Еще один шаг

«НЕ ВЕРНЕТСЯ ОН»

Перед окном промелькнуло несколько теней, они то сплетались в клубок, то разбегались, отчетливо слышалось злобное рычанье. Сверкали глаза, и, как удары бича, щелкали зубы. Никогда еще Алешка так близко не видел волков, не слышал голодного воя. Волка, что однажды ночью напал на их стоянку, отогнал Ураган, он внезапно появился и так же быстро исчез; Алешка ничего не успел заметить. Теперь волки бегали под самым окном.

Ураган, скаля огромные клыки, рвался из хижины. Шерсть на нем стояла торчком, и из-за этого он стал выше, больше.

Поглощенный зрелищем жестокой борьбы, Алешка не услышал, как подполз Валерка. А тот уже дергал его за штанину и просил:

— Подними. Слышишь, подними.

Ему тоже хотелось посмотреть. Но Алешка только отмахивался. Прижавшись лбом к холодному стеклу, он ясно различал то оскаленную пасть и белые, как снег, зубы, то дугой выгнутую спину, то косматую лапу.

— Лешка, а я?

— Что?

— Подними.

Алешка с трудом приподнял брата. Валерка приник к окну, но ничего не увидел и нечаянно толкнул раму, окно распахнулось, и почти тотчас вперед подался Ураган и выпрыгнул. Это произошло так неожиданно, что братья в первое мгновенье не сообразили, что произошло. Лишь в следующую секунду, опомнившись, Алешка отчаянно позвал:

— Ураган! Сюда!

Ураган, наверно, понял по голосу, по тону, как был взволнован Алешка; взвизгнув, он бросился обратно к окну, вскинул лапы и вдруг снова исчез в темноте.

— Куда?

Не раздумывая, Алешка отбросил колышек, подпиравший дверь, и настойчиво позвал:

— Ураган!..

Собака вернулась, в темном проеме двери появилась ее большая лохматая голова.

— Сюда! — Алешка втащил Урагана в хижину, закрыл дверь и подпер колышком.

Теперь все! Надо только поскорее закрыть окно, а волки пускай грызутся, все равно марала от них не уберечь. Алешка не видел, как из лесу выбежал недавний победитель лося и бросился на волков, и они, злобно огрызаясь, поспешно исчезли в кустах…

Несколько минут братья лежали молча, прислушиваясь, не завоет ли волк снова, не заскребется ли в дверь, но, кроме глухого раздраженного бормотанья грома, ничего не было слышно.

Крепчал ветер. Он гудел уже не в вершинах деревьев, а настойчиво стучался, барабанил в окно, толкался в стены, и они дрожали, готовые каждую секунду упасть, завалиться совсем.

Свет молнии ослеплял, на какое-то мгновенье белыми становились закопченная печка, волосы Валерки, блестящие оконца. Молния гасла — и сразу же накатывался густой, темный, как черничный кисель, мрак, и нельзя было рассмотреть не только окон, но и собственную руку.

— Они убежали, — шепнул Валерка.

— Наверно. — Ощутив под рукой задрожавшее плечо брата, Алешка спросил: — Ты чего?

— Просто так… А они… вернутся?

— Что ты! Никогда! — сказал Алешка и сам поверил в это. Волки не посмеют вернуться к хижине, где лежит Ураган, где есть огонь. Нащупал спички и положил их под голову, под ветки, — надежнее так. Завтра он натаскает побольше валежника, растопит печку, чтобы огонь горел всю ночь до утра.

Алеша шепотом рассказывал, что он придумал. Валерка слушал, чуть раскрыв рот, во вспышках молнии глаза его казались большими и светлыми.

— Нас совсем забыли.

Из-за внезапно ударившего грома Алешка расслышал только одно слово «забыли» и, когда гром утих, спросил:

— Кто?

— Все… Никто, никто не помнит.

Валерка часто задышал, громко шмыгая носом.

В первую минуту Алешка не мог ничего сказать: может быть, в самом деле Валерка прав? Если их помнят, то почему не могут отыскать так долго? Вот уже сколько дней и ночей они одни плутают по лесу. В прошлом году дядя Митяй, сосед ихний, не вернулся с охоты, и почти весь поселок вышел на поиски. И что? Три дня искали, а все-таки нашли.

А что рассказывал отец про поморов? Дружные они и сильные. В Белозерске все из поморов. Валерка не прав.

— Нет! — сказал Алешка убежденно. — Не забыли нас.

— Знаешь ты!

— Знаю… — Алешка приподнялся, прислушался к новому удару грома. — Попробуй найди нас в таком бору… И все-таки нас, наверно, ищут… Разве ж папанька нас оставит?

— Ага, — всхлипнул Валерка. — Ты давно так говоришь…

Алешка вытер Валерке глаза, нос:

— Не может того быть, чтобы не нашли. Только и нам стыдно нюни распускать.

Мальчики замолчали. Новый удар грома был сильнее прежних. Избушка задрожала.

Братьям все казалось: ветер вот-вот поднимет хижину и унесет вместе с ними куда-нибудь далеко, и каждый раз при очередном ударе грома и яростном порыве ветра крепче прижимались друг к дружке. Алешка тянул к себе Урагана и чувствовал, как Ураган то и дело вскидывает голову, неспокойно водит ноздрями, словно принюхивается к чему-то.

Только перед самым рассветом братья уснули. И тогда ветер, наверно вконец рассердившись и собрав все свои силы, рванулся под крышу и, приподняв левый край ее на своих могучих плечах, сорвал, бросил на землю.

Алешка сначала не понял, что случилось, но в следующую секунду, сообразив, в чем дело, потащил полусонного Валерку в угол, где уцелела часть крыши, поманил Урагана.

Ветер постепенно утихал, и тогда пошел мелкий густой дождь. Мальчики отодвинулись еще дальше, под самую стенку.

— Теперь они… вскочат, — тихо, словно боясь, что его услышат, шепнул Валерка.

— Что ты? — Алешка ответил как можно спокойнее. — Ураган с нами.

Скрючившись, Валерка настороженно слушал шум дождя и все время гладил мокрую голову Урагана.

К утру дождь затих, лишь изредка одна-две капли залетали в раскрытую крышу. Зеленая пихта, склонившись, любопытствуя, заглядывала внутрь хижины, словно спрашивала: «А как вам ночевалось?» Мальчики молча смотрели на приветливую пихту, на совсем поблекшие звезды, У порога застыл круглый, чуть удивленный глазок дождевой воды, и котелок, который они не убрали под печку, был полон воды, а оставшийся ботинок намок и блестел от влаги.

— Вставать будем, — сказал Алешка, хотя очень хотелось полежать. Он помог Валерке, и тот, морщась, прошел с ним несколько раз от порога к столу и обратно.

— Не могу больше… Ноги не держат.

— Ладно, полежи, а я крышу починю. А то, может, снова дождь пойдет…

Валерка ничего не сказал, пусть Алёшка и крышу чинит, а он полежит.

Вблизи от хижины Алешка нарезал веток, приставил их к стене и, с трудом взобравшись на крышу, принялся закрывать ими брешь. Ветви ложились хорошо, оставалось положить еще несколько — и брешь будет заделана. Кое-как уложив их, Алешка закончил работу и усталый прилег здесь же, на крыше.

Вблизи запела пичуга, ласково коснулся лица теплый луч солнца. Алешка в это мгновенье забыл, что пора слезать, идти за водой, что ждет Валерка. Далеко-далеко расстилался лес. Он был как бы соткан из дождевых капель, они сверкали на солнце, ветер слегка покачивал ветви, и они роняли короткие золотые молнии в траву. Но сколько ни смотри, а пора слезать, разжигать печку, идти за водой. Предстояло переделать очень много работы.

Алешка сполз вниз, однако дальше не пошел, сел на землю и привалился к стене. Что с ним? Алешка не на шутку испугался: что будет с ними, если он не сможет ходить? Кто принесет воды?

— Лешка! — позвал вдруг Валерка.

— Я сейчас.

Кликнул Урагана и, опираясь о сильную спину собаки, встал. Идти было трудно, но с Ураганом все-таки легче.

В хижине стало очень зелено от теней, от ветвей, застрявших в проломе крыши, и Алешка не сразу разглядел брата. Лицо его, глаза, руки тоже были зелеными.

— Долго ты там… на крыше.

— А что я, в бабки играл?

Алешка присел перед печкой, подложил валежника, поставил котелок с дождевой водой.

— Вот сейчас чаю напьемся… А потом за ягодами пойду.

— Далеко не ходи. И дверь не закрывай. Чтоб я видел.

Валежник быстро разгорался. Алешка поправил котелок, огонь запылал ярче.

— И валежника маловато… Сходим принесем… Ураган!

Опираясь на палку, Алешка вышел. Возле избы он вынул из кармана спичечный коробок, сосчитал оставшиеся спички. Их было четыре. Всего четыре! Вчера, когда он зажигал валежник, он совсем позабыл, что спички могут выйти. Теперь-то он вспомнил.

Что же делать? Сказать об этом Валерке? А зачем? Из оставшихся спичек, как ни старайся, больше не получится. А почему? Вспомнился рассказ, который он однажды прочитал. В нем говорилось об одном путешественнике, который вот так же, как Алешка с братом, долго блуждал, только не по лесу, а по тундре, оставшуюся спичку он разделил на четыре дольки. Четыре дольки. Это значит, у Алешки — четырежды четыре — будет шестнадцать спичек! Только надо умело разделить каждую спичку.

Алешка сразу же достал нож, который он носил с собой, разложил спички на пеньке и осторожно каждую спичку разделил на четыре части. Все обошлось благополучно. А он боялся: сера соскоблится, отвалится. Одна лишь долька стала негодной, но и ее он не выбросил. Все спички завернул в сухой листок и сунул в коробок обратно. Теперь они с Валеркой обеспечены на много дней вперед.

Он собрал немного валежника и повернул к хижине. Ураган шел рядом, и Алешка опирался о его широкую крепкую спину.

Перед самой хижиной Ураган остановился, поднял голову и дважды глухо пролаял. Алешка осмотрелся: нигде никого.

— Что ты, Ураган?

Собака продолжала принюхиваться. Она, без сомнения, что-то почуяла.

Так размышляя, Алешка наблюдал за Ураганом. А тот, вильнув хвостом, посмотрел на мальчика и, словно приглашая его, побежал и сразу же вернулся, мягко схватил зубами за штанину и потянул к себе: «Идем, мол…» Но Алешка высвободился, погладил Урагана по шерсти:

— Не могу я… понимаешь? Валерка там.

Ураган покрутил мордой, заскулил, словно жалел, что Алешка не может идти с ним. Он дважды убегал на край поляны и возвращался. Наконец в третий раз, когда Алешка, поняв, что Урагану обязательно нужно бежать куда-то и его, видимо, не удержишь, сказал совершенно серьезно, словно Ураган понимал человеческую речь:

— Беги, Ураган!.. И возвращайся… Мы будем ждать… Беги!..

Ураган еще раз посмотрел на Алешку, взвизгнул и помчался через поляну на бугор.

Когда Алешка вернулся в избу, в котелке уже закипала вода. Валерка к печке не подползал, сидел у двери и сердито сопел: снова Алешка задержался. Увидев, что нет Урагана, спросил:

— А Ураган где?

— Убежал.

Валерка укоризненно посмотрел на брата:

— И ты… отпустил его?

— Он очень хотел… Он и меня тащил. Но ты не думай — он вернется. Я сказал ему, что мы ждать будем.

— Не вернется он больше.

— Вернется. Увидишь, вернется… Вот попей лучше. Согреешься.