Этот многоликий мир моды

ЭТИ ЗЛОПОЛУЧНЫЕ «НО»

Разговор об одежде, о моде сегодня уже не тот, что был вчера, он выходит на новый круг проблем. И это естественно: изменился уклад нашей жизни, выросли потребности людей и возможности их удовлетворения, стали интереснее и разнообразнее свободные от работы часы и, главное, другим стал сам человек — сложнее, многограннее, духовно богаче.

Приведу такой пример. Несколько лет назад в журнале «Студенческий меридиан» вместе с друзьями-журналистами я вел, на мой взгляд, очень интересную и нужную рубрику. Называлась она «Практикум вкуса». На страницах журнала мы рассказывали об истории костюма, о современных направлениях моды, старались помочь читателям найти свой стиль, свой образ. И, надо отметить, письма мы получали очень любопытные. Вот некоторые из них. Пишет Андрей Лопатин из Томска:

«Наконец-то понятие «модный» вытеснило такое глубоко укоренившееся понятие, как «добротный». «Модный» сегодня стало одним из критериев оценки человека. Ведь если человек одет модно, элегантно, со вкусом, то он невольно воспринимается окружающими как человек современный, идущий в ногу с веком».

Однако, как говорит восточная мудрость, сколько ни кричи «сахар» — во рту сладко не станет. Сколько ни пиши о необходимости воспитания вкуса, умения красиво и индивидуально одеваться, пока модная одежда не будет широко доступна, гордиевы узлы моды не развязать. Справедливо и не раз было замечено: вкус воспитывается прилавком.

«Очень часто в журналах можно увидеть образцы моделей красивых, оригинальных, но на практике почти не осуществимых. Купить их невозможно — их просто нет в продаже. Заказывать в ателье и дорого, и не всегда найдешь нужную ткань, а шьют далеко не так, как хочется. Остается шить самой. Но с другой стороны, ведь у нас есть высокоразвитая легкая промышленность, ее задача именно в том и состоит, чтобы красиво и модно одевать людей! А на деле — в магазинах висит одежда, которую не покупают или покупают неохотно, без радости. Иногда просто удивляешься: для кого шьют?»

Это письмо нам прислала студентка Свердловского института народного хозяйства Ирина Грановская. А вот что писал студент Харьковского автомобильно-дорожного института Э. Алексин: «На страницах наших газет и журналов было немало критических выступлений в адрес легкой промышленности, поэтому не хочу повторяться. Пора уже сделать решительные шаги в этом направлении, пора выйти из «тиши кабинетов» и заглянуть в жизнь!»

Помню, мы попросили ответить на эти вопросы одного из работников Министерства легкой промышленности СССР. В его выступлении были приведены обнадеживающие цифры, и тем не менее он признал, что «отдельные виды изделий все еще выпускаются небольшими сериями из-за отсутствия необходимых сырьевых ресурсов, что и вызывает дефицит. Не могу не согласиться с авторами писем: несмотря на то что наша одежда по физико-механическим показателям и добротности (один из читателей считает это понятие устаревшим, но я не могу с ним вполне согласиться: пусть красивая вещь живет долго!) превышает показатели импортных изделий, она все же уступает в художественном оформлении и в качестве отделки. И здесь нам еще многое предстоит сделать.

Мы отнюдь не хотим снимать с себя ответственность, однако следует напомнить, что костюм — это создание рук не только художников-модельеров и работников швейных фабрик, но и тех предприятий, которые поставляют сырье, и тех, что изготовляют красители, и тех, что выпускают фурнитуру, и тех, что производят станки, и институтов, которые разрабатывают технологию. Ко многим из них у нас есть серьезные претензии. Поэтому и решать вопросы повышения качества продукции надо сообща».

Очень справедливые слова. И конечно, все это делается. Но как медленно! Качество продукции нашей легкой промышленности за последние годы заметно возросло, но качество импортной продукции в это время росло гораздо быстрее.

Мне кажется, что это объясняется недостатком инициативы отдельных хозяйственных руководителей, погоней за валом, а подчас и пренебрежением интересами потребителей.

Я хотел бы здесь привести слова моей коллеги — искусствоведа Общесоюзного Дома моделей одежды Ирины Александровны Андреевой. Она, в частности, говорила: «Наша швейная промышленность выпускает безобразнейшие товары. Почему это происходит? В чем корень зла? Дурные вещи получаются потому, что при существующем в промышленности плане на ситцевые платья с руликом идет восемнадцать минут, двенадцать минут — без рулика и без рукавов. Больше времени нет. А то, что в нем не выйдешь на люди и что оно пойдет прямо в корзину на выброс, никого не волнует. И это в то время, когда хлопок во всем мире на вес золота. Зато мы гоним знак «Н» (новинка), Знак качества и другие знаки, которыми не обманешь покупателя (кстати, работники швейной промышленности получают за эти знаки хорошие премии. — В. З.). И никто не задаст вопрос Госснабу, Госплану, почему, к примеру, весь хлопок идет на верхнюю одежду, даже на фартуки домашним хозяйкам, а белье, предметы женского туалета выпускаются из синтетики…

Наши художники предложили в качестве школьной формы свитер, который можно стирать хоть ежедневно, брюки эластик, заправляющиеся в ботинки, немокнущие в грязи, немнущиеся. И это предложение сочли чуть ли не безнравственным. Зато мы разрабатываем, как встарь, формы: форма школьная, форма пионерская, форма комсомольская, форма для «Артека», форма для «Солнышка», форма для «Зайчика». В «Артеке» главный арбитр наших предложений — заведующий прачечной. Он прямо так и сказал нам: «Никаких деталей, никаких пуговиц, «молнии» только железные, чтобы не сломались машины. Но уж если вам так нужны карманы — пришивайте, но застрочите сверху, чтобы не порвались при стирке». Оказалось, что все наше моделирование упирается в прачечную. Вот так мы и работаем. И после этого мы еще называем себя художниками, теоретиками, пропагандистами новых направлений моды и культуры одежды».

Конечно, И. А. Андреева сконцентрировала внимание только на отрицательных моментах, может быть, немного преувеличила. Но я как специалист разделяю ее тревогу. Прачечная — это частный пример. Но таких заведующих немало и в плановых организациях, и на швейных предприятиях. Я сам долго работал в промышленности, да и сейчас тесно связан со многими текстильными и швейными фабриками. Технология на большинстве предприятий легкой промышленности позволяет в самые короткие сроки освоить любую предлагаемую нами новинку. И швейники охотно пошли бы на любую перестройку, лишь бы улучшить качество выпускаемой продукции. Ведь и им обидно, что выпущенная одежда залеживается на складах и в магазинах.

Но между производством и художником-модельером множество различных инстанций. И каждый раз нужны нервы, время — не дни, а месяцы, — чтобы утвердить какую-либо новинку. Сколько бились мы за то, чтобы сделать широкие модные воротники на мужских сорочках! Наконец добились. Сейчас снова в моде узкие воротнички. Думаете, отрезать кусочек ткани проще? Ошибаетесь! Есть ГОСТы, стандарты, расценки, нормы расхода ткани, не говоря уже о таком напряженном плане, при котором вообще ни о чем думать нельзя.

Вот еще один пример. Швейная фабрика получает серую ткань и зеленый искусственный мех на воротники. Склады полны, время идет, план поджимает, и ничего другого нигде получить нельзя. В результате сотни, тысячи пальто, которые никто не купит, поступят в продажу. Загублена ткань, загублен мех, который в другом варианте был бы к месту.

Элементарная гибкость, немного фантазии — и мы сможем решить многие наши проблемы. Скажем, появились в одной из моих коллекций блузоны, которые были для нас супермодной формой. Раньше мы носили свитера, мини-платья, а вот таких блузонов, о которых уже давно говорил мир, у нас не было, не находилось подходящей ткани. И вдруг обнаружился на складе материал, лежавший годами как вышедший из моды, а вот в новом ассортименте он снова зазвучал. Мы стали шить эти блузоны из бархата, шелка, трикотажа с люрексом — материалов, которые, казалось, давно забыты модницами. И что ж, наши предложения понравились. Женщине в такой мягкой одежде удобно, она чувствует себя раскованно, чему порой мешает облегающий костюм.

А взять кримплен, которым все «объелись», который уже никто видеть не мог. Но ведь он очень удобен: не мнется, хорошо держит форму, легко стирается. Надо только обновить его, вдохнуть новую жизнь в старую ткань. Даже с одной лишь помощью трех моих самых любимых цветов — белого, красного и черного — можно по-новому решить одежду из надоевшего кримплена…

Как-то сотрудники газеты «Неделя» провели небольшой эксперимент. Корреспондент вместе с одной из манекенщиц Дома моделей отправился в московский магазин «Светлана», чтобы купить платье к весне. К сожалению, покупка не состоялась. Платья, отвечающего современным требованиям, в магазине не нашлось. После опубликования соответствующего репортажа на страницах газеты выступали швейники, рассказывали о том, что сделано, делились планами.

Прошел еще один год. И «Неделя» решила повторить эксперимент. Вот послесловие к репортажу: «Как видим, мало что изменилось за год после нашей публикации, по-прежнему швейники — во всяком случае московские — не балуют женщин (речь, конечно, идет о платьях). Редакция рассчитывает, что руководители Министерства легкой промышленности СССР, отвечающие за производство одежды, поделятся в связи с этим своими мыслями на страницах «Недели», расскажут о том, какие меры принимают швейники, чтобы улучшить свою продукцию, чтобы «платье к сезону» было действительно к сезону — модным, нарядным, красивым».

Вот мнение министра легкой промышленности СССР, опубликованное на страницах этой газеты: «Трудно назвать другую отрасль народного хозяйства, развитие которой было бы так тесно связано с удовлетворением потребностей советских людей. Обеспечить каждого человека элегантной, модной одеждой и обувью, предложить ему широкий выбор галантерейных изделий и тканей, украсить стол красивой современной посудой, сделать быт более удобным и т. д. — все эти задачи можно свести к двум главным: добиться еще более высокого качественного роста продукции при значительном увеличении ее выпуска… Сейчас мы проводим целый комплекс мероприятий, которые позволят сделать появление товаров в продаже более своевременным. Утвержден, например, порядок моделирования одежды и обуви с перспективой на 2–3 года, что позволяет промышленности заранее подготовиться к выпуску новых изделий, предусмотрено сокращение сроков прохождения моделей от образца к массовому производству. Словом, как видите, мы делаем акцент на моду…»

Помню, в том же году, когда «Неделя» проводила свой повторный эксперимент, я встретился с главным художником Таллинского Дома моделей Хельгой Мараник. Хельга — одна из подвижников и пропагандистов молодежной моды — тогда говорила:

— Я считаю, что у легкой промышленности сейчас есть возможности для того, чтобы выпускать разнообразную одежду для молодежи. И тем не менее она идет пока на шаг позади моды (я бы даже увеличил это расстояние. — В. З.). Боясь, что новинки могут не найти спроса, предприятия продолжают выпускать уже опробованные торговлей образцы. Правда, сейчас наметился сдвиг в этой области. В частности, мы вместе с фирмами «Клементи» и «Балтика» начинаем эксперимент, ставящий своей целью выпуск небольших партий одежды для молодежи. Модели будут выпускаться тиражами в 300–500 штук, что внесет известную гибкость в работу промышленности. А продаваться они будут в специализированных магазинах, подобных тем, что сейчас уже есть в некоторых социалистических странах. Надеемся, что этот эксперимент позволит справиться с консерватизмом руководителей швейных и торговых предприятий.

С тех пор прошло три года. И недавно мои знакомые рассказали мне, что к этому почину хочет присоединиться еще одно предприятие. На этот раз в Вильнюсе. Возможно, я не располагаю всей информацией и не знаю еще о нескольких швейных фабриках или предприятиях торговли, которых это новшество тоже заинтересовало. Во всяком случае их у нас в стране пока недостаточно.

Наши талантливые советские художники-модельеры доказали свое мастерство, свое умение, свою любовь к людям, которых мы хотим видеть гармоничными и прекрасными, было бы только желание наш индивидуальный труд сделать для начала достоянием сравнительно небольшого количества людей. Нет, это не будет одежда для избранных. Просто настало время, когда устарели мерки, характерные для легкой промышленности прошлого: следует и надо думать не только о количестве одежды, но и о ее разнообразии. Выпуск малых серий по эскизам художников-модельеров можно начать хоть завтра.

Ежегодно создаются сотни прекрасных моделей. Делаются интересные коллекции. Какова их судьба? Три года они пылятся в Доме моделей, а потом их даже магазин уцененных товаров не берет. А страдают от этого все — и мы, создатели, и наш потребитель.

Наверно, нам нужно смелее перенимать уже проверенный опыт некоторых социалистических стран. Например, в Германской Демократической Республике уже многие годы успешно работает целая сеть специализированных магазинов для молодежи. Их более двухсот. И товарооборот фирменного магазина «Югендмоде» превышает товарооборот обычного универмага в три раза. Оказывается, существование подобных магазинов торговле выгодно, а значит, выгодно и промышленности.

А начинали немецкие коллеги буквально с нуля. Им приходилось и ломать устоявшуюся психологию некоторых хозяйственных руководителей, и добиваться установки нового оборудования, и поставок современных материалов. Но зато какой блестящий результат! По оценкам экономистов, более половины молодежи ГДР одеты в джинсы, куртки, рубашки, на которых есть ленточка с буквами «ЮМ», что значит «Югендмоде».

Кто-то может сказать, что это не так уж важно, что не стоит, мол, вкладывать такие большие деньги в пошив тряпок для мальчишек и девчонок. Дескать, проще надо быть. Только нет простоты в этом очень сложном вопросе. Воспитывать молодежь, игнорируя пусть не главные, не основные вопросы, это значит впоследствии проиграть и в чем-то главном, основном.

Молодости свойственно пробовать и ошибаться. Это период поисков своего образа, стиля, отношения к жизни. И правильность выбора зависит от того, как удачно, насколько полно можем помочь мы, старшие, им, молодым. А мода, умение одеваться — в данном случае момент далеко не последний. Это в ГДР понимают очень хорошо. Недаром на X съезде Союза свободной немецкой молодежи было четко заявлено в отчетном докладе: создание молодежной моды — задача пропаганды социалистического образа жизни, она важна для формирования личности молодого человека.

Есть ли у нас молодежная мода? Я не случайно заостряю именно на этом внимание читателя, ибо, как мне кажется, именно в моде для молодых сегодня происходят самые большие и резкие перемены, именно молодое поколение подсказывает новые темы художникам, именно в этой среде зарождаются новые направления, которые потом на протяжении десятилетий оказывают столь значительное влияние на развитие мирового моделирования.

Мода и молодость — эти понятия для многих невольно сливаются воедино. Между тем стоит полистать историю костюма от древних времен до нашего столетия, и вы увидите, что художники-модельеры, как правило, обращали свое творчество к людям за тридцать, то есть к тем, чей вкус сложился и устоялся.

Лишь в конце 60-х годов на молодежь взглянули как на объект, достойный внимания. Идеалом десятилетия стала юная, узкобедрая, спортивно сложенная девушка-подросток. Мир словно помолодел. Отныне люди могли надевать то, что близко их импульсивному, стремительному, энергичному характеру. Молодежная тема стала любимой для многих ведущих модельеров мира, и они, словно пытаясь наверстать упущенное, обратили свой талант к новой благодарной аудитории, которая в наше время сильно выросла.

Редко кто из молодых людей не хочет сейчас быть интересно и современно одетыми. А еще относительно недавно в отношении к одежде господствовал голый практицизм. Вещь рассматривалась с точки зрения ее нужности и добротности. Что же, это объясняется важными и серьезными причинами. Жили мы после войны небогато, не хватало ни сил, ни времени, ни средств, чтобы гнаться за модой. Сегодня же, как вы, наверное, замечали, понятие «добротность» употребляется молодыми людьми скорее в ироническом смысле. А вот «нужно» и «модно» стали почти синонимами.

Конечно, такая смена ориентиров и оценок произошла еще и потому, что изменилась сама мода. Она стала намного демократичнее. Ни одному модельеру не придет в голову предложить студентке платье из панбархата или, допустим, парчи. «Фундаментальные» наряды отошли в прошлое, особенно, если говорить об одежде повседневной, той, в которой молодые люди ходят в институт или на работу. В моде простые практичные материалы, ансамбли, которые при сравнительно небольшом наборе деталей предоставляют владельцу большой простор для фантазии и творчества.

Характерно, что в последнее время среди молодых столь популярным стал «кантри-стиль», который снова ввел в обиход свободную, просторную одежду, естественную и близкую к природе, сочетающую современность с традиционными чертами народного крестьянского костюма. На смену чопорным, строгим нарядам пришла одежда спортивного силуэта. Практичность и функциональность рабочей одежды также оказывает немалое влияние на развитие молодежной моды. Об этом, в частности, свидетельствует тот небывалый успех, который выпал на долю джинсов и ансамблей из джинсовой ткани.

Модны куртки из плащевой ткани и костюмы-тройки, пышные романтические блузы и пальто-тренчкот… Модно почти все, вариантов множество. Мода сейчас настолько щедра, что каждый может выбрать для себя стиль по душе… Интересно только одно: где этот человек будет выбирать? Где он, если так можно выразиться, вещественно оформит свой стиль? Во всяком случае не в первом попавшемся универмаге. Не одну пару башмаков придется сносить моднику, прежде чем он найдет нужную вещь. Прямо-таки сказка у нас получается. Сказка «О заколдованной легкой промышленности, которую ни постановления, ни пресса, ни даже покупатели не могут разбудить».

Так что же, может быть, мы и вправду шить не умеем, а модельеры не знают, каким концом кисть в краску опускать? Да нет! И аплодисменты на международных выставках срываем при показе моделей, и рисунки, и конструкции с удовольствием покупают за границей. За примером далеко ходить не надо. В 1980 году в Софии на международном симпозиуме была показана коллекция из двадцати моделей, которую выполнили вчерашние выпускницы ПТУ — работники 19-й фабрики по ремонту и пошиву изделий при Мосгорисполкоме. Эта коллекция была признана лучшей. Ее отметил крупнейший художник, мэтр французской моды Пьер Карден. После показа представители различных крупных фирм интересовались, можно ли заказать эти модели в Советском Союзе?..

Итак, допустим, что моделировать мы умеем! Может быть, шить не из чего? Вот небольшой отрывок из рассказа журналиста А. Макарова, побывавшего на Херсонском хлопчатобумажном комбинате:

«В ассортиментном кабинете комбината глаза разбегаются от разнообразия колорита и фактуры — ткани как бы льются с потолка, низвергаются водопадом — тяжелые, массивные для обивки мебели, для занавесей и гардин, плотные плащевые принятой ныне песочно-осенней гаммы, женственно-нежные для платьев, сдержанно элегантные для мужских рубашек в столь ценимую сейчас строгую клетку — и крупная и мелкого калибра. Искушенный читатель может, конечно, пожать плечами: ассортиментный кабинет, дело известное, нечто вроде выставки или музея. Притушим его скептицизм: херсонская улица вполне может считаться продолжением данного кабинета, так часто встречаются на ней платья, блузки и рубашки из выставленных здесь тканей…»

За херсонцев можно порадоваться и даже где-то им позавидовать. Правда, такую картину мы не всегда сможем увидеть в других городах нашей страны. Но все же производить хорошую ткань мы умеем. А шить тем более. Есть у нас прекрасные швейные объединения, такие, как «Большевичка», «Вымпел», «Женская мода», «Москвичка» и многие другие, в распоряжении которых новые машины, современная технология, и они даже нас, придирчивых модельеров, часто радуют той или иной вещью, но…

Сколько же этих «но»! Вот мнение продавцов универмага «Москва»: «Мы уже сделали вывод: брак сегодня — это не только плохо приклеенная подошва или криво скроенное платье. Бывает, и подошву не оторвешь клещами, и крой выполнен по самым точным лекалам, а вещь все же лежит на полке месяц, год! Замечено уже: покупатель теперь не то чтобы равнодушен к таким достоинствам товара, как его прочность, нет, но он прежде всего желает, чтобы вещь была красивой, удобной, модной».

Двадцать лет жизни я отдал профессии художника-модельера, но, по существу, сделал очень мало: ведь не так часто я вижу на улицах людей, одетых в мои модели. Показывая свои коллекции людям, я пытался создать микромир прекрасного. И мне все время казалось, что я могу подарить им хотя бы часть этого микромира. Но из года в год я видел: возможности реализации моих идей и идей моих коллег растут гораздо медленнее, чем хотелось бы, чем необходимо сегодня. Если раньше мне часто задавали вопрос, где можно купить ту или иную модель, то спрашивать об этом сегодня как-то не считают нужным. Я вдруг почувствовал, что мне стало стыдно произносить слово «мода».

Однажды в магазине «Людмила» я увидел пальто, которое абсолютно не соответствовало моей модели. Директор фабрики, выпускающей эти изделия, объяснил: «Не можем остановить производство. План. Что завезли, из того и шьем».

На мой взгляд, излишне усложнен путь модели от художника к потребителю. Как мы видим, модель на этом пути по тем или иным объективным, а подчас и субъективным причинам претерпевает такие изменения, что создатель с трудом узнает свое детище.

Сейчас я работаю главным художником Московского Дома моды, биография которого только начинается. Думаю, у нашего коллектива есть все возможности сократить дистанцию между творческой лабораторией модельера и теми людьми, для которых мы работаем. Главное его достоинство, как мне кажется, заключается в том, что здесь намного сокращен промежуточный цикл — от зарождения идеи новой коллекции до ее воплощения в готовую вещь. Это происходит потому, что наш коллектив — и автор и исполнитель идеи.

Художник-модельер, как мне видится, должен представлять свое мастерство самостоятельно. Мы знаем имена живописцев, скульпторов, графиков, архитекторов, и единственный вид искусства — искусство моделирования — у нас, как это ни странно, подчас безымянно.

Наша страна многонациональная, у нас немало прекрасных, талантливых художников-модельеров, которые практически пребывают в безвестности. К сожалению, подобное «коллективное» творчество приводит иногда к равнодушию и безответственности. Помните, как в одной из миниатюр Аркадия Райкина приходит заказчик в ателье и в ужасе видит вместо заказанного костюма некую «каракатицу». Спрашивает: кто шил костюм? Ему отвечают: мы! Один пуговицы пришивал, другой брюки кроил, третий пиджак «тачал». В общем, за испорченную вещь никто не отвечает. Точно такая же история происходит и у нас.

Конкретный модельер всегда за спинами других. Известно, что один работает хорошо, второй хуже, а все вместе — одинаково. Отсюда появляются серость и безликость.

В 1980 году мне посчастливилось познакомиться с заместителем министра легкой промышленности НРБ Лиляной Васильевой, женщиной удивительной, очаровательной и вместе с тем очень деловой. Во время нашей встречи я был потрясен ее вниманием, ее заботой о проблемах, которые так давно волнуют и меня как художника.

Болгары первыми откликнулись на эту боль души модельеров, заявив, что промышленность будет переходить на новый принцип работы — принцип личной ответственности художника, имя его будет стоять на модели. Я считаю, что это очень правильно, своевременно. Нужно менять не только принципы моделирования, главное — найти реальные возможности проникновения наших идей в промышленность. Это — дело организаторов производства. Что касается нас, то мы готовы нести ответственность за наше творчество, лишь бы к нам чаще прислушивались, верили и помогали.

В этом плане Московский Дом моды предоставляет широкое поле деятельности.

Конечно, ответственность возросла, проблем и хлопот стало неизмеримо больше. Но именно о такой работе я и мечтал. Анонимность поставленного на поток производства, при котором весьма сложно было найти виновника загубленной вещи, всегда вызывала у меня чувство бессилия. Теперь, фигурально выражаясь, мы отмечаем каждую свою модель «личным клеймом качества». И если она не удалась, то винить в этом мы должны только себя.

У читателя может сложиться впечатление, что речь идет просто о большом ателье. Но это не так. Во-первых, мы разрабатываем свои коллекции, которые дважды в год будут представляться на суд зрителей. Во-вторых, мы, наконец, сможем претворить в жизнь идею, которая давно обсуждается на самых различных уровнях. А именно — создавать одежду не многотысячными, а малыми партиями. Их размер будет невелик — от 20 до 50 штук, что обеспечит желанную неповторимость.

Московский Дом моды должен стать предприятием качественно нового типа. Он предназначен для создания оригинальной женской и мужской одежды в ансамбле с трикотажем, головными уборами и другими дополнениями. В нем можно будет заказать, а возможно, и купить готовую уникальную авторскую модель. Там же можно будет приобрести альбом с фотографиями модных моделей, посмотреть выставку, побывать в демонстрационном зале на показе новых коллекций.

Основное новшество, которое будет введено в нашем Доме моды, заключается в том, что посетитель сможет с головы до ног одеться в едином стиле. Мечтаем мы создать у нас и своего рода театр моды, где будет слияние всех эстетических начал — цвета, формы, пластики, музыки.

В своей работе мы наметили две темы. Ведущим направлением станет разработка гардероба деловой женщины. Не менее важным направлением я считаю одежду для молодежи, причем в равных долях — для юношей и девушек.

Таким образом, у Дома моды свои задачи, которые отличаются от задач, к примеру, Дома моделей одежды. Это объясняется тем, что в советском художественном моделировании всегда существовало два направления: с одной стороны, моделирование одежды для массового пошива, с другой — экспериментальное творчество. Далеко не все свои идеи художник-модельер может выразить в моделях, предназначенных для массового пошива. Ибо здесь он должен учитывать прежде всего технические и сырьевые возможности швейной фабрики. Другими словами, массовый пошив предъявляет дизайнеру свои специфические требования.

Но модельеру, как и всякому художнику, необходима работа над формой, поиски силуэтных решений и средств художественной выразительности. Он выявляет пластические возможности новых тканей, производит апробацию экспериментальных образцов, ищет способы изменения конструкции. Так рождаются те элементы нового, которые впоследствии вызывают появление очередного «всплеска» моды.

За годы работы в индустрии моды у меня сложилось определенное представление о принципах, на которых должна строиться эстетика одежды. Мне кажется, что именно сегодня настало время, и есть для этого все возможности, выбросить на рынок огромное количество прекрасного, разнообразного ассортимента моделей, уже проверенного любовью покупателей и заказчиков, — это блузы, юбки, свитера, пуловеры, жилеты, жакеты, цветные чулки, гольфы, носки, мягкие сумки, то есть все то, что хочет иметь в своем гардеробе любая женщина.

Фабрики просто обязаны иметь ассортимент, утвержденный художником, человеком, который обладает подлинной компетентностью и правом не только создавать, но и утверждать эталоны прекрасного. Когда же мы сможем обеспечить наши магазины одеждой, отвечающей понятию хорошего вкуса, можно будет потихоньку, малыми партиями, предлагать и остромодные образцы одежды.

Экспериментальная база моделирования питает массовую моду, потому что все лучшее, рациональное, создаваемое экспериментаторами, потом широко используется в моделях, пущенных на поток. В мирном творческом сосуществовании экспериментального и массового моделирования одежды выражена одна из основных тенденций развития искусства костюма.