не пересекутся по работе, её адрес Алексею известен, а уж повод для встречи он обязательно найдет. "Кстати, где она?" - Алексей огляделся. Хозяин их встречал один.

Кстати, своему помощнику Вениамин Алексеевич также не предложил присаживаться. Тот остался стоять за плечом Скворцова, словно тоже держал ответ как старший проекта. Ну, коли так, то не стоило терять понапрасну время и Алексей начал докладывать о своей работе. Полагая, что еще рановато раскрывать всё карты, он не вдавался в технические подробности, больше упирая на возникавшие в процессе исследования проблемы. Вениамин Алексеевич слушал не перебивая. Он глядел прямо в лицо Алексея, и его взгляд глаза в глаза смущал ученого. Под пристальным взором Скворцов вдруг стал запинаться, словно студент на экзамене. Это ещё больше расстроило его, и тогда Алексей уставился в подбородок Вениамина Алексеевича. Вроде и смотрит в лицо, и не пересекается взглядом. Это помогло. Он почувствовал себя увереннее и перестал спотыкаться в докладе. Он подробно описал результат воздействия "эликсира" на лабораторных мышей и, скомкано, об эксперименте над соседями. Как тут умолчать, когда сам в панике звонил Аркадию Львовичу. А тот на то и помощник, чтобы обо всем информировать начальника. Так, что случай с соседями никак не обойти. Другие эпизоды: с водителем Сашей и с использованием "эликсира" Архиповым, он счел за лучшее опустить. Хоть и результат хорош, дело-то интимное. В принципе, он хоть сейчас готов повторить на ком-нибудь эксперимент. Были бы добровольцы. В результате Алексей и не сомневался. Этими словами он закончил доклад и положил на стол хозяина "дипломат" с образцами. Вениамин Алексеевич открывать сам не стал, потрогал чемоданчик за бока и чуть сдвинул в сторону. Из-за спины Алексея тут же шагнул Аркадий Львович, подошел к столу, проверил содержимое чемоданчика. После этого последовали вопросы Вениамина Алексеевича. Как ни странно, они не были глупыми. Обычно непрофессионал ляпает несусветное, любопытствуя в мелочах и упуская самое важное. Вениамин Алексеевич обладал даром видеть суть проблемы, её корни, вытекающие перспективы. Это приятно удивило Алексея. Он готовился разжёвывать элементарные химические и медицинские термины начальственному дилетанту, а здесь как бы побывал на ученом совете. Заказчик похвалил ученого за эффектное решение использовать препарат в виде спрэя. В конце Вениамин Алексеевич заявил:

- Помните, вначале Вы сомневались в своих силах. Я ещё переубеждал Вас. Опять я оказался прав. Я не устаю повторять, что Россия полна талантами. Нужно только уметь их использовать. Присаживайтесь, - Он указал на одно из двух кресел, что стояли поодаль, разделенные журнальным столиком.

Данный жест Алексей истолковал как окончание официальной части. Аркадий Львович днем, по телефону, что-то заикался об испытаниях, но кроме присутствующих, в кабинете никого не было. Либо подопытные будут позже, либо все вместе, они перейдут в другое помещение. Не распылять же препарат прямо здесь. Чего доброго осядет "эликсир" в портьерах, консервируй тогда кабинет на недельку.

Пока хозяева не спешили с экспериментом. Алексей тоже не стал торопить события. Он последовал примеру хозяина, который выбрался из-за стола и демократично занял одно из двух предложенных им же кресел. Аркадий Львович присаживаться не стал. Он закрыл "дипломат" и, забрав его, покинул кабинет.

- Скажите, Вас не мучили угрызения совести, что Ваше детище попадет в не те руки?- Неожиданно спросил Вениамин Алексеевич. - Не возникало желания подарить "эликсир" миру? Осчастливить им, так сказать, человечество?

- Было и такое, - сознался Алексей.

- Услышав другой ответ, я бы не поверил. Любой творец грезит о повсеместном использовании его изобретения, мечтает о славе. Ему хочется, чтобы его узнавали, телепередачи и публикации были о нём. Но есть и оборотная сторона этой медали. Не думали, что какой-нибудь неуч может подтереться Вашей газетной фотографией? Но, это так, шутка. На самом деле - значение созданного Вами препарата огромно. Узнай о разработке спецслужбы, они обязательно наложили бы на неё свои лапы, а вас бы укатали куда-нибудь, например в Задрипинск-18. Эти парни в погонах не слишком разборчивы в достижении цели. Они даже людей считают в единицах живой силы. Мои замыслы - невинные мечты по сравнению с пакостями, творимыми ими. Я, что - подарю несколько месяцев истинной любви стареющему мужчине, заметьте, искренней, не продажной, за деньги или за положение, дам человеку немного счастья, о котором он уже и мечтать перестал.

- А у Вас нет желания открыть медицинский центр, где использовали бы препарат для корректировки человеческой судьбы и лечения патологий. - Спросил Алексей.

- Ах, да, "голубые и красные", пардон, "розовые". Скорее всего, это будет. Но чуть попозже. И так думаю, Вы в нем будете главным врачом. Согласны?

- Ну-у-у, - Протянул ошарашено Алексей. Предложение хозяина польстило. Здесь было над, чем подумать. Он как бы усомнился в услышанном, предупредив, - Главврач должен быть чистым медиком.

- А-а, неважно, - Отмахнулся как от не столь важного Вениамин Алексеевич, - Будете директором, суть одна. Только придется немного подождать. О коммерческой медицине только начинают поговаривать. Пройдет немного времени, и она возникнет, вернее возродится. И ничего в этом преступного нет. "От каждого по способности - каждому по труду", - Такой кажется, был заявлен принцип развитого социализма. Замечательный тезис, всеми руками и ногами за него. Только исполняется у нас первая часть лозунга. А что касается "каждому по труду", тут, брат закавыка. Время, оказывается, для этого не пришло, сознательность в людях мала. А, казалось бы, что плохого в достатке? Живут себе люди, ни в чем себе не отказывают. Сытость и благополучие - это ли не вековая мечта человечества. Ан, нет, не всем это выгодно.

В ответ на удивленный взгляд Скворцова, Вениамин Алексеевич добавил:

- Дело в том, что управлять сытым человеком сложнее, чем голодным.

- Вы - ярый противник социализма? - Алексей впервые видел перед собой антисоветчика.

- Это мой родной строй, - Усмехнулся Вениамин Алексеевич, - Он мне близок как никому, можно сказать, своей шкурой прочувствован, и не один годок. Непонятно? Поясню. Обратите внимание - всё вокруг как бы общее, но принадлежит абстрактному государству и даже не конкретной группе людей. Обязательная прописка как средство надзора. Перемещение ограничено рамками самой страны. Человек владеет только личными вещами и предметами гигиены. На что всё это похоже?

Алексей растерялся. Он промолчал, опасаясь провокации. Вениамин Алексеевич ответил за него:

- Не правда ли, всё это напоминает, в сущности, тюрьму, только очень большую, на всю страну? А любит человек тюрьму или не любит - дело вкуса. Лично мне не нравятся прогулки в строю и по расписанию.

Как и в первый раз Скворцова поразила циничность и убедительность формулировок Вениамина Алексеевича.

- Политика пусть остается политикой, мы здесь не обсуждать её собрались. Давайте-ка лучше отметим создание "Эликсира любви". - Предложил хозяин. Он не поленился подняться с кресла и нажать кнопку вызова на столе.

- Не рано ли, препарат возможно не готов на все сто, - Порисовался скромностью Алексей, - Его нужно испытывать много раз, проверять.

- Его мы обязательно проверим. Как можно без испытаний. - Неожиданно согласился Вениамин Алексеевич, хотя Алексею показалось, что хозяин и без того доволен результатами.

По звонку дверь открылась, и в комнату вкатился сервировочный столик, уставленный закусками. Толкала его Соня. Увидев Алексея, она удивилась, будто не знала, что сегодня он отчитывается в проделанной работе. Одета она была, на взгляд Алексея, как-то легкомысленно - в миниатюрной юбке, в белой блузочке, сквозь которую просвечивался лифчик, в туфлях на высоченной шпильке. Её колготки в сеточку не соответствовали привычного образа деловой леди. Появляясь в институтской лаборатории, она всегда выглядела строго. Ему и в голову не приходило, что на работе она может быть иной.

Соня принялась выставлять закуски и спиртное на журнальный столик. При этом, с высоты своего роста, она вынуждена была наклоняться, и Алексей увидел, что девушка не в колготках, а в чулках. Неприятно кольнуло самолюбие: "Здесь она что, секретарша, со всеми вытекающими...?" Ревность, глупая как жаба, влезла в душу, склизкой кожей пачкая светлое чувство. "Вот Мы какие..., - Прошамкала жаба-ревность, - А ведь из-себя-меня-корёжила. Мы-де такие-растакие-правильные. А Сами в чулочках с подтяжечками перед старчком-паучком..." Каждым вздохом-словом жаба раздувалась вытесняя рассудок и загоняя в дальние уголки воспоминания последних дней. Злопыхать ей долго не пришлось - новое действующее лицо отвлекло внимание. Пока Соня исполняла роль официантки, в кабинет вошли Аркадий Львович и незнакомый парень. "Этот, что ли подопытный?" - Подумал Алексей, оценивая молодого человека. Парень был так себе, разве что ростом повыше Алексея и пошире в плечах. "А, где другой объект? Вернее другая? Кто на месте женщины? Почему её ещё нет? Или...Соня?" Кольнуло нехорошее предчувствие. И, кажется, оно начинало сбываться. Соня как раз закончила выставлять закуски и собралась укатить свой столик, но Вениамин Алексеевич задержал её:

- Налей-ка нам.

Девушка подчинилась.

- И себе тоже, - Приказал Вениамин Алексеевич.

Соня с удивлением глянула на него, но возразить не посмела. Жаба в душе Алексея опять поскребла лапкой. Хозяин дома как бы не заметил взглядов Сони.

- Предлагаю выпить за "эликсир любви" - Предложил он и первым опрокинул рюмку.

Его примеру последовали все, даже чопорный Аркадий Львович. Исключением оказался незнакомый парень. Ему, как подопытному и не положено было выпивать. Алексей вкуса коньяка не почувствовал. Он лихорадочно искал повод, чтобы покинуть этот дом. К сожалению, ничего путного в голову не приходило. Тем временем Вениамин Алексеевич поставил свою рюмку и обратился к Алексею:

- Вы помянули об испытаниях, вот мы сейчас и проведём.

Алексей похолодел: "Ему что, других девчонок мало? Ну, зачем? Зачем? Почему Соня тут? Неужели ей уготована участь подопытной? Какой я идиот. Сразу после звонка Львовича надо было предупредить её, пусть бы осталась дома".

- Хороша, Соня, а? - Дошел до него голос Вениамина Алексеевича, - Скажите, чудо как хороша.

Алексей сообразил, что хозяин обращается к нему. Опасаясь, что голос выдаст, он просто кивнул в ответ.

- Вот, - Непонятно чему обрадовался Вениамин Алексеевич, - И я говорил Аркаше, что Соня нравится всем. Если не брать в расчет всяких извращенцев, не найдется мужчины, который не пожелал бы обладать ею. Но! Не каждому она подстать, и вообще Соня наша не из тех, кто дарит свою благосклонность направо, налево. Вы не могли не заметить.

Вениамин Алексеевич опять обращался к Алексею. Алексей мыкнул невнятное и опять подтвердил полное согласие с хозяином кивком. Вениамин Алексеевич, как бы утверждая, данный факт, тоже качнул головой и продолжил:

- Какой соблазн - иметь под рукой "Эликсир любви". В любой момент можно применить его, чтобы уложить в постель гордячку? Не совсем благородно, зато действенно. Женщины, женщины, до любого греха доведут. Не верю, что Вы не воспользовались случаем.

- Нет, - Алексей поднял глаза на Соню и встретился с её взглядом. Девушка пыталась прочесть ответ на его лице. Он покраснел и, скорее для неё, чем для хозяина, ответил:

- Мысли возникали, но не посмел.

- Честно?- Усомнился Вениамин Алексеевич.

- Клянусь, - Не отводя глаз от Сони, ответил Алексей. - Не было такого.

Та замерла, вглядываясь в лицо Алексея. У самой щеки тронулись румянцем.

- Допускаю, - Тем временем говорил Вениамин Алексеевич, - Характер у Вас не отчаянный и потому нелишне было подстраховаться. Баллончик, что взорвался у Вас в руках состряпал Ваш дружок по лаборатории. Ну не мог же я ждать до бесконечности, когда Вы насмелитесь дать нюхнуть Соне своё зелье.

Озабоченный как доказать Соне свою невиновность, не то что в действиях, но даже в помыслах, Алексей чуть не пропустил о чем говорил хозяин. До него дошло, что хозяин если не знает, то догадывается об их связи. Это, ой как нехорошо! Руки-ноги предательски ослабли. Всё-таки довелось ему побыть в шкуре любовника, пойманного на месте. А муж, в виде хозяина этого дома жесток на расправу. Соня пару раз предупреждала об этом. И пусть она Вениамину не жена, а просто секретарша, кто знает об их отношениях. Неспроста Сонька по бл...ки рядится перед ним. По крайней мере, добро на их связь он не давал. "Или дал? Баллончик, что выстрелил в руках Сони, сделал Архипов. По указке самого Хозяина?" Алексей совсем растерялся.

- Так это Серега подстроил? Архипов? - Машинально переспросил он.

Хозяин загадочно улыбнулся, и не думая опровергать свои слова.

- Значит и он работает на Вас? - С горечью спросил Алексей.

- Нет, но оказал нам любезность.

- А он не признавался в своем желании обойти Вас?- Отомстил предателю Алексей.

- То есть? - Поднял брови Вениамин Алексеевич.

- Стукачок то Ваш подбивал меня запатентовать изобретение за границей. Активно подговаривал.

- Шустер, мальчик, - Ухмыльнулся Вениамин Алексеевич, - Хорошо Вы его сейчас приложили. Полегче стало? Это по молодости лет Вас еще удивляет предательство друга. Пустое. Пора привыкнуть, что это обычное явление в жизни. Никакой строй не искоренит его. Предательство возникло с появлением человека на земле и не собирается исчезать. Ах, если б это были единичные случаи. На земном шарике каждую минуту, каждую секунду кто-то кого-то предает. Предают жены, предают мужья и дети, подчиненные, чтобы пролезть вверх и начальники, чтобы удержаться наверху. Интересно, что в бою даже предают меньше, чем в мирное время. Потому, что тогда человеком владеет страх, а в спокойное время - выгода. Под свист пуль и взрывы бомб рассусоливать некогда. Другое дело в мирные дни - есть время подумать, какими мотивами облагородить свой поступок, чтобы от него не воняло в душе. И удается! Ведь в мире всё относительно. Приглядитесь, любое деяние является добром и злом одновременно. Всё зависит от точки зрения. И уже предательство - не предательство вовсе, а благо, единственно правильный выход. Вербовать никого особо не требуется. Главное - помочь сомневающемуся убедить себя в благих намерениях совершаемого поступка. Посмотрите на случай с баллончиком с другой стороны. Не думали, что дружок просто готовил Вам сюрприз? Видя, как Вы облизываетесь на Соню, но не осмеливаетесь сделать шаг, он просто решил Вам подсобить. Чем не помощь друга? А то, что наши желания совпали, чего ж тут криминального? Как Вам версия?

- Все равно он - Иуда. - Только и мог сказать Алексей в адрес уже бывшего, с этого дня, дружка.

- Зачем обижаете лучшего ученика Христа. Заметьте - самого лучшего. Это единственный из апостолов, кто безоговорочно уверовал в мессию. Другие ученики, даже присутствуя при чудесах, творимых сыном Божьим, все равно сомневались, а Иуда верил безоговорочно и даже шел дальше, пытался претворять свои идеи в жизнь. Вспомните, что он предложил сделать с миром, не окружающим нас миром, а благовонным маслом, которым мазали Христу ноги. Ах, да, Вы не читали. А зря, каждый образованный человек обязан прочесть Библию. Иуда предложил продать это драгоценное масло и раздать деньги беднякам. Каков поступок бывшего вора? У Вора кусок хлеба проклят. Он свыкается с тем, что несёт горе людям, и вдруг он начинает заботиться о других несчастных? Это о многом говорит. Завязать не потому, что устал от воровской доли, а по идейным мотивам - это непростой шаг, поверьте.

- Может, он и предал Христа по идейным мотивам? - Возразил Алексей, в надежде увести разговор в сторону. Пусть побольше философствует хозяин, а там, глядишь, и пронесет.

- Думаю, самому Иуде такое бы в голову не пришло. Его спровоцировали. "И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее". Я не выдумываю, так сказано в Евангелии от Иоанна. Полезно знать первоисточники. - Вениамин Алексеевич помолчал немного и продолжил, - А Вы как, согласились с предложением своего дружка запатентовать изобретение за границей?

- Я - нет. А сейчас сожалею. Я же по-честному к Вам, а Вы что устраиваете?

- Ничего личного. Мне нужен чистый эксперимент, результат без подтасовок. Более идеальных подопытных чем вы оба, мне не найти. И дело не столько в Вас, молодой человек, больший интерес тут к Соне.

Вениамин Алексеевич обернулся к девушке:

- Ты мне должна, помнишь? Я возвращаю долг.

Соня кивнула, прикусив губу. Уже обращаясь к Скворцову, Вениамин Алексеевич продолжал:

- Соня - это особый случай. Поглядите на неё, разве в ней не проглядывается древнейший род человеческий? Волосы, характерный носик, ум, красота - всё в ней. В силу своей породы она прагматична и ни за что бы, ни стала рисковать ради призрачных чувств, тем более с Вами. Нет, Вы, конечно, талант, можно сказать гений, только беспортошный. Обеспечить, а тем более защитить шикарную женщину Вам не под силу.

Видя, что Алексей собирается возразить, Вениамин Алексеевич опередил, как отмахнулся:

- Ой, только не надо слов. Помните американское выражение: "Если ты такой умный, то почему такой бедный?" Почаще вспоминайте его - очень полезно для самокритики. В общем, первый момент - генетическая предрасположенность Сони устроиться так, чтобы её дети не испытывали жизненных трудностей и имели возможность занять более высокое социальное положение. Сильнейший фактор. Второй момент - то, что она уже пережила в жизни серьезное разочарование. Сильно обжегшись, она просто так не поверит всяким там словам-стишатам при луне. И, в-третьих, она прекрасно знала, чем ей грозит связь на стороне. Я специально попугал её в свое время. Исходя из всего этого, я заключаю: уж если она пошла на серьезные отношения с Вами, молодой человек, то "эликсир" по-настоящему хорош.

- Вы нарочно приставили ко мне Соню? - Спросил Алексей.

- Конечно, это моя игра. Возможно Вы и гений, но всегда найдутся поумнее. Вы ставите свои эксперименты, я - свои.

- Разве можно так? - Не выдержал Алексей. - Она же на Вас работала. Мы что не люди, если с нами как с лабораторными крысами.

- Тю-тю-тю, - Скривил губы Вениамин Алексеевич, - Я не обязан оправдываться, хотя можно и подискутировать на тему "Юпитера и быка". А Вы, молодой, человек, зачем так "эликсирчиком" с соседями. Пьющий контингент, непьющий контингент, лимита и все прочее, но они тоже люди, со своими радостями, надеждами, чувствами. Или что? Хотите, чтобы для Ваших экспериментов выводили специальных, лабораторных человечков, которых уже не жалко? И почему это с соседями можно, а с Вами нельзя? По крайней мере, нимба над Вами не наблюдается. Или я подслеповат? Поправьте, если я ошибаюсь. Наверное, держа в руках "Эликсир" Вы чувствовали себя божком, вершителем судеб? Хочу, капну туда, хочу, прысну сюда. Было такое? Сознайтесь. А богом для Вас оказался я. Я всё просчитал и организовал. Я умнее, я сильнее, значит для Вас я - это бог. А что касается наших с Соней взаимоотношений, это наше дело. Она была мне должна, я воспользовался этим. Ну, не предупредил, так было надо для чистоты эксперимента.

Вениамин Алексеевич замолчал. С ним в комнате установилась тишина. Алексей не знал, что и сказать, да и нужны ли кому были его слова. Одна радость, что не надо теперь оправдываться перед Соней. Всё что случилось не его рук дело. Всё задумал и спланировал её хозяин. Моральная ответственность лежала на нём. Он - гад, подлец и прочее... Легче от этого не становилось. Наоборот, внутри всё сдавило тяжестью. Как сложится дальше? Будет ли Соня с ним прежней? Или между ними встанет стена, скорее прутья клетки, по которым их, как подопытных, рассадила прихоть безжалостного хозяина. Вспомнился лабораторный мышонок Кешка. Бедняга погиб, потому, что именно его Алексей выбрал для эксперимента. Не попадись тогда он под руку, бегал бы до сих пор, шевелил усиками и глядел бы на мир глазами бусинками. Выбор пал на него и Кешка погиб. Погиб за свою любовь. А как тут бороться за свою? Отсюда вообще не так просто выбраться. Доморощенный политолог из Сониного городка советовал: "Сказал "А", не будь "Б"". А как тут не быть, если дом полон охранников-мордоворотов. С топором на танк? Еще во времена студенчества так образно оценивал безрассудные поступки преподаватель с их военной кафедры, капитан Калинин. Но и топора-то нет. Поймет ли Соня "не героя" Скворцова. Ощущение будто провалился в яму деревенского сортира. Как теперь жить с этим? Где берут силы выживать изнасилованные, униженные? "Время лечит", - слабое утешение. Пока саднящая рана затянется, она каждое мгновение напоминает о себе. Алексей посмотрел на Соню. Та окаменела, вонзив взгляд в хозяина. Аркадий Львович замер тоже. Ничто не выражалось на его лице, только хорошо знающий его мог заметить, как тоньше сделались губы помощника.

Нарушил молчание Вениамин Алексеевич. Он собственноручно плеснул в рюмки коньяку себе и Алексею:

- Ладно, хватит переживать. Не похожи вы на жертв эксперимента. Понятие жертвы включает в себя страдательный элемент, часто болевой, а иногда предполагает и летальный исход. Но вы пока живы и лица ваши не измождены муками. По-моему, наоборот, эксперимент подарил вам яркие чувства. Я, прямо как Амур, радуюсь за вас, дети мои, можно сказать даже завидую немного. Трепет ожидания, нежность, взаимная ненасытность - какая прелесть вновь ощутить такое. Сонечка тебя это особо касается. После того случая, - Вениамин Алексеевич выделил слово "того", - небось, крест на себе поставила? Думала, никогда чувство в тебе не проснётся? Ошибалась, значит. Любовь - штука сильная. Она и убивает, она и возвращает к жизни. Давай-ка, как раз выпьем за неё, треклятую.

- Не пейте вина, не огорчайте сердца табачищем. - Себе под нос буркнул Алексей.

Хозяин, тем не менее, услышал и рассмеялся:

- Так кажется, советовал больной туберкулёзом Чехов?

Он протянул Алексею рюмку, сам чокнулся и заставил выпить.

- Вот так-то лучше будет. Алкоголь иногда бывает полезен - снимает напряжение. - Обращаясь уже ко всем, он спросил, - Кто скажет, в чем сила любви?

При этом он обвел взглядом присутствующих в комнате. Соня молчала. У Алексея и без философских изысканий хозяина голова шла кругом. Тогда Вениамин Алексеевич ткнул пальцем в помощника:

- Аркадий, ты старше, мудрее, чем наша молодежь. Ты должен знать.

- Сила любви в самоотдаче, - Чуть помедлив, сказал Аркадий Львович.

- Умница, - Похвалил его Вениамин Алексеевич, - Абсолютно точное определение. Мерилом любви может служить только степень жертвенности. Что ты можешь отдать ради любимого? Карьеру, талант или саму жизнь? С Соней всё ясно. Она перешагнула через себя, перечеркнула прежнюю жизнь и даже пошла наперекор моей воле. Она рисковала всем. Чем, Вы, Алексей, можете козырнуть? Чем можете пожертвовать?

Очередной вопрос доконал Алексея. "Какой ответ ему нужен? Куда ещё его заведёт больная фантазия? Всё решил для себя, во всём разобрался, чего ещё ему надо?"

- Да Вам и жертвовать-то нечем, - продолжал разглагольствовать хозяин. - Карьера - пшик, слова доброго не стоит, семья и так разваливается. Если только жизнью пожертвовать? Цена достойная - жизнь за любимую. Как?

Видя удивление на лице Скворцова, он поправился:

- Я, наверное, не так выразился, не саму жизнь, а свободу жизни, просто свободу. Так яснее?

Алексей поморгал. Он, что, ослышался? Что за бред нёс хозяин? Сейчас зима, а не весна или осень, когда у шизофреников обострения. "Какие жертвы? Какая жизнь? На дворе конец двадцатого века. Прогресс повсюду. Оспу, чуму победили. ООН сколько лет рулит миром, а тут средневековье какое-то со своими прибамбасами".

Вениамин Алексеевич видимо прочитал это в глазах Алексея.

- Я, наверное, выгляжу сумасшедшим? - Спросил он и не дожидаясь ответа, возвестил, - Всё, что я говорю, имеет отношение к проверке препарата под названием "эликсир любви". Меня интересует, насколько глубоко он воздействует на человека? Как убедиться в этом?

Он выдержал паузу и заговорил снова:

- Я, кажется, знаю что сделать. Вот мы сейчас попросим Соню исполнить стриптиз, прямо сейчас и прямо здесь. Сделаешь, Сонечка?

Алексей никогда не видел таких круглых, от удивления, глаз у девушки.

- Я что-то не то сказал? - Принялся ёрничать Вениамин Алексеевич. - Мне всегда казалось, что каждая женщина гордится своей фигурой, не против взглядов мужчин. Раздеться для любимого - милая шалость, не более.

- Но не для всех, - Впервые за вечер подала голос Соня.

- Похвально, - Непонятно чему обрадовался Вениамин Алексеевич, - Ты нисколько не изменилась, Сонечка, те же идеалы, что и раньше. Обнажиться для единственного - это одно, а ради всех - это бесстыдство, предательство, блуд. Просто замечательно, что ты так считаешь. Это сейчас нам ой как нужно. Такое отношение возьмем за нулевую отметку. Значит исполнение стриптиза от тебя потребует насилия над собой, жертвы, о которой мы говорили. Ставлю вопрос по-другому - а если делать стриптиз не для публики, а ради любимого, ради его жизни, здоровья? Представь, ты гордо отказываешься, а я приказываю сломать или прострелить ему руку? Тогда как?

Самое время пришло возмутиться Алексею. Он попытался было выбраться из кресла, встать в позу, гневно возмутиться, как вдруг замер под дулом пистолета. Охранник, о присутствии которого успели позабыть, вытащил "Макарова" и сунул под нос Алексею. Словно не замечая трепыханий Скворцова, хозяин продолжал спрашивать:

- Как поступишь в этом случае? - Вопрос адресовался Соне. - Решать тебе. Уговаривать не стану и даже до трёх считать не буду. Через пять секунд скажу "раз" и Олег прострелит ему руку. Через минуту следующую, потом ногу, и так далее. Отсчет пошел.

Сказано это было негромким и будничным голосом, словно Вениамин Алексеевич не угрожал, а, скажем, считал вагоны проходящего мимо товарняка, и потому его словам верилось. Соня молча отошла к шкафу, включила стоящий на его полке магнитофон. Музыка в стиле "Бумбелок", взорвавшаяся в динамиках, ей не понравилась. Она вынула кассету и небрежно отбросила назад через плечо. Из стопки других кассет она выбрала нужную и вставила её в магнитофон. Музыка оказалась незнакомой Алексею и очень красивой. Ревностью кольнуло сердце. Что бы там не говорил хозяин о скромности своей секретарши, уж больно мелодия, выбранная девушкой, подходила для эротического танца. Соня покачала бедрами в такт музыке и изящно повернулась к мужчинам. Пальчики с кровавым маникюром пробежались по черным пуговкам блузки, играя, снизу вверх, потом вниз и уже медленнее вверх. Они задержались немного и вспорхнули десятью божьими коровками над головой, взъерошив волосы, и оказалось, что верхняя пуговка уже расстегнута. Как ни больно видеть это Алексею, гляделось такое красиво. В другое время, в другом месте он с удовольствием поглядел бы на танец с раздеванием, но Соня сейчас исполняла его для других. И этого не остановить. Глаза других, словно сальные пальцы, будут ощупывать фигурку девушки, касаться её обнаженной груди, скользить по трусикам, пытаться залезть под них.

- Прекратите, - Вновь попытался встать с кресла Алексей, но охранник больно ткнул его в шею пистолетом, усаживая обратно.

- Не хотите видеть, - участливо спросил Вениамин Алексеевич, - Закройте глаза, а нас такое зрелище позабавит. Давненько мы в Прибалтике не были, в местных кабачках.

- Не надо, - Взмолился Алексей, - Остановите представление.

Хозяин сделал вид что догадался:

- Наверное, Вам неприятно? Значит Соня - всё-таки любимая, единственная, и сейчас раздевается для всех. Понимаю. Я сам был такой и, помню, ужасно ревновал свою женщину к мужчине гинекологу. Но у нас стриптиз платный, и очень дорогой. За хорошую цену его можно заказать, а можно и отменить. Что Вы можете дать взамен? Торгуйтесь, торгуйтесь, назовите свою цену. Если меня заинтересует Ваше предложение, то я остановлю представление.

- Деньги? Вам нужны деньги? - Это первое, что пришло в голову Алексея, - У меня их нет. Возьмите мой гонорар за "эликсир". Пусть будет так, только остановите её, ну, пожалуйста.

Вениамин Алексеевич внезапно рассердился:

- Что ты крутишь, как жена, увиливающая от секса. Деньги! Какие деньги?! Соня ради тебя пошла на унижение, а ты "деньги". Жизнь, вот какой должна быть твоя ставка. Или свобода.

- Это как? - Растерялся Алексей.

- Очень просто, - Голос Вениамина Алексеевича приобрел властность, - Следующую работу сделаешь для меня бесплатно и, вообще, на весь срок исследования станешь моим рабом. Будешь разрабатывать то, что я тебе прикажу. И без этих там интеллигентских штучек хочу-могу. Да не дрейфь ты, на цепи сидеть не придется. Я не только разрешу тебе видеться с Соней, я подарю её тебе. Соглашайся. Не бойся, это не страшно. В целом в твоей жизни ничего не изменится. Ты сейчас рабом у государства, а будешь только у меня. А своих я не только кормлю, но и защищаю. Помнишь, как мои хлопцы прикрывали вас у ресторана. Думаешь, я не в курсе? Тебе только одни плюсы от моего предложения. Работать будешь в свое удовольствие, и платить буду хорошо, больше чем на твоей работе. Соглашайся, и Соня твоя будет. Цена-то тьфу, одни условности.

Хотелось кричать: "Бред! Бред!" или проснуться. Алексей даже зажмурился. Как было бы замечательно - открываешь глаза, а ты в своей кровати. И нет никакого загородного дома, Сони, что извивается под музыку, исполняя прихоть хозяина. Нет самого Вениамина, помешанного на власти и манкирующего чужими судьбами. Всё это дурной сон и только, а сейчас самое время чистить зубы и бежать на работу. Можно и без завтрака, лишь бы не повторился этот кошмар. Алексей открыл глаза - та же комната, те же люди. Хозяин, чуть наклоняясь к нему, что-то втолковывает, его помощник стоит безучастный у стола, охранник, не отрываясь, смотрит на Соню. Девушка тем временем сняла блузку. Она время от времени кружилась. Глаза её были прикрыты, руки играли бретельками лифчика. Если Это не остановить, она скоро будет совсем обнажена.

Алексей почувствовал, что его пробил пот. "Мертвые не потеют", - само собой мелькнуло в мозгу. Алексей это знал не по расхожему выражению. Ему довелось вблизи наблюдать приход смерти. Несколько лет назад он с друзьями ехал на дачу. Готовился небольшой праздник, и все были в предвкушении. Не доезжая пару километров до дачи, прямо возле спуска с трассы на проселочную дорогу, их задержала плотная автомобильная пробка. Движение застопорилось надолго и Алексей, от нечего делать, отправился посмотреть, что случилось. Причиной пробки оказалась авария. "Восьмерка" подцепила "Запорожец". Жигуленок отделался смятым крылом и вывернутой шаровой. А вот хохляцкой иномарке не повезло. Какой-такой умник конструктор лишил "запорожец" рёбер жесткости? В принципе не смертельный удар смял "Запор" как жестяную банку. Алексей видел, как прибежавшие на помощь водители пытаются вытащить хозяина "Запора" из искорёженной машины. Без специнструмента это оказалось невозможным. Мужик так и умер на глазах у всех от болевого шока. При этом никого пота на его лице Алексей не заметил. Это не противоречило медицине - в момент болевого шока, как правило, происходит реакция сужения сосудов, а не наоборот, как при потоотделении. Подкатившая минут через сорок "скорая помощь" просто зафиксировала факт его смерти. А был бы у кого-нибудь при себе промедол, мужик остался бы жить. После этого случая Алексей добыл себе аптечку разведгруппы гражданской обороны - такую небольшую оранжевую коробочку со шприцами-тюбиками противошоковых препаратов и всегда носил с собою. Второй раз видеть взгляд умирающего ему не хотелось. Случись опять наблюдать аварию, он теперь смог бы помочь пострадавшему.

Он тронул карман - аптечка при себе. "Впору хоть самому себе колоть". Он прислушался к словам Вениамина Алексеевича.

- Стриптиз - не самое страшное для женщины. Вообще это спорный вопрос по части него. Куда хуже для женщины насилие. И его можно пережить, но шрамы в душе остаются. Мужчине тоже горько осознавать, что насиловали его женщину. Вот я могу сейчас отдать Соню охранникам. Пусть позабавятся ребята, а то сидят здесь неделю всухую.

- Зачем? - Хрипло спросил Алексей.

- А Вам, что за дело? Эликсир на Вас плохо подействовал, коль Соня Вам не дорога. Так и запишем себе - "Эликсир" более воздействует на женщин чем на мужчин. Или он все-таки не попал на Вас, и Вы просто попользовались моей секретаршей?

"Ах ты, паучок-червячок, - Полыхнуло в душе Алексея, - прижился среди людей, посасываешь кровь в своё удовольствие, страх нагоняешь. А как самого заставить повизжать от ужаса, чтоб обмочился на виду у всех? Чего ты боишься до дрожи в коленях - смерти, боли или болезни, что делает беспомощным? Болезни!"

- У меня есть, чем торговаться, - Неожиданно твердо сказал Алексей.

Вениамин Алексеевич с удивлением глянул на него. Стараясь не суетиться и не делать резких движений, Алексей вынул оранжевую коробочку из кармана, издали показал её хозяину, приоткрыл. Очень кстати, что охранник увлекся стриптизом и не глядел на Алексея. Соня как раз свела руки за спиной и щелкнула застежкой лифчика.

Алексей вынул шприц-тюбик. Что это - амнапол или промедол, разглядывать было некогда. Он быстро снял защитный колпачок с иглы и коснулся ею в запястье хозяина. Одновременно рукой он придержал кисть хозяина, чтобы тот не вырывался.

- Не двигаться, - Закричал Алексей, - А то уколю. Это смерть! Никому не шевелиться! Прикажи охраннику. Уколю! Это смерть!

Краем глаза он увидел, что охранник попытался ударить его пистолетом по голове. Алексей успел убрать голову, и удар пришелся в плечо. Сильной болью пронзило руку.

- Уколю! - Еще громче закричал он, - Прикажи ему отойти. Даже царапина опасна!

- Олег, отойди, - Властно приказал Вениамин Алексеевич охраннику. Непохоже, что сам он испугался. По крайней мере по голосу это было не заметно и на лице его беспокойства не читалось. Хозяин с удивлением глядел на Скворцова, но руку предусмотрительно не вырывал.

- Замрите! Все замрите! - Еще раз предупредил Алексей.

- Все замерли. И что дальше? - Нет, Вениамина Алексеевича так просто было не запугать, тем более непонятным тюбиком с иголкой, - Меня тоже будешь потчевать "эликсиром" или "антиэликсиром"? Ты успокойся, успокойся, а то нечаянно уколешь своей гадостью и оставишь меня импотентом на всю оставшуюся жизнь.

Видя, что на него пока нападать не собираются, Алексей чуть успокоился:

- Вы, наверное слышали о чуме 20-го века, о СПИДе? - Сказал уже спокойнее он, хотя голос предательски срывался от волнения, - Не могли не слышать, в печати частенько пишут о нем. Заболевшие СПИДом не выживают, гниют заживо. Это по-настоящему страшная болезнь. Кто найдет лекарство от неё, будет обеспеченным человеком до конца жизни. Весь мир пытается разработать средство лечения от СПИДа. Наш институт тоже занимается этой проблемой, и я не исключение. Мне тоже хочется обеспеченной старости.

- СПИД? - Переспросил Вениамин Алексеевич, - А что он делал в твоем кармане? Хочешь сказать, что гуляешь по городу со СПИДом за пазухой?

Надо было срочно придумать вразумительное объяснение. Алексей пошевелился, плечо от удара охранника ныло - сил нет. Ему бы врезать, да побольнее, чтоб знал. Эх, уметь бы как следует драться, многие проблемы решались бы проще. Ногой в челюсть - раз, ребром ладони - два. Алексей вспомнил, как его смазал по сопатке любовник директорши гастронома и остался без ответа.

- Сироту обидеть каждый норовит, - Нашел в себе силы усмехнуться Алексей, - На городских улицах интеллигентному человеку небезопасно. Вот и ношу с собой штамм СПИДа, чтобы мстить обидчикам. Пусть хулиган сильнее, но не убережется от простого укола. В тот момент он и не сообразит, что его жизнь уже сочтена. Обычная мстительность маленького человечка, но такая эффективная. Вы не находите? Вот Вы сейчас - хозяин, и все Вас слушаются, и всего у Вас много, но крохотная царапина и нет уже смысла стремиться куда-то. На тот свет ничего с собой не взять, а песочек на ваших часах побежит неумолимо и его не остановить. Поэтому Вам лучше не дергаться. И охранникам Вашим скажите. Даже если и убьете меня, оцарапать Вас я всё равно успею. Будьте благоразумны, и всем будет хорошо.

- Чем докажешь, что не блефуешь? - Впервые за вечер спросил Аркадий Львович.

- Мне уже все равно, что будет со мной, а Вениамин Алексеевич своей жизнью проверит содержимое тюбика. Сами не желаете проверить? А? Жизнь поставить на карту? Моей жизнью вы уже распорядились, вон, ошейник рабский почти нацепили. Ведь я - дитя коммунаров во втором поколении. Бабка моя с продотрядами хлеб для революции добывала. От неё букварь достался со словами: "Мы - не рабы. Рабы - не мы".

- Не принимайте так буквально. Ну, какое рабство может быть в наши дни. Мы просто хотели проверить действие разработанного Вами "эликсира", - Пытался увещевать Аркадий Львович.

Алексей перебил его:

- А меня об этом спросили? О желании побыть лабораторными крысами поинтересовались? Не думали, что загнанная в угол крыса кусает?

Аркадий Львович мягко улыбнулся:

- Не стоит обижаться. Сведем всё к шутке.

Это была неудачная мысль. Алексей взорвался:

- Да, что Вы говорите? Шутка? Посмеёмся ещё? И пригласим Вашу дочку с женой? Пусть как Соня покажут класс. Хотя Вашу жену не стоит беспокоить. Думаю, здесь нет любителей геронтоэротики, лучше попросим присутствовать Вашу любовницу. Это будет правильно.

- Аркашу не надо обижать, - Вмешался хозяин, - Он здесь ни при чем. Пока далеко не зашло, давай выпутываться из этой ситуации. Убирай иголку, и обо всем забудем. Здесь все свои и никто больше не узнает об этой истории. Пойдешь дальше, буду вынужден тебя убить.

- А сам не боишься? - Нахально спросил Алексей.

- Зубы не жмут?.. Следи за "помелом". А то на твою иголочку и не посмотрю. Захочу - урою. Если не сейчас, то позже, понял? Выть будешь, смерти просить как избавления.

- А "эликсир", уже не нужен? - Алексей перешагнул черту страха и разговаривал на равных.

- Образец есть, тетрадочка на руках. Ты нам больше не нужен. Дружок твой будет варить "эликсир". Не зря же он вникал в технологию.

- Наивность непрофессионала, - Усмехнулся Алексей, - Серёга ещё молод и не знает тонкостей синтеза. Показывал я ему не все. И в тетрадочке, что у Вас, опущены несколько моментов, без знания которых, никто не сможет воспроизвести "эликсир".

- Глупости, - Опять вмешался в разговор Аркадий Львович, - Есть два варианта решения данной проблемы. По первому, мы пригласим хорошего химика, доктора или даже академика. Специалист разберётся, материала достаточно. Не сразу, но синтезирует "эликсир". По второму варианту, мы всё равно достанем Вас, а там - дело техники. Мужики покрепче вашего развязывали языки. Желаете поиграть в партизан и гестапо? Можно такое устроить. Шеф дело говорит. Лучше разойтись миром. Вы прячете иголку в карман, забираете себе Соню, и мы продолжаем работать вместе.

- Я не верю Вам, - заупрямился Алексей. - Дайте нам уйти.

- Возврата не будет, - Предупредил Аркадий Львович.

- И не хотелось бы, - Отрезал Алексей.

- Хорошо, - Согласился хозяин, - Только не пожалей об этом.

- Пойдем, лучше, - Алексей приподнялся со своего места, продолжая держать шприц-тюбик прижатым к руке хозяина.

- Соня, собирайся! - Закричал он девушке.

Оказалось, что она уже готова. И лифчик и блузка уже были на ней. Сама Соня стояла у двери. Встретившись взглядом с Алексеем, она кивнула ему ободряюще и выскочила из комнаты. Алексей приподнял хозяина из кресла, скомандовал охраннику и Аркадию Львовичу выходить первыми. Следом за ними, прикрываясь Вениамином Алексеевичем как щитом, вышел он сам и растерялся: "Куда идти?" В коридоре никого не было. Охранник и Львович мгновенно испарились, наверняка побежали поднимать на подмогу народ. Сам коридор уходил как направо, так и налево, а он забыл, как его вели сюда.

- Давай на выход, - шепнул Алексей хозяину.

Тот шагнул направо, и они двинулись по коридору. Пришлось вертеть головой, несмотря на боль в плече, следя, чтобы не подобрались сзади. Вениамин Алексеевич, слава богу, не делал попыток вырваться. Надумай он на самом деле освободиться, Алексей бы не справился с ним. Хозяин шагал спокойно. Подобие снисходительной улыбки не сходило с его лица. Похоже, ситуация забавляла его. Алексей удивлялся этому. Прожитых лет пока не хватало, для понимания, что любой человек, создавший свою организацию, неважно какую, криминальную или официальную, помимо ума должен обладать ещё и характером.

Сзади хлопнула дверь. Это из соседней комнаты выскочила Соня. На ней была дублёнка, пуховик и шапку Алексея она несла в руках. Очень предусмотрительно. На дворе зима, а в одном костюмчике по морозу не набегаешься.

- Держись ближе, - скомандовал он девушке.

С момента захвата заложника Соня словно стряхнула с себя наваждение. Глаза её решительно сверкали, движения стали порывистыми. Такой союзник его устраивал.

По коридору шли гуськом: впереди Вениамин Алексеевич, вплотную к нему Скворцов, а уж сзади Соня. В таком же порядке вышли из дома и остановились на пороге. Шесть или восемь вооруженных охранников (пересчитывать было недосуг) ждали их у крыльца. Предупреждённые Аркадием Львовичем, они стояли полукругом, настороженно наблюдая за необычной процессией.

- Пусть пропустят нас, - Опять на ухо хозяину подсказал, как само собой разумеющееся, Алексей.

- Пропустите! - Громко приказал Вениамин Алексеевич, - Ничего не предпринимать!

Охранники недоуменно расступились. Они не понимали опасности, грозящей хозяину. Спускаясь по лестнице Алексей спросил хозяина:

- Сколько машин в доме?

- Две или три во дворе, одна в гараже, под домом, и еще одна за забором. - Нехотя ответил Вениамин Алексеевич.

- Ключи от всех машин сюда, - Приказал Скворцов.

Вениамин Алексеевич подтверждая, кивнул одному из охранников. Тот убежал и довольно быстро вернулся.

- Не подходи! Бросай сюда! - закричал ему Скворцов.

Охранник скопом бросил ключи к их ногам. Но сделал это якобы неловко, и они упали в снег рядом с расчищенной дорожкой. Соня забежала вперед и подобрала их. Хорошо ещё, что на ключах висели брелки от сигнализаций, иначе в снегу пришлось бы их долго искать. Беглецы, прикрываясь хозяином, прошли по дорожке к машинам. На удалении от них, следовали охранники.

- Откройте ворота. - Закричал им Алексей.

Двое парней побежали к воротам и распахнули их.

- Не отпускай его, иначе тебя пристрелят, - предупредила Алексея девушка, - Немного отъедем и высадим его.

Алексей затолкал Вениамина Алексеевича на заднее сиденье в Вольво и сам устроился рядом. Соня села за руль. Из связки ключей она выбрала нужный, остальные побросала на сиденье рядом, нажав у каждого на кнопку сигнализации.

- Запасные ключи у них есть? - Спросил Алексей.

- Здесь вряд ли. Знаю, были на городской квартире, - Ответила Соня, заводя мотор.

С пробуксовкой они рванули от дома. Пассажиров качнуло, и Алексей чуть не уколол своим необычным оружием-шприцем заложника.

- Убери иголку, - Досадливо сказал Вениамин Алексеевич, - Не ровен час на кочке пропорешь меня. Не хочется по-глупому. Убери от греха подальше. Неужели думаешь, что я буду драться. Для этого есть мои ребятки. Они скоро приведут тебя ко мне.

- Если поймают, - Азартно заявил Алексей.

- Поймают, - Вениамин Алексеевич даже не сомневался.

Алексей немного подумал и отнял от руки Вениамина Алексеевича шприц-тюбик, которым ему угрожал, но прятать свое "грозное" оружие не стал и продолжал его держать наготове. Он оглянулся - погони не видно. За окнами пролетали дачки-дворцы. Соня лихо поворачивала то направо, то налево, выбираясь из лабиринта местных застроек. Всё-таки хорошо, что за рулем оказалась она. Алексей бы точно запутался в хитросплетениях переулков. А так, они довольно быстро выехали из посёлка. Отъехав метров пятьдесят от центрального входа, Соня остановила машину, но мотор глушить не стала.

- Ты чего? - Не понял Алексей.

- Высаживаем этого, - Приказала она. - Прощайте, Вениамин Алексеевич.

Алексей мотнул головой, подтверждая приказ. Вениамин Алексеевич вздохнул и выбрался из машины. Алексей моментально заблокировал дверцу с его стороны. Вениамин Алексеевич не побежал прочь, а наклонился к машине. Он что-то сказал, но в салоне иномарки его слов извне было не разобрать. Алексей чуть приспустил дверное стекло.

- А что все-таки было в шприце? - Услышал он повторный вопрос Вениамина Алексеевича.

- Противошоковый препарат, из военной аптечки. Я всегда ношу с собой шприц-тюбик с ним, так, на всякий случай, вдруг кому-то плохо станет. Никакой это не штамм СПИДа.

- Меджнун, - усмехнулся Вениамин Алексеевич и пошёл прочь назад в поселок.

- Что он сказал? - Спросил Алексей.

- В восточной литературе меджнун - сумасшедший влюбленный. - Разъяснила Соня.

- Давай я за руль, - Предложил Алексей.

- Только быстро. Нам ещё успеть до трассы добраться.

Алексей пересел на водительское сиденье, Соня перебралась на пассажирское место.

- Осторожней, - Предостерегла она, - На машине гидроусилитель, руль очень мягкий и чувствительный.

Совет её оказался кстати. Тяжелой машиной можно было управлять пальчиками. Вздумай Алексей крутить баранку как на "Жигулях", то моментально слетел бы в кювет. Сказался опыт вождения - он быстро приноровился к иностранной машине.

Прямо из посёлка въехали в лес. В другое время они с удовольствием полюбовались бы пейзажем из заснеженных деревьев, причудливых теней и бриллиантового отблеска голубого снега в лунном свете. Сейчас хотелось побыстрее проскочить этот глухой участок дороги. Если не сказочные, то почти настоящие вурдалаки населяли это место. По-другому и не хотелось называть самого Вениамина Алексеевича, а заодно и его людей.

Соня потянулась и помогла включить дальний свет. Это не оказалось лишним. На небе висела полная луна, света её в лесу было недостаточно. Далеко бьющие лучи фар в этот час, на пустынной дороге, никому не мешали. А хоть бы и мешали, сейчас не время для церемоний.

Алексей ехал быстро, но старался не подгонять машину. Зима, дорога, хоть и расчищена, но всё равно снежная - не ровен час улетишь в кювет и все насмарку. Стоило рисковать, выбираясь из бандитского логова, чтобы застрять в километре от него. Алексей глянул в зеркало заднего вида. Дорога за ними не отсвечивал фарами, значит погони пока не видно. Если нет запасных ключей, нужна сноровка, чтобы завести машины без них, обойдя, притом, сигнализацию на каждой. У беглецов оставался кое-какой запас времени, чтобы добраться до основной трассы. Там Алексей ещё может немного потягаться - "Вольво" Аркадия Львовича славная машина. И всё же он понимал, что это слабая надежда. У подручных Вениамина Алексеевича полноприводные джипы, которые имеют преимущество на зимней дороге. Оставалось только одно - добраться до ближайшего поста ДПС и попроситься под их защиту. Как бы ни был силен Вениамин Алексеевич, а против официальных структур не пойдёт. "А если пойдет? - С этой мыслью пробежал холодок по спине, - На посту, у милиционеров, от силы два-три пистолета. А у его хлопцев стволов по более будет. Опять же, связи. Может он и не спешит в погоню, а помощник его спокойно накручивает телефонный диск, договаривается, чтобы их, тепленьких, взяли на первом же посту ДПС и передали в их руки. Спросить у Сони, возможно такое?"

Алексей глянул на неё. Девушка сосредоточенно смотрела на дорогу. Уловив на себе взгляд, она обернулась, но ничего не сказала. Отведя глаза, она открыла "бардачок" на приборной панели, зашарила в нем. Обнаружив там сигареты, она закурила, причем уверенно, без выбивающего слезу кашля новичка. Это было новостью. Алексей никогда прежде не видел её с сигаретой. Совсем некстати, змеёй подколодной, ревность подняла голову и принялась противно нашептывать: "Ты многого о ней не знаеш-ш-шь... Как она жила-а?.. С кем?.. Что за долги у неё перед хозя-и-ном?" Алексей шевельнул было губами повторить эти слова, полуобернулся на Соню, как взгляд его упал на её коленки. Он не мог не видеть их. Автомобильное сиденье низкое и при длинных ногах пассажира, его колени поневоле оказываются высоко. А тут ещё полы дубленки разъехались по сторонам, открывая их для обзора. И не только их - короткая юбчонка задралась, обнажая края чулок, и даже больше. Видок, конечно не целомудренной девицы. Алексей вспомнил, как Соня танцевала там, на даче. Мелькнула мысль попросить её когда-нибудь повторить такое только для него. Алексей заставил себя глядеть на дорогу, но не удержался и опять скосил глаза на её ноги. Оказывается, как мало надо - ревность сжалась до размеров макового зернышка, и куда-то подевалась. Совсем другие мысли вытеснили её. Соня перехватила его взгляд. Она поддёрнула полы дубленки, скрывая предмет внимания.

- Смотри на дорогу, - Только и сказала она.

Её замечание оказалось вовремя - впереди показалась основная трасса. Несмотря на поздний час по ней нет-нет, а проходили грузовики. Свет их фар время от времени прорезал темноту, больше в направлении города, чем в сторону периферии. "Поворачивай направо", - Неожиданно подсказала Соня. Алексей удивлённо глянул на неё. Это было в противоположную от города сторону. Словно угадав его мысли. Соня разъяснила: "Поедем в город - нас обязательно перехватят, либо на трассе, либо на посту. Единственный шанс нам - попытаться в другую сторону. Может, не додумаются машину послать в этом направлении".

Алексей послушался и свернул направо. Дальний свет он погасил и прибавил скорости. Они проехали несколько километров. Алексей опять вопросительно посмотрел на Соню. Та, перехватив его взгляд, сказала:

- Километра через два будет дачный посёлок. Кажется от какой-то академии. Попробуем укрыться там. Народ учёный, конечно с прибамбахом, но не все куркули, глядишь, помогут.

- А если нет?

- Если так думать, то не следовало затевать глупого побега, - Огрызнулась Соня.

Её слова задели Алексея:

- Лучше было ждать, пока над тобой поиздеваются? Надо мной поиздеваются? Хочешь вернуться? Давай, отвезу обратно. Опять потанцуешь на столе. Сколько ты на него работала, а он тебя как проститутку выставил. Сначала в историю с эликсиром втравил, как подопытного кролика, а напоследок охранникам отдать пообещал. Этого хочешь? Можно, конечно и потерпеть, жить с подачек барских и каждую минуту ждать, что ещё взбредёт в голову этому монстру. Рабовладелец хренов. Ишь, что удумал - разрешать нам видеться. Как-нибудь сами разберёмся, как нам жить.

После гневной вспышки самое время помолчать, чтобы улеглось, чтобы окружающие прониклись осознанием твоей уязвленной гордости. Соня прониклась быстро.

- Извини, - Просто сказала она.

- Ладно, проехали, - Не оборачиваясь, буркнул Алексей.

- Ты хоть понимаешь, что прежней жизни конец? - Тихо заговорила Соня.

- Так уж и конец? И управы на твоего хозяина нет? Милицию, КГБ, уже распустили? Не верю.

- Тебя не будут охранять бесконечно. Это в зарубежных фильмах со свидетелями носятся, программы для них открывают. У нас каждый за себя. Я не хочу видеть тебя искалеченным. Теперь нам нужно прятаться. Ты это понимаешь?

Алексей в ответ кивнул. Соня продолжала:

- Всё придется начинать сначала, в другом месте, без денег, без друзей. Как плохо без подготовки. Как всё не вовремя. Я хотела сказать только это.

- Как-нибудь разберемся, - Негромко сказал Алексей.

- Разберёмся, - тихим эхом повторила Соня.

Автомобиль тем временем забрался на пригорок. Внизу по правую сторону от дороги завиднелся дачный посёлок, погружённый в темноту. Кое-где по периметру светились фонари, но они освещали только ближние к столбам участки. По левую сторону от трассы стояла тополиная лесопосадка. За ней что-то угадывалось, там тоже горели фонари. Но что там за деревьями из-за темноты было не разобрать.

Они скатились с пригорка.

- Хватит, а то идти дальше будет. - Сказала Соня.

- Алексей послушно притормозил у заснеженной автобусной остановки.

- Вылезаем, - приказала Соня, - Бери свой пуховик.

Алексей выбрался из машины первым, оделся. В своё время продавец китаёза, нахваливая товар, уверял Алексея, что пуховик на гагачьем пуху. Пусть Будда судит его за враньё. Кое-где из подкладки полезло перо, очень похожее на куриное. Будда с ним, с узкоглазым. Пуховик на самом деле был теплым, очень легким и с норковой шапкой гляделся очень даже неплохо. Алексею не стыдно было в таком прогуляться с хорошенькой девушкой по городу. Здесь не город и пуховику придется пройти полевые испытания. "Хорошенькая девушка" немного задержалась, копаясь в "бардачке". Наконец, она вылезла, держа в руках бутылку.

- Виски, - похвасталась Соня трофеем, - Запасливый Аркадий. Это хорошо. Нам как раз пригодится. Эй, эй, - прикрикнула она, заметив, как Алексей аккуратно прикрыл дверцу автомобиля, - Наоборот открой и оставь ключи в замке. Так, глядишь, машину побыстрее подгребут. На дорогах сейчас беспредел. Хорошую иномарку без внимания не оставят. Нам все равно нет смысла дальше ехать, а машина как ориентир не нужна. Пока лихие ребята ей попользуются, пока их отловят, глядишь, и мы выберемся отсюда. Пошли. Я когда-то здесь была.

Она перешла дорогу и зашагала по обочине обратно. Алексей послушно последовал за ней. Он предполагал, что они поищут укрытие в ближайшем садоводчестве, что справа, но девушка и не смотрела в эту сторону. Она вела его дальше к спуску в лесопосадку. Всё что делала Соня, не было лишено логики. Не имело смысла идти наперекор ради пресловутого лидерства. Алексей радовался, что совершил подвиг, вытащив Соню с дачи Вениамина. Настоящий мужской поступок. Блеф удался, и было, чем годится. Теперь можно и дать женщине немного покомандовать для пользы дела.

Минут за пять добрались до бокового ответвления от трассы. На него и свернула Соня. Местная дорога пересекла лесопосадку, а за ней раздвоилась, одна шла дальше прямо, другая уходила направо. И в том, и в другом направлении светились огоньки. Соня немного постояла на развилке, припоминая, куда идти дальше и решительно зашагала направо. Алексей пристроился рядом, забрал у неё бутылку. Соня сразу сунула освободившуюся руку в карман. В машине было тепло, а сейчас донимал ветер. Уши Алексея моментально замерзли. Он принялся их отогревать. Соня без шапки шагала, как ни в чем, ни бывало. Алексей всегда поражался женщинам - ходят в холодную погоду без головного убора, зимой бывают в капроне - они что, существа из другой материи? Или жажда выглядеть соблазнительными закалила их?

Посыпал мелкий снежок. Руки тоже озябли, Алексей сунул их в карманы. Соня, казалось, не замечала ничего. Она упрямо шагала вперед, время от времени, проваливаясь острыми каблуками в снег. Хорошо, что ещё дорогу чистили. Недавно как проходил бульдозер. Видимо, дорогой пользовались. Академики народ странный, имея отличные квартиры, могут и на даче жить круглый год, в тиши обдумывая свои теории, а на работу ездить. А почему бы и нет - почти у каждого машина. Хорошо бы и впрямь кто-то сейчас был на даче. Глядишь, и Соне с Алексеем повезет, пригреет какая-нибудь сердобольная душа.

От дачного поселка, навстречу бил прожектор, освещая дорогу. Из-за него было плохо видно, что там впереди. Оставалось надеяться, что там кто-то есть живой.

Алексей прикинул - шагать ещё с полкилометра. Мороз не бодрил, а наоборот, навевал обреченность. Где-то там, в большом городе люди в теплых квартирах смотрели телевизор, пили водку и любили женщин, а они вынуждены брести по полю, под пронизывающим ветром словно мыши. Вернее как лабораторные мыши, чудом, улизнувшие из клетки. Если там, на даче Алексей назвал себя подопытной крысой, то это так, ради красного словца. Сейчас он на своей шкуре прочувствовал это. Лапки мерзнут, хищники на хвосте, и спасительной норки не видать. До Алексея наконец-то дошло, что дорога в тот безмятежный город ему заказана. Судьба их - бежать, скрываться и на словах это не страшно, а на деле холодно, неуютно и гнетёт полная неопределенность. Денег нет. Куда идти? С чего начинать? Было бы время подготовиться.... Знать бы заранее. Всю дорогу до желанных ворот он сетовал на судьбу и клял последними словами Вениамина Алексеевича, втянувшего его в эту историю. Сетовал и клял молча - не хватало, чтобы Соня посчитала его нытиком. А если без стенаний, то - мы крутые, мы орлы, мы себя ещё в битве покажем ... половой. "Проклятый "эликсир" всё из-за него. Надо же, своими руками создал его, - горько, про себя, усмехнулся он, - А ведь препарат хороший. Продать бы его за границу - денег бы поимели не на одну спокойную жизнь. А, что если, в самом деле, продать его? Вениамин не один такой в своем роде. Есть и другие. Кто-нибудь и заинтересуется". Алексей повеселел, но не стал пока говорить ничего Соне, решив обдумать, как следует эту идею.

Наконец они добрались до ворот, которые, по закону подлости, оказались заперты. На основных воротах изнутри висел огромный замок, на боковой калитке - поменьше. Алексей зачем-то подергал его сквозь металлические прутья и бросил. Замок лязгнул о проушины и на этот звук откуда-то, из-за ближайшего дома, с лаем выскочила собака. Не волкодав, а так, "двортерьер", но рисковать штанами, забираясь на её территорию, не хотелось. Уж больно рьяно она "отлаивала" свою пайку.

- Раз собака есть, значит и сторож тоже имеется. Лишь бы был на месте, а не учесал за бутылкой в деревню. Вон смотри. - Соня указала на ближний дом.

Окна в нем не горели, но дымок из трубы шел. Алексей оглядел столбы, уходящие от поселка вдоль дороги.

- Может и телефон у них есть. - Высказал предположение он.

- Раньше был, - Подтвердила Соня, - Как сейчас, не знаю. Дай бог, чтобы остался.

На лай собаки сторож не спешил. Может, он спал крепко, а может, ходил где-то по поселку. Время шло, а никто из местных не объявился. Собака успокаиваться не собиралась. Алексей попытался улестить её, но не тут-то было. Стоило ему взяться за калитку, как она с новой яростью стала кидаться и лаять.

Ситуация не разрешалась. Также падал снежок, на небе висела луна, прожектор освещал дорогу, лаяла собака, а сторож всё не появлялся. Алексей недоумевал: "Неужели в поселке никого не было?" Хотя, что ж тут удивительного, зима - не дачный сезон. Впору было отчаяться. Он оглянулся на Соню. Девушка совсем замерзла. Она пританцовывала на месте и в ответ на вопросительный взгляд сказала:

- Это наш единственный и реальный шанс. Нам нужно укрытие и нам очень нужно позвонить.

- Позвоним кому-нибудь из моих, - Алексей и сам мало верил своим словам, просто было важно оставаться главным.

- По твоим дружкам пробегутся в первую очередь, - возразила Соня. - Обратится надо к такому человеку, на которого не подумают. И лучше, чтоб у него имелась машина. У тебя есть такие?

Алексей перебрал в уме приятелей. У парочки из них имелся кое-какой транспорт. Но было под большим сомнением, чтобы хоть один из них ночью поехал бы вызволять его, а тем более за город.

- А у тебя есть? - Переспросил Алексей.

- Думаю, да. Есть один человек, который предлагал обратиться в трудную минуту.

- Из тех? Вроде Вениамина? - В голосе Алексея невольно вылезли нотки презрения.

- Вроде, - эхом отозвалась Соня, - только если тебя беспокоят отношения этого человека ко мне, могу успокоить: она - женщина.

Мертвый поселок наконец-то ожил. Где-то в глубине его залаяли собаки, вторя подружке, охраняющей вход. Лай стал приближаться, и к воротам вылетели еще две собаки. Эти оказались покрупнее первой и поблагороднее - среди их предков угадывались овчарки. Вслед за собаками из темноты вышел сторож. Он не торопясь, приблизился и остановился в паре метров от ворот. Это был мужчина, выше среднего роста, заросший щетиной. Карман его тулупа предательски оттопыривался. Основательно продрогший Алексей, будь сейчас военное время, поддержал бы расстрел сторожа за оставление вверенного ему объекта. Но сейчас мирные дни и мужик не за томиком Маркса ходил в соседнюю деревню. Простые земные потребности погнали его на ночь глядя за пару километров по бездорожью за самогонкой. Момент оправдательный для любого русского.

Свой оправдательный момент в кармане мужик на всякий случай прикрыл рукой от незнакомцев. Ворота отпирать он не спешил, настороженно разглядывая поздних гостей.

- Вы к кому? - Первым спросил он, не признав в путниках местных дачников.

- У вас есть телефон? - Напрямую выпалил Алексей.

- У нас машина сломалась, - с жалостливой ноткой, поведала Соня о своём горе. - Нам бы позвонить, вызвать подмогу.

Выглядело это как: "Мы люди не местные...", паролем или опознавательным знаком, переживающего неодолимую беду. Хорошо, что они в благословенной России с её традиционной жалостью к нищим и убогим. Хают её на все лады за безалаберность и азиатчину, но только у нас подают погорельцам и дают на опохмел. Это к нашему человеку можно обратится за помощью после заката солнца. А вот от цивилизованного сторожа где-нибудь в Европе скорее получишь заряд дроби, а не сочувствие. Местный страж пока тоже не спешил раскрывать объятья запоздалым путникам. Возможно, он осторожничал. А почему бы и нет? Ночь. Пустой поселок, а проходимцев пруд пруди. А может, искушался желанием остаться наедине с заветной бутылочкой, что оттягивала карман тулупа. И потому, очищая совесть, он попытался уличить путников во лжи.