Эскорт. Выхода нет

Глава 49

«Никто в этом мире не займет твое место,

Как и никто за тебя не пройдет твой путь.

Если верить, то только в хорошее,

Если люди уходят-значит тебя от них отводит бог,

Не ругай себя за ошибки больного прошлого,

И наконец таки сделай глубокий вдох.»

(Аня Захарова)

Страшно ли не ощущать себя в этом мире?

Страшно ли не чувствовать тело?

Страшно ли умирать в почти что в двадцать лет?

Очень. И дело вовсе не в пустых страхах, которые сейчас прорабатывают с психологами, тренерами личностного роста и другими новомодными способами. Дело в том, что проживая короткую жизнь, никто не задумывается о том, свою ли жизнь он проживает, над своими ли мечтами он работает всю жизнь и своими ли глазами он видит этот мир.

Как оказалось, я жила той жизнью, которую выбрал мне мой отец, а я слепо следовала по проложенному пути. Не по своему пути.

А может это и есть мой путь? Прожить весь этот ужас?

Уже не важно. Ведь все это я прожила и наверное еще проживаю. Не будь на моей дороге Александра, деспотичного отца и всех пройденных испытаний, я уверенна, судьба заставила бы меня прожить все эти уроки по-другому. Возможно даже хуже. Ведь как говорят, нам не даются испытания, которые мы не в силах пройти. И уверена, что все это мне было нужно.

Кто-то скажет «Вот дура!», а я отвечу: «Возможно. Только я не перестану верить в хорошее. Не перестану верить, что мне это для чего-то нужно. Пусть это и больно, порой кажется, что невозможно вытерпеть больше, но каждый раз удивляешься себе, своей силе, своей вере. Становишься сильнее. И я постараюсь не пасть духом.».

Я обязательно постараюсь. И я не потеряю себя, ни за что.

Сначала возвращается возможность пошевелить конечностями, неосознанно. Затем вернулся и слух, обоняние и остальные чувства.

К сожалению вернулась и острая, пульсирующая и ослепляющая боль. Такая, что я открыть глаза не могу. Я абсолютно лишена сил. Тело не слушается, словно и не мне оно принадлежит.

Спустя время, понимаю, что никакая конструкция меня больше не держит. Только, что меня удерживает, заставляя вытягиваться всем телом, чувствуя, как онемели руки, и как поворачиваются ноги, которые давно уже не держат меня?

В полуоткрытых глазах все плывет и двоится. Еще ужасная сухость и ощущение, что в них песок насыпали. Но приложив не мало усилий, я вижу массивные цепи, держащие меня практически навесу под потолком, стоя лишь на носочках. С тонких запястий струйками стекает кровь, толстое железо врезается в кожу. Болит все тело, а рук я совсем не чувствую.

Осматриваю помещение, еле удерживая голову, морщусь, когда во время движений простреливает все тело.

Я больше не в том ужасном, маленьком сарае, кажется это место еще ужаснее. Подвальное помещение, с небольшим окошком с толстыми решетками, откуда проступает свет уличного фонаря, голые, грязные стены, сырость и вонь. И ужасная вонь, словно здесь уже кто-то умер, и уже давно.

Я конечно не знаю, как пахнет разлагающихся труп, но почему-то только это предположение приходит в голову.

Наверное здесь где-то есть камера. Потому что через несколько минут раздается скрип ржавого замка, а затем и двери.

— Проснулась, дорогая? — медленным шагом подходит ко мне, поедая пирожок.

Это странно, но чувств у меня этот урод не вызывает. Совсем. Никаких.

Я лишь молюсь и верю. Молюсь и верю. Верю в себя, и верю в Мэтью.

Чтобы не видеть мерзкую физиономию Александра, я вспоминаю наши стычки с Мэтью, вспоминаю, как боялась его, но в то же время искала встречи с ним. Вспоминаю, как доставала из него пулю. Вспоминаю, как он впервые посмотрел на меня как на женщину. Боже, в тот момент я увидела в его глазах, что я самая красивая, желанная, нужная девушка на всем белом свете. И пусть он говорил совершенно противоположные слова, не совпадающие с его мыслями и глазами, в которых он не мог спрятать правду, все, что чувствует по отношению ко мне, я чувствовала себя окрыленной. И конечно наши ночи, безумные, нежные, страстные, наполненные стонами и криками, звуками столкновения горячих и мокрых тел.

И я перемещаюсь в особняк, представляю, что он сейчас рядом. Прижимает к себе, нежно целует, окутывает своим запахом все пространство. И кажется, я начинаю ощущать его в реальности. Его запах. Отчего я улыбаюсь. Глупая у меня улыбка, или вымученная, жуткая, я не знаю. Да оно и не важно.

— Что, сука, лыбишься? Скажи, я тоже хочу. — в разы его лицо сменяет злорадство и веселье на раздражение и злость.

Продолжаю улыбаться, снова погружаясь в свои фантазии. Как же хочу, чтобы они стали реальностью.

— Я тебя спрашиваю, тварь! — повышая голос, жирной рукой стискивает мои скулы в железной хватке. Смотрит на меня, словно пытается вчитаться в непонятный текст. — Я тебя спрашиваю! Говори! — горланит, раздирая голосовые связки.

В глазах плещется ярость. Всепоглощающая ярость.

Как же быстро он меняется, как быстро ярость стирает все человеческое с его лица.

Так и не дождавшись от меня ни одного слова, пробежавшись по мне беглым взглядом, он замахивается и отвешивает мне звонкую пощечину.

Взвываю от резкой боли в израненной шее, импульсом передающей боль в спину и ноги.

Еще чуть-чуть. Еще чуть-чуть. Продержись.

Резким движением поворачивает мою голову к себе и снова замахивается. Ухмыляюсь.

Вот только его рука не встречается с моей кожей. Не суждено.

В следующую минуту происходит то, что наполняет мои легкие, сердце и все мое дрожащее тело надежой на спасение.

На улице задаются громкие хлопки, выстрелы и крики.

Одна мысль оглушает настолько, что не ощущаю следующий удар, который снова выбивает все пробки в голове.

Он пришел за мной.