Этот русский рок-н-ролл

Этот русский рок-н-ролл. Часть первая, донецкая.

Этот русский рок-н-ролл

Пролог

Владивосток. 2026 год.

Два санитара везли каталку с телом по больничному коридору. Головой вперёд. Колёса каталки рокотали и булькали, словно американский мотоцикл. А тело лежало на спине и смотрело в проплывающий потолок. Серая плитка... серая плитка... серая плитка. Коридор был шириной на восемь подвесных плит. Восемь клеток. Если располовинить серые клетки чёрными, то можно сыграть в шахматы. Это всегда помогало. Белая пешка e2-e4. Чёрная пешка e7-e5. Белый конь g1-f3 и понеслось... Открытый дебют. Быстрая яркая игра, как быстрая постель. Никакого вялого петтинга! Думай о шахматах, не фокусируйся на боли!

- Всё в порядке? - лицо санитара в мятой маске нависло на правом фланге, возле коня.

- Живой... - промямлил он каким-то шершавым, тараканьим голосом.

А почему это я о себе в третьем лице? Потому.

Плиты на потолке закончились и колёса каталки передали привет его затылку, споткнувшись на пороге очередной двери. Санитары засуетились, разворачивая тело в Т-образном тупике.

- Давай тот край налево, потом назад, потом ещё, в два подхода пройдем, - у второй маски тоже был голос.

- И что, ногами вперёд?

- Да тут десять метров до поворота...

- Моя смена - мои правила.

После поворота свет с потолка стал холоднее, потянуло кипячёным воздухом. Санитары остановились, бульканье колёс тоже.

- Всё, дальше не наш участок, - иронично подытожила первая маска.

Лежащий на каталке промычал что-то в ответ, изобразив улыбку. Его тело было парализовано, шея не поворачивалась. Но там, за закрытыми дверями операционной, были слышны бодрые голоса и музыка из динамика. Jefferson airplane. Somebody to love. Что ж, хороший вкус - уже неплохо...Tears are running down and down and down your breastМаски... Маски... Маски...Улыбки подо льдом!And your friends, baby They treat you like a guestНе вол-нуй-ся, мальчи-икИ помни об одном!Don't you want somebody to loveТы же и-щешь свой Ва-ви-ло-он!Don't you need somebody to loveТы най-дешь свой Ва-а-ви-ло-он!Wouldn't you love somebody to love Где-то ждёт те-бя Ва-ви-ло-он!

- Сколько пальцев? - хрупкая женщина-анестезиолог подняла свою тонкую руку. - Не спать! Будет интересно!

Ещё бы! Такое приключение! С возвратом, на грани передоза!

Наконец, из затенённого угла операционной, появился Мастер. Он подмигнул телу, неторопливо разминая усталые от перчаток пальцы.You better find somebody to love... Love... Love…

Всё, я поплыл. Зафиксированный читатель в анестезии не нуждается...

Если бы мент продолжил писать пролог.

15 июня 2019 года. 23:40 Донецк. Объездная дорога.

Человек с порочным лицом ехал за рулём BMW x6. Его что-то раздражало. Он нервно поправил пухлой рукой зеркало заднего вида и несколько раз бросил туда взгляд.

- Куда ты, короста..., - с ожесточением процедил он, нажимая педаль акселератора.

Стрелка тахометра коснулась красной зоны, BMW взревел и начал отрываться от автомобиля ГАЗ-24, который неотступно следовал за ним на расстоянии 60 метров. Руки водителя «Волги» провели манипуляции с дополнительным навесным оборудованием и салон наполнился нитрометановым грохотом драгстера, а самого водителя вдавило в кресло чудовищным ускорением. Когда до бампера BMW оставалось не больше 15 метров, он нажал чёрную кнопку в центре монтажной панели, прошептав одними губами: «Ибо нехуй».

У человека с порочным лицом закатились глаза, его тело дёрнулось в короткой конвульсии и безжизненно упало на рулевую колонку. BMW потащило вправо. Потом, словно споткнувшись на трамплине, автомобиль подпрыгнул, исполнил сложный кувырок и деликатно зарылся в пашне, подняв огромное облако ночной пыли. Всё это было видно в зеркале «двадцать четвёрки», быстро теряющей скорость. Рёв перешёл в вой, потом в стон. Потом форсаж чихнул последним хлопком, воздух стал мягким и Волга, заурчав номинальными оборотами, съехала на грунтовую дорогу...

Ключ на старт.

В середине восьмидесятых, во времена эпохи пластика, в городе Донецке, в обычной семье родился мальчик. Мальчик, как мальчик. Родили-растили, любили-вырастили. Когда ему исполнилось пять лет, умерла мама. Мальчик начал заикаться, и любить стали ещё больше. Позже была школа и мрак девяностых. Заикание стало защитным коконом между ним и пубертатными бедами. Вакуум был заполнен научными журналами и технической литературой из библиотеки отца-инженера. Да так, что потом, когда пришло время ВУЗа, раздумий не было. Технический универ, кафедра АСУ. Интроверт заматерел. После получения диплома, не умея себя продать, устроился лаборантом в богом забытый НИИ, где и проработал почти шесть лет. Единственной отдушиной для него стал Коленька Мончак. Или, как снисходительно окрестила его бухгалтерия, - Лариосик. Нежно-неуместный, он добился абсолютного покровительства коллег, исполняя (помимо своей должностной инструкции) роль безотказного сисадмина на общественных началах. По старой русской традиции, все сочли его юродивым. Все, кроме нашего лаборанта, взявшего на себя миссию вольного слушателя смелых научных идей и теорий. Или, как говорят в народе, стал «ушами» Лариосика. А послушать было чего...

Коля Мончак трудился в научной группе, которая совершенствовала систему радиоэлектронной борьбы для военно-промышленного комплекса. Финансирование поступало на счёт НИИ регулярно, хоть и не было уже никаких заказчиков. Они канули в лету вместе с покупателями новых технологий. Да и ВПК отправился туда же. За 20 лет наука была уничтожена. Тем не менее, Лариосик отдавался процессу с упоением, не замечая всего, что творилось вокруг. Суть его разработки была в том, что с помощью внешних электромагнитных импульсов определённой частоты, можно вводить индуктивно-ёмкостные контуры электронных систем противника в резонанс по току. В резонансе электроника попросту выгорала. Горело всё. Спутниковые системы, блоки стабилизации, смартфоны, калькуляторы и даже примитивные электронные наручные часы. Главное, необходимо было точно знать частоту резонанса для конкретной цели.

И вот однажды, раздолбаи из соседнего отдела забыли клетку с лабораторной крысой возле работающего стенда Мончака. Потенциометры частотных настроек почему-то находились в терагерцовом диапазоне. Первый же импульс, выплюнув сто джоулей за две миллисекунды, выключил крысу мгновенно.

Сердобольный Лариосик переживал, но, почившее животное вскрыли по всем правилам. Вивисектор развёл руками. Объективных причин смерти обнаружено не было. Несчастную крысу словно бы выключили из сети...

Полгода ходил Коленька по коридорам НИИ с отсутствующим взглядом загрустившего дервиша. А потом, явился вечером к лаборанту с пятью банками портвейна и устроил фееричную ночь откровений.

- Так вот, - Лариосик прервался на два долгих глотка и ополовинил стакан. - Мозг, он просто мозг! Такой же биологический конструктив, как и прочее. Водааа... жиры... белки там, то...сё... Ты в курсе!

Лаборант не мешал отойти водам общеизвестных фактов. Мончак... Сейчас он что-нибудь родит. Тем более, заканчивалась третья бутылка.

- И эта хрень... - Лариосик судорожно схватил штопор и четвёртую. - Эта хрень... Весом в кило триста... Жрёт двадцать процентов всей энергии, потребляемой телом! Двадцать, чувак!

Хлопок пробки отделил абзац, и Коленька продолжил.

- Но это бы ещё полбеды... Полбеды! Да, знаю. Маркус Реееейкл... Особый режим работы мооозга... - густой портвейн лился и лип к стеклу стаканов. - Знаю! Сииинапсы... Нейромедиаааторы... Что там ещё? Ионный насос. Калий - туда, натрий - оттуда... Да.

Коленька замер, поставив бутылку на стол. Его глаза блестели. Вот оно! Сейчас начнётся разбег в большой транс. Лаборант пустил по нёбу добрый глоток и приготовился.

- Чувааак... - Коленька перешёл на шёпот. - Чувааак... Когда мы тупим, он жрёт двадцать процентов. А когда его сушим - двадцать один. Ну, максимум, двадцать три! И ты знаешь, как они это объяснили...? Ионный, мать его, насос!!! Херня!!!

Не хватало бубна и аяуаски.

- Я продолжил! - Мончак ускорялся. - Только не крысу. Взял опарышей. Тот же результат! Потом кольцевых червей, дрозофил, ещё и ещё! При той напряжённости поля импульса, до звезды адресная частота. Широкая терагерцовая полоса! Я их отключал! Отключал!!!

Лариосик вскочил на ноги и замер. А бубен продолжил стучать уже в голове лаборанта.

- И ты знаешь от чего? - голос Коленьки стал глухим, а зрачки сузились. - От него самого. Небесного Сервака.

В этот момент Мончака самого словно бы отключили от чего-то важного. Он как-то резко осунулся и безвольно опустился на стул.

- Всё живое в этом мире не может существовать без связи с Ним, - Лариосик уже сипел отёкшими связками. - Всё живое, в белковом воплощении, не более чем терминалы. Вот куда идёт вся эта энергия. На связь.

Мончак налил полный стакан портвейна и медленно выпил, словно воду. Затем, порывшись в кармане, достал смартфон, ткнул в него пальцем и сунул экран в лицо лаборанту.

- Ничего не напоминает?

На экране была статистика расхода энергии батареи.

- Они. Просто. Спиздили. Идею. У Создателя.

Это был великий монолог! Эскапады Лариосика вместили всё: и что каждая клетка биосферы - суть гетеродин для связи с Небесным Сервером; и что связь установлена материальной частицей, которую мы просто пока ещё не можем зафиксировать; и что крысу мы отключили, как австралопитеки, узловатой дубиной (с таким же успехом можно забивать кувалдой канцелярские кнопки); и что калифорнийские жрецы глумятся над замыслом Создателя, назвав свою лубочную поделку Небесным Сервером!

Наконец, на сцене появилась пятая бутылка портвейна. Лариосик стал грозить Небу или Калифорнии, что хакнет Сервер адресно. Потому что у каждого терминала должен быть уникальный адрес. Ему бы только с интерфейсом разобраться. И тогда, его уровень будет - бог!

Но Бога не ощущалось. А вот бесы явились...

Наивный Коленька отчаянно стучал кулачком в бетонную стену. Но всё было без толку. Фундаментальная наука не входила в перечень интересов властных структур. Пилить было нечего.

Потом случилась майданная смута. Деньги иссякли и все разбрелись. Потерявший себя Лариосик, быстро спился в родительской халупе на улице Одесской. А летом 2015, утонул на местном водохранилище Донецкое Море.

Зажигание

Первый день весны четырнадцатого года выдался необычайно контрастным. Уже больше месяца Лаборант сидел без денег. Но, зачем-то приехал на центральную площадь города и влился в большой человеческий сходняк. Митинг действительно был стихийным, воздух вибрировал. Риторика ораторов задыхалась ликованием обречённых, словно бы всем нечего было терять. Он же бродил, как неприкаянный пёс, вглядываясь в человеческие лица, принюхивался и прислушивался к новым запахам и словам. И стало ясно, что прежней жизни больше не будет... Никогда.

К середине весны, эйфория горожан сменилась тревожным ожиданием. А после событий в Одессе 2 мая, тяга к негативным новостям стала болезненной, почти медицинской. Население разделилось на два лагеря. Одна половина спешно готовилась к отъезду, другая ждала развязки и открыто презирала первую.

А потом по городу ударили пушки. Запузырилась невинная кровь. Денег перестало хватать даже на еду. И, впервые за много лет, была потревожена пыль на книжной полке.

Отец и прежде молчаливый замкнулся в себе окончательно, погрузившись в Булгакова. Лаборант взялся за Достоевского. "Белая гвардия" и "Бесы". Отец и сын.

— Стало быть, тот Бог есть же, по-вашему?

— Его нет, но он есть. В камне боли нет, но в страхе от камня есть боль. Бог есть боль страха смерти. Кто победит боль и страх, тот сам станет Бог. Тогда новая жизнь, тогда новый человек, все новое...

Уже следующим утром из зеркала на Лаборанта смотрел новый человек в старом камуфляже. Доброволец. Я.

Это была утренняя молитва. Когда диакон, прохаживаясь перед строем, говорил о месте христиан на войне, бедовый с позывным Кот дерзко оборвал его словами: "Так они тоже христиане, батюшка. Они пришли пиздить нас, а мы будем пиздить их. Так с кем будет Бог?".

- Да, всё это так... Будем, - диакон остановился и окинул взглядом строй. - Будем! И Он будет с нами! Потому что мы..., будем это делать с Любовью! И это нелегко! Это... Как застрелить любимую собаку, которая больна бешенством!

Лучшая проповедь, которую слышал.

Там, на краю, всё людское и бесовское - словно качели, с максимальной амплитудой. И всех видно насквозь. И меня. Делай, что должен. Будь, что будет. А еще личным открытием стало осознание того, что подвиги хороши только в кино. Героизм одних - всегда результат слабоумия и блядства других. Дурак или тля у нас непременно найдутся. Нашлись и в этот раз. Старых офицеров потеснили, пришли халдеи-стратеги. Под их напором хрустнуло что-то важное - и наши парни просыпались, как пешки. Деньги. Всё вокруг них. Словно сор, ряженые оформляли СОЧами тех, кто ответить уже не мог. Мой зуб скрипел, а путь от сердца к кулаку становился всё короче. Делай, что должен и будь, что будет. Только так. И вот, однажды, я пришел и сделал. По душе.

Очнулся только к вечеру, отхаркивая розовую слюну на стылой шконке осеннего изолятора. Ночь. Ещё. И еще. Большезвёздная гнида была мстительна, ее решение потерять меня на крытой не встретило особых возражений. Забетонировать! С глаз долой! Без трибунала, прокурорских, без всего! Гибельный восторг Высоцкого пропитал меня насквозь. И первые аккорды русского рок-н-ролла были восхитительны до дрожи.Так дни и шли бы хороводно. Да вельми стало непогодно.То кроткий Алик, то баклан... То добрым табуном СОЧей, волов, исполненных очей... То блудней кропаль приведут. Сквозило, знаете ли тут...

Утром четвертого дня, по мой маринад явились две сущности с такими лицами, что стало легче. От того легче, что я «турист», а этим, без кокарды и кичи, никак...

Явились. Отобрали всё моё. И этапировали меня в СИЗО.

В те времена кумовские стали фильтровать камеры на ополченцев и блатных. Говорят, были прецеденты, не в пользу последних. Так что, ополченская хата приняла меня благосклонно. Первым делом я попытался связаться с отцом. Безрезультатно. Греть меня с воли было некому. И, если бы не Петюня, узкоглазый забайкальский снайпер... Пришлось бы мне туго!

Завязалась новая жизнь приличного арестанта. По совокупному багажу и за немногословность нарекли меня Индейцем. Я не возражал.

Хата, в которой я оказался, была не лучше и не хуже других. 14 квадратов, 8 шконок, стол, параша. Вот и всё. Главными в ней были люди. Нас было восемь человек. Три православных, один иудей, один северный буддист (махаяна), один правоверный мусульманин, два родновера и один атеист. И все русские! Наши беседы были настолько увлекательны и душевны, что только им можно было бы посвятить отдельную книгу! Мы жили настоящей общиной. С честными и жёсткими правилами, взаимовыручкой. Да, понятия. Куда же без них. Но это была уже не просто хата. Это был духовный Ковчег!

Одно угнетало. Необходимость брать с общего стола хлеб, а возвращать лишь слова благодарности. Голова болела в поисках дела. И дело нашло меня само. В каждой тюрьме полно мобильных телефонов. Их там как бы нет... Но они есть. Они ломаются. Первый телефон я перепаял с помощью смекалки и таблетки аспирина. И ожили "дороги". И понеслись добрые вести об Индейце. Через три месяца у меня было рабочее место с изрядным инструментом, которое волшебно растворялось перед каждым шмоном. Помню делал смартфон для одного честного бродяги. Денег у него не было, а телефон был очень нужен. Бродяга тот оказался одним из лучших кольщиков СИЗО. Так мы и обменялись с благодарочкой трудами. Я ему - работающий телефон. Он мне - профиль головы индейца в орлиных перьях на левое плечо. Коридорные тоже подсели на ремонтные услуги. И, предсказуемо, пошла волна заказов с воли. Мы оборзели настолько, что стали заказывать пиво и пиццу через ВОХРу в «Сан-Сити». Наша хата расцвела.

К тому времени это уже было не просто ПКТ с двухъярусными шконками, столом и парашей. Мы располагали:Холодильник однокамерный - 1 шт.Телевизор цветной с диагональю 18 дюймов - 1 шт.Плита индукционная настольная - 1 шт.Кастрюля восьмилитровая - 1 шт.Сковорода большая - 1 шт.

Вокруг параши было завершено монументальное строительство. Большая подъёмная деревянная крышка, она же - пол для душа, каркас из ПВХ труб для шторок, шкафчики для мыльно-рыльных, миниатюрный электрический бойлер с гусаком и электрический полотенцесушитель!

Кажется всё. Вот только с ножами и вилками была беда. Кича всё же...

Так продолжалось почти три года. Парней периодически вынимали на допросы и следственные действия. Некоторых даже стали возить в суд. Меня же система игнорировала полностью. Эдмон Дантес, версия 2.0. Какая-то смутная тревога легла камнем в индейской груди... А ведь тогда я и представить не мог, что давно оформлен в рапортах пропавшим без вести!

Привычный уклад хаты 15/10 сдетонировал вместе с фугасом кафе «Сепар». Как и в случае с подрывом лифта в октябре шестнадцатого года, кича всё узнала раньше всех. Кто, кого, где и за что. Судорожная волна конвульсий накрыла вертикаль системы. На севере началась рокировка смотрящих.

А потом явился он. «Скот». Самый. Конченый. Обитатель. Тюрьмы. Большой и рыхлый, как мешок прелого силоса, этот надзиратель получил своё погоняло неспроста. Даже ВОХРа старалась держаться от него подальше. Барин берег его для особых случаев.

Сделав несколько шагов по камере, Скот остановился, и, направив на меня свой волосатый палец, процедил что-то о следственных действиях и о том, что прокурорский следак будет ждать нас прямо на месте. Короче, чтобы через час я был готов, без вещей на выход. Сказал и ушёл. Дверь за Скотом промычала, выдохнула грохотом, и в хате повисла тишина. Пацаны молчали.

Денёк выдался волшебным. Осеннее солнце пригревало по-особенному уютно. Я сидел возле окна, прижавшись бровью к закрытому стеклу и смотрел на город: на проплывающие улицы, такие родные... и людей, идущих по ним, тоже, почти родных. Я три года вас не видел! Три года...

Скот рулил молча. Надевая браслеты, он ободрал мне правое запястье, и теперь оно саднило. Одно слово, скот! Куйбышева, Панфилова, та-ак, развилка... Неужели везёт на Дурную, на кладбище? Нет, не повернул. Югославская. Проехав Азотный, машина осторожно переползла на разбитую дорогу и совсем скоро оказалась посреди постапокалиптической промзоны.

Бах! Где-то рядом выстрелила САУ. Звук был настолько сильным и неожиданным, что мы рефлекторно припали лбами к торпеде.

- Мне нужно отлить, - Скот выключил двигатель. - Пойдешь со мной.

Я хотел пошутить, что, мол, приличные дончане отливают у заднего колеса, а не шляются где ни попадя, в поисках растяжки, но, встретившись с его оловянным взглядом, передумал.

Спотыкаясь в кирпичной крошке отяжелевшими от дрожи ногами, я, шагая впереди, все ждал щелчка предохранителя за ухом. Украдкой озираясь по сторонам, искал спасения. Рвануть было некуда.

- Стоять! - буркнул сзади Скот и зашумел связкой ключей.

Я замер, не поворачиваясь, ожидая чего угодно. Браслет на моём левом запястье расстегнулся и обнял вертикальную, крепкую трубу, торчавшую из земли метров на шесть.

- Одной рукой справишься, - и зашагал в сторону машины. - Телефон забыл.

Робкая надежда на спасение улетучилась, когда я увидел, что этот гоблин достаёт большую биту из багажника. Всё. Будет баранить.

То, что произошло дальше, ничем иным, как вмешательством Неба, объяснить было нельзя. Воя, словно мины, на излёте навесной траектории, из низкого облака вылетел пакет вражеского, контрбатарейного «града». И накрыл дорогу, превратив машину и Скота в пыль.

Через три минуты, отхрипев и отлежавшись, я полез на трубу, ещё горячую и ставшую вдвое ниже под роем осколков, чтобы снять кольцо браслета.

Индеец ковылял прочь от места прилёта, избегая ненужных встреч. Он шёл к себе домой. Полдень, а нужно пересечь Азотный, Центр и ещё пропетлять. И не нарваться на патруль, видок ещё тот... Что делать? Упасть в лежку до комендантского, или внаглую сейчас? А ещё вонь... Хуже вокзального бомжа. Его штаны пропитал запах креозота, кожу - пироксилина, а душу - горечь опасных вопросов. Где источник блядства? Что значит быть русским? И кто больше русский? Узкоглазый Петюня, половинивший свою пайку с Индейцем, или Скот, родившийся в Рязани и готовый по воле барина зажмурить кого угодно?

Контуженный мозг сблевал ненужную боль и выдал концентрат.

Не ищи, по крови, русского. Найдешь русского - по духу.

Кризис менеджер

Ночевал индеец на кладбище.

Вчера решил не рисковать и отправился домой только с наступлением темноты. Поздний звонок в дверь отцовской квартиры закончился скандалом. Там уже три года хозяйничали посторонние люди. Соседи, сначала любопытные, шарахнулись от старого жильца, как от прокаженного. А новые владельцы, сотрясая документами, вызвали полицию. И он ушел.

Отца похоронили на семейном участке, рядом с могилой матери. Даже при лунном свете было видно, что со дня похорон здесь ни к чему не прикоснулись. Лечь пришлось прямо на скамейке, сбитой руками лаборанта незадолго до войны...

Теперь всё, что было до, уже не имело никакого значения. Не хватало сил даже на голод, жажду и тоску. Усталость давила вниз, и он забылся под осенним небом глубоким, почти летаргическим сном.

Так, не ворочаясь, пролежал до утра, словно мертвецки пьяный человек. Пугливые синицы, ожившие с первыми лучами, и те совершенно не боялись неподвижного тела.

- Ну... Ну!... Сопли не распускать! - голос отца звучал так отчётливо, словно из девяностых, когда ещё жили в нём ирония и напор. - Гараж!... Гараж!!!... Рота подъём!

Пробуждение вышло неожиданным, едва не свалив затёкшее тело с узкой скамейки. Но кто-то выдохнул тёплым в лицо, веки Индейца дрогнули, он сел и стал щурить по сторонам воспалённые глаза. Ни души. Только рассохшийся крест. Солнце вставало за крестом.

- А красиво, в контровом свете... - неожиданно вслух прошептали его губы, обращаясь то ли к кресту, то ли к кому-то ещё. Три слова подряд без запинки, ни разу не заикнувшись. Надо же, добрый знак... Хотел, было, повторить ещё раз, но не рискнул. И того довольно. Отличный знак!

Прогулка с пользой заменила разминку. Осматривая могилы, нашёл ржавую лопату с колотым черенком и размокшую метлу. То, что нужно! Теперь он пойдёт через город не бродягой, такие всегда подозрительны. Закинув на плечо метлу и лопату, он станет шнырём. Пусть грязный, но с метлою. Значит метёт. А значит - при деле!

Так и случилось. Дорога от Щегловки до ДМЗ заняла три часа. И никто не задерживал на нём взгляд. Менты игнорировали.

Мой дед прожил звонкую жизнь. Беспризорного послевоенного голодранца подхватила могучая волна энтузиазма сороковых и усадила за парту. Тёртый, пятнадцатилетний челдон не верил никому и ничему. Но ежедневная каша с хлебом и сладким чаем стали лучшим кредитом доверия. И он сдался.

Ремесленное училище, комсомол, служба в армии, помощник мастера, мастер, северные вахты, начальник участка. И, наконец, самый молодой начальник цеха на ДМЗ. К тому времени, страна оправилась от военного морока. Жить стали лучше и таким, как мой дед, уже полагался автомобиль. Разумеется «Волга». Она поселилась в гаражном кооперативе «Челюскинец», в начале одноимённой улицы, у самых стен завода - кормильца. Там дед и построил гараж. О нём просто забыли в пылу мародёрства. Не квартира же... Гараж...

Когда-то для русского мужчины это - сакральное место. Там не просто хранили автомобили, там сберегали мечту. Каждый старался, как мог. От металлической коробки, до кирпичной цитадели. Неважно. Гараж должен стоять! Тут всегда было о чём выпить. Было и о чем молчать. Потом времена изменились. Пить стали украдкой, молчать было некогда и о гаражах забыли. Забыли и «Челюскинца».

Центр Старого Города, теперь безлюдного и не престижного, совершенно не смутился появлению одинокого босяка при лопате и метле, в рваных слайсах. На углу Большого и Восьмой те окончательно лопнули, и остаток пути он прошёл босиком, не встретив никого, кроме человека с лабрадором шоколадной масти.

Гараж. Монументальные стены в два силикатных кирпича, армабетон, капитальная крыша. Индеец обошёл весь цоколь по периметру и встал у дальнего угла. Здесь, по отцовской легенде, на глубине в три штыка, был закопан дубликат ригельного ключа в калёной пробирке под слоем пушечного сала и сургучной пены. На всякий случай. Дед, советский инженер, был бы не он, если бы не думал наперед. После чистки ключ открыл полувековой замок одним толчком. Рука Индейца собралась было швырнуть защитную капсулу в сторону, но по губам скользнула улыбка - и пробирка отправилась в карман.

На мечте не экономили. Тяжеленные ворота из советского металла, втрое толще необходимого, еле поддались. Петли взвыли геликонами, и гаражная собачонка ответила им заливистым лаем. На шум вышла Алла Ивановна - пожилой сторож.

- Ой, а я думала, вы, не вы..., - начала она на ходу. - Три года никого не было.

- Ннне было, - глухо отозвался он.

- И папа не приезжал..., - подошла и уставилась на босые ноги.

- У....уумер, - не мигая ответил Индеец, - П...пожже подойду.

Скорби на лице Ивановны не получалось. За три года безнадёги та выцвела и выветрилась, будто застиранная маска.

- Царствие Небесное! Царствие Небесное. Царствие Небесное..., - она степенно промяла губами слова, но, суетливо крестясь, поспешила обратно к сторожке, припадая на больную ногу.

Слишком много мыслей о ногах... Он вспомнил, что сам стоит босой посреди осеннего двора и, ухмыльнувшись, подошёл к гаражному рубильнику.

С электричеством был полный порядок. Потолочный галогеновый свет обозначил масштаб. Мечту строили на вырост. Здесь мог бы стоять ЗИМ. Или даже Чайка! Ну, или... Куда там ещё приводят мечты? Тут жила «Волга». Газ-24. Почти пятьдесят лет она прождала ровных дорог и тёплых погод, кутаясь в плотный армейский брезент, стоя на деревянных чурбаках, промовиленная и законсервированная на века! Основательно, даже слишком: инструменты - каждый на своем месте; вещи - по делу и для дела; стационарная кран - балка! Дед... Дед! Ты не забыл!!! У левой стены, между канцелярским сейфом и плотницким верстаком высился фабричный шкаф, надёжный, как и всё, что было сделано из серого металла. За дверцами справа на полках исподнее: рубахи, кальсоны, носки. Слева, в вертикальных ячейках, комплекты спецодежды. Робы, халаты, комбинезоны, штаны, куртки и даже ватники! Хромовые сапоги и несколько пар рабочей обуви! И мыло 72%!

Он схватил находки, сунул их в пластиковое ведро и поспешил к дальнему углу гаражного двора. Там, возле водоразборной колонки, огородили место для летнего душа.

Стоял сентябрь, было свежо. Несколько вёдер воды, опрокинутых на голову, приглушили индейский логоневроз. Так что, дерзкая речовка о том, как Донецкий дед любил оральные ласки киевского парторга, не вызвала нареканий местных аборигенов.

- Жаль, шестидесяток нет, - Ивановна вяло разглядывала лампы накаливания. - Сотки больно кусучие... Это ж раньше, чего слепнуть! А теперь? С чего платить! Да и светить - то кому? Нету никого.

- Только сотки.

Очень хотелось есть. Холодная вода и мыло пробудили зверский аппетит. Последний раз еда случилась в тюрьме, позавчера за ужином. Денег пока не было ни копейки, так что пришлось импровизировать. Думая наперед, как и дед, Индеец пошел дальше, мысленно опережая даже ничтожные мотивации других на два шага. Порывшись в гаражном изобилии, надел рубаху, ботинки, полукомбез и пришёл в сторожку с натуральным обменом. Три десятка ламп на еду, в полцены, справедливо полагая, что ей выгодно (всё равно спишет по розничной), а ему не голодно.

- Тормозок буде добрый, - холодильник «Морозко» выдавал на-гора одно за другим, - Всё как дома! Ото картошечка смажена, сальца, пара яичко варёных, маслице, четверть бородинского, консервушка... Ой! Чуть не забыла! Синенькие мои, синенькие, такие не пробовал!

Завязывая пакет, Ивановна умягчилась ещё больше. Щедро насыпала одноразовых чайных заварок и полгорсти рафинада. Он поблагодарил и развернулся на выход.

- Там, за три года на вас долгу набегло. Как бачишь? - решилась напоследок сторож.

- Закрою, - сказал и закрыл дверь.

В этом было что-то животное. Индеец, его добыча, логово. Закрывая гараж изнутри, сложный ригельный паук распял засовами в четырёх направлениях всю металлическую плоскость ворот. Второй класс бронезащиты, не меньше, не без юмора отметил он. Впереди был главный секрет дедовской крепости. Под подушкой гаражного пола, на глубине трёх метров, был выстроен полноценный подземный бетонный бункер. Прямоугольное помещение площадью двенадцать квадратных метров. Три на четыре, на два с половиной. И никаких компромиссов! Бетон - высшей марки! Гидроизоляция - уровень дамба! Теплоизоляция - вечная мерзлота! Так бывший беспризорник сублимировал свое стремление к основательной безопасности...

Индеец подошёл к электрощитку и взвёл лепесток автомата с надписью "бункер". Где-то на уровне пола, в левом дальнем углу, тихим шёпотом завертелся якорь притяжной вентиляции. Большой люк из нержавеющей стали, открывающий путь вниз, был исполнен затейливо. Система поворотных рычагов с компенсатором, каучуковые уплотнители, слой натуральной пробки. Под люком - двадцать восемь пологих ступеней, ведущих вниз, и перила. Сборная чугунная лестница.

Обстановка в бункере не менялась десятилетия. Ореховая мебель пятидесятых. Журнальный столик, торшер, большое кресло, широкий топчан, кухонный стол с плиткой и выдвижными ящичками и нижним особенным, почти священным: в нём дед хранил питьевой консервированный спирт. Старинный, чугунный масляный калорифер и ореховый же рукомойник, типа Мойдодыр. Два больших чёрно-белых портрета на противоположной стене. Ленин и Сталин.

- Ибо нехуй..., - нечаянно уронили губы Индейца. Он выдохнул и стал обживаться. Только сейчас заметил стоящий на журнальном столике виниловый проигрыватель и стопку детских пластинок. А он думал, что отец всё это выбросил.

Сверху лежал двойник - "Алиса в стране чудес". Эту пластинку держала в руках его мама. Душным летом девяностого года у него, пятилетнего мальчика, случилась острая ангина. Мама не отходила от него ни на шаг. Готовила вкусный густой какао. Улыбалась. Хотя знала, что сама скоро уйдёт. Руки... Он вспомнил, чем пахли её тонкие руки! Так нежно... Запах детского крема и ваниль...

Рюмка недоразбавленного спирта зашла одним махом, погасив гланды и помянув сразу всё. Родных, близких, свою, чужие жизни... Всё. Дыхание перехватило, оно стало тугим, глубоким и горячим, словно какао с ванилью, которым напоила тогда его мама...

Индеец перебрался на топчан под верблюжье одеяло, не открывая глаз. Проигрыватель неспешно крутил пластинку, поскрипывая пересохшим пассиком. Всеволод Абдулов начал петь. Это были слайды из его детства. Песенка смелых со вкусом какао.

Много неясного в странной стране: Можно запутаться и заблудиться. Даже мурашки бегут по спине, Если представить, что может случиться. Вдруг будет пропасть, и нужен прыжок Струсишь ли сразу, Прыгнешь ли смело. Ааааааа... Ээээээээ... Так-то, дружок…. В этом-то... Всё и де-ело.

- Какие честные сказки пели раньше детям, - только и успел подумать он.

Это, как если бы влажный краешек верхней губы коснулся контактов «кроны", девятивольтовой батарейки: стало щипать, слегка покалывать. В носу запершило. Зудение разлилось на височную кость и только потом звуком упало в ухо. Одной ровной нотой. Индеец лежал на спине и открыл глаза в полной темноте, долго не понимая, где он и что происходит. Потом гул схлынул, как-будто перекрыли огромный кран. Снова стало тихо, только шелест крыльчатки... Он - в бункере. А это - гудок. Заводской паровой гудок. Его мощные вибрации добрались даже сюда, под землю. Который час? Как долго спал? Вчера он проснулся на кладбище с первыми лучами. Вторая декада сентября. Значит, примерно в шесть. Ещё полчаса на поиски и три часа на дорогу. Тогда, к десяти утра, он был уже возле гаража и копал ключ. Потом сторожиха, душ, переоделся, продукты... Это полдень. Закрылся, спирт. Ещё максимум два часа. Уснул...Так сегодня - ещё вчера или уже завтра? Гудок отмечает шесть утра, семь. Потом днём. Два, три. И вечер. Десять, одиннадцать. Ладно. Индеец протянул руку в сторону и включил торшер на ощупь.

Гудок - гудит, а это главное. Уже сто пятьдесят лет, с перерывом на немцев. Позднее, во времена Хрущёва, киевские «керивники» в мягких вышиванках решили запретить заводские гудки по всей стране. Везде запретили. В Донецке их послали на хер. У нас тут своя башня. Гудим, как хотим.

Умывшись у Мойдодыра, Индеец доел оставшиеся продукты, надел приличный рабочий комбинезон, дополнил костюм инструментальным ящиком и вышел за ворота. Утро пропиталось запахом сырой земли. Он проспал шестнадцать часов!

Идти на поиски слишком рано, зато есть время подумать. Голова была лёгкой, давно так не высыпался.

Первое. Его стёрли уже давно. «Скот» просто подчищал косяки прежнего руководства, чтобы не нарушать отчётности перед новым властным витком. Всех устроило, если бы Индеец просто исчез, растворился.

Второе. Новое имя, новые документы. Иначе - вне закона. Для этого нужны деньги. А заработать их без документов... Проблематично.

Третье. Единственное место, где ждут таких как он - СТО. Это много раз обсуждалось на киче. Шансы заякориться возрастают многократно, если твоя специальность - автоэлектрик. Их всегда не хватает.

Четвёртое. Сегодня тоже нужно будет что-то есть.

Пятое. На центральные линии не выходить без крайней нужды, пока не появится хоть какая-то ксива.

Вроде всё. Идти решил в десять. Три часа ожидания были заполнены изучением дедовского наследия.

Бродить долго не пришлось. Всё было в шаговой доступности от гаража. Вот оно - идеальное место. Если идти вверх по улице Лагутенко, а это бывший Большой Проспект, то в районе пересечения с улицей Фёдора Зайцева находится лесной склад. Сразу за ним - СТО. Хозяин или директор - Карен. Седой армянин лет шестидесяти с человеческим лицом и двумя синими перстнями. Индеец легко справился с тестовой задачей - обновлением прошивки блока сигнализации на форде Карена, принял приглашение выпить чашку чая и сыграть партию в нарды.

- Давно откинулся?, - Карен смотрел не мигая в лицо Индейца.

- Не...неделя, - сказал тот, бросая зары.

- По какой статье чалился? - и армянские глаза словно подёрнулись серым металликом.

Индеец неспеша отпил глоток чая, а затем спокойно поставил чашку на стол.

- П...по чужой, - старательно очертили каждый звук улыбчивые губы.

Карен улыбнулся в ответ, кивнул и подлил из заварника в чашку Индейца.

Договорились пятьдесят на пятьдесят, инструмент хозяйский. Завтра к девяти. Расплатившись за форд, армянин достал из шкафа бумажный продуктовый пакет.

- От души. Далеко не ходи, - и вложил его в руки Индейца.

А затем взялся за телефон и стал обзванивать постоянных клиентов.

Индеец вернулся в "Челюскинец" и отдал половину армянских денег Ивановне, как часть долга за гараж. Она же расчувствовалась и предложила себя в качестве доставщика продуктов с первой линии.

Второй вечер в бункере был согрет душевным подгоном от Карена (две банки тушёнки, пачка риса, пачка чая, соль, сахар, зелень, овощи, майонез), а стало быть - уютным ужином под виниловую музыку советской эстрады. Мир в душе... Дом.

Хочу сразу оговориться. Я не очарован блатной романтикой и жизнью «по понятиям». Я вообще не очарован. Мне пришлось прожить много жизней: маленького мальчика, лаборанта, Индейца... Потом, будучи «стратонавтом», неоднократно наблюдал, как самые серьёзные государственные вопросы решаются не самыми последними людьми с помощью этих самых понятий. Так что «двойной Виндзор» на галстуке я вяжу правильно. Но могу и «промурчать»*. Одно другому не мешает... А вот тут виноват автор: наверное, неплотно прикрыл дверь к новым страницам и откуда–то из будущего обратной тягой затащило обрывки протоколов."... г. Донецк 8 июля 2019 г.Осмотр начат в 08:10Осмотр окончен в 10:25Следователь СО ОМВД по г. Донецку капитан юстиции ...... получив сообщение от дежурного ОМВД по г. Донецку об обнаружении.... ............................. по улице Араратская, от ресторана «Шеш-Беш», в направлении Ленинского проспекта...... автомобиль Audi Q7........ лежащий на правом боку........ тело находится в салоне, без внешних признаков жизни ... повреждений не обнаружено…»

До появления Индейца кассу на СТО делала шиномонтажная будка. К сентябрю восемнадцатого года окраины Донецка были щедро усыпаны артиллерийскими осколками, резавшими автомобильную резину, словно бумагу. Местные вулканизаторы бодро и на постоянной основе вошли в топ гешефтов осаждаемого города наравне с ритуальными услугами, производством быстрой еды и, как ни странно, театрами. Достать билеты в музыкально-драматический стало нетривиальной задачей, попасть на премьеру «Гранд Опера̍»‌ - и вовсе чудом..., сродни эффекту Золушки, вдруг засверкавшей хрустальными туфельками на волшебном балу! Даже филармония…, нередко пустовавшая до войны, теперь гремела аншлагами!

Особняком стояли медики. Безусловно уважаемы, на виду, в топе и вообще. Но это уже не совсем бизнес. Скорее, миссия...

Как и договаривались, Индеец приступил к работе в девять утра. Быстро разобравшись с проблемой, «расчекал» фатальную ошибку двигателя, провёл диагностику на стенде и отъюстировал работу ключевых датчиков. Счастливый владелец урчащего «Turbo Edition» с лёгким сердцем отлистал всё необходимое. Уже к одиннадцати часам живую очередь занимали две машины. К четырем дня честная доля автоэлектрика превысила месячный оклад работы лаборанта.

Лёгкие деньги распенились на две недели. Накопилось слишком много недешёвых тачек с нерешёнными проблемами. «Зало̍ченные», «заче̍канные», непонятые, отвергнутые предыдущими «мастерами», все... Все они приехали на поклон к Индейцу и причастились кассой Карена.

Постепенно цифровая автоистерия утихла, и электрик вернулся в рутину ежедневных задач. Генераторы, сигнализации, бортовые компьютеры и прочее. Но. С тех пор не было ни одной смены, чтобы Карен с Индейцем подняли бы меньше, чем по сто пятьдесят "бакинских" на каждого.

Ара не забыл свои слова. Два мутных адвоката выправили автоэлектрику фиктивный украинский паспорт и легенду. По ней он стал беженцем из северной части горловского Зайцево. Легенда вышла крепкой, проверить на тот момент было невозможно. Вот только имя и фамилия... Как заметил сам Индеец, от фамилии несло навозом и чесноком. А после имени хотелось сказать «извините».

Бонусом к нововаренной ксиве был мешок секонд-хенда, притараненный Кареном на СТО. Индеец отобрал всего по паре. Джинсы, пайты, кроссовки.

Тем же вечером, впервые за много лет, он неспеша цедил холодный Лагер, сидя в крафтовой забегаловке у ЦУМа, на первой линии...

Изменения коснулись и «Челюскинца». Таксисты, приятели Карена, подогнали приличный однокамерный холодильник и биотуалет, напрашивались в гости. Индеец отказал, следуя своему новому правилу - дальше ворот никого не пускать, особенно друзей. С душем в гараже решил не заморачиваться, на СТО имелась вполне приличная душевая. Со временем в бункере прописалась мультизонная система электроотопления. Морозы Донецк ещё не накрыли, но сыро и неуютно было до омерзения.

Ивановна видела в Индейце дедовское воплощение, на грани эзотерики и здравого смысла, о чём не забывала говорить вслух. Советский хозяин вернулся и закрыл все финансовые дыры кооператива. Крыша сторожки отремонтирована, все замки работают, все лампы светят. Гаражные животные получили гарантированное пищевое довольствие. Температура почитания росла, и пришла пора воспользоваться кредитом доверия. Так что, ещё до получения фиктивной ксивы, было сделано одно важное дело. Интернет. Алла Ивановна безропотно доверилась Индейцу, оформив на своё имя договор и все документы. Местный провайдер завёл в сторожку оптоволокно. Воздушную линию от площадки до бункера автоэлектрик делал сам, оставив бабушку наедине с чудом. Теперь у дивана стоял не уставший кинескоп, а 40-дюймовая панель. Интерьер бункера был дополнен добротным компьютерным столом и рабочим креслом. Ну и комп, конечно... Чёрно-белые вожди взирали на изменения благосклонно. Они не возражали.

- Скажи, а девушка у тебя есть? - Карен, как всегда, печатал двумя пальцами. Глаза были там же, на клавиатуре.

- А? - Индеец выпал из цикла ошибок замера, когда уже начинал закипать. - Н..нет. П..постоянной нет... До в..войны не было п..постоянной... Ара! Я не п..пидар!!

- Знаю, - Карен поднял спокойные глаза и посмотрел на Индейца. - Одна девушка интересуется тобой. А я интересуюсь у тебя, чтобы успокоить её сердце.

Хитрый армянский лис... Он знает, как переключать людей, словно телевизоры. Индеец попытался было вернуться к работе, но споткнулся на втором же параметре, плюнул и нырнул в бесконечный видеохостинг.

Девушка... Это самая тихая боль его детства. Девушки же любят ушами... А поговорить? Логоневрозный собеседник. Антисекс! Нет, он конечно же пытался наполнить себя поступками, чтобы они увидели. И они видели. Видели... Кого они видели? Мальчика, а потом лаборанта, похожего на мудрого ретривера, умеющего пронзительно слушать, но не более...

Это потом стало проще. Некоторые даже пытались остаться! И если с физиологией была полная гармония, то слышать то, что они говорили ртом было невыносимо! В одном фильме точно подметили: «Проститутке платят не за то, что спят с ней, а за то, что она уходит». Золотые слова.

- Что за девушка? - бесцветно спросил Индеец.

- Марина на «Кашкае». У неё забарахлил центральный замо̍к, к пяти подъедет, - медленно подсекая, проговорил Карен.

У Марины ничего не барахлило. Всё работало как часы. Всё было пронзительно-нежно! Даже слишком. Свежесть. Кругом свежесть! А он - солнышко! Солнышко, через каждые два слова! А на душе - муторно... Карен не брал трубку.

На воротах СТО Индейца встретил Палыч. Возбуждённый сторож всё растолковал по-своему, но главное в его слове обнадеживало: шифроваться уже не требовалось.

Разбитое стекло на входе, зарёванная секретарша и молчаливый Карен, с запекшейся кровью в седых волосах. Два отморозка приехали, устроили погром, запугали девчонок, избили Карена, забрали кассу и поставили на счётчик, ничем его не обосновав.

То, что Ару сдали мутные адвокаты, было ясно: заплатил бабки за ксивы, значит не последние, есть ещё. То, что приехала кровавая тля, было видно по почерку. Хреново... С такими договориться не выйдет. Эти заберут всё, выслушают, а после закопают. А они обязательно приедут, и скоро... Нужен был способ, чтобы свести в ноль весь расклад. Способ простой, как бубен, но не шумный.

"Используй то, что под рукою и не ищи себе другое..."*.

В начале всех событий, летом четырнадцатого года, наши парни провернули простой трюк. Июль. Донецк плотно окружён украинскими блокпостами. Там засели недалёкие, но мотивированные селюки со стволами. При этом, гражданский дорожный трафик условно продолжал жить. Пассажироперевозки, промтовары, медицина, продукты. Нашей разведгруппе предстояло зайти в одно село, выполнить задачу и выйти без шума. На единственном въезде стоял блокпост, и сразу стало ясно: обойти его невозможно. В четыре часа дня вперёд был послан потрёпанный продуктовый фургончик, развозивший продукты по сельпо. Ничего необычного, кроме одного: на самом видном месте, прямо перед дверями, поставили ящик дешёвой водки, коробку колбасы и две коробки хлеба. Водку в то время уже никто не решался перевозить. Оголодавшие вуйки никогда не пропускали такой транспорт. Не пропустили и в тот раз. Водку, хлеб, колбасу - отобрали. Водителю настучали прикладами в лицо, изъяли бумажные копейки и развернули в город.

В три часа ночи разведгруппа зашла на блокпост и неторопливо сняла стволы и снарягу с остывающих тел.

Метиловый спирт. Днём ранее несколько бойцов старательно и с помощью шприца снабдили каждую бутылку изрядной порцией отравы. Никто даже и не думал что-либо маскировать. Сработало и так.

Времени на фантазии не было. Если вышло тогда, то почему не сейчас?

В срочном порядке Индеец затарился двумя бутылками подарочного коньяка «Арарат» и бутылкой ординарного коньячного ликёра. Аптека поделилась двадцатикубовым шприцем и двумя таблетками декстрозы. Метиловый спирт нашелся в дедовских запасах.

На два часа бункер превратился в химлабораторию.

Пробка. Натуральная пробка - идеальна для шприца. Из каждой бутылки были изъяты по двести миллилитров натурального содержимого. Свободный объем заменили две по сто миллилитров порции коньячного ликёра, принявшие по одному грамму порошка декстрозы и две по сто метила.

По пути на СТО Индеец зашёл в магазин «Скотч». Там приобрёл подарочную бумажную сумку и два фанерных ящичка с декоративной соломой для бутылок. Лакшери для бедных...

Дожидаться гостей Индеец решил на складе. Его акустика усиливала звуки приемной и директорского кабинета. Ждать пришлось недолго, у тли не хватало терпения. Крики, мат и хлопанье дверей. Пора.

Это был важный момент. Коньяк должны были забрать именно из его рук. Иначе, в случае провала, он подставлял всех.

Индеец открыл дверь в тот самый момент, когда Ингар держал сидящего в кресле Карена за плечи, а Тугай бил рукояткой ПМа по шейным позвонкам. Армянин молчал, склонив голову, и алая нитка, подрагивая, тянулась из его рта до самого пола.

- Ты кто?! - Тугай выпрямил спину, глядя на вошедшего.

- Я это... Карену, от души, - сказал и протянул пакет, отыгрывая свою роль на халдейской улыбке.

- От души?! Еще один синий, блядь! - рявкнул Тугай, вырывая сюрприз из протянутых рук, и ударил берцем в пах.

Следующие удары Индеец принял уже на полу. С благодарностью. Зная, что вернёт с Любовью.

Хлопнула дверь. Они ушли.

- Пора. Они вернутся, - окровавленный Карен сидел в кожаном кресле, раскачиваясь, словно иудей над Торой.

Индеец медленно встал, сплёвывая тёплую соль.

- Не вернутся, открывай бар, - он улыбался.

Карен неотрывно смотрел в лицо автоэлектрика. Казалось, что-то важное отгорело в нем, на старте, при отходе первой ступени. Но так... стало даже лучше…

- Ара, ты же христианин? - рваные губы почти не заикались.

- Да, ААЦ.

- Я знаю наши различия, - Индеец не спеша набрал воздух и продолжил. - Мы смотрим в одно Небо, над нами один Создатель. А значит, чтобы мы не делали, даже если нам это неприятно, но необходимо... Мы это будем делать. И делать будем с Любовью. Так давай выпьем за двух новопреставленных и отпустим их с миром.

Тем временем, Ингар и Тугай проехали шлагбаум КПП.

Безмерно скучая по девяностым, в которые опоздали, два закадычных задрота, с приходом войны, нырнули во все тяжкие. Они тоже хотели грабить и убивать, как братва двадцать пять лет назад. Но только круче! Под знаменем размаха реконструктора! Именно таких Индеец и называл «камуфляжная тля».

Татуированные рунами бараны обретались по обе стороны окопов. И меня всегда занимал вопрос. С кем же был О̍дин и по какому принципу?

В располаге викингов Ингара и Тугая встретило синее царство. На пиру в тесной подсобке звучали речи во славу Одина, Тора и Фрейра. Ингар был щедр и одним махом разлил сосуд «Армянского» по кубкам товарищей. Тугай же – напротив: единолично впился губами в горло своей бутылки, не собираясь делиться добычей, тем более что все в говно и не способны принять благородство напитка. Армянский нектар действительно был волшебным, но закончился в два приема. Воин замер, гордо стоя на двух ногах. Потом вскинул правую руку вверх, видимо призывая к тишине.

- Тссссс! Тихо! Слышите?! - его лицо напряглось, но никто ничего не услышал...

И вот тут Тугая накрыло. Колерованные шершни летели к нему со всех сторон, закручивая воронку сплошного роя. Горячий воздух обдувал лицо, а острый хитин стал резать веки. Тугай взвыл, неловко рванул спиной назад, потом споткнулся о чью-то руку и съехал по стене, усевшись на пол. Выдохнуть не получалось.

- Бесы! Бе-есы!! Бесы бляааадь, БЕСЫ!!! - хрипел он слюной.

Стаканавты кинулись было вязать его, но Тугай выхватил ПМ и стал отстреливаться от бесов, продолжавших сжимать кольцо. Все прижались к полу, стараясь не шуметь. Пальба шла на звук, мягкие пули ПМ не рикошетили в старой дранке, и всё могло закончиться со вторым магазином... Но викинг выдохнул, сорвал с пояса заветную РГД, поднёс к лицу и стянул зубами баян.

И все ушли. На Вальхаллу, как и планировали.

Вскрывать никого не стали. Лаконичный рапорт военной полиции был построен вокруг фразы «по причине внезапно возникших неприязненных отношений»...

После рассказа Индейца о коньяке Карен предложил срочно потеряться в бесте* до выяснения. Чем это все закончится, было тогда не ясно. А вот бедою припорошить могло щедро.

Решили так: Индеец ныряет в бункер, а Карен ляжет в больничку к своим друзьям армянам. Тем более, подлечить было чего. Лица обоих стали походить на перезревшие баклажаны, а гематомы потекли сукровицей. Также договорились и о способах связи. Как, во сколько, ключевые слова-пароли. И если случится так, что к одному нагрянут гости и заставят выйти на связь с товарищем, тот без труда это поймёт.

Ивановна, увидев Индейца, не сказала ни слова. Донецкие женщины в третьем поколении видали и не такое. Она сама предложила оставлять продукты и воду под воротами гаража в условленное время, раз в сутки, как стемнеет.

К концу третьей недели до армянского затворника стали доходить слухи о самоподрыве беспредельщиков. Осторожный Карен не спешил говорить об этом Индейцу. Прошло ещё три дня, прежде чем он увидел фотографии погоста с портретами Ингара и Тугая, выяснил обстоятельства произошедшего и навёл справки о реакции руководства. Офицеры давно ожидали чего-то подобного, как неизбежного. Героев закопали, перекрестились и выдохнули с облегчением. Сага о викингах ушла водою в песок.

Ровно тридцать дней Индеец не видел неба. Он отпер замок, вышел, не таясь наружу, и поднял голову. И Небо увидело его лицо: чистое, без лилового сумрака.

Тридцать суток под землей легли фракталом индейских размышлений, точно грибницей. Герметичная праздность... Абсолютная! Сериалы, шутеры и древние фильмы - утомили. Потом был спирт и два рубежа незрелых русских дум - Фёдор Михалыч и Балабанов: «Тварь ли он дрожащая?»*, - да нет..., не дрогнул, имеет право…; «В чем сила, брат? В правде?»*, - тогда за правду!

Спирт не заканчивался, настал черед потерянных иллюзий. Индеец представил, что поднимается вверх в корзине монгольфьера, выбрасывая, словно мешки с песком, отжившие иллюзии. Чем выше, тем меньше человеческого. Ещё немного, и он - схимонах. Тоска его боится, пустота не пугает, но и земля не примет обратно. Только какой из него схимонах... Так, дурачок, которого Бог бережет... А не береженого - конвой стережет! Тогда «живи, и радуйся тому, что из твоих трудов под солнцем выйдет»*. Вот всегда так! Русская бутылка начинается Достоевским, а заканчивается Экклезиастом. Эх! Найти бы иллюзию, чтобы без боли прикипеть!

На четвертые сутки «береженый» подошёл к Волге и снял брезент. Сел за тонкий руль и замер, вглядываясь куда-то вдаль...

У него никогда не было своей машины. И в семье не было. Вернее, он не застал. С развалом Союза, благополучие рабочих династий развеяло шлаковой пылью. Девяностые, а потом и нулевые - проверка на выживаемость, какая уж тут машина... Еды бы, да месячный проездной на трамвай-троллейбус. Некоторые студенты пижонили за рулём собственных тачек, но это было скорее исключение, чем правило. Индеец и не мечтал даже. А Волга... Она же символ... Забальзамированное могущество прошлого…

А что, хорошая иллюзия, живая. Машина. Он даст ей вторую жизнь, и себе - тоже. Чем наполнишь, тем и будешь.

Всё вернулось на круги своя. Шиномонтажка вновь уступила кассу стенду автоэлектрика. Те же будни, наполненные прежней рутиной. Только Карен стал смотреть на Индейца не так, как прежде. Он был воспитан в традициях, не позволявших держать в себе недовешенные долги. Поэтому в пятницу, после рабочей смены, пригласил автоэлектрика сыграть в длинные нарды. Отправив по домам механиков и девчонок из приёмной, они уселись за большой стол и начали партию.

- Ара, может выпьем? - Индеец бросил зары и передвинул две шашки, - пятница...

- Я с того дня не пью, - Карен вздохнул и добавил. - Не по себе как-то... Подарки несут, полбара заставлено.

- И только?! - его улыбнула армянская грусть. - Сейчас вернусь.

Индеец вышел на кухню, взял маленькую настольную плиту и вернулся в директорскую.

- Что там у тебя, водка есть? - и принялся возиться с переноской, подключая индукционку.

- Абсолют!

- Годится, - плитка загорелась индикацией, пальцы стали ловко пролистывать меню, в поисках самого слабого режима. - И там у тебя чарки были металлические, захвати. И термометр длинный, на сто двадцать градусов.

Карен вернулся к столу с бутылкой Абсолюта, термометром и мельхиоровыми стопками, покрытыми сканью. Индеец бойко принял у него бутылку, открутил пробку и поднёс к лицу.

- Пахнет прилично, - заметил он, сосредоточенно нюхая горлышко. - Ладно, первый тест.

Индеец извлёк из кармана маленький моток одножильного медного провода и мультитул, ободрав с его помощью слой изоляции и лака с десяти сантиметров жилы. Затем налил водку в одну из стопок и сунул туда медную жилу, предварительно раскалив её зажигалкой до бордового состояния. Водка зашипела, а он стал принюхиваться, словно ищейка.

- Вроде не воняет... Точно не воняет!, - выпрямил спину и посмотрел на Карена. - Был бы метил, воняло бы страшно!

Армянин не возражал. С недавних пор он доверял его опыту и знаниям всецело.

- Второй тест, - Индеец поставил мельхиоровую стопку на плитку, а колбу термометра погрузил в верхний слой водки. - Если принять атмосферное давление за семьсот шестьдесят миллиметров, то метил должен закипеть уже на шестидесяти градусах, а этиловый спирт - не раньше восьмидесяти. Смотрим.

Зашумели кулеры индукционки, и столбик термометра пополз вверх. Пятьдесят градусов, шестьдесят, семьдесят. Поверхность жидкости оставалась спокойной. И только на восьмидесяти появились первые пузырьки и волнение.

- Можно ещё сырой картошкой проверить. Но это два часа, всю пятницу пропустим. Пей спокойно, дорогой друг, - Индеец улыбался. - Она честная.

- Ты знаешь, я хотел с тобой поговорить, - Карен смотрел в лицо товарища. - Я...

- Я тоже пришёл для разговора, - мягко, но уверенно перебил он армянина. - Мне нужна твоя помощь.

Они пили водку, закусывая тонкими ломтиками салями и оливками. Индеец рассказал Карену о дедовской Волге. Всё рассказал. Поделился своими планами восстановить эту машину: сделать её такой, какой она прежде не была.

Он всё подсчитал, он всё понимает: на эти деньги мог бы купить на рынке приличную машину без всякой головной боли. Но на рынке не купишь ощущения… Понимает ли его Карен?

Армянин внимательно выслушал рассказ Индейца и заметил, что понимает его, как никто другой. И обязательно поможет. Он знает Макса, владельца студии автотюнинга на Павших. Когда-то он помог тому избежать неприятной ситуации. Так что в понедельник позвонит и договорится о встрече. Индеец просил передать Максу, что не ждёт никаких скидок и готов платить честно. На том и порешили. Карен завёл форда и отправился домой. Гайцы, будучи клиентами на льготных условиях, никогда не тормозили армянина. А Карен, в свою очередь, никогда не терял берега.

Индеец захмелел. Ему было хорошо от того, что иллюзия стала принимать почти осязаемые очертания. Он зашёл в гараж и долго сидел возле Волги, представляя себя за рулём воскресшего автомобиля. Всё-таки хорошо, что есть Карен, без него оформить документы на машину - призрак было бы невероятно сложно и дорого. Потом глаза стали слипаться, он спустился в бункер, завалился на топчан и уснул с лёгким сердцем.

"... г. Донецк 18 августа 2019 г. Осмотр начат в 07:05 Осмотр окончен в 10:50 Следователь СО ОМВД по г. Донецку майор юстиции ...... получив сообщение от дежурного ОМВД по г. Донецку об обнаружении.... .................... ......... двигался по ДКАД, в направлении от ресторанно-стрелкового комплекса "Артемида" к центру Донецка... …………………. автомобиль Toyota Land Cruiser 200 ... ..... на путепроводе пробил ограждение... ...лежащий на крыше... ................... ... тело находится в салоне, без внешних признаков жизни…"

Индеец проснулся рано, умылся и сразу же поднялся к Волге. Он держал вчерашний разговор в голове и был готов действовать прямо сейчас. В понедельник Карен встречается с Максом, а значит, машину придётся перевезти к нему. Приедет эвакуатор и затащит Волгу лебёдкой на лафет. Нужно поставить колёса. Пусть убогие, пусть резина истлела. На дисках, как угодно, нужно закатить её на платформу. Тело ещё подрагивало от лёгкого бодуна, но возбуждение заставило взяться за домкрат. К третьей арке он даже вспотел. От похмелья не осталось и следа. На колёсах Волга перестала казаться беспомощным кузовом и смотрелась уже как машина. Индеец несколько раз обошёл вокруг и остался весьма доволен. Забравшись в салон, погрузился в детали. Текстиль. Он попросту сгнил и рассыпался в руках трухлявыми нитками. Наполнители сидений превратились в мусор. Поролон и резина крошились пальцами в пыль. Лишь стекло и металл оставались в заводском состоянии. Этого достаточно.

Передняя дверь закрылась с тем самым "волговским" звуком. Да! Индеец не удержался и сделал это ещё раз. Потом спустился в бункер, включил комп и стал писать концепцию, определяющую характер новой машины.

Макс любил и знал своё дело. Довоенный Город был богат на редкие автомобили. Практически все они побывали в руках мастеров его студии. Музейные Horch(и) пожилых красных директоров, неприличные Bugatti рекламных олигархов и бесконечные Porsche Panamera коммерсов средней руки. Те считали свои автомобили уникальными и щедро платили за обслуживание статусных игрушек. Выпускник физико-математической школы и спортивной секции вольной борьбы обладал непростым характером даже для Донецка: никогда не лез за словом в карман, и не выносил, если другие обращали слова в мусор, бросая их под ноги.

- Вам, блядь, заняться больше нечем, Карен?! По городу гаубицы херачат, неизвестно что завтра будет, а они из хлама игрушку собрались делать! Вы же не прокурорские, чтобы я вас на деньги наказывал!, - кипел Макс.

- А что, прокурорские, - лукавые армянские глаза были невозмутимы. - Прокурорский хлеб ничуть не легче хлеба плечевых*... Тарифы те же: мытые - три, немытые - пять.

Заразительный хохот Макса взорвался тяжелой петардой.

- Вот я всегда знал, что армянский юмор самый тонкий, Карен!, - он хлопнул ладонью по столу и продолжил. - Говори прямо, зачем вам это?!

- Я и говорю, - армянский слог был спокоен как исповедь монаха. - Это его мечта. Парня три года мариновали по беспределу на крытой. Откинулся, близких уже никого, все ушли, квартиру отмародёрили. Остался только дедовский гараж и Волга. Вот её он и хочет оживить, как память о прежней жизни. Просил тебе передать, что не ждёт никаких скидок, платить будет честно. Не топчи его мечту, она наивная, но искренняя!

Макс молча хмурил брови и крутил на пальце связку ключей.

- Он недавно мне жизнь спас, - сказал Карен глядя в глаза собеседнику.

- Вот так даже..., - Макс долго смотрел на Карена, а потом закончил. - Хорошо, мы берёмся.

- Вот ещё, просил передать, - и положил на стол лист бумаги.

- Смотри-ка... Синтаксис, пунктуация..., - зрачки Макса заскользили по строчкам. - Ага... Японский V8, четыре литра... 1UZ-FE. Знаю его. А вся концепция, стало быть, - волк в овечьей шкуре... Что ж, парень с фантазией, даже мне стало интересно. Передай ему, что завтра заберем.

Утром, следующего дня, Волгу из "Челюскинца" увёз эвакуатор.

Максу и правда было интересно. Творчеством не пахло уже несколько лет, всё превратилось в подённую рутину. Он шутил, что ещё немного - и придется торговать грузинским шлаком и бэушной резиной. Карен внёс предоплату за Индейца - пять тысяч долларов. Макс умел пользоваться деньгами: купюры разлетелись по карманам мастеров, оставшихся на студии; те воспряли духом, и работа закипела.

Волга была разобрана до последнего винтика. Кузовщик цокал языком, поражаясь дотошности консервации и степени сохранности металла.

Небо услышало И‌ндейца! Заказы посыпались с удвоенной силой. Он стал работать без выходных, с перерывом на еду и сон, ежедневно «отстёгивая» на «алтарь» Волги по двести пятьдесят долларов. Проведя в таком режиме два с половиной месяца, он полностью расплатился со всеми долгами.

1UZ-FE с приличным ресурсом доставили с разборки. В паре с ним прибыл пятиступенчатый автомат. Подвеску «зажимать» не стали. Спецы знали: если на старый советский кузов поставить подобный двигатель и компоненты, увеличивающие жёсткость, то металл быстро "устанет". Пружины, амортизаторы и рессоры остались «родные».

Донором тормозной системы стал Nissan Primera p11. Эти тормоза не в первый раз использовались на подобных проектах и отлично себя зарекомендовали. Они были дополнены перфорированными дисками и колодками ADViCS SPORT, так как машина обещала стать «злой» и на этом решили не экономить. Гидроусилитель взяли от ГАЗ - 31105. Колеса - естественно новые, на низкопрофильной резине, но с «родными» волговскими колпаками. Углы. С ними пришлось повозиться. Передние колеса немного «завалили». Машина сохраняла устойчивость даже на нетипичных для себя скоростях.

В салоне было переделано, перешито и переклеено все! Оставаясь аутентичным, он стал серо-чёрным и скрыл в себе органы управления кондиционером, электростеклоподъёмниками и акустической системой. Даже рычаг «автомата» был закамуфлирован под ручку механической КПП.

Волгу выкрасили в благородный тёмно-серый цвет, хром восстановили, а стёкла отполировали. Выглядела она великолепно! На сборочном конвейере подобные Волги смотрелись куда проще.

Карен «включил» свои связи - и в течение недели Волга «получила» техпаспорт, а Индеец - права.

Пробный выезд состоялся солнечным утром, в первых числах апреля. Комфорт и энергоёмкость подвески никуда не делись, она лишь стала немного жёстче на низкопрофильной резине. Но ускорение! С места до сотни за семь секунд! Такого от Волги точно никто не ожидал. Она набирала скорость, словно локомотив! Индеец растворился в эйфории и плыл на седьмом небе... Теперь у него есть машина, которую он заслужил.

На несколько дней автоэлектрик превратился в большого ребёнка. Он работал за своим стендом, не был рассеян, и всё у него получалось. Только, наверное, чаще чем прежде, стал выходить во двор, чтобы снова увидеть игрушку, без которой не будет счастья.

Карен был доволен, получив то, что хотел: его долг в небесном депозите был погашен, земные деньги вернулись. Потягивая дым любимого Жетана, он наблюдал за Индейцем, замечая мелочи, недоступные другим. Почему никто не смотрит на его руки, никто не видит, как ладони, вечно сжатые в кулаки, становятся мягкими, скользя, словно беличьи кисти, по зеркальному хрому дверных ручек? И если бы рядом была женщина, то без ревности не обошлось бы...

Меньше всего Волге удивилась Алла Ивановна. У неё был железобетонный стереотип: на такой машине ездят только серьёзные люди, слова которых не расходятся с делом, на прочих же иномарках - бандиты и торгаши. Она даже расплакалась, когда Индеец впервые пересёк гаражный въезд «Челюскинца» на сверкающей газ-24. Это было круче, чем явление победителя, въезжающего в Рим на квадриге* через Триумфальные ворота.

Приближалась Пасха две тысячи девятнадцатого года. Самое время привести родительские могилы в порядок. Работы на Щегловском кладбище, немыслимые в прежних обстоятельствах, запланированы на ближайшее субботнее утро. Накануне, в пятницу, Индеец заехал на радиорынок. Купил тактическую аптечку с антишоковым средством и немецкий противоосколочный жилет. Он практичнее бронника, если нужно физически работать. Все это не было лишним. Кладбище располагалось недалеко от посёлка Спартак. А за посёлком - серая зона и вражеские огневые точки. Укровоины периодически накрывали погост не только ствольной артиллерией, но и сто двадцатыми миномётами. Зачем? Потому что могли. Впереди - поминальная Радоница, и множество людей придут на могилы для весенних работ.

Индеец впервые добирался на кладбище своей машиной. Поехал через Гвардейку, немного поплутал, но добрался. Все оказалось проще, чем предполагалось. Возле кладбищенской конторы на центральный аллее пристроили будку камнерезов. Там предлагали полную реставрацию могил. Не было нужды мелочиться, поэтому он купил все: общий памятник из габбро, плитку ФЭМ, кованую ограду и новую скамью. Заказ обещали сделать и установить за две недели, до Радоницы. Индеец усадил мастера в машину и повёз показывать могилу. Тот оказался болтлив, сыпал комплименты Волге, пытаясь сделать телефоном ее фотографии. Пришлось «промурчать» несколько слов - камнерез угомонился.

Оставив машину в небольшом овраге, остаток пути они прошли пешком. Индейские тревоги оправдались. Всё произошло в тот момент, когда ритуальщик закончил снимать размеры и, взяв задаток, закрывал блокнот. Две мины, сиротливо провыв солнечному небу, упали в районе развилки на центральной аллее - в ста метрах от родительской могилы. Пожилая женщина, возившая граблями неподалеку, замерла в оцепенении, пришлось уронить ее подсечкой на мягкий чернозем. Полетели осколки, захрустев камнями чьих-то памятников. Камнереза не было, он уполз в контору своим ходом.

Мысленно отсчитав до тридцати*, Индеец встал на ноги и принялся отпаивать старушечью истерику коньяком из собственной фляги, озираясь по сторонам. Некоторые даже не пригнулись! Но стонов и криков не было, значит, всё обошлось. Либо кому-то повезло умереть сразу. Он отвёз захмелевшую бабушку на автостанцию и вернулся в гараж. Ещё одно важное дело было сделано.

С приходом Светлой Седмицы весна будто бы вырвалась из оков. Уже отцвел абрикос, заливая безлюдные улицы медовым ароматом, отгремели первые грозы, смывая потоками воды зимнюю соль. И в первую же теплую ночь, все серое и унылое вдруг взорвалось изумрудом свежей зелени. Индеец купил тёмные очки, льняное поло с длинным рукавом и опустил на Волге боковые стёкла. Тугой весенний ветер окончательно разгладил скорбь на лице Ивановны и подарил идею устроить большую цветочную клумбу на въезде «Челюскинца». Они ехали вместе на рынок, чтобы взять семена, саженцы и все необходимое. Тяжесть в индейской груди исчезла... Дышать стало легко. Легко стало жить.

Погода шептала. Народ продолжал прибывать. С кладбищенского холма хорошо просматривалась бесконечная вереница людей и машин, упорно ползущих наверх, к началу главной аллеи. Воздух был неподвижен, и от того каждый звук разносился далеко. Весь погост наполнился шелестом целлофана, звяканьем стекла и негромкими голосами.

Камнерезы сработали на совесть. Индеец глядел на родительский памятник, сидя на новой скамье. С фотографии, ставшей тенью на камне и сделанной ещё до его рождения, на него смотрели самые родные на свете лица. Родители прижимались друг к другу щеками, а в их глазах притаилось тихое счастье. Ему сейчас, наверное, столько же лет, сколько было бате и маме тогда. Они и правда любили, и это навсегда осталось самым сильным детским воспоминанием-ощущением. Очень хотелось выпить прямо сейчас. Но, пока только вторник, впереди два заказа, а его аптечка, слава Богу, никому не пригодилась. Индеец посидел еще немного, подмигнул фотографии и отправился к машине.

Оставив за спиной ствол шахты Засядько, Волга двинулась к выходу, урча первой передачей. Это было похоже на большой круговорот людей и машин. Правая сторона аллеи двигалась налегке, порожним потоком вниз, левая - тащилась наверх, держась за корзинки с тормозками и выпивкой. Среди бесконечных спин, бредущих перед капотом Волги, выделялась одна странная женская фигура. Шла, раскачиваясь на ходу, словно утка. Так умела ходить только она.

- Ионовна! - позвал Индеец, высунувшись в окно.

Её спина вздрогнула, голова мотнула назад паклю белесых волос, глаза стали искать зовущего. Точно она, не ошибся. Ионовна. Соседка из родительского дома с четвертого этажа. Лет пятнадцать назад у нее слегка «поехала крыша»: старушка странно говорила, странно улыбалась, вела себя странно, но совершенно беззлобно. Пожилой ребёнок.

- Ионовна, - повторил Индеец, жестом приглашая занять место в машине. Та поспешила, забралась на переднее кресло и поджала ноги, пряча стоптанную обувь.

- А я думала, тебя убили, - пролепетала она, виновато моргая.

- Не вышло, - Волга снова покатилась.

- Это хорошо. Я думала, всех убили…, - бедолага протянула горсть конфет, - помяни Васеньку...

До войны Ионовна жила на четвертом этаже с братом-инвалидом Васей и племянником Серёжей, крепким парнем, лет двадцати пяти. Он записался в ополчение одновременно с лаборантом и пропал без вести.

- Царствие Небесное!, - Индеец принял конфеты. - Давно?

- Ой!, - Ионовна всплеснула руками. - Да ещё в конце четырнадцатого. Ты же помнишь, я в Ростов уезжала, так Вася ни в какую! Вернулась - его уже нет. Убили так же, как твоего папу.

Индеец принял вправо и остановился на обочине. Достал сигарету. Закурил. Его начинало тошнить.

- Так вот, - продолжала она. - Вернулась, а дверь опечатана. Я туда, потом сюда... Мне - протокол в нос. Что, мол, умер по естественным причинам и квартира вскрывалась. И что признана бесхозным имуществом. А дворничиха мне потом всё рассказала. Что выносили его из подъезда одновременно с твоим папой. И увезли на одной труповозке. И у обоих были синие лица. Стало быть, до этого их придушили подушками.

- Пиздец, - выдохнул Индеец и упёрся лбом в рулевое колесо.

- Да! Ты деньги за папу получил?! - Ионовна перескочила с одной эмоции на другую резко, словно игла на заезженном виниле. - Надо получить!

- Какие, блядь, еще деньги? - промычал он, не снимая лба с руля.

- Сорок тысяч рублей! Мне их привёз статный такой седой мужчина со шрамом возле уха в обмен на подпись!

Индеец перестал дышать. Потом выпрямил спину и поднял правую руку, обозначив молчание. Достал из кармана смартфон и показал Ионовне фотографию на экране.

- Этот?

- Он. Только не в форме был. И два адвоката с папками. Церковь какая?.. «Слово …» чего-то там... Улыбчивые такие! Библию мне подарили.

Анатолий Зарезко. Цельный полковник. Та самая большезвёздная гнида, из-за которой он потерялся на крытой.

Дальше ехали молча. Только раз Индеец остановился, чтобы набрать Ионовне продуктов.

- Где живёте сейчас? - спросил он, складывая пакеты в багажник.

- Садовое товарищество. У нас там кирпичный домик с печкой. И виноград.

После работы Индеец выпил, как и планировал. Но уже с другим настроением. Зарезко. Спирт. Панихида по мирной жизни. Он понимал, что ничего не исправит. Какие бы флаги ни украшали флагштоки, люди не меняются в своих страстях. Они сбиваются в стаи и строят порочную систему. И эта система разрастается бесконтрольно, как плесень. Нужен садовник, который будет купировать точки роста, подсадив систему на чувство постоянной тревоги. Этим садовником станет он. Главное, не пускать страсти в свою душу и всё делать с Любовью. Иначе пропадешь. Даже топор войны нужно поднимать с Любовью.

Что же ты наделал, гнида... Я же тебя отпустил! Теперь не смогу. Теперь - нет. Себя жизни лишил. Другим мешаешь... Жить. Что же ты наделал!

Так Индеец ещё никогда не пил. Вокруг уже летали «вертолёты», но он не останавливался. Всё лил и лил в себя спирт, исступлённо перебирая возможные способы умерщвления врага.

«Повесить! Отравить!! Застрелить!!! В городе стволов, как грязи. И стоит только захрустеть купюрами - к следующему вечеру у него будет что угодно! Да хоть огнемёт!!! А что?! Сжечь гниду!!! Или подорвать?! Себя и его!!!»

Красиво?! Дерзко!!! Но... Херовый из него вышел садовник! Одноразовый…

Но Мончак в могиле, а дубликаты схем пропали вместе с квартирой. Без Лариосика Индейцу ума не хватит сделать всё правильно. Или же, как ложкой стену ковырять - годы!

Осатанев от чёрных мыслей, он швырнул бутылку в бетонную стену, рванул к воображаемому Толику, но споткнулся и рухнул лицом в хмельной топчан.

«... г. Донецк 20 сентября 2019 г.Осмотр начат в 07:15Осмотр окончен в 11:10Следователь СО ОМВД по г. Донецку капитан юстиции ...... получив сообщение от дежурного ОМВД по г. Донецку об обнаружении.... ............................. двигался по проспекту имени 75 - летия ФК "Шахтер"*, со стороны проспекта Мира... ………………….автомобиль Lexus ls 460 ........ порядка 800 метров...... опора уличного освещения......................... тело находится в салоне, без внешних признаков жизни…»

Когда-то Индеец, будучи маленьким мальчиком, получил от Неба одну странную особенность, которой поначалу даже стеснялся. На эту странность обратил внимание наблюдательный батя. Он заметил, что сын способен писать текст одновременно двумя карандашами, левой и правой рукой. Врожденная амбидекстрия*. Школьные педагоги разделились на два лагеря. Одни не видели в этом ничего страшного, другие призывали запретить пользовать левую руку для письма. Точку в спорах поставил мудрый отец. Он не позволил вмешаться в работу программы, формирующей детский мозг. К двенадцати годам паренёк уже мог писать одновременно два разных текста. К четырнадцати - рисовать два разных лица. На первом курсе универа он развлекал одногруппников тем, что параллельно «разрывал» две задачи по «вышке», записывая ход решения двумя руками.

- Ибо нехуй! - Индеец ликовал, сидя на топчане.

Вот это подарок! Он проснулся в три часа ночи от того, что вспомнил сложнейший пароль. Заурядному мозгу это было бы неподвластно.

Семь лет назад они с Лариосиком загрузили в виртуальное хранилище схемы и комментарии к стенду, документацию к работающим устройствам, статистику полевых измерений. Загрузили и, словно большой амбарный замок, навесили пароль, который, естественно, продублировали на всех возможных носителях. Потом случился мрак, были забыты и стёрты не только пароли…

Сколько месяцев Индеец пытался вспомнить эту череду символов всеми возможными способами... Ничего не помогало. Нужен был ключ - катализатор. И он нашёлся во сне, оживившем все образы, запахи и звуки из далёкого детства: вспомнились слова давно забытой считалочки и, почему-то, пароль...

С Мончаковскими схемами работа закипит! Неделю спустя Индеец соберёт одно из творений гения Мончака - электронное ружьё, способное обнаруживать и выводить из строя камеры видеонаблюдения. Работает бесшумно, на расстоянии до ста двадцати метров. Испытывать не было смысла. Безотказное, как автомат Калашникова, это ружьё опробовано ещё десять лет назад. Оно совсем не будет лишним, когда начнётся охота. Придётся заранее "чистить" от камер участки, на которых запланировано "выключение" мишени.

Утром, на СТО, Индеец ничего не стал рассказывать Карену о разговоре на кладбище. Устанавливая генератор на очередном «мерине», он погрузился в свои мысли, множество мыслей…

Вычислить группу Зарезко не составит большого труда. Закомплексованный и недалёкий, он наверняка собрал вокруг себя стаю подобных пассажиров. Только ещё слабее и проще, чем он сам. Не всегда располагая мелочью для кружки пива, подобная шваль, дорвавшись до первых денег, покупает себе дорогие машины. И обязательно бэушные, всегда. Видимо, живёт в задротах некий вирус прижимистой исключительности. Если имеешь такую машину, покупай абонемент на СТО. Всё, раскрылись. Этот участок он знает хорошо. Длинные языки и слабоумие ускорят процесс, когда он выключит первого - Толика Зарезко. Следующие задачи - технические. Выключать мишени он будет с помощью устройства, аналогичного стенду Лариосика, только на порядок мощнее. Излучатель установит за радиаторной решёткой Волги. Работать придётся на безлюдных улицах города и, видимо, в тёмное время суток. Конечно, есть камеры наружного наблюдения, но их он вычислит и деактивирует дистанционно. Опять же, благодарочка Лариосику. Теперь Волга. Эффективность импульса - в прямой зависимости от закона обратных квадратов. Значит, в момент нажатия кнопки излучатель должен находиться от мишени не далее, чем в пятнадцати метрах. Волге придется стать совершенной «догонялкой». Семь секунд с места до сотни, конечно, хорошо, но не хватает ресурса для финального рывка. С этого и начнёт. Нужна абсолютная доминанта хищника-истребителя в момент атаки: четырёхлитровый двигатель Волги должен стать восьмилитровым. Самое жизнеспособное решение - альтернативный топливно-окислительный контур, управляемый из салона. Нитрометан, бензин и новая электроника, формирующая углы зажигания и впрыска, когда двигатель «пойдет в разнос». Он без проблем выдержит несколько мгновений ада, ресурс позволит. Клапаны, конечно, будут сыпаться. Но это мелочь, после каждой акции воткнет новые.

Время обеда, столовая. Индеец жевал пасту и какой-то салат, уставившись в аквариум. Круглый, литров на сто. Карен завёл его для душевного равновесия. В нём жили гуппи, меченосцы и одна большая скалярия. Пышные водоросли, когерентное освещение, пузыри аэратора... Пузыри... Черт! Чуть не купился на маркетинговый метило-закисный бред! Нитрометан в Донецком магазине не купишь, сделает сам.Сам... Скалярия, как датчик Холла... Необходим стакан апельсинового сока, чтобы функциональная схема электроники, управляющая углами зажигания и впрыска, устаканилась окончательно. Теперь мозгу можно отдохнуть. Установка сигнализации на Мазду - то, что доктор прописал!

Вечером, заперев ворота в гараже, Индеец соорудил ужин и несколько фейковых аккаунтов в социальных сетях. Приготовился к долгим поискам, но следы Толика Зарезко в интернете обнаружились быстро. Весь концентрат Толиковой жизни, его страстей и тайных желаний выдали Одноклассники: Зарезко числился активным пользователем. Если бы соцсети не имели дохода вообще, их обязаны были бы содержать спецслужбы. Это не просто ловушка для слабоумных и закомплексованных, это - основной инструмент оперативной работы с открытой информацией! Человеки сами выкладывают все о себе и своём окружении. Сами! Так и Толик.

Показал тех, с кем он любит бухать: двое из прокуратуры, один из фонда госимущества, ещё двое - хрен пойми пока кто. Показал, где он любит это делать: парчовая роскошь цвета бордо - заповедные блядюшники бань всех видов и размеров. И, наконец, цыганская гнедая мечта во плоти - Infiniti QX56 2006-го года! Большего и не желать. Короче, «пробить» Толика и его окружение - рутина для опера районного масштаба.

Зевнув, Индеец нырнул в реальную задачу - нитрометан. Чтобы сделать его в условиях гаража и при наличии химической посуды, понадобится: монохлоруксусная кислота, нитрит натрия, гидроксид натрия (каустическая сода), водный дистиллят. С последними двумя позициями - нет проблем, продается свободно. Нитрит натрия - консервант для мяса, известный как добавка E250. Купить можно, но придётся поискать. Монохлоруксусная кислота – много, где применяется. Купить можно, но в Ростове, через посредников, и в три раза дороже. Примерно для двадцати коротких рывков Индейцу нужно десять литров нитрометана. Такое количество он получит из пятидесяти килограммов монохлоруксусной кислоты, по полторы тысячи рублей за килограмм. Литр нитрометана, стало быть, под восемь тысяч рублей! Золотое топливо... И процесс не быстрый, если в химической посуде. Будет чем заняться долгими вечерами.

Тридцать приседаний и тридцать отжиманий - новое индейское правило при смене задачи. Отдышавшись, включил видеохостинг и погрузился в тему драгстеров. У этих болидов нет коробки передач, только многодисковое сцепление. Выходит, что он интуитивно правильно мыслил.

Единственным определяющим параметром числа оборотов двигателя будет скорость горения топливной смеси. Электроника только подстраивается, формируя циклы впрыска и зажигания. Несколько раз перепроверив принципиальную схему, Индеец спроектировал в программе печатную плату и отправил заказ на исполнение в мастерскую, работающую на радиорынке.

Все, теперь точно отбой. Вечер - в плюс. К обеду следующего дня он закажет и оплатит реагенты для получения десяти литров нитрометана. К вечеру - вся необходимая химическая посуда будет стоять на полке в гараже.

Прошла только неделя с прихода здравой нитрометановой идеи, а Волга уже выехала на первое испытание. Внешне подкапотное пространство особо не изменилось. Добавилась только емкость для хранения топлива (под неё Индеец приспособил гибкий бачок омывателя от «копейки»), топливный насос и плата управления в герметичном корпусе из пластика (3d печать). Цель испытания - определение оптимальной пропорции смеси 98-го бензина и нитрометана из четырех образцов с различным октановым числом. Волга разгоняется до скорости девяносто километров в час в обычном режиме топливного питания. Затем из салона происходит переключение на альтернативный контур. Электроника контролирует переходной процесс, не допуская детонации. После нитрометанового рывка - переключение в штатный режим и остановка.

Наверное, так ощущает себя кучер экипажа, когда лошади внезапно взбесились и понесли. Реально страшно. Электроника справилась, не дав зарыться циклу в детонацию. Двигатель взлетел за восемь тысяч оборотов и понес так, что колёса сорвались в букс. Хорошо, что на тормозах не экономили. Обычная резина для рывков не годилась.

Индеец купил комплект полусликов* три восьмёрки и закончил испытания на второй октановой смеси. С 90 до 150 км/ч за две секунды. Этого было более, чем достаточно. Рекорды ему не ставить, а на дороге общего пользования от его рывка никто не уйдёт.

Телефон настойчиво продолжал трезвонить. Даже Карен вышел из директорской и вопросительно посмотрел на Индейца. Теперь точно придется вылезать. Ещё и руки в масле... Мысленно прикладывая к упрямому абоненту самые нежные слова, автоэлектрик стал выбираться из смотровой ямы.

- Алло, у тебя совесть есть?!, - голосок Марины был явно раздражён. - Ты вынудил меня позвонить первой!

- Совесть есть, она спала, - в Индейце загудел сарказм. - Моя совесть – это некрасивая баба с большими запросами. Кому мешала спящая? Разбудили - терпите.

- Я не намерена терпеть посторонних баб! Тем более таких.

- Тогда запираем её на ключ и будет гармония!

Запирать на ключ совесть не стали. Она кротко сидела возле стола, наблюдая за тем, как сервируется ужин. Телячьи стейки, гарниры, ароматные жульены, салаты, соусы, вино. Некрасивая баба развела руками, зевнула и отправилась в гости к Морфею.

Утро выдалось пасмурным. Индеец проснулся первым, долго лежал и слушал, как редкие капли барабанят по жестяной крыше. Случился тот редкий момент абсолютного совершенства, когда всё на своем месте: запахи, звуки, мысли. Попробовал вдохнуть всеми лёгкими - получилось, камня в груди не было. Осторожно коснувшись губами волос Марины, стал принюхиваться к матовой коже и... спугнул чужое чудо. Тень пробежала по чистому лицу, длинные ресницы задрожали. Словно кошка, она выскользнула из-под одеяла и закрыла за собой дверь ванной комнаты. Шум воды, фена, потом звуки из кухни. Обычное утро, только никакого весёлого щебета. На завтрак - тосты и шакшука. Он молча ел, орудуя вилкой, она смотрела на него, подперев кулачком щёку.

- Я планирую уехать отсюда, - неожиданно серьёзно сказала она. - И хочу, чтобы ты уехал со мной.

- Вот- те раз... - Индеец перестал жевать. - И куда же я должен уехать?

- В Подмосковье, - Марина отняла кулак от щеки и сложила руки перед собой. - Я всё подсчитала, деньги есть. Купим хороший дом и станем жить по-человечески. Мне почти тридцать, и я хочу ребёнка.

- Ну, во-первых, с чего ты взяла, что из меня выйдет нормальный отец, - Индеец отложил вилку и промокнув губы салфеткой продолжил. - А во-вторых... У тебя есть деньги. Это хорошо. У меня их нет. Для того, чтобы завести семью - нет. Что я буду там делать?

- То же, что и здесь!, - маленькая ладошка хлопнула по столу. - С твоими руками и головой ты... Ты заработаешь там больше!

- Я уже зарабатываю здесь больше, чем заработал бы там. Здесь я один, а там таких на рубль ведро, - Индеец говорил медленно, стараясь не оступиться и не упасть в заикание. - И если говорить о деньгах, то их станет еще больше, когда придёт время большой войны.

- Какая большая война, что ты несёшь?!

- Две армии будут херачить друг друга из всех стволов. Наши, как всегда, всё проебут на старте. Так же, как проебали в четырнадцатом, и деньгами будут затыкать рты с неудобными вопросами тем, кого мобилизуют от Балтийска до Камчатки. Довольствие рядового бойца в сто тысяч рублей...

- Фантазер! И ты, конечно, снова пойдёшь служить...

- Если я и надену «комок», то точно не ради денег, война таких не любит. Свои деньги я заработаю и так, - он внимательно посмотрел на Марину. - Дело ведь не в деньгах, верно?

До первого клиента оставался ещё час времени. Индеец купил несколько багетов и заехал на набережную покормить уток. Прямо как Плейшнер, не без улыбки отметил он. Сегодняшний неприятный разговор был неизбежен, но делать Марине больно, а уж тем более врать ей совсем не хотелось. Хреновый из него дипломат... Но уж лучше так, чем врать. Внизу, на темной воде, возле гранитных ступеней, крутилось несколько селезней. Значит утки ещё на кладках. Разломав последний багет на крупные куски, он побросал их папашам. Те похватали добычу и разлетелись по треугольным домикам.

И всё-таки в четырнадцатом году проебали! Потом богоизбранные стратеги будут говорить, что это время было необходимо для завершения каких-то важных процессов. Вот и посмотрим, на что вы потратили эту фору, когда начнётся большой замес. Отряхнув ладони от хлебных крошек, Индеец уселся за руль.

Первым клиентом на сегодня значился «Баткат» - крепкий малый за рулем Тойота Хайлакс в потёртой разгрузке. Парень не семи пядей во лбу, но «по делу», как и его пикап. Двадцать минут десятого, а гулкий бокс прозябал в тишине - Хайлакса всё не было. Индеец заварил кофе с молоком и решил поскучать на лавочке, благо погода располагала. Кудрявые мысли неспешно потекли в пасторальную даль... Но идиллия продолжалась недолго. Местные собаки подняли лай, когда вместо пикапа приехал обмылок-Авенсис и привёз костюмного человека. В новом прикиде Баткат стал похож на мопса, козыряющего нелепой обновой. Руки мяли пустой портфель, а взгляд предательски выдавал щенячью неловкость, как будто костюмный уже нашкодил.

Прошло девять месяцев, как дерзкие бандиты с понятиями проиграли халдеям. У последних была фора - поддержка кураторов и отсутствие каких-либо принципов. Случился ВЗРЫВ, и гайки закрутили быстро. Кое-кого из проигравших закопали, кто-то утонул в стакане сам, а некоторые решили сыграть в маскарад. Вот и Баткат туда же... Не надо, бра̍тко, тебя сожрут сии птенцы гнезда Суркова... Слабоумие всегда проиграет блядству. И будешь ты, в лучшем случае, немногословным водителем: скажем, Володенькой. А пока что Авенсис. Ну, Авенсис, так Авенсис.

Японский двигатель не сдался. Последние пятьдесят тысяч пробега он работал не благодаря, а вопреки. Масло не менялось уже года полтора.

- Баткат, где ты взял эту тачку, выкупил из рабства? - механик склонился над открытым капотом.

Костюмный насупился и ничего не ответил. Он сам терпеть не мог издевательства над техникой и, скучая по Хайлаксу, ненавидел костюм. Автоэлектрик тихо матерился, сидя в смотровой яме. Сгнивший генератор разваливался у него прямо в руках, а одна из мишеней остановилась возле СТО. В прошлый раз, когда подобное произошло, пришлось понервничать.

Почти неделю Индеец наблюдал перемещение стаи Толика Зарезко на карте Города. Первоначально он планировал заморочиться с gps-трекерами, но позже передумал. После выключения мишени физическое устройство обязательно обнаружат, и возникнет множество ненужных вопросов.

- Ну что там с генератором? - костюмный не терял надежду.

- Умер, - автоэлектрик бросил хлам в корзину и повысил голос, обращаясь к Карену. - Запиши его и шину тоже. Лучше поменять.

В стае Толика уже значилось восемь душ. Но это только начало, их никак не меньше двух десятков. И у каждого смартфон. Вычислить номера - не проблема. Дальше ещё проще. Когда эти восемь номеров обозначились в мессенджерах, Индеец устроил адресную рассылку троянской программы, якобы рекламирующей ресурс местных блядей. Купились все! Когда-нибудь в школах будут преподавать предмет "Информационная гигиена", терпеливо поясняя, что не следует на все вопросы отвечать "да" или "согласен". А пока... Грех не развести! Стреноженные смартфоны исправно отсылали данные геолокации на буферный терминал, делая абстрактные имена конкретными точками на улицах Города.

Памятуя о том случае, когда мишень занесло на СТО, Индеец купил для Волги тент, чем вызвал волну шуток и глума коллег по работе. А дело было так... Один из членов стаи Толика, чёрный риэлтор за рулем Акуры, приехал на станцию поменять масло. И пока мотористы занимались машиной, стоял и любовался Волгой, своей будущей смертью...

«... г. Донецк, 2 октября 2019 г.,Осмотр начат в 06:25Осмотр окончен в 10:15Следователь СО ОМВД по г. Донецку лейтенант юстиции ...... получив сообщение от дежурного ОМВД по г. Донецку об обнаружении.... ............................. двигался по Киевскому проспекту к центру ... ………………….автомобиль Acura RDX ........ пробив ограждение...... бетонная конструкция......................... тело находится в салоне, без внешних признаков жизни…»

Самая сложная задача оставлена «на десерт». Вооружить Волгу терагерцовым генератором. Не то чтобы Индеец избегал этой работы или был в чём-то не уверен. Напротив, расчеты неоднократно проверены, ошибки быть не могло. На бумаге всё было гладко, но деньги... Чтобы добиться необходимой напряжённости поля на расстоянии пятнадцати метров от переднего бампера, установка должна «выплюнуть» сто килоджоулей за двести миллисекунд! С учётом токовых потерь, мощность силовой части... Один мегаватт!!! Столько одновременно потребляют шесть современных троллейбусов. Хотя... В таком режиме генератор пребывает лишь доли секунды, но, тем не менее! Мобильный импульсный генератор мощностью один мегаватт... Дорого. Очень дорого.

Такими мыслями Индеец маялся вторую неделю, пока не вмешался его величество случай, бог - изобретатель. Большие деньги не понадобились.

- Ещё раз повтори, дорогой, связь отвратительная, - Карен скривился, прижав ухо к динамику телефона. - Как зовут человека? Хорошо, мы будем.

Индеец выключил питание стенда. Если армянин зашёл в бокс и говорил при нём, значит хотел, чтобы этот разговор был услышан.

- Ты правильно понял, - Карен смотрел на Индейца. - Мне понадобится твоя помощь.

Звонил старый должник. Не имея возможности отдать всю сумму, предложил Карену взять товаром недостающую часть. Торговал он электроникой на радиорынке и собирался уезжать из Донецка. Поэтому, точка закрывалась, а товар распродавался по дешёвке.

Вывеска над боксом гласила: «Альтернативная энергетика! Солнечные панели и контроллеры!». За пыльной роллетой, помимо стола, стула и кассового аппарата громоздились картонные коробки с китайскими иероглифами. Три десятка стоваттных панелей и ещё много чего.

- Ну, что скажешь? - Карен с недоверием глядел на коробки.

- Да, в принципе, всё грамотно. Поликристалл. Если рабочие, продашь без проблем, - взгляд Индейца замер на синей упаковке.

Вот оно! Сотня ионисторов по три тысячи фарад каждый!

- Я могу взять это? - ладонь легла на глянец картона. - Я заплачу.

- Что ты! Какие деньги?! - Карен махнул рукой. - Пусть это будет братским подгоном.

Кабалито. Вот на что они похожи... Индеец вернулся в бункер с добычей и расставил цилиндры ионисторов на столе. Точно, рюмки для текилы. Размер и форма. Кабалито! Продавец солнечных панелей планировал использовать их как внешние накопители. Теперь они станут основой силовой части генератора. Каждый ионистор ёмкостью в три тысячи фарад и напряжением 2,7 вольта, способен накапливать до одиннадцати тысяч джоулей. И, что самое главное, практически мгновенно отдавать. Сотня банок, размещенных в багажнике Волги, могут накопить больше одного мегаджоуля энергии. Если заряжать этот массив от штатного генератора, то понадобится несколько часов. Всё это время двигатель не выключается. Либо спаять контроллер и заряжать в гараже от сети. В любом случае у Индейца будет право только на один "выстрел".

Всю субботу и воскресенье ворота гаража стояли плотно запертыми. Алла Ивановна несколько раз подходила к ним и ковыляла обратно, не решаясь постучать. Индеец предупредил, что на выходных будет занят, и что отвлекать его можно только в крайнем случае. За закрытыми воротами хрипела сварка, выла болгарка, тарахтели трещотки ключей. Вытяжная вентиляция работала на полную, и в голове старушки не укладывалось, зачем закрывать ворота, если работаешь, а на дворе лето. Она помнила прежние времена, когда «Челюскинец» на выходных превращался в большой мужской клуб. Все ворота - настежь, никто не прятался, работая в гараже. Профессура и разнорабочие, руководители и ГРОЗы здесь были равны, словно в бане. Все знали друг друга по отчеству. Михалычи и Сергеичи спорили до хрипоты, доказывая, что их метод настройки карбюратора единственно верный. Кочующие советчики не прогонялись, к ним относились терпимо и наливали, как и всем прочим.

Старушка поддалась ностальгии, расчувствовалась и не выдержала.

- Алло, - голос Индейца сипел, это было первое слово, сказанное им вслух за последние двое суток.

- Ты прости меня старую, ничего не случилось, - Ивановна тараторила быстро, без пауз. - Второй день не выходишь. Вот я и принесла под ворота свежий куриный супчик, хлебушек и салат. Всё, не отвлекаю.

Договорила и тут же положила трубку. Индеец смотрел на смартфон и улыбался. Всё-таки чистых людей большинство. Их гораздо больше, чем человеческой плесени, вроде Толика Зарезко.

Фактически всё было готово. Осталось закончить монтаж защитных панелей возле излучателей. Они минимизируют риск проникновения импульса в салон Волги. Индеец сменил электрод в держателе и настроился на финальную часть работы.

Как только стемнело, Ивановна ещё раз тихонько подкралась к воротам гаража. Тормозка не было, значит забрал. Внутри звучала музыка, и удовлетворённая старушка вернулась на свой диван.

Линкоры спускают на большую воду шампанским. Танки провожают водкой. Волгу Индеец инициировал спиртом и песней группы Алиса "Всё в наших руках".

Первая охота назначена на среду. Первая мишень - Толик Зарезко. Понедельник и вторник Индеец потратил на анализ информации, которую удалось добыть в интернете и оперативным путем. Да-да, пришлось Толика «попасти». Конечно, Волга для этого не годилась, взял СТОшный Matiz. Естественно, всё прошло гладко. У Зарезко нашлось одно слабое место. Без малого семь лет он наблюдался у психиатра. И, конечно же, неофициально, иначе турнули бы с работы. Раз в две недели Толик приезжал к своему врачу и делал это искусно, оставаясь незамеченным. Эскулап трудился в психиатрической клинике на «Победе» и принимал серого пациента в конце своего ночного дежурства, в шесть часов утра. Ехал Толик из центра, затем поворачивал на Смолянку, далее на Одинцова, и уже с неё, после балки, поворачивал налево. От поворота до клиники примерно километр. В шесть утра этот участок дороги абсолютно безлюден. У врача Толик находился примерно двадцать минут. И в половине седьмого садился за руль. Вот тут его надо брать. Ждать лучше всего на выезде с кладбища.

Металл потрескивал, остывая в утренней сырости. Первые лучи коснулись серого глянца, и капельки росы улетучились паром. Волга заняла исходную точку на полчаса раньше положенного. Индеец замер в кресле, положив голову на руль. Запах влажного асфальта пьянил, одинокий фазан закричал в зарослях. И все, ни звука. Пропустить Infiniti в кладбищенской тишине он не мог, оставалось только ждать.

Восьмицилиндровый двигатель объёмом пять и шесть не спутаешь ни с чем. Звук нарастал, мимо поворота пролетела тачка Зарезко. Пунктуальный Толик спешил к доктору. Сердце забилось чаще. Индеец злился на себя, но ничего не мог с этим поделать и все равно волновался. Итак, готовность номер один. Запустив двигатель, ещё раз проверил систему. Всё в норме, всё заряжено.

Двадцать шесть минут ожидания и Волга, повернув направо, покатилась за мишенью, не отпуская цель дальше, чем на пятьдесят метров. Машины начали было ускоряться, как вдруг резко ударив по тормозам, Толик остановился, открыл дверь и вышел.

- Какого хера ты меня пасёшь?! - Зарезко шёл навстречу Волге, нервно помахивая телескопической дубинкой.

Индеец остановился в десяти метрах от бампера Infiniti, открыл дверь и встал перед Толиком во весь рост.

- А где мои сорок тыщ за батю, а?! - в Индейце забурлил бесовской кураж.

- Ты?! Ах ты ж еб... - опешивший Толик попятился назад, потом развернулся и рванул к машине.

В клинику он ездил по гражданке, закрепив ствол под сиденьем. К нему-то и кинулся, не решаясь лезть на Индейца с дубинкой.

- Ибо нехуй, Толик! - генератор сработал в тот момент, когда Зарезко уже нырнул в салон.

Его тело дёрнулось и потухло.

Минус один. Индеец не стал проверять результат. Волга присела на задние колёса, ускорилась и пропала за деревьями, повернув на Одинцова.

Они не мыши. Мыши совершенны в своей последовательности. Когда начинается кипиш, или резко включают свет, мыши сидят под веником тихо-тихо и не отсвечивают. Потеряв вожака, стая Толика демонстрировала человеческую глупость в максимальной амплитуде. К вечеру текущего дня в мессенджере был создан канал, в котором зачекинились, видимо, все члены стаи. Словно тень отца Гамлета, Индеец парил над дискуссией. Первый по значимости вопрос звучал так: кто виноват в смерти Толика Зарезко и виноват ли кто-нибудь? На втором месте с большим отрывом затерялся робкий интерес: что делать? Серьёзные дяди вели себя, как подростки, вывалив личные рефлексии в публичное пространство.

Прокурорские подельники предъявили протокол осмотра с формулировкой «без видимых повреждений», чем вызвали ропот и недовольство всего виртуального сходняка. На следующий день подоспел протокол вскрытия, но и он не прояснил ситуацию со смертью Толика, скорее наоборот. Ничего конкретного стая не решила, пустив все дела на самотёк.

Индеец продолжил свою охоту на мишени, не забывая об осторожности и никогда не повторяясь в деталях. С места удалось выключить только Толика. За всеми остальными пришлось погоняться. Правда, был один случай - исключение. Возле микрорайона Широкий притаился лабиринт из гаражей. Там, в глубине металлических нагромождений, затерялась баня... Баня, в которую одинокие и не очень мужчины приезжают отдохнуть и расслабиться. На одной из этих «гаражных» улиц Индеец устроил засаду любителям водных процедур. Уже стемнело, когда люксовый пепелац с тремя распаренными пассажирами наткнулся на стоящую Волгу. Последнее что они увидели, был яркий свет фар двадцатьчетверки.

Стая фатально редела. Стирались все, кроме прокурорских. Индеец не забыл советы Макиавелли: «карая одних и милуя других», он вырастил из ничего конфликт внутри группы. Закончилось тем, что прокурорским выкатили предъяву «камуфляжные» - подчинённые покойного Толика. Та самая тля справедливо видела в прокуратуре главного интересанта всех смертей внутри стаи. Виртуальные разборки закончились реальной стрелкой. Прокурорских ожидаемо перестреляла камуфляжная тля. А их, в свою очередь, покрошила военная полиция, прикатившая к финалу стрелки. Короче, умерли все, как у Шекспира. Занавес. Странно, но главный драматург ушёл по-английски. Индеец исчез. Бесследно. Вместе с Волгой.