Эртомикон: Энеральд Гаргонов (СИ)

Глава 14. Oh, what a day, what a lovely day!

— Ваше Высочество, — сидя в главном шатре, Древобор обратился к Лесавке, — я прекрасно понимаю, как вы относитесь к Каину, и я знаю, что это более чем заслуженно, но, быть может, на небольшое время, на короткое время, стоит немного изменить своё мнение. Во всяком случае, до того момента, пока мы не доберёмся до безопасного места.

— Вот уж нет, Древобор, — ответила Ольга. — Как только к нам подойдёт подкрепление крысолюдей, как только мы снимем лагерь — он уйдёт. Я не потерплю неуважительное отношение к себе, он слишком своеволен, и ты это прекрасно знаешь.

— Ваше Высочество, прошу заметить и принять во внимание, что он бессмертен, и за него поручились…

— Даже Боги смертны! — разгневалась девушка. — Оставь меня… Уходи!

— Как Вашему Высочеству будет угодно, — поклонился Древобор и, выйдя из шатра, встретил Гиану, она руководила многочисленной прислугой, которая несла еду и всеми способами помогала Хозяйки леса, чтобы та, в свою очередь, ничего сама не делала. Иначе, просто недопустимо по статусу, западло.

Древобор с несколькими воинами направился к Ивару, которому было поручено следить за Каином.

— Где Ивар и Каин? — спросил Древобор у надзирателя с незавидной лысиной. Тот поклонился и ответил: — Ваше Сиятельство, Каин с коричневым орком по имени Дрог сейчас находятся на поле, тренируются, Ивар с ними.

Ничего не ответив, старик пошёл к тренировочному полю, где он как раз успел насладиться нечленораздельными криками Тугарина и виноватыми, но очень весёлыми, рожами Каина и Дрога. Хотел было князь спросить, что здесь произошло и из-за чего сыр бор, но учуял запах дыма.

Приблизившись к предполагаемому источнику, Древобор увидел облизывающие тентеллет языки пламени.

— Да вы шутите… Тушите, чего стоите?! — крикнул он всем, кто находился рядом.

Лагерь тут же завыл, затрясся от бесчисленного количества ножек, нёсших на себе воду.

В это время меня пробило, я вспомнил, что куда-то дел огненный меч…

— Ну не… Новый косяк мне могут и не простить…

И тут, мне на спасение, прибегает запыхавшийся посыльный и что-то яростно начинает докладывать Древобору, который общался с моими надзирателями. По лицу князя было видно, что случилось что-то страшное, но ожидаемое.

— Эй, принц кудрявый, — обратился я к лысому надзирателю, когда тот вернулся ко мне. — Что происходит? — Меня проигнорировали, но чуть позже подошёл Ивар и поведал, что лагерь вот-вот атакуют с северной стороны, и пока мы накуривались, на нас пару раз нападали маленькие группки гномотварей. Сейчас же, к лагерю идёт основное войско.

Услышав это, я хитро улыбнулся и подумал: Может быть, по моему скромному мнению, не исключено, что я целиком и полностью не виноват в пожаре. Я искренне полагаю, что это не моих рук дело… На все сто… Наверно… Ой, да чёрт с ним, с пожаром.

Подскочив к рюкзаку и экипировав его вместе с полуторным мечом и щитом, я почувствовал, как что-то наполняет энергией моё нутро.

— Аты-баты мы теперь солдаты, — ломанулся я за Древобором, Тугарин и Дрог за мной, а за ними ранее тренировавшиеся вместе с нами крысолюди и три моих надзирателя. На ходу мы сбились в подобие разношёрстной банды наёмников, которая одной из первых подбежала к стене, больше похожей на баррикады.

Частокол вперемешку с повозками и обозными телегами, огромными щитами из толстых дубовых досок на колёсах и наспех сделанными конструкциями из разных деревяшек и досок, скреплёнными корнями.

Некоторые пролёты при необходимости можно было отодвинуть и пройти сквозь образовавшуюся щель, под прикрытием нескольких деревянныхвышек.

Пока особо ничего было не понятно, я стал вслушиваться в разговоры окружающих.

— Понимаешь, проститутка — это работа, а блядь — это черта характера, — вели беседы о высоком орки.

— Терпеть не-не могу запах-с-смрад орков, — обмолвился высокий чёрный крысотварин с цаком в носу, — зажарить-сварить бы их…

— Эх, эт да. В такие моменты сразу вспоминаю своё беззаботное детство, проведённое в джунглях…

— Пленных на всякий случай лучше не брать, а то черт его знает, вдруг проиграем, — прошептал Ивар своим подчинённым, у него их заметно прибавилось.

Я вытащил всё пригодное для боя оружие из рюкзака и отдал его Тугарину вместе с бумерангами, духовыми трубками и дротиками к ним. Взгрустнув про отсутствие боеприпасов для энергопистолета, пристроил его самодельную кобуру, прошлую, к сожалению, где-то просрал.

Решив посмотреть на неприятеля, я забрался на вышку и, подмигнув дежурившим на ней древолюдям, отчего они перекосили лица, вдалеке увидел бесчисленные порядки гномотварей. Этих чипиздриков было настолько много, что натурально земля начала трястись от их бега, а бежали они прямиком на нас…

Я не заметил, как к нам подошёл Алёша, а за ним отряд во главе с Ольгой и крысолюдом по имени Бамрор и прозвищу Усталость.

Он был толстым грызуном с зубами цвета золота. Его черные десны ярко выделялись на серой морде, одна сторона которой свисала, из-за чего казалось, что крысолюд постоянно хмурится и как будто бы оценивающе поглядывает на органы окружающих.

Сгорбившийся крыс был в черном как смоль поддоспешнике, поверх которого надета отличная кольчуга с редкими вставками из полосок металла, довершает его статус ряса с вышивкой на груди в виде звезды… Как ему только не жарко во всём этом… Вокруг хозяина суетились крысиные слуги, одетые не в пример хуже, стоявшие позади воины-крысы в кольчуге с добротными копьями и щитами что-то друг другу пищали.

Молодая Хозяйка Ольга и Бамрор Усталость забрались на вышку, но они явно были не готовы к такому количеству осаждающих.

Лесавка, кротко взглянув на меня, спустилась и подошла к единственному, кто из главной троицы сохраняет хладнокровие.

— Дядюшка Древобор, — обратилась Ольга, но её перебили, — я чувствую, — старик присел и дотронулся до земли, — их там много…

Спрыгнув с деревянной вышки, я бесцеремонно вклинился в их разговор: — Что будем делать?

Старик никак не отреагировал на мой выпад, он немного подумал и хладнокровно ответил: — Сражаться.

Древобор в момент вскочил, и завертелось всё, и забегало, и Рок мой поднял взгляд, и судьба давно течёт по венам…

Как раз в это время к Дрогу подошли два болотнокожих орка с огромной кольчугой.

— Слушай, — подошёл я поближе к другу и спросил: — А почему есть коричневые орки, как ты, а есть болотные, как они? — указал я на пытающихся помочь надеть кольчугу на Дрога.

— Чем зеленее орк, тем он ближе к земляным драконам, а значит — ниже в племени, чем коричневее орк, тем он выше. Вожди могут быть только коричневые, а зелёным выше батраков не подняться.

— Погоди, — решил я уточнить один момент. — Зеленые произошли от земляных драконов? Но земля же коричневая.

Надев, наконец, доспехи, Дрог нацепил на себя свой очень короткий игольчатый плащ и только потом ответил: — Земляные драконы — это потомки зелёных драконов, а они твари ешё те. Позже расскажу тебе легенду о всех этих ящерицах.

— Ловлю на слове, — сказал я и, достав из рюкзака кувшин с припасённым вином, поймал косые взгляды орков. — Чего? — спросил я, но они промолчали. — Да, у вас мир в жанре фэнтези, нужно всего два стакана, чтобы всё было на мази.

— Чё?

— Ничё-ничё…

Меж тем, лагерь гудел, выл и орал, он приготовился к ожесточенной кровопролитной битве. Вероятно, последней для одной из сторон. Я, сначала, думал что для нашей, но не возьмись откуда к нам стали подходить самые настоящие бугаи, а чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона

Дроволюди с луками и энты с квадратными как у римлян щитами и копьями, кросотвари с разномастным вооружением, но обязательно со щитами и крысолюдьми во главе, чуть позже подошли орки болотного цвета с дубинками и, опять же, щитами.

Если у тебя есть щит — это значит, ты можешь сражаться, ты воин.

Каждый из нас боялся предстоящего ужаса. Не было шанса на отступление, но никто и не хотел убегать, поджав хвост. Многие из крысолюдей и крысотварей причастились на месте, и после они собрались вместе, плечом к плечу. Таким образом, сформировав неприступную каменную стену.

Встав в строй прямо за второй линией обороны, первая линия — это лучники древолюдей, я возглавил ранее созданную банду. Дрог и два болотных орка приготовились прикрывать меня справа, Ивар, его пятеро подчинённых и два чёрных крысюка — слева. У всех нас были щиты с копьями, мечами или огромными окованными железом дубинками.

Алёша и Тугарин остались где-то подле главной троицы.

Иногда, перед битвой бывают моменты полной тишины, в один из таких моментов крысолюд Бамрор дал напутственную речь, но она была на незнакомом мне языке. Понимая, что, скорее всего, буду полностью бесполезен в строевом бою, к тому же почти не слыша слов Древобора, я тоже решил поднять дух защитников:

— Внимайте воины! Свами в бой иду я! Каин! Взгляните в мои глаза, в них затаился страх плачущих гномотварей! Я палач! Я десница судьбы, что спустилась к вам. Сама Судьба стоит за вами! ВЫ ВОИНЫ СУДЬБЫ!

И им было совершенно неважно, что я кричал, им было важно — КТО кричал.

Каждый окружающий что есть мочи заревел как злобный зверь, готовый рвать на куски свою жертву, я же начал стучать мечом по щиту и пробираться в первые ряды, я же, бля, бессмертный!

— Дядюшка Древобор, смотрите, — Ольга указала на Каина, который завёл воинов и медленно продвигался к укреплениям и стоявшим за ними лучникам. Но старику было не до него, он готовился отдать приказ стрелкам.

Из-за труднопреодолимой местности, всё началось с обоюдного обстрела.

Рой метких стрел свою песню запел. Самый настоящий лес прилетал на нас с неба волнами по десять стрел в минуту, к счастью, подавляющая часть смертоносных зубочисток была бесполезна, но некоторые попадали прямо в лицо.

Множество стрел свистело в опасной близости от меня, огромный щит Дрога был похож на ежа, он, разом срубив все стрелы, пошёл дальше.

Яростно стуча по щитам и что-то крича, я про себя приговаривал: Слава Инкам не Испанцы… От ружей такие щиты бы не помогли, ведь против самых метких стрел решает огнестрел. Хе-хе…

После получасового обстрела, гномотвари, поняв, что стрелами много не добиться, ринулись в лобовую атаку, мерзко крича на своём языке угрозы.

Земля с каждой секундой тряслась всё сильней и сильней, и вскоре послышался стук копыт…

К месту сражения подошла третья сила, которая решила присоединиться к битве на нашей стороне. Многочисленная крысолюдская конница Кристальной девы ринулась в атаку прямо через болотину, говны и многочисленные пеньки, оставленные после построения частокола.

Увидев это, враг отправил в бой своих свинорылых коней, началась самая настоящая мясорубка под удары далёкого грома.

Раскатами барабанной дроби посыпались удары, то глухие, то звонкие и резкие, или металлические, когда наконечник копья встречался со шлемом.

Было видно, что обе стороны постепенно начинают смешиваться в одну бесформенную массу. Как рой пчёл, как взбудораженный муравейник они жужжали и кружились, жалили и драли друг друга на одном месте.

Приблизившись вплотную к укреплениям, я увидел, как один крысолюд нанизывает гномотварина на пику, но не успевает освободить пику от застрявшего на ней груза, как получает в удар бок. Выхватив меч, он размашисто бьёт по врагу и срубает тому голову с плеч, и отправляется на поиски следующей добычи, но уже в загробном мире.

Всадник, потерявший коня, стоит у его трупа и, уперев пику одним концом в землю, другим её концом насаживает выскочившего гномотварина.

Мир в момент преобразился. Смрадный ветер затопил берега реки трупов. Гнойным прахом напитали чернозём…

Но как же был сладок запах крови для меня. Он закоротил мне ноздри… И слышал я — билось сердце в разорванных телах.

И крикнул кто-то: “В атаку!”

И понеслись осаждённые на врага, и застучали дубинки, и заскрежетали мечи, и снова застряли копья и пики в тёплых трепыхающихся телах, и встретили их с такой же силой. И храбрые первыми были прижаты к земле, умерщвлённые.

Передо мной поднялся грохот и треск копий, крики и вопли раненых.

Дрог ударил меня по плечу, тем самым приведя меня в сознание. И рванули мы следом за крысами. И как был сладок вкус крови на моих губах… И слышал я стук сердец в собственноручно разорванных телах…

И не чувствую я ран, ноющей от доспехов спины, пота, льющегося в глаза. Я перестал думать, перестал быть собой, остался только враг — один, другой, и вот я уже понял, что не подвластен усталости и страху в отличие от них. Я жив! Вокруг смерть, а я её апостол, а они так медленно поворачиваются со своими мечами, копьями, они так неуклюже скачут на свинорылых конях, и так тяжелы их щиты. А я подвожу черту над ними. Посмеиваясь.

Но пробираясь через поле усеянное раненными лошадьми и полумёртвыми воинами, нередко добивая пропущенных раненых врагов, я пришёл в себя. Со спины и боков меня начали толкать, мол, чего стоишь? И я уже не жажду битвы…

— Я сдаюсь! Не убивай! Прошу! Молю! — истошно кричал окровавленный гномотварин, Энеральд остановился и начал прислушиваться к его словам, но Ивар был безжалостен. Он безэмоционально размозжил лицо и сказал:

— Оказывается, даже Каин не лишён чувств. Вспомни, что сейчас ты безжалостный убийца. Каин — палач, — и пошёл он дальше, оставив меня опустошённым.

— Он же был совсем юн, — промямлил я…

Через несколько минут, придя в себя, я боялся поднять голову, я боялся, что остался один, а рядом лишь трупы и полутрупы, большинство из которых были без левых ног или с проломленным черепом. Одни кишки и кости…

— Смари! — вдруг кто-то крикнул. — Да это же гроза леса, Каин! Вали его!

Так значит, мы проиграли битву? Кто первый нарушил строй? Мы? А был ли строй вообще?

— Э, кореш, ты чё столбом стоишь? — сказал Дрог. — Хороший карлик — дохлый карлик, а лучше подыхающий, который скажет, где искать остальных. Мочи гадов!

— И то верно… — ударив себя по лицу, я приготовился убивать.

— Имя мне Гулливер! — закричал Энеральд врагам. — А под стопой Гулливера хрустит лилипут!

В неплохой кольчуге, рослый, по меркам гномотварей, наглый и уродливый полурослик с рожей в три газеты, да такой, что семерым с похмела не обосрать, слез со своего коня и оставил того, видимо, с оруженосцем. Отодвинув щит в сторону и явив себя во всей красе, лилипут указал на меня своим мечом. — Ха-ха. Ты великан, да? — спросил он и мерзко разжал. — Ха-ха-гхи. Даже великан рухнет, если подсечь ему ноги, и будет не выше меня, когда упадёт, — оскалился он и приказал своим воинам нападать.

Мне единственному повезло — против меня выступило всего два гномотварина, первый из которых был со щитом и прикрывал второго с двуручным топором.

На Дрога и двух его болотных орков, вышло сразу шестеро, на подошедшего Ивара и его семерых древолюдей, выдвинулся плотный строй глубиной, по меньшей мере, в три гномотварина.

Вернувшись к своим противникам, я попёр на них лоб в лоб. Ближайший из них щитом ударил меня, зацепился кроем своего щита об мой и нанёс серию ударов в голову, от которых я со звоном в ушах отбился, спасибо хорошему шлему. Пока первый сковал меня боем, второй, пригнувшись, из-за его спины ударил топором по моим ногам — идеальная командная работа.

Они значительно сильней всех предыдущих, я расслабился и за это поплатился. Вот только мои ноги оказались значительно крепче молодого деревца, они, как и руки, обладают невероятной прочностью из-за вживлённых в них железяк, но в ближайшее время я не смогу ходить. К тому же, я вспомнил, что сто лет назад, попав на эту планету, я утратил вмести с имплантатом вторичного мозга полезнейшие боевые навыки, шедшие в комплекте. Из машины для убийств превратившись в сумасшедшего железного дровосека.

Гномотварин не сразу понял, что его отработанный приём не удался, и ударить второй раз он не успел. Энергии его удара хватило, чтобы я потерял равновесие, но мне удалось повиснуть на вражеском щите. Я отбросил полуторный меч, изогнулся и правым клинком богомола ударил прямо в открытый шлем сзади стоящему лилипуту, протыкая глаз и мозг. Увидев это, второй воин нанёс ответный удар и попал в середину плечевой кости, как раз там, где заканчивается кольчуга, но ещё не начинается имплант, тем самым отрубив правую руку вместе с клинком богомола.

Встав на колено, я бросаю в живого гномотварина свой щит и, в момент, когда он сфокусирован на нём, метаю все свои ножи, большинство из которых застревает в щите или не пробивает броню, или отскакивает от шлема, но парочка достигает цели. Они застревают в носу и правой скуле.

Хоть разум и затмила боль, враг стоит на ногах, тогда я раскрываю оставшийся клинок богомола и снизу ударяю прямо в пах, живая сталь, пробив насквозь тело, вышла из середины спины, доказав, что все живые существа — это пиньята с дерьмом.

С грохотом гномотварин упал, он небеспричинно уснул, ничто не вдохнёт в него жизнь, она ушла с концами, она утонула в моче с нарисованными говном усами.

— Да я… Да я ядрёный как кабан! — разобравшись со своими врагами, весь в крови, грязи и дерьме, отмудоханный Дрогом, без руки и со сломанной ногой, сильно уставший, сглупивший и недооценивший противника, обрадовался Энеральд и решил посмотреть, как там обстоят дела у остальных, и увидел он, как глава гномотварей в неразберихе подкрался к Дрогу и ударил того сзади мечом, но не добившись нужного результата, взял меч за клинок и рукоятью ударил по голове орку, тот с грохотом упал, а гномотварин решил понасмехаться: — Да, орк, с твоим весом достаточно один раз попасть, и я труп. Но ты не попал. ХА-ХА… — Затем он повернулся в сторону Каина и прокричал: — Ну что, слабый Гулливер, душу отдашь? Или она у тебя не с собой?

И пошёл он ко мне, пока орков добивают, а я безвольно стою и думаю: Как угадывать дорогу в темноте, как услышать музыку в безлюдной тишине? Как поставить на один процент из ста? Тот ли путь я выбрал, чтобы вечно жить? Где на все вопросы правильный ответ?

Встряхнув головой и отхаркнув кровь, я посмотрел на ублюдка и улыбнулся. — Какие же вы все уроды. Интересно, неужто вы делаете все эти мерзкие вещи из-за своих кривых рож? Хрен поймёшь как работает этот дивный новый мир… Хотя, где-то далеко в небе, жил один красавчик, при этом он ответственен за множество мерзких и извращённый вещей. Полагаю, ваши действия никак не связаны с вашими мерзкими рожами. В любом случае, какого, чёрт возьми, хрена, вы настолько уродливые? Всё из-за того что вы буквально погрязли в мерзких поступках, что, собственно, и повлияло на ваши рожи?

— Ты из-за того орка так расклеился, да? — усмехнулся гномотварин. — Не переживай, он живой, пока. Всё же за коричневого орка много отвалят.

— Эй, черномазый… Ты Мойдодыра читал? Он умывальников начальник и мочалок командир. А ты вон, какая же мерзость…

— Мерзость и простить можно. Но… мерзость? Это твоё последние слово? — скривился и без того кривой карлик и, медленно подойдя с правой стороны, чтобы я его не смог достать левый клинком богомола, ударил щитом мне в лицо, превращая его в кровавое месиво.

— Возможно… в будущем, я не перерожусь в человека… но вы все… однозначно твари… Ха-ха-Ха… — хрипя и захлёбываясь, я неконтролируемо засмеялся.

Попытался достать врага клинком Каин, но получил ещё удар и завалился на спину, гномотварин спокойно воткнул свой меч прямо ему в область сердца, да так глубоко, что конец ушёл в землю.

Казалось бы. Его жизнь конечна… Он в сознании… И думает… Думает, что благодаря редкой биологической аномалии он родился с зеркальным расположением органов, и что первый раз в его долгой жизни это сыграло на пользу, а не во вред, и как же хорошо, что гномотварин плохо знает анатомию, поскольку у человека сердце относится к органам, расположенным вдоль срединной линии туловища, и лишь на несколько градусов развёрнуто в левую сторону, а не слева. Даже миллиметр может быть спасительным…

Глаза потухли, но он кричит. Кричит внутри себя: Я уже никогда не умру! Создатель! Я никогда… Ты говорил, что я прах?! Ты слышишь!? Я не умру!!!

— М-да, ты даже не древолюд. Ты низшая раса подлежащая уничтожению, — рассуждал убийца, — но ты сильный магус. Отрастить меч прямо в руке… Я тоже так хочу. — Смотря на моё подёргивающиеся тело, он задумался и чуть не пропустил тот момент, когда его ноги начали оплетать корни. Отскочив, увидел, что к нему движутся многочисленные древолюди, крысотвари и крысолюды во главе с Гианой.

Меж тем, времени у меня совсем мало, нужно во что бы то ни стало начать дышать. Нужно отхаркать кровь и надеяться, что наниты успеют подлатать лёгкие.

Мой разум тянут во мрак…

Волю сжимая в кулак, я сам себе сказал: Встать! Победой свой новый мир создать! Судьбой играть и знать, что русский не побеждён, не рождён тот, кто смог бы его сломать!

Сдаться без боя? Да ни в жизнь!

Глаза вспыхнули мёртво-синим, искра жизнь втянута обратно, отшлёпана и накормлена. Запузырился сломанный нос. От напряжения брызгала кровь. Я пронзительно посмотрел и улыбнулся, показывая выбитые зубы. Враг, округлив глаза, затрясся и отпрыгнул от меня, и дал спокойно встать.

— Сме-ерть — не по-овод сда-аться, — прохрипел я, попытавшись вытащить из себя его меч, не получилось.

Тогда, плюнув сгустками крови и кусками зубов в лицо врагу, Энеральд сделал неуверенный шаг на встречу.

Гномотварин хотел было что-то сказать, но лишь приоткрыл рот и подёргал губой.

Волоча правую ногу, я сделал ещё один шаг и ударил клинком богомола по безмолвно стоящему врагу, лишь в самый последний момент он пришёл в себя и уклонился, лишившись глаза, а не жизни.

Вскрикнув от боли, гномотварин заозирался по сторонам и, резко развернувшись, вскочил на коня и исчез в лесу вместе парочкой своих воинов, остальные были без коней и удрать не смогли.

В полубреду, еле стоя на ногах, стиснув зубы, я увидел, как и остальные гномотвари бежали, а на их место пришли древолюди и Гиана, которая вмиг перевернула нашу небольшую схватку у чёрта на куличках. Она подбежала ко мне и ужаснулась.

Я подмигнул ей, схватился за лезвие торчащего из меня меча, вытащил его и упал.