Этот мир не выдержит меня. Том 2

Глава 14

Что за чёрт? Выдуманные друзья, в насколько бы сумасшедшей голове они ни обитали, не способны взаимодействовать с реальным миром. А раз непонятный Хоми сумел-таки предупредить алхимичку о моём присутствии, то он точно не являлся плодом её больного воображения.

Выброс адреналина «вскипятил» кровь, ударив по мозгам жаждой действия. Тело, готовясь к немедленному рывку, стало лёгким, практически невесомым, однако вместо стремительной атаки я вжался в стену и почти перестал дышать. Нельзя поддаваться инстинктам — иногда они очень плохие советчики.

Первая реакция человека в любой опасной ситуации — это бить или бежать. Часто бывает так, что подобная тактика действительно является лучшим вариантом, но сейчас излишняя поспешность могла привести меня прямиком в уютную могилку.

Во-первых, я пока не обнаружил этого непонятного Хоми и не знал, на что он способен. Вдруг невидимый советчик мог одним только взглядом прожечь во мне лишнюю дырку или каким-нибудь другим образом испортить жизнь? Благодаря Лэйле и событиям в замке я стал относиться ко всему непонятному очень серьёзно.

Во-вторых, экстравагантная дамочка явно не видела меня и ориентировалась исключительно на сведения, полученные от своего дружка. Поэтому, если я останусь на месте, она неизбежно начнёт сомневаться в моём существовании уже через пару секунд. А от сомнений до утраты бдительности ровно один шаг.

— Ты не ошибся, Хоми? — тихонько спросила женщина. — Там никого нет...

Алхимичка вела себя именно так, как я и предполагал. Моё бездействие заставило её усомниться в наличии опасности — она посматривала по сторонам, но выглядела уже куда менее настороженно, чем секунду назад.

Я сместился вправо, не выходя из тени. Чем чаще меняешь своё местоположение, тем лучше для здоровья — эту простую истину мне крепко вбили в голову ещё в Афгане.

— Ты уверен, Хоми? Я никого не вижу и не слышу...

Женщина на мгновенье повернулась к стоявшему рядом с ней комоду, накрытому цветастым покрывалом. Похоже, невидимый Хоми прятался именно там. Если так, то судя по размерам укрытия, он был существенно меньше человека... Правда, в мире колдовства это ничего не значило — здесь даже мальчик-с-пальчик мог оказаться опаснее любого гиганта благодаря колдовству.

Я растворился в темноте и стал её частью. Я сам превратился в тень — лёгкую, невесомую, бестелесную.

Никакой магии — только вбитые в память навыки. Размеренное дыхание, плавные движения и контроль за снаряжением — вот что обеспечивало мою незаметность.

Пальцы скользнули по прохладной стене. Я ушёл в сторону, прижав к себе клевец. Если хотя бы слегка задеть камень его клювом, то звон металла сразу выдаст меня с головой.

Беззвучный шаг вправо — до выхода из лавки осталось метров семь, не больше. Не думаю, что измочаленная осколками дверь станет препятствием. Мне понадобится всего один удар, чтобы снести её с петель... Вопрос заключался лишь в том, стоило ли валить отсюда или лучше сперва попробовать наладить контакт с алхимичкой?

С одной стороны, ответ на главный вопрос я уже получил — взрыв не был спланированным покушением и произошёл случайно. С другой, мне хотелось пообщаться с экстравагантной дамочкой на тему соблюдения техники безопасности при обращении с опасными веществами. Не люблю, когда меня пытаются убить — пусть и ненамеренно. Хотя в столь нервной обстановке у нас вряд ли получится конструктивный диалог...

Впрочем, долго размышлять над дальнейшими планами не пришлось — они определились сами собой. Сама судьба решила, что уходить тихо — это не мой вариант.

— Хорошо-хорошо, Хоми, — произнесла женщина. — Я выпущу тебя, но, будь любезен, постарайся вести себя сдержаннее, чем в столице. Дальше нам бежать уже некуда...

Не успел я подумать о том, что же такого этот Хоми натворил в столице, как дамочка сдёрнула цветастое покрывало, под которым оказалась клетка, сделанная из полупрозрачного камня. Поблескивающие в свете ламп и свечей прутья толщиной с предплечье взрослого мужчины не давали рассмотреть того, кто сидел внутри, однако скрипнувший засов недвусмысленно намекнул, что вскоре мне удастся познакомиться с обитателем каменного узилища поближе. Возможно, куда ближе, чем хотелось бы.

Алхимичка отошла на полшага в сторону и распахнула небольшую дверцу, сплетённую из голубоватой проволоки. Из глубины клетки сразу же высунулась тонкая, но мускулистая четырёхпалая лапа, покрытая густой белоснежной шерстью. По закрученным ворсинкам пробегали огоньки, похожие на искры статического электричества.

Длинные пальцы ухватились за прутья, и через долю секунды Хоми резко вытолкнул себя наружу. Клетка немного сдвинулась, а гибкое тело оказалось на ближайшем шкафу. Ещё один рывок — на это раз к висевшей под потолком люстре. Она закачалась из стороны в сторону, отчего по стенам запрыгали дрожащие тени.

Хоми был очень быстр. Настолько быстр, что его стремительные движения практически не улавливались взглядом. Если бы не богатый опыт прошлой жизни, то я вряд ли сумел бы разглядеть хоть что-нибудь. Однако привычно обострившееся восприятие позволило увидеть врага во всей красе.

Гибкое тело ростом около метра, длиннющий хвост, который не замирал ни на мгновение, и огромные кожистые уши, хлопавшие при прыжках словно крылья. Хоми напоминал собой потрёпанного жизнью чебурашку — утратившего надежды на счастливое будущее, но зато готового порвать на куски любого, кто криво на него посмотрит. А выпирающие челюсти, снабжённые солидными клыками, длинные когти и некое подобие костяной булавы на конце хвоста могли стать неплохим подспорьем в этом нелёгком деле.

В отличие от персонажа советской мультипликации, во взгляде существа не было ничего доброго. Вытянутую морду украшали пустые кукольные глаза — настолько неживые, что я бы наверняка принял Хоми за чучело, если бы не видел, как он движется. Жутковатая скотина.

Качнувшись на люстре, Хоми длинным прыжком переместился ближе ко мне. Замерев на мгновение, словно обдумывая дальнейшую тактику, он начал метаться из стороны в сторону, перескакивая с одного шкафа на другой.

Беспорядочные на первый взгляд движения имели вполне конкретную цель: чебурашка-переросток не только отрезал мне путь к выходу, но и хотел оттеснить в угол. Хоми действовал уверенно и чётко, как опытный охотник, который не собирался оставлять жертве ни единого шанса. Умно, что сказать.

Правда, быть покорной добычей я не собирался. Время для аккуратной осторожности закончилось. Теперь настал черёд натиска, скорости и напора.

Рывок в сторону, чтобы не дать загнать себя в угол. Хоми сразу поменял направление прыжков, подстраиваясь под ситуацию. Он двигался слишком легко — стоило усложнить ему жизнь.

Упор плечом в широкий стеллаж. Мышцы загудели от напряжения. Толчок.

С полок со звоном посыпались какие-то склянки и горшки, а сама конструкция завалилась вперёд, цепляя остальную мебель. Грохот, пыль и треск дерева смешались с воплем женщины и рыком Хоми.

— Что вы делаете? — взвизгнула алхимичка. — Кто вы?? Где вы прятались?? И почему...

Несмотря на предупреждения Хоми, моя выскользнувшая из тени фигура стала для неё неприятным сюрпризом.

Я не обратил внимания на слова дамочки, но краем глаза контролировал её движения. Сейчас женщина стояла столбом, однако она вполне могла присоединиться к схватке, когда пройдёт шок. Если не хочешь получить удар в спину, то нельзя забывать о противнике, который пока не представляет угрозы — это азы моей работы.

Заваливающиеся словно костяшки домино шкафы вынудили существо спуститься на пол — Хоми спрыгнул с уходящей из-под лап опоры и оскалился.

— Лавка закрыта, — вдруг произнёс он густым баритоном. — Приходите завтра.

Удивиться тому, что чебурашка-переросток, оказывается, умел разговаривать, я не успел — пришлось реагировать на пару метких бросков, которыми уродец сопроводил свои слова.

От первого глиняного горшка, летевшего мне в голову, я увернулся, а второй сбил ударом клевца. Меня обдало какой-то белёсой пылью, от которой засвербело в носу. Надеюсь, большой опасности эта штуковина в себе не несла — не хотелось бы помереть, траванувшись непонятной ерундой.

По стенам плясали тени, в воздухе висела взвесь из разнообразных алхимических компонентов, а падающие шкафы заставляли подрагивать деревянный пол. Творящийся вокруг хаос будоражил кровь, однако я не мог поддаваться эмоциям. Холодная голова лучший союзник в бою.

Хоми будто бы одобрительно рыкнул и рванул ко мне, царапая доски когтями. Резво и стремительно, но предсказуемо.

Я пинком отправил ему навстречу какой-то стул. Тот разлетелся на щепки, когда столкнулся с башкой существа, однако выполнил свою задачу — на долю секунды Хоми замер на месте.

— С вас полторы серебряных монеты, — сообщил он, тряхнув головой. — И, пожалуйста, без сдачи.

Вместо денег я метнул в алчного чебурашку кинжал Лэйлы. Сталь легко пробила густую шерсть и кожу, засев где-то под ключицей. Неплохой бросок, и сдачи не нужно.

— От нервного напряжения хорошо помогает перетёртый пустырник, — серьёзно произнёс Хоми и ринулся вперёд.

Для человека подобная рана означала бы не только окончание боя, но, возможно, и жизни. Хоми же на торчавший из тела кинжал не обратил вообще никакого внимания. Он ещё и шутить умудрялся, скотина такая.

Чем его приголубить? Использовать своё единственное заклинание не хотелось. Во-первых, не факт, что поможет, а во-вторых, Хольд просил не колдовать несколько дней, чтобы не случилось беды... Да и применять магию на глазах алхимички явно не стоило — после этого её пришлось бы ликвидировать.

В любом случае, вступать в рукопашный бой со столь живучим обладателем огромных когтей и длинных клыков было бы большой ошибкой. Поэтому я перескочил через перевёрнутый стеллаж, разрывая дистанцию, а потом ударил по Хоми тем оружием, о наличии которого тот не подозревал. Я ударил страхом.

Почему-то на этот раз сознание скользнуло в непонятный транс быстро и будто бы даже привычно. То ли качающиеся тени помогли, то ли азарт боя, то ли просто сказался опыт... Не знаю.

Как бы то ни было, воспоминание из прошлой жизни вспыхнуло перед глазами яркой вспышкой. Ночной клуб, танцпол, мой бывший коллега, лежащий на полу... Страх умирающего человека прорвался из прошлого в настоящее и снова, как в трактире, разошёлся в стороны от меня.

Волна ужаса настигла Хоми, когда тот перепрыгивал через препятствие, намереваясь вцепиться мне в горло. В стеклянных глазах «чебурашки» впервые с начала боя мелькнуло некое подобие жизни — огонёк испуга вспыхнул и погас, однако этого хватило, чтобы переломить ход схватки.

Шерсть на теле Хоми вздыбилась, а лапы подкосились. Он скатился на пол, слетев с целой горы хлама. Скатился аккурат на то место, над которым висела покачивающаяся люстра...

Я, как следует размахнувшись, метнул клевец к потолку. Его острый клюв легко перебил не очень толстую цепочку, и люстра рухнула прямиком на уродца, прижав подёргивающуюся тушу к полу. По шерсти покатились капельки горящего масла, однако Хоми это, похоже, совершенно не беспокоило. Он посмотрел на меня пустыми глазами и произнёс:

— Своим поведением вы причиняете нам определённое беспокойство. Мы больше не рады вашему присутствию.

Волной страха, к слову, зацепило не только Хоми. Алхимичку тоже накрыло — она едва стояла на ногах, опираясь на стол. Лазурная кожа стремительно побледнела, утратив свой необычный оттенок, а затем вдруг налилась изумрудным цветом. Дамочка в прямом смысле позеленела от страха.

Зря я думал, что экстравагантный вид — это результат нанесения краски. Похоже, кожа женщины меняла свой цвет в зависимости от внешних раздражителей.

Впрочем, сейчас было не лучшее время, чтобы любоваться такими интересными особенностями — сперва следовало закончить дело. Хоми усиленно дёргал лапами, пытаясь освободиться, поэтому я вытащил из-за спины чёрный кинжал и шагнул вперёд. Надеюсь, оружие инквизитора сможет угомонить чебурашку-переростка.

— Стойте! — позеленевшая алхимичка бросилась мне наперерез, кое-как отцепившись от стола. — Не трогайте Хоми! У меня нет денег, но если вы сохраните Хоми жизнь, то я отдам вам всё... Всё, что захотите... Прошу вас!

Судя по взгляду, женщина не привыкла просить, однако ради своего питомца она, похоже, была готова поступиться принципами.

Я не испытывал к непонятному существу ненависти, но выполнять просьбу дамочки не собирался. Не из врождённой вредности, конечно, а исключительно из рациональных соображений. Достаточно было посмотреть Хоми в глаза, чтобы понять — эта скотина попытается убить меня сразу же, как только освободится.

— Назад! — я выставил кинжал, намереваясь отпугнуть женщину, но это не остановило её порыв.

— Нет! — взвизгнула она. — Не позволю вам загубить моё...

Дамочка не успела договорить — её слова оборвала яркая вспышка. Глиняная плошка, которую женщина так и не выпустила из рук, полыхнула огнём, когда между нами оставалось чуть больше метра. И это стало неожиданностью для всех — даже Хоми перестал елозить под люстрой. Правда, его удивление продлилось недолго — уже через полсекунды он начал дёргаться в два раза активнее.

Перед глазами заплясали разноцветные пятна. Я практически ничего не видел, в горле першило от едкого дыма, но это не помешало мне быстро сориентироваться в ситуации. Именно к такому в Управлении и готовили — боец должен уверенно действовать даже в самых непредсказуемых условиях.

Я шагнул в сторону — туда, где стояла женщина — вытянул руку и крепко схватил её за волосы.

— Что... что вы делаете? — пискнула ничего не понимающая дамочка. — Почему снова произошла...

Вместо ответа, я притянул её к себе, прикрывшись стройным телом от возможной атаки. Не очень благородно с моей стороны, однако те, кто в бою думают о благородстве, обычно долго не живут.

— Тихо, — прохрипел я, приставив остриё кинжала к горлу женщины.

Очень вовремя, поскольку неугомонный Хоми как раз сбросил с себя люстру и замер напротив нас. Я видел его готовый к прыжку силуэт сквозь застилавшие глаза слёзы. Он не спешил атаковать, опасаясь навредить своей хозяйке.

— Постойте-ка, — пробормотала вдруг дамочка. Страх исчез из её голоса, уступив место любопытству. — Воспламенение смеси на это раз произошло при приближении к юноше... Можно предположить, что именно его появление стало причиной возгорания смеси, хранившейся в сиефе... Правда, возникает закономерный вопрос — почему смесь из сиефа воспламенилась раньше? Вероятно, дело в количестве вещества и расстоянии до катализатора... Эта гипотеза требует детальнейшего изучения! Если я двигаюсь в верном направлении, то...

Женщина замолчала и слегка обмякла, погрузившись в раздумья. Собственные мысли настолько увлекли учёную, что её больше не волновали ни творившийся кругом бардак, ни дальнейшее развитие событий. Похоже, все люди науки в этом мире имели-таки определённые странности...

Я не особо раздумывал над сказанным алхимичкой. Была проблема поважнее. Куда больше, чем непонятная вспышка, меня волновал чебурашка-переросток, который стоял напротив, выпучив свои мёртвые глаза.

Он был полностью недвижим — как чучело или статуя. Однако я не сомневался в том, что стоило отпустить дамочку, и Хоми тут же прыгнет вперёд. Его останавливал только клинок у её горла.

Уж не знаю как, но Хоми чувствовал, что я не блефую — это читалось в его отстранённом взгляде.

Секунда, за ней ещё одна... Глаза существа налились холодным светом — они по-прежнему оставались такими же неживыми, но обрели некоторую осмысленность. Мы смотрели друг на друга, словно вступив в немой «диалог».

«Сделаешь ей больно — порву».

В моей голове будто бы мигнули чьи-то чужие мысли или, скорее, чувства. Непривычное ощущение — похоже, Хоми общался со своей хозяйкой именно так.

— Лезь в клетку, — ответил я. — И тогда никто не пострадает.

— Молодой человек, потише! — возмутилась алхимичка, кожа которой снова стала лазурной. — Вы мешаете мне думать! Поэтому, будьте так любезны...

Я сильнее прижал её к себе, зажав рот ладонью — женщина недовольно дёрнула плечом, однако быстро успокоилась, ощутив у горла остриё кинжала. Хорошо, что инстинкт самосохранения не полностью её покинул.

«Отпусти её».

«Отпущу сразу, как только ты окажешься в клетке», — я попробовал ответить Хоми так же, как он общался со мной, и всё получилось.

«Ты мертвец», — эти «мысли-слова» были больше похожи не на угрозу, а на констатацию факта.

«Раз так, то тогда мне нечего терять, не так ли?» — мысленно усмехнулся я.

«Я порву тебя».

«Дёрнешься, и я сперва проткну глотку твоей очаровательной хозяйке, а потом отрежу твои уши».

«Уверен, что сможешь?»

«А ты уверен, что хочешь это проверить?» — оскалился я.

«Я порву тебя».

«Это я уже слышал, — хмыкнул я. — Но если ты собираешься попробовать, то тебе стоит поторопиться, пока сюда не пришла стража».

С улицы уже какое-то время доносился гомон возбуждённой толпы, но буквально только что его перекрыл лязг доспехов и чей-то начальственный бас. Уверен, это прибыли местные менты. И готов поспорить, они окажутся здесь с минуты на минуту — практически уничтоженная дверь вряд ли задержит их надолго.

«Я порву тебя. Я порву стражу. Я порву всех».

«Смелое заявление», — я покрепче сжал рукоять кинжала в ладони.

«Я злость. Я бешенство. Я гнев. Я ярость. Я ненависть...»

Мёртвый взгляд и безжизненная неподвижность слабо сочетались с этими «словами», однако уже через мгновение я смог убедиться в их истинности. Меня накрыло волной образов и затянуло в водоворот ощущений. Мысли Хоми перестали казаться отдельными фразами — они превратились в картинки и обрывки воспоминаний.

Я ощутил себя маленьким комочком в тёплых женских руках. Увидел странно-огромное лазурное лицо. Почувствовал материнскую любовь, заботу и ласку.

А затем всё поменялось. Слёзы, обида, тоска.

Над моей «мамой» — «мамой» Хоми — насмехались и издевались. Её идеи, её внешность, её желания — всё служило поводом для шуток, которые с каждым разом становились всё злее и злее. И вместе с этой злобой набухала злость внутри меня, внутри Хоми.

— Что за уродище? — по ушам бил чей-то неприятный голос. — Да я не про тебя, Барталомея, а про твоё отродье! Хотя вы чем-то похожи...

Гнусный хохот.

— А стань-ка бордовой, Барталомеюшка... Я хочу знать, какой след оставят розги на твоей коже...

Свист, с которым гибкие прутья рассекали воздух.

— У тебя никогда ничего не получится! Ты ни на что не способна! Ты ничтожество, ты недоразумение, ты никто!

Плач, слёзы, крики.

— Создание хомункулусов запрещено! Нельзя! Уничтожить! Сжечь! Утопить! Растворить!

Маленький комочек рос. Вместе с ним росла ненависть ко всем тем бледнокожим тварями, которые окружали «маму». Она упрямо сжимала губы и шла вперёд в гордом одиночестве, но ничего... Тонкие лапки наливались силой — скоро у неё появится защитник.

— Надеялась, что алхимическая наука поможет тебе отбелить кожицу? Зря! Можешь зубрить мудрёные трактаты хоть всю жизнь, но тебе ни за что не окончить школу, дорогуша...

— Что за кляксы на пергаменте? Кто-то залил твою работу чернилами? Не выдумывай! Наши студиозы не стали бы заниматься такой ерундой...

Ехидные смешки.

— Как ты посмела, идиотка? Ты знаешь, в чьё вино ты подлила лактулозовый настой? Внучка декана из-за твоей выходки пропустила бал... Несите плеть! Плеть и соль...

Бесконечный гнев и жгучая ярость укрепляли тело, наполняя его невиданной мощью. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и все они заплатят. Каждый, кто принимал участие. Каждый, кто хладнокровно наблюдал. Каждый, кто не остановил.

— Ну что, Барталомея? Завидуешь, да? Тоже хочешь любви, да? Никто не смотрит на синекожую... Хотя ты вроде бы ничего... Так и быть, помогу тебе... Подержите её! Что значит «не хочу»? Хочешь, просто ещё сама не поняла...

— Ты должна благодарить судьбу, дурёха! Хоть кто-то обратил на тебя внимание. Тебе нужно смириться со своей судьбой... И избавься ты уже, наконец, от этого уродца — он уже слишком большой... Что? Почему он не в клетке? Н-е-е-е-т! Пусти!

Тонкие прутья не выдержали давления пальцев и смялись, открывая путь к свободе. К свободе и мести. Мышцы ныли от бешенства, злости и ненависти, но это не помешало насладиться кровью врагов. Тёплой и ласковой — почти такой же, как ладони матери.

Потом были темнота и новая клетка — мама не оценила моей помощи. Но ничего, когда-нибудь она всё поймёт...

От злости и ненависти, которые мне передал Хоми, свело пальцы и подогнулись колени. Я почти упал на пол. Кинжал выскользнул из руки, а скученная ладонь чуть не свернула алхимичке челюсть. Женщина, которую, как мне теперь было известно, звали Барталомея, отлетела в сторону и замерла, прижав руки к лицу.

Я сумел устоять на ногах и встретился взглядом с Хоми. В стеклянных глазах существа читалось радостное предвкушение, а тугие мышцы бугрились под шкурой. Он готовился к прыжку.