Эскорт. Выхода нет

Глава 12

— Сейчас нужно принять спазмалитики, чтобы расслабить полость матки. — вытираю слёзы и принимаю лекарство. — Боли не будет, могут быть неприятные ощущения, операция будет длиться пятнадцать-тридцать минут.

— Я смогу потом родить? — не глядя на врача, задаю вопрос, который возможно заставит меня передумать.

— При вакуумной аспирации риск осложнений минимален. После мини-аборта пройдёте обследование, следующую беременность можно планировать через пол года.

Следующую беременность.

А этого малыша уже не будет.

Знаю, я бы любила своего ребёнка до безумия, не смотря на то, кто его отец. Скорее всего всю жизнь буду корить себя за убийство своего ребёнка, но другого выхода я не вижу.

С момента операции прошло четыре часа. За мной приехала Гаяне. Она забирает мою сумку, вместе направляемся к такси, едем в полной тишине. Заходим в квартиру и не проронив ни звука, направляюсь на второй этаж, в кровать.

Сейчас я хочу закрыться от всего мира. Кажется слёзы закончились, не осталось больше никаких эмоций, кроме как опустошения. Пустая.

Гаяне поняла моё желание ни с кем не говорить. Она молча заботится обо мне, оказывает моральную поддержку. Почти неделю не появляюсь в универе, не выполняю задания, забросила всё на свете.

В самобичевании не замечаю, как быстро прошли выходные. Позавтракав, я еду в универ. На днях я приняла решение взять академический отпуск. Сейчас это самое верное решение. Я очень сильно отстаю по программе, а самое главное — уже в следующем месяце мне нужно будет улететь в другой город, затеряться там. С учебой разберусь позже.

Пробыв в деканате от силы двадцать минут, я направляюсь в любимую кофейню, не далеко от универа. Надеюсь, что знакомых там не встречу.

Заказываю ванильный капучино и и клубничный чизкейк, сижу у окна, налаждаясь одиночеством. Вот только этому удовольствию не суждено было продлиться долго. К моему столику подходят два огромных, лысых бугая. Тут же узнаю их, это шестёрки Алекса.

— Александр Михайлович просит вас сесть в машину и проехать с нами. — грубый, холодный голос амбала внушает страх. Говорит, что лучше не сопротивляться.

— К-куда? — растеряно хлопаю ресницами.

— Прошу. — отходит и указывает рукой в сторону выхода, не отвечая на мой вопрос. Хозяин не велел?

Беру вещи и иду на выход. Коленки дрожат, сердце колотится, глазами ищу защиту. Только рядом как на зло никого нет. Сажусь на заднее сиденье бандитского внедорожника, тут же раздаётся щелчок блокировки дверей.

— С вами хотят поговорить. — водитель протягивает мне свой телефон, забирая при этом мою сумку, достаёт телефон и убирает его себе в карман. Сумку бросает ко мне, на заднее сиденье.

— Осторожнее. — не сдержавшись, шиплю на амбала за проявленную по отношению ко мне дерзость. Как он вообще посмел капаться в моих вещах? Лысый молчит.

Прислоняю телефон к уху.

— Алло.

— Ты меня очень разочаровала, Лиана. — слышу его голос и замираю. Конечно это он. Кто ещё. Я с самого начала знала, с кем это связано.

Узнал о беременности? О том, что я убила ребёнка?

— Не понимаю. — лепет запуганной девчонки.

— Тварь, думала я не узнаю об аборте? — не орёт в трубку, рычит, его голос слышен в салоне машины, словно на громкой связи. — Я урою тебя, как только приеду. Жди. Пожалеешь, что на свет родилась.

И всё. Раздаются короткие гудки. Он бросил трубку.

Ни за что не пожалею, не заставишь, засранец.

Меня выводят из машины, иду как под конвоем. Оглядываюсь и не понимаю, куда меня привезли. Загародный небольшой дом. На входе и по периметру стоит охрана. Его загородный дом?

— Куда вы меня привезли?

— Закрой рот и шагай.

Что я и делаю. Не хочется ощутить на себе их силу. Осматриваю территорию, замечаю калитку за домом, запоминаю каждую мелочь, что может мне помочь.

Меня заводят в дом, стильно обставленный, но не обжитый, нет уюта. Хозяин здесь не живёт, это точно. Спускаемся в подвал.

— Вы что, хотите меня здесь оставить? — начинаю вырываться, срываться на крик.

— Послушай, детка, если будешь бесить, придётся угомонить тебя, но тебе это не понравится, поверь мне. — держит крепко за шею, очень близко к лицу. Его дыхание вызывает тошноту. — Хотел бы я чтобы твой грязный рот был занят моим членом. — звериный оскал искажает его жёлтую от сигарет или болезни рожу. Становится противно.

Не выдержав эту мерзость, я плюнула амбалу в рожу. От удовольствия на моём лице появился оскал. Амбал с яростью вытер рукавом кожаной куртки мои слюни, бросил на них короткий взгляд, словно до него не до конца дошло что случилось сейчас. А затем размахнулся и со всей силы ударил меня по лицу. Отлетев на пол, я больно ударяюсь бедром и рукой о пол. Половина лица начинает ужасно гореть, из губы и носа идёт кровь, капает на бетонный пол. Рука и нога отзываются тупой болью.

Поднимаю на амбала свой яростный взгляд, прожигаю его, мысленно проклиная его.

— Ещё раз брыкнешься, я воплощу в реальность всё, что только хочу с тобой сделать. — наклоняется и хватается за мои волосы мёртвой хваткой, не давая отодвинуться. Рычит в лицо. Второй амбал мерзко смеётся, у меня начинают трястись поджилки от его смеха.

Они уходят, оставляя меня одну в тесном помещении, освещаемом тусклой лампочкой, свисающей с потолка на проводе. В углу тонкий, жёлтый матрас, весь в грязных пятнах. Морщусь, боюсь предстваить от чего он стал таким. Сажусь на его краешек, здесь очень холодно. Мои ноги в дырявых колготках уже трясутся от холода. Короткие кожаные шорты, конечно, не согреют. Натягиваю кардиган на колени и растираю руки, чтобы немного согреться. Долго я здесь не смогу просидеть, заледенею. Хоть бы куртку мою отдали.

Пока сижу в подвале, не могу отделаться от мысли, что Алекс меня действительно убьёт. Родители мне не помощники.

Окон здесь нет, чего и следовало ожидать. Сама я не справлюсь, значит придётся ждать своего палача. Ночь не сплю, голову забивают разные мыли, сводящие с ума, да и этот холод. Я уже давно не чувствую пальцев на ногах и руках.

Утром, когда у меня зуб на зуб не ложится, когда я вся трясусь, как мокрая собака, раздаётся лязг двери, открывается замок. В подвал заходит он.