Эра Авил и три ее принца 2

Глава 4, в которой Эра узнает плохие новости

На следующем занятии с ректором магия опять вышла из-под контроля. Как говорится, ничего не предвещало. Эра сделала разминку перед тренировкой, потом пришел ректор, и начался их спарринг. Огненные пульсары летали в разные стороны. Магия искрила на кончиках ее пальцев.

Затем Эра почувствовала себя как-то странно. Кожа на щеках защипала, в голове замелькали уже привычные ужасные мысли с требованием всех убить и всё сжечь, а потом она вспыхнула пламенем. Ей никогда не было больно в такие моменты, наоборот огонь плясал вокруг лаская кожу. Это было даже приятно, как будто кто-то нежно гладит. Зато потом приходила тупая ноющая боль в животе и полный спектр ощущений магического истощения. В первые срывы боль была не сильная, но с каждым разом становилось все хуже и хуже. Вот и сейчас Эра не смогла до конца скрыть неприятные ощущения и поморщилась.

— Ах, ты ж! Шуршунчики! — воскликнула она едва сдерживая досаду.

Профессор Дель Соле проницательно посмотрел на Эру и задумчиво проговорил себе под нос:

— Возможно, придётся прибегнуть к другому способу. Но это, конечно, крайний случай.

Но девушка все услышала и стала допытываться:

— К какому способу, сирас Дель Соле?

Ректор смутился:

— Не думаю, что он подойдёт юной девушке.

— Сирас Дель Соле, мне нужно знать все варианты, — настаивала Эра.

— Хорошо, — ректор нервно хлопнул себя по карманам.

Эра уже замечала, что он так делает, когда подбирает слова при непростых разговорах.

— Вы знаете, ваш случай меня очень заинтересовал, — после паузы продолжил сирас Дель Соле. — Я поискал информацию в библиотеке моего брата, и нашёл, что когда огненной магии было еще много, девушкам часто не удавалось её полностью контролировать. В таком случае, им советовали родить ребёнка, часть силы передавалась ему.

Эра покраснела, потом побледнела и замотала головой:

— Это точно не мой вариант.

— Тогда нужно больше заниматься, Эмма, — резюмировал ректор.

— А если ничего не получится, сирас Дель Соле? Если я так и не смогу взять магию под контроль? Что меня ждёт? — с волнением в голосе спросила Эра.

Ректор почесал затылок и не глядя на девушку произнес:

— Неконтролируемые выбросы магии могут быть очень опасны для окружающих людей. Если такое произойдёт с вами, то вас изолируют от общества. На остров Ясноокой. Туда отправляют таких несчастных. Кроме того, срывы могут привести к вашему безумству. Есть ещё вариант, что огонь начнёт сжигать вас изнутри, вызывая приступы непереносимой боли.

— Короче говоря, я — не жилец, — совершенно спокойно подвела итог девушка. — Я так и предполагала.

— Мне очень жаль, Эмма, — ректор опустил глаза.

Эра сдержалась, чтобы не заплакать, только закусила губу до крови. Боль немного отвлекла, и слезы не выкатились из глаз. Она должна быть сильной, чтобы успеть обеспечить будущее своим сестрам и брату. А потом, когда она не сможет справляться с магией, она отомстит за смерть дедушки. Правда, она еще не придумала как, но отомстит обязательно. Эти мысли подбадривали её, в минуты самого тёмного отчаяния. После подтверждения своих догадок, она успокоилась и приняла новость о своём скором неминуемом конце. По крайней мере ей так казалось. Теперь мысли о помолвке Дона не вызывали у неё такой горечи. Лучше пусть запомнит её в своём уме, здоровой и яркой, чем будет свидетелем её безумия или смертельного истощения. Заниматься она стала ещё интенсивнее, стараясь заработать стипендию побольше, изобретала лекарственные зелья и патентовала их вместе с сирой Лотс или Сель. Все средства она откладывала на счёт, практически ничего себе не покупая, чтобы, когда с ней случится плохое, у её семьи были деньги. Она специально придумывала себе все новые и новые дела, чтобы страшные, темные думы не занимали её голову. Только поздними вечерами, перед сном страх подступал из теней, пляшущих от магического светильника. Иногда вечером ей хотелось выть от одиночества, рядом не было никого, с кем можно было бы поделиться хоть каплей своих переживаний. В письмах Сель Эра не могла написать всего того, что творилось у неё в душе, боясь напугать подругу. Маме, бабушке и Алексу она тоже не сообщала, что с ней происходит. В такие минуты она открывала окно и пыталась надышаться прохладным вечерним воздухом, как будто в последний раз, пока не начинала дрожать от холода. Как ни странно, это помогало, и тоска немного развеивалась.