Енисейские очерки

БЕРЛОГА

Гена говорит, что перед тем как медведь ложиться в берлогу он ничего не ест, кроме особой травы, которая очищает его внутренности. В берлоге он лежит в с так называемым "втулком". Это твердый цилиндрический комок с кулак величиной, находящийся в прямой кишке у самого заднего прохода. Сибиряки говорят, что "втулком" медведь запирает в себе жар на всю зиму.

Охота на берлоге заключается в следующем: орудуя шестом, будят медведя и выгоняют наружу. Для того, чтобы остановить, замедлить ход зверя в чело (лаз) берлоги вставляют жерди.

"Промышленники подходят к челу и затыкают в него накрест крепкие заостренные колья, называемые заломами. Разломав чело берлоги, промышленники начинают дразнить медведя, чтобы он полез из нее, а сами между тем крепко держат заломы и не пускают медведя выскочить вдруг из берлоги. Самое это действие и называют (…) заламывать медведя. Лишь только последний покажет голову и грудь в челе берлоги, как стрелки, избрав удобную минуту, стреляют медведя из винтовок, преимущественно в голову" — так в 19 веке описывал берложью охоту замечательный охотник, натуралист и писатель А.А.Черкасов:

"Заломы нужно держать как можно крепче, потому что освирепевший медведь, хватая их зубами и лапами, старается удернуть к себе в берлогу, но никогда не выталкивает их вон. Стрелять его в это время довольно трудно, нужно быть хорошим стрелком чтобы уловить удобную минуту и не промахнуться, ибо медведь так быстро поворачивается в берлоге и так моментально выставляет свою голову в чело ее что (…) промышленники особо даже выражаются по этому случаю. Именно они говорят, что медведь так быстро показывает свою морду в чело что "Не успеешь наладиться, чтобы его изловить, высунет свою страшную головизну, да и опять туда удернет, словно огня усекет, проклятый. А ревет при этом, черная немочь, так что волоса подымаются, по коже знобит, лытки трясуться — адоли гром гремит индо лес ревет"!!!

Енисейские охотники стараются застрелить медведя в момент, когда он наполовину вылез из берлоги. Убить, когда зверь еще внутри или едва показался, считается нечистой работой — это усложняет доставание зверя. Достают веревкой, если в одиночку — применяют ворот.

Обычно медведь покидает берлогу через чело, но иногда вырывается на свободу через крышу. Геннадий рассказывал, что эта картина запомнилась ему на всю жизнь: проломив потолок, огромный медведь восстал, как дьявол из преисподни, весь в земляной пыли и трухе.

В прежние времена бывало, что охотники, найдя первого медведя, нарочно выпугивали его из берлоги. Выгнанный зверь никогда не ляжет в свою берлогу, а отыскивает другую. Идя по лесу и зная все места, он открывает охотнику другие берлоги, где лежат медведи.

Охоту на берлоге обычно проводят во второй половине зимы. В это время у медведицы уже родятся медвежата. По науке медвежат после специальной передержки полагается выпускать в угодья. Однако почти никто этим не занимается, хотя любителей взять медвежонка и попытаться держать его хоть отбавляй. Но медведь, сколько его не корми и не приручай, остается диким и непредсказуемым зверем, и даже в цирке у медведей намордники. Бывали случаи, когда медведь загрызал человека, до этого до этого долго его кормившего. Тем не менее в тайге частенько убивают на берлоге медведиц, а медвежат забирают в надежде приручить, а чаще просто продать. Как правило ничего хорошего из этого не выходит. Перед моими глазами прошла история медвежонка Машки.

Участвовал я как-то в одной берложьей охоте. Дело было весной — в апреле, когда в Енисейской тайге двухметровый снежный покров, и берлога, к которой мы добрались на снегоходах, находилась глубоко под снегом. Лайка Кучум — мощный зверовой кобель, тут же забурился в снег, и из норы доносился его приглушенный лай. Неожиданно он залез в берлогу, откуда уже доносилось раздраженное басовитое порыкивание, и мы распростились с Кучумом, который к нашей радости минут через десять вылез из берлоги, как ни в чем ни бывало.

Пока кобель воевал с медведем в берлоге, мы обкапывали снег вокруг чела. Двое стояли с ружьями наготове. Когда Кучум вылез, один из нас, стоя над берлогой, проткнув крышу жердью, ворошил в берлоге, выгоняя медведя. Из под-земли раздавался постоянный рык. Первый раз зверь настолько стремительно высунул и убрал морду, что сделать выстрел не удалось. На второй раз он рванулся наружу и был добыт, показавшись по грудь.

Собаки продолжали рваться в берлогу, откуда мы вскоре вытащили медвежонка. Был он длиной сантиметров шестьдесят, вид имел жалкий — весь в земле, в медвежьем навозе. Удивили глаза — две неподвижные пуговицы, ни выражающие ничего, кроме какой-то своей дикой звериной тайны. Видно было, что этот зверь всегда будет зверем. Возникла дискуссия. Я сказал, что честней и разумней будет сразу ликвидировать медвежонка — выход жестокий, но справедливый, но мои товарищи возражали:

— Такого маленького? Лучше возьмем, потом продадим, да и ребятишкам забава.

Медвежонка назвали Машкой. Жила она в доме, в семье, вместе с детьми, которые были в полном восторге. Особенно их умиляли розовые пятки. Очень смешно играла, двигалась, вихляясь, показывая все медвежьи ухватки, вставала на задние лапы, орудовала передними, обхватывая предметы. Очень забавно мурчала: лизала подушки своих передних лап, издавая громкий и монотонный звук, некое бесконечное "др-др-др". Завидя человека, шла к нему, вставала на задние лапы, обхватывала колени, все плотнее прижималась, все громче урчала и норовила сосать палец. Присосавшись, требовала полного подчинения, если ее отстраняли или прогоняли рычать и могла укусить до крови. Была упряма, уступала лишь до определенной черты, дальше превращалась в злобного и неуправляемого зверя. Сытая и выспавшаяся была весела, играла с собаками, кошкой.

Брали Машку на весновку, где жили с ней две недели на плоту в балке (дощатом домике) — вся тайга вокруг была залита весенней водой. У балка было окно, и поначалу Машка не понимала его значения, но однажды вдруг увидела, как мы его открываем. Каждую ночь мы уезжали охотиться на уток. Дверь в балок запирали, а Машку оставляли на плоту, чтобы она не набедакурила в жилье. В одну ночь я попал в воду — обломился край льдины — и поехал в балок переодеться. Машка, окрыла окно, залезла в балок и сладко спала на кровати. Я выгнал ее и запер окно. Машка разбила окно и снова залезла. Мы заколотили окно железом и она несколько часов с остервенением пыталась его оторвать.

Хозяин Машки пытался найти покупателя на каком-нибудь теплоходе, но все обещали на обратном рейсе забрать, но не забирали. В доме держать подрастающего медведя становилось невыносимо, Машка все громила, пачкала, требовала внимания, и в случае отказа злилась и бросалась на человека, с которым только что играла. Пришлось ее перевести в сарай, но и это проблемы не решило, и в результате хозяин был вынужден ее застрелить. Так кончаются легкомысленные попытки держать диких зверей.