Эликсир Любви

- Напугал.

- Доброе утро. - Засветился Алексей.

- Зачем подкрадываешься, пугаешь бедных девушек. Да еще и вырядился привидением.

- Извини, не хотел. А где мама? - На всякий случай спросил Алексей.

- На работе. Ты как себя чувствуешь? - Справилась Соня.

- Как в мусульманском аду.

- Что так? Почему? - Соня вопросительно глянула на Алексея.

- Где-то читал, что души грешников Аллах привязывает к столбу, а мимо вереницей ходят обнаженные гурии. Одна соблазнительнее другой. Такую пытку стерпит не всякий. А ты по обворожительнее райской девы будешь.

Вместо ответа Соня протянула ему градусник:

- Возьми-ка.

- Да, я здоров, - попытался противиться Алексей.

- Вот мы и проверим. Марш в койку, - Соня вытолкала его с кухни.

- Градусником, градусником проверим, - Добавила она, исключая двусмысленность своих слов.

Алексей прошлепал обратно на диван. Как иногда приятно, что о твоем здоровье заботятся и не по обязательству. Он прислушивался, как девушка хлопотала на кухне. "Она еще и хозяйка? - продолжал делать открытия Алексей, - Кто бы сказал за нее ранее - в глаза рассмеялся. Чтобы холеная дамочка с длиннющими ногтями оказалась еще и прилежной хозяйкой? Ну, ладно, вчера хотела маме сюрприз сделать, а сегодня-то чего на кухне колупаться? Во-первых, там и так все идеально. А, во-вторых, в отпуске она или нет? Да под крылом родительским грех не расслабиться, поваляться подольше, полениться вволю. И не рисуется ведь! Воспитание! Спасибо вам, Галина Михайловна за дочку. Спасибо за все, особенно за то, что Вы сегодня на работе. Ну, что там копается Соня?" Перед глазами встала картина, виденная им в кухне, где девушка в миленьком халатике. "Как она прелестна. Миллионам женщин стоит больших усилий чтобы казаться красивыми: гимнастика, массаж, косметологи... Как много разработано человечеством для достижения женщиной всего лишь двух целей: выглядеть лучше подружек-соперниц и завоевать сердце мужчины. А ей и не нужно ничего такого. Даже без косметики, в простеньком халатике чудо как хороша. Что за ножка! А грудь! А..."

Он уже хотел встать и бежать на кухню, как Соня вышла сама.

- Лежи. Лежи.

Она протянула руку за градусником. Алексей отдал. Соня поднесла градусник к глазам. Она стояла так близко, что Алексей не удержался. Он подхватил девушку и завалил к себе на диван.

- Подожди, градусник разобьем. - Шепнула она.

- Давай его сюда.

- Знаешь, почему Клеопатра утром убивала своих любовников? - Неожиданно спросила она, вмиг остужая внезапный порыв.

- Царица Клеопатра? Больная извращенка. - Алексей не собирался выпускать желанную добычу.

Добыча продолжала болтать, уклоняясь от поцелуев:

- Никакая она не больная. Самых благородных кровей была. По утру, запах изо рта очередного любовника доводил Клеопатру до истерики. Избранники ее пренебрегали стоматологами. Да и не было дантистов в то время.

- Тогда полежи, пожалуйста, я - мигом.

Алексей забрал у нее градусник и умчался в ванную. Там он пожевал зубную пасту, наскоро прополоскал рот и бегом вернулся обратно. Девушки в комнате не было. Неприятно кольнуло: "Неужели посмеялась?" Он заглянул в кухню, затем в спальню. Соня оказалась там, стояла перед зеркалом, проводя щеткой по волосам. На кровати, что рядом, покрывало было откинуто. Мамина койка стояла застеленной. Заметив отражение Алексея, девушка обернулась. Оба сделали шаг навстречу, и случилось то, что писатели прошлого века называли "таинством между мужчиной и женщиной".

(От автора: Здесь я позволю себе сделать паузу. Оставляю читателю возможность представить эту картину сообразно своим пристрастиям и фантазиям. Любители посмаковать подобные сцены, могут на время отложить книгу и обратиться к соответствующей литературе. Только не зачитывайтесь слишком, а то мои герои вернутся из "командировки" без Вас.)

... Опомнились они ближе к обеду.

- Я же ничего не приготовила маме, - Всколыхнулась Соня.

Пока Алексей прибирал любовное ложе, одевался и приводил себя в порядок, Соня порхала по кухне. Суп еще не был готов, выручили пельмени. Они как раз сварились к приходу Галины Михайловны. Для Сони и Алексея пельмени стали завтраком и обедом сразу.

От маминого взора ничего не укрылось, но как мудрая женщина она сделала вид, что ничего не заметила. И все же, уходя, она не удержалась и напомнила Соне об обещании сходить в церковь.

Когда за мамой закрылась дверь, Алексей полюбопытствовал о данном обещании. Вчера, за столом, об этом не было не слова. Соня неожиданно смутилась, но все же рассказала, что мама желает видеть ее замужем.

- А при чем здесь церковь? - Удивился Алексей.

- Мама желает мне хорошего человека.

- ???

Соня разъяснила ему, что в местной церкви находятся мощи одной святой. Они как год переданы в здешний приход на хранение. Бытует мнение, что святая помогает в семейной жизни. Мама говорила, что дочка ее сотрудницы, после поклонения святым мощам сразу вышла замуж и весьма удачно.

Алексей промолчал. Не на него ли мамаша, как на будущего зятя делает виды? "А почему бы и нет? - мелькнула мысль, - Иметь такую жену как Соня, хоть и хлопотно, зато как престижно". О настоящей жене он и не думал. В бесформенном халате, без макияжа и в бигудях, Светка осталась там, в тягомотной жизни. Ну разве сравнить ее с Соней? Мед и мед. Алексей вновь ощутил прилив желания. Он приобнял Соню, подталкивая её опять в спальню.

- Погоди, - Остановила его девушка, - У меня сил не осталось. Коленки до сих пор подрагивают. Давай, лучше прогуляемся.

- Мы не надолго, - Не хотел отпускать её Алексей, - А потом, сразу же пойдем.

- Сотрешь меня, на завтра не останется, - Рассмеялась Соня, - Ты лучше вымой посуду, а я пока соберусь.

- Хорошо, - согласился Алексей, отпуская девушку.

Перемывая посуду он переживал случившееся утром. Лучший день в жизни. Возможно ли более прекрасное? Гордость так и распирала его. Красавицу неприступную уложить в постель! А сладость то какая! Плотская любовь это вам не секс. Это гораздо больше. Это когда простое прикосновение отдается в теле нежностью. Говорят, что все приедается. Да как может надоесть такое прекрасное тело, его неповторимый запах, шелковистая кожа, нежнейшие руки.... А невольный стон, что срывается с божественных, сладких губ. Стон этот наполняет тело новой страстью, новой силой. Ты - мужчина, ты - отменный любовник, доводящий женщину до исступления....

Отложив последнюю вымытую тарелку, Алексей понял, что неправильно откладывать на потом то, что можно, нет, просто необходимо делать сейчас. Завтра могут возникнуть неожиданные препятствия, какие-то проблемы. А сегодня его день! Соня сегодня его женщина.

Он подошел к закрытой спальне, тронул дверь.

- Не входи, - раздалось из-за нее, Ну, пожалуйста.

Голос Сони был просящий. Ему нельзя было отказать.

- Почему? - Глупо спросил Алексей.

- Мужчине не к чему видеть приготовление женщины. Если дорожишь им, не показывай свои уловки красоты.

Ну что на это ответить? Опять права. Алексей отошел от дверей, потрогал свою щеку. "Самому бы не помешало побриться. Натер девчонке лицо".

Улица встретила морозцем и сиянием снега, ярким настолько, что Алексей даже зажмурился, выйдя из полутемного подъезда. После кошачьего амбре, особенно резкого на нижнем лестничном пролете, морозный воздух показался альпийски свежим. Погода баловала. Ветра нет. В прозрачном небе висели редкие невесомые облачка. Такие погожие зимние деньки любит каждый. Сейчас бы в лес, на лыжи, но и по городу, в обществе шикарной женщины тоже замечательно. В кои-то веки можно без оглядки пофорсить. Соня Воротова, куратор проекта "Эликсир любви", (уже не мечта, а явь) рядом и ты под ручку с ней. Взгляды встречных мужчин на неё тешат твое самолюбие, и радость с покоем на душе, и некуда спешить.

Вчерашних бабушек на улице не было. Для них сейчас самое время первой пробежки по магазинам. Будет и вторая, когда основная масса людей закончив рабочий день ринется за покупками. Алексею всегда казалось, что пенсионеры специально создавали толчею. Толчея - их стихия, место встречи, сфера общения. Только тут, среди своих, получишь сочувствие, узнаешь свеженькие новости. Очередь - не порок советской торговли, а благо. Где еще, как не в них, общаться людям, что всю жизнь провели в коллективе, а теперь остались наедине со старостью? Где разряжать нервную систему? Социальная значимость очередей огромна. Убери продукты питания с прилавков, убери товары из магазинов - исчезнут очереди. И где ты встретишь рядовых сограждан? На митингах и баррикадах. Выходит, дефицит и очереди нужны для спокойствия страны. Опять же, очереди воспитывают чувство локтя, укрепляют дух коллективизма, приучают к порядку. Сплошная польза от них. И напрасно охаивать учреждения за большие очереди. Там свято чтят науку об очередях, правильно оценивают важность такого общественного явления. Ошибочно считать, что они крадут ваше время. Они любят вас, и по-своему, заботятся о вас. Хозяева труднодоступных приемных и кабинетов, таким образом, радеют о благе Родины, её спокойствии. Они как форпост борьбы за её безопасность. "И нечего сетовать на очередь, - пришел к такому умозаключению Алексей, - Лишь на кладбище её нет. Значит, пока я в очереди - я существую". И, самое важное, очереди - информационные артерии общества. Газеты - врут, телевидение замалчивает, агентство ОБС (Одна Бабушка Сказала) - никогда. В очередях узнавали о предстоящей денежной реформе, с кем живет Алла Пугачева, куда поддевался сахар, и что подают в горкомовском буфете. И если сегодня случится информационный вакуум, то его заполнят вчерашние бабульки со двора: "Отличница Соня Воротова привезла из столицы жениха. Знай наших!" Алексей на мгновение представил себе, как информация о них с Соней расплывается по городу. Невдомек им, что отличница Соня Воротова привезла домой чужого мужа. Да кто им правды скажет?

Покуда информационные первоисточники (вчерашних бабушек) поглотила общественная жизнь, молодые люди вышли со двора не замеченными. Алексей обратил внимание на номер дома. В памяти всплыл рассказ дружка. Тот привез женушку из крохотного сибирского городка. Желая показать себя прилежной хозяйкой, "молодая" в первый же день самостоятельно отправилась за молоком, самонадеянно положась на свою зрительную память. Город - не тайга, здесь свои заметины. Бедолага заблудилась и два с половиной часа кружила по кварталу, пока её не обнаружила переполошившаяся свекровь.

Надо было о чем-то говорить. Молчаливая прогулка - признак неловкости или тяготения спутником. Не хватало, чтобы Соня так подумала. Алексей с выражением пересказал эту историю с женой дружка. Оба посмеялись. Тем временем через соседний двор они вышли на улицу.

Городок Алексею приглянулся. Как и многие в средней полосе России его можно было назвать уютным. Это из-за компактности, в маленьком городке до всего рукой подать. Честно говоря, лишь рожденный в схожем уездном местечке мог сказать такое искренне. Столичная "штучка" обязательно покривила бы душой. Жителям мегаполисов не принять быта провинциалов, не понять их связи с природой (огород, грибы, рыбалка). Они чумеют от аквариумной жизни - это когда все у всех на виду. Если ты жаждешь не минутной славы, приезжай сюда. Ни к чему пыжиться в столице, теряясь в толпе себе подобных. Переселяйся в провинцию и обязательно сотвори что-нибудь очень гадкое, и тебя здесь будут узнавать до конца жизни.

Многие, сбежав в большие города, уже сами посматривают свысока на провинцию и провинциалов, за рисованным презрением скрывая страх возвращения обратно в глубинку. Алексею хватало ума не страдать этим комплексом. Он ничего не имел против Сониного городка. У столицы свои плюсы, маленькие города имеют преимущества в другом. Пусть здесь домики смотрятся не ахти как нарядно и современно, зато в каждом дворике угадывались цветники под снегом и здесь не экономили пространство за счет деревьев. Городок летом непременно утопал в зелени. И не было здесь многоликой, но равнодушной толчеи. Разнокалиберность городской застройки могла заподозрить приезжего об отсутствии генеральной линии в архитектуре. Более желчный обязательно бы предположил, что местный градостроитель постоянно находился "подшофе" и свои безумные идеи претворял в жизнь. На самом деле все гораздо прозаичнее и не несло в себе заумного абстракционизма, и тем более, политической подоплеки. Проблема в том, что переселить людей из старых, до- и послевоенных домов - непосильная задача для любой власти. В каждом двухэтажном теремке, возведенном еще военнопленными, прописано столько семей, что если каждую обеспечить отдельной квартирой, не хватит и половины вновь поставленной девятиэтажки. Места в России с избытком и потому проще построить новый дом в отдалении, на пустыре, чем трогать предназначенные планом под снос. Хотя, о каком строительстве могла идти речь? До обещанного Хрущевым коммунизма оставалось не так далеко, а долгожданного изобилия как-то не получалось. Страна буксовала на месте, как замызганный грузовичок на размытой дождями дороге. Хоккей ещё был крепок, балет - пока на высоте, а в остальном.... Тут уж не строек в провинции, остатки бы сберечь. О наступающих трудных временах красноречиво говорили заборы. В свое время их налепили из бетона, решетчатыми в угоду моде, по шаблонам местного ЖБИ. Заборы зияли провалами, и никому дела до них не было. А, может, за много лет они столько глаза намозолили, что их уже и не замечали. Глядя на заборы не стоило иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться о начинающихся проблемах местной власти с финансированием. Главе города приходилось учиться экономить. Но только не на праздниках. Русского человека можно бесконечно давить бытовой неустроенностью, но нельзя запретить гульнуть вволю, да так, чтобы к утру в доме не осталось последнего огурца. Нет никакой уверенности, что городские "отцы" осознанно опирались на опыт рисских императоров, увековечивших постулат правления: "Хлеба и Зрелищ". Скорее всего, они и сами не прочь были повеселиться. Потому на разноцветные гирлянды фонариков к празднику деньги нашлись. По словам Сони и новогоднюю елку каждый год ставили. Самой елки отсюда не было видно. Соня пообещала показать её на обратном пути.

Девушка вела его куда-то, по дороге рассказывая о местных достопримечательностях. Как-никак она здесь родилась и выросла, и по-своему любила это место. Они прошлись по центральной улице, затем свернули переулком, пересекли пустырь. Дорожка вела к церкви. По тому, что они направлялись туда, Алексей сообразил, что девушка не оставила без внимания просьбу матери о поклонении местной святой.

Сама церковь показалась ему немного странной, будто переделанной из административного здания - белая одноэтажная коробочка с нелепым куполом наверху. Он угадал. Местные власти не смогли запретить открыть для верующих церкви. Ветра перемен в то время подули сильнее, раскачивая старые чиновничьи кресла. Тут не до принципов, пересидеть бы лихое время. И все же они игалились над верующими, и из всех стоящих на балансе строений отдали под церковь бывшее кафе, на краю города. Попы не капризничали: что давали, то и брали. Слава богу, хоть что-то выделили - за семьдесят лет безбожного правления у них только отнимали. Не смутило их и то, что церковью станет бывшее заведение общепита, опустившееся до разряда питейных. Алкогольная аура, пропитавшая это здание сотворила злую шутку: первый настоятель спился, и его отозвали обратно в область. Это была крохотная и единственная удача коммунистов в боях на идеологическом фронте. Церковь не захирела. Мало того, за стариками потихоньку потянулось и среднее поколение. Шли в храм, уже не вспоминая о бывшем кафе, уверовав для себя, что священники отмолили это место.

Соня спросила, пойдет ли он с ней. Алексей вежливо отказался. И не потому, что был партийцем. Спроси его: "Есть ли Бог?", Алексей пожал бы плечами. Взращенный в атеистическом обществе, категорически отрицать Всевышнего он не спешил. Во-первых, как ученый, он доверял только фактам споре сторон, а богословы и безбожники доказывали на пальцах. Во-вторых, есть Бог или нет, а портить отношения с ним, он считал не благоразумным. Отказался он сейчас пойти в церковь больше потому, что боялся испортить настроение, столкнувшись с храмовыми прислужницами. Как-то он присутствовал при отпевании одного из своих родственников и мог, как следует понаблюдать за ними. На правах "своих", бабульки-служки нещадно "строили" неловких прихожан. Их суровые и надменные лица никак не гармонировали с ликами на иконах. Алексей тогда еще подумал, что вволю погрешившие в юности, они сейчас отрабатывают искупление, забывая о том, что не место красит человека, а человек место. И еще, что останавливало его - он задыхался от запаха ладана. Этот запах ассоциировался у него с покойниками, которых он побаивался и по возможности сторонился (хотя какой нормальный обожает их).

Соня отсутствовала минут пятнадцать. Алексей успел за это время вволю налюбоваться окрестностями. Ничего такого величественного, настраивающего на возвышенный лад: с одной стороны пятиэтажки, с другой - пустырь и лесопосадка вдалеке. А вот вид парочки нищих у церковных ворот натолкнул на размышления о странностях человеческой натуры. Как случилось, что эти несчастные опустились до попрошайничества? Влияние среды? Базовый фактор! Один из "слонов" на коих стоят партийные социологи, незыблемый и проверенный историей. На чем и на ком? Хотя бы на беспризорниках, порожденных Великой Октябрьской Социалистической Революцией. Кто не помнит "Педагогическую поэму"? Ярчайший пример, подтверждающий науку. Все по теории - улучшилось благосостояние общества, исчезла среда, порождающая беспризорников и они, как массовое явление исчезли. Правда, социологи стыдливо умалчивают, что среда - средой, а педагогов Макаренко на всю Россию не хватало. Вот чекистам и приходилось отлавливать беспризорников и отправлять на Соловки, умирать.

Как ученый, Алексей не привык рассматривать проблему однобоко, а необычный объект для исследования будоражил воображение.

А что если влияние окружающей среды не стопроцентно? Может у попрошаек заболевание какое? Какая-нибудь мания или неизвестный вирус "Бомжа"? Ведь если отмыть и прикормить бродягу, на него все равно нельзя рассчитывать. Задворки жизни рано или поздно утянут несчастного к себе. Услышав подобное, любой маломальский скептик расхохотался бы: "Вирус? Заболевание? Ха-ха". Может и "ха-ха", а что бы невежда сказал о гебофренном синдроме? Это когда человека тянет к бесцельному бродяжничеству. Между прочим, доказанный учеными факт. "На дно жизни людей толкает слабость характера, безволие. Катиться вниз проще чем карабкаться вверх," - назидательно поучал бы невидимый оппонент. "Тоже мне глубокая мысль, - в свою очередь ухмыльнулся Алексей, - А откуда берется такой характер?" Принято считать, что все зависит от воспитания. Но даже в самой захудалой семье, какая мать желает своему младенцу такой судьбинушки? Вот зарубежные ученые полагают, что человек уже рождается с характером. Алексею довелось ознакомиться с исследованиями забугорных специалистов. Спасибо Вениамину Алексеевичу, отечественному мафиози, что дал возможность ознакомиться с закрытой информацией. В стране еще царила коммунистическая доктрина, которая на дух не переносила некоторые буржуазные гипотезы. Потому-то в официальных источниках отражались не все изыскания иностранных ученых. Так вот, один из них, явно буржуйский наймит, утверждал, что не только внешнее сходство, но и устойчивые наклонности (характер) передаются по генам. И если "в семье не без урода", то не всегда правомерно винить родителей. Вдруг в их чадушке взыграл геном Каина? Такой подход объясняет многое и даже, казалось бы несовместимые черты в характере. Вот немцы - педантичны, расчетливы до мелочности, и в то же время сентиментальны. Цыгане безалаберны, беспечны, свободолюбивы, но с жесткими законами своей общины и строгими порядками в семье. А загадочный русский характер? Хотя, как ему не быть загадочным для иноземца, если у нас обычное матерное слово имеет множество понятий от обозначения предметов, человеческих отношений и до философских определений. В нас, буфере между Европой и Азией, столько наверчено....

Потому и нет ничего удивительно, в том, что Соня, вполне прагматичная особа, а тем не менее бьет поклоны местной святой в ожидании чуда. А будет ли оно? У меня "хвост". У неё грозный шеф.... А почему бы и нет? "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью..." В науке я что-то могу. Квартира у Сони есть. Глядишь, Вениамин Алексеевич еще подкинет работенку. В институте, на вечернем могу преподавать. Дружок давно обещал сделать протекцию. "А не озлится шеф, что я с его Соней?" - запоздало ожгла мысль. "Ну, так сам назначил её куратором. Имел бы виды на неё, запер бы дома", - оправдание детское, зато успокаивающее. "А возникнут с шефом проблемы, заберу Соньку, и уедем к чертовой бабушке. Можно к двоюродному брату в Ленинград. В крайнем случае, мать родная не прогонит".

Прогнозы на жизнь прервало появление Сони.

- Не замерз? - Она потрогала щеку Алексею.

- Нисколько, - Бодренько ответил он. Ему, как мужчине, ни к чему проявлять слабость.

- Пойдем домой, - Соня сама взяла его под руку.

Возвращались другим путем. Соня показала городскую елку - зеленый столб с еловыми лапами, вставленными в специальные трубочки. Все это увешано гирляндами разноцветных лампочек, днем не горевших. "Она еще и кружится", - пояснила Соня. "Здорово!" - вслух похвалил Алексей. Он не кривил душой. Ему искренне было жаль миллионы загубленных елочек ради пары праздничных недель. Незатейливая конструкция перед его глазами, по крайней мере, заменяла большую ель, сохраняя хотя бы одной лесной красавице жизнь. Чувствовалось приближение Нового года. Алексей прикинул - чуть больше десяти дней до него. Жаль, что их "командировка" к этому времени закончится. Было бы здорово встретить праздник с любимой женщиной. До сегодняшнего утра Соня для него была сказочным миражем, опиумной грезой, запретным плодом. Теперь он мог признаться себе, что она - единственная для него женщина. Но праздник вдвоем пока только мечты. В большом городе они опять станут чужими. И за праздничным столом будет сидеть иная женщина и придется говорить ей слова, что предназначены другой. Но это будет потом. Сейчас лучше не думать о грустном. У него еще несколько дней, которые обещают быть прелестными. А что дальше, там поглядим.

Постояв немного у елки, они пошли дальше. Дорога вела через рынок. Он уже заканчивал свою работу. Деревенские с картошкой-свеклой уже разъехались по домам. Оставались лишь торговцы-южане. Этим спешить некуда. Базар для них не только работа, но и дом, и целая жизнь. Здесь свои трудовые династии и свои секреты ремесла. Ну, кто из простых смертных, с лету, без калькулятора, скажет, сколько стоит кило сто сорок по цене два пятнадцать. То-то, же! Учись инженер и училка!

Соня с Алексеем заходить на рынок не стали, прошли краем. Дворники здесь работали не ахти, и время от времени приходилось скользить по обледеневшему тротуару. И все это на виду у шумных торговцев гвоздиками, что стояли у самой дороги. С цыганской навязчивостью они предлагали купить цветы. Алексей с Соней отмахнулись и пошли дальше. Продавцы раздосадовано покричали вслед, но что, из-за ужасного акцента было трудно разобрать. Но никто и не собирался слушать их и тем более принимать всерьез. Больно надо. Зато хачики не могли оставить без внимания видную девушку - буквально глазами обслюнявили Соню. Говорят, йоги-маги могут предметы двигать глазами, а уж с человека с ног сбить им, что плюнуть. Словно подталкиваемая взглядами в спину, Соня поскользнулась. Алексей еле успел поддержать ее. Торговцы гвоздиками, хоть и смуглолицые, а йогами не были. Зато охотниками на русских девчат слыли отменными. Да и как не слыть, если на далекой родине за проказы с соплеменницами за причинное место подвесили бы, а среди русских лопухов что угодно вытворять можно. Все с рук сойдет. Они тут же загалдели:

- Вай! Такую красавицу на руках надо носить, а не под ручку пешком водить. А лучше на машине катать. Эй, девушка! Бросай своего жениха, иди сюда. У нас и машина есть и на руках носить будем! Не пожалеешь.

Алексей вспыхнул. Ох, не зря колотят их десантники в свой праздник. Но до праздника далековато, а нахалов многовато на одного. А на поддержку прохожих нечего рассчитывать. И вовсе не от страха перед чучмеками, а из-за пресловутого интернационализма, с пеленок привитого каждому. Это при царизме гноили отсталые народы, а мы их жалеем. Дожалелись. Теперь приходится Алексею, утерев сопли, молча уходить. Вернее, он как бы намеревался ответить, но Соня, предупреждая, сжала ему руку, одновременно подталкивая, прочь. Сама же оглянулась, запоминая подкопченных наглецов. Храбрая кучка нацменов обиделась:

- Что так смотришь? Мы что не люди? Да мы, таких как ты...

Похвастаться они не успели. Неподалеку притормозила "Волга". Из нее вылез мужчина средних лет, крепкий, в хорошем пальто и без шапки. С ходу, разобравшись, что к чему, он рыкнул на торгашей. Те, было, вскинулись, но тут же смешались, потому, как из глубины рынка к ним метнулся их старший и что-то каркнул на своем. Алексей замедлил шаг, поглядывая, что будет дальше. Не хватало, чтобы неожиданного заступника затоптали нацмены. Совесть не позволит оставить порядочного мужика без подмоги. Мужчина в помощи не нуждался. Он решительно направился к нахалам и еще что-то рыкнул. Те мгновенно испарились, оставив у прилавка старшего и совсем юного пацанчика, смотревшего потерянно. Подойдя к ним, мужчина буркнул что-то недовольное, сгреб охапку гвоздик. Он полез в карман за деньгами, но старший из продавцов заискивающе затараторил и отрицательно замахал руками. Словно так и надо, мужчина спокойно пошел обратно. Такую картину Алексей видел впервые. Он слышал о рэкете, но мужчина на бандита не походил. Он носил короткую стрижку, на нем не было золотых цепей, и вместо спортивного костюма с кроссовками из-под его пальто виднелись наглаженные брюки и начищенные ботинки. По виду - крупный чин, по повадке - хозяин. Наверное, такими и должны быть герои - аккуратные, до щегольства, в одежде и со строгим взором, который тут же сменился заинтересованным. Догнав Алексея и Соню, он неожиданно протянул цветы девушке:

- Это Вам. Как компенсацию за хамство этих бандерлогов.

- Спасибо. - Соня не стала жеманиться.

- Что-то раньше я не замечал у нас такой красавицы, - Будто и не было рядом Алексея, произнес мужчина.

- Мы же не в деревне, - Удивилась Соня, - Это там все наперечет.

- А чем наш городишко отличается от деревни? - В голосе незнакомца прозвучала усмешка. - И здесь все про всех знают.

- И Вы всех знаете в своем курятнике? - Состроила удивление Соня.

Незнакомец хотел, было что-то сказать, но поостерегся Сониного язычка. Он лишь восхищенно покрутил головой:

- Ух, языкастая. И как зовут тебя?

- Благородный рыцарь, я - не Ваша прекрасная дама. Спасибо, что вступились за честь, но продолжения не будет. Извините, но мы очень спешим.

Соня потянула Алексея за собой.

- Надеюсь, до встречи, - Вдогонку им прокричал мужчина.

Соня потащила насупившегося Алексея подальше от ловеласа. Алексей постарался не заводиться: "Обижаться на Соню - грех. Господь и так наказал её красотой. Вся беда в окружающих уродах. Что за доля мужа хорошенькой женщины? Иметь счастье наблюдать, как пытаются пристроить лишнюю веточку к твоим рогам. О, ревность - неразлучная тень любви!" Он сопел, переживая случившееся. Затянувшееся молчание прервал оклик:

- Воротова?! Соня! - Звала молодая женщина в пуховике грязно-розового цвета. С малышом за руку она стояла на другой стороне улицы.

Соня обернулась на голос.

- Михеева? Ленка? - Обрадовалась Соня и потянула Алексея к ней, через дорогу.

Встретившись, подруги обнялись.

- Ты откуда? - Спросила женщина, - Я тебя сто лет не видела. Говорят, ты в столице живешь.

- Точно, я здесь у мамы. Проведать ее.

- Ты знаешь Серебровского?

- Какого Серебровского?

- Кто тебе сейчас цветы подарил?

- Не знаю. Это случайно. А кто это?

- Начальник милиции.

- Теперь понятно, почему он так лихо с этими.... При власти, да при погонах, геройствовать легко. Попробовал бы на нашем базаре покомандовать.

Соня сказала вроде бы для подружки, Алексей же почувствовал, что подбадривали его.

- А я уж подумала, что он тебя клеит, - Со значением произнесла подружка.

- Тоже мне, герой-любовник, - хмыкнула Соня.

- Не скажи. Еще тот ходок. Поговаривают, что похвалялся, будто любую может сделать своей.

- Не в моем вкусе, - отмахнулась Соня и перевела разговор на ребенка, - Твой? Какой большой!

- Мой. Я с ним на больничном. Простыл в садике. Вот топаем из поликлиники. Может, зайдете к нам? Я тут близко. Посмотрите, как живем. Поболтаем. Пойдем.

- Ты же жила в другом районе?

- Теперь у мужа. Пошли ко мне. - Михеева, не скрывая интереса, разглядывала Алексея.

Чувствовалось, что вопрос о спутнике Сони вертится у нее на языке. Предупреждая его, Соня свернула разговор. Она глянула на часы и сделала озабоченное лицо:

- Ой, опаздываем. Давай, в следующий раз. Мы еще побудем здесь. Ты позвони, и встретимся.

Она подхватила Алексея и сделала ручкой малышу:

- Пока!

- Номер старый? - Михеевой жаль было упускать неожиданную собеседницу.

- Конечно. - Полуобернувшись, на ходу, ответила Соня.

- Обязательно позвоню. - Вслед ей крикнула женщина, - Может, кого из наших еще пригласим.

Отойдя на несколько шагов, Соня негромко пояснила:

- Одноклассница.

- Бывшая подружка-соперница? - Попытался разобраться в их взаимоотношениях Алексей.

- Ты, что? Первая красавица в классе. Первой и замуж выскочила. В ту пору я и в конкурентках то и не была. Просто одноклассница, и даже не подруга.

- А подруга?

- Она, как и я, уехала учиться. Там и осталась.

Посыпал снег. Крупные хлопья его, медленно падая, устилали тротуары, крыши домов, украшали собой голые ветви деревьев. Снегопад не мешал прогулке, наоборот придавал ей сказочность. Жаль, что настроение подпортил инцидент на рынке. Осадочек на душе остался. "Закончу работу над препаратом, отчитаюсь перед Вениамином Алексеевичем - запишусь в секцию каратэ. - Решил для себя Алексей, - Наловчусь руками-ногами махать, спокойнее будет по улицам с Соней ходить" Такая жизненная установка воодушевила. Он понемножку разговорился. До этого Соня болтала одна, пытаясь растормошить спутника.

Домой они вернулись раньше мамы, а значит, им никто не мешал.

Потом появилась Галина Михайловна, вместе ужинали, коротали вечер и опять пошли спать порознь. Пойти то пошли, но через некоторое время, пошушукавшись с мамой, Соня вернулась к Алексею с подушкой. Какой тут сон! Угомонились они только под утро.

В том, что городок маленький, Алексей лишний раз убедился на следующий день. Вечером с Соней они пошли в городской Дворец Культуры. Мама от своей организации достала два билета на праздничный вечер. Сходить стоило: помимо официальной части, посвященной итогам года, обещали концерт с участием столичных артистов. И все это бесплатно, кроме буфета, разумеется. Там они опять встретили давешнего заступника. Главный милиционер сидел в элитном восьмом ряду, среди породисто-рубленых лиц местного начальства, многие из которых прибыли с женами. Спасибо первому президенту - раскрепостил первых леди. Перед ними раскрылись новые горизонты (и не только в смысле поездок за рубеж). Стало хорошим тоном брать их с собой на официальные мероприятия, и некоторые политические флюгеры не преминули этим воспользоваться. Хотя, если честно, то хвастать особо было нечем. У сильных мира сего ещё не устоялась привычка жениться на "МИССках" и "модельках". Так, что сопровождали начальство подвядающие дамы в дорогих нарядах и с бриллиантовыми цацками. Глядя на них закрадывалась преступная мысль: "И какой идиот заикался о всеобщем равенстве?" Попробуй сказать женщине, что она ровня соседке или подружке. Рискуешь лишиться глаз. Женщина может временно быть несчастной, но никогда ниже другой. Причем мерилом классности выступают абсолютно несовместимые понятия. Если у женщины личико не слишком смазливо или юно, то рассматривается социальный статус последней. Если этого недостаточно, то принимаются во внимание достойные бедра и грудь. Ну, как и с этим не очень или чересчур очень, то в качестве аргумента выступает тонкая, добрая, или высокая (по обстоятельствам) душа.

Серебровский также появился со своей "половиной". Жена начальника милиции забитой не выглядела. Былая симпатюлька, раздобревшая, с блондинистыми волосами, собранными в высокую прическу, по старой привычке попыталась сорвать парочку мужских взглядов. И только-то. Статус дамы с положением не позволял лишнего. Пронеся себя по залу, она уселась на свое место и тут же принялась болтать с соседкой. Ничего геройского в Серебровском Алексей уже не видел, зато подметил, как тот провожает взглядом каждую смазливую мордашку. Соню с Алексеем, он, слава богу, не видел - их места находились далеко сзади. Зато в антракте, они попались ему на глаза. Алексей некстати отлучился в туалет, а когда вернулся, то увидел Серебровского, стоящего рядом с Соней. Алексей поспешил к ним. Завидев его, Серебровский откланялся.

- Что ему надо? - Недовольно спросил Алексей.

- Давай без сцен, - Осадила его Соня, - Если я с тобой, значит я ни с кем. Пожалуйста, уясни.

Объясняться, что она не провоцировала разговор с Серебровским - бесполезно. Презумпции невиновности для влюбленных не существует. Ну не бежать же, в самом деле, от неожиданного ухажера.

Спровадив супругу с подружками в буфет, Серебровский не спеша прогуливался по фойе. Мимо Сони он пройти не смог, вмиг узнав вчерашнюю строптивую незнакомку.

- Надеюсь, сегодня Вы одна? - На правах знакомого справился он.

- А Вы, смотрю, на время избавились от конвоя? - Соня намекнула на то, что сам он пришел на вечер с женой, - Теперь обходите владенья свои?

Соня старалась не кокетничать, надеясь, что тот благоразумно отстанет. В данный момент она больше была занята своими переживаниями и не просчитала, что объект не привык встречать отказа у слабого пола и вежливая холодность может наоборот раззадорить его.

- Обхожу и вижу прекрасную незнакомку, которой в чужом городе неуютно без помощи и покровительства.

- Я в родном городе. А Вы направо-налево раздаете покровительство?

- Нет, не всем. Только достойным. А почему я Вас раньше не видел? Или, постойте, Вы не были раньше блондинкой? Белые волосы Вам бы пошли.

- Блондинкой? Фу! Ради стандартных эталонов мужского вкуса, мне не хочется понижать собственное ай-кью. - Ответила Соня как можно холоднее. - Вам нравятся блондинки?

- Вы не репортер? - Спросил Серебровский.

- Из чего Вы заключили?

- Вы отвечаете только вопросами. Это свойственно этой профессии.

- А Вы не предполагаете, что я следователь? Они тоже только задают вопросы.

- Своих бы я сразу распознал.

- Вот как?

- Приятно, что Вы умная женщина. Значит, не можете не понимать выгод от дружбы с влиятельными людьми. Возьмите мой телефон. Звоните в любое время, - Он протянул свою визитку, - А лучше дайте свой. Говорите, я запомню.

- Если бы я жила здесь, не преминула бы воспользоваться Вашим советом и помощью. А поскольку я, так сказать, проездом, то лишняя дружба доставит только лишние хлопоты.

- От невинного похода в ресторан ещё никто не пострадал.

- Сказки для наивных дурочек. Вас, вообще, не смущает, что я не одна? - Соню стал раздражать разговор.

Собеседник лишь улыбался, не замечая этого:

- Я не нарушаю законов природы. В природе всё достается сильнейшему. Он и накормит и защитит. А Ваш поклонник или кто он там....

Соня прервала его:

- От кого-то слышала Ваше кредо. А что Вы делаете, если добыча против? Руки крутите? Под замок, на хлеб и воду сажаете?

- Дайте шанс и не пожалеете. Эти руки могут быть очень нежными.

- Я не сторонница садо-мазо.

- Колючка, - Еще раз улыбнулся Серебровский, - Это даже интересно. Начнем сначала? Позвольте представиться...

- Незачем. Оставьте меня. Так будет лучше всем.

- Угроза? - Почему-то так воспринял ее слова Серебровский.

Появление Алексея прервало его атаки. Серебровский с достоинством удалился.

На этом история не закончилась. Когда зрители расселись по местам, и начался сам концерт, по ряду, извиняясь за беспокойство, прошелся молодой человек с букетом роз. Он добрался до Сони, передал ей цветы, сказав, что является только посыльным, от кого, чего, он не ведает. Алексей вспыхнул. Соня остановила его приложив палец к губам и озорно подмигнула. Алексей ничего не понял, но доверился ей и затих. Девушка внимательно поглядела в зал, высчитывая места, и отправила цветы по рядам вперед, вместе с визитной карточкой, к которой приложилась накрашенными губами. Букет поплыл от человека к человеку, постепенно приковывая к себе внимание зала. Наконец он достиг жены Серебровского. Она сначала удивилась, затем разглядела визитку с отпечатком губ, порывисто встала и в сердцах хлопнула мужа букетом. Цветы разлетелись. Она же нервно стала выбираться из зала. Серебровский ошалело глянул на нее, затем обернулся назад, выискивая глазами Соню. Та сидела с каменным лицом и глядела только на сцену. Зал с интересом наблюдал картину супружеской разборки. Серебровский помялся. Что уходить, что оставаться, все равно на виду у зевак. Багровый, он потянулся вслед за женой.

Следующим днем неожиданно для этого времени года и этих мест, грянула оттепель. Снег подтаял, и по улицам расползлись лужи. Прогулки стали наказанием и пару дней Соня и Алексей если и выходили на улицу, то исключительно в магазин, за хлебом и молоком. Вынужденное затворничество очень даже нравилось Алексею. Да и какой мужчина откажется от домашнего ареста с красоткой на пару. Алексей вспомнил, как на лекциях по психологии в Университете Марксизма-Ленинизма, бабушка преподаватель спрашивала аудиторию: "Что будет, если в темной комнате запереть мужчину и женщину?" "Что?" - выдыхал зал. "Ничего!" - победно возвещала она и толковала о заблуждениях Фрейда. Сейчас Алексей бы с ней не согласился. Старик Фрейд неплохо знал человеческую природу. Всё в мире крутилось вокруг взаимоотношений мужчины и женщины. Любовь без секса, секс без любви - всё было у Скворцова, но чтобы вместе - это впервые. Да так ярко и прекрасно, что прежняя жизнь теперь казалась Алексею лишь прелюдией, подготовкой к настоящему, огромному чувству. Он дорожил каждой минутой рядом с Соней. И если раньше семейная идиллия тяготила его, то сейчас он наслаждался, наблюдая, как Соня хлопочет рядом. Сам он тоже поддержал марку мужчины в доме - по мелочам подремонтировал кое-что в квартире.

На третий день, к обеду, позвонила Сонина одноклассница, та самая, что встретилась им у рынка. Михеева - припомнил Алексей. Она снова приглашала к себе в гости. В другой раз Соня бы обязательно отказалась, но который день сидеть безвылазно в четырех стенах утомит даже завзятого домоседа. И пусть Михеева не бог весть какая подружка, представлялся неплохой повод выбраться из дома. И мама, что пришла на обед, тоже советовала пройтись, подышать свежим воздухом. После недолгих разговоров, уговорились на шесть.

Жила одноклассница неподалеку, через парочку улиц, в стандартной хрущевке, выкрашенной с одного бока в голубой цвет. И как водится, крашеная сторона смотрела на одну из центральных улиц. Обратная часть дома не ремонтировалась с момента его возведения. Такие строения, обновленные с одного края, Алексей называл эстафетными палочками графа Потемкина, придумавшего спасительную для чиновников всех эпох методу городского благоустройства.

К счастью нужный подъезд оказался крайним. До него ещё можно было добраться посуху. Дальше, до самого конца дома растеклась лужа. В этом подъезде кошками не пахло. И не потому, что здесь проживало меньше сердобольных старушек - в одной из квартир первого этажа обитал пес. Судя по голосу был он мелок, вздорен и тонконог. Чужих он встречал из-за своей двери длинным брёхом типа: "Чё приперлись? И без Вас тут хватает. Эй, куда? Куда пошли?! Откройте дверь, пустите меня! Я их порву!"

Подъездные стены, как полагается, пестрели наскальными рисунками и надписями однотипными по всей России, а может и по всему миру. "Интересно, если пачкунов-оболтусов не учить грамоте, как бы, например, выглядела надпись "Бархударов" - дурак", - Так думал Алексей, поднимаясь за Соней на пятый этаж. Здесь, под самой крышей, в угловой однокомнатной квартире с малюсеньким коридорчиком и проживала Сонина одноклассница с мужем и сынишкой. Глядя на их крохотные пенаты было ясно, что они вовсе не результат целевой программы "Жилье-2000", а акт самопожертвования одних из родителей.

Сам хозяин, этакий рыжий боровичок, встретил гостей в линялом тренировочном костюме, вытянутом в коленках. Завидев модную, ухоженную Соню, он смутился и через минуту вышел уже в рубашке и, конечно, джинсах. Гостям он обрадовался, засуетился и сообразно традициям, сбегал за водкой. Имеющуюся дома бутылочку вина и принесенный с собой тортик, он посчитал не серьезными для приема столичных гостей. Жена заикнулась, было против, но муж и не стал ее слушать, радуясь образовавшемуся поводу. Молодая хозяйка не могла не покомандовать на людях и потому наказала попутно купить газированной воды и хлеба. Пока она дожаривала картошку, сервировала стол, хозяин уже появился в доме. Алексей только и успел познакомиться с сынишкой и поближе разглядеть Сонину одноклассницу. Грустинка в глазах, тени как маскировка припухлых век, ногти разной величины - спутники молодой мамаши. Джинсы ещё обтягивали мадам Сижу, но скоро от этой формы одежды придет время отказаться. Всё это Алексей отметил машинально и тут же переключил внимание на её сынишку. Мальчуган воспринял Скворцова как своего и потащил за собой хвастать игрушками. Алексей запросто уселся на ковер рядом с мальчиком и покатал с ним машинки. Как и любой взрослый он завидовал современным детям. "Чего у них только нет? И всё такое яркое, нарядное, с электронными прибамбасами. Такие бы игрушки в моё детство. Хотя, нет, строительный и технический конструкторы у нас были качественнее. Наверное, потому-то и в стране насчитывалось много инженеров. Что ж, какова эпоха - таковы и игрушки. Тогда - ракеты и зайцы-куклы-медвежата, сейчас - Барби с Рублевки, монстры с помойки и солдатики в американской форме." От таких мыслей Скворцову уже стало жаль ещё сопливое будущее России.

Его путешествие в детство продолжалось не долго. Вскоре пришел отец мальчика, и всех позвали к столу, на кухонку. Ничего, что в тесноте, зато здесь всё под рукой и покурить можно. Мальчонку спровадили в зал-спальню, где заняли мультиками. Хозяин не преминул похвастаться видеомагнитофоном, правда подержанным, но зато импортным. С Алексеем они быстро нашли общий язык. Через пять минут гость уже знал, что муж Михеевой - мастер на заводе, что он не намерен сводить концы с концами на манер остальных, что ждет место гаишника. Какой-то-там-родственник обещал протолкнуть его на хлебное место. Стоило Алексею, из вежливости, сделать заинтересованные глаза, как на него опрокинулся поток информации, изрядно сдобренной местными слухами и домыслами самого хозяина. Будущий властелин дорого нисколько не раздражал Скворцова. Алексей видел его в первый раз и не сомневался, что в последний. А коли так, то мели Емеля - твоя неделя.

Женщины болтали о своем. "Ты как? А я так!" - не могло пройти без прикрас. Чем удивляла хозяйка дома, Алексей пропустил, зато краем уха уловил, что его Соня сказалась доктором из спецполиклиники министерства. Какого, он тоже прослушал. Подружка поохала и сразу же перевела разговор на общих знакомых. Тут врать и хвастаться необходимости не было. Со стороны было заметно - лишь единственное, что их еще объединяло, так это школьные воспоминания. С последним звонком дороги школьных друзей, как правило, расходятся и точек соприкосновения становится все меньше. Тут вниманием Скворцова полностью завладел хозяин дома и Алексей пропустил занятную часть женского разговора. Михеева полюбопытствовала, не Соня ли виновница недавней цветочной дуэли на концерте?

- Откуда знаешь? - Удивилась Соня, - Хотя, что же я? Маленький городок - всё на ладони. Или под прицелом?

- Светку Говорову помнишь?

Соня кивнула:

- Из параллельного класса. Ты ещё с ней дружила.

- Вот она и встречалась с Серебровским в последнее время, - пояснила Михеева, - Дура, даже из-за него развелась. Она и была там, на концерте.

- Что-то я её не заметила, - призналась Соня.

- Зато она тебя прекрасно разглядела. Серебровский очень зол после этой истории. Будь поосторожней. - Предупредила Михеева, - Не в его характере прощать. Лучше бы тебе уехать.

- Спасибо, - Поблагодарила Соня, - А Светке предай, не нужен он мне. Пусть успокоится.

Ничего этого Алексей не слышал. Его атаковал хозяин, расспрашивая о столичном житье - бытье. Пребывая в благодушном настроении, Алексей решил немного подыграть любопытному провинциалу и кое в чем привирал в рассказах. Немного, коль уж сегодня День Враля такой случился. Хозяин, желая казаться не лыком шитый, делился идеями как быстро разбогатеть. Аренда кафе, торговля пивом, или носками - казались ему прекрасными перспективами и надеждами. (Похоже, заявленная ранее надежда на волшебную ГАИшную палочку всё-таки оставалась хлипкая.) По его словам, осталось дело за малым: рассчитаться с работы и закупить товар. А там, денежки потекут сами. Он вопросительно заглядывал в глаза Алексею, надеясь, что столичная штучка воодушевится его продуманными расчетами и согласится войти в дело со своими деньгами. Вариант беспроигрышный. И работать гостю не потребуется - всё на месте организует хозяин. Когда он напрямую предложил Алексею и получил вежливый отказ, хозяин по детски расстроился и запил досаду хорошей порцией водки.

Визит закончился с исчезновением спиртного. Поначалу муж серьезно настроился сбегать ещё. Его уговаривали остаться сначала жена, потом Соня и, наконец, Алексей. Для гостей пришло самое время откланяться. Что они и сделали. Прямо в подъезде, спустившись всего одним лестничным пролетом ниже, Алексей не удержался и спросил, почему Соня сказала однокласснице, что работает доктором?

Соня разъяснила политику местного разлива:

- Признайся я, что работаю секретарем, так по городу полетит скорая весть: "Воротова - проститутка".

- Извини, сразу не "догнал", - признался Алексей.

Скрипнув-бухнув подъездной дверью, они вышли на воздух. Вовсю горели фонари. Не будь многочисленных прохожих и машин на улице, можно было подумать, что сейчас глубокая ночь. Алексей глянул на часы - нет ещё девяти. Начинало подмораживать. Посыпал легкий снежок. Такая погода уже радовала. "Не хватало встречать Новый год с мокрым асфальтом. Что это за праздник среди луж?"

- Вечер-то предновогодний. Самое время святочных историй и сказок, - Сказал Алексей, - Как знать, вдруг мы сейчас встретим волшебника, и он подарит нам исполнение желания.

- Одного желания? - Переспросила Соня.

- На каждого по одному. Вот что бы ты загадала?

- Серьезный вопрос. Надо подумать.

Вместо волшебника им навстречу попался милицейский патруль. Патруль как патруль, два молодца в форме. Очень даже замечательно, что их ещё можно встретить на улице. Худо-бедно, а "караул" уже есть кому покричать.

И дорога не узка, и разойтись есть где, а, тем не менее, один из патрульных, обходя лужу, зацепил плечом Алексея, да так сильно, что тот с трудом устоял на ногах.

- Блин, - Невольно вырвалось у Алексея.

- Что? - С вызовом спросил ближайший из милиционеров и, обращаясь к напарнику, справился - Он что-то сказал?

- Ругается, - Подтвердил тот.

- А, ну-ка стой! - Грозно отдал приказ подозрительный мент и схватил Алексея за рукав, - Материшься?

- Нет. Нисколько, - обескуражено пролепетал Скворцов, не понимая, почему привязались к нему блюстители порядка, сами же зацепившие его.

- Да, ещё и пьяный? - С радостными нотками объявил тот, что схватил Алексея. - Где живешь? Покажи документы!

- С собой нету, - Алексей похолодел, понимая, что ситуация принимает неприятный оборот. Хорошо ещё, если стражи порядка от скуки поизмываются и отпустят. А ведь могут и забрать. А там и на работу сообщат. Огребешь потом от директора по полной. Лучше уж пять минут позора сейчас, чем огромные неприятности впоследствии. - Ребята, отпустите, мы здесь недалеко живем, - заныл он.

- Пьяный, без документов, - С сомнением протянул первый.

- Да какой я пьяный? Рюмку вина в гостях пропустил и только.

- Он похож на того, из ориентировки, - сказал второй милиционер.

- Заберем его, а там разберемся, - поддержал второго первый.

- У Вас, что? Сезон облав на интеллигентов? - Неожиданно вмешалась Соня. - Хулиганов и преступников уже повывели?

- Чего? - Оторопело глянул на неё тот, что держал Алексея. - С нами захотела? Пьяная тоже?

- Соня, не надо. - Попытался остановить её Алексей.

- А если экспертиза не покажет? Не боишься с работы вылететь за превышение? - Соню не так просто было запугать. - Думаешь, свидетелей нет? Вон сколько народу.

- Поищи свидетелей, - осклабился первый, - Как до дела доходит - все по кустам. Чеши-ка отсюда подобру-поздорову.

Он потащил Алексея к милицейскому Уазику стоящему как раз неподалеку. Второй милиционер задержался возле Сони. Он помялся и, не глядя на девушку, негромко сказал:

- Принесите его паспорт в отделение. А чтобы сразу решить все дела, позвоните по телефону...

Он продиктовал номер, хотел, было добавить ещё что-то, но передумал и поспешил к Уазику, где первый патрульный усаживал Скворцова в клетушку. На фоне милиционеров, фигурка Алексея казалась хрупкой, какой-то беззащитной. Соне подумалось, что, наверное, также обреченно выглядели те, кого забирали в тридцатые годы - невиноватые, напуганные, растерянные, с надеждой на справедливость. Как и те несчастные, он такой же заложник законопослушания. Любой из команды Вениамина Алексеевича попытался бы вырваться и скрыться дворами. А этот - нет. И не потому, что рохля или трус - побоялся подставить её. Другой мастак рисковать за чужой счёт. Алешка не такой. За всё это время пригляделась к нему - не способен он шагать по головам, рвать под себя. Не хищник он. Может и к лучшему. Хватило с нее хищника в обличье красавчика. Гарик, Гарик - кровосос-комарик. Любое воспоминание о нем портило настроение. Просто замечательно, что Лешка не такой. И пусть говорят, что он ей не пара, что ей подстать мужики побогаче, посановитее, Соне хорошо с ним и это главное.

В свое время Виолетта своих наставниц и Соню в их числе, предупреждала: "Не будьте дурочками, не влюбляйтесь по-русски, до одури. Берите пример с Запада. Там замуж выходят, чтоб жить посытнее, да покомфортнее. Очень даже грамотный подход. Нашим, учитавшимся романами девицам душу подавай, преданности до гроба. Эх, бабы-бабочки, летите безрассудно на зов любви, а пламя её и обуглить может". Соня чувствовала, что и её тянет туда же, за вечной мечтой, хотя у самой крылья опалены. Думала всё, ничего такого не случится, душа перегорела. Поначалу заподозрила, что это Лешкины проделки. Ну, как не удержался и испытал эликсир на ней? Ведь видела, что нравится ему, и старалась держать его на расстоянии, разговаривала сухо. В лаборатории вела себя осторожно и всегда была начеку. Не спасло. Удар пропустила с другой стороны. Сама виновата, что чересчур пристально наблюдала за подопечным, невольно прониклась симпатией к ученому. А после взрыва баллончика и совсем потеряла голову. Сгоряча подумала, что это Скворцов все подстроил, но глянула в его растерянные глаза и не поверила. Не могли они лгать, такие доверчивые, искренние. В тот вечер они мешали ей заснуть. И никакого эликсира не нужно, чтобы влюбиться. Да будь Лешка хоть каплю виноват в этой истории с баллончиком, то не преминул бы воспользоваться результатом ещё там, в большом городе. А он терялся, боялся ненароком обидеть. Условности, придуманные человеком. В природе самец чует запах самки и не терзается сомнениями. Соня в те дни просто истекала желанием в его присутствии. А Лешка все медлил. Пришлось даже увезти его подальше от семьи и Вениамина. И счастья то было всего два денечка и на тебе....

Милицейский Уазик зарычал и уехал, увозя Алексея. Соня проводила его взглядом и поспешила домой. "Надо отнести его паспорт в отделение, заплатить штраф и забрать самого", - подумала она. Лирика схлынула, мозг привычно стал просчитывать ситуацию. Спасибо Мамочке Виолетте, научила отметать эмоции и трезво оценивать обстановку. "Второй постовой назвал номер. Позвонить по нему? Узнать?" Можно было воспользоваться домашним телефоном, но Соня не хотела беспокоить маму. Хватит с неё нервных потрясений. Чего стоит то, что дочка приперлась с любовником как снег на голову. Потому-то Соня не свернула к дому, а пошла дальше к переговорному пункту, благо он был неподалеку и работал круглосуточно. Лучше дойти туда, чем искать исправный телефон-автомат на улице. Она позвонит с переговорного, все разузнает, а домой заскочит за документами. Мама ничего не поймет.

Номер телефона, участливо подсказанный вторым патрульным, беспокоил Соню. Он показался ей знакомым, не старинным, выплывшим из закоулков памяти, а совсем свежим. Где-то он уже встречался, буквально недавно. Соня представила номер написанным на бумажке. "Черт!" - Она в сердцах ударила кулачком по стене дома, мимо которого проходила. Кисть пронзило болью. Она даже потрясла ушибленной рукой. Это же телефон Серебровского. Она видела этот номер на его визитной карточке. "Вот как он решил отомстить! Мент поганый! Хотя причем тут мент? Кто на что учился. Бандиты бы давно распяли меня в ближайшей лесопосадке. Начальник на производстве достал бы придирками и препонами карьерного роста, пока сама бы не пришла на его продавленный диванчик". Соня прекрасно понимала, что проблема "Барин и очаровательная крепостная" не исчезнет никогда, какие бы сладкие песни не пели борцы за свободу. Равноправие полов - миф, как, впрочем, и любое равноправие. И у смазливой женщины больше права, чем у дурнушки - право выбора того или иного барина. Это жизнь и с этим приходится мириться. Но, что интересно: никто из начальственных сластолюбцев не думает, его дочку точно также могут вынуждать делать минет. И его любимица, и хохотушка своими нежными губками в тот же самый момент впивается в похотливую плоть своего босса.

Соня поймала себя на мысли, что раскипятилась. "Не стоит накручивать! Возможно всё произошло случайно. Может патрульным загодя испортили настроение? Или они ошалели от безделья? Конец квартала и года, и не закрытый план по нарушителям? Сто один непредсказуемый фактор и Серебровский здесь не при чем? А почему у пеших патрульных "воронок" был наготове? И почему рядовой мент запросто раздает номер телефона начальника? И как вообще они оказались здесь, как будто ждали? Сами же зацепили Лешку. Михеева? Ведьма! Не зря, в сказках дочек ведьм звали Аленками".

Войдя в переговорный пункт Соня первым делом позвонила ей.

- Я не оставляла у тебя помаду? - Озабочено спросила она. Соня умела владеть голосом, и в вопросе её была только озабоченность и ни капельки раздражения.

- Сейчас посмотрю, - ответила одноклассница. - Не видать. Погоди, спрошу маленького. Может, он подхватил? Мишка!

Она положила трубку и через какое-то время опять взяла:

- Говорит, не брал. Может, закатилась куда? Если найду, позвоню.

- Да, ладно, - Успокоила её Соня. - Слушай, а ты давно видела Говорову?

- День или два назад. Она нам повстречалась по дороге. Тогда и рассказала нам про концерт.

- А твой с тобой был?

- Ага. Еще сказал, неплохо бы посмотреть на ту, которая так отшила Акелу.

- Кого?

- Так кличут Серебровского. Акела - Вожак стаи.

- А Говорова к тебе сегодня не собиралась?

- Нет, а что?

- Да, так. Вспомнилось что-то. Самой хотелось её увидеть. Вы ведь дружили с ней.

- Это раньше. Сейчас у каждого свои заботы.

- Слушай, а мы не очень тебя стеснили? Мужик то твой как? Не против был?

- Нет. Сам спрашивал ещё, когда придете? К нам мало кто ходит. Только родители.

- Он у тебя душка. Сколько ты с ним живешь?

- Больше пяти лет.

- Считай, два срока отмотала бы, живи где-нибудь южнее.

- Что? Не поняла?

- Это у нас так шутят. Пока.

Соня дала отбой. "Жаль, что у нас не судят за зоофилию. - Подумала она, - Хотя чем Михеева виновата, что её муж - Козел. Сто процентов - это он сдал Соню с Алексеем Серебровскому. Не зря бегал за бутылкой, звонил, докладывался. Выслуживался за тепленькое местечко".

Соня покопалась в кошельке. Мелочи там не оказалось. Она разменяла купюру у дежурной. Второй звонок она сделала домой.

- Мам, мы не скоро будем.... Все нормально. Тут из наших кое-кто подошел. Посмотри, пожалуйста, в нашей записной книжке телефон Саши Игнатьева. Я подожду.... Ага.... Спасибо.... Не переживай. Ложись спать. Нам еще поболтать хочется.

Дав отбой, она вновь набрала номер:

- Будьте добры Игнатьева Александра.

Через какое-то время в трубке послышался басок одноклассника:

- Алло.

- Саша, это я, Соня Воротова.

- Сонька? Какими судьбами. Во, дела?! Сколько лет, сколько зим. Как живешь?

- Саша, мне нужна твоя помощь, - Сказала Соня.

- Говори.

- У тебя брат, кажется, в милиции работает?

- Ну, да. В уголовном розыске. А что случилось?

- Тут история непонятная приключилась. Ни того, ни с сего забрали моего жениха. Без всякого повода. Не мог бы ты узнать у своего брата что там и как? И попросить, чтоб не прессовали его, пока я не утрясу.

- Попробую. Только братан, не любит, когда я суюсь.

- Скажи ему, что я уже пошла за коньяком. Пока ты будешь звонить, узнавать, занесу одну бутылку ему, одну тебе.

- Мне за что?

- Ты позвонишь?

- Хорошо.

- Я зайду. Успокой жену, а то подумает лишнего.

Выйдя из переговорного пункта, Соня направилась к ближайшему ларьку. Нововведение нового образа жизни - ларьки ночной торговли обеспечивали страждущих алкоголем в любое время суток. Пробежав глазами ещё не закрытую ставнями витрину, Соня остановила выбор на коньяке "Наполеон". Поддельный коньяк оказался лучшим вариантом. Почему поддельный? Только наивный от природы мог поверить, что Франция, размером с обычную российскую область в состоянии насытить нашу страну своим коньяком. Взяв две бутылки, Соня направилась к однокласснику.

Она не шла, а брела, метр за метром сокращая расстояние до Сашкиного дома. Руки и ноги налились тяжестью, словно кто-то ватными пальцами обхватил их сковывая движения. Это было ощущением детского страха, не совсем уж детского, но из того, из школьного периода жизни. Соня тогда училась в седьмом, когда школу потрясло известие - изнасиловали девчонку из параллельного класса. Имени её Соня не помнила. Помнила лишь, что девчонка была крупнее её, с уже оформившимися грудками. Подружки об этой истории говорили шепотом. Ублюдков поймали и судили, а девчонка в школу не вернулась. Родители увезли её в другой город. На Соню тогда этот случай произвел сильное впечатление. Она всего раз представила себя на месте изнасилованной девчонки: руки-ноги держат так, что не пошевелиться, рот зажат, и дышать тяжело. Ужас бессилия и обреченности потряс её настолько, что Соня несколько дней, время от времени, поеживалась от воспоминания тех ощущений. Сейчас наступало тоже самое, Серебровский скрутил её, забрав Лёшку, жаждет сломать её, унизить. Соня даже представила себе, в какой форме это будет происходить. Хорошо, что дом одноклассника оказался поблизости, иначе навязчивые картины расправы над собой доконали бы её.

Сашка открыл дверь сразу. Ещё по школе крупный, он ещё больше раздался, заматерел. Увидев коньяк, для виду, застеснялся: "Ну, что ты, в самом деле". Из-за его плеча выглядывала маленькая женщина с настороженным лицом. Соня ей явно не понравилась. Желая установить с ней контакт, Соня застенчиво улыбнулась и обращаясь к ней сказала:

- Извините, я не надолго.

Она передала Шурику бутылки и демонстративно не позволила поухаживать за собой.

- Ты звонил брату? - Спросила Соня.

- Ага. Пообещал узнать. Хорошо, что ещё на работе оказался.

- Ты ему еще позвонишь?

- Сказал, что сам известит.

Как раз затрещал звонок телефона. Аппарат находился тут же в прихожей. Сашка снял трубку, внимательно выслушал говорившего. Положив трубку, он озадаченно наморщил лоб:

- В общем, так, чем-то вы насолили Акеле. Задержание проводили его гоблины. Малого не трогали, но предъявят сопротивление властям при исполнении. А это уже срок. Брат советует, пока не поздно договорится полюбовно.

- Понятно, - вздохнула Соня. Что стоит за договорёнками, она ясно себе представляла.

- Можно мне сделать звонок? - Попросила Сашу.

Возвращаться на переговорный пункт ей не хотелось. Не беда, что хозяева услышат, о чем она собирается говорить. Пусть это будет крохотным удовлетворением Сашкиной жене.

- Конечно, - Сашка взял супругу за плечи и вывел из прихожей, прикрыв за собой дверь.

Закрывай, не закрывай, все равно слышно будет. Она набрала "02". Услышав голос дежурного, сказала:

- Передайте Серебровскому, что жена задержанного Скворцова будет ждать в ресторане "Москва". Да. Я не ошиблась. Он ждет Моего звонка.

Дав отбой, она сунулась в комнату:

- Я ухожу. Спасибо.

На её голос прибежал Сашка, проводить:

- Может тебе самой переговорить с братом? Он пока там.

- Не надо. Разберусь сама.

Сашка смотрел на нее с жалостью. Перехватив его взгляд, Соня ободряюще ему подмигнула:

- Со мной ничего не случится. Ручки у вашего Серебровского коротки. Можно сделать ещё один звонок?

- Давай, - Сашка не возражал.

- Междугородный, - Уточнила Соня.

- Какой разговор.

Соня снова взялась за трубку. Междугородняя связь как всегда работала отвратительно. Только с третьей попытки в трубке зазвучали длинные гудки. Они продолжались недолго.

- Алло, - Послышался приятный женский голос.

- Наташа, здравствуйте, Сам дома?

- Нет ещё. Соня, это Вы?

- Да. Он в городе?

- Звонил недавно. Сказал, скоро будет. Примерно через час. Передать чего?

- Спасибо. Я перезвоню.

Хорошо, что она не успела снять сапоги. Накинув дубленку, она вышла из Сашкиной квартиры.

Соня опасалась идти прямо в кабинет Серебровского и потому назначила встречу в людном месте. Она сознательно известила начальника милиции через дежурного, полагала, что чем больше людей будет в курсе этой истории, тем больше вероятности для неё уцелеть. В том, что встреча обязательно состоится, Соня и не сомневалась. Иначе, зачем было начальнику милиции устраивать шпионские игры с захватом заложника?

Ресторан, в который она пригласила Серебровского, считался лучшим в городе. Не что, чтобы он славился кухней или оборотистой обслугой, просто его прилюбили городские власти и частенько устраивали в его стенах торжества для избранных. Традиционно клиент здесь был посолиднее, вел себя поприличнее и о краже ножей-вилок не помышлял. Драки, с боем посуды и оплатой оной по немыслимым тарифам, тоже случались редко, не то, что в других заведениях. В этом случае местные официанты проигрывали своим более везучим коллегам из менее престижных заведений. Но работа тут имела свои плюсы - счета здесь не проверялись клиентами и о сдаче (тьфу, тьфу, не приведи, господи) никогда не заикались.

Сегодня свободные места в ресторане имелись. Небольшая удача - не надо подкреплять денежкой просьбу пропустить. Можно было подсесть за любой из столиков, но Соня не спешила. Она обратилась к администратору, женщине лет сорока со строгим видом:

- У меня здесь назначена встреча с Серебровским. Где лучше присесть?

Администратор (назвать её метрдотелем язык не поворачивался) окинула взглядом Соню, мгновенно просчитав ситуацию. Без лишних слов она отвела девушку за маленький столик в конце зала. Резервные места охраняла табличка "Столик заказан". Администратор хотела убрать её, Соня попросила: "Оставьте". Женщина усмехнулась и табличку не тронула. Пристроив Соню, она отправилась по своим делам и по дороге перехватила официантку. Не показывая пальцем, администратор предупредила подчиненную о новой клиентке. Под взглядом старшей, официантка сразу засеменила к Соне. Более серьезного отношения к себе по сервису тех лет ожидать не приходилось.

- Что-нибудь желаете? - С любопытством, разглядывая Соню, спросила официантка, обесцвеченная гидропиритом девица, со следами вчерашней отвязной ночи под глазами.

- Пока кофе, - Не поднимая на её глаз, сказала Соня.

Официантка поморщилась, и независимо покачивая бедрами, удалилась.

Соня минут пятнадцать ждала свой заказ. За это время по кофейной чашечке можно было напоить бухарского верблюда. Ну не могла официантка появиться быстрее. Честь ударника социалистического труда не позволяла расстилаться перед посетителем. Только идеалист мог сочинить фразу "Клиент всегда прав". Утопия, наливающая обывателя гордостью, но не более того. Бумажным вихрем над страной носилась Перестройка, почти не касаясь общепита. С революциями здесь не спешили. Уж если из ресторанов исчезло бы мясо, где тогда гражданину ещё повеселиться и ощутить себя крутым. Потому-то медленнее всего перестраивались официантки. Мастодонты совдеповского сервиса ещё считали себя пупками жизни. Из них, прокаленных в горнилах скандалов с клиентами, в последствии выходили первые предпринимательницы. Но их хватало не надолго. Прежняя работа с зеленым змием, знакомство с ним, а затем и близость, сводили на нет любые трудовые порывы.

В том, что с кофе не спешили, Соня сама оказалась виновата. Озабоченная своими мыслями, она не удостоила официантку вниманием, а та приняла новую клиентку за барыньку. Как уж тут не потомить высокомерную особу. "И пусть дамочка за спецстоликом дружит с важной шишкой, мы тоже не лыком шиты, и вниманием мужиков не обделены. Дня не проходит, чтобы задницу не полапали. Предложений не счесть. А эту и тискать-то не за что - худовата". Официантка однозначно определила Соне уровень ниже своего. На том и успокоилась. Наконец-то донеся заказанный кофе, она уже не видела в клиентке ничего особенного.

Соня ни о чем таком не догадывалась. Она настроилась дождаться Серебровского, и глупости её не раздражали. Сидя лицом к залу, Соня старалась не задерживать ни на ком взгляда. В ресторане свои правила. Чуть больше проявила внимания - примут за охотницу, достанут намеками и предложениями. Этого ей сейчас не хватало.

Публика в зале к этому часу уже разогрелась. Говорили в голос, курили вовсю. Хорошо, что ещё помещение имело высокие потолки - сигаретный дым уходил вверх и не беспокоил некурящий народ. Заиграли местные музыканты. Модный репертуар, нормальные голоса, песни не "под фанеру". Посетители, сначала робко, затем все охотнее шли танцевать. Причем, под быструю музыку, первыми выходили женщины. Под медленную, традиционно оживлялся сильный пол, разбирая на танец дам. Дурман грешной любви, пополам с сигаретным дымом, казалось закурился над танцующими. "Побольше спиртного и поменьше знакомых глаз - самый верный любовный эликсир на вечер. Безотказный кабацкий вариант. - Само собой пришло в голову Соне, - Больше ничего и не нужно. И продолжения назавтра никто не ждет. Стремления полов прямолинейны и просты. Мужики желают пополнить коллекцию побед, разведенки утоляют голод. Замужние мстят своим благоверным за дело, а особенно за отсутствие такового. А если им доводилось заявиться сюда "с прицепом", то они просто легонечко дурачатся и ловят на себе посторонние взгляды. Взгляды. Взгляды. Как они необходимы женщине, независимо от её возраста". Соня припомнила, как будучи школьницей, не раз получала снежком в спину от мальчишек. Было неожиданно, иногда больно, но всегда приятно: "Заметили. Выделили". С годами она попривыкла к мужскому вниманию. Вот и сейчас, пока сидела, раза три подходили пригласить её на танец. Соня всякий раз, с вежливой улыбочкой, указывала пальчиком на стоящую рядом табличку "Столик заказан". И все же, кое-кто не оставлял надежды. Когда Соня, наконец, домучила свой кофе, официантка принесла ей бутылку шампанского. Соня, не открывая рта, сделала вопросительные глаза. "С пятого столика передали", - Объяснила официантка.

Соня обвела взглядом зал. Где этот пятый столик? В компании неподалеку высокий мужчина средних лет поднял руку и слегка поклонился. За столиком его развлекали мужчина и женщина, примерно одного с ним возраста. "Не иначе, командированный из столицы, - прикинула машинально Соня. - Лицо приличное, не чванливое. Наверное, из инженеров". Она кивнула в знак благодарности за подарок. Командированный расцвел и засуетился, знаками приглашая её пересесть за их столик. Соня изобразила сожаление и вынужденный отказ. Командированный расстроился. "Его проблемы, - неожиданно зло подумала Соня, - Полнее до дома "хотелку" довезет. Что-то больно много народу желает моего тела.... А стриптиз не исполнить?"

Соня опустила глаза и стала поигрывать ложечкой в пустой чашке. Она не курила и занять руки ей было нечем. Самое время заказать новый кофе, да официантка её столик старательно избегала. Соседний ряд столиков обслуживал единственный здесь официант-мужчина. Глядя на него так и подмывало окликнуть его: "Половой!" Не из презрения к профессии, из-за слащавости в его облике, даже какой-то женственности, свойственной пассивным гомосексуалистам. Просить кофе у него бесполезно. У официантов, как у профессиональных попрошаек, строго разграниченные доходные места, влезать на которые чужим запрещено.

Минуты текли. Она терпеливо ждала, заставляя себя не следить за входом. Дама-метрдотель на посту, проводит гостя в случае чего. В том, что Серебровский придет, Соня и не сомневалась. Хотя, чем черт не шутит, задумает поиздеваться над ней, заставит побегать за собой? "Нет, - успокаивала она себя, - Серебровский - орел, гусар. Ресторанный антураж как раз для него. Опаздывает потому, что моется, бреется, одевается".

О случившемся она думала без сожаления. Приняв решение, она больше не колебалась. "Надо выручать Лешку. Какой он все-таки недотепа. - Не замечая за собой, Соня покачала головой, - Гений, умница, добрый, а в житейских делах порой теряется. Сейчас, небось, убивается, наверчивает себе, дурашка. Потерпи, все будет хорошо. Все будет просто замечательно. Тебе пока знать не положено. Придет Серебровский, и начнет разыгрываться партия классического треугольника: заключенный, тюремщик и невеста заключенного. По правилам двое должны выиграть за счет третьего. Таковы условия. Вариант задачки про волка, козу и капусту здесь не прокатит. Кому-то придется стать жертвой. Решать - мне".

Соня посмотрела на часики - сорок минут прошло. "Что-то не идет Акела. Неужели просчиталась? - Она запаниковала, - Не борзо ли я пригласила его через дежурного? Мог обидится. Или осторожничает? Вдруг не появится, что тогда? Лешке предъявят обвинение в оказании сопротивления. Кому? Ему? Не настолько он пьян, чтобы лезть с кулаками на милиционеров".

Захотелось в дамскую комнату. Соня встала, пошла на выход. Наперерез ей шагнула метрдотель:

- Звонил, человек, с которым у Вас назначена встреча, извинялся. Сказал, что скоро будет.

Соня успокоила даму в униформе:

- Я не ухожу. Надо поправить макияж.

Сама же внутренне возликовала: "Все точно. Ох уж эти ментовские штучки. Администраторшу он проинструктировал. Пока я носик попудрю, та отзвонится ему, доложит, что клиентка созрела".

И в самом деле, Серебровский появился минут через десять, свежий как огурчик с восьмой грядки. Осведомительница-метрдотель подскочила к нему. Серебровский начальственно кивнул ей и прошел к Соне, которую заметил издалека. Присаживаясь к ней за столик, он неожиданно услышал от Сони насмешливое:

- А где цветы?

От такой наглости он даже на мгновение замер.

- А, впрочем, ладно, - Соня капризно махнула рукой, - Что это за подарок, за который не платишь свои кровные?

- Будут и цветы, все будет, - Собравшись, со значением сказал Серебровский.

- Не принимайте близко к сердцу. - Соня играла недалёкую, привередную особу, из-за скудости ума которой, прощалось многое. - Пока Вы от своего райотдела до ресторана через областной центр добирались, я без подарков не осталась. Вот, бутылочку шампанского презентовали. Я, женщина, не богатая, без связей, на такую сама бы не разорилась. Люди добрые помогли, а то бы сидели мы сейчас вместе с Вами и в гляделочки на сухую играли.

- Сейчас, я закажу что-нибудь, - Серебровский поднял руку, подзывая официантку.

- А, может, не стоит засиживаться, пока мой товарищ гниет в казематах?

На жест Серебровского поспешила официантка. Ради такого мужика она готова была расстараться.

- Шоколад к шампанскому и мороженое, - Скомандовал Серебровский.

Официантка упорхнула. Соня подперла щеку ладошкой и замерла, поставив глазки на Серебровского. Ни дать, ни взять - ученица, обожающая своего учителя.

- Что так смотрите, - Не выдержал паузы Серебровский.

- Жду, пока Вы разъясните ситуацию.

- Так это Вы меня сюда пригласили.

- Надо было сразу к Вам в кабинет? А там, в наручники и к батарее? Ведь вы желаете поквитаться со мной, унизить. И чем жестче, тем сладостнее.

- Сама виновата. Во дворце, какой демарш устроила. Это на людях-то. Не пацан я, всё-таки, чтобы со мной таким образом.

- Так если нормальных слов не понимаете, - Соня намеренно держалась на "Вы".

- Вас, женщин, не поймешь, - Усмехнулся Серебровский, - Говорите "нет" как "да".

- Я изъяснялась по-русски или Вам надо было по "фене"? Вам так привычней?

- За что ты меня ненавидишь? Ты меня ещё не знаешь....

- Зачем Лешку схватили? - Перебила его Соня. - Разбирались бы со мной.

- Вот я и разбираюсь. Твоя выходка, тогда, на вечере, была объявлением войны. А на войне все средства хороши. Например, взятие пленных. Обмен пленными.

- К чему такие сложности? Поймали бы сразу меня, руки повыкрутили бы, добились своего.

- Не прикалывает. Мне больше по душе, когда женщина просит.

- А если умоляет - ещё кайфовее? - Справилась Соня.

- Ерепенишься, а зря. Мы сидим здесь, с бутылкой шампанского, а твой молодой человек у меня. Механизм наказания уже готов завертеться. Утром протокол отправится в суд. Кому из судей понравиться такое поведение приезжего? Добавлю для ясности - обычного приезжего, рядового сотрудника даже не "закрытого" НИИ. Бьюсь об заклад, молодой человек вернется домой через годик, сломленный или обозленный. На дальнейшей судьбе его можно поставить крест. Жаль. Закон суров, но это закон.

- Адвокаты? - приподняла бровь Соня.

- Не смешите. В одном городе живем. Все под богом ходим.

Соню подмывало поёрничать, но она не рискнула. Она помолчала, затягивая паузу. Для Серебровского это должно было означать, что она обдумывает создавшееся положение. Ею всё было разыграно по правилам: сначала - возмущение, затем - осознание. Следующим этапом нужно со слезой умолять Серебровского. От него теперь следует ожидать снисходительного принятия жертвы. "Озвучит он своё желание или мне предлагать себя? - Подумала Соня, - Интересней было бы услышать от него. Вот тогда совесть моя останется чиста на все сто".

- Вы можете порвать протокол? - Начала второй тур переговоров Соня.

- Как? Протокол - официальная бумага. - Его слова в точном соответствии с отведенной ему ролью.

- Ну, коль Вы здесь, значит, что-то можно сделать для спасения человека?- В голос Соня подпустила нотки раскаяния и надежды.

- Я здесь потому, что меня пригласила хорошенькая женщина. Красивой женщине вообще трудно отказать. - Серебровский игриво улыбался.

- А если она очень и очень попросит?

- Я могу поговорить с подчиненными. Ребята устали на службе. Возможно, им показалось, что Ваш друг оскорблял их. Дело до суда не дойдет. Даже на работу ему не сообщат. Это уже я гарантирую.

- И чем мы будем обязаны?

- Ты конкретно, - Поправил Серебровский.

- Ну, я, - Согласилась Соня, - Предупреждаю, с наличностью у меня не густо.

- Слышал, слышал недавно: "Я - женщина бедная, даже на шампанское не хватает". Во-первых, я взяток не беру. Во-вторых, у меня рука не поднимется взять деньги с дамы. - Он нарочно выделил последнее слово, вкладывая в него игривый смысл, - Гусары денег не берут. Слыхала такой анекдот?

- Нет, - Включила "дурака" Соня.

- Рассказать? Забавный анекдотец.

- Увольте. Всё равно ничего не пойму. Я - перекрашенная из блондинок. Сегодня особенно соображаю с трудом.

- Жаль. Тогда я поехал на работу. Буду там ещё час. Надумаете, приходите, - Серебровский сделал вид, что собирается уходить.

- Подождите, - Остановила его Соня, - Мне надо позвонить, предупредить маму.

- Конечно. Маму не надо беспокоить, - Согласился Серебровский. Он расслабился, заулыбался и сразу потянулся за шампанским.

Соня выбралась из-за столика и прошлась по залу, разыскивая администратора. "Намёки, одни намёки. Крутит как лавочник вокруг юной продавщицы, - досадовала она. Ей казалось, что, услышав прямое предложение к близости, она бы имела больше морального права на любые ответные действия. Намёки всегда можно обратить в шутку. Она злилась, что так и не сумела вывести Серебровского на откровенность. Не хватило умения. - Профессионал. Знает цену словам. Словно опасается диктофона у меня под юбкой. Где ж его взять этот диктофон? Да и не нужен он, и официальных подтверждений не требуется. У кого я работаю, за одни намёки голову откручивают. Законы их жестоки, но порой справедливы. "Закон суров, но это закон", - так, кажется, говорил сам Серебровский. Что ж, не обессудь".

Встретив администратора, Соня обратилась к ней:

- Помогите, пожалуйста, мне надо позвонить.

Ею была выбрана нужная интонация, без заискивания или барского высокомерия. Выглядело так, будто младшая подруга просит старшую о небольшом одолжении. Теория общения от Виолетты сколько раз выручала Соню. Умение разговаривать, как ни странно, экономило время. Особенно это было оправдано при взаимоотношениях с официальными лицами. На кого-то нелишне надавить, к кому-то полезней подластиться. Что сделать? Человеческий фактор. Не попадаешь в унисон настроению крохотному человечку при должности, и тот с тайным наслаждением попортит тебе кровь. Тут и нервы, тут и время, потраченное впустую. К счастью, администратор не стала выкобениваться и посылать её в фойе к таксофону, полуглухому уличному монстру, неспособному дозвониться до соседнего городка. А Соне ох как надо было сделать междугородный звонок. Топать опять к переговорному пункту сейчас было не с руки.

- Можно позвонить из бара, - Предложила администратор.

- Музыка помешает. Лучше от Вас. Я заплачу. - Последние слова Соня сказала проникновенно, искушая строгую даму.

Администратор поколебалась мгновение и, кивнув, пригласила следовать за собой. Они прошли в служебные помещения. Попетляв по коридорам, окрашенным грязно-зеленой масляной краской, они остановились перед крохотным кабинетиком. Администратор открыла дверь, зажгла свет и осталась на входе, поглядывая на девушку. Соня прошла к письменному столу с телефоном, сняла трубку и принялась накручивать диск. Громко, на всю комнату, затрыкали кулачки наборного механизма. Сообразив, что вызываемый номер длиннее городского, администратор забеспокоилась. Соня подмигнула ей и, показав издали крупную купюру, положила денежку на стол. Администратор переместилась поближе, чтобы иметь возможность в любой момент прекратить разговор. Деньги деньгами, но спутник этой молодой дамочки очень серьёзный. Случись чего, не простит служительнице промашки. Соня загородила аппарат телом, не выпуская из поля зрения хозяйку кабинета. Ей просто необходимо дозвониться и предупредить своих. Другого такого случая у неё может не получиться.

Просто чудо, что соединиться удалось с первой попытки. И слышимость была хорошей. К телефону подошел сам Аркадий Львович.

- Это я, - Обозначилась Соня.

- Сонечка? Что случилось? - Не смотря на озабоченность вопросов, голос помощника шефа оставался ровным.

- Всё в порядке. Ты, мам, не беспокойся.

- Не можешь говорить? - Догадался Аркадий Львович, - Неужто наехали? Деловые?

- Нет, другие.

- Милиция?

- Точно.

- Любопытно из-за чего? - Подивился помощник мафиози.

- Долго объяснять.

- И серьезно? Нельзя просто уехать?

- Уже поздно. Алексей приболел.

- Оп-пачки. Его взяли? Набедокурил? Заяц во хмелю? Или из-за тебя? В драку полез?

- Конечно же нет, но все так думают.

- Серьезно Скворцов попал? Или помурыжат и отпустят? Договориться не получается.

- Получается, но не так как бы хотелось. Могу задержаться. Скорее всего, до утра. Нет, никаких мужиков, только я одна, больше никого. Клянусь.

- Красивая женщина не дает покоя местным кобелям? - Усмехнулся Аркадий Львович.

- Похоже на это.

- Как я понимаю тебе предложено провести ночь в обмен на свободу Скворцова? - Аркадий Львович соображал очень быстро.

- Абсолютно верно, - Подтвердила Соня.

- Ну, а ты? - Поинтересовался Аркадий Львович. Обычно он не лез в её переживания, сохраняя видимость равнодушия.

- Больно надо.

- Чересчур противный?

- Очень.

- И кому же захотелось нашего секретарского тела? Оперу какому-нибудь или участковому?

- Выше. Много выше.

- Самому ментовскому начальнику? И как же ты попалась ему на глаза?

- Случилось так. Надеюсь на твое спокойствие. Найди капельки. Накапай сколько нужно.

- Хорошо, позвоню кому нужно. Прикроют, не бойся. Фамилию начальничка скажешь? Быстрее так. А то будут выяснять, уточнять, время пройдет.

- Флакончик с каплями в аптечке. На этикетке написано "Зильберман".

Соня оглянулась на администратора, та явно прислушивалась к разговору, но беспокойства не проявляла.

- Неужто так? - Удивился Аркадий Львович.

- Переверни, название с другой стороны.

- Понял. "Зильбер" па немецком "Серебро". Серебров?

- Мягче.

- Серебряков.

- Почти.

- Серебровский?

- Да.

- Хорошо. Поможем, чем сможем. Не мельтеши там понапрасну. Ох-хо-хо, - Вздохнул аркадий Львович, - Взрослые забывают сказки. Особенно власть придержащие. Кащей не из-за яиц ли погиб?

- Из-за одного, - Нашла в себе силы усмехнуться Соня.

- Бедняга, значит, у него монархизм был. - Аркадий Львович как всегда поражал академическими знаниями. - Пока суть да дело, - прикидывал он, примерно через полчасика можешь забирать его. Продержишься?

- Конечно.

- И не задерживайтесь там. Приезжайте сразу.

- Хорошо. Обязательно буду.

Соня положила трубку и поглядела на настороженную администраторшу. Бедолага, та мучительно просчитывала, доложить о разговоре Серебровскому или промолчать. Соня лучезарно улыбнулась ей:

- Спасибо. Как женщина женщине говорю. Если у вас, не ровен час, проблемы возникнут, найдите меня по номеру, что придет с квитанцией на переговоры.

Не дожидаясь, пока та заберет оставленную на столе купюру и запрет кабинет, Соня прошла в зал. Серебровский ждал её, разлив шампанское по фужерам. По остаткам в бутылке можно было догадаться, что он разок и другой уже отметил свою победу.

- За что пьем? - Присаживаясь, спросила Соня.

- Есть много прекрасных тостов, но лучший, по моему: "За исполнение желаний".

- Замечательно, - Соня пригубила свой бокал.

Она настроилась потянуть время до окрика Серебровскому сверху. "Аркадий говорил о получасе. Довольно быстро. Нужно попросить об услуге Большого Чина. Тот по нисходящей пустит цунами, которая накроет местного начальника. Что-то не вяжется. Сначала надо разыскать этого Чина. А он может находится где угодно: в командировке, на даче, в сауне с девицами. Суета на иерархической лестнице тоже времени требует. Ну никак не успеет Львович уложится в полчаса, если только не знает точно, где сейчас этот Чин, если только с ним предварительно не согласовали. Как Аркадий быстро сообразил про Алексея. Всё указывало на то, что он знал о их поездке. Саша-водитель заметил Лешку на вокзале и заложил? После того, как Скворцов помог его брату? Маловероятно. Наверное, для пригляда Аркадий послал за нами кого-то из своих. А я-то дура понадеялась, что никто из наших знать не будет".

"Наши" - Соня сама удивилась, как назвала команду Вениамина Алексеевича "своими". "Значит, и шеф в курсе. Ох, не погладит по головке". Она вспомнила, что сделал он со своей прежней содержанкой. Немного успокаивало, что Соня давно перестала быть содержанкой. Пару лет она просто работала на Вениамина Алексеевича без сопутствующей профессии секретаря "подработки"". Но шеф есть шеф и правило "что мое - то мое" неукоснительно соблюдал. Вольную ей он пока не давал. Беспокоило, как он отреагирует на её связь со Скворцовым. "А ну как взбеленится? Что тогда? Бежать пока не поздно? Куда? Если за нами приглядывают, то никуда не денешься. Голос Аркадия не был обеспокоенным". Это немного ободряло. За несколько лет работы бок о бок с ним, Соня научилась распознавать еле уловимые интонации внешне спокойного помощника мафиози. Она с первых дней чувствовала, отеческую заботу с его стороны. Поначалу она полагала, что просто нравится ему как женщина. Со временем она поняла, что тут кроется что-то другое. Она так и не разобралась в чем причина такого отношения к себе с его стороны. Но на его поддержку она всегда могла рассчитывать. Будь у неё серьезные неприятности, она бы уловила по его словам. "Или это только его инициатива прикрыть меня, а шеф ничего не знает?"

- ... работаешь? - Донеслось до неё окончание фразы Серебровского.

- Что? - Переспросила Соня.

- Чем ты на самом деле занимаешься? - Серебровский чувствовал себя триумфатором, - На зарплату медсестры таких нарядов не накупишься. Мы, мужчины, в этом тоже кое-что понимаем.

- Узнали, где я работаю, - улыбнулась Соня. Действительно, официально она числилась на этой должности в поликлинике, но ни одного дня там не работала. Все устроил всемогущий Аркадий Львович, помощник её шефа.

- Работа такая, быть начеку, - Самодовольно сузил глазки Серебровский, - только одеваетесь вы не на зарплату медсестры. Как же так?

- Вам нужны деньги?

- Скорее Ваше умение.

- Вы очень хотите знать, где я на самом деле работаю? - Склонила головку Соня.

- Сгораю от нетерпения.

- Наверное, думаете, что перед вами валютная проститутка и надеетесь на опыт профессионалки?

- Узнать что-то новенькое - довольно недурно, - Прямо поставленный вопрос не ввел в замешательство Серебровского.

Соня подумала, что скоро ситуация разрешится и надо правильно выйти из нее. Звонок сверху звонком, надо, чтобы у того не возникли глупые мысли о реванше.

- Я - сотрудник госбезопасности, - завила Соня, - Работаю под прикрытием.

- Будет шутить, - отмахнулся Серебровский, а в глазах его на минутку мелькнуло беспокойство, - Я же говорил, что своих узнаю сразу.

- Не верите?

- Ни грамма.

- Мне что, порвать на себе лифчик и достать шелковый лоскуток с мандатом, накарябанным несмываемой тушью?

- Кино, да и только, - Хмыкнул Серебровский.

- Тогда не удивляйтесь, если моё начальство позвонит Вашему.

В этот момент к ним подошла озабоченная администратор.

- Вас срочно к телефону. Пройдите к бару. Аппарат у бармена.

Серебровский досадливо глянул на неё, затем обернулся к Соне. Та не упустила момента и королевским движением головы отпустила - мол, раз надо, значит, надо. Серебровский хмыкнул на это, но ничего не сказал. Он поднялся из-за столика и пошел к барной стойке. Администратор метнула на Соню тревожный взгляд. Девушка в ответ послала ободряющий. Администратор только покачала головой: "Ой, девка!", и потрусила за важным гостем.

Соня близорукостью не страдала и со своего места ей были хорошо видны метаморфозы произошедшие с Серебровским. Поданную телефонную трубку он взял барски-недовольным, а вернул озабоченно-растерянным. "Не иначе, дежурный вызывает, причём срочно и архиважно, - догадалась Соня, - Началось, кличут на производственный сексчас. И Серебровский знает кого будут иметь. Ближе к ночи звонок любого вышестоящего начальника далёк от поздравлений. Быстренько, однако, организовал Львович. Ай, умница!" По тому, как Серебровский мазанул взглядом по залу, не задерживаясь ни на ком, она сообразила, что тот не связывает звонок с ней.

Он быстрым шагом вернулся к их столику, сухо сказал:

- Меня вызывают на работу. Поехали со мной. Я ненадолго, дам кое-какие распоряжения и тут же освобожусь.

- Я не против, - согласилась Соня, - заодно решим и наши вопросы.

Они вместе покинули ресторан, сели в "волгу" Серебровского. Автомобиль рванул с места и полетел к милиции.

Ни о чем подобном Алексей не догадывался. Он переживал навалившееся разом несчастье. "Что за глупость, - думал он, - надо же так вляпаться. Был бы пьяным, другое дело ...". Пословицы типа: "Пришла беда - отворяй ворота", "От сумы да от тюрьмы не зарекайся" вспоминались сами собой, отравляя душу.

Он сидел в отделении милиции, прямо перед глазами дежурного, на стульях сбитых в лавочки по четыре штуки. Его доставили сюда сразу после инцидента на улице. Самый противный из конвоиров (тот, из-за которого всё и началось) зашел за перегородку к дежурному. Что он сказал, Алексей не расслышал. Дежурный, офицер лет сорока, лысоватый, с казённым лицом, оторвался от бумаг, мельком глянул на Скворцова и карандашом указал ему на скамеечку вдоль стены. Алексей послушно уселся и стал ждать решения своей участи. На этом всё как бы замерло. Никто не засуетился, не кинулся опрашивать Скворцова, выслушивать его объяснения, звонить, проверять, давать запросы, хоть как-то участвовать в его судьбе. Абсурд, но до него не доходили руки, будто бы он попал в какой-нибудь жилкомхоз, задубевший от посетителей. Кругом занимались своими делами: дежурный заполнял журнал, подалась домой парочка припозднившихся сотрудников, противный конвоир принялся названивать по телефону. Поговорив немного, он передал трубку дежурному. Дежурный выслушал невидимого собеседника, потом положил трубку на аппарат и с любопытством поглядел на Скворцова. Алексей было озарился надеждой, но офицер тут же утратил к нему интерес и вновь уткнулся в журнал. Милиционеры, что доставили его вновь ушли в ночь. Они уже не казались Алексею стражами улиц, надеждой и защитой слабых. Пропорционально обиде на них и мысли отливали негативом: "Схватили меня ни за что, ни про что, привезли сюда и бросили, словно коршуны добычу в гнездо и опять полетели на поиск очередной жертвы. А я? Что дальше со мной? Как мне оправдаться, если их не будет? Кто поверит, кто войдет в моё положение?"

Он добросовестно подождал какое-то время - ничего нового. Он продолжал сидеть в одиночестве, и никто не спешил им заняться. К нему, ученому, создателю уникального препарата относились как рядовому мелкому нарушителю! Да, если б они только знали, что перед ними сидит без пяти минут нобелевский лауреат. Алексей решил сам обратиться к дежурному. Тот сидел за перегородкой из толстого стекла. Стол его почему-то отодвинули от перегородки подальше, метра на три вглубь комнаты и потому он был вынужден общаться с посетителями через переговорное устройство. Скворцову, как причастному к медицине такое заграждение показалось продуманным. Посетитель не то, что достать или плюнуть, даже дыхнуть не мог на дежурного. И для нашего бытия, ежегодно сотрясаемого эпидемиями, такая защита от микробов была просто замечательной. На робкий вопрос Алексея дежурный механически произнёс: "Ждите, к Вам подойдут", и вновь указал карандашиком, где нужно находиться Скворцову. Пришлось вернуться на свое место.

Потянулось время ожидания, сдобренное невесёлыми мыслями: "Что если сообщат на работу? А может, нет?" Подумав немного, он решил, что обязательно сообщат. Глядя на порядки в своем институте, по рассказам друзей, Алексей вывел аксиому: "Стукачество - обязательный атрибут любого учреждения, любого государства." У нижестоящего не должно быть тайн от вышестоящего. Только такое положение вещей обеспечивает прогнозируемое будущее любой инфраструктуры. Если начальничек имеет желание править долго, то должен, нет, просто обязан, подкармливать, беречь стукачей. Алексей знал, что в некоторых конторах стучали друг на друга так, что в пору было выдавать знаки отличия "почетный дятел", "заслуженный дятел". Ничего личного, все на благо дела. Стук-постук вторя мыслям он легонечко барабанил пальцами по деревянному сиденью. "Вдруг дойдёт до семьи? Как оправдаться относительно поездки в этот город? Глупо! Ай, как глупо вышло, - сетовал он, - Потребовать медицинского освидетельствования? Не поможет, в гостях выпивал. Умяли с хозяином бутылочку водочки. Чего так долго Сонька тащится с паспортом?"

Было немного обидно, что она не встала за него горой, а позволила увезти в отделение. "Преданные жены так не поступают. Преданные бьются за мужей до конца, истово, люто. Время благородных декабристских жен ушло безвозвратно, - объявив приговор эпохе, Алексея понесло дальше, - Борьба за равноправие укрепила женщинам зубы и продубила душу. Самопожертвование стало для них бредом, глупостью, атавистическим пережитком прошлого. Каждая особь - личность, а значит каждый за себя". Он тут же устыдился собственных мыслей. "Эк, каково загнул! Соня не может быть такой. Она всё сделала правильно - сходит за его паспортом и все само собой разрешится".

Период обиды на весь мир сменился неловкостью за себя самого - что ещё Соня подумает о нём? Там, на улице, перед милиционерами он что-то лепетал, канючил как пойманный пацан. Решит, что связалась со слюнтяем и конец сказке, на пушечный выстрел к себе не подпустит. "Нет, она умная, всё поймёт, - стал он успокаивать себя, - Сообразит, что как мог, уходил от неприятностей. Геройствовать - это хорошо. Это как с высокой вышки в воду: шагнуть страшновато, а коль сделал шаг, назад не поворотишь. Падаешь, и дух захватывает от свободы. Только вот удар о воду бывает неудачным, а зачастую и болезненным. За геройский поступок - честь и хвала, но вот беда, как бы остаток жизни не раскаиваться о последствиях. Соня - умница, она и мысли не допустит, что я испугался. Рациональность - вот моя сила! Хотя, что плохого в страхе? Позволяет выжить. Как там "бла-бла" по Дарвину - передаваемое от поколения к поколению качество, помогающее подвиду уцелеть в этом безжалостном мире".

Логическая цепочка выстроена, объяснения поступкам подобраны, с ними смятение души угасает, и ждать становится легче.

Томится в одиночестве, долго не пришлось, в отделение доставили ещё одного нарушителя - мужичонку лет сорока пяти, в поношенном драповом пальтишке нараспашку и кроличьей шапке, бывшего черного цвета. Конвоировали его два ПэПээСника. Старший наряда прошел вперед, приоткрыл дверь дежурки и сказал:

- Саныч! УЧС доставили. Оформлять будем или как?

- Что там? Как в прошлый раз? - Спросил дежурный.

- Тоже самое, - Подтвердил патрульный.

- Тогда обойдемся, - Принял решение старший, - Позвоню сестре. Придет заберет.

ПэПээСники собрались вновь на патрулирование. Перед тем как уйти, старший из наряда усадил задержанного на соседнюю с Алексеем лавочку, для острастки погрозил пальцем. На что мужичонка расплылся в улыбке.

На уличного хулигана он не походил - обычный человечишка, сотни две подобных ему составляют толпу, неважно где: у магазина или на митинге. По тому, как он улыбался милиционерам, Алексей чуть было не принял его за блаженного. В стенах милиции улыбаются только её сотрудники. У них свой юмор, свои приколы. Любого знакомого, не из их структуры, здесь встречают неизменной шуткой: "Что? Уже вызвали? Сухарей насушил?" Смутило Алексея и отношение дежурного к задержанному. Так лояльно поступают с хорошо знакомыми или больными на голову, поглядывая сквозь пальцы на их мелкие прегрешения.

Мужичок посидел спокойно совсем немного, потом принялся елозить по сиденью и крутить головой, выглядывая что-то или кого-то. Заметив Алексея, он замер, оценивая собрата по несчастью, затем пересел на одну с ним скамейку.

- Хоть одно приличное лицо, - возвестил он, таким образом, располагая к дальнейшей беседе.

От него попахивало спиртным. Алексей с тоской вздохнул - похоже, что новоявленный соседушка как раз в той кондиции, когда человека неудержимо тянет пообщаться.

- По-семейному здесь? - На правах старожила справился мужичок.

- Что? - Не понял Алексей.

- Из-за семейных неурядиц здесь? Поскандалил или чего хуже?

- По недоразумению, - не стал замыкаться Алексей. Сколько придется здесь ждать, кто знает, а мужичок-собеседник - какое-никакое развлечение.

- Документов с собой не было, - Пояснил Алексей.

- Во, как? - Удивился мужичок, - Не припомню такого. По закону допустимо - задержание на 24 часа до выяснения личности. А ты часом не из этих?

- Каких этих? - Счел за лучшее уточнить Алексей.

- Из правозащитников. Уж больно власти их не любят. Цепляются почем зря. Нет, тебя среди них не припомню.

- Не местный я. - Признался Алексей. Его порадовало, что собеседник не оказался блаженным и говорил достаточно грамотно.

- Понятно. А к нам по делам?

- Частным порядком.

- Надо же, из-за документов, - вновь подивился мужичонка, - разберутся. Чай не звери. Люди с понятием. Вот хотя бы со мной. Административное задержание или пятнадцать суток положено. А Саныч сестре моей позвонит, она придет и заберет меня. Видят они Ху из Ху.

Алексей посмотрел на этого Ху. Мимо прошел бы и не признал в нем одухотворенного "ботаника", имеющего познания в юриспруденции и не забывшего кое-что из английского. На семейного дебошира он больше смахивал.

- А может, статистику не хотят испортить? - Алексей подвергнул слова собеседника сомнению.

- Да, нет же, говорю, разбираются в людях. Со мной это в который раз происходит. Наверное, в пятый. Постой! Или в шестой? Нет, точно сегодня в пятый раз. Сначала заберут, потом отпустят.

- И с чего такая милость? Сын, брат здесь работает? - Полюбопытствовал Алексей.

- Никто не работает. Дежурный, Владимир Александрович, вон тот, что за перегородкой сидит, живет в подъезде с моей сестрой.

- А-а, - Протянул Алексей, - Тогда всё ясно.

- Если Вы о местечковых взаимоотношениях, то напрасно, - С пылом начал собеседник, - От соседей, знаете ли, больше грязи услышишь, чем от незнакомых людей. Вот в нашем доме, например у Свиридовых, мальчик уехал учиться в институт. Хороший такой мальчик. Семья тоже приличная. Отец всегда на работе, начальником цеха на заводе, мать - врачиха, на трёх ставках. Короче, все в делах, заботах, некогда им с соседями лясы точить. Мальчик уехал, и тут Свиридовы квартирный обмен сделали. Прежних соседей не встречают теперь, на другом конце города живут. Получается информационный вакуум. Родителей кое-когда видят издалека, а сынка, хоть и наезжает изредка - нет. Вот его добрые соседушки в тюрьму определили. Мол, раз в городе нет, значит сидит. Он отучился, приехал с дипломом домой, а его и спрашивают: "Когда освободился, милок?" У того глаза по семьдесят пять копеек. Вот вам и соседи. А Саныч здесь и не причем. В первый раз забирал меня капитан Мокриенко, мировой мужик. Здоровый, что бык. С лету разобрался кто и как виноват, хотя меня супружница сдать хотела. Не поленился капитан отвезти меня домой к сестре. И во второй раз он приезжал. А там и повелось. Не горюйте, и с Вами разберутся. Я людей вижу - он сделал Ленинский прищур, оценивая Скворцова.

- Вот Вы, - человек творческой профессии, связаны с умственным трудом - Возвестил, поражая своей проницательностью Ху, по совместительству семейный дебошир или жертва дебоша.

- Я - ученый, - не стал его расстраивать Алексей.

- Вот видите! - обрадовался мужичонка. - Как рыбак рыбака, так интеллигентный человек видит интеллигента издалека. Позвольте представиться, Борис Иванович Терентьев, политолог.

- Как? - Изумился Алексей. - Политолог?

Он впервые видел живого политолога. Где-то там, в около правительственных кругах или в свитах мастодонтов от политики они, наверное, и существовали. Но здесь, и даже не в областном центре? Политолог? В простеньком пальтишке и непарных носках? С детства Алексей разделил человечество на две части: необходимую и бесполезную. Первые участвовали с создании материальных благ, другие занимались бозны чем, причем последние, как более нахрапистые, усиленно насаждали мнение о своей исключительности. Согласно мировоззрению Алексея, перед ним сидел ярчайший представитель бесполезной части человечества и как положено трутню, гордился собой.

- Да, политолог, - со значением подтвердил мужичонка.

Действительно, было от чего пыжиться. Алексей и не сомневался, что на целый район это был единственный политолог.

- Кажется Вас иначе называли милиционеры. Или мне показалось? - Улыбнулся Алексей.

- Это опять из-за капитана Мокриенко. Он как-то дежурил на избирательном участке, слышал мои выступления и дебаты. Капитан ляпнул в мой адрес: "Не человек, а УЧС, то есть Ум, Честь и Совесть нашей эпохи". Ляпнуть то он ляпнул, а прозвище неожиданно прилипло. Но я не обижаюсь. Во-первых, капитан - нормальный мужик; а во вторых, прозвище не обидное.