Еще один шанс

Глава 24 Современная медицина

В Дулитле было здание суда, поэтому Харриет не могла понять, почему же жители города не построили новую окружную больницу. Она следовала указаниям, которые получила от отца, прежде чем он уехал на лесной склад, и проехала тридцать минут, не превышая скорости, не проезжая под знак «стоп» и не заехав на тротуар, когда парковала «хаммер».

Харриет почти никогда не бывала в больницах. Зак родился в старой клинике в Дулитле, которую теперь заменило здание из сияющего стекла и стали, в которое она теперь входила. Она никогда не ломала кости и ничем серьезным не болела, так же, как и ее сын.

Донни, до гибели в автомобильной катастрофе, также избегал медицинских учреждений.

Какая ирония судьбы, подумала Харриет. Она спросила пожилую женщину в коралловом халате и с веселой улыбкой, как пройти в зал ожидания хирургического отделения.

— Да, дорогая, — ответила женщина. — К кому вы пришли? — Она окинула ее взглядом поверх очков.

— К Оливии Смит.

— О, дорогая Оливия! — воскликнула женщина. — Мы с ней много лет состоим в одном клубе садоводов. Даже десятилетий. Садоводство так плохо отражается на коленях. Мне несколько лет назад заменили правое. Ничего особенного, дорогая, так что не нужно беспокоиться. — Она прищелкивала языком, набирая кнопки на компьютере. — Если у вас не слабое сердце, конечно. Так, посмотрим. Сейчас она в хирургии. Вы можете подождать на третьем этаже. Не курить и не пользоваться сотовым телефоном, если только вы не выйдете наружу. — Она погрозила Харриет пальцем.

Харриет кивнула. Что означают эти слова — «слабое сердце»? И как кому-то может повезти и он вытащит удачный жребий и получит сильное? Она размышляла над этим, идя по коридору к лифтам. Харриет хотела позвонить по мобильному, чтобы найти Зака, который приехал в больницу вместе с Оливией и ее сестрой, но решила подчиниться запрету. Он, наверное, в зале ожидания хирургии или в кафе, вход в которое она заметила за лифтом.

Она нажала кнопку «3». Наверное, у нее сильное сердце. Иначе как смогла бы она выдержать тот внешне рациональный разговор с Джейком Портером прошлой ночью? А сегодня утром, лежа в кровати своего детства, медленно просыпаясь и слушая звуки пробуждающегося дома, как смогла бы она пережить тот поток эмоций и воспоминаний, который угрожал затопить ее?!

…В утро после выпускного бала, в утро после того, как они двое были близки, как только могут быть близки мальчик и девочка, в утро после ночи, когда они превратились из мальчика идевочки в мужчину и женщину. Харриет лежала, прижимая к животу подушку.

Вся ее жизнь лежала перед ней, солнечный свет заливал каждый день календаря, все хорошее казалось достижимым. Она пошла в школу, напевая, улыбаясь. Глупость, конечно, что школа требовала, чтобы выпускники появились после выпускного, но это было одно из правил, которое все должны были выполнять. Невозможно было получить табель успеваемости, если не появишься в школе.

Харриет пошла, но не для того, чтобы забрать оценки, а чтобы увидеть. Джейка Портера. Коснуться его руки, увидеть его улыбку, насладиться тем, как его глаза теплеют, когда смотрят в ее глаза.

В школе его не было. Никто не знал, где он.

Но ее одноклассники знали о нем больше, чем она. Когда она начала спрашивать о нем, они перешептывались, а потом стали открыто смеяться над ней; Как раз перед полуднем, когда их должны были распустить, кто-то отвел ее в сторонку и объяснил шутку.

Харриет отказывалась поверить в это. С дрожащим подбородком она опровергала сплетни. Тот Джейк Портер, которого она знала, никогда бы не повел ее на танцы на спор, не попытался бы переспать с ней на спор. Нет, нет, нет! Она мысленно кричала это, а ее тело вспоминало ощущение его прикосновений, волшебство того, как он целовал ее и крепко обнимал.

Ее одноклассники, должно быть, ошибались.

Многих из них она знала всю свою жизнь. И мало с кем общалась или дружила.

Только Донни всегда поддерживал ее. Она пошла к нему, и, когда он подтвердил сплетни, она повесила голову.

Она не плакала.

Она просто прошла пешком всю дорогу домой от Смит-Плейса. Ей было все равно, что в кроссовку попал камушек. Ей было все равно, что этот камушек натирал ей ногу. Она даже не поморщилась, когда наконец сняла обувь и обнаружила кровавую мозоль.

Ничто больше не имело значения.

И все же она знала, что все они могут ошибаться. Только если бы Джейк Портер подтвердил свою вину, она бы поверила, что он действовал на спор.

Но она больше никогда его не видела.

До вчерашнего вечера.

Двери лифта открылись, и закрылись, и открылись, и закрылись, и открылись, и закрылись.

— Эй, мам. — Зак вошел в серебристые двери и встал перед ней. Он помахал рукой перед ее лицом. — Йе-ху-у, это я, твой сын, помнишь?

Харриет смотрела на него во все глаза, впитывая облик своего сына, его широкие плечи, его темные глаза, копну его темных волос. Зак был живой, дышащей копией Джейка.

— Зак, — сказала она. — Прости, я задумалась.

Он улыбнулся:

— Да-а, ты часто это делаешь. Не волнуйся. Я привык к этому.

— Как твоя… Оливия?

— Ба? — Он показал большим пальцем на лифт. — Она сейчас в послеоперационной. Мне сказали, что выход из наркоза может занять какое-то время. Так что я подумал, что могу пройтись.

Она улыбнулась:

— Ты имеешь в виду — перекусить?

Он улыбнулся в ответ.

— Там в конце коридора есть кафетерий.

— Да, он неплохой, — подтвердил он. — У них приличная пицца.

— Так ты там завтракал? — Она пошла рядом с ним.

— Тетя Амелия сделала омлет и печенье. Из ничего. — Он придержал открытой дверь кафетерия, и Харриет вошла внутрь. — Правда, это было почти в середине ночи.

Он заказал пеперони с колбасой. Харриет ограничилась чашкой кофе.

— Как тебе гостиница? — спросил Зак, прежде чем заняться пиццей.

— Я там не была, — ответила она. Он вопросительно поднял бровь. Харриет почти покраснела.

— Я заехала к родителям, ну и слово за слово… — Слово за слово. Вот уж точно, усмехнулась она про себя. Именно это и происходило при общении с Джейком Портером, пока она не набралась смелости уехать. Смелости? Это был либо самый храбрый, либо самый глупый ее поступок.

— Думаю, они были счастливы, — сказал Зак.

— Думаю, да, — согласилась Харриет. Ее отец — да. Что же до матери, тут она не была уверена. Она никогда не понимала ее и не умела читать ее чувства и даже не могла решить, есть ли они под этим постоянным потоком слов, слов, слов.

Харриет вздохнула и уставилась в чашку с жидковатым кофе. Надо было вернуться в «Веранду». Они подавали приличные стейки, а их кофе был почти так же хорош, как тот, что варила ее домработница.

Уезжая сегодня утром из родительского дома, она забрала сумку. Пребывание там действовало ей на нервы, и, как только ее брат с женой прибыли вместе с близнецами, она не могла представить, что будет спать в своей старой комнате, превращенной в детскую. Почему они не поставили кроватку в комнату Эдварда, она не могла понять, если только он и Хани не решили между собой, что в детях надо воспитывать самостоятельность.

Ее брат вполне мог принять такое решение; Харриет взяла ложку и помешала кофе, хотя не положила в него ни сахару, ни сливок.

— Она обставила меня в двух партиях из трех, — сказал Зак.

Харриет вопросительно посмотрела па него и только йотом поняла, о чем он говорит.

— Оливия? Шахматы?

Зак кивнул.

— Она в них спец. — Он прожевал еще несколько кусков пиццы, а потом вытер рот салфеткой. — Интересно, захочет ли она жить в Нью-Йорке.

Харриет почувствовала только тревогу от его слов.

— Что заставляет тебя думать об этом?

Он пожал плечами.

Она сделала глоток кофе.

— Я думаю, ей здесь одиноко.

— У нее есть ее клуб садоводов, — сказала Харриет, вспомнив о женщине в регистратуре. — И ее сестра. Амелии ужасно не хотелось бытерять ее. И брат ее тоже здесь.

Он кивнул, откинулся на спинку стула и похлопал себя по плоскому животу.

— Да-а. Это хреново, правда? Ну в смысле быть разбросанными так далеко друг от друга. Не то чтобы я хотел жить здесь, — быстро добавил он. — Но я не против приезжать на лето.

— Твоя лошадь все еще у нее?

Он кивнул.

— Думаю, она счастлива, — сказала Харриет.

Он пожал плечами.

— Ты мало здесь бываешь.

Харриет внимательно посмотрела на сына.

— Хочешь сказать, я знаю недостаточно, чтобы делать выводы?

Он окинул взглядом почти пустой кафетерий, потом снова посмотрел на нее:

— Да, думаю, это верно.

— Хорошо, — кивнула Харриет. — Не отступай, когда веришь в то, что говоришь.

Он улыбнулся, хотя выглядел немного озадаченным.

— Все-таки ты странная, мама.

— Спасибо, Зак, — сказала она, чувствуя больше гордости от этого замечания, чем от всех других похвал, какие она когда-либо заслуживала.

— Может быть, я съем что-нибудь на десерт? — спросил он и пошел к стойке.

Харриет смотрела на него, и сердце ее переполняла радость. Не важно, сколько неправильных решений она могла принять в своей жизни, рождение сына оставалось самым драгоценным и благословенным. Она не променяла бы это ни на что другое. Если это означает, что она должна вынести полный груз бед, как только ее адвокат свяжется с Джейком Портером, она пройдет и через это. Она не хочет делиться своим сыном, но она сознает, что родной отец имеет полное право познать ту же радость, какую знает она, те же тревоги, те же страхи и ту же гордость. Иметь ребенка — это бесценный дар.

Джейк мог быть непреклонен вчера вечером, когда говорил, что не планирует заводить детей, но, конечно, как только он узнает о Заке, он передумает. Ей хотелось верить в это.

— Хочешь? — Зак протягивал ей бумажный стаканчик с ванильным мороженым.

— Нет, спасибо.

Он пожал плечами и принялся с удовольствием поглотать содержимое. Закончив, он сказал:

— У них там есть вполне приличный на вид пирог, но я берегу аппетит до пирогов Гранлин. Никто во всем мире не делает такие морковные пироги, как она.

Харриет надеялась, что чувство вины не отразилось на ее лице. Ей пришлось три раза спустить воду в туалете, чтобы заставить тот проклятый кусок исчезнуть.

— Хочешь поехать туда сегодня вечером после больницы?

— О'кей. — Он собрал и отнес их тарелки.

Все обернется к лучшему. В это тоже должна была верить Харриет. Она заедет к родителям, но сделает все, чтобы не остаться. Ей действительно нужно позвонить в гостиницу и убедиться, что они оставили за ними комнаты. Она покопалась в сумочке, вытащила телефон и поднесла его к уху.

— Мама, — сказал Зак, указывая на телефон.

Она сделала большие глаза, но не стала набирать номер.

— Вот что я тебе скажу, — сказала она. — Ты возвращайся наверх в зал ожидания, а я выйду на улицу. Мне только нужно подтвердить наш заказ в гостинице.

Зак кивнул. Он поехал вверх на лифте, и тогда Харриет пошла к выходу из больницы. Она шагнула через двойные стеклянные двери в еще один день, полный яркого солнечного света. Сделав глубокий вдох, Она отошла несколько ярдов от входа, подняла телефон и начала набирать 4-1-1.

— Я надеялся найти тебя здесь, — произнес над самым ее ухом голос, который она знала слишком хорошо.

Харриет опустила телефон, повернулась и посмотрела прямо в темные глаза Джейка Портера. Золотые искорки сегодня были даже ярче, освещая его лицо так, как она помнила не только с прошлой ночи, но и целую жизнь назад. Харриет моргнула. Что она делает, думая сейчас о его глазах? «Я надеялся найти тебя здесь». Эта фраза сказала ей, что он вычислил, кто она такая. Харриет сунула телефон назад в сумку, гадая, до какой точки дошли его открытия.

— Да?

— Сейчас я не могу сказать ничего, потому что хотя я и думал, что ты кажешься знакомой, я не узнал тебя, так что как я могу ожидать, что ты узнала меня? — Он улыбнулся, его лицо было живым, глаза теплыми и притягательными. — Я Джейк Портер, которого ты знала в школе.

Харриет кивнула. Она не могла сказать ему, что с самого начала все знала. Он, кажется, был рад их встрече. И на вид был совершенно счастлив стоять здесь, у окружной больницы, улыбаясь ей в глаза. Но не открыть то, что она знала, это еще одна ложь.

Он хлопнул себя по голове.

— А теперь не надо ранить мое эго. Ты правда помнишь меня? Ты сделала за меня мой проект по труду, ну, практически. И мы вместе ходили на выпускной бал. — Его голос стал тише, когда он произнес эти последние слова.

— Джейк Портер, — произнесла она. — Тот самый Джейк Портер! Ну конечно!

— Вот так так! — воскликнул он, улыбаясь. — Мне кажется, я ничуть не изменился, но вот ты изменилась. Тогда ты была симпатичной, но теперь ты просто потрясающая.

— Спасибо. — Она наконец-то улыбнулась ему в ответ. — Особенно за то, что сказал, что я была симпатичной в школе. Думаю, мы оба знаем, что это преувеличение.

— Я всегда говорю правду, — сказал Джейк.

— Конечно, — ответила Харриет, гадая, почему он приехал в больницу, и удивляясь, насколько она рада видеть Джейка Портера, несмотря на все сложности. Она не могла не посмотреть через плечо на двери больницы. Возможно, Зак будет гулять недолго и скоро вернется. Она понятия не имела, что будет делать, если Зак и Джейк наткнутся друг на друга. Что она собиралась делать?

Он приехал, разыскивая ее. Но что это значило?

— Как твоя свекровь? — В его голосе звучало участие.

— Поправляется, — ответила она. — Спасибо, что спросил.

— Твоя мать интересная женщина, — сказал Джейк. — Честно говоря, я очень долгое время не вспоминал о школе. Но когда я сегодня утром был в магазине, я ясно, как божий день, вспомнил, как ты говорила, что тебе хочется откусить ей палец, когда она начинает им размахивать.

Харриет рассмеялась и покраснела. Если он помнил это случайное замечание, насколько яснее он должен помнить вечер выпускного? Или он все забыл об этом?

— Она единственная в своем роде.

Джейк улыбнулся:

— Ты выросла не только красивой, но и деликатной.

— Ну, не начинай рассыпать мне комплименты, — сказала Харриет, но ей все равно было приятно.

Он наклонился чуть ближе и провел пальцем по тыльной стороне ее ладони.

— Они все будут правдой. — Его глаза потемнели. Золотые искры стали ещё ярче по контрасту.

Она отстранилась.

— Мне нужно навестить Оливию. Спасибо, что зашел.

Он протянул руку к двери.

— Ты не против компании?

Харриет могла бы провалиться сквозь бетонный тротуар. Вот он, Джейк Портер, мужчина, шестнадцать лет не дававший покоя ее мыслям, просит ее провести с ним время. И она должна ему отказать. Сегодня она должна заниматься свекровью, а не переворачивать вверх тормашками жизнь своего сына и этого мужчины. Она не сделала шаг к двери.

— Может быть, позже? Больницы такие… такие… — Она умолкла, понятия не имея, что хотела сказать о больницах.

— Стерильные? — Он не опустил руку.

Она кивнула.

— Скучные?

— И это тоже.

— Полезные?

— Можно и так сказать.

Он улыбнулся:

— Слава Богу, ни одно из этих определений нельзя применить к тебе. Хочешь поужинать со мной сегодня вечером? Предполагая, конечно, что ты сможешь вырваться из больницы.

— Ужин?

— Аперитив, суп, салат, основное блюдо, десерт. Да, ужин.

— Я точно не знаю, — сказала она, желая ответить «да», но не зная, что сделать, чтобы это стало возможным. И безопасным. Да, безопасным для ее секретов. Она снова оглянулась через плечо.

— Вот что я предлагаю, — сказал Джейк. — Дай мне свой телефон, и я наберу в нем свой номер, и если ты захочешь поужинать со мной сегодня, позвони мне. Я вижу, что тебе не терпится вернуться внутрь.

— Да? То есть да, мне нужно вернуться.

Он вопросительно поднял бровь:

— Либо ты беспокоишься, либо боишься, что из этой двери выйдет какое-то чудовище и схватит тебя. Ты оборачивалась чаще, чем я могу сосчитать.

— Вовсе нет! — Но конечно, так и было. Она сунула телефон в его руку. Он пробежал пальцами по кнопкам и взял ее руку в свою, возвращая телефон.

Он поднял ее подбородок и, серьезно глядя ей в глаза, сказал:

— Позвони мне. Я могу понять, почему ты убежала прошлой ночью. Потому что я был ничтожеством, желающим секса на одну ночь. Но сегодня все будет по-другому. — Его голос стал веселее. — Эй, это же Джейк и Харриет вспоминают старые времена.

Она попыталась улыбнуться. Он наклонился и поцеловал ее в губы, а потом ушел прежде, чем она успела отреагировать.

На тротуаре он остановился и обернулся:

— Если ты снова попытаешься убежать, я тебя найду. В Дулитле все обо всех все знают!