Эм + Эш. Книга 2

Глава 28-1

День ото дня Шаламов отдалялся всё больше. Вероника, казалось, испробовала всё, что можно — без толку. То, что раньше действовало на него безотказно, теперь он попросту не замечал. Дома появлялся очень редко, ближе к ночи, уходил к себе, ещё и на ключ закрывался. Иногда заявлялся вообще под утро и сразу мчался в душ. Один раз она настолько отчаялась (ну и подвыпила ещё, поскольку без вина терпеть всё это сил уж никаких не было), что подкараулила его, выходящим из ванной. Он не ожидал и вздрогнул. Её же при виде его голого торса кинуло в жар. Набросилась на него, как изголодавшаяся кошка, прямо в коридоре. Притиснула к стене, покрывая быстрыми поцелуями его шею, плечи, грудь, живот, но как только попыталась сорвать полотенце с бёдер, он вцепился в него, вывернулся и ушёл. Вероника осела на пол и горько разрыдалась. Спустя пару минут он вернулся, уже полностью одетый, присел на корточки рядом. Стал её утешать, бормотать, что просто устал и хочет спать. Но Вероника знала, что это всего лишь отговорки и никак не могла успокоиться.

— У тебя есть другая? Ты с ней время проводишь? — сквозь всхлипы спросила она.

Он отвёл глаза, стиснул челюсти и, помолчав, мрачно ответил:

— Нет.

— Тогда почему ты со мной больше не спишь?! Почему не…

— Я же говорю — устал, — буркнул он, поднялся и ушёл к себе. Вероника ещё долго всхлипывала, но больше он не показывался.

Как назло ещё и отец повадился ежедневно звонить и выспрашивать: «Всё ли хорошо? Как ведёт себя «этот»? Дома ли ночевал? Не обижает?».

Хорошо ещё, что она взяла отпуск и отец её последние дни не видел, потому что даже пару минут следить за голосом и отвечать на его расспросы спокойно, без истеричных ноток было невероятно тяжело. И так неизвестно, верил ли отец в её: «Всё отлично! Эдик — молодец! Конечно, ночует дома, ну а где ж ещё? Не обижает, как можно!». Сомневался, наверняка, раз каждый день названивал. Но о том, чтобы сказать отцу правду, она и помыслить не могла. Потому что догадывалась, что тот одним махом положит всему конец. Он и так изводил её своим «расстаньтесь», а сейчас и вовсе его терпение было на пределе. Ко всему прочему, Вероника боялась за Шаламова. Что, если отец накажет его, как когда-то наказал её первого мужа?

А вот если бы убрать с дороги эту официантку… Она ей как кость в горле. Вероника даже подступалась к отцу с этой просьбой, поспешив заверить, что это «на всякий случай» и «чтобы не было соблазна». Он мог бы в два счёта решить эту проблему. Но отец неожиданно отказался.

«Девчонка тут ни при чём. Не буду я её трогать, я с детьми не воюю, — сказал и тотчас прищурился: — А что? Этот всё-таки выступает?».

Пришлось ретироваться: «Нет-нет, всё нормально».

После недели безвестности и неопределённости, страхов и надежд, новости посыпались одна за другой. И такие, что хоть в петлю лезь. Сначала позвонили из агентства, пригласили приехать лично. Ну а там как по сценарию: сочувствующий взгляд, стульчик, плотный коричневый конверт…

Веронике заранее стало тошно: что в конверте — она догадалась сразу.

— К моему глубокому сожалению, ваши опасения подтвердились, — вздохнув, произнёс детектив Ванюшин. — Наблюдение показало, что ваш жених действительно встречается с этой девушкой. И встречи их носят… очень личный характер. Можете сами убедиться.

Из конверта выскользнули снимки. Локации разные, но везде он с ней, с этой проклятой Эмилией вдвоём, за исключением одной фотографии, где с ними был и третий — Лёва, друг Шаламова. Вероника тотчас его узнала и поморщилась. Раз уж Эдик знакомит её со своими друзьями, значит, там всё серьёзнее некуда. И значит, он ничуть не уважает свою невесту, позорит. Ведь это так унизительно! А она ещё помогала недавно этому Лёве найти свободную квартиру — он там от кого-то скрывался, а люди, что приютили поначалу, выставили его, потому что надоел. Этот Лёва тогда примчался к Эдику, торчал у них на кухне, курил вонючие дешёвые сигареты и ныл. Но Вероника улыбалась ему, кормила ужином, а потом ещё и договорилась со своим знакомым, чтобы тот пустил пацана к себе на дачу. А они вот, значит, как. Обидно — сил нет!

Она взяла фотографии, где Шаламов с Эмилией вдвоём. Вот — куда-то идут, держась за руки. Смеются. Болтают. Стоят. Обнимаются. Целуются. Пытка! Но почему-то больше всего ранил снимок, где она ела мороженое, а он просто стоял рядом и смотрел на неё. Этот взгляд… он был красноречивее любых слов. В том застывшем мгновении она увидела столько любви, нежности и обожания, что в груди стало больно, будто нож вонзили. Она часто-часто заморгала, закашлялась, чтобы не расплакаться тут же, при Ванюшине и его помощниках. Юнец участливо подал стакан с водой. Сам Ванюшин предложил «кое-что покрепче».

— Спасибо, — глухо и сдавленно отозвалась Вероника. — Я за рулём.

— А вот вся информация по девушке. Собственно, ничего такого щекотливого на неё нет. Тут вот проверенные факты, а здесь мы зафиксировали кое-какие сведения, которые удалось извлечь из разговоров с её знакомыми.

Вероника ошарашенно вскинула глаза.

— Разговоров?

— Не переживайте. Ни у кого и мысли не возникло, что мы за ней следим. Расспрашивать можно по-разному. А мы своё дело знаем. Так что с вами никто всё это не свяжет. К тому же, из личных разговоров можно подчас узнать о человеке гораздо больше, чем из прочих источников. Однако есть одно «но». Сведения эти нельзя назвать стопроцентно достоверными. Люди часто преувеличивают, искажают, а то и откровенно лгут. Но сплетни сплетнями, а одно здесь точно: у девушки серьёзные проблемы в институте. Какой-то личный конфликт с преподавателем, и настроен он очень решительно. В общем, сами всё прочитаете.

Уже дома Вероника перечитала на несколько раз всё, что удалось накопать Ванюшину и его помощникам. Действительно, не густо и, к сожалению, шантажировать её явно нечем. А она так на это рассчитывала! Хотя чему удивляться: откуда у такой заурядной личности, у официантки, родом из какого-то захолустного городишки, могут взяться интересные тайны?

Вероника раздражённо отшвырнула папку. С каким бы удовольствием она пристукнула эту мерзавку!

«Откуда только взялась мелкая паршивка, из какой щели выползла? — Вероника снова раскрыла папку, — из Адмира, но школу закончила в Байкальске. Неважно! Откуда она выползла, туда и заползёт обратно. Проблемы с преподом, значит, у неё? Вот и отлично!».

Не мешкая, Вероника помчалась в институт иностранных языков. Профессор Каплунов нашёлся быстро — первая попавшаяся девушка-студентка проводила её до кафедры теоретической лингвистики.

Высокий, худой старик воззрился на Веронику с нескрываемым раздражением, когда она пригласила его выйти поговорить тет-а-тет. В тесной комнатке находились ещё три женщины немногим моложе его и не в меру любопытные. Веронику обсмотрели с ног до головы.

— А здесь нельзя? — уточнил профессор.

— Тет-а-тет, — холодно повторила Вероника. Она ж ему не какая-нибудь там студентка.

Старик отбросил огрызок карандаша и, недовольно кряхтя, выбрался из-за стола. От кафедры они отошли всего на несколько шагов. Разговаривать в коридоре тоже было неудобно — мимо постоянно сновали студенты, но куда ещё затащить строгого старика, Вероника понятия не имела. Тем более тот стал поторапливать:

— Ну так что у вас за важное дело? Излагайте, пожалуйста, побыстрее. Скоро у меня придут студенты сдавать зачёт.

Вероника не стушевалась и сухо, по-деловому заговорила.

— У вас на третьем курсе английского факультета учится студентка, которая, как я знаю, никак не может сдать ваш экзамен.

— У меня много студенток на третьем курсе, — проворчал старик. Однако по тому как на острых скулах проступил розовый румянец, а сам он сразу настороженно прищурился, Вероника догадалась — профессор просёк, о ком речь, но почему-то изображает непонимание.

«Может, старикашка домогается эту деревенщину?», — мелькнула мысль.

— Я говорю про Эмилию Майер, — она вперилась в него любопытным, даже изучающим взглядом.

Старик явно занервничал. Притворяться и дальше не стал. Перешёл в наступление:

— Экзамен она у меня не получит, можете не тратить…

— И прекрасно, — оборвала его Вероника. — Раз уж вы так и так всё решили, то мы тем более сумеем договориться.

— О чём? — нахмурился старик.

— Мне надо, чтобы её отчислили. Я училась давно и в другом вузе и понимаю, что везде своя конъюнктура, но полагаю, за несданный экзамен её в конце концов должны отчислить.

— Я не понял. Что значит — вам надо?

— Что тут непонятного? Я хочу, чтобы её отчислили. И если вы мне в этом поможете, я отблагодарю вас и весьма щедро.

— Да как вы смеете? — взвился вдруг старик. — Вы, вообще, в своём ли уме такое мне предлагать?

— Сколько у вас оклад? Пенсия-то, как я понимаю, гроши. Так вот я дам вам столько, сколько вы получаете за полгода.

— Убирайтесь вон!

— Но-но! Держите себя в руках, я вам не хамила. Хорошо, за год. Ну или сами назовите, сколько вам нужно за такую пустяковую услугу.

— Вон я сказал! — профессор вскинул руку, указывая пальцем в сторону лестницы, а сам аж побагровел и затрясся.

— Старый идиот, — процедила Вероника, уходя.

Вне себя от злости она вылетела из института, едва не сбив с ног какого-то студента, добежала до парковки и плюхнулась на сиденье. Пальцы судорожно искали в бардачке пачку сигарет. Вообще-то, курить она бросила почти семь лет назад, но в последние дни под винцо и старая привычка как-то незаметно вернулась. Пачка нашлась, но оказалась пустой. Отшвырнув её, Вероника расплакалась. Что делать? Что? Сквозь глухие рыдания шептала она. Почему он так с ней? Чем она хуже? Что делает не так? И как избавиться от этой проклятой девки? Ну, не убивать же её! Хотя если б её вдруг не стало… как бы это было замечательно.

Вероника открыла сумочку, выудила оттуда упаковку одноразовых платков, а когда подняла глаза — оцепенела. На парковку подкатил Шаламов на своём эндуро. Она инстинктивно сползла ниже, хотя стёкла в её «Ауди» и так были тонированные. Но машина, номера…

Веронику бросило в холодный пот — сейчас он повернётся и увидит её. «Что ему сказать? Как объяснить своё появление? — лихорадочно соображала она. — Да скажу, что по работе! Переводчика на практику взять. Точно! Он ведь даже не в курсе, что я в отпуске».

Она взглянула в зеркало, и решительности сразу убавилось. Сказать-то, конечно, можно что угодно, но заплаканное лицо выдавало её с потрохами.

Шаламов стоял всего в нескольких метрах от неё, но, похоже, ничего вокруг не замечал, пристально глядя на двери института, откуда то и дело выходили студенты и студентки. Потом окликнул кого-то, очевидно, спросил, сколько времени — тот посмотрел на часы, ответил и пошёл дальше.

Вероника вспомнила, что вернула ему и часы, и цепочку, и кольцо, выкупленные в ломбарде. Вспомнила, как в его лице промелькнули обескураженность и испуг, но лишь на кратчайший миг, а потом он с вызовом спросил: «Откуда они у тебя?».

Она соврала, что хотела постирать его вещи и, конечно же, вытряхнула карманы, где и обнаружила квитанцию. По квитанции нашла ломбард, вот и всё. Он сразу как будто расслабился. Почему? А на вопрос, зачем ему деньги, да ещё так срочно, заявил, что на личные нужды — бензин, кафешки и тому подобное. А отец-де зажимает, слишком мало выдаёт. Пришлось влезть в долги и вот расплачиваться. Говорил он вполне убедительно, но Вероника знала, вернее, чувствовала — врёт. А если врёт, то значит, это как-то связано с ней, с этой девкой.

Только почему он спрашивает время у других? Свои часы дома забыл или снова сдал? Да, так и есть. И наверняка ради этой девки.

«А он ведь за ней и приехал! Он её ждёт!», — догадалась Вероника, чувствуя, как леденеет всё внутри.

Естественно, за ней, за кем же ещё? Просто от неожиданности и страха она не сразу сообразила. Какой же он подлый! Какой жестокий! Как цинично он ей лжёт!

Она снова всхлипнула. Мелькнула шальная мысль: «А что если выйти прямо сейчас? Посмотреть на его реакцию».

Это было бы, конечно, интересное зрелище, но для неё закончилось бы всё плачевно и сразу. Пойманный врасплох, выкручиваться он бы не стал. А сейчас, как бы всё плохо ни было, у неё ещё оставался шанс вернуть его, пусть даже мизерный. Ведь почему-то же он до сих пор не ушёл от неё? И ни разу не сказал, что раздумал жениться. Неужто из-за денег? Другого объяснения Вероника просто не находила. Если так то, может, прав отец? Может, послать его и дело с концом? Но как жить-то потом? Нет, нет, нет. Она его не уступит, не сдастся. В конце концов, пока не появилась эта девка, чёрт бы её побрал, их отношения были прекрасными.

«Этой девки не будет. Она не отнимет у меня Эдика», — тихо прошептала Вероника.

Наконец, в дверях показалась она в коротком плащике нараспашку. Шаламов встрепенулся, двинулся к ней навстречу. Вероника закусила губу. Они обнялись, поцеловались, а потом, держась за руки, пошли к мотоциклу. С какой заботой он надел на эту мерзавку свой шлем! Как смотрел на неё! У Вероники сердце кровью обливалось. Затем мотоцикл, взревев, унёс обоих.