Эртомикон: Энеральд Гаргонов (СИ)

Глава 7

Отдохнув и отдышавшись, насколько это было возможно, я под первыми лучами Светила принялся осматривать поле боя. В подгоревшей траве мне удалось отыскать свои ножи и неимоверно длинный коготь.

Протерев глаза от своей крови и зайдя в залитый теплыми желтыми лучами лес, я увидел окровавленные густые кусты, в которых лежал свежое тело. Это Нечто с оголенными ребрами, силуэтом напоминающее человека.

Подобрав наконечник Гуань Дао, я осторожно подошел ближе, чтобы проверить тело.

Высокий, около трех метров, лежавший на боку гуманоидоподобный зверь с совершенно лысой вытянутой человеческой головой без носа и кончиков ушей, но увенчанной ветвистыми рогами. Огромные прикрытые желтые глаза злобно смотрят прямо на меня. Большой рот в виде улыбки джокера, с разорванными губами и большими острыми зубами еле заметно подергивается.

На покрытых шерстью руках не хватает нескольких пальцев с длиннющими когтями, переломанные ноги лежат в неестественной позе.

Подойдя вплотную и перевернув ногой тело на живот, заталкиваю остаток древка поглубже в зад и вонзаю меч-Гуань Дао в спину в область сердца. Существо чуть дернуло рукой, а ведь, это должен был быть его последний удар.

Я думал, ты еще ночью помер, — про себя то ли проговорил, то ли, пробулькав, прорычал я.

Сел на корточки возле лысой головы, тяжело протяжно вздохнул через маленькое отверстие в горле и приготовился отпиливать рога.

Кем бы ты не был… Прощай… Несмотря на животную натуру, ты был… Умен? … Опасен…

Закрыв монстру глаза, повесив на пояс трофейные рога и пару когтей в мешочках, отрезал голову, чтобы быть уверенным в его смерти. Выйдя из леса, поднял голову и, наслаждаясь утренней прохладой, встречаюсь взглядом с неуклюже стоящей наверху Фенрией, не прошло и секунды, как она вздрогнула как от удара воображаемого тока и, выронив копье из рук, с безумием в глазах упала ниц.

Когда я забрался на дерево, девушка стала бить челом об бревенчатый пол домика, разбивая лоб в кровь. Я пригнулся и положил руку ей на плечо. Она медленно подняла голову.

Достав из лежавшего возле неё рюкзака полотенце из вычиненной шкуры и шепчу: — Потом голова болеть будет. Да и шрамы могут остаться…

Легонько прижимаю полотенце ко лбу, — ну вот, ты ещё и заплакала.

Осторожно вытерев слезы, даю ей кувшин фруктового вина с добавлением высушенного сока, листьев и коры ивы.

Созданный мной синеватый порошок — это очень сильное успокоительное и препарат против памяти, вероятно сильный наркотик. Я называю его Забудин или Противопамятин, если коротко, средство, которое железобетонно лечит голову на ближайшие несколько часов. Сам я старался как можно меньше принимать его. Пусть лучше мучает головная боль, хоть помнить буду что происходило.

Как только девушке в руки попал кувшин, потребовалась пара глотков, чтобы содержимое исчезло.

Своеобразно успокоив Фенрию, скормил вяленое мясо ей и Алеше, который подлез под руку и теперь кайфует от поглаживаний. Тугарин же поступил умней, залез мордой прямо в сумку и, вытащив что-то оттуда, посмотрел на меня, отвернулся и сожрал за два укуса.

Я терпеливо покормил троицу. Убрал в рюкзаки вещи и помог аккуратно спустится краснолобенькой и Алеше. Тугарин демонстративно спрыгнул сам.

Чуть отдышавшись, убрал рога в рюкзак.

“Что смотришь дорогуша? Что с боя взято, то свято, знаешь ли.”

Глаза девушки были прикованы вовсе не к рогам, а к трубке, через которую я дышу. Спасителем я уже для нее стал, не хватало ещё и в пантеон богов записаться. Повезло, что не на ее глазах рана на лбу зажила.

Пропустив спутницу вперед, быстро отвернулся и вытащил кость из горла, теперь она не нужна, но лучше будет убрать в рюкзак, пригодится еще. Горло почти зажило, говорить, правда, какое-то время не смогу, да и дышать легче не стало, легкие будто жженые, но меня больше беспокоит чувство опасности. Прямо сейчас мне кажется, что за мной кто-то наблюдает. Тонка же грань между здравой настороженностью и легкой паранойей.

— Как же тело болит…

Закутанное в черный как смоль балахон и длинный грязный плащ некто издали из-под глубокого капюшона наблюдает за уходящим человеком и двумя вампалами.

Когда-то это существо само было человеком, но после смерти преобразилось. Его длинный и острый язык теперь мерзко свисает изо рта. У его крючковатого носа осталась только одна ноздря. Поговаривают, Убором может стать тот, кто умер в ярости, или тот, чей дух не желает покидать тело.

Убор не стал дальше преследовать группу, лишь смотрел в спину уходящему на восток мужчине и, когда убедился в том, что он далеко ушел, направился к обезглавленному трупу в кустах.

С минуту надменно постояв и поразглядывав тело, упал на ноги и принялся слизывать с земли черную кровь.

— Редко попадаются такие свежие, — причмокивая, он облизал трахею.

Выдернув из зада сломанное древко, перевернул тело на спину, сел сверху и запустил язык прямо в рану между оголенными ребрами. Немного поковырявшись, кончиком языка достал до сердца и почувствовал, как его пронзает экстаз. Предвкушение хорошего пира заставило, ломая когти, разорвать грудину и вгрызться внутрь. За пару минут он сожрал все вкусности и, украсив округу ошметками, успокоился. Задыхаясь, удовлетворенно прилег возле ног.

Отдохнув, отгрыз ногу и закинул одубевшое мясо на плечо, чтобы в дороге было что грызть.

Порыскав по округе, нашел голову и, переваливаясь с ноги на ногу, пошел в ту часть леса, куда никогда не падает свет.

— Никогда не ел… Вендиго, — смотря прямо в мертвые желтые глаза, косноязычно промямлил Убор и, скрыв отсеченную голову под мешковатой одеждой, начал размахивать вторым трофеем, иногда его покусывая.

Навеселе петляя меж деревьями, Убор не заметил выступавший из-под рыхлой укрытой листвой земли корень и споткнулся об него. Упав, прикусил язык, молниеносно поднялся и гневно начал ногой бить по узловатому обитчику, превращая того в труху.

— Ты зачем это делаешь? — донесся сонный девичий голос. — А вы чего? Разбудить нормально не могли? Гаина, наказать бы вас всех…

Убор отпрыгнул, теряя трофеи и судорожно срывая с пояса нож, с выпученными глазами начал озираться по сторонам.

— Милый, я сверху, — с макушек деревьев начинают демонстративно спускаются лианы. — Эй, падаль. Зачем тебе такое примитивное оружие? Против Лесавки твоя иголочка бесполезна. Или же… Ножик под боков, ходим под Богом? Ха-ха-ха.

Заливистый смех лесной девы сбивает с толку даже сильнейших существ этого мира. А жалкое отродье, стоящее перед её деревом, не способное шелохнутся, вызывает лишь жалость и охоту подарить милосердие в виде быстрой смерти.

Упавшие листья задрожали, земля вздыбилась буграми, из-под нее стали подниматься корни и обвивать тело жертвы.

— А вот и нет. Бог не Тимошка, видит немножко! Упыри отвратительны. Тебе никогда не стать похожим на моего очень далекого деда, Кощея Великого.

— Я… Я не Упырь, я… Я вампир. Ваше Высочество… Пощады… Молю…

С дерева, качаясь на длинных лианах и вся обвитая ими же, спускается прекрасная с длинными зелёными волосами бледная стройная высокая молодая девушка в белой грубой рубахе, подвязанной осокой.

— Ха, вампир? Какой вампир будет питаться падалью и закусывать дерьмом?

Вампир-упырь хотел было что-то сказать, но дева подняв руку, поднесла длинный пальчик к своим нежно-розовым губкам и нежно сказала: —Я лучше тебе ротик зашью. Ток ты не кричи сильно. Хорошо?

Тонкие игольчатые корни мучительно вгрызлись в плоть, намертво скрипим верхнюю губу с нижней, оставив лишь маленькую дырочку для свисающего языка.

— А теперь. Не хочешь ли прогуляться со мной и моими подружками до моего отца? Лешего.

Убор в ответ начал крутить головой, мычать и подергивать языком.

— А, ха-ха-хрр… Ой… Я буду расценивать это как да. Ты же кивнул. Кивнул?

— СУКМА-АНРУ-ВЫПУС-ТГРР…

Обыкновенный лиственный лес, редкие полосы лугового разнотравья, постепенно начинают разбавляться подгорелыми стволами и совсем уж черными пнями, украшенными сеткой давно истлевших вен.

Далекие пронзающую душу крики, стоны, вой и рёв, гул ожесточенного сражения, короткие яркие вспышки и густой черный дым пожирающий небо, медленно обволакивающий местность запах гари, за которым следует едкий удушающий туман.

На выжженном поле среди обугленных трупов и догорающих остатков деревянных башен, опираясь на большой двуручный меч, стоит огромный черный доспех, весь покрытый мелкими наростами и глубокими алыми порезами. Его горящие угрожающим изумрудным светом глаза пронзительно строго смотрели на тварь перед ним, а из-под глухого шлема доносилось напоминающее рык дыхание.

Странная тварь похожая на полупрозрачный переливающийся сиренево-лиловым шар левитирует напротив доспеха. Она, не переставая, шевелит четверкой длинных щупалец с кинжалами на концах, а под кожей пульсируют черные толстые прожилки, тянущихся из глубин тела до множества мелких ямочек на щупальцах. По поверхности шара перемещаются сотни сетчатых бледно-красных глаз, жадно рассматривая противника.

Я прошла мимо тлеющих стволов и вышла к месту битвы, оставляя за собой дорожку из свеженьких цветов и травки. Со странным наслаждением вдохнула запах гари и уселась смотреть дуэль вместе с многочисленными духами, потерявшими свои тела в битве. За мной еще шла моя подруга и охрана, но они благоразумно решили потеряться. Хозяина с Хозяйкой на отдыхе лучше не беспокоить.

Мои лианы подтащили ко мне упыря, он уже оставил попытки освободится и сбежать.

Черный рыцарь сделал первый шаг и тут же был облит с ног до головы маслянистой жидкостью с вкраплениями черных шариков, монстр чиркнул кинжал об кинжал и раздались взрывы.

Рассекая горящие изнутри серое облако дыма, создавая завихрения, двуручный меч с поразительной легкостью отсекает препятствующие удару щупальца и уходит на добрую треть вглубь фиолетового шара. Раздаются новые взрывы, только больше, ярче, мощнее.

Закрывшись скованным убором от летящих в мою сторону ошметков, я слышу, как справа от меня кто-то заливается смехом: — Не лезь, дорогая, к волку, коль у тебя хвост телки. Ха-ха…

О, похоже, папенька острит.

— Блядскмие энты, как ты их сделал огнестойкими?

Похоже, тот шарообразный монстр был маменькин.

— Нежным голосом говорить такие грязные слова. Окстись поганка.

— Поганка?

— Дорогая. Я сказал до-ро-га-я. Тебе что, мерещатся всякое? К тому же, созданные мной энты не огнестойкие, а огнеупорные. Они все же горят, хоть и очень плохо.

Я подошла ближе к развалившемуся на травке Лешему.

Ничем не примечательный лысый, но с роскошной бородой жилистый мужичок лет под сорок в подпоясанной рубахе с косым воротом и штанах, заправленными в онучи, довершали образ лапти.

Любит же папенька играть с заблудшими.

Напротив него, почти вплотную сидит Баньши. У маменьки от Баньши остались лишь острые черты лица и голос, вернее крик, остальное папенька поправил. А дедушка Кощей VII Горнский материализовал тело.

Невероятной красоты молодая женщина с длинными распущенными белокурыми волосами, в которые вплетены пара ромашек. Белое платье до пят и полупрозрачный плащ с капюшоном подчеркивают изящную фигуру и не маленькие формы.

— Ладно, я выиграл. На что мы там играли? — спросил Леший, в ответ Баньши подползла к нему, склонила голову, почти прикоснувшись к нему губами, медленно и нежно сказала: — А что… или… кого ты бы хотел в качестве выигрыша?

— Может, вы не при всех будете ЭТО делать? — подошла я развалившимся на зеленой травке посреди пылающего леса игрокам.

Отец посмотрел на меня сквозь белокурые локоны, — знаешь доча, любовь как костер, не кинешь палку — потухнет. К тому же, здесь только мы и духи. А духам сейчас не до этого. Все, кроме одного из них, потеряли свои тела, через пару минут я им дарую новые, и они начнут уборку.

— А Убор, которого я притащила?

Обняв Баньшу, Леший продолжил: — Так он уже нежилец. Или ты поиграть с ним захотела?

— Всё ты знаешь.

— Знать то знаю. И у меня к тебе есть дело. Но сначала перекусим. Заодно и передашь вкусности Бабе Яге. Её избушка недалеко от Водяного сейчас, — приводя тело в вертикальное состояние, Леший, полапав Баньши и скрестив с ней языки, махнул рукой, и из земли начали расти корни, обвивая друг друга и образуя большуший стол и три стула.

Вслед за столом появились метровые энты с многочисленными подносами. Свежеприготовленное мясо ягненка было украшено ягодами и фаршированными фруктами. И это были только первые два подноса, дальше я краем глаза увидела рыбу, какие-то ребрышки, пару кувшинов и целую очередь из поленьев с ручками да ножками, и сидящих в них духов.

— А лес тушить не будете? Или это такая большая палка? — поинтересовалась я у севших за стол Хозяина и Хозяйки леса, но на меня лишь посмотрели как на дурочку. — Может, Бабушке Яге сами передадите? — сев за стол, увидела перед собой первое и второе блюда, но решила начать с пирожных.

— Вот еще. Я же потом на месяц там застряну, а времени нет. Бери Убора и Древобора с дружиной. Древобор сам всё сделает, тебе нужно только смотреть и учится. Наследница должна вникать в суть управления. — Леший, махнув рукой, решил начать с мяса, пока из чащи выходил бородатый старичок с красивым резным посохом в руках, булавой на поясе и щитом за спиной, была у него мания всегда носить с собой оружие.

— Она же его сожрет, — сказала я, пока в это время маленький энт шмыгнул за мной и убрал со стола обглоданные кости, налил мне чаю с медом и испарился, так же как и появился.

— Убора? Представь, как ей приятно будет? Гостинцы от меня получила, с внучкой пообщалась, да и избушка перекусила вампиром,

— папенька что-то приказал слугам, затем продолжил: — Только смотри, когда возвращаться будешь не наткнись на Каина, он в этом году больно далеко ушел от Матерь-Ивы. Надо его вернуть назад, только вот как?

— Как? Ты что его боишься? Дожили сам Хозяин леса…

— ТИШЕ будь, дочурка. Поживешь подольше, увидишь побольше, — глаза его запылали, появился зеленоватый ореол, гнетущая атмосфера стремительно пожирала присутствующих. Никогда я еще не видела, как папенька впадает в гнев от безобидной шутки.

— Не вздумай. Слышишь? Не вздумай. Каин опасен, он появился из ниоткуда во времена Кощея VII Горнского. Он убил всех, сколько бы то ни было опасных существ вокруг себя, его территория кишит опасностями, чуть оступишься, и тебя погребет под землей, посмотришь не туда — тебя раздавит бревно или попадешь в яму с кольями. К тому же, за ним по пятам ходят два Вампала, у одного из них к спине привязана голова Дубовика, который когда-то позарился на его территорию. Сам же Каин бессмертен, его не сгубила своим соком Матерь-Ива. Он не ведает страха, усталости, его стеклянные глаза вечно горят синим пламенем, даже сквозь закрытые веки видно свечение. И он прекрасно видит в темноте. Вечно говорит сам с собой на непонятном нам языке. А самое страшное, я его не ощущаю. Никак. У него как будто нет души. Только его и Кощея Великого я не могу почувствовать в своем лесу.

— Это тот, кого называли Синим Пламенным Оком? Пару лет назад, не он ли великий пожар начал? — Лесавка, поняв что задала неуместный вопрос, больше не могла смотреть на отца. Она отвернулась и впилась в пирожок. Задать вопрос: “Почему ему дали имя?”, не решилась. — Так, может, переждать пока он не вернется?

— Слишком долго. Каин будет бродить по лесам ещё не один месяц, если не год. А помощь водяных и влияние матушки нужно сейчас. Грядет большая война. В Аверианских горах Крысолюди в шатком союзе с Кумо бьются с гномотварями, целые отряды которых уже бродят по моему лесу. Темные эльфы прощупывают границу, их останавливают лишь древесницы и ырки, но последним лучше не доверять, больно злые духи. Кристальная дева пока бездействует.

— Кумо? Это которые паучихи?

Отец с минуту молчал, успокаивался, затем дал ответ: — Да. Весьма редко они выходят из своих подземных городов. Да и сами они весьма редки. В обычном облике выглядят как огромные пауки, размером с человека, с горящими красными глазами и острыми жалами на лапах. В человеческом облике — прекрасные женщины с холодной красотой. Когда-то у отца с ними был союз. Но времени с тех пор ушло много. А сейчас новая царица решила укрепить свои позиции, а может ей что-то от тамошних крысолюдей понадобилось. Узнать мне надо будет причину, но позже.

— Так, может, я одна пойду? Быстрей будет.

— Помнишь, что в прошлый раз приключилось? Как кое-кто в черной рясе собирала урожай.

— Угу. Беспощадною косой полоса за полосой. Хе-хе.

От наших слов матушка поперхнулась вином и начала откашливаться. — Да хватит… Мне это припоминать! Сколько можно. Давно же было… Да и вообще. Достали со своими хитровыебаными выражениями.

— Ты смотри, — отец погрозил пальцем, — завтра такое во дворце не ляпни, а то уже с месяц речь не контролируешь. Пара снова становится достойной титула Хозяйки.

— Вот вы бяки буки. Дайте отвлечься, дайте насладиться безнаказанностью слов, дайте почувствовать бессмысленность своих поступков, — матушка отобрала кувшин у энта и сама налила себе полный бокал, слегка взболтав, тут же его осушила и снова наполнила. Покрутив в руках разведенное вино, тяжело вздохнув, приказала прислуге принести чего покрепче и, прислонив бокал к губам, пуская пузырки в вино, продолжила: — А то сокрушать великих, поднимать безликих, открывать тайны бытия, менять мир, достойных призывать к себе, вести души за собой… Надоело. На-до-е-ло… Сам же говорил, что грядет война. Дай отдохнуть перед ней, а то завтра дела живьем есть меня будут, костями похрустывая.

— Эвоно как тебя, дорогая, пробрало-о, — Леший встал и подошел к Баньши, наклонившись, взял и помял в руке белокурые локоны, укусил за мочку уха и что-то шепнул, отчего Баньши слегка покраснела. — Хорошее желание загадал, не правда ли?

— Уху.

— Гррр, вот ведь морока с ними, — еле плетя ноги по лесной тропе в центре маленького войска из восьми десятков древолюдей, немалого количества вьючных животных, почти каждое из которых что-то тащило на себе, разного рода сопровождающих и бесчисленного количества прислуги, я все капала на мозги своей няньке. — Сами не хотят ехать к Водяному и гостящей у него бабушке, так меня посылают, мол, опыта набирайся, правит будешь. И напутствие дали. Мол, не хотят увидеть через год новорожденного домового, не хватало, чтобы Лесавка с Водяным бракосочетались. А сами развлекаться при мне начали! Да сколько можно-то? Я что совсем в их глазах маленькая и глупая? А Древобор?

— Отнюдь Ваше Высочество, — старичок с внушительным изогнутым резным посохом, со щитом за спиной и булавой на поясе, в безразмерном балахоне, под которым виднелась кольчуга и выглядывали высокие сапоги, шёл прямо за мной, — но опыт нам всем нужен, мы его всю жизнь набираем, а в посмертии за него душу выкупаем. У кого его больше, у того больше шансов встретиться с Древними. А там уж как повезет. Может возродят, может даруют вечную жизнь в другом мире, может отправят с заданием в Рай иль Тартар, может даруют вечный покой. Кто ж их знает… Но я точно знаю одно — с ними лучше все же встретиться.

— Ваше Высочество, — я передразнила старичка. — Ты же знаешь, что из твоих уст это звучит раздражающе. Да и вообще, лучше бы ты со мной согласился, а то мало ли, взойду на трон… и ты с Древними раньше времени встретишься. — Зловещая ухмылка налезла на мое лицо, такого поворота Древобор никак не ожидал, в его глазах появился… Страх? Удивление? Явно что-то недоброе.

— Да не смотри на меня так, шучу… Или почти. Хи-хи-ха, — Зловеще хихикнула Лесавка, глядя прямо в ошалелые глаза.

— Ваш-ше Высо-о-очество-о, — вывела меня из приступа злодейства моя подруга, Гиана. Высокая красивая девушка в сереньком платье и с русой косой до поясницы, которая, как всегда, что-то мастерила в руках из двух длинных толстых нитей. — А где хоооть один баку? — спросила она. — Где эти пожиратели снов? Где эти большие каба-аанчики? Мы же не весь путь будем идти на своих двоих?

Я скептически посмотрела на Древобора. Он чуть осел, но все же твердо ответил:

— Хозяин сказал, что вам нужно научиться отвечать за свои поступки, поэтому мы пока идём пешком. Хотите услышать мое мнение по этому поводу?

— Когда я захочу узнать твое мнение, я его тебе скажу.

И ведь мне даже не захотелось спросить, что такого я натворила по отношению к свинорылым лошадям. Но мне почему-то захотелось прикончить Убора, которого вели два больших энта позади нас. Он, похоже, что-то почувствовал и яростно начал мычать. Я не выдержала его стонов и оторвала ему язык ко всем чертям и псам болотным.

— Слушай, — вдруг я обратилась к Древобору, — а если серьезно? На чём нам ехать? — прикрыв глаза и улыбнувшись, добавила: — Ответишь: “Пешком”, закопаю.

Уголки губ старичка ползли вверх, он усиленно пытался это скрыть.

— К ужину будут, — ответил он. — Скоро к деревне подойдем, там у дриад возьмём.

Перед самым закатом, остыв и, наконец, увидев перед собой свинорылых лошадей, решила специфически извиниться перед Древобором, а именно: выжрать несколько бутылок с известным содержимым.

Хороший ведь мужик, хоть и не молодой. Умный, сильный, частенько выручает и помогает выпутаться из неприятностей. Наверно, он единственный, к кому из отцовских приближенных я питаю глубочайшее уважение, к сожалению, срываюсь на него слишком часто. И из-за его шуток тоже. Воспитывать пытается, а как получает ответную фразу, каждый раз реагирует так, будто это в первый раз и я его убивать планирую.