Еврейский юмор

Родители и дети

Крепкие связи внутри еврейской семьи не являются вымыслом современного еврейского юмора. Корни этого идут к Пятой из Десяти Заповедей: «Почитай своих отца и мать».[16] Сегодня люди уже воспринимают как должное то, что религия поддерживает близость семейных отношений. В 1950-х годах была популярна броская фраза: «Семья, которая молится вместе – остается вместе». Но на деле прописать уважение к родителям в наиболее фундаментальном религиозном своде законов – случай весьма необычный. Новые религии обычно способствуют тому, чтобы дети отходили от своих родителей, опасаясь, что старшие могут попытаться помешать своим отпрыскам избрать жизненный путь, отличный от их родного. Многие религиозные культы в СШа примечательны тем, что ослабляют, если не разрушают, привязанность детей к семье.[17]

Враждебное отношение к родителям также характерно для радикальных, в особенности тоталитарных, политических движений. Как в нацистском, так и в коммунистическом обществе детей учили доносить партийным чиновникам об антиправительственных поступках или высказываниях своих родителей. В Советском Союзе даже еще в 80-е годы дети, вступавшие пионерскую организацию, советский аналог бойскаутов, клялись следовать по стопам Павлика Морозова. В 1930-е годы двенадцатилетний Павлик донес коммунистическим властям об антиправительственных высказываниях своего отца, которого в ускоренном порядке расстреляли. Дядя мальчика, придя от этого в ярость, убил его. На протяжении следующей половины столетия, пока к власти не пришел Горбачев, Павлик Морозов оставался для советской молодежи образцом гражданина, а в парках страны ему устанавливали памятники. Можно только представить себе неудобство родителей, когда они, прогуливаясь в парке с детьми, должны были объяснять им, чей это памятник. «Это памятник Павлику Морозову», – говорит папа (или мама). «Папа, а что он сделал?» Наверняка это доставляло неприятные ощущения.

Поразительно, что иудаизм с самого начала делал столь ярко выраженный акцент на взаимоотношениях родителей и детей.[18] При этом еврейский юмор касается тяжелой стороны этого взаимодействия, когда столь восхваляемые отношения становятся слишком ревностными. Указания на подобную чрезмерную интенсивность имеются и в Талмуде. Некоторые раввины фактически не выдвигают никаких пределов, до которых распространяется сыновний (дочерний) долг: «У Рабби Тарфона была мать, для которой он, всякий раз когда она хотела забраться в кровать, наклонялся, чтобы она [встав на него ногой] могла взойти, а когда она хотела спуститься, то наступала на него. Пойдя в ешиву, он похвастался этим. Другие ему сказали: “Ты этим не оказал ей и половины должного почтения – если она бросит у тебя на глазах в море кошелек, разве ты не начнешь ее стыдить [или злиться на] нее?”» (Киддушин, 31б)

Словно намереваясь заставить детей всегда чувствовать свою вину независимо от того, как они относятся к своим родителям, Талмуд содержит историю о праведном нееврее Даме, который был готов заключить сделку по продаже драгоценностей, собираясь выручить с нее 600 000 золотых динариев прибыли. К сожалению, ключ от сундука, где хранились драгоценности, лежал под матрасом у его отца, а тот прилег вздремнуть. Дама не стал его будить, «беспокоить его», как сказано в Талмуде. О том же Даме есть в Талмуде и другая история: «[Он] как-то надел отделанную золотом шелковую мантию и восседал среди римской знати, когда зашла его мать, сорвала ее с него, стукнула его по голове и плюнула ему в лицо, однако он никак не выразил ей свою досаду» (Киддушин, 31а).

Некоторые раввины в Талмуде предъявляют к детям столь крайние и нескончаемые требования, что один мудрец, Рабби Йоханан, сказал в отчаянии: «Счастлив тот, кто никогда не видел своих родителей» (Киддушин, 31б).

Аналогично в истории о трех женщинах в Майами-Бич наилучшим способом для сына выразить свое почтение матери, оказалось платить психиатру за возможность высказаться у него на приеме о том, что она не знает меры.

Связь между психиатрией и еврейскими матерями не случайна. Несмотря на то, что среди врачей СШа подавляющее большинство евреев, больше всего их в психиатрии (если учесть долю евреев в общем населении страны, то можно сказать, что их доля в этой специальности составляет 477 %).[19]

Широкое представительство евреев в психоаналитике началось с самого ее основания. Зигмунд Фрейд избрал г. Юнга в качестве первого президента Международной ассоциации Психоаналитиков, поскольку не хотел, чтобы психиатрия оказалась отвергнутой как «еврейская наука» (хотя нацисты все равно это сделали), а Юнг был единственным неевреем среди близких людей Фрейда. «Только благодаря появлению [Юнга], – писал Фрейд в письме к другу – психоанализ избежал участи оказаться чисто еврейским предприятием».

В еврейских шутках о психиатрии почти неизменно присутствует тема семьи, и их эволюция прошла два этапа. Вначале они были связаны с неспособностью неискушенных евреев из Восточной Европы постичь ту глубину понимания, к которой открывала доступ психиатрия.

Более поздний юмор предполагает, что современные евреи более осведомлены в психологии. «Всякий еврей либо проходит курс лечения, либо только его закончил, либо собирается пройти, либо же он врач», – гласит популярная острота. Вуди Аллен, являющий собой наиболее типичный в массовой культуре образ еврея-неврастеника, признался, что сам прибегает к услугам психоаналитиков уже более двадцати лет.

В этой связи неудивительно, что еврейские шутки о посещении психоаналитика вышли далеко за рамки «Эдипов, шмедипов»:

Еврейские родители также известны (а в некоторых кругах – печально известны) тем, что стараются все время, со своими тревогами, быть рядом со своим чадом. «Еврей при живых родителях, – написал Филипп Рот в книге “Жалобы портного”, – это пятнадцатилетний мальчик, который будет оставаться таковым, пока они не умрут». Один знакомый раввин, выросший в чрезвычайно ортодоксальных окрестностях парка Боро в Бруклине, рассказал мне, что его жена научила его, как выражать любовь к своим детям, находя удовольствие в их индивидуальностях. «Мои родители – объяснил он, – выражали свою любовь посредством избыточной нервозности и беспокойства». То же самое было и в случае с Мэллом Лазарусом, создателем комикса «Мама». Вспоминая о своей слишком заботливой матушке на семинаре по еврейскому юмору, Лазарус напомнил: «У нас была масса интереснейших разговоров, например, о моей осанке».

Непомерное вмешательство матерей в жизнь своих детей может иметь несколько первопричин. Преобладающей идеологией среднего класса в 1940-е и 1950-е годы (а евреи в большинстве своем были представителями среднего класса) было то, что отец должен работать, а мать – быть дома с детьми. Многим прекрасно образованным еврейским женщинам пришлось перенести всю силу своего интеллекта, стремлений и профессиональных амбиций на своих детей, и особенно это коснулось сыновей. Сомнительно, чтобы нынешнее поколение евреек, многие из которых уже оформились как профессионалы в своем виде деятельности, стало порхать над своими чадами аналогичным образом. Кроме того, чрезмерное родительское участие может быть следствием страха, вселенного погромами, Холокостом и непрочностью еврейского государства и глубоко сидящего в евреях, боязнью того, что «следующее поколение» может вообще не выжить.

Писатель Хаим Бермант, английский еврей, точно ухватил модуляции этих родительских нервозов. Когда он работал корреспондентом во время войны Йом-Кипур 1973 года, к нему обращались несколько солдат, просивших позвонить их родителям и сообщить, что у них все в порядке. Когда писатель вернулся с фронта, он исполнил эти просьбы, и сохранил запись одного разговора:

Другие шутки сосредоточены на надеждах и опасениях, которые мучают еврейских родителей. Возможно, одним из доминирующих желаний является тяга получать от детей накхас (выражение «накхас фюн киндер» часто встречается в идише). «Накхас» на иврите и идише означает нечто приятное, приносящее удовлетворение. Со временем под этим стала подразумеваться определенная родительская гордость, происходящая от успехов, которых достигают их дети.

Что же, согласно еврейскому юмору, приносит родителям наибольшее накхас? В случае сыновей это профессиональные достижения. Вот объявление из раздела светской хроники в еврейской газете:

Навязчивая идея еврейских родителей, чтобы их сыновья становились врачами, составляет столь существенную часть современного фольклора («мой сын врач»), что в начале 1960-х годов, когда католические лидеры на втором ватиканском конклаве сделали предложение снять с евреев вину за убийство Христа, комик лени Брюс встал в ночном клубе и публично покаялся:

Язвительная острота Брюса не является признанием ответственности за убийство Христа, но во многом показывает стремления современных еврейских родителей. Если рассказать эту же шутку, но о другой этнической группе, она станет совершенно плоской. Представьте, если бы лени Брюс сказал: «Мы обнаружили записку, оставленную римским прокуратором Понтием Пилатом.

Она гласит: “Мы убили его потому, что он не хотел быть врачом, потому мы и убили его”». Никто бы не рассмеялся. а как насчет накхас от дочерей? По мере большей свободы женщин и их выдвижения в америке на ведущие рабочие места в скором времени профессиональные достижения женщин могут также стать основанием для родительского накхас. Хотя, может быть, и нет. Пусть это и несправедливо, но накхас от дочерей с давних пор формировался на основе ответов на следующие три вопроса: Она замужем? У нее есть дети? Чем занимается ее муж?

Тогда как американские еврейские шутки обычно исходят из предпосылки, что родители озабочены только тем, чтобы их дочь вышла замуж (редко можно услышать шутку о неженатом сыне) среди ортодоксальных евреев не меньшее внимание уделяется женитьбе сыновей. Первая из 613 заповеди Торы гласит: «плодитесь и размножайтесь» (Бытие, 1:28). Согласно еврейскому Закону, эта обязанность вменяется только мужчине, поскольку нельзя заставлять женщину проходить через боли и муки рождения ребенка. Талмуд рассматривает неженатого мужчину как того, кто содействует уменьшению присутствия Бога в мире (поскольку каждый рожденный ребенок сотворен по образу Божию).

В ортодоксальной среде неженатый мужчина, которому уже под тридцать, подвергается нарастающему общественному порицанию и давлению. Один знакомый раввин не был женат до тридцати одного года и поддался только после длительного ухаживания. На свадьбе он поведал следующую историю.

На заре становления государства Израиль сюда было перевезено по воздуху все еврейское сообщество Йемена. Многие из прибывших эмигрантов заявляли о том, что были необычайно преклонного возраста, некоторые говорили, что им уже сто сорок, сто пятьдесят, а кому-то и сто шестьдесят лет от роду. Им было трудно поверить, и не было никакой возможности как-то подтвердить их заявления, поскольку ни у кого из них не было четких записей о дате рождения.

Когда дети женятся, появляется родня со стороны жены/мужа со своей долей едких замечаний, но их вряд ли можно обвинить в чрезмерной озабоченности благополучием своих зятьев/невесток.

Шутки, касающиеся родственников мужа или жены, как правило, не уступают по своей недружелюбности и жестокости JAP-шуткам и являют собой тот вид безвкусного юмора, который по большей части в этой книге опущен. Но предыдущая история может рассматриваться как исключение благодаря как присущей ей нелепости, так и тому (что более существенно), как остроумно в ней переделана библейская история о мудрости царя Соломона (3-я Царств, 3:16–28).

Родительский взгляд

«Безумие передается по наследству, – заявлял недавно умерший еврейский комик Сэм Левинсон. – Вам оно может передаться от ваших детей».

Большинство приведенных ранее шуток – высмеивающих чрезмерную амбициозность еврейских родителей, их навязчивость и невротичность – отражали то, как это воспринимается со стороны детей. Аналогичным образом Софья Портная, властная мать из «Жалоб портного» Филиппа Рота, отражает месть одного человека всем «еврейским матушкам» такого рода. Вероятно, нет чего-то более изматывающего, чем забота еврейской матери о еврейском сыне, поскольку родительская любовь к детям более проста и оберегающа, чем любовь детей к своим родителям. Старая фраза на иврите ца ар гидул баним («боль от растущих детей»), выражает давнишнее признание того факта, что дети не приносят неослабной радости.

Конечно, некоторые родители идут ради своих детей на слишком большие жертвы.

Этот анекдот напоминает о старой пословице на идише: клейне киндер – клейне цорос; гроссе киндер – гроссе цорос («маленькие дети – маленькие проблемы; большие дети – большие проблемы»).

Заключительная шутка