Эта безумная Вселенная (сборник)

Совершенно секретно

— У зенгов нет никаких оснований ссориться с нами. Этим они ничего не выгадают. Я не вижу поводов для беспокойства, — с раздражающей флегматичностью заявил Эшмор.

— А я вижу, — сердито возразил ему генерал Рейлтон. — Мне не платят жалованье за благодушное сидение в кабинете. Беспокоиться — суть моей работы. Если империя зенгов вероломно нападет на нас и начнет одерживать победы, на кого падет вина? Кого из военных будут склонять и спрягать, упрекая в неподготовленности?

Он выразительно постучал по орденским колодкам на мундире.

— Меня!

— Я понимаю ваше положение, однако не разделяю ваших тревог, — стоял на своем медлительный Эшмор. — Империя зенгов в два с лишним раза меньше нашей. И потом, зенги — дружественная и готовая к сотрудничеству раса. С самых первых контактов у нас с ними сложились превосходные отношения.

— Все эти прекраснодушные разговоры — по вашей части.

Генерал Рейлтон устремил взгляд на громадную звездную карту, занимавшую целую стену. Его пальцы беспокойно теребили большие роскошные усы.

— Я должен рассматривать любые события исключительно с точки зрения военного, — продолжал генерал. — Мой долг — смотреть в будущее и ждать от него только худшего.

— Что именно вас тревожит? — спросил Эшмор.

— Два момента. — Генеральский палец властно ткнул в точку на карте. — Вот здесь находится Мотан — сравнительно недавно открытая планета. Отсюда до наших укрепленных космических границ — долгие недели пути. Хорошо, если бы это была какая-нибудь галактическая дыра. Так нет: Мотан находится в самом центре конгломерата звездных систем с большим количеством планет. Это наш форпост, имеющий первостепенное стратегическое значение.

— Я знаю.

— Мотан — наша космическая крепость. Образно говоря, это перекресток звездных дорог, где мы затаились в засаде. На планете сейчас находится двадцать тысяч землян. У них два космопорта и двадцать четыре легких боевых корабля.

Рейлтон перевел взгляд с карты на Эшмора.

— И что мы имеем?

Эшмор этого не знал и потому промолчал.

— А мы имеем то, что зенги вторгаются и у нас под носом захватывают две близлежащие планеты, — с оттенком скорби поведал генерал.

Опять он за свое!

— Это произошло с нашего согласия, — напомнил Эшмор. — Для нас обе планеты не представляли никакого интереса, а зен-гам они были очень нужны. И потом, зенги не захватывали их. Они вежливо и дипломатично спросили, нельзя ли им занять эти планеты, на что Гринвуд великодушно согласился.

— Если бы не моя клятва сохранять лояльность, я бы вам подробно расписал, кто такой этот Гринвуд, — взорвался Рейлтон.

— Оставим его в покое, — зевнул Эшмор. — Даже если он и допустил грубую ошибку, он действовал не единолично, а при полной поддержке Всемирного совета.

— Всемирный совет! — недовольно фыркнул генерал. — Им важно лишь открыть планету, посмотреть, что оттуда можно выкачать, и поскорее начать торговлю. Есть кучка чудаков, которых занимает культура других рас. Но в основном Совет заботит прибыль. Они совершенно не желают думать о потенциальной военной угрозе.

— Просто среди них нет профессиональных военных, поэтому им не свойственно думать о возможном нападении, — вяло парировал Эшмор.

— А угроза тем не менее существует. Реальная угроза. — Генерал вновь запустил пальцы в дебри своих усов. — Смотрите, что получается. Зенги ловко обосновались на ближайших к Мотану планетах. — Рейлтон порывисто махнул рукой в сторону карты. — Полюбуйтесь-ка на эту пестроту! Форпосты зенгов так перемешаны с нашими, что сам черт не разберет. Никакой системы, никакого порядка. Толпа, просто дикая толпа.

— Вполне естественное состояние, когда границы двух империй накладываются друг на друга, — сказал Эшмор. — Бескрайний космос не может быть упорядоченным на манер парадного плаца.

— А потом вдруг исчезает шифровальная книга, — игнорируя замечание Эшмора, многозначительно произнес Рейлтон.

— Книга находилась на борту «Лоры Линдсей». Корабль разбился. Естественно, что не стало и книги. Вам это известно.

— Мне это известно с чужих слов. Я не знаю, действительно ли шифровальная книга находилась на борту погибшего корабля. А если нет, что тогда? В чьи руки она попала и как используется?

Не дождавшись замечаний Эшмора, генерал продолжал:

— Я был вынужден потратить массу усилий, чтобы изменить шифр и повсюду разослать экземпляры новой книги.

— Никто не застрахован от происшествий, — сказал Эшмор.

— А сегодня я узнал, что Хантеру, командующему военнокосмическими силами Мотана, был направлен совершенно идиотский приказ о действиях в чрезвычайных условиях. Если вспыхнет война, он, видите ли, должен любой ценой удержать планету.

— И что в этом ошибочного?

Глядя на собеседника, как на непроходимого тупицу, Рейлтон рявкнул:

— У Хантера двадцать четыре легких боевых корабля. Вскоре на Мотан должны прибыть еще два крейсера.

— Я что-то не совсем понимаю.

— Войны невозможно вести без боевых кораблей, — словно малому ребенку, начал объяснять генерал. — А от кораблей мало толку, если у их командования нет четких инструкций, выработанных на основе таких же четких тактических данных. Кто-то должен командовать сражением и отдавать приказы. Однако приказам еще необходимо дойти до тех, кому они адресованы.

— Разумеется.

— Но как боевые корабли зенгов смогут получать и выполнять приказы, если их планетарные станции дальней космической связи будут уничтожены?

— Вы считаете, что в случае войны силы Мотана должны прежде всего нанести удар по всем досягаемым вражеским станциям?

— Наконец-то вы поняли! — На лице Рейлтона появилось подобие улыбки. — В случае нападения зенгов мы должны немедленно приступить к уничтожению их станций дальней космической связи. Это сразу же сделает их корабли глухими и слепыми. Мотан должен всесторонне подготовиться к выполнению своей боевой задачи. Приказы, отданные Хантеру, безнадежно устарели. По правде говоря, они безнадежно глупы. Чем раньше мы исправим положение, тем лучше.

— Вы здесь главный, в вашей власти заменить эти приказы новыми, — напомнил генералу Эшмор.

— Чем я и займусь без всяких проволочек. Я немедленно отправлю Хантеру соответствующие инструкции. Но только не по каналам общей связи. — Рейлтон вновь махнул в сторону карты. — На пути между Землей и Мотаном находится полсотни, если не больше, станций зенгов. Откуда нам знать, какую часть нашей информации им удается перехватить и расшифровать?

— Тогда остается единственный выход — послать ваши инструкции спецсвязью, — сказал Эшмор. — Это в десять раз длиннее, поскольку сообщение пойдет зигзагами через всю Вселенную.

— Зато в тысячу раз надежнее и безопаснее, — возразил Рейлтон. — На Мотане как раз построили станцию спецсвязи, вот и воспользуемся ею. Итак, решено: я отправляю инструкции спецсвязью, открытым текстом, чтобы все было ясно и понятно.

Рейлтон потратил двадцать минут на составление краткой и внятной инструкции и наконец остался доволен делом рук своих. Эшмор перечитал текст и не увидел необходимости что-либо исправлять или добавлять. Ближайшей к Земле станцией космической спецсвязи была Центаврия. Она первой приняла инструкции для Хантера:

«В случае враждебных действий в вашем секторе целенаправленно, в кратчайший срок приступить к уничтожению трасс связи противника».

— Думаю, мы достаточно ясно показали Хантеру, что от него требуется, и в то же время оставили ему место для инициативы, — сказал довольный Рейлтон.

Эшмор молча кивнул.

На Центаврии принятое сообщение записали слово в слово, затем слово в слово прочитали по другой частоте, передав на следующую станцию. Там это сообщение аналогичным образом передали на третью станцию и так далее.

Если смотреть по звездной карте, инструкции генерала Рейлтона двигались влево, вправо, вверх, вниз, ненадолго задерживаясь на каждой из восемнадцати промежуточных станций космической спецсвязи. Их повторяли разные голоса операторов: от бархатистого говора уроженца американского Юга на Земле до резковатой манеры оператора, родившегося на дальнем севере планеты Асанит, что в созвездии Волопаса. Тем не менее послание достигло места назначения.

Да, оно достигло места назначения.

Командующий военно-космическими силами Мотана Хантер сидел, лениво развалившись за служебным столом. Сутки на этой планете длились тридцать часов. Хантер зевал, поглядывая на циферблат, и думал над особенностями местной атмосферы, постоянно навевавшей на него дремоту и зевоту. В дверь кабинета постучали.

— Войдите!

Вошел Тайлер. Как всегда, он шмыгал распухшим и покрасневшим носом. Отсалютовав, он положил на стол бланк космограммы.

— Сообщение с Земли, сэр.

Козырнув еще раз, Тайлер удалился, продолжая шмыгать носом.

Хантер пододвинул к себе бланк и, зевая, стал читать. В следующую секунду его рот закрылся с такой силой, что хрустнули челюсти. Хантер выпрямился, протер глаза и вторично прочитал сообщение.

Держа бланк в руке, Хантер трижды прошелся по кабинету. Однако чуда не произошло: сообщение не стало понятнее.

Убедившись, что хождения ничего ему не дадут, Хантер заставил себя сесть, схватил телефонную трубку и прорычал:

— Максвелл? А где он? Найдите и сразу же пошлите ко мне!

Не прошло и двух минут, как в кабинете появился Максвелл — долговязый и тощий подчиненный Хантера. У Максвелла было вечно разочарованное лицо. Глубоко вздохнув, он опустился на стул.

— Что на этот раз, уважаемый Феликс?

— Вы у нас главный специалист по космическим поставкам, — произнес Хантер тоном хирурга-стоматолога, готовящегося зацепить щипцами верхний боковой зуб. — Вам известно все, что необходимо знать о складах, товарах и оборудовании. Так?

— Я бы не решился на столь смелое заявление, поскольку…

— Не надо скромничать. Вы знаете все о заказываемом и получаемом оборудовании, — напирал Хантер, — иначе вам здесь нечего делать. Тогда получается, что вы лишь строите из себя специалиста и жульнически обчищаете карманы налогоплательщиков на Земле.

— Успокойтесь, Феликс, — угрюмо ответил Максвелл. — Мне своих бед хватает.

Только сейчас он заметил в руках у Хантера бланк. Максвелл покосился на бумагу.

— Что, получили какую-нибудь штучку, которую заказали без вашего соизволения?

— Получил. И не одну. Сорок три страуса.

Максвелл дернулся всем телом и едва не свалился со стула. Уцепившись за край стола, он хрипло засмеялся.

— Потрясающе. Лучшая шутка за все эти годы.

— По-вашему, это шутка? — с издевательской любезностью спросил Хантер, — Нечто вроде лотереи с призами?

— А что же еще? — подхватил Максвелл. — Правда, юмор странноватый, но все равно.

Он опять несколько раз хихикнул.

— В таком случае, — угрожающе процедил Хантер, — может, вы потрудитесь объяснить, когда и над чем мне надо смеяться? А то я туп и почему-то не замечаю здесь тонкого остроумия.

Он упер руки в бока и подался вперед.

— Зачем нам потребовались сорок три страуса? Для каких таких рождественских идей?

— Вы что, серьезно? — насторожился Максвелл.

Вместо ответа Хантер подтолкнул к нему листок с совершенно секретным посланием. Максвелл несколько раз прочел текст, вскочил, сел, снова прочел и наконец перевернул бумагу обратной стороной.

— Ну и как?

— Честное слово, я здесь совершенно ни при чем, — торопливо уверил его Максвелл.

Он вернул Хантеру злополучный бланк, будто бумага жгла или колола ему руки.

— Поставка произведена по усмотрению Земли, без заявки с нашей стороны.

— Мой ограниченный разум пришел к такому же выводу, — заявил Хантер, — Я не собираюсь приковывать вас цепями и пытать каленым железом. Но поскольку вы обладаете редкой эрудицией по части заказов, поставок и всевозможного оборудования, я хочу знать ваше мнение. Почему на Земле решили, что нам нужны страусы? Почему именно сорок три? И что мы будем с ними делать, когда они здесь появятся?

— Не знаю, — чистосердечно сознался Максвелл.

— А что это за сектор Ц?

— Впервые слышу. Надо тряхануть ребят из территориальной службы.

— Погодите. Ответьте лучше, что это за порода — пятничные страусы-квази… квазиактивники?

— Вы меня спрашиваете?

— Вас.

— Не знаю. Я как-то не удосужился изучить орнитологию.

— Благодарю за помощь. — Хантер снова взглянул на ненавистное сообщение. — Вы оказали мне громадную услугу.

— Послушайте, а что, если это шифр? — неуверенно предположил Максвелл.

— Ну вот же пометка: в незашифрованном виде.

— На Земле могли перепутать и отправить спецсвязью шифровку.

— Хорошо. Сейчас проверим.

Хантер открыл большой стенной сейф и извлек оттуда увесистый том с латунной окантовкой. Он пошелестел страницами, затем передал книгу Максвеллу.

— Ищите. Может, вы окажетесь удачливее меня и найдете упоминание хоть о каких-то страусах: пятничных, субботних или других.

Максвелл погрузился в поиски, но через несколько минут сдался.

— Ничего похожего.

— Зайдем с другого бока. Вспомните, не проходило ли через вас заказа на какие-то сорок три предмета, которые можно было по ошибке принять за страусов?

— Ничего даже близко не было. — Максвелл поскреб затылок и угрюмо сообщил: — Я заказал паяльную лампу емкостью в одну пинту.

Хантер вцепился в край стола.

— Какая связь между этой чертовой лампой и страусами?

— Никакой. Вы спросили, я ответил. Я заказал одну-единственную лампу. Думаю, вам небезынтересно взглянуть, что мне прислали.

Максвелл махнул в сторону двери.

— Пойдемте. Это сокровище стоит во дворе. Я специально распорядился приволочь его туда, чтобы вы полюбовались.

— Ладно, сходим.

Хантер вышел во двор и оглядел предмет озабоченности Максвелла. Предмет был чуть больше мусорного бака. Из него торчал наконечник диаметром пять и длиной три дюйма. Внутри предмета было пусто, однако даже вдвоем они с заметным трудом смогли его поднять.

— Эго что за чертовщина? — нахмурился Хантер.

— Паяльная лампа емкостью в одну пинту. Так утверждают сопроводительные документы.

— Я еще не видел таких ламп. Надо посмотреть в каталоге оборудования.

Вернувшись к себе в кабинет, Хантер достал каталог, быстро начал листать и где-то в середине разыскал нужную страницу.

— Здесь-то хоть понятно. Вместо позиции А вам прислали позицию В, — заключил Хантер.

— Угадали. Я заказывал позицию А.

— А вам прислали В и, надо полагать, без всякой тележки.

— Конечно.

— Хотел бы я посмотреть на этого старательного идиота, — Хантер убрал каталог в сейф. — Придется отправлять ее назад. Без тележки мы с ней лишь намучаемся, даже если когда-нибудь нам и понадобится разогревать битум.

— Не стоит торопиться, — со странным блеском в глазах сказал Максвелл. — Скоро нам прибавится работников. Двести человек. Правда, одноногих, и у всех только левая нога.

Хантер осел в кресло и наградил Максвелла сердитым взглядом.

— Мне сейчас не до шуток. Что еще за одноногие работники?

— Мне тоже не до шуток. С последним кораблем нам прислали двести резиновых болотных сапог, и все — на левую ногу.

— Не волнуйтесь. Следующий корабль привезет двести сапог на правую ногу. Плюс сорок три страуса. После этого мы будем вполне экипированы для дальнейшего завоевания космоса.

Хантер вдруг побагровел и схватился за телефон.

— Тайлера мне! — крикнул он в трубку.

Исполнительный Тайлер не замедлил явиться.

— Сначала как следует высморкайтесь, а затем отправьте спецсвязью запрос. Текст такой: «Нет ли ошибки касательно сорока трех страусов?»

Сообщение отправилось путешествовать между станциями космической спецсвязи. Его записывали, прочитывали, передавая дальше, снова записывали, снова прочитывали. Вопрос Хантера зигзагами несло по Вселенной. Кто-то из операторов родился под Сириусом и произносил слова совсем не так, как его далекий коллега на Земле, родившийся среди горных лугов Шотландии. Главное, сообщение достигло Земли.

Да, оно достигло Земли.

— Что там еще? — спросил генерал Рейлтон, нехотя поднимая голову от груды бумаг на столе.

— Сообщение с Мотана, сэр. Только что пришло по каналам спецсвязи.

Рейлтон пробежал глазами текст.

«Зашибли основательно пока трех страусов».

— Эшмор! — заорал Рейлтон, — Пеннингтон! Уиттакер!

Подчиненные вбежали в кабинет и выстроились у края генеральского стола. Как всегда, выражение их лиц было младенчески невинным. Генерал сверлил их глазами так, будто каждый из троих лично отвечал за события на Мотане.

— Как прикажете это понимать? — прогремел Рейлтон.

Он швырнул бланк секретной космограммы Пеннингтону.

Тот очумело скользнул по строчкам и передал бумагу Уиттакеру. Уиттакер боязливо покосился на сообщение и поспешил сплавить его Эшмору. Последний молча прочитал послание с Мотана и бросил обратно на стол. Никто из троих не проронил ни слова.

— Хоть у кого-то из вас есть дельные мысли на этот счет? — спросил генерал.

— Возможно, это шифр, сэр, — пролепетал набравшийся смелости Пеннингтон.

— Здесь ясно указано, что сообщение послано в незашифрованном виде.

— Я не оспариваю ваши слова, сэр, но тогда получается какая-то бессмыслица.

— Получается, иначе я не стал бы звать вас сюда! — Рейлтон раздраженно фыркнул и запустил пальцы в усы. — Принесите мне действующую шифровальную книгу. Попробуем разобраться, что к чему.

Действующей шифровальной книгой был шестой том серии В, который незамедлительно принесли в генеральский кабинет. Рейлтон, а затем и каждый из троих его подчиненных тщательно просмотрели нужные страницы. Никакого намека на страусов.

— Надо искать в прежних книгах, — распорядился генерал, — Вдруг какого-то мотанского дурня угораздило воспользоваться устаревшими шифрами?

Кряхтя, Пеннингтон, Уиттакер и Эшмор притащили начальнику все тридцать томов. Поиски начали с тома ВА. Не найдя страусов и там, раскрыли том AZ и неутомимо двинулись дальше.

— Нашел, сэр! — торжествующе воскликнул Пеннингтон, рывшийся в томе АК, — Вот оно, в квартирмейстерском разделе. Словом «страус» зашифровывались поставки продовольствия.

— Какого именно продовольствия? — поморщился Рейлтон.

— Один страус означает один гросс[33] свежих яиц, — объявил Пеннингтон с видом человека, сдернувшего покровы тайны.

— Ага! — с издевкой произнес Рейлтон. — Наконец-то мы обрели почву под ногами. Теперь все прояснилось. Доблестным защитникам Мотана понадобилось четыре с лишним сотни свежих яиц, чтобы отбить нападение. Так, Пеннингтон?

От триумфа Пеннингтона не осталось и следа.

— Свежие яйца, — задумчиво повторил Эшмор. — Не исключено, что это какой-то ключ!

— Может, вы еще объясните, от какого он замка? — спросил Рейлтон, поворачиваясь к нему.

— В старину слово «свежий» означало дерзкий, наглый, отчаянный, — сообщил Эшмор. — Яйцом нередко именовали человека. Поэтому головореза или разбойника называли «крутым яйцом».

— Если вы правы, выходит, Мотан отбил нападение четырех с лишним сотен отъявленных головорезов.

— Это первое, что мне пришло в голову, — признался Эшмор.

— Что-то плохо верится, — не сдавался Рейлтон. — Космических пиратов в той части Вселенной нет. Единственная потенциальная угроза — зенги. Если бы вдруг объявилась какая-нибудь новая раса, они бы нам сообщили.

— Возможно, они намекали на сложности с зенгами, — осторожно предположил Уиттакер.

— Сомневаюсь, — отмахнулся Рейлтон, — Во-первых, зенги не настолько глупы, чтобы так начинать войну. Что бы им дало нападение на Мотан? Ничего, кроме гибели четырех сотен своих солдат. Во-вторых, если угроза исходит от зенгов, Хантер так бы и написал. Теперь, когда у них есть станция спецсвязи, ему незачем скрытничать.

— Вполне убедительно, — поддакнул Эшмор.

Подумав еще немного, Рейлтон сказал:

— Сообщение выглядит как заурядный рапорт. Там нет ни слова о необходимости решительных действий. Нам лучше не торопиться и еще раз проверить. Запросите их по спецсвязи, что это за шифротрюки.

Запрос отправился тем же путем: кружным, зато надежным.

«Какие шифротрюки вы применяете?»

Тайлер шмыгнул носом, подал бланк космограммы, козырнул, еще раз шмыгнул носом и удалился. Хантер взял бумагу и прочитал:

«Какие шилокрюки вы применяете?»

Хантер схватился за телефон и затребовал к себе Максвелла.

— Похоже, этому не будет конца. Что такое шилокрюк?

— Я вам с ходу не отвечу. Надо заглянуть в каталог.

— Так вы что, впервые о них слышите?

— Существует около полусотни разновидностей крюков, — поспешил занять круговую оборону Максвелл. — Их технические названия сильно отличаются и от жаргонных словечек, укоренившихся на военно-космическом флоте, и даже от названий в складских инвентаризационных книгах. Например, мало кто знает про затяжной крюк, но почти все слышали про «удавку».

— Что ж, полезли в каталог, — согласился Хантер.

Достав из сейфа каталог, Хантер уселся его листать. Максвелл стоял, заглядывая начальнику через плечо.

— Интересно, в каком разделе его искать? — недоуменно спросил Хантер. — Там, где крюки, или там, где шило?

— Лучше посмотреть в обоих.

Они так и сделали. Одолев пять или шесть страниц убористого текста, Максвелл ткнул пальцем в среднюю колонку.

— Вот он.

Хантер прищурился и покачал головой.

— Это же шиповой крюк. Служит для прикрепления проволочной изгороди к металлическим столбам. Шилокрюком тут и не пахнет.

— Тогда можем сворачивать поиски. В каталоге он не значится.

Неожиданно интуиция Максвелла что-то учуяла.

— А вам не кажется, что шилокрюк каким-то образом связан со страусами?

— Черт бы побрал этих страусов! Впрочем, кто знает?

— Я, — объявил Максвелл. — Да, я знаю, что такое шилокрюк. Можете закрыть каталог — там вы его все равно не найдете.

Хантер шумно захлопнул каталог, отер пот и устало произнес:

— Валяйте. Жажду просветиться.

— Я видел парочку таких крюков в действии, — сказал Максвелл, — Правда, давно. В документальном фильме.

— А может, там была просто фантазия режиссера?

— Говорю вам, фильм был документальным. Там показывали страусиную ферму в Южной Африке. Представляете, в загоне целая стая страусов, а фермеру понадобился один из них. Тогда фермер взял здоровенный длинный шест. Шест был металлическим, длиной не меньше десяти футов. Один конец заостренный, наподобие шила, а на другом — широкий крюк. Сначала фермер, тыча в страусов острым концом, отогнал их от нужной ему особи, после чего быстро перевернул шест, заарканил страуса крюком и вытащил из загона.

— Ну и ну, — прошептал Хантер, внимательно глядя на Максвелла.

— Знаете, что мне это напомнило? Картинку из книжки моего детства: священники вытаскивают грешников на путь истинный. Очень похоже, — сказал Максвелл.

— Плевать мне на грешников, — не переставая изумленно моргать, признался Хантер. — Во всяком случае, то, что вы рассказали, придает какой-то смысл прошлому сообщению насчет сорока трех страусов.

Однако радость Хантера была недолгой.

— Судя по пришедшему сообщению, бывают разные виды шилокрюков. На Земле почему-то решили, что хотя бы один вид у нас уже есть и лежит себе на складе, дожидаясь страусов. Теперь им приспичило узнать, какой именно. И что прикажете написать в ответ?

— Правду, — сказал Максвелл. — Нет у нас никаких шилокрюков. Ну скажите, зачем они нам?

— Страусов вытаскивать из стаи. Забыли? Их у нас будет сорок три штуки.

Максвелл призадумался.

— У нас нет ни одного шилокрюка. За это я ручаюсь. Однако на Земле считают, что есть. Какой же ответ им дать?

— Вот вы мне и посоветуйте, — предложил Хантер.

— Учтите, это просто мои соображения. Вариант решения головоломки.

— Не скромничайте, Максвелл.

— Итак, в первом сообщении нас уведомили об отправке нам сорока трех страусов. Всякие там «рождественские идеи» — чья-то неуклюжая шутка. Кстати, я узнавал: сектор Ц на Мотане действительно существует, но там полная глухомань. Нет даже форпоста. Потому я и считаю эту часть сообщения шуткой. Опять-таки, страусы не простые, а, видите ли, пятничные. Что касается словечка «квазиактивник» — оно, скорее всего, из лексикона орнитологов. Это натолкнуло меня на мысль о возможном научном эксперименте. Вдруг какого-то яйцеголового на Земле обуяла идея-фикс: выживут ли страусы в условиях другой планеты… Рассуждаем дальше. Раз сюда летят страусы, значит, нам понадобятся шилокрюки, чтобы легче с ними управляться. Скорее всего, их тоже уже отправили, но отвечавший за отправку забыл, какие именно. А ему срочно надо заполнить кучу бланков. Вот он и запрашивает вас, чтобы не сесть в лужу.

— В таком случае мы имеем дело не только с шутниками, но и с отъявленными наглецами, — подытожил Хантер. — Надо чувствовать свою полную безнаказанность, чтобы отправлять подобную галиматью спецсвязью, да еще под грифом «совершенно секретно»!

— Не кипятитесь, Феликс. На Земле давно забыли, что такое условия военного времени. Это в старину штабного писаря за ошибку могли обвинить в саботаже и расстрелять. Теперь там никого не ставят к стенке, и потому можно преспокойно что-то забыть, потерять, записать не туда или вообще не записать. Так отчего же не поиграть и со спецсвязью?

— Я не желаю быть причастным к этой чертовщине! — загремел взбешенный Хантер. — И не собираюсь вытаскивать какого-то штабного кретина из его же дерьма. На Земле решили, что отправили нам шилокрюки. У нас их нет и никогда не было. Так я и напишу им — простым и ясным языком.

Забыв о существовании телефона, Хантер закричал во всю мощь своих легких:

— Тайлер! Тайлер!

Через полчаса простое и ясное послание Хантера отправилось спецсвязью на Землю.

«Ничего похожего у нас нет и не имелось ранее».

Послание сохранило даже стиль командующего. Отпали лишь гневные эмоции Хантера.

Рейлтон перебрался к окну, где было светлее. Он еще раз перечитал содержание космограммы, потом зачем-то перевернул лист вверх ногами. У него подрагивали усы, а глаза непроизвольно сощурились. Лицо генерала стало приобретать пунцовый оттенок.

— Пеннингтон! Сондерс! Эшмор! Уиттакер!

Выстроившись у стола, все четверо поочередно прочли сообщение. Потом все четверо стали переминаться с ноги на ногу, переглядываться, рассматривать пол, потолок и стены генеральского кабинета. Наконец всех приковал к себе знакомый до банальности пейзаж за окном.

«Боже, до чего нам приелась баранина!»

— Ну? — спросил Рейлтон, постукивая по столу мотанским признанием.

Четверка хранила молчание.

— Сначала они зашибли трех страусов. Теперь заявляют о своем отвращении к баранине. Я не понимаю, что общего между страусами и бараниной. Но ведь должно же быть хоть какое-то объяснение. Кто-нибудь знает?

Никто не знал.

— А почему бы нам не подарить зенгам и Мотан? — издевательски спросил Рейлтон. — Тогда уж точно можно не опасаться войны.

Эти слова задели Уиттакера за живое.

— Сэр, Мотан пытается передать нам какие-то сведения. Должно быть, у них есть веская причина так выражаться.

— Например?

— Вероятно, у них есть серьезные основания думать, что секретная спецсвязь уже… не совсем секретная. Быть может, вблизи одной из линий зенги построили свою станцию перехвата. Мотан осторожно намекает, что пора бы прекратить передавать сообщения открытым текстом.

— А что мешает им послать толковую шифрограмму? Тогда бы не понадобилось забивать нам головы всяким таинственным бредом о страусах и баранине.

На Сондерса вдруг сошел дар красноречия.

— Не допускаете ли вы, сэр, что они иносказательно называют страусиное мясо бараниной? Или что оно по вкусу очень напоминает баранину?

— Я готов допустить что угодно, — закричал в ответ Рейлтон. — Даже воздействие мотанского климата, вызывающего легкое слабоумие.

Выпустив пар, генерал уныло добавил:

— Хорошо, допустим, мясо страусов похоже на баранину. И куда это допущение нас приведет?

Следующим, кого захлестнул поток слов, был Сондерс.

— Очень может быть, сэр, что на Мотане открыли новый и ценный источник питания в лице… нет, в образе какой-то крупной местной птицы, названной ими страусом. Мясо этого создания по вкусу похоже на баранину. Следовательно, Хантер более чем прозрачно намекает, что теперь Мотан менее зависим от дополнительных поставок продовольствия с Земли. В случае необходимости они могут месяцами, если не годами, обходиться собственными ресурсами. Эго, в свою очередь, означает, что зенгам не удастся уморить их голодом, уничтожая направляемые на планету корабли с продовольствием. Таким образом…

— Заткнитесь! — потребовал Рейлтон.

Его вновь начала захлестывать волна бешенства. Он громко фыркнул, отчего злополучное послание вспорхнуло и слетело на пол. Генерал снял трубку и приказал:

— Соедините меня с отделом зоологии… Нет, вы не ослышались… Отдел зоологии? Скажите, съедобно ли мясо страуса, и если да, что оно напоминает по вкусу?

Выслушав ответ, Рейлтон швырнул трубку и обвел притихшую четверку испепеляющим взглядом.

— Кусок вареной подошвы — вот что оно напоминает!

— Сэр, вы спрашивали о земных страусах, — заметил осмелевший Сондерс. — Вряд ли будет правильным судить об инопланетных видах по…

— В последний раз говорю: замолчите!

Гневные генеральские глаза переместились на Эшмора.

— Придется воздержаться от любых дальнейших шагов, пока мы не узнаем, какой шифровальной книгой они пользуются.

— Должно быть, самой последней, сэр. Они же знают строгий приказ: уничтожать все прежние шифровальные книги.

— Я знаю, что должно быть. Но так ли это на самом деле? Мы их уже спрашивали, однако ответа не получили. Пошлите новый запрос, обычной прямой связью. Я не боюсь, что зенги перехватят вопрос и ответ. У них все равно нет наших шифровальных книг. И потом, они давно знают, что мы пользуемся шифром.

— Я тотчас же отправлю запрос, сэр.

— Да, и как можно скорее. Когда поступит ответ, немедленно несите его мне. А теперь — прочь с моих глаз. Все четверо.

На этот раз сообщение полетело на Мотан без зигзагов и кувырканий.

«Срочно сообщите ваш шифр».

Через два дня пришел ответ. Его сразу же положили Рейл-тону на стол, где он дожидался возвращения генерала с ланча. А генерал шел по коридору, и его мысли были плотно заняты нехваткой вооруженных сил в секторе Сириуса. Эти заботы напрочь вытеснили из его головы страусов и опостылевшую баранину. Рейлтон сел за стол и только теперь увидел листок.

Ответ был предельно лаконичным и состоял всего из двух букв: BF.

Рейлтон привстал, затем рухнул в кресло.

— Эшмор! — разнеслось по коридору. — Пеннингтон! Сондерс! Уиттакер!

Самодовольно улыбающийся Хантер потянулся к телефону.

— Срочно пришлите ко мне Максвелла.

Максвелл, как обычно, не заставил себя ждать.

— Только что получил предписание. Меня отзывают на Землю, — сообщил ему Хантер.

Максвелл ограничился каким-то междометием. Вид у него был еще более разочарованный, чем обычно.

— Возвращаюсь в Главное военно-космическое управление. Думаю, вам не надо ничего объяснять.

— Я и так понимаю, — с долей зависти ответил Максвелл. — Спокойная работа, никаких треволнений. Более комфортабельные условия, более высокое жалованье и более быстрое продвижение по службе.

— Все так, дорогой Максвелл. Как говорили наши предки, добродетель должна быть вознаграждена.

Хантер не торопился сообщать вторую новость.

— Неужели вы не рады этой перемене?

— Нет, — откровенно ответил Максвелл.

— Почему?

— Я привык к вам. А теперь придется заново привыкать неизвестно к кому.

— Почему же неизвестно? К самому себе.

Хантер извлек приказ и подал Максвеллу.

— С повышением вас, командующий Максвелл! Поздравляю!

— Спасибо, — без всякого энтузиазма ответил Максвелл. — Поздравлять-то особо не с чем. Вся ваша головная боль становится моей. В том числе и сорок три страуса.

В полночь Хантер вступил на борт истребителя D-10, простившись с Максвеллом и Мотаном. Он покидал планету с чувством выполненного долга и с благодарным смирением человека, готового принять подарок судьбы. Правда, до вручения подарка оставались многие недели пути, но Хантер умел ждать.

Корабль взмыл в ночное небо. Вскоре его светящийся след растаял где-то слева от четвертой луны Мотана. В противоположной стороне небосвода, высоко над горизонтом, сияли две отданные зенгам планеты — голубая Корима и зеленоватая Корома. Максвелл еще долго разглядывал светящийся небосвод. Тяготы новой должности уже начинали давить на его плечи.

Две недели подряд Максвелл разбирал переписку своего предшественника, знакомясь с различными сторонами управления планетой. К концу этого срока он не испытывал ничего, кроме усталости и раздражения. Вспомнив, что вопрос со страусами так и не прояснился, он вызвал Тайлера.

— Черт побери, вы когда-нибудь перестанете шмыгать носом? Срочно отправьте это сообщение.

— Каким видом связи, сэр? — спросил Тайлер.

— Обычной не посылайте. Отправьте спецсвязью. Земля пометила эту тему как совершенно секретную. Мы не вправе понижать статус.

— Будет исполнено, сэр.

Еще раз шмыгнув носом, Тайлер прямиком направился на станцию спецсвязи.

«Почему все-таки страусы?»

Вопрос этот не достиг ни Рейлтона, ни его подчиненных. Его судьба была решена на ближайшей к Мотану станции спецсвязи, где недавно появился прибывший с Земли оператор. Ему уже трижды сильно влетало за технические погрешности, и он очень не хотел становиться жертвой в четвертый раз. А именно к этому все и шло. Оператор прочитал сообщение с Мотана, и у него задергались брови.

«Почему всем такие трусы?»

Оператор без колебаний уничтожил принятое сообщение и лично ответил мотанскому шутнику: «Привыкнете — понравятся».

Эти же слова увидел на бланке секретной космограммы и Максвелл. Он дважды перечитал ответ, дважды прошелся по кабинету, но смысл по-прежнему оставался скрытым от него.

«Привыкнете — понравятся».

Прошло еще четыре месяца. Максвелл стоял возле здания космопорта, готовясь встретить очередной корабль. Тридцатый по счету со времени его вступления в должность командующего. Предыдущие двадцать девять не привезли на Мотан ни страусов, ни шилокрюков, ни даже попугая в клетке.

Максвеллу уже было стыдно спрашивать про страусов. Капитаны прилетавших кораблей отвечали таким взглядом, что у него начинало звенеть в голове.

Однако тридцатый корабль прибыл вообще без груза. Максвелл сразу узнал четырехместный корабль-разведчик зенгов. Узнал он и первого зенга, спускавшегося по трапу. Это был Тормин, главный военный чин на Короме.

— Здравствуйте, господин Максвелл. — В желтых глазах зенга сквозило беспокойство. — Мне необходимо срочно видеть вашего командующего.

— Хантера отозвали на Землю. Теперь командующий здесь я. Что-нибудь случилось?

— У нас большие неприятности, — сказал Тормин. — Как вам известно, обычных поселенцев мы размещаем на Кориме. А на Короме у нас есть не только поселенцы, но и большое число каторжников. Преступникам удалось вырваться и захватить оружие. Теперь на Короме идет гражданская война. Нам очень нужна помощь.

— Сожалею, но я не могу вам помочь, — ответил Максвелл. — Нам приказано ни при каких обстоятельствах не вмешиваться во внутренние дела зенгов.

— Да, я это знаю. — Торин возбужденно размахивал длинными костлявыми руками. — Мы не просим ни ваших кораблей, ни вашего оружия. Мы никогда не рискнули бы переложить свою грязную работу на ваши плечи. К тому же положение серьезное, но не катастрофическое. Даже если эти негодяи завоюют планету, им оттуда не сбежать. Мы перегнали все корабли на Кориму.

— Тогда что вы от меня хотите?

— Пошлите просьбу о помощи. Мы сами не можем этого сделать. Наша станция не достроена.

— Мне запрещено входить в прямые контакты с вашими властями, — сказал Максвелл.

— Но вы можете послать сообщение вашим властям на Землю. Они передадут его нашему послу. А он свяжется с ближайшими к нам военными базами.

— Вы потеряете много времени.

— У нас нет иного выхода, — вздохнул Тормин. — Вы исполните мою просьбу? При схожих обстоятельствах мы бы обязательно помогли вам.

— Ладно, — согласился Максвелл, глядя в умоляющие глаза зенга. — Но это все, что я могу для вас сделать.

Вернувшись к себе, Максвелл вызвал Тайлера и вручил ему текст сообщения.

— Пошлите-ка это спецсвязью, а то, чего доброго, какой-нибудь правоверный зенгский служака еще обвинит нас, что мы вмешиваемся в дела его империи.

И послание пошло гулять по зигзагам спецсвязи.

«Зенги устроили гражданскую войну и просят о помощи».

Земли оно достигло спустя несколько минут после того, как Хантер вошел в кабинет Рейлтона и, встав навытяжку, доложил:

— Сэр, майор Хантер, бывший командующий вооруженными силами Мотана, прибыл по вашему приказанию.

— Очень кстати, — сухо ответил Рейлтон.

Генерал отнюдь был не настроен увенчать Хантера заслуженной наградой.

— Как командующий вооруженными силами Мотана, хотя и бывший, вы несете полную ответственность за содержание всех сообщений, отправленных с планеты. Согласны?

— Да, сэр, — ответил Хантер, чувствуя, как по спине побежал противный холодок.

Резко выдвинув ящик, Рейлтон извлек пачку бланков и швырнул их на стол.

Генеральские усы недовольно вздрагивали.

— Полюбуйтесь. Вот галиматья, в которой мне приходится разбираться с тех самых пор, как на Мотане заработала станция спецсвязи. Всем этим невразумительным бредням про страусов и баранину я могу найти лишь одно-единственное объяснение: вы давно нуждаетесь в услугах психиатра. Увы, такое нередко случается с людьми, которые служат на далеких планетах.

— Позвольте мне объясниться, сэр, — начал Хантер.

— Не позволю, — рявкнул Рейлтон. — Ждите, пока я не кончу говорить. И нечего раздувать на меня ноздри. Я вовремя заменил вас Максвеллом. Очередное сообщение с Мотана послужит лучшим доказательством вашего нездоровья.

— Но сэр…

— Молчать! Я покажу вам послания Максвелла. Сравните их со своими… мне даже не подыскать точного слова для оценки вашей словесной мешанины. Если сравнение вас не убедит…

Генеральская тирада была прервана появлением Эшмора, пришедшего с бланком космограммы.

— Срочное сообщение с Мотана, сэр.

Рейлтон вырвал бланк у него из рук и стал читать. Эшмор молча ждал. Хантер нервозно переминался с ноги на ногу.

«Деньги устроили граждан, но Хью Вайн просит еще».

Если верить легендам, то, что произошло в кабинете Рейлтона потом, было похоже на вспышку сверхновой.