Энфер. Время Теней

Но стража не сдвинулась с места. Только их уши одновременно напряглись, чтобы услышать малейший приказ старца. Тот не любил повышать голос, и все команды отдавал шепотом.

Человечек остановился за сто шагов от постамента — ровно столько позволял этикет. Старик едва заметно кивнул, разрешая говорить, и откинулся на спинку. Величественный трон напоминал распахнутую руку, обвитую колючей проволокой. На большой палец «руки» мужчина опирался локтем, а на один из витков терний положил для устойчивости ноги. Длинные облегающие одежды больше пошли бы древнеримскому сенатору, чем ужасному Императору Тени.

Сухая ладонь поднялась в воздух. На нее моментально опустился кубок с лекарственной жидкостью, густотой напоминающей смолу. Чернокожая женщина поспешно поклонилась и скрылась за троном, заняв свой пост. Старец неспешно отпил один глоток. И скривился недовольно — напиток не имел вкуса.

Крысочеловек быстро привел себя в порядок и торопливо заговорил, пока Император не передумал:

— Великий… Я с добрыми новостями… Хо Ши Мин справился. Мальчишка был смертельно ранен в бою, потерял много крови, и даже добровольно отказался от своего дара носферату. Без сомнений, это сильно подорвет военные силы врага…

Старец равнодушно кивнул. Крысочеловек сжался в комочек, понимая, что говорит совсем не то, что от него ожидали услышать. Вздрогнул, тщетно пытаясь догадаться, в чем прокол.

Император не спешил его просвещать в этом вопросе. Отпил еще один мелкий глоток и выбросил фужер, до половины наполненный смолой, в сторону. Служанка мелькнула молнией и не позволила ни фужеру разбиться, ни редкому лекарству вылиться наружу. Старик поморщился — эта женщина хоть что-то может сделать неправильно?

— Где его тело?

Человечек побледнел — кровь стремительно отхлынула с лица. Старец сразу подметил перемену в своем информаторе, но великодушно решил дать ему минуту на размышления.

Вопрос повис в воздухе. Сказать, что голодный дух проиграл и вдобавок потерял все собранные души (огромный запас концентрированной манны) — моментальный смертный приговор. Промолчать — означает неуважение к господину, нарушение этикета, тот же исход. Как ни крути — он пропал.

Стража на шаг вышла из ниш. По губам заиграли злые усмешки. Не пропадет мясо, Император не откажет своим верным слугам в такой малости.

Крысочеловек мучительно сглотнул. Надежда на то, что сам по себе появиться внятный ответ исчезала с каждым мгновением. А на то, что через пять минут он будет еще жив — стремительно канула в небытие…

В полумраке кабинета как всегда царила рабочая разруха. По-народному говоря — бардак. Причем, как его не пытались выгнать, все возвращалось на круги своя. Рекуррентная особенность жилья. Даже регулярная уборка не помогала — бардак на следующий день снова занимал свое насиженное место.

Человеку, утопающему в гигантском кожаном кресле было абсолютно начхать на то, в каком свинюшнике он проводит большую часть дня. Пусть хоть поганки растут, они тоже имеют право на существование. Единственное, чего он себе не позволял — носить сюда обеды из столовой. Только мышей, мух и тараканов не хватает в списке мелких вредителей…

Обстановку комнаты составляли сплошные книжные шкафы, половина книг из которых в беспорядке разбросана посреди кабинета. Также на полу валялся некогда роскошный ковер, теперь напоминающий поле Бородинской битвы. От разнокалиберных пятен пролитого кофе не было понятно, каков же изначальный цвет. На ковре стояли три больших кожаных дивана. Средний явно служил кроватью, по продушенной обивке рассыпаны небольшие кучки карандашей и затертые листы бумаги. Прямо перед окном с тяжелыми занавесками расположился гигантский палисандровый стол — единственное место в комнате, всегда сохраняющее идеальную чистоту. Если не считать ног, которые директор развязно туда закинул, предварительно спихнув на пол стопку прочитанных рапортов.

Черный кофе в чашке, балансирующей на этом небоскребе из бумаг, давно остыл. Директор, видимо, прикладывался к нему разок-другой, но тотчас же возобновлял прерванное занятие. На его коленях лежал увесистый фолиант с бедро толщиной, оправленный в кожу и железо. Надпись на корешке альманаха гласила: «Бестиарий. Современные, древние, легендарные и вымышленные существа». Этот книжный монстр явно был самым страшным из всех.

На открытой странице оказалась гравюра, на которой изображен стандартный демон с большими кожистыми крыльями и чешуйчатым хвостом. Длинные когтистые руки были покрыты фигурными костяными пластинками как терка для овощей. Когти на ногах мешали носить какую бы то ни было обувь, поэтому демон был босой. Торс также оголен, только чресла прикрывали мешковатые бриджи, больше похожие на дерюгу. Довершил одежду широкий пояс с большой защитной бляхой и лента через левое плечо. Волосы короткие, оттянутые назад, а на лбу торчат небольшие закрученные рожки. Нос звериный, точь-в-точь как у сенбернара, а уши разделены на три отдельных фрагмента. Глазки маленькие и спрятанные под выступающими бровями.

Надпись под гравюрой гласила: «Гончий пес, охотник на ведьм». Еще ниже приметка мелким шрифтом — «Если вы маг, и читаете этот текст, задумайтесь о составлении завещания — рано или поздно гончие псы придут по вашу душу. Всяческих вам благ вплоть до этого момента».

Мужчина посмотрел на свое отражение в зеркале. Там отображался молодой еще человек: волосы русые, гладко зачесаны и прихвачены на затылке клипсой; лицо типичного англичанина — худое, щеки обветрены, нос прямой; тяжелые очки в черепаховой оправе с желтыми стеклами на нем смотрятся глупо.

Перевел еще раз взгляд на картинку и, скривив губы, задумчиво почесал затылок. Информация устарела. Гончие псы вырезаны ведьмаками (орденом рыцарей-магов) под корень вот уже как два века назад, нечего и думать найти здравствующий и поныне экземпляр и уговорить его поделиться внешностью.

Поиски подходящего директору облика (которые он менял как перчатки, скрывая настоящий) зашли в тупик. Давно хотел разнообразить свою коллекцию личин, но…

Перебьется. Желание спонтанно развивать бурную деятельность (со стороны аналогичное попыткам оправдаться в бездействии) легко утоляется одиночеством, большим количеством кофе и хорошей книжкой. Все составляющие присутствовали в нужном количестве и качестве.

Директор радовался жизни. Он, наконец, переложил самые насущные проблемы на плечи наиболее сведущих подчиненных и предался расслабляющему ничегонеделанию. Так редко выходит выкроить свободную минутку. Вся предыдущая неделя состояла из одних ЧП. Авария четвертого реактора Чернобыля каждые три часа, даже ночью поспать не дадут. Зато теперь…

Громыхнул взрыв! Стекло из окна густо усеяло всю комнату. Мужчина невозмутимо (он ожидал нечто подобное) закрыл книгу и вытащил толстый осколок из кожаного переплета. Книга сразу же сама себя залечила. Еще одна стекляшка случайно застряла в лакированной туфле. Вот это прискорбно.

Пора вешать на стену новый амулет.

Между делом, нужно сказать, что задрапированная огромным бархатным полотнищем стенка была усыпана этими бумажками, пришпиленными обычными булавками. На каждой написана идентичная для всех амулетов фраза, обращенная к разным высшим силам — «спаси и сохрани». По одной на каждый год, месяц, неделю и праздники (в зависимости от скачущего хода истории академии Энфер) занимания должности от каждого директора. Вряд ли эти талисманы действуют, но такова традиция.

Грациозно потянувшись, директор положил гроссбух на стол, выбрав более-менее чистое от мелкой стеклянной крошки место. Обернулся на кресле. В окне ничего сверхъестественного не виднелось. Осторожно выглянув на улицу и не обнаружив возмутителей спокойствия, передернул плечами, возвращаясь на свое рабочее место. Допил изрядно остывший кофе, не побрезговав даже осадком на донышке.

Уже третий раз за неделю. Сколько можно?! Окинув обиженным взглядом изрешеченную обивку кресла, царапины на дорогом палисандре и (самое раздражающее) свою туфлю, подумал, что надо внести новую главу в расходы: «Служебная обстановка, уничтоженная в результате покушения со стороны учащихся».

Директор заскрежетал зубами. Сколько еще зеленых долларов из личного и горячо любимого кармана надо выложить на усиление спинки кресла дополнительными кожаными пластинами? Вопрос номер два: не легче ли поставить под окном кого-нибудь для охраны его психического состояния? Например, несколько ёкай хатамото из гвардии сёгуната. Хотя, переучивать их та еще задачка. Самураи привыкли сами принимать решения по оптимальной защите хозяина, и вдобавок не различают шутку и оскорбление (издержки профессии). Вдруг кого-то прикончат вследствие излишнего служебного рвения?

Директор и сам мог за себя постоять (это один из главных критериев, необходимых его должности) но просто не может, не имеет права развернуться во всю красу. По той же причине. Приходится терпеть подобные издевательства «мелких вредителей».

Попытки сыскать у этих детишек сострадание к измотанному начальству бессмысленны и вредоносны. Почувствуют послабление — начнут ночью под окнами динамитными шашками жонглировать, распевая «Бель». Или же, пришибленная из-за угла мешком ведьма (а таких в Энфер немало) забросит прямо через стену глиняного големчика, напоив его предварительно забродившими зельями. А может еще чего похуже…

Дверь распахнулась настежь, мощно ухнув о стену, и через всю комнату пролетел отчаянно жестикулирующий парень в пиджаке аспиранта. К несчастью, он наступил на маленький половик и, заскользив вместе с ним по слизистому от разлитых реактивов и кофе ламинату, испещренному разнообразными маслянистыми пятнами, осколками и разлетевшимися от взрыва бумагами, перекинулся через подоконник. Как он при этом не порезался об оставшееся в раме стекло — уму непостижимо.

Как ни в чем не бывало директор сел в многострадальное кресло и принялся смаковать мокко прямо из термоса. Мало ли какие клоуны приехали на гастроли. Надо будет потом послать уборщика соскрести мозги с асфальта…

Ровно через пять минут, нужных чтобы обежать здание и подняться на второй этаж, дверь углубила вмятину в стене, заставив посыпаться с потолка штукатурку. Тот же аспирант (немного поцарапанный, но живой) задыхаясь, пролетел через помещение… Зацепившись на этот раз за выступающую ножку дивана, он неловко наступил на пустой полиэтиленовый файл и, кувыркнувшись, вылетел в то же окно.

Угрюмый директор глянул в зеркало — у него дергалось веко на левом глазу. Циркачи, чтоб их, и убиться об стенку. Устраивают балаган с утра пораньше. Ну же, акробат, давай в третий раз, рискни здоровьем!

Дверь смело, почти сорвав с петель. В кабинет ворвались сразу трое преподавателей! Но увидев живейшую заинтересованность на лице хозяина кабинета, они откровенно стушевались. У директора задрожали кончики губ. Он мысленно представил их в роли аспиранта, и всерьез задумался — не нужно ли помочь подчиненным упорхнуть в окно, оставив его наедине с заслуженным выходным. Прошло пару минут, все застыли, молча. Видимо ничего больше не случится. А жаль…

Преподаватели стояли, запыхавшись, и пожирали друг друга взглядами, не зная с чего начать — неправильно подашь информацию и карьере хана. В итоге из-за их спин наперед вылетел тот самый циркач, продолжая при этом нервно теребить край папки, которую держал под мышкой. В ней торчал стеклянный клинышек, а завязки были в чем-то напоминавшем смолу…

Вальяжно поднявшись, директор вскинул руку в фирменном жесте, требуя соблюдать тишину. Аспирант проглотил готовую сорваться с языка фразу, беспомощно оглянулся на старших. Те страшными взглядами (из серии — хочешь, покажу, как мой стеклянный глаз вынимается) сказали — твое дело подождет, шкет.

Директор помассировал неспешно виски и спросил:

— Может быть, наши бесстыжие ученики начали революцию? А, нет, на этой неделе это уже было. Допустим, русские построили ракету из разного мусора и промышленных отходов, и она взорвалась прямо над замком? Нет-нет, это тоже было. Дикие демоны напали; монстры-мутанты из канализации вылезли и откусили кому чего нужного; парад у кружка костюмеров, или же у коммунистической партии? Лозунги и пропаганда: «голосуй за нас и будет всем нам одинаковое счастье»? Что-то их давно не слышно. Даже так, листовками и брошюрами было бы все засыпано вплоть до третьего этажа. Еще есть один маленький вариант — в кино-лаборатории ребята засиделись до полуночи, смотря исторические фильмы и, нахватавшись наполеоновских замашек, решили устроить путч в темпе блиц и по всем правилам максимализма. Дайте угадаю: инквизиторы заглянули на чай и случайно устроили пару-тройку небольших экзорцизмов. Само собой разумеется, у них ничего не вышло, и теперь надобно выделить новым квартирантам место на кладбище. — Директор закончил доводить себя до белого каления и хлопнул ладонями по крышке стола. — Так, друзья мои! Я хочу знать все и немедленно. Если через три минуты мне не предоставят как минимум одного отчета, я всех вас выброшу в космос без скафандров, ясно?!!

Все четверо кивнули — ясно, мол. И цивилизованно промаршировали за дверь, не выказывая, что их жаба давит, так хочется получить повышение своими важными сведениями. Не успев успокоить нервную дрожь, товарищи поневоле услышали отчаянные вопли с лестничного пролета. Мимо, как самум пронеслась молодая женщина лет двадцати пяти, в строгой одежде.

Дверь снова впечаталась в стенку и плавно закрылась за ее спиной. Контингент синхронно перекрестился и пробормотал молитвы — упокой Господи ее душу. К многострадальной двери приникли любопытные уши. Изнутри доносился нечленораздельный женский монолог, и в нем слышались четкие истеричные нотки. Внезапно наступила тишина. Почтенное собрание поняло, что сейчас с ним будет, и поспешило занять позиции в окопах. Дверь вынесло наружу — ее полет закончился в противоположной стенке коридора, с которой при этом посыпались портреты в позолоченных рамах. Придется вставлять новую — директор в порыве чувств запамятовал, что дверь открывается внутрь.

Уже со ступеней донесся начальственный призыв:

— Все за мной! У нас форс-мажор.

За директором неслась ассистентка, на ходу протягивая предметы гардероба. Он частенько забывал их в кабинете, но это не отнимало у него умения выглядеть франтом. Сослуживцы подозревали, что даже в семейных трусах и тельняшке лицо академии Энфер будет импозантным. Мужчина не глядя накинул пальто цвета беж и намотал на горло шерстяной шарф. Удовлетворившись этим, отмахнулся от шляпы.

Ассистентка быстро отвечала на тихие вопросы директора:

— Да, КПП уничтожен… Пространственное искажение, разрыв континуума… Да… Полная опустошенность по спектру, потребуется вмешательство мага-архитектора… Причина достоверно неизвестно. Вероятно — прорыв голодного духа… Сторожевые горгульи уцелели, отделались легким испугом… Пострадавших двое… Юноша сильно изранен…

Последовали выводы. Подобного прецедента раньше не было. Защитный колпак прорван, что само по себе очень редкое явление — слишком высокий уровень заклинания был применен для его создания. Если быть точным, этим занимался одним из тройки дьяволов, основавших Энфер. Внутрь щита без заверенного начальством академии пропуска — гербовой печатки, подтверждающей личность носителя, не мог проникнуть никто. Вступили в действие силы, весьма могущественные, если смогли найти брешь в охранном барьере…

Директор резко остановился. В его взгляде мерцал огонек беспокойства.

— Личность свидетелей катастрофы установлена? Лечение оказано? Этическая составная соблюдена? Они не в накладе?

Ассистентка стушевалась.

— Я поручила это дело господину Архивариусу от вашего имени. Но отчет скоро должен быть вам доставлен…

— Я передумал, веди меня к потерпевшим. Где они? — Директор сделал неопределенный жест в воздухе.

— В третьем больничном корпусе — ускоренной реанимации. За ними ухаживает госпожа Нага лично.

— Все настолько плохо? — Лицо мужчины с каждым словом все мрачнело и мрачнело.

— Ну… я не знаю. Исследования в разгаре. Внешне мальчик очень плох.

Директор постоял несколько минут в задумчивости. Эх, предшественники мои, чтоб вам всем жить в такие интересные времена. Внезапно его осенило.

— Бегом ко мне Асмодея!

Женщина почтительно поклонилась.

— Будет исполнено. — Женщина натянула капюшон дубленки на глаза и побежала в сторону библиотеки.

Преподаватели переглянулись, и старший — профессор классической литературы, кряжистый, отчаянно скрывающий лысину пожилой господин произнес:

— Может, посмотрим на точку прорыва вместо того чтобы слоняться без дела?

Директор только отмахнулся и зашагал в сторону дальнего ответвления замка, даже не приглядывая, чтобы подчиненные не свалили потихоньку куда-то. Лишь бы под ногами не мешались (этого еще не хватало до полного счастья)…

Он никогда не прислушивался к учителям, не входящим в совет академии (состоявший из весьма влиятельных в своих сферах существ). Этот капитул некомпетентных ударников труда бесполезен. Кишка тонка принимать самостоятельные решения, вместо этого они каждый раз бегут к начальству. Вот какая директору разница — выкрасят потолок музыкальной аудитории в пурпур или вообще в горошек? Была бы его воля, так сослал бы всех слабаков и неумех на необитаемый остров — пусть сыграют в «последнего героя» (и съедят там друг друга). Рановато об этом мечтать — пока не будет мало-мальски подходящей замены из нынешнего поколения, желательно никого не ставить на колени перед плахой…

— Там сейчас достаточно охочих до сплетен праздношатающихся. Наше присутствие приведет к ненужным слухам.

Тот самый парень-акробат в который раз попытался привлечь к себе внимание:

— Господин директор, я младший книжник, посланный господином Архивариусом. Он просил передать вам досье на пострадавших. И вот запрошенный вами рапорт…

Директор так резко остановился, что троица учителей налетела на него и смялась гармошкой. Им стало не по себе — кому-то сейчас нехило влетит. Они непроизвольно сделали по шагу в стороны — чтобы рикошетом не посекло.

Но директор сдержал дикий порыв расчленять окружающих взглядом. О нем вообще шла слава как о добром и отходчивом человеке, можно сказать даже бесхребетном. Но когда с утра пораньше тебе в голову летят разнообразные смертоубийственные предметы, поневоле станешь раздражительным. А если хочешь уважения и беспрекословного подчинения, нельзя не быть настойчивым и в меру злым. Из его ноздрей чуть дым не повалил!

— Почему сразу не доложил?

Аспирант поклонился в пояс, на вытянутых руках протягивая документы.

Директор вздохнул. Так хочется ни с кем не ссориться, но постоянно кто-то с упорством камикадзе лезет в пасть, слезно умоляя его съесть.

В папке оказалось только два профиля. Удивительно мало для достижений академической разведки. На фотокарточках изображены паренек с ширококостным телосложением, немного угреватым лицом и жутко уставшими глазами, и того же возраста девушка с обесцвеченными волосами, с непривычным взгляду розоватым оттенком. У обоих на носу нацеплены очки, не фикция, сильная близорукость у обоих. Только вот у парня стекляшки были намного меньше, для чтения. Странно, что мешает им купить контактные линзы или сделать лазерную коррекцию зрения?

Разглядев графу с именами родителей девушки, директор чуть за голову не схватился. Принялся нервно лапать себя по карманам в поисках сигареты. У всех присутствующих глаза полезли на лоб. Когда мысли этого мужчины становятся достоянием общественности, это значит что он в крайней степени обеспокоенности. А когда он курит, то это значит как минимум приближающийся Армагеддон!

Так и не найдя искомого, директор махнул рукой в безмолвном призыве идти следом. Перед ним угодливо распахнулись двери из сандалового дерева, служебный вход в лечебницу. Идеальная чистота и звенящая тишина давили на нервы вошедших. Общий приток больных и раненых уже закончился. Кто же знал, что такой инцидент произойдет прямо перед началом учебного семестра…

Издавна заведено, что каждый желающий учиться в академии Энфер должен пройти вступительный экзамен. Экзамен на выживание! Каждый день в течение трех месяцев приезжает новая партия потенциальных студентов. Есть четыре входа во внутреннюю территорию со стороны тоннеля. Пятый, парадный, на это время перекрыт. Студент должен пройти один или с группой (если пересилит свою гордыню) по выбранной дороге и вступить внутрь защитного купола через одну из сторожек. По дороге ему будут всячески мешать преподаватели и другие студенты, подрядившиеся на охоту.

Но это не единственное препятствие. Весь лес пронизывают волны неопределенности!

Первый директор, бывший непередаваемым словами шутником, часто страдая приступами жестокой скуки, создал это гениальное творение безумия и глупости, аргументируя тем, что хочет особенных ощущений от прогулок по лесу. Лес с тех пор прозвали «Парком неожиданных встреч». Потому как ты ни на секунду не можешь быть уверен — не прячется ли под ближайшей кочкой злой гном, и не приведет ли тебя последующий шаг на сотню метров в сторону… На свидание с парой-тройкой голодных зубастых тварей, как раз раздумывающих, чьей берцовой костью в зубах поковыряться.

Это особенный вид глобальных чар, который концентрируется вокруг стен периметра и, волнами отталкиваясь в противоположном направлении от рафинированного мирка Академии, несет с собой возможности непредвиденных обстоятельств. То есть: будь готов к новым друзьям и увечьям. А также — ясновидение, телепатия и другие схожие дары действуют совсем не так как того хотелось бы. А вот «приятная» сторона (в сравнении с которой встречи с говорящими камнями и деревьями, краснокожими туземцами и негритянскими вождями вуду, толпой зомби на кладбище, и другими неприятными субъектами покажутся заурядными) это возможность на своем пути увидеть самое невероятное и попасть туда, куда не нужно, совсем-совсем. Первый директор получал от этого ни с чем несравнимое удовольствие! Данная особенность также часть проверки — как испытуемый отреагирует на весь этот бред…

Но есть одна лазейка! Сила этих чар квазиразумна и реагирует на моральное поведение человека — будешь хорошо себя вести, сможешь творить все, что угодно и выйдешь сухим из воды, плохо — готовь себе ящик с кружевами. Поэтому загонщики пытаются сдерживать себя и помогать добыче в безвыходных ситуациях (которых, по высказыванию барона Мюнхгаузена, не бывает). Ведь конечная цель — не убить детей, а оценить уровень их человечности и провести к входу. Правда, иногда загонщиков немного заносит…

Внешние захватчики не могли знать о месторасположении Энфер, и смысла в нападении директор не видел. На сегодняшний день выход за ее стены для студентов был запрещен — лесничий проверял свои угодья. Значит — потерпевшие были из состава новоприбывших. Но это же невозможно — прием новичков заканчивается больше чем за неделю перед «первым звонком». Что побудило Кольбера их впустить? Нужно самому разобраться в этом деле!

Директор отмахнулся, отказываясь от услуг порфиров. Маленькие пористые кусочки пемзы-сорбента цвета ультрамарина ускоренно фильтровали воздух, работая лучше кондиционера и гидропоники. У них присутствовал лишь один маленький недостаток — порфиры кружились по помещениям как мухи и больше всего любили залетать людям в рот.

В палате интенсивного лечения уже присутствовали три неординарные личности.

Ближе всех стоял Доминике дель Торо — преподаватель физкультуры и старший тренер академии. Внешний облик тяжелоатлета заставлял всех присутствующих невольно утихать, при этом пряча красные вещи. Испанец возвышался как скала, его мускулистое тело могло похвастать двумя с кепкой метрами, чем вызывало заслуженную зависть у окружающих. Ведь стандартная золотая середина среди азиатов — шестьдесят пять дюймов, а самым допустимо высоким считался директор — его рост насчитывал почти шесть футов. У Торо было открытое смуглое лицо, белобрысые волосы площадкой и оттопыренные уши.

У широкой ширмы, разделяющей койки, следя за приборами и при этом неистово жестикулируя, стояла красивая дикой, необузданной красотой молодая женщина, всегда напоминавшая директору актрису Скарлетт Йоханссон (их даже матерые папарацци путали). На ее плечи был накинут веселый голубой плащик из ситца, а руки мелодично позвякивали многочисленными серебряными браслетами. Выгоревшие на солнце почти до белизны каштановые волосы завязаны сзади в короткий хвост пестрой лентой. На загоревшем лице выделялись громадные бирюзовые глаза, золотая помада на припухших губках и небольшая точка посреди лба, которую женщина ставила только на время праздников. Это была обольстительная хозяйка всего живого (и недостаточно мертвого) в пределах академии — индуска Нага Кирин.

Третьего «человека» можно легко спутать с фрагментом стены. Сразу за дверью, в углу, скованно сидел на табуретке аксакал (по-другому этого старца назвать стыдно). Лицо его было худым, высохшим как изюм, широкие скулы натягивали кожу, а крючковатый нос напоминал орлиный клюв. Волосы неопределенного темного цвета уложены парикмахером на косой пробор, а глаза глубоко прячутся под надбровными дугами. На подбородке красовалась классическая бородка клинышком, а уши без какого либо признака мочек были заостренными кверху. Тени так причудливо сходились на его строгом твидовом костюме, что человек казался настоящим воплощением дьявола.

Директор при виде старика сразу забыл о своих тяготах. Его глаза лучились, а рот сам собой растягивался в улыбке.

— Учитель, а ведь я только что отрядил за тобой человека.

На высохшем лице старика, заставшим еще момент закладывания фундамента Энфер, появилась неуверенная улыбка. Архивариус Клавдий Асмодей, владелец библиотеки (в довесок под его началом находилось два десятка молодых книжников) и по совместительству учитель истории, некогда помог молодому честолюбивому (в прошлом) юноше занять кресло директора академии и ни разу об этом не пожалел.

— Видимо зря, дорогой Эбису. Я затеял инвентаризацию анналов, и уже недели две как не показывался в библиотеке. Ребята и без меня неплохо справляются… Так что у нас сегодня за день?

— Плохой день. — У директора дернулась щека. — Вообще-то суббота, в маджонг поиграем завтра. Я хотел спросить вас насчет досье на сегодняшнюю парочку, но это подождет. С недобрым утром.

Физрук коротко кивнул, а Нага радостно хлопнула в ладоши, ярко улыбаясь белоснежными зубами.

— Утречко, Тачибана, — звонко воскликнула медсестра. — Ты как всегда свеженький. Чего не скажешь про остальных. Ни у кого голова не болит, а то у меня новая партия таблеток, а их еще никто не тестировал…

Директор прервал словесный понос Наги, не доводя себя до греха:

— Как там твои пациенты?

Женщина мгновенно умолкла, собираясь с мыслями, чем до чрезвычайности удивила всех присутствующих. Медсестра могла заболтать человека до шизофрении, ничуть не заботясь о связности диалога.

— Ну-у, вообще-то… Мне неудобно говорить пока здесь столько народу, — вывернулась как-то Нага.

Тачибана нежно глянул на свой эскорт, и тот счел за благо поскорее испариться. Вместо повышения, уплывшего сквозь пальцы, всерьез грозило разжалование. Такова нелегкая доля бэк-вокала.

— Ну, так что…

Нага, как ни в чем не бывало, наматывала кончик локона на палец, сделав вид, что размышляет над новым учением «Хари Кришна». На лице директора вздулись желваки…

Торо разрядил обстановку, хлопнув ладонью парящий над койкой диск со светящимися концентрическими кругами и мелкими делениями — диагностический артефакт Асклепий. Он сканировал состояние больного и беспроводным каналом передавал данные на современную аппаратуру. Добившись размеренного вращения и увеличения количества излучаемого света, физрук спокойно повернул медицинский монитор к директору, и указал на лежащего в койке молодого человека.

Из-под толстых бинтов на голове юноши спадали спутанные длинные волосы. Грудь крест-накрест перевязана широкими полосами марли, а по открытым рукам в беспорядке наклеены разнокалиберные пластыри. Открытая взору кожа пестрела кровавой сыпью, выступавшей через поры. Все тело было неестественно худым, как будто из него выкачали половину всех соков.

Тачибана перевел взгляд на экран.

Хаотическое переплетение линий на первом из окон ровным счетом ничего ему не говорило, но на остальных двух… Тело мальчика было сплошным темным пятном. Кардиограмма передавала рваную аритмию — сердце на пределе. Уровень повреждений вдвое превысил допустимую норму. Паренек стоял одной ногой в могиле!

У директора полезли глаза на лоб. Что это за паскудство?!

— Кири, я не заказывал труп студента! Я понимаю, что выходной день, но надо же и совесть иметь. Быстрей наложи на мальчика заклятие регенерации, пока…

— Он не лечится!!! — Истерический вопль заставил всех вздрогнуть.

Такое заявление от ведущего специалиста подлунного воинства, идеала во всех направлениях медицины (кроме нее нечисть могла похвастать всего сотней таких светочей), повергло Тачибану в легкий ступор. Неспособность исцелить человека для Наги приравнивалось к немедленной отставке.

— Стоп, стоп, стоп. Не гони лошадей… Что, совсем? — Такое в принципе было невозможно, что и послужило скептическому отношению к подобному высказыванию.

Торо пожал плечами — он не разбирался в медицине. Зато Нага и Архивариус одновременно подтвердили:

— Вообще!

— Я его пока дотащил, думал, отдаст концы пацан от кровопотери, — добавил физрук.

— Но он и на предсмертном одре умудряется вытворять невесть-что. — Чтобы не накалять атмосферу недомолвками, Асмодей коротко указал на дверь.

Преподавательская группа во главе с Тачибаной шла с другой стороны коридора, поэтому никто не заметил, что справа от проема отсутствует изрядный кусок стены, а на полу насыпана кучка подгоревшего строительного сора.

Директор нервозно поправил сбившийся на бок шарф и попытался спросить:

— Чем это вы…

Как назло в коридоре мелькнула фигура главы студенческого комитета. Над ухом директора грянул мощный взрыв!

Когда в голове немного перестало звенеть, Тачибана смахнул одинокую слезу, с удивлением понимая, что это был выстрел. Сдерживая руками трескающийся от боли череп, он осторожно скосил взгляд. Оттуда смотрел массивный двенадцатидюймовый ствол! Покрытие огромного револьвера отливало чеканкой, а по краю зева еще струился дымок.

В косяке двери, прямо напротив, образовалась внушительная дыра.

К счастью (или несчастью), главком Кеи Ибара (в котором Саня мог бы узнать повелителя терний) не пострадал. Отделался сильным испугом и икотой. Еще бы, такое не каждый день случается (примерно через два — у Ибары врагов было больше чем колючек). Держась одной рукой за стену, а другой за стенающее сердце, одиозный главком хрипло спросил:

— Что, черт вас побери, здесь происходит?

Слова застряли у него в горле при виде гигантского громобоя, дуло которого угрожающе смотрело ему прямо в лоб. Ибара узнал в его владельце вампира Александра, и резко пожалел, что не составил завещание. Ротовую полость заполнил привкус уксуса, выделяющегося в составе слюны в моменты сильных волнений…

Из-под локтя главкома вылетела хрупкая девичья фигурка и бросилась к умирающему юноше. Нага вскрикнула, становясь ей наперерез:

— Стоять! Ты зачем сбежала из своей палаты? Неужели шишка и сотрясение мозга неожиданно исчезли? Немедленно возвращайся в постель — больным положен покой!

Пока Нага уговаривала девушку, рука, державшая револьвер, бессильно обмякла. Раздался монотонный писк. И без того слабый пульс на кардиограмме замер ровной линией.

Пришелица оттолкнула медсестру и директора (который от мощного импульса, никак не ожидаемого от хрупкой девушки, влетел в стену рядом с Архивариусом, оставив в обоях крупную вмятину с драными разводами). Упав на колени возле койки, она прижала руку юноши к своим губам. Не ощутив толчков крови, в ужасе закричала на Нагу:

— Госпожа врач, вы обещали позаботиться о ранах моего спасителя, а не ставить на нем опыты!

Девушка все еще пыталась нащупать пульс, но чуда не происходило. Ее совершенно не заботили сдавленные оправдания Наги. С первого взгляда можно было с уверенностью определить — барышне от рождения привили дворянскую жилку…

Торо угрюмо спросил у главкома:

— Ты чего здесь забыл, кактус? — Он всерьез надеялся, что противного главкома тихонько пристрелят, а он притворится, что ничего не видел. Не судьба.

Ибара привычно игнорировал физрука (между ними издавна стояла непреодолимая несовместимость характеров), обмахиваясь тоненькой папочкой.

— Уважаемый Клавдий, я принес ваши документы. В этом году много новеньких, общежития забиты, поэтому Александр будет жить в старом доме на горе… Ах да, вот копия для парня. Трудно пришлось — я плохо разбираюсь в этом языке, пришлось просить помощи у лингвиста… Клавдий, вы меня слушаете?

Асмодей смотрел во все глаза на вампира, и вдруг, скрипуче захихикал.

— Ну, если человека нет, то и проблемы нет. Я буду очень признателен, если мне позволят осмотреть этот револьвер для будущих поколений. Мертвецу он всяко больше не нужен.

Торо всхрапнул и набычился. Принялся засучивать рукава, тихо бранясь сквозь зубы. Ругательства были самыми разнокалиберными, из арсенала как минимум пяти стран. Самыми пристойными из них были: «порешу старого маразматика», «замшелый хрыч» и «мухомор гнилой, кочерыжка старая, хрен усохший, старпер…»

Чтобы довести этого, умевшего сдерживать свою неистовую силу, демона до смертоубийства нужно очень постараться. Он мог подбить обидчику глаз или же сломать пару ребер, но никогда не марал свои руки кровью… Однако дедуле это легко удалось.

Нага набросилась на тренера сзади и повисла у него на шее, неразборчивым лепетом уговаривая Торо успокоиться.

Подлунное воинство не было столь мягкосердечно, как могло показаться, но ему не был чужд дух коллективизма. Факт в том, что нечисть малочисленна, поэтому любит собираться группами (об этом прямо говорит кинематограф и игровая индустрия). Сколько бы демоны и другие ее представители не грызлись между собой, они подсознательно осознают свою общность в отношении к людям.

На этой почве не раз случался определенный выверт психики.

Вся нечисть, попадавшая в поле влияния гипотетического индивида, на время становилась его семьей (или чем-то близким) на уровне инстинктов! Поэтому потеря одного из членов своего маленького социума била по его рассудку со страшной силой.

Торо был одним из немногих, кто подвержен этой редкостной реакции — быстро впадал в состояние берсерка!

Асмодей, не подозревающий о нависшей над ним угрозе, начал вставать с табуретки, чтобы запечатлеть необычный вид оружия.

Готовой начаться междоусобице помешал директор, наконец победивший сковавшее его полуобморочное состояние. Выковыряв свою спину из стены, Тачибана окончательно утратил самообладание. Со свистом втянул в себя воздух, багровея.

— Какая еще проблема?!! — Под конец фразы эхо гремело по всему медицинскому корпусу.

Директор опустил ставшую жутко тяжелой руку на плечо Архивариуса, мешая тому встать. Дедулю моментально припаяло седалищем к табуретке, но он даже не подумал возразить. Себе дороже…

Студентка всхлипнула, краешки глаз увлажнились — вот-вот хлынут слезы. Сбивчиво заговорила:

— Этот мальчик без задней мысли пожертвовал своей жизнью ради меня! Защитный купол отталкивал его до последнего, но он храбро бросился спасать меня от камнепада, и отнес в безопасное место, после чего наступило полное истощение… Это неправильно. Нет. Люди не жертвуют собой ради нас, это ошибка! Он такой же, как мы. Он такой же!

У Торо опустились руки, и сам он как-то съежился. Нага, осторожно съехав по его спине, подошла к убитой горем девушке и аккуратно приобняла ее за плечи.

Тут в тишине прозвучал едкий голос Асмодея. Он вполголоса напевал:

— …какой танкиста был конец.

Если что и могло произвести большую волну гнева, чем открытое издевательство над мертвецом…

Раздался низкий горловой рык:

— Per bacco! — У Торо отказали все тормоза — он быстро рос в размерах. От напора мышц треснула по швам футболка, жесткая поросль поползла по рельефно выразившемуся загривку. Он приготовился разорвать старика на сотню маленьких Асмодеев…

Преображение прервала холеная женская ладошка. Она всего лишь коснулась его шеи, но физрук натужно вздохнул и вышел в коридор. Гулкие шаги еще долго раздавались по коридору — сложилось впечатление, что там ходила ожившая греческая статуя.

И саму Нагу злость не обошла стороной — ее ногти заострились, превращаясь в подобия синих игл, а лицо покрылось тончайшей вязью, нанесенной на кожу золотой пудрой и черной смолой. Так же быстро она вернулась к человеческому облику, совладав с чувствами.

А у Тачибаны все случилось наоборот — начисто смело рукав на правой руке. Асмодей задавлено захрипел, все же с научным интересом взирая на когтистую лапу, покрытую крупными заостренными чешуйками и твердыми наростами аж до локтя — там конец самых больших пластинок превращались в костяную шпору. Лапа принадлежала виверне!

Директор дал маху. Не хлипкого старца стоило удерживать, о нет…

Разъяренная студентка в мгновение ока оказалась в шаге от Архивариуса. От ее пощечины сухонькую фигурку старика буквально вынесло через дверной проем…

Асмодей кряхтя воздел себя на ноги, провел рукой по лицу, убирая кровоподтек и, как ни в чем не бывало, отряхнул свой костюм. Спокойно осмотрел дыру, проделанную выстрелом и, с надломом потянувшись, вернулся к кровати парня.

У присутствующих еще не прошел столбняк. Поэтому никто не успел ему помешать схватить юношу за свисающую руку и придирчиво ее осмотреть. Много времени это не заняло. Старик поковырял его ладонь коротким когтем напоследок и вынес вердикт:

— Мертв. Знать не знаю, как бы нам пришлось выкручиваться, приведи он сюда своих сородичей. Так возрадуемся же, возлюбленные дети мои. Кара настигнет каждую особь из расы людей, осмелившуюся перешагнуть наш порог. — Асмодей легонько постучал костяшками по черепу парня. — Упокой тебя твой Господь, сынок.

Закончив тираду, он заложил руки за спину и почвалал на выход. Типа — я не наглый, просто должность у меня такая, привлекательного в ней мало.

У студентки глаза начали наливаться багровым сиянием. Но она не успела отвинтить Архивариусу голову…

Грянул мощный сдвоенный выстрел!!!

Все мельком глянули на медицинский монитор. Напрасно. Пульса не было. Оружие держали безжизненные руки!

Нага встрепенулась. Архивариусу может понадобиться медпомощь…

В противоположной стене коридора появился затянутый пылью пролом с осыпающимися краями. Из соседней палаты раздались громогласные проклятия вперемешку с покашливанием. Старик с натугой поднялся, у него не было заметно никаких ранений, но с губ на подбородок стекала черная кровь — сотрясение сердечной мышцы и разрыв нескольких сосудов от мощного давления. Заживет еще до вечера, если не лечить.

Архивариус сдавленно захихикал, но его тон был неожиданно серьезен:

— Вот и все. Я, в конце концов, изучил этот артефакт! Сколько десятилетий упоминания о нем будоражили мой разум, десятки раз он ускользал от моих рук. Не думал, что и за сотню лет нашелся бы оруженосец для этой своенравной игрушки, а вот оно как вышло. Странно только, что это оказался именно этот отрок. Судьба…

Главком с изумлением смотрел на Асмодея как на окончательно сбрендившего психопата.

— О чем вы говорите, почтенный? Какой уважающий себя артефакт подчинится людям? Этот мальчишка считает себя человеком, и я располагаю подтверждением тому…

— Да какой из него человек? — только отмахнулся Архивариус. — Он просто запутавшийся в хитросплетениях жизни мальчуган. Воздушный змей с оборвавшейся нитью. Шестеренка, потерявшая свое место в часах…

— Это, конечно, очень поэтично, но нам нужны доказательства, а не бесплотные рассуждения, — заметил директор.

— Доказательства вы уже прохлопали ушами, — грубо отрезал Асмодей, недовольный тем, что его речь прервали. — Право называться словом «человек», характеризующим личность, а не расу, монаду, несущую в себе частичку высшего созидания, еще нужно заслужить. Если же вы имели ввиду именно принадлежность к виду млекопитающих, то нормальные «люди» от таких повреждений сразу умирают.

— Не вижу различий — он мертв. Внесите ясность, — попросил главком.

— Еще вчера я мог с уверенностью сказать, что этот парнишка — натуральное чудовище. Астрал содрогался от малейших проявлений его Ауры. Сейчас это неважно. Как произнес один писатель: «истина редко бывает чистой, и никогда простой». Так уж ли важно кем он был? Меня более интересует, кем он стал… и не сломался ли? Мотылек вернулся в кокон, и превратился обратно в гусеницу. Станет ли она опять бабочкой, мне не известно… Тем не менее, я с гордостью принял бы эту «гусеницу» в Высшую Академию Энфер, без каких либо экзаменов. С легкостью рассеять голодного духа без ущерба для поглощенных им субстанций, это знаете ли, выходит далеко за грани возможностей человечества…

Директор Тачибана через каждые два слова порывался вставить вопрос, но хорошее воспитание подсказывало, что старших перебивать невежливо. Кеи Ибара был менее сдержан, но, перехватив предупреждающий взгляд Наги, он предпочел перетерпеть.

Асмодей, между прочим, продолжал словоизлияние:

— …его виртуозная манипуляция локальными черными дырами, высшим разделом непредсказуемой магии Тьмы, достойна преклонения. Ну да ладно. Я бы дал свое согласие на любое безумство с участием этого мальчика. Конечно, если бы он выжил…

Архивариус не успел закончить. Юноша стал заваливаться лицом навзничь, утянутый тяжестью двух револьверов. Студентка обхватила его за шею руками и горячо прижала к своей груди. Нага тяжело вздохнула и нежно погладила шелковистые волосы девушки, проводя рукой по длинным локонам с растрепанными концами.

Директор не стал мешать прощанию, и махнул призывно рукой, мол, пошли отсюда, поищем более пристойную для размышлений и диспутов обстановку.

Нага осторожно спросила свою подопечную:

— Этот мальчик был твоим другом?

Девушка улыбнулась горько.

— Друг? Какое смешное слово. Мне никто не нужен, и я никому не нужна. В подобных условия дружба невозможна. — Дальше ее тон кардинально изменился: — Но рядом с этим юношей я смогла забыть о границах отчуждения…

Тачибана вдруг покрылся холодным потом, как и впрочем, все остальные. Смерть ученика — смерть для Академии. Если срочно не предпринять необходимых мер и не поставить информационную блокаду…

Внезапный писк заставил всех нервно подскочить. Писк сменился неравномерными тихими ударами. На экране амплитуды сердцебиения, кардиограмма еле-еле отрывалась от сплошной линии, но пульс был! Демонов разом отвлек резкий порыв ветра — воробей, своим тельцем ударивший в окно. Когда взгляды снова скрестились на чудом воскресшем теле, чудовищных серебряных револьверов снова не было…

Первой встрепенулась медсестра. Замахала руками, вскрыла новую пачку стерильных бинтов, забегала по палате, метушась — рабочая обстановка появилась. Не мешайте мне — я при деле. Кто не спрятался, пущу на пособия для будущих эскулапов.

— Сворачиваем дебаты! Все на выход, здесь будет проходить срочное мед обследование. Я присоединюсь к вам максимум через час. Если нету никаких неотложных дел, ждите меня у янтарной арки, там достаточно места чтобы все поместились с удобствами. А ты Сакура, останься, пожалуйста, поможешь мне немного…

Демоны молча, гуськом потянулись на улицу. Сзади гулко бахнула дверная рама. За закрывшейся дверью раздавались возбужденные переговоры.

Асмодей самодовольно ухмыльнулся и помассировал подбородок:

— Он не смог покинуть на других свою работу, слишком многого еще не сделано. Эбису, давай-ка соберем всех, кто причастен к сегодняшнему. Скажем… на референдум по поводу чрезвычайного происшествия.

Все промолчали.

— Я, по всей видимости, успел за утро поссориться с целой кучей людей. Как бы чего не вышло. Наш тренер может даже обидеться. Пригласим и его тоже на всякий случай.

Директор в недоумении потряс головой.

— Я никогда в вас не сомневался, но может, я чего-то не понимаю? Разве обязательно было так перегибать палку? Представляете, у меня снова осколки окна по всему кабинету валяются, но я же, на людей не бросаюсь с бессмысленными требованиями предоставить мне виновных. Просто в этот раз я его замурую, и поставлю кондиционер, а заодно и раскошелюсь на новые лампы…

— Увы, но это так, немого переиграл. Мальчик слишком ценен, и он еще сыграет свою роль в нашем общем будущем, нельзя позволить ему скончаться прямо у нас на руках, из-за собственных артефактов и халатности руководства. Нет гарантий от случайностей, но сейчас все более-менее в порядке.

— Так зачем было самим доводить его до клинической смерти? Я вообще не понимаю, что сегодня твориться. Первый раз за мою недолгую жизнь, я вижу столько посетителей в палате у Наги. Да она никогда не пускала больше двух на весь корпус и всё равно брюзжала, что все мешают покою больных. Тем более, стоит себе, как ни в чём не бывало, и рассказывает посторонним анекдоты. При почти помершем пациенте! И на мой вопрос отвечает, что пациент не лечиться. Что же она тогда делает? При чем эти револьверы и откуда они появились? Что за глупости сегодня с утра происходят? Да я…

Монолог был прерван:

— Если хочешь знать все и сразу, то потом сам будешь все пересказывать остальным. У нас демократия!

Директор почесал лоб и согласился на временное отстранение от стратегически важных данных.

— Могу сказать только, что маленькая Кири очень долго сопротивлялась моему плану.

Тачибана только вздохнул.

— Тогда только один вопрос. Что, черт возьми, за досье вы мне послали перед этим?

На лице Архивариуса расплылась довольная улыбка.

— Нельзя было испортить все раньше времени. Могу только сказать, что мы приобрели двух очень весомых на мировом уровне студентов. От этих детишек зависит будущее Энфер…

Компания из трех человек расслаблено валялась на египетских диванчиках, импортированных еще в прошлом веке, медленно потягивая через трубочки тоник собственного производства. Тела буквально утопали в мягкой ткани роскошных подушек. В павильоне царил приятный полумрак, что абсолютно не мешало им отчетливо видеть друг друга. Многие демоны прекрасно видели в темноте, а те, кто не умел, могли изменить это досадное упущение, используя множество разнообразных способов…

Директор уже успел сменить испорченный кумачовый костюм. Теперь он облачился в короткое пальто с высоким воротником, широкие шаровары и подобие легких ботиков с большими пряжками в виде стилизованной медной бабочки. Талия перетянута полосой узорчатой материи, ее концы свисали аж до правой щиколотки. Шея была укрыта любимым шарфом, а руки спрятаны в дорогую муфту из шкуры экзотического зверя. Наряд довершали модные очки и стянутые в пучок волосы. Хозяин Тачибана дергался на каждый шорох и нервно оглядывался по сторонам.

— Кеи, ты говорил, что все будут через десять минут, прошло уже больше получаса. Где их может столько носить?

Господин Ибара только повел недоуменно плечами.

— Откуда я знаю? Мастер Иванов сказал, что придет как только осмотрит место событий. Его очень интересовали останки противника наших подопечных. Он спокойно пропустил мои слова насчет того, что дух полностью рассеян непонятно где, а Коридор временно непригоден. Там все разрушено. Торо видел, как завалился верхний этаж. Он даже не сразу сообразил поискать выживших. Одним словом — три класса церковно приходской. Я не знаю, как он вообще может связно говорить, если не использует даже то немногое, что подарено ему природой.

— Он-то как раз успешно использует. Наверное. Кто-нибудь пытался проникнуть в Академию сегодня?

— Без понятия. Я провел небольшое расследование, но посторонних замечено не было. Другое дело наши собственные ученики. Они запросто могут рассказать своим родственникам, а там дальше «испорченный телефон» и пошло-поехало. Результаты будут видны со временем…

В павильон зашел худой мужчина с длинными волосами и короткой, элегантной бородой, мусульманской наружности. Правда одет он был в непростое японское кимоно, белые перчатки из тонко выделанной кожи и почему-то банные тапочки, что не особо сопоставлялось с верой в Аллаха. Он сразу направился в занятый троицей угол. Подходя, небрежно кивнул директору, коротко поклонился Архивариусу и плюхнулся на диван рядом с Ибарой.

— Чего впотьмах сидим? Как дела, Кеи? Есть какие-то новости о жене?

На лицо главы студенческого комитета налетела темная тучка.

— Без изменений, Регул, а твой сын?

Теперь настала его очередь меняться в лице. Правда, то же почему-то сделал и Асмодей. Директор осторожно перевел на него взор, склонившись над своей чашей с чаем…

Демон, названный Регулом, вздохнул и достал из широкой складки пояса длинную трубку. Неспешно набил ее табаком из кисета и прикурил от бумажного фонарика. Попыхтел немного, но, не добившись желаемого результата, сменил на простую сигарету. Сделав несколько сильных затяжек, с удовлетворением откинулся на высокую спинку.

Директор цокнул языком:

— Я всегда говорил, что курение тебя погубит.

Регул только передернул плечами, ничуть не обидевшись.

— Отцепись Эбису, и без тебя тошно. Сплошные расходы, перенапряжения, ноль отдыха. Одно утешение — цены на наше золото и платину растут, а на серебро инквизиции — падают. В остальном… Сегодня говорил с Настей — тело Артура в том же состоянии и не заметно никаких изменений. Чисто эмпирические наблюдения, никаких фактов, никакого продвижения, ноль реакции. Похоже, что еще один год я не вынесу…

Начальник внешней разведки, уже больше пяти лет, был неутешно осиротевшим отцом. На начальной фазе открытия людям доступа в Астрал его сын был одним из тех, кто тестировал первые версии таблеток стабилизации. Кроме магов в мир волшебных материй попасть напрямую было почти некому, приходилось проводить исследования, подыскивая возможность переселить туда сначала демонов, а потом и всех желающих. Мальчик оказался одним из многих, кто испытал на себе побочные эффекты недоделок — он так и остался в Астрале, оставив по себе лишь впавшее в кому тело. Жена Кеи Ибары попала в сходное положение, но была утащена туда вместе с плотью! Их до сих пор не могли отыскать, а ведь таких случаев было множество…

Асмодей заинтересованно спросил:

— Ну и как там наша Владычица Медной Горы? Не скучает?

— Вообще-то у них там тоже свои заморочки. Сказала, что какие-то поиски идут среди новых учеников, помогают Храму с нелегальными эмигрантами…

Энфер была не единственной академией для «одаренных». Супруга Регула являлась директором Медной Горы — огромного комплекса в районе Урала, в России. Также одна стояла в Мексике, ввиду самого тяжелого и поэтому предпочтительного для боевых тренировок климата, выбранной рыцарями-демонами Храма — больше похожего на концлагерь с усиленной защитой, чем на высшее учебное заведение. Круг имени Александра Каллиостро — закрытое общество для аристократии, владеющей магическими способностями. Он находился под патронатом гильдии магов и был в расположен в западных лесах Великобритании — Black Oak. Об остальных, более мелких, не было даже смысла вспоминать — слишком много, а по факту незначительных…

Начальство Академий постоянно грызлось между собой, выхватывало из-под носа самых лучших учеников. Без сомнений, это походило больше на вооруженную войну, чем мирное сосуществование и дружеские отношения. Но так уж сложилось. А менять расклад никому не интересно.

— Ты ей ничего не говорил о прорыве голодного духа? — для проформы спросил Ибара.

— Нет, я разговаривал с ней утром, тогда еще ничего не произошло. После того как ходил на могилу матери… Вы можете себе представить? Там посреди кладбища такая мощная печать очищения, что у меня всю дорогу глаз дергался, и мурашки по спине бегали. Зато ни одного призрака, и даже дикие твари все разбежались в радиусе трех миль. Я специально проверил насчет границ влияния!

У Тачибаны глаза начали усиленно вылезать из глазниц, правда, он попытался это скрыть, еще одним глотком из чашки, утопив глазки на дне.

— Ну да ладно, и чем она там может питаться? На кладбище издавна выжжены все линии силы. И кстати, сколько лучей у звезды?

Регул сделал неопределенный жест.

— Шайтан его знает, рисунок довольно прост по фигурам, но… Скажу так. Там в центре жирно наведен большой круг, в него вписан равносторонний треугольник, в него, в свою очередь, точно посередине катетов вписан еще один. В каждом из маленьких треугольников нарисованы глифы чистоты, спокойствия и свободы от тьмы, а может от греха? Я не силен в начертании магических фигур. Внутри круга тоже знаки, но их я вообще не понял. Никаких аналогов я не знаю. Разве что у скандинавов что-то похожее, но только отдаленно…

— У звезды очищения нет лучей? Ты что, смеешься, так не бывает! — У господина Ибары явно начали проклевываться смутные сомнения. Что-то ему это напоминало…

— Не перебивай, я не говорил что их нет. Их даже слишком много.

У Асмодея загорелись глаза:

— Сколько, девять?

Регул покачал головой и еще раз затянулся полно грудью. Только выпустив несколько колечек дыма, он соблаговолил ответить:

— Ага, разогнались шибко… Их много. Очень. Вокруг Основы начертаны треугольники. Один в один, шестерней. Этого невозможно передать. Это идеал. Как спицы в колесе у велосипеда, но если их мультиплицировать пока не останется просвета между вершинами…

У Асмодея из рук выпало яблоко, которое он сосредоточенно чистил маленьким ножиком. Как самый старый он лучше всех понимал ситуацию. Древние Пентаграммы, особый вид начертательной магии, по сложности идут от трех вершин и выше. Самой сложной считается восемнадцать вершин, и то такие пентаграммы можно посчитать по пальцам. Очень многие факторы нужно учесть, чтобы обуздать их силу.

— Ты пытался посчитать венцы? Если нет, то завтра я сам пойду, проверю, надеюсь, она не сотрется до моего прихода.

— Не волнуйся, я считал не один раз, но почему-то каждый раз сбивался. Ошибки быть не может. Там шестьдесят четыре вершины.

У старого демона было множество моментов в жизни, когда он мог поседеть в момент, но до сих пор его волосы сохранили здоровый маслянисто-черный цвет. Все же он отыскал взглядом зеркало на стене и с облегчением выпустил воздух… из легких. Обошлось.

— Скажи мне, что тогда у нее в центре, что служит питанием? Я должен это знать!

Асмодей слукавил, он все равно уже решил сам обследовать эту конструкцию. Нельзя нарушать чистоты эксперимента. Но как хочется…

У Регула потемнел взор.

— Там несколько волосков. И еще… Я думаю, что это некая жидкость. Она впиталась в землю, и невозможно различить. Но я уверен, что это кровь. Три капли.

У директора задрожали руки. Кровавая магия! Маги крови считаются самыми выдающимися чародеями. Их способности базируются на подражании вампирам. А именно — превращении своей крови в бассейн манны! Для этого требуются колоссальные познания в тайных искусствах и доскональном знании своего тела.

Ибара щелкнул пальцами, заставив всех посмотреть на себя. Обреченно проронил:

— Я, кажется знаю, кто это сотворил. Вряд ли кто-нибудь кроме нашего общего друга мог сподобиться на подобное. Вы знаете еще одно воплощение короля богемы — вампира аристократа, с полным комплектом знаний крови? Насколько я знаю, ни один Носферату больше в округе не обретается.

Регул взволнованно встрепенулся. Видеть столь солидного человека в растерянности было довольно смешно.

— Кто-то из нас оказался вампиром? Я не мог себе даже представить…

Асмодей прикрыл глаза рукой.

— Успокойся, ненормальный, сейчас подойдут остальные, и я все расскажу.

Мужчина недоуменно уставился на старика:

— У нас внеочередное собрание? Почему тогда мне никто ничего не сказал?

Настала очередь Ибары возмущенно отвечать на вопрос:

— Ты сам вечно непонятно где бродишь, и неизвестно еще с кем. Как я должен был информировать Талою? У меня только одна заместительница, болван! Она и так с ног сбилась, пока отыскала Дрона. Да и не вовремя все это. Я не хочу ей ничего рассказывать. Девчонка запросто может поделиться с одноклассниками, а нам этого не надо.

Регул мученически подал очи к небу. И перешел обратно на свой конек, забыв обо всем остальном.

— Я все еще не нашел проекции Артура в Астрале. Всю ночь бродил от города к городу, обойдя больше половины Таиланда, но опять ничего не разузнал. Это переходит в раздел предсказуемости. Мы с женой уже почти потеряли надежду. Он должен был хоть как-то дать о себе знать, но вот уже восемь лет прошло. Я совсем не уверен в успехе… Ладно, надо кончать разводить сантименты и подтереть сопли, пока у меня не началось истерики — у нас гости.

В павильон ввалился Доминике дель Торо. Вместе с начальником исследовательски-конструкторского отдела Дроном Ивановым, имеющим международную степень профессора человеческих технологий. Оба о чем-то взбудоражено спорили. Лица у них по цвету напоминали помидоры. Да и, в общем, демонов можно было принять за братьев. Только русский более тощий, жилистый. В отличие от испанца, предпочитающего даже в повседневной жизни носить свеженькую спортивную форму, Иванов вечно таскал один и тот же белый рабочий халат с уймой потайных кармашков, вязаный свитер с воротником под горло, мятые джинсы и кожаные туфли не первой свежести. Дрон носил маленькие круглые очки-жестянки и серебряный крестик, чего мало кто себе мог позволить.

В руке у Доминике моталась полупустая бутылка. У Дрона их было две. Видимо они уже изрядно к ним приложились и теперь были «слегка веселые». Оба без приветствия, только подняв в жесте «Аве Цезарь» руки с бутылками, приземлились на самый большой, центральный, диван. Регул неодобрительно посмотрел на Торо. Но первым подал голос Тачибана:

— А я думал, что здесь собрались якобы взрослые люди… Доминике, у вас завтра намечался поход в горы с ночевкой. Разве правильно будет путешествовать с тяжелой головой?

Торо только беззаботно пожал плечами, а Дрон неспешно поставил почти пустые емкости на пол. Взамен он по очереди достал еще четыре. Из отворотов халата. На низеньком столике появились небольшие стаканчики с гербом Академии. Демоны недоуменно захлопали глазками. Как он изловчился притащить все это, ни разу не звякнув стеклом?..

Дрон довольно зажмурился, залпом хлопнув по очереди три стаканчика с неизвестной жидкостью. Опустевшую тару в объеме 0.25 он просто на секунду сжимал в руках, получая небольшие шарики почти правильной формы. Ими он мастерски жонглировал одной рукой пока выпивал четвертый стаканчик. Признаков расстройства вестибулярного аппарата у него бесспорно не наблюдалось. Торо успел прикончить еще три стопочки, пока директор не спохватился.

— Андрей, ты плохо влияешь на окружающих…

Договорить не успел. В руки ему ткнулась наполненная емкость. Тачибана недоуменно принюхался и невольно восхитился. Вот уж зазнавшиеся паразиты!

Грянул сдвоенный хохот. Клоуны, блин горелый им в глотку. То, что они с таким удовольствием пили, был коктейль кока-кола-бренди, или виски. Только в нем не было градусов. Каким-то образом эти экспериментаторы изловчились убрать вредоносный элемент из любимого спиртного напитка. В нем не было алкоголя!

Регул заинтересованно понюхал свой стакан и с удовольствием отхлебнул. Через мгновение у него полезли глаза к носу. Уронив стакан, схватился за горло обеими руками, судорожно пытаясь вдохнуть. Эти идиоты одновременно уважительно пожали друг дружке руки и захохотали по-новому. Регул все еще не мог спокойно дышать. Поэтому Мастер Иванов неспешно извлек из кармана халата, в который недавно опустил руку, два предмета размером со страусовое яйцо, топорной работы. Они различались только по цвету и гравировке. Один белый, второй голубой.

Дрон встал, и эффектно откланявшись, тоном импресарио завопил.

— Представляю вам самое величайшее открытие в истории! Прошу любить и жаловать, наш новый источник доходов на ближайшее будущее. Тарам-пам-пам-пам! Это Небо и Облако!

Асмодей пренебрежительно нахмурился.

— Не впечатлен. Немедленно привел Регула в норму, неотесанный сумасброд!

Русский выставил перед собой руки жестом фокусника.

— Айн момент… Финита ля комедия. — Дважды коснулся купола голубого яйца.

Раздалось неслышимое простому уху шипение — у араба сразу изменился цвет лица. Вот это финт ушами! Регул вдохнул полной грудью и начал засучивать рукава, чтобы при таране очков Дрона не порезать дорогой материи, но передумал. Интерес победил.

— Демонстрирую. Это — аппарат для превращения алкоголя в окружающие его элементы. Трансформация происходит почти полностью. Машина сохраняет информацию о каждой молекуле и при желании может произвести обратный эффект, причем значительно его усилив. То есть…. Объясняю. Нам не нужны больше аппараты для дистилляции! Ми берем готовый продукт. Создаем направленный луч. И из бутылки сорокапятки, естественно нашей, а не рисовой водки, ми получаем почти чистый медицинский этанол. Такими темпами можно за час произвести несколько тонн адского зелья и споить всех наших конкурентов к летающим зеленым человечкам…

Под конец тирады никто уже не мог сохранять серьезное выражение лица. Доминике за это время почти прикончил последнюю бутылку и теперь отсвечивал на всех румяненьким здоровеньким личиком настоящего херувимчика.

Директор Тачибана отхихикался и сквозь зубы спросил:

— А почему так назвал?

Дрон почесал затылок и, достав из бездонного халата еще пол десятка сосудов с топливом, неизвестно как туда поместившихся, не выпячиваясь на фоне ткани, задумчиво и с солидным лицом пощелкал ногтем по голубенькому яйцу.

— Ну, если Небо включим и направим узенький лучик себе в стакан, сможем пить самопляс и не пьянеть, причем приговаривать бутылку за бутылкой и радостно глазеть на небо, оставаясь абсолютно трезвыми. Ведь в стакане будет что-то напоминающее водку, но по факту являющееся компотом. Не газированная подслащенная водичка. А это дает нам ряд преимуществ на официальных приёмах. Захочешь соблазнить какую-нибудь крошку…

Получив по шее от хихикающего Торо, резко переключился на второе яйцо. Нежно потершись об него щекой и погладив по корпусу, голосом сытого кота пояснил:

— …Вы и так все понимаете. А это друзья мои — Облако! Правда, первый вариант был Белая Горячка.

Залп смеха ошеломил новоприбывших, возбудив нездоровый интерес. Нага пришла в обществе красивого патлатого человека с двухдневной щетиной на щеках.

Габриель Дорчетт — канадец, смотритель всех прилегающих к Академии территорий, и по совместительству учитель биологии… или чего-то в этом роде. Этот предмет вели все кому не лень, включая Ибару. Насчет того как разделывать животных он знал все. Про анатомию человека располагал сведениями, чуть ли не объемистее чем сама Нага. Среди учеников бытовали страшные истории, впрочем, не имеющие под собой почвы, про всех кто ему не сдал зачет. Говорили, что лесничий их резал до тех пор, пока в теле не оставалось ни капли жизни, резал долго и со вкусом. Причем жертва все чувствовала до самого конца…. Истинного облика учителя не знал никто. Он просто появлялся на своих уроках и за дверью моментально исчезал. Лицо учителя являло собой маску отчужденности и сатиры. Что было бы опрометчиво присуждать, учитывая его скрытность. На сером джемпере отпечаталась большая темная клякса. О том, что джинсы когда-то были черными, напоминали только краешки карманов. Расхлябанные кеды были столько раз штопаные, что стали похожи на труп Франкенштейна.

Регул перевел взгляд с медсестры на сигаретный бычок во рту и спешно его проглотил, не дожидаясь реакции на добровольное душегубство своего здоровья. Обычно эта «сестра милосердия» от подобного зрелища впадала в буйство и могла намного быстрее тебя угробить, чем ты сам…

Нага что-то увлеченно щебетала, но при виде количества тары на столе переменилась в лице. Мужчины поняли, что смерть где-то рядом. Дрон по-быстрому хлопнул по макушке голубого яйца и попытался спрятать его в карман халата.

Не тут-то было! Медсестра железной хваткой уцепилась за его руку. Конечно, она просто должна быть сильной, чтобы совладать со своими подопечными, многие из которых превосходили по мощи африканских горилл, причем намного!

Дрон обреченно повернул к ней голову, заискивающе улыбнувшись. Нага ласково разгладила на нем мятый халат, заставив славянина похолодеть от ужаса. Все тактично отвернулись, боясь посмотреть ей в глаза. На столе быстро росла батарея разнообразных бутылей, фляг и запечатанных пробирок, выуженных из одежды. Дрон бледнел на глазах. Не обратив внимания на яйцеобразные аппараты, Кирин ласково взяла русского за ухо.

Иванов почувствовал отчаянное желание провалиться сквозь землю.

Но ему повезло. Все услышали звуки частых глотков. Дорчетт, не разобравшись, что к чему, или просто не опасаясь пакостей со стороны Наги, спокойно допил свой коктейль. Торо попытался тихо смыться. Женщина, не глядя, взяла его за шиворот — с такой моторной реакцией как у нее это не было таким уж хлопотным дельцем.

Лесничий вдруг застыл. Отыскав взглядом этикетку на бутылке, он что-то мысленно посчитал и, совершенно обескураженный, выдал:

— Что это за «фигня»? — Все демоны уважали русский язык и многие считали своим долгом выучить хотя бы пару матов или известных оборотов речи. Дорчетт был единственным преподавателем в Академии, кроме Дрона, кто знал русский назубок.

Нага решила, что получила нужные доказательства и радостно оскалилась. Выдающиеся экспериментаторы поняли, что их время в качестве живых истекло. С милой адской улыбочкой она приготовилась нещадно рвать и метать. Не успела.

— Кири, попробуй и скажи, что ты об этом думаешь?

От неожиданности Нага отпустила свои жертвы. Те быстренько взяли ноги в руки и на четвереньках перебежали поближе к Архивариусу. Они сделали ставку на то, что медсестра вряд ли поднимет руку на почтенного старца.

Индуска на дух не переносила алкоголиков, хотя сама участвовала в каждой попойке, имея платиновое здоровье. Она, как говориться, совершенно не пьянела и могла, походя, нокаутировать своих менее или более трезвых друзей. Пока она дегустировала временно безалкогольный напиток, Дорчетт обратился к притихшим собутыльникам.

— Представляете, меня сегодня по очереди отделали все сегодняшние новоприбывшие.

Грянул нестройный хохот. Регул чуть не подавился мундштуком своей трубки, который жевал в надежде заменить вкус сигареты. Метод ведения боя ловчего был особенным и часто не подразумевал никакой стратегии, что служило причиной его редких, что особенно странно, но из-за этого особенно чувствительных проигрышей.

Смотритель продолжал свой рассказ, абстрагировавшись от насмешек. Наверное, ему просто нужно было выговориться.

— Я пробовал разные тактики, но в итоге до исподнего промок, потом замерз, следом из меня чуть не сделали фарш. Когда я попробовал подключить Рикку, то казалось, все налаживается…. Наверное, сегодня день такой. Наша цель, выслеженная, наконец, за последние три дня, объединилась с каким-то мальчишкой. Возможно орком. Он на чудо хорошо отреагировал на мою атаку и, помотав нас в воздухе одной рукой, как щенков забросил в могильники. С такой выдающейся силой мне не тягаться…

Асмодей встрепенулся.

— Вы были на старом кладбище? Ну и отчаянные же! Не замечал там чего-то необычного? Мертвых с косами, адских гончих, извергов?

Дорчетт почесал свою щетину и задумчиво произнес:

— Ну, вообще-то я не мог сменить форму, да и зубы как от песка во рту чесались. Может этот парнишка странный? Да… там был еще один. Он вытащил из воздуха здоровенный «Магнум» и чуть не отстрелил мне голову. Я думаю, что нужно завязывать с этими играми.

Нага с ужасом произнесла:

— Надеюсь с Риккой все в порядке?

— Ни царапинки, отделалась небольшой шишкой, ударившись о монумент Стражу Пределов, — бесстрастно подтвердил ловчий.

Асмодей переглянулся с Тачибаной.

— Вот те на… «Магнум», говоришь?

Смотритель с удивлением воззрился на обоих:

— Ну да, мощный такой пистолет. Разрывные боеприпасы. От попадания остается здоровенная дырка. Пробивает хорошую броню с одного выстрела.

— Опиши нам этого человека!

— Высокий, беленький, клетчатая рубашка, ковбойская шляпа.

Демоны недоуменно переглянулись. Регул даже принялся снова раскуривать свою трубку с длинным чубуком.

— Этот фрукт явно не наш мальчишка, а орком я его даже представить не могу.

Сзади пьяно икнула Нага. Асмодей с удивлением на нее воззрился. За его спиной послышался шлепок рукопожатия. Обернувшись, старик заулыбался. Пока медсестра наслаждалась выпивкой, Дрон успел стянуть со стола белое яйцо и теперь довольно ухмылялся, подняв вверх большой палец. Асмодей шепотом поинтересовался:

— Что она в итоге пила?

Доминике оскалился.

— То же что и все.

Старик в ответ нахмурился:

— Тогда почему захмелела? Ты точно не подливаешь масло в огонь? Нага тебе все припомнит. Жди, что тебя удушат бинтами и повесят над входом в лечебницу.

Дрон аж светился блаженством, не слушая Архивариуса. Он с упоением клацал то по одному яйцу, то по другому, направив невидимые проецирующие лучи на ничего не подозревающую жертву.

Старик попытался сохранить остатки солидности, но посмотрев на икающую Нагу, у которой через каждые две секунды менялось выраженные лица, закрыл лицо руками и тихо зарыдал от смеха. Ничего не понимающему директору хватило двух взглядов. Один на Торо, второй на Дрона. Отвесив каждому по щелбану, отчего у них на лбах сразу выскочили здоровенные синие шишки, забрал опасные игрушки и спрятал под пальто.

Отсмеявшись, Асмодей сделал приглашающий знак рукой. Начинай мол.

Директор прокашлялся, чтобы привлечь общее внимание. Когда все расселись по местам и успокоились, он торжественно произнес:

— Объявляю новый учебный год официально открытым! Сегодня прибыли последние (в принципе) наши студенты. Так что можно сказать у нас теперь полный комплект. Имеется даже некоторый переизбыток. Так как мест в общежитиях не хватает, я намерен временно поселить часть учеников в своем доме. А за это время мы отреставрируем старое женское общежитие возле горячих источников. Сейчас там уже начаты роботы. Как и в доме термалов — мы с Дроном перевезли туда всю необходимую технику и даже оставили запас продуктов. Осталось только немного обновить стены и сделать косметический ремонт. Первая жилая комната уже готова и я также приписал туда одного нашего студента. Мы поставили там зомбоящик, и думаю, он останется не в накладе, а получив в свое распоряжение и вечную собственность такие «хоромы», не захочет уехать…. Церемонию открытия учебного года проведем в следующую субботу. Нам нужно сделать еще несколько неотложных дел. И надеюсь за это время наш главный гость, персона, так сказать V.I.P уровня, полностью оправиться. Вот такой у нас прекрасный повод упиться вусмерть…

Половина комитета недоуменно воззрилась на него, ожидая продолжения.

Смотритель почесал затылок:

— Я, наверное, единственный кто не в курсе. Может, объясните мне, кто может быть настолько важен, что пришлось на неделю отложить столь необходимый для всех нас праздник? Впервые «первый звонок» пройдет так поздно…

Торо уже начал догадываться о ком идет речь и вопросительно взглянул на Асмодея. Старик с достоинством кивнул. Регул затушил трубку и с интересом воззрился на Тачибану.

— Вам что-нибудь говорит фраза «Обратись в пепел»? (Коронная, визитная карточка Александра)

От удивления Регул высыпал всю табачную золу себе на одежду вместо пепельницы.

— Вы все же сумели его найти? Он согласился к нам приехать? Когда я смогу его увидеть? — Нервный треп мусульманина вызвал тот же вопрос у лесника.

На лицо директора опустилась завеса мрака.

— Он уже здесь, но…

Регул прямо засветился:

— Так это же чудесно. Наконец-то я хоть в чем-то обставил свою дорогую женушку… Да у нее инфаркт будет, не дай Аллах, если узнает, что Носферату станет частью Энфер. Я больше не буду потакать ничьим прихотям, никто не станет плеваться на Энфер. Да я теперь смогу свысока посмотреть на Маркуса Кригана! Этот чертов тамплиер уже неделю пыжиться из-за того что в его ряды вошла германская принцесса. Сэр Кай Эдвардс теперь может идти со своими аристократами в одну всем известную нехорошую, темную и зловонную пещеру…

Кирин тихо взяла его за краешек рукава, прервав нездоровую жестикуляцию.

— Держи карман шире. Все не так просто, успокойся. То, что он здесь еще не значит, что он захочет остаться. Особенно в виду последних событий. А после подобного о нас может сложиться не самое благотворное мнение.

Мужчина ошеломленно на нее воззрился:

— Что ты имеешь в виду? Неужели вы уже успели свести все наши предшествующие усилия на нет? Да вы хоть понимаете, что с него надо пылинки сдувать?! Я столько времени потратил на то чтобы собрать в Академии всю элиту нашего будущего мира, а вы хотите все испортить? Что вы с ним сделали?! — кричал Регул, под конец уже статуей возвышаясь над диваном, причем неосознанно видимо начал во что-то видоизменяться.

— Сядь! — Старик исподлобья глянул на демона и, о чудо, тот подчинился, причем тихо сел и нацепил спокойное выражение лица.

— Не теряем самообладание! Говори, Кири, как его состояние? — Архивариус сегодня был предельно немногословен.

Женщина неуверенно помяла подол халата.

— Буду лаконична. Никаких изменений. Лежит наш подранок практически неподвижно, на мои попытки не реагирует. Вегетативная, нервная система функционирует, как у человека, погруженного в глубокий сон. Увечий нет, кровяное давление стабилизировалось. У меня кроме чисто визуальных экзогенных наблюдений ничего нет. По-другому я его исследовать не могу. Пульс на очень низком уровне, но смерть уже не грозит, гомеостаз работает даже очень хорошо. Перед тем как делать какие-нибудь выводы, я хотела бы узнать подробности о том странном происшествии…

Асмодей прикрыл глаза. Он уже давно был готов дать нужные объяснения.

— То, что мы видели, зовется в анналах по приблизительных переводах «Слезы Греха», однако вполне возможно, что мои знания языка могли подвести. Этот могущественный предмет обладает подобием собственного разума, и я не знаю, кто забыл его здесь, дожидаться своего звездного часа. Я подозреваю, что артефакт был оставлен одним из основателей Энфер с неведомой нам указкой. Может, приказ отдаться в руки только определенной расе или человеку с особенным видом мышления… Он уже много лет никак себя не проявлял и я так и не смог провести ничего стоящего для апостериорного анализа. Думаю, все вы хоть раз его выдели. Правда, сразу узнать трудно… Знаете перекресток, примерно в двухстах метрах от нынче разрушенного прохода? Так вот. Там среди камней был нарисован странный знак схожий с немецкой свастикой. Вряд ли кто-нибудь заметил его сходство с четырьмя револьверами, соединенными в рукояти. Это и есть наш артефакт. Доминике, ты можешь рассказать нам, что там произошло?

Физрук задумчиво уставился в пол.

— Я остановился там, чтобы опустить молодую леди. Она как раз пришла в себя.

— Ты положил парня на этот рисунок?

— Да нет, как раз посередине стоял я сам. Я придерживал молодую леди, пока она не смогла сама спокойно стоять на ногах. За это время мальчик так и не пошевелился. Правда, я бы и не заметил никаких изменений. У его крови такой сильный запах, что я даже соображать нормально не мог. Пришлось сконцентрироваться на том, чтобы донести пострадавшего ученика без происшествий, и не дать молодой леди вцепиться ему в горло. Образно говоря конечно…

У Наги мечтательно закатились глаза, она, наверное, была совсем не против вцепиться не только в горло. Тачибана в ужасе на нее посмотрел.

— Кири, ты из случайно рагу не приготовила? Или неслучайно?

Медсестра смущенно захихикала.

— Нет. — Все облегченно вздохнули. — Только карри.

Асмодей в последний момент успел перехватить Регула. У того в руке был столовый нож, но даже с таким несерьезным оружием араб мог покрошить девушку в капусту и не вспотеть. Он обучался мастерству обращению с холодным оружием у одного эксцентричного отшельника в Египте и весьма преуспел.

— Давай по существу, это тебе не шутки! — Старик указал взглядом на отобранные острые предметы.

— Возможно да, а возможно и нет.

При виде общих «улыбчивых» лиц, женщина решила поберечься.

— Да жив он, жив. Я просто неудачно пошутила. — Только отмахнулась от неудовлетворенного этим ответом Регула.

Асмодей хмуро продолжил:

— Если все помолчат… Так вот. Оружие захватило бессознательное тело, интегрировавшись на уровне, отличном от известных нам стандартных трех измерений, в его руки, что, кстати, незаметно на мониторе зонда, и попыталось взять под контроль. Я уверен, что этого так и не случилось. Волевое сознание отрока не дало полностью прорваться и «Слезы» удовлетворились тем, что просто нашли себе хозяина. А так как без внешнего вмешательства отбросить их доминирование, подчинившее себе управление конечностями, было не возможно, я покопался в памяти и вспомнил один факт. Когда мальчик в бессознательном состоянии выстрелил в Габриеля, утром пришедшего за перевязкой на ребра, это только подтвердило мои догадки. Оружие имеет собственный заряд, фиксированный в стволе, а не в барабане, и пока не растратит его, не может защищать хозяина без длительного накопления энергии. Откуда оно могло знать, что для движения его тела понадобиться жизненная сила хозяина, а не простой контроль Ауры, которой-то как раз нету и в помине. Если срочно не отсечь их узду, мальчика просто выкачало бы досуха. Поэтому пришлось слегка подтолкнуть процесс. Четыре револьвера — четыре заряда. Первый чуть не прикончил нашего смотрителя, второй — главу студенческого комитета. «Слезы» посчитали их главными врагами. Правда, почему Дорчетт, я пока не понял. Оба раза, наводке помешало присутствие посторонних. Первый раз Рикки, сопровождавшей отца, второй — Марии Эванс. Вот такие вот результаты. Одно хорошо — если мальчик выкарабкается, то не останется безоружным…

М-да, переглянулись демоны… и ничего не сказали. Ахинея, на первый взгляд, и на второй, и на третий тоже. Но магические реликвии причудливы. То, что раньше о подобных штучках никто не слышал, еще не значит, что их не существует.

Послышался задумчивый голос Габриеля Дорчетта, он очень долго обдумывал слова физрука и читал отчеты, решая, говорить или сдержаться:

— Я сегодня тоже шел по запаху мощной крови. И по как по иронии, тоже на кладбище. Но это не идет ни в какое сравнение. Странный все же ваш вампир. Добровольно и сознательно регрессировать? Превратить свою жизнь в пытку? На его месте я бы не сделал такой глупости. Каждый хочет иметь больше и больше силы. Разве существует предел? И как его можно было достигнуть в таком раннем возрасте? Не понимаю. Просто не могу. Что же он получил взамен?

Директор прикинул что-то в уме. Явно что-то не сходилось.

— Его нравственные убеждения нас не касаются. Опиши нам лучше того «орка».

— Высокий, шатен, может брюнет, волосы просто тёмные, очки. Широкий в кости. Немного тяжеловат для своего роста. На шее маленький эмалированный крест из серебра. Плеер на поясе.

Торо смущенно кашлянул. На ладони у него были осколки непонятного электронного устройства. Дрон моментально заинтересовался и, смев алюминиевый мусор с его ладони, начал возбужденно копошиться. Через две минуты он выдал свое заключение:

— Восстановлению не подлежит. Кто-то слишком увлекся, кроша его молотком. Похвальное усердие. И хотя с этим хламом ничего уже не поделаешь, я мог бы перенести данные на новый носитель.

Директор уже понял, чье «это» было.

— Вот и займись. А Доминике тебе поможет. Я надеюсь, что до того момента когда, Он, придет в себя, все уже будет сделано и подано, Ему, на блюдечке с голубой каемочкой. — Сделал паузы, особо выделив.

Торо потупился, кивнул. Молчавший до этого господин Кеи Ибара разгладил свою кремовую тройку и глубокомысленно произнес.

— Несомненно, наказать виновных в этом происшествии вряд ли получиться…

От одновременно вспыхнувших недобрых взглядов он разительно поменялся в лице. Что-то атмосфера накалилась.

— Если бы я мог что-нибудь сделать…

Тачибана не выдержал — кровяное давление прыгнуло как олимпиец. Бедный директор элементарно слетел с катушек. Его за сегодня слишком часто выводили из себя, но выпустить пар так и не дали.

— Так застрелись!.. Могу показать, как прилаживать пистолет к виску! Ты, и только ты, единственный, виноват в том, что Он при смерти и лишился своих сил. Да ты хоть понимаешь, что я должен с тобой сделать за самоуправство?! Парень не только не может спокойно войти в наши ряды, но еще и пострадал из-за нас. Если Носферату не проснется, я собственноручно прослежу, чтобы ты был посажен на кол… как будто это любимая забава у вампиров, я не знаю…. Но думаю, что его душа хотя бы не будет мстить Академии, умилостивившись от этого зрелища…

С Ибары вмиг слетел весь лоск. Остальные подавленно промолчали. Среди всех присутствующих самым добрым, веселым и всепрощающим был именно Эбису. Если уж он в таком состоянии, то лучше втянуть голову в плечи как черепаха и промолчать.

Директор начал по капитальному проекту промывать Терновнику косточки. Развитие его психологической истерики очень даже могло перейти в физическую стадию.

— У тебя задержка в умственном развитии или просто мозг вывесил посушить? Где ты был, когда ты единственный кого мальчик здесь знает? Ему пришлось довериться перевозчику, и без вопросов отправиться непонятно куда, поверив в наше приглашение. Да ты хоть понимаешь, что он самый мнительный параноидальный демон из всех кого я знаю? Учитывая особую самонадеянную логику вампиров, зачастую не отличающуюся рациональностью, отсутствие привычки откладывать действия в долгий ящик и полную самостоятельность, его поспешные решения и нежелание анализа возможных последствий всерьез отдают запахом глупости. Как и у тех, кого я сейчас критикую, — прищурился недобро. — Ты хоть представляешь, что он мог заподозрить, болван ты этакий? Да если у него от беспокойства и недобрых размышлений крыша не отправилась вплавь по морю, то я Папа Римский! Подать сюда митру и сутану!

Асмодей положил руку ему на плечо.

— Ну-ну, не надо так драматизировать. Он куда устойчивее, чем любой из нас. И знает толк в верных выводах. А в спокойствии ему можно только позавидовать…

Директор резко отбросил руку старика.

— Нечего меня тут успокаивать. Помолчите, пока я не договорил, иначе в моей власти лишить вас рабочих мест. Несмотря на все что мы прошли вместе… Я даже не посмотрю что вы мои друзья. А наберу на ваше место тех, кто будет беспрекословно выполнять приказы. Может они будут не такие умелые и не так сильны, но поверьте, полностью незаменимых людей нет.

Утихомирив дыхание, продолжил выволочку:

— А теперь вернемся к тебе, многоуважаемый господин кактусов и колючек Кеи Ибара. Скажи мне, безответственный мой, кто тебя надоумил выгрузить самых перспективных детей нынешнего года за пределами внешнего круга?

— Я поступал в соответствии с инструкциями. Предписания выполнены, — пробормотал себе под нос Терновник. Грозовая туча нависла над его головой и вот-вот разразится молниями. Перед этим был лишь слабый весенний дождик.

— Инструкции созданы для тех, кто сам хочет сюда попасть, а не для тех, кого я приглашал лично! А тебе вменяется манкирование своими обязанностями и превышение полномочий. Хочешь конституцию почитать?.. Ладно, духи с ним. Почему тогда ты не встретил их у тоннеля? Ты знаешь, что мне пришлось бы вытерпеть на следующем собрании родительского комитета? Да если бы с этими детьми что-нибудь случилось, тамошние акулы мне голову бы отгрызли. В прямом смысле. Вместо этого ты послал горстку студентов их встречать, при всем том, что были случаи, когда к входам в Академию шли не меньше двух суток. И это еще не все. Зачем ты послал Марию Эванс встречать нашего дорогого гостя? Она прождала там с самого утра, но не могла уйти и оставить своего будущего подопечного на произвол судьбы…

Чем-то это напоминает шоу «Кто хочет стать миллионером». Только с каждым неправильным ответом ты приближаешься все ближе к плахе.

— Я считал, что это хорошая идея. Они оба… — Тут по сузившимся глазницам Эбису понял, что его оправдания директору глубоко до фонаря.

— В итоге она не только промучилась целый день, но и была чуть не съедена ужасным монстром. И кто ее спас? Конечно не мы. У наших преподавателей кишка тонка, выйти против этого чудовища в одиночку. Ну почему было не наброситься всем скопом? А потому что даже вместе мы вряд ли можем хотя бы поцарапать его. И тут бац, проходил мимо мальчишка лет семнадцати и не только не помер сам, хоть и близок к этому, но и спас нашу дорогую гостью и запечатал монстра при помощи собственной ауры. Просто потому, что никого не было рядом, чтобы дать ему совет… Картина. Скамеечка. На ней лежит абсолютно невредимая девушка и рядом полумертвый спаситель. Оба залиты его кровью по самое не могу. И он даже не подумал восстановиться за ее счет. Он предпочел спокойно умереть, но не трогать нашу красавицу! А что было бы, если бы у него не было таких моральных принципов? Да ты хоть знаешь кто ее отец? Кто ее мать? Кто их предки? Да по одному слову этой милой девушки, ее уважаемый родитель сровняет нас с землей, не оставив камня на камне. А ее дражайшая матушка погрузит здесь все на двести метров под уровень моря, сотворив новую Атлантиду. Молись, чтобы она не узнала, кто в этом виноват. И не дай добрые духи, она подумает, что в этом виноваты мы…

Директор замолчал, чтобы перевести дыхание. В абсолютной тиши послышался сдавленный голос повелителя терний:

— Моя дочь при смерти. Я поспешил к ней, как только узнал. Они вчера с классом ходили на рыбалку к хрустальному озеру. Не знаю, что там случилось, но она впала в кому, и никто не может внятно объяснить, что произошло. Подозреваю, что это происки ее же однокашников и пострадала она из-за моих погрешностей. Как бы тщательно я ни скрывал свое родство, правда пробилась наружу, выйдя мне боком. Слишком многие имеют на главу комитета злой зуб, если не целую пасть… — Прикрыл глаза рукой. — В пять вечера я получил звонок от Наги. И не знал, что же делать. Пришлось закончить дела, и бросится к ней так быстро, как только мог. Тогда мои идеи казались верхом совершенства… Она до сих пор в бессознательном состоянии. Мы с Кири перепробовали все, что только могли, но никакого эффекта не видно. Поэтому не говори мне о безответственности. Я и так все понимаю…

Директор ошеломленно застыл, поддавшись петрификации. Горе демона, потерявшего сначала жену, а теперь еще возможно и дочь, просочилось сквозь флер раздражения Тачибаны и быстро достигло точки здравого смысла.

— Извини меня, я не знал. Мы можем чем-то помочь?

— Нет нужды. Если она выкарабкается, то без посторонней помощи…

Все сосредоточенно умолкли, развернувшись в разные стороны, чтобы не смотреть ему в глаза.

Торо робко подал голос, как всегда не в тему:

— А вы знаете, что в доме у источников живут призраки? Я лично их видел и едва унес ноги. Может, не стоило Его туда селить?

— Я не знал, что ты боишься ёкай, — прищурился Эбису.

— А я и не боюсь. Просто их нужно опасаться. Мало ли что… — По всему видно, что директор его раскусил.

Внезапно Торо поддержал Дрон, который уже втихаря всех обставил по части красного носа:

— Ага, я всего единожды туда ходил, чтобы искупаться в баньке, да так и не дошел. Весь череп пупырышками начал покрываться, волосы дыбом вставать и корни выдирать, чтобы разлететься по ветру, по позвоночнику холодный пот бежит, железы секреции сходят с ума, ноги носками сами назад поворачиваются и приговаривают защитные мантры. Так страшно, аж жуть, чуть ли не кости в желе превращаются. Туда в гости ходить — себе дороже, не везение испытывать надо, а с места в карьер драть. — В глазах Мастера появилась глубина. Ему действительно было страшно.

— Все равно мы ничего не сможем с ними сделать. У нас нет возможности совершить обряд изгнания. Защитная сфера отрицает святую магию. Не будем же мы приглашать сюда инквизитора? Эти фанатики чего доброго заметят, кто здесь учиться и отправят в мир иной добрую половину наших студентов.

Асмодей задумчиво подергал себя за бородку. И сплюнул.

— Плевать! Тут даже не нужно особого подхода. Если Он там будет жить, то все остальные просто разбегутся. Нет чудовища страшнее, чем вампир. Нам стоит подумать про более насущные проблемы. А при моделировании системы поведения Александра, если она, конечно, есть, анализ дальнейших действий покажет, что мы должны делать…

Директор осенено посмотрел в сторону скучающего Мастера.

— Дрон, а ты не мог бы организовать что-нибудь интересное на день открытия? Может стоить устроить танцы, или что-то в этом роду…

Русский заинтересованно откликнулся, получив долгожданную закуску для самодеятельности:

— Я подумаю над этим. По моим домыслам, лучшим решением будет обтяпать дискотеку насколько бюджета хватит. Устроить бесплатные раздачи выпивки — организуем народные гулянья. Можно бы еще цеппелин арендовать, фейерверками в него пулять… Там видно будет.

Дрон, с его моделью личности «безумный гений» вообще считал здравый смысл технически бесполезной чертой персоны. Так что рассудка у инфантильного профессора никогда и не водилось, что не мешало ему быть профессионалом непревзойденного качества.

Директор удовлетворенно кивнул.

— Хорошо. Кири, сколько у нас на данный момент тяжелобольных?

— Только двое. Дочь господина Ибары и наш прелестный мальчик. Марию я уже отправила домой. Она очень упиралась, но сдалась, услышав, что ее защитнику необходим покой. На ней даже царапинки не было, только затылком немного ударилась.

— Прекрасно. Ты сделала все необходимое?

Медсестра оскорблено надулась. Начала вещать. Как всегда обо всем и не к месту.

— Конечно! Правда это минимум того что нужно. Как я и говорила, он не подвержен действию обычного метода лечения. Пришлось довольствоваться человеческими. Я перебинтовала его раны и наложила компресс из трав. Правая рука повреждена намного сильнее, чем остальное тело, но уже начала нормально функционировать… Не заметила ничего необычного с паранормальными свойствами Его, как ты возвышенно выражаешься, физиологии. Разве что слабая чувствительность к температурным скачкам и пониженное выделение пота. Тем не менее, демоном и не пахнет. Слишком низкие коэффициенты. Лишь одну смелость я на себя взяла — обрезала отрастающие как на дрожжах волосы. Патологий нет. Но запах этой крови просто сводит меня с ума… Хотела подсоединить капельницу и еще взять немного на анализ. Странно, но не нашла ни одной иглы. Придется вписать в список следующей поставки….

Асмодей кашлянул — медсестру снова начало заносить.

— Дальше могу рассказать я. При проверке через Око Завета я обнаружил, что практически полностью его тело стал невосприимчивым к рентгеновским лучам и более продвинутым средствам анализа. Там видны только многослойные стигмы. Как и вершины той пентаграммы, которые невозможно посчитать, эти линии создают сложный рисунок, перетекающий сам в себя, являя замкнутый энергетический круг, отрицающий высвобождение внутренней силы. Наверное, это именно те печати, что появились на месте утраченной Ауры. Хотя даже не так. Я бы сказал, что Аура там все же может быть, но…. Я попытался удалить самые маленькие плоскости. Удалось только несколько раз. В остальных случаях они не реагируют на мои усилия. Это то же самое, что биться лбом о стену, покрытую поверх кирпича слоем бетона, пытаясь проломить ее снаружи. То, что я сделал, лишь сбило пыль, и единственное на что я могу надеяться — этого будет достаточно, чтобы запустить процесс, который, увы, в дальнейшем пойдет без нашего вмешательства… В следствие этого мальчик стал дышать спокойней, в остальном ничего обещать не могу. Будем видеть по рапортам моего фамильяра, приставленного к нему в надзор…

Директор слегка посветлел лицом и даже улыбнулся.

— Есть надежда, что дар к нему вернется?

Унылый вид Архивариуса не давал такой уверенности. Скорее даже наоборот.

— Я бы не гарантировал. Мы не можем предполагать ничего подобного до того как он проснется… Уже одиннадцать, — С удивлением заметил старик, взглянув на дюжие настенные часы. — Как быстро летит вовремя. А я и не заметил, что уже стемнело. Давайте забудем на месяц-другой про эту проблему и дадим событиям развиваться своим чередом. А сейчас рекомендую всем идти спать. Завтра у нас первый учебный день. Нужно выглядеть, как подобает нашему статусу…. Чуть не забыл. Кири! Ты будешь классным руководителем и деканом класса 1-А. Придумаете сообща имена для новеньких, и не слишком афишируйте их положение. Многие слишком известны, чтобы светится у всех на глазу, как бельмо. Это может создать ненужные проблемы. Конечно что-нибудь нормальное, не издевайся над их незнанием языка. Забыл сказать, Мария Эванс и Александр будут в твоем классе.

При имени юноши Дрон встрепенулся. Регул вскочил.

— Что!? — одновременно выкрикнули мужчины.

— Так он русский? — добавил Мастер.

Асмодей пожал плечами, наклонив голову:

— Почти угадал, но не совсем…

— Почему у Наги? Она не подходит на роль классной мамы, — потребовал ответа Регул. Ему и в своем классе хватало могущественных студентов, но…

— А ты бы вообще молчал. Проморгал их, то теперь не рыпайся.

Тачибане уже изрядно надоело лицезрение этих склочных объектов.

— Заседание объявляю закрытым, — огласил Эбису, с силой хлопнув в ладоши. — Расходимся по домам. Все остальное после.

Никто не посмел возражать. Еще свежо было заявление про возможность уволить самых строптивых. Только Мастер Иванов остался, еще немного полежать на мягком диванчике. Кто бы знал, как его огорчало отсутствие соотечественников среди преподавательского комитета. Когда в павильоне обезлюдело, Дрон налил в стаканчик сирой водки и с радостью замурлыкал:

— А в нашем полку прибыло…

В голове наблюдался полнейший бардак. Душевно вчера посидели, однако…. На мысленный вопрос, почему, следовала какая-то каша из образов. Череп вибрировал в такт биению сердца. Отвратительное чувство. Тело налилось нездоровой тяжестью. Глаза упрямо отказывались открываться. Саней завладело настроение полной подавленности. Где он и почему не совсем одет? Точнее совсем не одет…. Последовала новая волна непонятных картинок. Зудя чесалась спина, а на голове явно проводили опыты по пересадке мозга. Если не дышать, то чувствуется рваный хрип легких.

Мозг заволокло липким туманом. Начали исчезать сумбурные мысли. Исчезли ощущения боли, неудобства, окружающего пространства. Яркой вспышкой мелькнуло видение…

Он вспомнил! Как последний идиот отдал частичку себя, неделимого, из-за глупого желания быть как все. Но если все не так как он думал, тогда что? Как узнать правильно ли ты поступил? Можно ли уже считать себя счастливым, или это тоже лишь дурацкая мечта?

Отсутствие темного ошейника ощущалось смутно, даже приятно. Но одновременно как будто нестерпимо сосет под сердцем. Там навсегда поселилась пустота. Хотя она и так неизменно с ним была… Просто Саня желал заполнить ее тем, что забрало присутствие внутреннего сумасшествия. Простыми радостями. Он хотел жить простой жизнью со всеми ее трудностями и горечью, но с другой стороны и счастьем. А теперь все будет так же, но без возможности спрятаться за внушительной силой…

Перед внутренним взором прямо по закрытых веках пополз японский алфавит. Иероглифы шли сплошной полосой. Смешиваясь, дробясь и перетекая один в один. Пространство начал заполнять мягкий свет, как из-под воды. Саня мысленно оглянулся вокруг. Интересное чувство. По всей видимости, внутри его головы находится пещера, стены которой разукрашены магическими кругами, пол и потолок усеяны сталактитами и сталагмитами, а единственный источник света — миниатюрное сквозное окно в вышине. За правым плечом стоял недавний пламенный волк. Его сияние было ровным и навевало покой. А за левым полулежал огромный древний дракон, покрытый темной, почти черной чешуей, с полной пастью жемчужных зубов и мудрыми фиалковыми глазами. Широкие кожистые крылья медленно колыхались в такт дыханию. И волк, и дракон молчали. Можно было подумать, что они упрекали его за необдуманный выбор. Но одновременно благодарили за спасенные из плена души. Что же он сделал неправильно?

Саня хотел спросить, как бы они поступили на его месте. Но язык прилип к гортани и отказывался повиноваться. Среди иероглифов начали появляться примитивные слова. Они мерно текли сверху вниз, создавая целый водопад из букв. Если сосредоточиться, можно вычленить послание. Оно гласило:

«Тот кто отверг часть своей сути — отвергает само свое я. Пока он не осознает чего лишился, и на самом деле не почувствует в нем нужду, ему присваивается сумрачное имя. Нельзя от чего-то отказаться, не получив что-то взамен, это закон. Ты! Прикоснись к источнику, подумай над тем, что совершил, и узри свое будущее. Оно открыто, читай его как книгу и переписывай то, что тебе не по душе».

Саня только тупо помотал головой. Сил удивляться уже не было. Способность удивляться умерла в нем уже давно, вытесненная чувством гордыни и всезнания. Да и тривиально все это, избито…

Зачем знать свое будущее? Так жизнь становиться серой и неинтересной. Исчезает сам факт перемен. Все становиться пошлым и пустым. Во многих знаниях многая печаль. Я и так достаточно печален.

«Не хочешь? Как пожелаешь. Знание будущего не только отнимает, но и дает. Ты сделал свой выбор. Если не хочешь знать будущее, прикоснись к фонтану древних анналов. Информация — это самая ходовая валюта, она правила миром, правит и будет править, сколько бы времени не прошло. Человек с мечом всегда был сильнее человека с палкой, но лишь тот, кто лучше знал, как применить свое оружие побеждал. Располагая этой базой, ты сможешь править миром!».

Саня попытался закрыть глаза, но они уже и так были закрыты. Устало вздохнув, подумал, что все знания, которые ему когда-либо могли быть нужны он уже имел. Великая библиотека, в которой скопились ответы на все вопросы, посмотреть в которую ты можешь самим желанием задать вопрос. Утратив при этом способность обучаться и узнавать что-то новое. Он отдал все эти сведения вместе с остальными ненужными в реальной жизни способностями. Броскими костылями, не имеющими отпечатка в душе…. Зачем предлагать то, что тебе не нужно? Экклезиаст знал в этом толк.

«Знания несут боль, но и их можно обратить в счастье, пусть для кого-то другого. Не хочешь знаний? Пусть будет…»

Саня со всей силы ударил по водопаду, почувствовав на своих губах брызги цвета киновари. Фонтан букв рассеялся по пространству. Так ему и надо. Гадость-то какая. Только обрезал ненужные хвосты — уже что-то взамен лезет…

Саня глубоко вздохнул и приготовился извиняться перед духами. Но зачем? Это его путь, а не их. За что извиняться?

Дракон и волк улыбались…

Сквозь закрытые глаза начал проникать рассеянный свет. Сделав над собой усилие, Саня отогнал видение внутреннего мира, бессильно помахав рукой духам напоследок. Глаза удалось с трудом расклеить, придерживая голову от раскола обеими руками. Оглядевшись, юноша понял, что лежит в частной больнице. Причем очень дорогой… Однако же не все говорило про богатство — в противоположной стене и в дверном косяке зияли широкие дыры. Справа помещение отделяла чистая штора с жизнерадостными разноцветными цветочками. Возле кровати, заменявшей стандартную койку, нагромождались разнообразные медицинские аппараты. Слева в углу стояла маленькая табуретка, на ней неизвестный поставил небольшую вазочку с нарциссами и корзинку с бананами. Под ней лежала записка. Это был сложенный в несколько раз лист из тетрадки. Рядом лежала плоская овальная печатка из «чистого металла».

Кисло-сладко запахло кровью. Саня с ужасом заметил, что из-под плотно натянутой нагрудной повязки медленно, тоненькой струйкой капает разжиженной сукровицей эссенция жизни. Она уже пропитала белое покрывало и начала складываться в слова. Каждая буква была не менее чем по пять сантиметров. В столбцы шли слова на разных языках, даже арабской вязью. Все они означали одно и то же:

«Тойя Зеро! Пустое гнездо — нечего терять. Чистота души, или тьма в сердце, решай сам. Теперь ты обнулен.»

Понимать можно было по-разному. Кровь удостоверилась, что он все прочитал и, свернувшись в спираль, разбросалась новыми буквами.

«От себя нельзя отказаться, прими свое новое имя и помни, сила постоянно с тобой, нужно только ее принять. Пока же — будь всегда одинок, ноль!»

Мои страхи, совесть и внутренние демоны всегда со мной, и их легион. Я никогда не одинок. Твой блеф мне неприятен. — Ответил вампир.

Строить из себя звезду классической трагедии он еще завсегда успеет. Или его заставят. Обреченно подумал, что почему-то не получилось избавиться от всякой демонятины за раз. Вечно что-то останется мелкое и подлое…

Пятно на кровати стало быстро светлеть и скоро полностью пропало, как его и не было.

Саня чертыхнулся и осторожно спустил ноги с кровати. В глазах потемнело, тошнота набросилась голодным зверем, но все быстро прошло. Нащупав пальцами прохладный пол, унял бешено стучащееся сердце.

Стены палаты были обложены приятными глазу плитками из нефритового скола. Аквамариновые цвета успокоили растревоженный мозг, появилось из завалов боли чувство беспечности и способность мыслить объективно. Сразу стало заметно, что арка двери и большой фрагмент стены покрыты недавней штукатуркой. Наверняка у местных открывать двери пинком ноги что-то вроде подсознательного обычая — трещины очень отчетливо указывали на необходимость скорого ремонта. Внимательно осмотрев записку, чертыхнулся еще раз. Во-первых, его вещи уже отправлены на новое место жительства, а во-вторых, половина писанины на японском. Это проблема! Выучить минимальный разговорный сленг получилось без труда. Нужно было общаться с уймой людей, почти все сносно говорили на английском, но основной контингент составляли японцы. Они предпочитали собираться на территории Астральной Англии на разнообразные фестивали, которые устраивали по любому поводу и без повода. Тем более, оттуда уже можно было попасть на другие континенты. Пришлось проштудировать их язык на уровне «привет… пока». Но вот иероглифы — это сплошная головная боль. Азиаты учат их по шесть лет, поэтому ковыряться в этом гробу резко расхотелось.

Накинув на себя, висевший на спинке кровати разрисованный красными драконами и золотыми деревьями белый халат, именуемый кимоно, Саня постарался собрать голову по частях. Мозг упорно отказывался повиноваться, и через минуту у него уже защипало в глазах.

При попытке встать его повело в сторону и, чтобы не упасть, пришлось схватиться за цветастую штору. Зря он это сделал. Пролетев на ту сторону, юноша потянул за собой всю конструкцию. Подвижные защелки оторвались, и все материя накрыла его с головой. Ударившись об край чужой кровати, свел и так полуслепые глаза в кучку. Распугав щебечущих птичек, раскидав колокольчики и развеяв звездочки и, наконец встав, принялся вешать материю на место. Получилось это не сразу — парня качало из стороны в сторону, как лодку посреди бушующего океана, а в голове присутствовал мучительный звон.

Перевел дыхание, сел обратно на кровать, решив, что перед тем как вставать надо привести себя в форму. Кто-то сдавленно замычал. Повернув голову, Саня заметил девочку небольшого роста, с кукольным личиком и двумя алыми бутончиками в волосах, по обе стороны над ушами. Они были слегка завядшие и придавали ее лицу унылое выражение. Быстро ретироваться не получилось. В груди взорвался громадный шар огня и пришлось сесть обратно. Вытерев слезящиеся от боли глаза, подумал, что это от недостатка кислорода. Открыть окно показалось хорошей идеей…. Руки опустились. Промелькнула мысль: а что если у малышки температура? Осторожно, чтобы не разбудить, Саня положил ладонь ей на лоб. Естественно из-за собственного жара он ничего не почувствовал.

Глупая затея. Дубль два. Тихо склонившись над девочкой, Саня осторожно прикоснулся к ее лбу губами. Ровным счетом ничего. Кроме здорового ровного пульса ничего не наблюдалось. Немного передохнув, чтобы перевести дыхание, парень помассировал грудь в области сердца и решил, что даже если окно открыть, то будут жуткий сквозняк от дыр в стене. Ладно, леший с ним.

Надо пойти немного проветриться самому. Слечь от болезни по приезде в неизведанную страну было очень глупо, но нет причин оплакивать свои неудачи. Да и нечего мешать больной, выздоравливает пусть. Однако сперва…

Саня вытащил побуревшие бутоны из золотистых волосиков девочки. На это получил небольшую долю сонного сопения. Взамен он вплел в прическу нарциссы из своей вазочки. Девочка стала намного красивей, чем прежде. Нарциссы ей идут больше чем те цветы, что были раньше. (Саня, в отличие от матери-флориста никогда не разбирался в разновидностях этой травы). Малышка стала выглядеть спокойней. На щеках проступил здоровый румянец. Саня улыбнулся и напоследок аккуратно подоткнул одеяло. Девочка однозначно напоминала ему младшую сестру. Наташа тоже все время раскрывалась во сне…

Подобрав печатку, скинутую неловким движением на пол, Саня снова перечитал доступный текст. Он был оттиснут на передней стороне листа. А сзади было от руки накалякано непонятной японской тарабарщины. От одного взгляда на эту писанину захотелось повеситься. Голова начинала звонить во все колокола, пытаясь провести анализ корячек. Если срочно не подышать свежим воздухом, то быть беде…

В листке было написано, что он зачислен в Высшую Академию Энфер на первый курс старшей группы, в доказательство принадлежности к студенческой братии необходимо носить перстень с личным гербом (приложенный к письму). Местом постоянного жительства на время пребывания на территории Академии является фазенда горячих источников, личные вещи уже доставлены на место. Занятия начинаются в 10.30. Присутствие на первом уроке обязательно. Ношение школьной формы обязательно. Пребывание только в человеческой форме обязательно. Нахмурив брови при прочтении последней строки, Саня подумал, что неприятности только начинаются — все еще впереди. И что делать с отсутствующим гербом? Поверхность печатки была девственно чиста. К горлу снова начала подступать тошнота. Решив разобраться, правда, потом, попросив чьей-то компетентной помощи, новоиспеченный студент побрел на выход.

Даже при том, что в помещении горел свет, в коридоре царила темнота египетская. Если не напрягать зрение, то ни черта не видно. Только в дальнем конце слабый отсвет от стеклянной двери. Кое-как выбравшись наружу, Саня обессилено прислонился к дверному косяку.

Где же больничный персонал? Или хотя бы захудалая санитарка. А говорили, что за рубежом в больницах обслуживание круглосуточное…

Потер об холодный камень пылающий адским огнем лоб. После того как стена признала в нем родню, стало немножко легче. Опираясь на стенки и потихоньку передвигая конечности, через некоторое время получилось добраться до выхода.

Поражало полное отсутствие людей. Дежурная медсестра наверно отправилась почивать, потому-то нигде не было слышно ни звука. После подачи первой неотложной помощи про молодого вампира, то есть уже не вампира, оставили восвояси, бросив на произвол. Так и окочуриться недолго…

Нащупав дверную ручку и отодвинув примитивную щеколду, Саня вывалился на улицу.

На дворе было отнюдь не прохладно. Обычно в это время года уже вовсю тянет заморозками, но здесь другой климатический пояс. Температура воздуха не меньше двенадцати градусов, влажность повышенная. В голове немного прояснилось. Перестало мотать со стороны в сторону. Если не делать резких движений, то может получиться не поцеловаться с землей-матушкой…

Интересно как там бедный Хо Ши Мин? Может он уже переродился в новую ипостась? Его помощь как врача сейчас бы не помешала. Даже как монстра. Донес бы до дома и за то спасибо.

В горле пересохло, а в животе противно забормотало. Надо бы чего поесть. Оглянувшись по сторонам и не придумав ничего здравого, подумал, что бог его знает, где здесь это общежитие. Можно целую ночь проблуждать по запутанным паркам и скверам…

Где здесь люди, черт побери?! На внутренний вопль души никто не откликнулся. Дорожка внезапно раздвоилась. Впереди новый парк, а слева выход к морю.

Море?! Черт, какое море? Это ОКЕАН!!! Господи Иисусе, да это же чудесно.

В голову полезла уйма заманчивых мыслей, сминая выдержку. Если даже отбросить, ввиду не сезона, невозможность купания, то на рыбалку-то можно сходить? И тут он вспомнил о расположении Японии на карте мира. Есть один интересный факт! Страна восходящего солнца по всему периметру окружена водой. Потому что это остров! Точнее несколько островов. То есть куда не пойди — везде на воду наткнешься. От предвкушения заманчивого зрелища аж под лопаткой засосало. Что мешает пойти прямо сейчас?