В Ломоносове, в Нижнем саду вспоминаю Верхние Важины:
двухметровых сугробов садово-парковая разбивка,
гипсовый Версаль кабинетный... И так же там напомажены
куцые потаскушки на танцах, бумажная их завивка.
И поселковый клуб – глупый, словно Лажечникова
силишься прочитать: скучно-то как, нелепо...
В сейфе забыл фонарик. Вот бы сейчас зажечь его!
Пень или самовольщик? – прищуриваешься слепо...
И недотроги жеманные, хорошенькие учительницы,
сосланные сюда по окончании вуза.
Как они о поэзии беседуют умопомрачительно!
О, если бы не дежурства казарменная обуза,
если б не портупея конская, не повязка
на рукаве шинели... Помните, есть картина
в Дрезденской галерее?.. Губки какие, глазки!..
Топаешь, точно слон, в толще сукна и ватина.
Или – как Санта Клаус с рождественскими подарками
в виде трех суток ареста в ларчике гауптвахты.
Нет угрызений совести. Призрачно все и парками
детскими тебе кажется... Не заблудиться впотьмах бы.