Не страшновато ли, грудь упирая в стекло,
в сейфе стоять на коленях почти что, задрав
вверх подбородок? Германией как понесло!
Францией хрустнуло!.. Или у голого прав
нет? Допризывникам гонор не так ли и спесь
тучные дяди сбивают за красным столом?
Током убьют, как цыпленка? Элизиум весь
внутрь спиритический впустят, как в призрачном том,
помнишь, романе, где гамбургский Коля Ростов
истосковался по доблестной шпаге своей
в высокогорном Давосе?.. О, сколько ходов
у лимфатической памяти, сколько у ней
пор, капилляров петляющих... Новокаин,
анестезия блаженная! Что бы от нас
в липком наплыве косых фиолетовых спин,
рыжих подмышек, ушей оттопыренных, глаз –
и оставалось?.. Где наш отшлифованный строй?
Флюоростанция лишь кофемолкой гудит...
Опустошенно выходят. И курят. Сырой
даже у шуток, какой-то потерянный вид.