Фактор беспокойства

Глава 6 Париж — Мадрид

Атлантика. Она такая непредсказуемая… В третий раз пересекаю её воды и всякий раз она другая. В начале прошлого лета отметилась довольно сильным волнением на всём пути нашего следования из Гавра в Нью-Йорк, но погода стояла просто изумительная и прогулки на внешней палубе нам с Люсей и Катериной были в радость. Летний «Большой Круиз» на лайнере «Императрица Британии» мне вообще запомнился как шикарный курортный отдых где-нибудь на взморье в фешенебельном отеле. Но зимняя Атлантика, это что-то нечто… На солнечную палубу выйти «позагорать» согласится разве что совсем уж «упоротый» любитель зимнего экстремального «моржевания». Даже просто находится на внешней палубе не доставляет никакого удовольствия. Резкий, пронизывающий одежду насквозь ветер с брызгами то ли дождя, то ли морской воды и на фоне мрачных тёмно-серых волн, под рваными, низко нависающими тучами такого же депрессивного цвета, напрочь отбивают всякую охотку любоваться морскими «штормовыми пейзажами». В каюте тоже ненамного комфортнее. Из-за сильной качки даже ночью нормально выспаться не удаётся.

Своего друга и бывшего театрального агента после совместной утренней поездки в порт и посадки на корабль, в следующий раз увидел лишь на ужине в ресторане на второй день плавания. Маркус имел не просто «бледный вид», а ещё и какого-то серо-зелёного оттенка. Впрочем, большинство пассажиров от него в «цветовой гамме» не очень-то отличались. Это мне и ещё десятку таких же «живчиков» от бушующего шторма «ни тепло, ни холодно», остальные пассажиры смотрели на нас с плохо скрываемой завистью. Видимо отправились в путь тоже по необходимости. Теперь понимаю, как же мне повезло в том, что нахожусь на этом комфортабельном трансатлантике. Представляю какая сейчас качка на обычном сухогрузе и что-то мне даже дурно становится от одной мысли об этом. А кроме сухогрузов в Одессу в это время года больше ничего не ходит. Да и в рейсе пришлось бы телепаться больше месяца, а «Иль де Франс» от Нью-Йорка до Гавра «домчит» меньше чем за неделю, благо на первых порах нам и тёплый Гольфстрим в этом помогает. Не будь его и вокруг вообще бы всё замёрзло нафиг, на внешней палубе такой дубак стоит, что мама не горюй…

Заниматься в плавании мне в общем-то особо нечем, но я этому только рад. Всю последнюю неделю своих гастролей был занят только мюзиклом, а затем поспешной подготовкой к отплытию и следить за новостями просто не было времени. Вот и навёрстываю упущенное за утренним чтением старых подшивок газет в библиотеке лайнера. Раз в четыре часа по корабельному радио передают короткую сводку новостей и, если нахожусь рядом с радиоточкой, то с интересом слушаю о том, что сейчас происходит в мире. Но основным источником новостей для меня служит информация от капитана судна Этьена Пайена де Ла Гарандери. Видимо на лайнере в этом рейсе собралось не так уж много «значимых» пассажиров, так что практически прописался «за капитанским столом». У капитана всегда самые свежие сообщения из радиорубки и за столом он охотно делится новостями со своими сотрапезниками. Так что наш обед больше всего напоминает «деловой ужин» из моего времени, а не просто обычный приём пищи.

Анализируя информацию из газетных публикаций и ту, что получаю от капитана лайнера, всё больше убеждаюсь в том, что история этого мира уже в значительной мере расходится с той, что известна мне. Во-первых — это курс золота. В моём времени цена тройской унции на мировом рынке начиная с тридцать четвёртого года и по семьдесят первый оставалась стабильной и равнялась тридцати пяти долларам США. Но это на рынке драгоценных металлов, в самих штатах покупка золота населением по-прежнему находилась под запретом вплоть до тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года. Но в этом мире на конец января тысяча девятьсот тридцать пятого года золотой фиксинг одной тройской унции на Лондонском внебиржевом рынке уже перевалил за тридцать восемь долларов и медленно, но неуклонно ползёт вверх. И правительство Рузвельта пока не спешит вновь привязаться к «твёрдому курсу» и ратифицировать «Золотой резервный акт», как это было в моём мире. И этому есть своё логическое объяснение.

Если в США «Великая Депрессия» уже идёт на спад и промышленность этой страны во многом справилась с её последствиями, в том числе благодаря большим объёмам долгосрочных заказов из СССР на тяжёлую технику и «высоко технологичное» оборудование для вновь вводимых в строй советских промышленных объектов, то в Европе вся экономика находится в полном упадке, за исключением разве что Италии и… Германии. Страна «с треском» проигравшая «Великую Войну» по её итогам вдруг оказалась даже в лучшем экономическом положении, чем многие европейские страны-победительницы. Заводы и фабрики в городах Германии не подвергались таким массированным и ожесточённым бомбардировкам, что выпали на долю той же Франции. И к окончанию ПМВ не имели сколько-нибудь фатальных разрушений, оставаясь в целостности, сохранности и работоспособном состоянии.

К тому же огромный совокупный послевоенный заём в пятнадцать миллиардов золотых марок от американских банкиров с Уолл-стрит и вдвое меньший (но всё-таки свыше шести миллиардов тех же золотых марок) от банкиров Лондонского Сити в значительной мере помогли Германии начать восстановление промышленности из послевоенного упадка. Но эта помощь оказывалась отнюдь не из-за внезапно вспыхнувшей любви и сострадания к проигравшему противнику. Это был самый обычный прагматический расчёт на то, что чем быстрее Германия восстановит свой промышленный потенциал, тем скорее начнёт выплачивать огромные контрибуции, наложенные на неё Версальским договором. Вся продукция Германских предприятий по плану американского банкира и политика Чарлза Дауэсса, что и пролоббировал этот заём, должна была поставляться в СССР в обмен на сырьё для германских заводов и продовольствие для населения, а вырученная от продажи товаров валюта должна была пойти западным державам в счёт репараций.

И опять тут нет никакой «внезапно вспыхнувшей любви» капиталистов, теперь уже к СССР. Просто бизнес и ничего более. Французским, американским и английским компаниям нафиг не нужны на рынке германские конкуренты. К тому же экспансия дешёвых германских товаров на рынок СССР должна была затормозить развитие своей собственной промышленности. Но тут заокеанские стратеги «немного просчитались». На четырнадцатом съезде ВКП(б) ещё в двадцать пятом году Иосиф Сталин в пух и прах раскритиковал план Дауэса. В своём выступлении советский лидер заявил: «… мы вовсе не хотим превратиться в аграрную страну для какой бы то ни было другой страны, в том числе для Германии. Мы сами будем производить машины и прочие средства производства. Поэтому рассчитывать на то, что мы согласимся превратить нашу Родину в аграрную страну для Германии, — значит рассчитывать без хозяина. В этой части план Дауэса стоит на глиняных ногах».© СССР не собирается становится всего лишь аграрным и сырьевым придатком Германии. Советская страна решительно взяла курс на индустриализацию и уверенно двигается в этом направлении. Но торговые отношения с Германией всё же развивает, хоть и не в тех масштабах и соотношениях, о которых мечтали за океаном.

И невдомёк к тому же было заокеанским стратегам, что Гитлер по примеру СССР тоже приготовил для «благодетелей» свой «маленький сюрприз». Если в СССР большевики после ПМВ в ответ на требование Франции рассчитаться по «царским долгам» сразу показали бывшим кредиторам свой «большой пролетарский кукиш», то Адольф свою «фигу» пока держит в кармане, но вот выплату репараций уже приостановил, ссылаясь на тяжёлое экономическое положение Германии, но и «кукиш» как я помню вскоре тоже всем покажет. А чтоб «кредиторы» сильно не досаждали своими требованиями, Германия громко «хлопнула дверями» и покинула Лигу Наций. На прошлой неделе в результате плебисцита вполне ожидаемо «отжала» у этой организации подмандатный ей, но «исконно немецкий» Саарский угольный бассейн и громогласно объявила, что это ни что иное как начало возвращения «потерянных земель» и восстановления Германии в довоенных границах. Пригрозив полным разрывом «Версальских соглашений» в случае любых «провокаций и поползновений» по этому поводу в её сторону. И только «бедная Франция» так и не может никак оправиться от «сокрушительной победы». Экономика в разрухе, заводы стоят, гиперинфляция правит бал. Пролетарский «кукиш с маслом» от СССР вместо ожидаемого возврата царских многомиллионных займов, много жарких обещаний и клятвенных заверений от вероломной Германии, что «как только вот, так и сразу». Но ни рубля, ни марки, ни франка в натуральном выражении во французский кошелёк. Короче. «Девушке сильно пообещали, умело ею попользовались и на прощание пожелали „всего хорошего“. Всё как всегда… Это жизнь, детка». ©

Золоту не добавляют стабильности и другие, но уже сугубо «политические факторы». В солнечной Италии нарастает раздражение и недовольство итогами ПМВ. Не принёсшими стране тех ожидаемых материальных благ и территориальных приобретений, на которые рассчитывала эта «предательница». Резкая «смена ориентации» с Тройственного союза на блок Антанты не оправдала надежд и кроме разочарования, убытков и всплеска экстремистских настроений никаких других ощутимых результатов не принесла. Дуче Бенитто Муссолини напрямую призывает итальянский народ жёстко поквитаться с Эфиопией за сорокалетний позор «поражения при Адуа» и открыто готовит свою армию к скорому вторжению в северную Африку. Вот же чудак-человек, он бы ещё Ганнибала вспомнил и решил с ним «поквитаться». Видимо только то, что Тунис сейчас находится под французским протекторатом его и останавливает. В общем, в Европе почти всё тоже самое что было и в моём «прошлом». Великобритания, как удав «проглотив» часть бывших германских и турецких колоний медленно их «переваривает» и печально размышляет о том, как бы ещё где-нибудь немножко разжиться «лишними деньгами». Страна-победительница в Великой Войне «внезапно» такой же жалкий должник перед США, как и большинство остальных европейских «победительниц».

Это «неожиданно для всех», но «благо приобретателем» в ПМВ оказались только Северо-Американские Соединённые Штаты. Вступив в первую мировую войну позже всех других стран, они единственные кто умудрился не только рассчитаться почти со всеми своими накопленными к этому времени внешними долгами, но и опутать долговыми военными обязательствами практически всех своих европейских союзников в «Великой Войне». «Дружба — дружбой, а табачок — врозь!» © Вот и чешут теперь европейские экономисты и политики свои затылки в полном недоумении от этого прискорбного факта. Как же это нужно было умудриться так «победить», что теперь последние штаны приходится с себя снимать и со слезами на глазах отдавать их кредитору? Хм… Насколько мне помнится, после второй мировой войны ситуация была аналогичной.

Но вот на Латиноамериканском континенте для США… «Всё не так, всё не так ребята». © После первой мировой войны в моей реальности Соединённые Штаты рассматривали всю Южную Америку, как свой «задний двор», да и в этой поначалу всё шло по тому же знакомому мне сценарию. Пока не произошли военный переворот и «революция» в Аргентине. Почти одновременно с «аргентинскими событиями» возник «конфликт интересов» олигархических кланов в Бразилии, тоже со сменой правящего режима и вооружённым противостоянием. Но в Бразилии похоже всё заканчивается и представители «сахарных магнатов» из Ресифи уже прибыли в Рио-де-Жанейро для переговоров. Там идёт самый обыкновенный торг «уважаемых бизнесменов» за лакомый кусочек «советского пирога» и былое вооружённое противостояние теперь принято считать всего лишь «незначительным инцидентом», а гибель бывшего президента «роковой случайностью».

По сообщениям газет в Бразилии замечены советские специалисты-нефтяники и ведутся активные переговоры о создании совместных нефтедобывающих концессий. Очень сомневаюсь в том, что это сработала «моя закладка», слишком уж высокие тут ставки, а в Советском Союзе и без меня хватает грамотных и толковых экономистов. Да и Престес далеко не дурак и свою выгоду понимает. Нафиг ему самому вкладываться в это незнакомое и рискованное предприятие, если для этого есть и другие желающие? В страну что-то зачастили эмиссары «северного соседа» с «эксклюзивными предложениями», но Престес видимо уже сделал свой окончательный выбор в пользу СССР и всех представителей бывшей «Стандарт Ойл» с милой и дружелюбной улыбкой вежливо «посылает лесом».

А на бурное возмущение уже своей «либеральной общественности», что мол, ни в коем случае нельзя отказываться от помощи державы, что является признанной «кузницей нефтяных кадров», меланхолично замечает: — «А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен». © Тем более что этот «кузнец» покупать тростниковый сахар у Бразилии вовсе не собирается, потому что у него и кубинского сахара «как гуталина». Тут уж свои сахарные магнаты этого широкого жеста могут не понять. Так что «американским докторам» по поводу «бразильского пациента» впору начинать паниковать: — «Мы его теряем!» — тем более, что аргентинского они по всей видимости уже «потеряли».

Захватив власть, проведя «кадровые чистки перестановки» в армии и «обновив правительство», Перон прочно «утвердился на троне» и раздумывал недолго. Он и в моей-то реальности, несмотря на свой солидный возраст, отличался завидной решительностью. Но сейчас он молод, полон сил и действует гораздо более радикально, чем в моём мире. Так что указы о полной и безоговорочной капитуляции национализации иностранных компаний посыпались как из рога изобилия. Народ и армия эти реформы поддерживают, а инсургенты недовольные его политикой или уже эмигрировали, или ушли в джунгли «партизанить». Лондонские и Вашингтонские политики взвыли в полный голос и начали призывать к «крестовому походу» против «наглого узурпатора», покусившегося «на самое святое», на частную собственность «уважаемых людей». Но пока вопли так и остаются обычным «сотрясением воздуха». Ни США, ни Великобритания сейчас не в том положении, чтоб развязывать новую войну. А просто «доброе слово, не подкреплённое пистолетом» на Перона не действует.

Ещё одна обсуждаемая новость в салонах лайнера, это назначение полковника Габриеле де Аннунцио полномочным послом Италии в Аргентину. Дамы слегка «постбальзаковского возраста» с придыханием обсуждают неотразимый шарм Князя и его «природный сексуальный магнетизм». Менее склонные к подобной экзальтации джентльмены однозначно сходятся во мнении, что это назначение по всей видимости свидетельствует не только о сближение Италии и Аргентины, но возможно и о скором формировании нового военного-политического союза. Для меня остаётся поистине неразрешимой загадкой, чем же этот любвеобильный коротышка, одноглазый (после авиационной аварии) и лысый как биллиардный шар, так пленяет окружающих его женщин. Но у него видимо действительно есть какая-то своя неотразимая харизма понятная только слабому полу.

Но вот его назначение у меня удивления не вызывает. В Италии у Князя бешеная популярность среди сторонников фашистской партии, как одного из первых её идеологов. Видимо эта «всенародная любовь» и сподвигла Бенитто Муссолини при первом же удобном случае «сплавить» неугомонного старика с глаз подальше. Дуче и сам не прочь покрасоваться в лучах славы и конкуренты ему тут не нужны. Так что воздав Князю поистине триумфальные почести и присвоив звание полковника, патриарха идеологии торжественно спровадили нести «свет фашизма» в далёкую Аргентину, выразившую готовность ознакомится с этим «учением» поближе. Кому же как не «основоположнику» это важное дело доверить и поручить?

Уже в день прибытия в Гавр узнаём очередную «потрясающую новость». Оказывается, вчера вечером от причальной стенки испанского Хихона к берегам далёкой Южной Америки отчалил польский трансатлантический лайнер «Костюшко» с «группой туристов» на борту. «Экскурсоводом группы» является не кто иной, как сам Лев Давидович Троцкий. О том, что эта «туристическая поездка» была подготовлена и тщательно спланирована заранее говорит тот факт, что океанский лайнер целенаправленно прибыл в испанский порт прямо из польской Гдыни. Где на местной верфи происходил его ремонт и по прибытии к месту назначения уже был полностью экипирован и подготовлен к дальнему трансатлантическому переходу. Первая мысль, посетившая меня при этом известии, так это надежда на то, что у руководства польской компании-перевозчика всё-таки хватило здравого смысла и ума снять женский обслуживающий персонал с лайнера хотя бы на этот рейс.

По сообщениям корреспондентов, во время суточной стоянки лайнера в порту Хихона не обошлось без инцидентов. Полиция поначалу воспротивилась посадке на борт «вооружённых до зубов» пассажиров, но стражей порядка тут же быстро смели с пристани и разогнали по домам «пламенные революционеры». Заодно нанеся «визиты» на винные склады и попутно «реквизировав» все запасы кокаина, морфия и опиума, что нашлись в аптекарских лавках и на их складах. Ну так понятно всё! Иначе, какая же это нафиг «революция», и что б без атаки на винные склады? А вдруг действительно придётся воевать? Тут уж без запаса «нужных лекарства» точно никак не обойтись. Так что небольшой «дружеский» мордобой и мелкие эксцессы совершенно не в счёт. Никого же не убили и не покалечили? Всего лишь немного вразумили непонятливых и слегка ума им вправили. Так понимать надо, что люди едут на войну, братскому угнетённому народу помогать и «правильную революцию» в Бразилии вершить! Вот хрен знает, о чём сейчас думает Лев Давидович, но к сегодняшнему дню он уже успел «в пух и прах» переругаться практически со всеми мировыми лидерами. Почти то же самое происходило и в моей истории, ну, разве что фрахта трансатлантика не случилось. Так что сегодня все «власть предержащие» наверняка уже мысленно дружно точат на Троцкого «свои ледорубы» и хотят видеть его «исключительно только в белых тапочках и деревянном макинтоше». И немудрено.

Иосиф Сталин виноват в отходе от ленинских принципов построения социализма и предательстве идеи мировой революции. Бенитто Муссолини повинен в грубом извращении идей социализма, отказа от марксизма и возрождении колониальной имперской политики, Гитлер — оголтелый антисемит и расист, Престес — сталинская подстилка и марионетка, Перон — вообще мировой лидер оппортунистов, гнусный предатель интересов рабочего класса и латентный фашист. В общем, куда свой взгляд не кинь, повсюду в мире только одни враги и предатели, пора строить своё новое и справедливое государство. Судя по заявлению Троцкого, Бразилия на роль образцового социалистического государства сегодня подойдёт лучше всех остальных. Бесправный народ, угнетаемый плантаторами севера и юга, только и ждёт своих освободителей. И сразу поднимется «как один» на борьбу за светлое будущее, стоит лишь там только появиться «пламенным вождям революции». Угу… видимо своих-то «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков» © А «пылающая» Испания, которой Лев Давидович все последние годы в своих публикациях уверенно отводил миссию будущего зачинщика «мировой революции», в данный конкретный момент видимо не очень-то подходит на эту почётную роль. Вероятно в силу того, что слишком уж близко к ней находятся колониальные войска в Марокко. Три месяца назад эти «кровавые дикари-марокканцы» под руководством «генерала-мясника» Франциско Франко жестоко подавили «Октябрьскую революцию» в горной Астурии и оставили там о себе недобрую память у «пламенных революционных повстанцев» слегка остудив их буйные головушки. У меня по поводу этой новости только три вопроса. А с чего вдруг Бразилия? Почему бы сразу не плыть в Мексику? Ну сколько же можно от судьбы-то бегать?

В порту Гавра мы тепло распрощались с Маркусом Майером, теперь уже видимо навсегда. Майер едет продавать свой дом в Цюрихе, после чего сразу же собирается вернуться в Лос Анжелес, где уже приобрёл в пригороде Санта-Моника «небольшой коттедж с чудесным садиком» и шикарным видом на океан, пляжи которого буквально в десяти минутах неспешной прогулки. Он очень надеется, что этот район и домик также понравятся его жене. Я в этом и не сомневаюсь, сам бы не отказался пожить в таком шикарном месте. Воспользовался случаем и попросил Маркуса «закинуть на сохранение» к Вонтобелю один из моих баулов с офицерской сумкой и первым комплектом лётной формы, приобретённой ещё в Париже два года назад. Майер едет домой налегке, а мне после «испанского вояжа» всё равно придётся с Якобом Вонтобелем встретиться. Надо будет забрать свои «цацки» и решить вопрос с «обналичкой» золота.

В принципе требуется обсудить только один пункт. Стоит ли мне дожидаться привязки доллара к золоту или на сегодняшний день это уже не имеет никакого принципиального значения. Мнение опытного финансиста мне не помешает. Вот вопрос покупки активов для меня дело давно решённое, сомнений не вызывает и детали предстоящей сделки с моим «банкиром» оговорены. Это акции компаний «Дженерал моторс», «Боинга» и одной или двух «дочек» бывшей «Стандарт Ойл». Моторы, самолёты и нефть. Именно то что сейчас, в ближайшем будущем и на долгие годы вперёд будет всегда в цене. Моторам и самолётам в «портфеле инвестиций» отводится по сорок процентов, остальные двадцать приходятся «на нефть». Судя по сегодняшней цене на золото, объём и вес «портфеля инвестиций» обещает быть внушительным.

В порт Гавра прибываем в десять утра, а уже через пять часов выхожу на привокзальную площадь Сен-Лазар в Париже. Ещё пятнадцать минут и такси останавливается у посольства. Всё, я — «дома». Словно и не было никакой семимесячной «командировки» в Нью-Йорк, даже самому до конца в это не верится. Розенберга в посольстве нет, но меня встречает Александр и помогает перенести чемодан в комнату «для командированных». Сам себе сейчас напоминаю «челнока» из своего «прошлого», чемодан, баул и саквояж. Да уж, потихоньку обрастаю имуществом, хорошо ещё что хоть один баул у меня Майер забрал. От позднего обеда отказываюсь, неплохо перекусил в поезде, но вот в удовольствии принять душ и прилечь отдохнуть с дороги себе не отказываю. Хоть и переношу качку вполне терпимо, но после шести суток в море меня всё ещё «штормит». Сильное волнение даже в Ла-Манше не прекращалось, хотя сам шторм стих уже у берегов Испании. Или это мы из него просто удачно «выскочили». Розенберг до вечера так и не появился, прибыв в посольство уже поздно ночью. Меня никто не потревожил и продрых до самого утра. Вот же я «сурок»! Без малого тринадцать часов подушку «давил» и даже по малой нужде ни разу не приспичило. Вот это я понимаю… нервный отходняк.

Встреча с Розенбергом прошла в «тёплой дружественной атмосфере». Вот интересно, мы же с ним накануне моего отъезда разругались практически вдрызг, а подишь ты, и мне приятно и Марсель Израилевич сияет словно начищенный пятак. А все наши прежние разногласия забыты словно их и не было никогда. Всё-таки прошлые обиды — это мелочь и наносное, не стоящее выеденного яйца и радость от встречи у нас обоюдная. Но вот новость, услышанная от моего бывшего куратора, меня обескураживает и даже ставит в тупик. Либретто к испанскому спектаклю совершенно не готово. Вернее, оно есть, причём в трёх вариантах, но Мадридские антрепренёры в последний момент «всё уронили переиграли» и тоже решили ставить мой мюзикл на испанском языке. Но удосужились об этом решении сообщить Розенбергу только третьего дня. Вот и проторчал вчера Марсель Израилевич в испанском посольстве до самого позднего вечера в тщетной попытке «утрясти» эту внезапно возникшую «неувязку». Но нифига «не утряс» и теперь уже мне самому придётся на месте «решать этот вопрос». Оно мне надо?

Да ну нафиг! Есть либретто на русском языке, на французском и английском, выбирайте любое. А если хотите ставить на испанском, так я не возражаю. Нанимайте переводчиков, переводите и ставьте, но уже без меня. Позориться не стану, потому что в сроки что отведены на мюзикл мы точно не уложимся. Немцы вон, «свой перевод» сделали и на мой взгляд очень даже неплохой, но у них ушло на это почти три месяца! И только после этого они начали репетиции. Я свой первый перевод мюзикла на французский язык тоже делал почти год, а затем ещё полгода его «шлифовал». Это с английской версией за пять месяцев управился, так английский для меня всё равно что родной ещё по прошлой моей жизни. Основной язык международного общения, мать его итить… А в этой реальности таким же «родным» стал идиш, но испанский? Не, на бытовом-то уровне язык понимаю довольно хорошо и говорю на нём вполне прилично, во всяком случае при общении с носителями языка краснеть не приходилось, как это было в случае с итальянским и попыткой поговорить на нём с матушкой Ла Гуардия. Но чтоб стихи сочинять? Нее-е тут я пас. А на перевод мюзикла у переводчиков как минимум месяца два уйдёт, там же ещё и стихотворная форма обязана быть. А как же иначе-то? Вот и пытаюсь донести эту мысль до своего собеседника:

— Марсель Израилевич, а может Вы меня всё-таки пока домой отпустите? Переводчики, как пить дать, месяца три проваландаются, что же мне там без дела зря болтаться? А так хоть дома отдохну, с мамой повидаюсь, с ребятами? Вы же сами понимаете, что постановка моего спектакля в Музыкальном театре Мадрида сейчас вообще напрасная затея. Наверняка желание моих антрепренёров поставить спектакль на испанском языке не на пустом месте возникло, скорее всего это опять провокация наших недругов, рассчитанная на провал или срыв моего выступления. Нам это надо? Может лучше вообще гастроли отменить, пока ещё не поздно? — но Розенберг моих увещеваний не принимает:

— Миша, да понимаю я всё. Для наших испанских товарищей это решение тоже стало неожиданностью. Но они меня уверяют, что постановка твоей оперетты в духе испанской «Сарсуэлы» только добавит ей популярности. В принципе требование понятное, везде ставят твой спектакль на языке принимающей стороны, вот и в Мадриде видимо тоже решили так же поступить. Может это и не провокация, просто поздно спохватились. Да и не вправе я единолично решать такие вопросы. Так что поезжай и сам попробуй на месте договориться. Оставь мне свой паспорт и сегодня можешь отдыхать. Я всё равно сейчас еду в посольство Испании, заодно и визу тебе оформлю.

Ну, здравствуй Париж, давно не виделись! Времени у меня в обрез, а хочется успеть побывать во многих местах. В «Жернис» с утра ехать не имеет смысла, там сейчас «сонное царство». Как бы мне не хотелось увидеться с Мишель, но особого желания будить девушку после ночного выступления у меня нет. У неё сейчас самый сон, да к тому же ещё неизвестно, будет ли она мне рада. Всё-таки с момента нашего расставания прошло семь месяцев, а это такой срок, что всё давно уже могло перемениться. И Лепле наверняка у себя дома дрыхнет, так что и его тревожить не стоит. Сегодня воскресенье и Консерватория закрыта. Театр Елисейских полей конечно уже открыт, но Пьеру Монтё с утра там тоже делать нечего, так что и мне туда спешить незачем. Анатра скорее всего уже уехал в Ле Бурже, но вот к нему домой немного попозже всё-таки наведаться надо, чтоб увидеться с Ларисой Фёдоровной и, хотя бы через жену передать привет своему бывшему учителю и наставнику. Так что выбор у меня в общем-то невелик. Решено, сначала еду в Пасси. Надеюсь Алиса Францевна уже проснулась и за ранний визит меня со скандалом на улицу не выставит.

Напрасно опасался. Меня встретили как как долгожданного «блудного сына» и буквально затискали в радостных объятиях и поцелуях. Вот зря досужие языки болтают, что между мужчиной и женщиной дружбы не может быть по определению, так как «между ними всегда что-то встаёт». Ну да, «встаёт», но мы же взрослые люди и вполне можем себя контролировать. Вот с Алисой «свой короткий роман» мы уже давно пережили, но остались добрыми друзьями и нашей встрече рады обоюдно и без всяких «левых» подтекстов. Несмотря на все мои уверения что я сыт, меня всё равно утащили «чаёвничать и сплетничать». Но сначала пришлось вкратце пересказывать свои «приключения в обеих Америках» и судя по восхищённому взгляду Алисы она искренне за меня рада и чуточку завидует моим лихим похождениям и новым знакомствам. А затем сама начинает рассказывать о наших общих знакомых, которых у меня в Париже не так уж и много. Да и знакомства эти скорее «шапочные», так как сходится с кем-нибудь близко у меня не было ни времени, ни желания. Так что новости эти слушаю лишь «в пол-уха», скорее просто наслаждаясь «журчаньем говорливого ручейка» и любуясь очаровательной хозяйкой этого гостеприимного дома.

Сейчас Алиса «перемывает косточки» Наталье Палей. Не злословит, но что-то и какого-то особого сопереживания по поводу расставания своей знакомой с давним «милым другом» в её голосе тоже не слышится. Вот, опять же типичная жизненная ситуация очередной русской эмигрантки. Если бы не революция в России, так блистала бы сейчас Княжна в высшем свете и замуж вышла бы за какого-нибудь князя или в крайнем случае за графа, а не за сына какого-то там торговца тканями. Хотя сам мсье Люсьен Лелонг довольно успешный и известный во Франции модный кутюрье, к тому же производитель популярных марок женского парфюма. Но, брак обычного «буржуа» и внучки самого Российского императора Александра Второго… такой мезальянс и моветон, что даже мне это понятно. Но вот мсье Лелонгу действительно можно только лишь посочувствовать по поводу такой «ветреной жены». Натали — писаная красавица, этого у неё не отнять, вот только «слаба на передок», точнее, даже не задумывается по этому поводу. «Рога» у мсье Лелонга такие ветвистые и раскидистые, что любой благородный олень обзавидуется.

— Миша! Ты меня совсем не слушаешь! — вздрагиваю и прихожу в себя.

— Алиса, прости великодушно, задумался. — виновато улыбаюсь и переспрашиваю:

— Так что ты сейчас говорила?

— Я спрашивала, надолго ли ты приехал в Париж? — губки моей собеседницы сердито надуты, но глазки всё же улыбаются.

— Увы, душа моя. К великому моему сожалению всего лишь на пару дней. Скорее всего завтра же уеду в Испанию. У меня контракт в Мадриде с Театром Оперетты на четыре месяца. — печально вздыхаю и развожу руками. Мол, лицо я подневольное.

— Жаль, хотела свести тебя с Натали. Она собирается плыть за океан, в США или Аргентину. Хочет там попробовать себя в артистическом амплуа, в Париже это сейчас довольно проблематично. Вот и подумала, что ты сможешь что-нибудь ей посоветовать.

— О, так это мне не трудно! — улыбаюсь и продолжаю: — Я с Натали знаком хорошо, так что смело могу рекомендовать её Джейкобу Шуберту, если она захочет выступать на сцене бродвейского театра. Но всё-таки посоветовал бы ей Голливуд. С её внешностью и артистизмом, тем более таким великолепным знанием языков, ей там самое место. Она молода, красива и… не глупа. Если решится, то пусть обращается к Джеку Уорнеру из кинокомпании «Warner Bros. Pictures». Они сейчас на своей студии снимают кинокомедию по моей идее и думаю обо мне ещё помнят, так что пусть ссылается на меня. — заметив удивление в глазах Алисы шутливо развожу руками в притворном смущении: — Такой вот я непредсказуемый и гениальный. — и мы дружно хохочем над моей шуткой.

— Голливуд? — Алиса облизывает губки и с каким-то непонятным мне удовольствием заканчивает фразу: — А что? Это где-то даже будет символично!

— В каком смысле «символично»? — непонимающе смотрю на свою собеседницу.

— Так ты что, разве не слышал, что Жан ушёл от Натали к этому молодому голливудскому красавчику, что недавно вернулся в Париж?

— Алиса, я в Париж только вчера вечером приехал. Откуда бы я что успел узнать? Да мне и дела нет до этих Ваших французских педиков, с чего бы это я ими вдруг стал интересоваться? Тем более, что этого твоего манерного Кокто ещё с прошлой нашей встречи терпеть ненавижу! И как только такая красавица, как Наталья, могла на это «чудило» польстится? Видимо я всё-таки поторопился, когда сказал, что мозги у неё имеются!

— Фу-у Миша, а ты в Америке довольно сильно изменился и совсем не в лучшую сторону! Раньше не был таким вот вульгарным и категоричным! — Алиса морщит носик и вдруг хихикает: — «Терпеть ненавижу», надо бы запомнить эту фразу. Кстати, этот молодой «педик» тебе тоже хорошо знаком, он у тебя в спектакле играл.

— Да какой же он «молодой»? Саблону минимум лет тридцать, но ты что-то путаешь. Он сейчас в Нью-Йорке. У него записи на граммофонной студии, а затем гастрольное турне по Калифорнии. Не мог Жан оказаться в Париже раньше меня. И что-то не припомню, чтоб он в Голливуде снимался. Ты точно ничего не напутала? — в ответ раздаётся приглушённый смешок:

— Так я не о Саблоне говорю. Жан Маре, помнишь такого? — Алисия улыбается, а я просто замираю в шоке.

— Ч-что???

«Фантомас» стал «заднеприводным»? Непроизвольно хватаюсь за голову от этой новости. Да твою ж мать-то! Что ж я натворил-то! Сначала Саблон, теперь Маре… Называется «посоветовал» приятелям Америку! Эх! Каких парней мне там испортили. Впрочем, Жан Саблон уже во Франции вызывал у меня лёгкое подозрение своими манерами, но работа в кабаре примирила меня с наличием этого «неизбежного зла». Главное, чтоб они «на работе» свои пристрастия прилюдно не афишировали. В себя меня приводит мягкий заливистый смех и нежные ручки Алисы, что сначала взлохмачивают мою причёску, а затем начинают успокаивающе поглаживать. Даже не заметил, когда она ко мне подойти успела. Прямо как-то уж совсем по-матерински это у неё выходит и что удивительно, действительно начинаю успокаиваться. Обхватываю талию женщины руками и уткнувшись носом в лиф платья замираю в блаженстве, млея в неге словно домашний котик. Мне больше ничего не надо, только гладьте меня… гладьте… ну пожалуйста!

— Эх Миша-Мишка, какой же ты всё-таки ещё ребёнок! Большой, наивный и… неиспорченный. — «Ага, я такой». ©

Алиса мягко от меня отстраняется, возвращается на своё место и доливает чай в опустевшие чашки.

— Чем думаешь сегодня заняться? — Алиса пододвигает полную чашку ко мне и начинает отпивать из своей.

— Да вот, думал с тобой повидаться, с Полем Монтё парой слов перекинуться, с Анатрой встретиться и вечером в «Жернис» наведаться. На большее уже и времени не остаётся. — по примеру хозяйки отпиваю чай и какое-то время в полной тишине мы просто наслаждаемся напитком, после чего Алиса начинает «рушить» мои планы.

— Миша, с Пьером ты сегодня не встретишься. Он со своим оркестром опять в Льеж уехал. После успеха московских гастролей в Париже они почти не задерживаются, постоянно в гастрольных разъездах. А вот Артура Антоновича навести обязательно и передай ему от меня привет и самые добрые пожелания. У твоего старого друга сейчас нелёгкий период и депрессия, так что слова поддержки ему как никогда нужны. Нет-нет-нет, не волнуйся, у него со здоровьем всё в порядке, Лариса Фёдоровна тоже чувствует себя хорошо, но вот с бизнесом у него сейчас проблемы. Ты, наверное, не знаешь, но я от Ларисы Фёдоровны слышала, что во Франции принято решение все основные гражданские авиаперевозки передать в руки только одной национальной авиакомпании. Вот и терпят остальные предприниматели убытки. Анатра не исключение, это же дело всей его жизни, так что побывай у него обязательно! — Алисия отпивает ещё глоточек, смотрит на меня как-то совсем уж сочувствующе и со вздохом продолжает:

— И с Мишель ты тоже не увидишься, если на это надеялся. — и в ответ на мой растерянный взгляд поясняет:

— Мишель через два месяца после твоего отъезда тоже оставила сцену и вернулась на родину. Она родом откуда-то с севера Шампани, там у неё родственники, вот к ним и уехала. Ты же понимаешь, что женщине в её годы приходится выбирать между семьёй и карьерой. Всё-таки в двадцать пять лет надо определяться, оставаться в профессии и поставить крест на своей семье, или выбрать семью, но тогда оставить актёрское поприще. Редко кому удаётся это совместить, а в том амплуа что она для себя выбрала — актриса кабаре, я таких вообще не знаю. К тому же после твоего отъезда она как-то сникла и упала духом, словно из неё стержень вынули. — усмехнувшись произнесённой двусмысленности Алиса продолжает: — А может и впрямь вынули, она первое время вообще была какая-то «потерянная», это все замечали. Но перед самым отъездом словно очнулась и вновь ожила. Говорила что прикупит виноградники к тем что есть у семьи и займётся виноделием, а там и замуж выйдет. Смеялась даже, что никто не станет попрекать богатую невесту её прошлым. — Алиса замолкает и некоторое время мы сидим в полной тишине.

Да уж… Новость из разряда совсем не радостных, но вполне ожидаемых. Что ж, могу только за Мишель порадоваться и мысленно пожелать ей успехов. Но чувство утраты всё ж таки кольнуло сердце острой иголкой. Хоть в прошлый раз мы с Мишель и расставались «уже навсегда», но какое-то иррациональное чувство, что всё это «ненадолго» и мы ещё встретимся, всё-таки оставалось. Теперь и этого нет. Разговор как-то сам собой затихает и спустя полчаса мы прощаемся.

А вот что-то непохож Артур Антонович на «убитого горем» предпринимателя. Да, свою авиакомпанию ему пришлось закрыть, все почтовые самолёты распродать почти за бесценок, пилотов рассчитать и все ангары сдать в аренду той же «Эйр Франс», но у него теперь новое дело и Анатра вновь весь в хлопотах и заботах. У него ещё с дореволюционных времён во Франции был прикуплен небольшой заводик по ремонту автомобильных двигателей. Ранее стоял на консервации, но теперь вот его расконсервировали и рабочие Анатры довольно прибыльно занимаются ремонтом старых машин и сборкой новых двигателей к автомобилю «Испано-Сюиза». Головное предприятие находится в Барселоне, но в пригороде Парижа в Буа-Коломб находится филиал этой компании, главный «сборочный цех» французских моделей автомобилей «Испано-Сюиза» и двигателей к ним. Вот же «жук» этот Анатра! Такую «панаму» сумел провернуть в своё время, что слушая откровения бывшего одессита только диву даюсь его способностям к самым различным авантюрам и махинациям.

Оказывается, он умудрился набрать кредитов и назанимать денег ещё у царского правительства, с твёрдым обещанием поставить в срок все станки и оборудование для постройки новых самолётов на своих авиазаводах в Одессе и Симферополе. Однако видимо всё просчитал заранее или так уж звёзды на небе сложились, но только закупить-то станки он закупил, а вот доставить их в Россию «не успел». Революция спасла его от неминуемого военного трибунала, а эмиграция избавила от неудобных вопросов комиссаров ВЧК по поводу пропавших денег и оборудования. Так что и заводик вдруг самому пригодился и оборудование для него «внезапно» оказалось в наличии. Ну и аферист! Зато теперь нет проблемы, где взять «кусочек масла на корочку хлеба».

На предложение проехать и «посмотреть завод вживую» поначалу хотел ответить отрицательно. Вот кустарное производство автомобильных двигателей меня совершенно не интересует и только время зря потеряю, но поразмыслив всё-таки соглашаюсь. Этого «времени» у меня неожиданно оказалось много, чем-то заполнить его надо и огорчать друга отказом взглянуть на его новую «игрушку» всё-таки не стоит. Так что «экскурсию» мне провели, и надо сказать оказалась она довольно-таки интересной. Сам «Завод» кроме усмешки у меня ничего не вызвал. Да какой там «завод»? Скорее обычные автомастерские, но ангары большие, станки жужжат, чего-то сверлят, точат, фрезеруют. Рабочих немного, тех что увидел, от силы наберётся десятка полтора-два, но вот «сборочный цех» меня действительно заинтересовал, точнее, его «экспериментальный отдел».

Анатра не был бы тем Анатрой которого я знаю, если бы он вдруг совсем забыл про авиацию. Вот и в «экспериментальном отделе» он «доводит до ума» модификацию авиадвигателя «Испано-Сюиза 12Y». Двигатель для Франции по сегодняшним меркам революционный. Мощность свыше девятисот лошадиных сил и две тысячи четыреста оборотов в минуту. Но вместе с моторамой и макетом авиационной пушки, стреляющей прямо через полый вал винта, авиационный двигатель более чем в пол тонны весом делает его чрезмерно тяжёлым для самолёта. Тем не менее, на сегодняшний день во Франции, это самый востребованный авиационный двигатель. Вот и мудрит Артур Антонович над его модернизацией.

Однако меня больше всего интересует не сам двигатель, а возможность приобрести автомобиль «Испано-Сюиза» в личное пользование «с приличной скидкой», что мне твёрдо пообещал Артур Антонович. И уже через полчаса меня знакомят с мсье Френеем, владельцем одноимённой фирмы по изготовлению автомобильных кузовов. Из десятка красавиц выставленных на продажу, сразу выделяю одну. Не знаю уж почему, но этот кабриолет приглянулся мне с первого взгляда. На мой вкус, эта представительская машина класса «люкс» полностью окрашенная в мой любимый чёрно-антрацитовый цвет, смотрится вообще шикарно. Ничуть не уступая по красоте дизайна тому «Бентли», что когда-то у меня был. Впрочем, как оказалось, и по цене даже «с приличной скидкой», от него также не сильно-то отличаясь. В филиале «Испано-Сюиза» в Буа-Коломб собирают только шасси автомобиля и устанавливают на него двигатель. Кузова к автомобилю изготавливаются отдельно в специализированных кузовных мастерских, которых по всей Франции насчитывается больше трёх десятков. И «заводиков» по сборке автомобильных двигателей подобных тому что у Анатры, тоже наберётся не меньше десятка.

Стоимость такого «шасси» может доходить до ста двадцати тысяч французских франков, а кузов «в сборе» может потянуть ещё тысяч на восемьдесят, в зависимости от буйной фантазии и пожеланий заказчика к комплектации и дизайну своего автомобиля. Цены конечно «кусаются» и не всякому «обеспеченному буржуа» они по карману. Так и автомобиль рассчитан на «состоятельных клиентов». Дорого конечно, но шикарно и престижно. В пересчёте на советские рубли, сумма в «скромные» сто пятьдесят пять тысяч французских франков (после «скидки»!) приглянувшегося мне кабриолета «Испано-Сюиза К6» составляет почти двенадцать тысяч рублей, или чуть больше десяти тысяч «классово мне близких» американских долларов по официальному курсу советского Госбанка. Но где Вы в Париже найдёте этот госбанк? Да и франков у меня нет, но чек «Банк оф Америка» выписанный мсье Френею тоже был принят благосклонно и без всяких вопросов.

Ещё в Нью-Йорке задумывался над тем, чтоб переправить свой «Крайслер» в Одессу, но узнав во сколько это мне обойдётся, только озадачено почесал затылок. Платить тройную цену стоимости автомобиля за его перевозку первоначально мне как-то показалось неразумным. Но затем махнул рукой на предстоящие траты и решил, что всё-таки машину в Союз везти надо. У нас в Одессе её не купишь ни за какие коврижки. В Советском Союзе сегодня автомобиль в личном пользовании есть только у знаменитых и всенародно любимых артистов, режиссёров и писателей. У знатных передовиков народного хозяйства, крупных учёных, профессуры и светил советской науки или у руководителей крупных предприятий. Но у последних, как правило, это уже служебный автотранспорт. А вот «без колёс» себя как-то уже не представляю. Из Испании в любом случае поеду в Союз, а перевозка машины в Одессу из Барселоны обойдётся гораздо дешевле, чем из того же Нью-Йорка. Да и в Мадрид из Парижа лучше тоже ехать на своём автомобиле, чем опять плыть морем. Что-то меня уже тошнит от одной мысли о предстоящем плавании. Лучше потрачу четыре-пять дней на дорогу, тем более, что в шею меня никто не гонит.

По контракту в столицу Испании должен прибыть в начале февраля, так что у меня больше недели на это небольшое путешествие. Дорога тут одна, так что не заплутаю, кстати, по пути можно будет заглянуть в Бильбао. Вот зимой в Басконии как-то ни разу бывать не доводилось, всегда предпочитал загорать на пляжах Страны Басков только летом. Вот и гляну какая сейчас там стоит погода, заодно навещу своего друга и тренера Алессандро Гарсия, вот уж кто удивится! Его адрес помню хорошо и даже немного представляю где он проживает. В своё время бывал в Бильбао неоднократно и город исходил вдоль и поперёк. Только той конюшни что стала гаражом возле большого дома о которых рассказывал Алессандро так и не смог припомнить. Так и лет-то сколько прошло! В будущем всё могли давно уже перестроить на десять рядов.

Потратив пару часов на осмотр автомобиля и оформление документов на покупку, тепло прощаюсь с Артуром Антоновичем и уже за рулём собственного автомобиля направляюсь к Полю Дюка, но у своего бывшего преподавателя тоже надолго не задерживаюсь. Мой учитель серьёзно болен и утомлять его досужими разговорами не нахожу нужным. Передаю профессору «дружеские приветы и самые наилучшие пожелания» от его старых знакомых ещё по временам «бурной молодости» Рахманинова и Тосканини, чем вызываю у него слабую улыбку и благодарный кивок, желаю скорейшего выздоровления и отправляюсь в «Жернис». До вечернего шоу ещё далеко, но надеюсь кухня ресторана уже работает и там меня хотя бы покормят.

До открытия ресторана остаётся чуть более получаса, но вся охрана в кабаре осталась прежней, меня узнают и не задавая лишних вопросов впускают внутрь. Николас провожает меня до кабинета Луи Лепле и по пути сообщает, что теперь конферанс на сцене ведёт Микки и это у неё получается довольно неплохо, но, по его мнению, до моего уровня ей ещё очень далеко. За время моего отсутствия в кабаре произошли и другие перестановки. Луи Лепле больше уже не сводит «дебет с кредитом», теперь это прерогатива новой мадам-директрисы Лоры Жарни, что ранее выступала у наших конкурентов в кабаре «Шесть дней», но теперь своим вокалом радует нашу публику. Но у неё только одно короткое отделение перед выходом кордебалета, а всё остальное время уходит на бухгалтерию заведения.

У Луи нынче более ответственная «роль», он ведёт «конферанс в зале» подыгрывая Микки на сцене. Публика в «Жернис» уже не чета той, что была в самом начале нашего становления. Если раньше «представители мэрии» и другие «уважаемые люди города» стыдливо прятались в кабинете Лепле, то теперь они гордо восседают в центре у самой сцены. Посещение кабаре «Жернис» у парижан стало престижным и модным и нужда «в прятках» отпала. Лепле постоянно находится в зале и обходит столики гостей приветствуя публику и поддерживая своими репликами непринуждённую обстановку. Провоцируя своими шутками вспышки смеха и доброжелательности, создавая ту атмосферу всеобщего праздника, которого так сейчас не хватает парижанам. И вообще по мнению Николаса раньше всё было как-то проще и спокойнее, а теперь публика пошла какая-то нервная и скандальная, отчего и работы для охраны прибавилось.

Насчёт публики я с Николасом полностью согласен. Возможно это мерзкая погода накрывшая город пеленой холодного влажного тумана вперемежку с мелким противным дождём так влияет на самочувствие людей, но сегодня в своих разъездах по городу отметил какую-то уж совсем мрачную и подавленную атмосферу на ранее шумных и оживлённых улочках Парижа. Те редкие обыватели что повстречались на моём пути, прячась под зонты торопливо шагают по пустынным тротуарам словно спеша поскорее покинуть эти негостеприимные улицы. Что-то даже не припомню, чтоб в прошлые годы погода так влияла на парижан, но сегодня праздных гуляк на улицах совершенно не видно. Словно приехал в другой и абсолютно чуждый город, опустевший и ранее мне незнакомый.

Встреча с бывшим партнёром неожиданно оказалась трогательной и сентиментальной, даже сам от себя не ожидал такого. Думал, что всё давно уже в прошлом, но вдруг так накатило… Лепле как сдавил меня в своих объятьях, так и стояли молча обнявшись почти минуту. Мой добрый старый друг! Несмотря на нашу с ним значительную разницу в возрасте, другого слова просто не подберу. А ведь поначалу нашего знакомства чуть было совсем не ушёл из этого кабаре, когда понял, что в нём не только все танцоры «девочки», но и сам хозяин заведения оказывается тоже «не совсем уж мальчик» и любит не только девушек. Но Лепле лишь насмешливо фыркнул в ответ на моё возмущённое негодование. Иронично заметив, что вообще-то он никогда и никому ничего не навязывал и впредь навязывать не собирается, но никого и не держит. Тем более что него уже есть «сердечный друг» и изменять ему он не намерен. Я остался и впоследствии ни разу об этом не пожалел, к тому же мой контракт был довольно выгодным, чего уж там-то?

А затем в кабинете началась шумная суета и еле смог угомонить Луи, порывавшегося самолично бежать на кухню и торопить своих поваров. И без него есть кому с этим управиться. Ужин в кабаре выше всяких похвал. Лепле и сам большой любитель вкусно и сытно покушать, но сегодня вообще получилось какое-то праздничное пиршество. От спиртного отказываюсь, но горячее закуски «идут на ура». Шеф-повар как всегда на высоте. Мясо ягнёнка, томлёного до золотистой корочки в духовом шкафу, просто тает во рту, а двойной гарнир из хрустящих золотистых крокетов и нежнейших баклажанов, зажаренных в оливковом масле и затем запечённых в свежеприготовленной томатной пасте с ароматными приправами и пышной шапочкой тёртого пармезана сверху, просто сказочно божественен! Но порции такие огромные, что вряд ли осилим и половину этого великолепия. Отдаём должное поварскому искусству и неспешно беседуем. Из газетных статей Лепле уже в курсе почти всех моих похождений и лишь уточняет детали, радуясь будто маленький ребёнок подробностям моих приключений. Он сам осторожно касается темы увольнения моей подруги, словно чувствуя в этом свою вину и опасаясь моих упрёков по этому поводу.

— Дружище, честное слово, для меня внезапное увольнение Мишель оказалось громом среди ясного неба. Да, твоё отбытие за океан её опечалило и расстроило. Ни для кого не являлось секретом, что она была в тебя влюблена. Хотя все в кабаре знали о твоём скором отъезде и понимали, что ваша связь не будет иметь продолжения. Думаю, что это понимала и она. Но женщины… — Луи печально вздыхает и качает головой.

— Я всё-таки надеялся, что Мишель сможет справится с разлукой, но ошибся. Не подумай, что я так легко с ней расстался и не пытался остановить. Предлагал даже полное партнёрство и поднял ставку до пятисот франков в день. Но она словно веру в себя потеряла. А затем вообще заявила мне, что кабаре больше не для неё и она лучше займётся виноделием. Мол, всю жизнь мечтала жить на природе и выращивать виноград, но не имела для этого средств. Ты можешь в это поверить? Лучшая актриса кабаре, самый известный конферансье Парижа и уходит туда, где и опытные виноделы сегодня едва выживают. Девчонка! Да — талантливая, да — пробивная, но это на подмостках сцены. В общем, извини Мишель, но я так и не смог её отговорить. Но по деньгам не обидел. Не подумай об мне чего-нибудь плохого, я выкупил её долю за очень хорошие отступные. И заплатил повышенную премию в память о нашей с тобой дружбе. Полагаю, что на новый виноградник денег ей хватило и надеюсь хватит упорства чтоб исполнить свою мечту.

Время за дружеским разговором летит незаметно и спохватываюсь только тогда, когда вижу, что на сцену выносят и устанавливают микрофон. Ого! Уже почти восемь вечера, пора возвращаться в посольство, Марсель Израилевич, наверное, меня уже заждался. Но Луи загадочно улыбаясь просит меня задержаться ещё на полчаса обещая небольшой сюрприз.

— Мне интересно, что ты скажешь об этой малышке? Конечно, с ней ещё работать и работать, но уже сейчас её голос меня просто потрясает. Ты не поверишь, но эту девчонку встретил совершенно случайно. Ещё две недели назад она вместе с сестрой пела на улице, зарабатывая себе на скудное пропитание, а сегодня у неё уже первое выступление на сцене. Как думаешь, слоган на афише: «Жернис»: прямо с улицы — в кабаре! «Малютка Пиаф!» будет смотреться достаточно привлекательно? Это я придумал для неё такое шикарное сценическое имя. «Малютка Воробышек» уже занято, но вот «Малютка Пиаф» этой пигалице вполне подходит. Что скажешь, Мишель?

А что я могу сказать? Ничего… Меня словно током ударило и на минуту замираю в оцепенении. Я вспомнил! Вспомнил что меня так встревожило при нашей первой встрече с Лепле. Когда впервые увидел перед собой этого высокого элегантного блондина с седеющими висками и крепко сбитой фигурой бывшего борца или боксёра, слегка прихрамывающего при ходьбе от полученного на фронте ранения. Это было узнавание. Неясное и мне непонятное, но всё-таки узнавание. Его имя и фамилия мне показались смутно знакомыми, но мало ли во Франции «Луи»? Да столько же сколько в России «Николаев» и «Владимиров». А «Лепле»? Ничуть не меньше чем «Ивановых» и «Сидоровых». К тому же рыхлый и обрюзгший Жерар Депардье сыгравший роль моего друга в фильме «Жизнь в розовом цвете» совершенно не был на него похож. Но я вспомнил не только этот фильм, но и то что последовало за ним. Тот вал уничижительной критики и грубых оскорблений по поводу героини фильма, самой Эдит Пиаф.

Хорошо помню, что в тот момент это меня возмутило до крайности. Хотя сама Пиаф, как женщина, была очень далека от моего идеала, но вот её великолепный голос меня просто завораживал. Я даже залез в интернет и глубоко там «закопался» чтоб самому разобраться в той непростой истории и убедиться, что Пиаф ни в чём не виновата. Лучше бы я этого не делал и никогда в ту грязь не совался. Не зря говорят: «Интернет — большая помойка» и там есть всё. Действительно, если тщательно «покопаться в грязном белье», то можно «нарыть» всё что угодно, но я искал информацию только в архивах, автобиографиях и воспоминаниях её современников. И нашёл много такого, о чём бы предпочёл никогда не знать. Золотой ореол имиджа моего кумира на поверку оказался всего лишь блестящей мишурой и рассыпался в прах, так навсегда и оставшись на той помойке.

— Мишель? Ты чего замер? Тебе так нравится пение нашей «малютки Пиаф»? — в голосе моего друга слышится едва скрываемое торжество. Ну как же, такой «алмаз» и у него в руках!

— Нет. Она поёт вообще отвратительно, — слегка «обламываю» своего бывшего компаньёна в его радужных мечтаниях, — и «малютка Пиаф» ей совсем не подходит, это тавтология. Просто «Эдит Пиаф», так будет правильно.

— «Эдит Пиаф»? Мишель, ты считаешь, что одного имени будет достаточно, чтоб завоевать симпатии публики? — Луи слегка недоволен и озадачен моими словами.

— Симпатии она завоюет своим голосом, когда её научат правильно петь и держать себя на сцене. Но я бы тебе посоветовал дать ей немного денег и сплавить кому-нибудь другому. Или просто выпнуть на улицу. Или давай я предложу ей денег, если тебе это невместно и пусть она убирается туда, откуда и появилась? — что-либо объяснять всё равно бесполезно и щадить чувства своего товарища не собираюсь. Он этого не знает, но я действую в его интересах.

— Это ещё с чего бы? Ну ты и посоветовал! — мой друг похоже уже серьёзно на меня обиделся. К тому же его оговорка «наша малютка Пиаф» явно неспроста. Видимо Луи уже имеет на неё свои виды.

— Луи, эта девица такой «большой гембель», что тебе лучше с ней не связываться. Она и без тебя сможет завоевать весь этот мир. Боюсь, что тебе с ней просто не совладать и этого «воробышка» лучше всё-таки сразу отпустить на волю. Но если попытаешься её удержать, то… «В палец клюнет, в ладонь нагадит, а всё равно вырвется и улетит» © — но моей апофегмы Луи не понял.

Судя по его насупленному виду, он ожидал от меня чего-то совершенно другого, но что я могу ему предложить? Если бы оставался во Франции, то сам взялся бы «гранить этот алмаз», но не факт, что справился бы. Эту девицу уже сейчас надо «ломать через колено», чтоб выбить из неё ту дурь, что сидит в её голове. Да и от той «дури», что полно в её крови, тоже надо избавляться. Сейчас ещё не поздно начать лечение от наркологической и алкогольной зависимости, но делать это надо жёстко и безжалостно, а не так как происходило в моей реальности. Когда едва «выпорхнув» из очередной клиники Эдит тут же «праздновала» своё возвращение к нормальной жизни пьяным загулом и употреблением «травки», а спустя некоторое время вновь подсаживаясь на кокаин и морфий.

— Мишель, мне надо идти к гостям. Посмотришь представление? — Лепле хмурится, но выглядеть негостеприимным не хочет.

— Отчего же не посмотреть? Останусь, посмотрю. Только шепни своему «воробышку» чтоб сразу после выступления зашла ко мне вместе с сестрой. Думаю что мне есть что им сказать и возможно что-то посоветовать. — Луи улыбается и облегчённо вздыхает. От его насупленного вида не остаётся и следа, а вот мне что-то совсем не радостно.

— Луи, передай Николасу что я хочу его видеть, мне с ним пару вопросов обсудить надо бы. — мой друг согласно кивает и уходит, а спустя пять минут в кабинете появляется охранник.

— Мишель, Луи передал что ты хотел со мной о чём-то переговорить? Я слушаю? — Николас слегка удивлён. Мы с ним виделись не далее, как три часа назад и тогда никаких вопросов у меня к нему не возникло. Взглядом указываю на сцену:

— Что ты о ней думаешь? — глава секьюрити мельком глянув на певичку, пренебрежительно кривится и равнодушно отвечает:

— Эта пташка не в моём вкусе, я люблю женщин в теле, а тут при всём желании ухватится не за что. — Николас уничижительно «хрюкает», но я знаю, что это он так выражает своё «хмыканье».

Однажды перебитый в драке нос нормально так и не сросся и теперь просто «хмыкнуть» уже не получается, но похоже, что это «хрюканье» ему даже нравится. Во всяком случае никогда не замечал, что б он комплексовал по этому поводу. И вообще «комплексы» — это не по части охранников Луи Лепле. Они вместе с ними «поднялись с самого дна», а там сантименты как-то не приветствуются и не приживаются.

— Дружище, я хочу дать этой шалаве немного денег, чтоб она исчезла из поля зрения Лепле и никогда больше не появлялась на его пути.

— Мишель, это плохая идея и Шефу она точно не понравится! — Николас смотрит на меня настороженно, не зная, как отнестись к моим словам.

— Я понимаю это. Поэтому и прошу тебя присутствовать при нашем разговоре, чтоб потом не было недомолвок. Заодно покараулишь выход, чтоб эти свиристелки не сбежали раньше времени. А для Луи своё мнение я уже высказал, так что он в курсе моего отношения к этой девице. — в ответ вновь слышу неопределённое «хрюканье».

У Пиаф очень короткое выступление, всего пять песенок «дворового формата», даже на «жестокий романс» не потянут. Так, всего лишь незатейливый шансон уличных певичек, а вот в Одессе поют намного приличнее и душевнее. Но это всего лишь самое начало сценической карьеры певицы, вскоре в репертуаре Джованны Гассьон появятся настоящие песни и профессиональные композиторы. Уже в совсем недалёком будущем она станет той самой «Великой Эдит Пиаф» о которой узнает весь мир и кого назовут «Голосом Франции». Но она сделает это уже без моего друга Лепле. Так что расставание с Луи на карьеру певицы никак не повлияет, а вот его самого от страшной участи уберечь может. Да и самой Эдит, если что, в будущем не придётся оправдываться в своей непричастности к его смерти.

Окончание «Премьеры» завершается шумом в зале. Публика громко смеётся и даже восторженно свистит. Слышны иронические выкрики «Браво!», «Бис!» и громкие аплодисменты. Но все эти аплодисменты предназначены скорее для Лепле, о чём свидетельствуют возгласы: — Луи! Ну ты нас и повеселил! Где только и откопал такую громкоголосую птичку? Вот же пройдоха! — мне приходилось читать, что первое выступление Эдит в кабаре «Жернис» закончилось бурными овациями. Лично я в этом очень сильно сомневался, а теперь и убедился. Эдит лихо поёт «мимо нот» и бедному аккомпаниатору постоянно приходиться подстраиваться под певицу, но похоже он с этим уже смирился. Даже две недели упорных репетиций не смогут сделать из человека не знакомого с элементарной музыкальной грамотностью великого вокалиста. Но в моей реальности сама Эдит этого похоже не понимала или делала лишь вид что не понимает. Заявляя, что с первого выступления сразу «покорила» публику. Вот и сейчас она вместе со своей «сестрой» буквально вваливается в кабинет, на ходу громогласно обсуждая своё выступление и восхищаясь бурными аплодисментами публики принимая их на свой счёт. Но не догадываясь, что они предназначались вовсе не для неё.

— О! Момона, кажется нас хотят накормить от пуза? — Эдит с вожделением смотрит на блюдо с остатками ягнёнка и переводит взгляд на меня: — Это нам? — молча киваю и наблюдаю как две оголодавшие подруги плюхаются за стол и набрасываются на мясо. Рука Эдит тянется к бутылке с коньяком, но я успеваю её опередить и убираю бутылку в бар.

— Пейте черничный морс, это Вам полезно. — от моих слов Пиаф кривится и громко шепчет Симоне:

— А парнишка-то прижимистый, выпивку зажал! — и хихикает: — За это мы ему отомстим и не дадим себя лапать!

От двери, которую подпирает Николас, доносится приглушённое «хрюканье». Действительно, и что тут «лапать»? Две «стиральные доски», что позабыли дома свои «женские прелести»? Но это не их вина, а скорее беда всех «трущобных девушек» выросших в нищете и никогда не евших досыта. Откуда мясу на теле нарасти, если нормального питания с детства не видели? Сам такой был, так что отношусь к этому с пониманием. Спустя десять минут от угощения на блюде остаётся лишь небольшая горочка косточек и обе подруги облегчённо откинувшись на стульях сыто и синхронно отрыгивают. Да уж… манеры девушек явно оставляют желать лучшего, но этикету поведения Джованне ещё только предстоит научится, впрочем, так никогда и не освоив его в полной мере.

— Мсье, не знаю, как там тебя… папочка Лепле передал что ты, хочешь мне что-то предложить? Я внимательно слушаю! — Эдит хихикает и добавляет: — Но учти, мы с Момоной за еду ноги перед кем попало не раздвигаем, даже перед таким красавчиком как ты!

Иронично хмыкаю и мне вторит Николас. Вот жешь… как есть шалава! Даже не верится, что передо мной сидит мой бывший «кумир», но мне так даже проще.

— Джованна, я действительно хочу сделать тебе одно предложение и очень надеюсь, что ты его примешь. Как ты смотришь на то, что я дам Вам целую тысячу американских долларов, но при условии, что ты уже сегодня забудешь о «Жернис» и не вернёшься сюда никогда? Можете уехать в любой другой город Франции. Если захочешь, то в другую страну и даже за океан? Могу завтра же отвести Вас обеих в Гавр и купить билеты на теплоход в США или Канаду, но при условии, что назад Вы уже не вернётесь. Подумайте хорошенько, ведь это очень хорошие деньги и Вам двоим хватит на целый год.

Симона морщит лоб и начинает о чём-то размышлять, но вот Эдит, в отличие от своей сводной сестры, не раздумывая возмущённо подскакивает со стула и злобно щурясь с ходу заявляет:

— А не пошёл бы ты куда подальше, красавчик? С чего бы это я вдруг уехала из Парижа и оставила Папочку? Ты вообще кто такой и какое тебе дело до того где я пою? Завидуешь? Метишь на моё место? Не дождёшься!

Чёрт, я ж совсем забыл, что «мозг» этой парочки находится у Симоны, мне надо было бы сначала с ней переговорить. Сама Эдит к деньгам никогда серьёзно не относилась и тратила их при первой же возможности, недаром они всегда хранились у её наперсницы.

— Мне нечему завидовать и на твоё место не претендую. Но «твоё место» на площади Пигаль, а не на Елисейских полях. Ты не подходишь этому респектабельному заведению. Сколько уже времени ты находишься здесь? Две недели? А твои сутенёры тебя не потеряли? Или они тоже уже здесь и предлагают услуги своих «пташек» клиентам этого кабаре? Так Луи Лепле это может не понравиться, об этом ты не подумала? — от двери «отлипает» Николас и озадаченно на меня таращится:

— Мишель, а ты это вот сейчас серьёзно говоришь?

— А ты проверь! — и киваю на телефон внутренней связи. Николас снимает трубку и набирает номер:

— Марсель? Обойди квартал и загляни в «Бель Ферроньер», тут мне птички нашептали что в нашем районе чужие «коты» завелись, как бы они в нашей кафешке лёжку себе не устроили.

— Это не «Коты»! Это мои друзья там меня дожидаются, сюда же их не пускают! — Эдит пытается выскользнуть за дверь, но сквозь такого мордоворота как Николас так просто «не просочиться».

— Стоять! А ну, вернись на место, шалава! Я же тебя сразу предупреждал, что у нас тут приличное заведение, а не публичный дом. К нам ходит самая респектабельная публика и не тебе тут что-либо менять! — похоже Николас со мной тоже уже согласен, что этого «воробышка» надо срочно выпроваживать.

— Эдит, поверь мне, у тебя впереди великолепное будущее, но сейчас ты сама себя губишь и даже не понимаешь этого. Мы оба знаем, что ты алкоголичка, но твоей вины в этом нет. В этом полностью заслуга твоей бабки-пропойцы, что добавляла вино в твою бутылочку с молоком, чтоб ты быстрее засыпала и не тревожила её своим младенческим хныканьем. Но вот марихуана, кокаин и морфий — это уже полностью лежит на твоей совести и совести твоей подруги, что снабжает тебя этой дурью. Тебе надо лечиться, чтоб однажды просто не сдохнуть под забором от передозировки или в клинике, не сумевшей тебя откачать от очередной наркотической ломки.

Брови Николаса ползут на лоб, а взгляды обеих подружек начинают судорожно метаться по сторонам в поисках выхода из кабинета.

— Мсье, наверное, работает на фликов и следит за нами? Только тупой ажан может придумать и сказать подобную гадость о леди! — Симона гордо вскидывает голову и тут же нахрапом ломится к двери. Но получив чувствительный тычок от Николаса отлетает назад и вновь плюхается на стул.

— Леди сидят в зале, а здесь я вижу только двух шлюшек. Если бы я работал на полицию, тебя как малолетку давно бы уже упекли в исправительный дом «Добрый пастор», за бродяжничество и проституцию. А после совершеннолетия ещё бы добавили срок за распространение наркотиков и засадили бы в женскую тюрьму лет на пять. Так что советую думать, прежде чем открывать рот! — перевожу взгляд на Пиаф:

— Эдит, ты постарше своей подруги и, наверное, ещё не все мозги пропила. Так что отнесись к моим словам серьёзно. Можешь даже обратиться к Лепле, он добрый и в беде тебя не бросит, может даже оплатит твоё лечение. Но если ты не порвёшь со своим прошлым, лучше тебе из кабаре уйти самой и сразу, иначе тебе в этом очень сильно и очень больно «помогут». — от дверей доносится громкое и согласное «хрюканье».

Ещё четверть часа мы сидим в полной тишине и даже «вполглаза» наблюдаем за тем Шоу, что ведёт Микки. В общем-то, у неё вполне себе неплохо получается, если сильно не придираться. Но вскоре в нашем кабинете появляется слегка запыхавшийся Марсель и вид у него немного озадаченный.

— Николас, я тут пробежался по кварталу и хочу сказать, что твои «пташки» чирикали по делу. От мадам Жу-Жу к нам уже поступила претензия. Чужие «птички» влёт перехватывают клиентов на улице прямо под носом у «модисток» из её «ателье». А в нашей кафешке, ты не поверишь, засели сразу два «кота» со своими шестёрками! Борзые по самое не могу. Надо бы гнать нашего бармена в шею, похоже скурвился сволочь, раз помалкивал о таких «гостях».

Смерив девушек взглядом, не обещающим ничего хорошего, Николас отдаёт распоряжение:

— Я к Луи, а ты свистай «наверх» всех наших и заскочи на кухню к «Малышу», пусть прихватывает своих «поварят» и тоже подтягивается. — и уже нам: — Мишель, ты не вмешивайся, это не твоя работа. А с Вами, шалавы, я разберусь попозже. Сидите здесь тихо и не вздумайте никуда слинять. Найду везде!

Мы остаёмся втроём и в кабинете повисает мрачная тишина, нарушаемая лишь горестными вздохами Симоны и возмущённым сопением Эдит. Мне на это пофиг. Я знаю, что Пиаф пробьётся и сама, но вот оставлять ей «на съедение» своего друга у меня нет никакого желания. Как-нибудь перебьётся. Но всё-таки открываю шкафчик, где у Луи хранятся бумаги и оторвав листок из блокнота вписываю туда одну строчку, «Раймонд Ассо поэт», после чего протягиваю листок Симоне.

— Не знаю, на беду или на счастье ты появилась в жизни Эдит Пиаф, но от тебя зависит кем ты станешь для неё. Добрым ангелом или чёрным вестником невзгод, но постарайся всё-таки стать добрым. Без Эдит ты сама из себя ничего не представляешь, но Ваши судьбы теперь тесно переплетены, не сведи её в могилу до времени. Помни, ты в ответе за судьбу певицы. Возьми и сохрани листок. Этот человек поможет Пиаф стать великой. — Симона фыркает, но всё-таки принимает листок и совершенно меня не стесняясь прячет его в лифчик. О, господи! Она ещё и бюстгальтер носит, что им поддерживать-то?

— Мсье, а Вы кто? — хм, кажется малышка Пиаф вспомнила о приличиях и решила познакомиться?

— Меня зовут Мишель Лапин, я музыкант и когда-то сам начинал в этом кабаре.

— Мсье конферансье Мишель Лапин? — глаза обоих девушек расширяются от удивления, а брови ползут на лоб. — Но это же Легенда! В «Жернис» о Вас только и вспоминают. Это правда Вы? Тот самый человек, что ставил первые номера в кабаре и сам из обычных куплетистов пробился в мир большого Шоу-бизнеса? — хм… видимо чего-то я о себе не знаю. Вот уже и в «легенды» записали.

— Момона! Не потеряй листок! Мсье Лапин, расскажите, как Вам это удалось? Что для этого надо сделать? Ну пожалуйста!

Эдит с силой прижимает ладони к груди и с надеждой смотрит на меня умоляющим взглядом. О том, что Пиаф всегда мечтала о большой сцене и стиснув зубы упорно туда пробивалась, хорошо знаю из своего прошлого. Попробовать что ли убедить её отказаться от своих пагубных привычек? Вряд ли тут одни разговоры этому помогут, но «А пуркуа бы и не па?» © Минут через сорок появляется возбуждённый Лепле и прерывает наш с Эдит оживлённый диалог о трудностях артистической карьеры. Вытирая носовым платком кровь с кулака Луи лыбится во все свои оставшиеся двадцать зубов. Несмотря на ссадину на скуле, настроение у моего друга великолепное и боевое.

— Мишель! Ты представляешь? Эти «Коты» настолько оборзели, что хотели нашу кафешку себе отжать. Можно подумать, что на «старушке Пигаль» им уже своих «лёжек» не хватает. Пришлось вломить этим придуркам от всей души, как в старые добрые времена! Надолго запомнят, а то совсем уже страх потеряли. — Луи просто сияет от удовольствия. Всё-таки внешний лоск этого «добропорядочного гражданина» никогда не сможет заглушить живущую в нём сущность дикого зверя, рождённого и воспитанного в припортовых трущобах.

— Моя бедная «малышка Пиаф», больше никто тебя не обидит! — Луи бережно прижимает к себе Эдит и гладит её по голове.

Удивлённо смотрю на Николаса, но тот флегматично пожимает плечами. Мол: — «Я тут совсем не при делах». Перевожу свой взор на Симону, но та лишь насмешливо скалится мне в ответ. И словно уловив спиной мой вопросительный взгляд Эдит оглядывается, морщит носик и вдруг показывает мне язык. Вот же зараза! Но мне становится даже немного смешно от этого детского поступка. Да ну вас всех нафиг! Сами не маленькие, надеюсь разберётесь.

К зданию посольства подъезжаю уже без четверти одиннадцать. Приходится вызывать Александра, а то охрана отказывается запускать в «Почётный двор» мою машину, так как она не внесена в «список разрешённых». Вот же бюрократы! Меня и не пускают? На шум во дворе выходит Розенберг и с интересом осматривает мою новую покупку.

— Эх Мишка! Тебе деньги девать некуда? Ну вот нафиг тебе эта машина? До Барселоны можно было бы и пароходом доплыть, а до Мадрида от Барселоны поездом доехать. Или вообще поездом от самого Парижа и прямо до Мадрида. Всё шикуешь? Пижон!

— Марсель Израилевич, вот Вы опять брюзжите как старик, словно и молодым никогда не были. А того не понимаете, что теперь в Одессе все девчонки моими будут! Ни у кого такой машины там нет. «У кого в руках „Сюиза“ — тому нет отказов и капризов!» — Александр от моего краткого «поэтического экспромта» заливается смехом и ржёт как стоялый жеребец, даже сам Розенберг начинает ухмыляться. Но спохватывается что ему это «не по чину» и отправляет меня спать. Все инструкции завтра.

Понедельник — день тяжёлый, но не для меня. Впереди двое суток в пути и… здравствуй Баскония! Даже сердце сладостно замирает в предвкушении от скорой встречи с любимыми местами своего «прошлого». В Мадриде меня ждут в понедельник четвёртого февраля и значит в самом Бильбао могу немного задержаться. Есть у меня по соседству с этим городом парочка излюбленных мест отдыха. Для «безлошадного» это была бы большая проблема, но что может означать пара сотен километров, если ты «на своих колёсах»? Правильно, всего лишь лёгкая прогулка. Жаль что времени у меня маловато и сейчас совсем не сезон, чтоб прихватить с собой на эту «увеселительную прогулку» какую-нибудь сговорчивую «прекрасную сеньориту». Визу мне выдали всего на полгода. Ну так-то правильно, как-никак, а в сентябре мне уже на учёбу. Но контракт заключен на четыре месяца и планирую полностью в него уложиться, чтоб в августе уже быть дома в Одессе. Самое время для покатушек с друзьями на море и на пикники с мамой. Эх, скорее бы уже. Двигатель работает как часы, так же точно и ритмично, словно напевая мотивчик:

Мой путь лежит на юго-запад Франции в славный город Бордо. Не, так-то конечно можно доехать до Бильбао и без остановок. Но дороги сейчас не те что в моём времени, да и гонку устраивать мне нужды нет. Погода прекрасная, если до Ле-Ман было довольно прохладно и пасмурно, то в Пуатье уже небо ясное и солнышко пригревает ощутимо. Откидываю верх кабриолета и снимаю реглан, оставаясь в английском тёплом шерстяном лётном френче и кепи. Температура воздуха около пятнадцати градусов и это в конце января! Из Парижа выехал в восемь утра сразу после завтрака, а в Бордо прибыл в шесть вечера, с двумя короткими остановками в Ле-Ман и Пуатье для лёгкого перекуса и отдыха. Вполне неплохо для начала моего путешествия. В Бордо бывал неоднократной в своей прошлой жизни и вряд ли он сможет меня чем-то удивить в этой. Оттого и от прогулки по городу решаю отказаться, а плотно поужинав в ресторане отправляюсь в койку.

По иронии судьбы мой путь «переезда» из Франции в Испанию пролегает по тому же маршруту, что и «побег» Льва Давидовича. Не знаю в точности где он пересекал границу, по мосту или вплавь на лодке, но из французского Андая в испанский Ирун мой путь занял всего лишь полчаса времени вместе со всеми таможенными формальностями. Досмотра как такового нет. На французской стороне мне ставят в паспорт штамп с пометкой «выбыл» и желают счастливого пути, на испанской отмечают въезд и поздравляют с прибытием. Вот и всё, я уже в Испании. От Ируна до Бильбао чуть более ста километров, места мне знакомы и на пейзажи не отвлекаюсь, тем более что в конце января особо тут любоваться не на что.

Но вот нечаянно вспомнив «товарища Троцкого» неожиданно задаюсь для себя вопросом, а нафига Льву Давидовичу вообще понадобился этот «побег»? Вот что-то в спонтанность подобного поступка мне верится как-то совершенно слабо. Во-первых, Троцкий жёсткий прагматик и наверняка свой поступок просчитал заранее, на что и фрахт лайнера как бы намекает. То есть подготовка «к побегу» началась задолго до часа «Х». Это всё-таки требует и определённой начальной организации, и неслабого такого финансирования. Ну, допустим со средствами у Льва Давидовича сегодня проблем нет. Несмотря на опалу у «власть предержащих» у него и сейчас хватает богатых спонсоров, как и сторонников готовых делом оказать ему всемерную помощь и поддержку по идейным соображениям. Во-вторых, неужели он так уверовал в свою идею «перманентной революции», что готов «на практике и личным примером» доказывать её жизнеспособность? Но, разве недавнее фиаско с революционными выступлениями в Германии и крах «социалистических революций», с фарсом установления «советской власти» в Тюрингии и Саксонии в начале двадцатых годов, так ничему его и не научили?

Кстати, интересный момент, Гитлер в своём «пивном путче» явно действовал практически по тому самому сценарию, что разрабатывал лично «камрад Троцкий», в то время всем ещё «товарищ». Мало кто об этом знает, но Лев Давидович принимал самое деятельное участие в работе Коминтерна. В том числе и в активной разработке его планов «мировой революции», которая по замыслу организаторов должна была одновременно начаться в Германии, Болгарии, Румынии и Югославии. Даже Польше в этих «революциях» отводилась значительная роль, хотя бы как «транзитного моста» для переброски советских войск на помощь «восставшим». Но не срослось. Сначала «вожди» слишком уж «закопались» в своих организационных вопросах и «проспали момент», да и поляки всё тянули и не давали своего согласия на пропуск «советских добровольцев». А затем и «деньги на революцию» как-то банально и пошло разворовали, да так, что и концов не смогли найти.

Во вчерашней газете прочёл, что на борт «Костюшко» поднялось около тысячи «эмигрантов». Но по мнению корреспондента их могло оказаться намного больше, так как «туристов» никто не считал и на борт «Корабля дураков», как его уже окрестили злоязычные журналисты, по словам очевидцев могло погрузится и две, и три тысячи «повстанцев». В это верится довольно слабо, всё-таки каюты лайнера рассчитаны лишь на восемьсот пассажиров, но учитывая, что когда-то я сам путешествовал на «Pulaski» в «скромной однушке», где при желании свободно могли бы разместиться шестеро не особо притязательных пассажиров, то — да, цифра действительно может оказаться довольно внушительной. Как бы то ни было, недели через три-четыре узнаем точнее. Не так уж далеко и долго плыть даже этому «ветерану» трансатлантических переходов. Вряд ли лайнер отправится прямо в Рио-де Жанейро, там ему уж точно никто не будет рад, скорее всего пришвартуется где-нибудь севернее, например, в том же Ресифи или Сан-Луисе, впрочем, портовых городов на севере Бразилии с избытком и гадать понапрасну — пустая трата времени. Вопрос в другом, а ждут ли его там? Вот что-то я сильно в этом сомневаюсь, но может просто чего-то не знаю, или не понимаю.

Теперь вот думаю, а может власти Франции специально «сослали» Льва Давидовича в курортный приграничный Андай, в надежде на то, что он «сам догадается и сбежит», к великому облегчению французской полиции? Да и власти Испании внезапную «миграцию на север» своих «леммингов пламенных революционеров» очень уж как-то совсем подозрительно «проморгали». Или всё-таки о чём-то догадывались, но только делали вид что ничего не замечают? И затем тоже с превеликим облегчением помахали платочками вслед «уплывающим в закат»? Но это всего лишь мои догадки. И вообще весь этот громкий фарс с «походом революционеров» в Бразилию для меня выглядит очень странно. Слишком всё как-то нарочито и с привлечением ненужного внимания. Как по мне, так раз уж задумали что-то «незаконное», так надо делать это в тайне и без аншлагов. В Испании у Троцкого много сторонников в среде левых социалистов, Кортес Каталонии даже хотел пригласить Льва Давидовича из Франции к себе «в эмиграцию», однако против выступило республиканское правительство. И с чего бы это «Льва Революции» понесло за океан? Мне это совершенно непонятно.

А вот город Бильбао сегодня очень сильно отличается от того, что я помню по своему прошлому. В моём времени административная столица провинции Бискайя была застроена небоскрёбами и просто высотками из стекла и бетона, ничем не отличаясь от остальных развитых городов Европы. Но сейчас я словно бы приехал в совершенно другой и незнакомый мне город. И первое отличие — это отсутствие моста Ла Сальве через Нервьон Ривер. Блин… Его же ещё не построили! Нифига себе⁈ Проезд по каменному мосту святого Антонио перекрыт для транспорта из-за дорожных работ и как мне теперь на другой берег перебираться?

Хорошо что вовремя вспомнил про подвесной мост в городке Гечо. В прошлой жизни так ни разу им и не воспользовался, просто такой нужды не было, но сейчас это чудо инженерной мысли пригодилось как нельзя кстати. Пришлось сделать «небольшой крюк» в двадцать километров, но удовольствие от двухминутной переправы через реку «на тельфере» того стоило. Из-за чего и в Бильбао въезжаю со стороны моря от городка Португалете. На всю дорогу ушло больше сорока минут, так как местность совершенно мне незнакома. В будущем всё вокруг было основательно перестроено, вот и довелось покрутится по округе, сворачивая не на тех развилках и затем возвращаясь назад. Небоскрёбы в городе отсутствуют, однако трёх, четырёх и пятиэтажных домов хватает. На улицах города вместо асфальта лежит брусчатка, но это только придаёт городу «старинный колорит».

Ещё переправляясь по мосту-транспортёру через Нервьон Ривер поразился количеству пакгаузов вдоль всего её побережья. Судя по числу пришвартованных к причальным стенкам и дебаркадерам грузовых пароходов и оживлённой суете вокруг них старый порт сегодня вполне себе ещё жив и востребован. Это в моё время он был перенесён уже в самое устье реки, а причальные стенки оделись в гранит и вместо унылых складов появились шикарные набережные. Мне надо именно туда. Судя по тем объяснениям, что когда-то услышал от Алессандро, его автомастерская находится где-то в районе будущего музея Гуггенхайма и немного попетляв среди пакгаузов наконец-то нахожу нужный мне адрес.

Зря только плутал среди складов. Видимо в прошлый раз не совсем понял объяснений Гарсия, да и сам как-то не догадался, что жилые дома даже в старину не строили в «промзоне», а здесь целая улица в два десятка двухэтажных кирпичных домов с большими подворьями. Архитектура домов выполнена в стиле раннего барокко и недвусмысленно указывает на то, что строительство этого квартала происходило в конце семнадцатого века, изначально предназначаясь именно для «гильдии гужевых перевозчиков». На что как бы намекает и ширина проезжей части улицы, мощенной тщательно подогнанной крупной брусчаткой, предназначенной явно для свободного проезда в ряд сразу двух гружёных тяжёлых телег, что в общем-то довольно нетипично для испанских городов, имеющих в своём большинстве узкие улочки, где и одной-то телеге толком негде развернуться.

Дома, сплошь украшенные портиками, антаблементами, пилястрами и прочими украшательствами характерными для стиля барокко выглядят немного помпезно и вычурно, но респектабельно и солидно. Даже немного грустно становится от того, что в моем времени всю эту пышную красоту снесли в угоду строительства музея Гуггенхайма, никак не вписывающегося в этот архитектурный ансамбль. Въезд во двор дома закрыт и немного поколебавшись, оставляю свою «ласточку» перед воротами. На моё счастье кованая решетчатая калитка оказалась незапертой. Вхожу во двор и с интересом начинаю осматриваться.

Сам двор небольшой, со стороны улицы огорожен высоким кирпичным забором с прочными дубовыми воротами. Вход в дом со стороны двора, сразу напротив дома расположены мастерские, когда-то бывшие конюшней и каретным сараем. Меня никто не встречает, да это и немудрено. Судя по гулким ударам кувалды и звону железа «день жестянщика» в автомастерской в самом разгаре и шум двигателя моей «Сюизы» просто никто не услышал. Захожу внутрь и поначалу ничего не вижу. На улице светит яркое солнце, а в помещении несмотря на два небольших окна царит таинственный полумрак, но вот моё появление замечают сразу.

— Сеньор? Вы что-то хотели? — различаю силуэт мужчины у наковальни и направляюсь к нему.

— Добрый день, сеньор! Меня зовут Мигель Лапин, я из Советского Союза. У Вас в городе проездом. Ищу своего старого знакомого по Одессе, Алессандро Гарсия. Не могли бы Вы подсказать где я могу его увидеть? — несомненно передо мной находится Пабло, младший брат моего бывшего тренера. Они очень похожи внешне, вот только Пабло намного моложе. На вид ему лет двадцать пять и он немного шире в плечах, чем был его старший брат при первой нашей встрече.

— Алессандро? К моему большому сожалению брата сейчас нет дома. У него появился срочный заказ на выезде, он вернётся только ближе к вечеру. Кабальеро Лапин, если хотите что-то ему передать на словах, можете сделать это через меня. Или могу предложить Вам подождать его возвращения в доме за кувшинчиком молодого вина.

Тут на пол мастерской падает тень и девичий голосок произносит с явным ехидным подтекстом:

— Пабло! Донна Ирене приготовила отцу обед. Ты уже починил машину, или опять пойдёшь пешком? — раздаётся язвительный смешок: — правильно отец говорит, что тебя надо почаще гонять «в хвост и гриву», чтоб у тебя не только руки, но и голова работала!

Оборачиваюсь на голос и замираю. Зрение вновь играет со мной свои злые шуточки. Из полусумрака автомастерской в ярких солнечных лучах вижу только просвечивающий сквозь материю платья смутно различимый силуэт девушки с ярким пламенным ореолом вокруг головы. Лицо разглядеть никак не удаётся, но вот стройная девичья фигурка сквозь ткань видится довольно отчётливо и моё сердце вдруг неожиданно пропускает удар.

— Лора? — но тут же смолкаю, понимая свою ошибку. Моя первая любовь осталась в далеком прошлом, что уже никогда не станет моим будущим.

— Ой! Извините меня сеньор, я Вас не заметила и подумала, что мой дядя один. — девушка явно смущена своей невнимательностью, но это ей простительно. Сам со света с трудом адаптировался к полумраку этой автомобильной мастерской.

Выхожу во двор и с интересом оглядываю юную барышню, от чего она смущается ещё больше и шустро проскальзывает в мастерскую. Нет, это мне только показалось, она ещё совсем подросток и совершенно не походит на мою Лору. В той жизни я вырос довольно «большим мальчиком», мой рост при нашем знакомстве составлял почти метр девяносто, а моя подруга уступала мне лишь десяток сантиметров, но эта пигалица явно лишь чуть выше метра шестидесяти. Однако есть в них что-то схожее. Особенно эти большие изумрудно-зелёные глаза и натуральный цвет волос «венецианской блондинки». Но Лора уродилась очень светлокожей и по всему телу была сплошь усыпана хорошо заметными веснушками. От чего до встречи со мной жутко комплексовала по этому поводу и мне пришлось приложить немало труда убеждая подругу, что она мне нравится именно такой, какая она есть.

Но вот Горрия, а в том, что эта девушка дочь моего друга я уже ничуть не сомневаюсь, имеет смуглый оттенок кожи и если конопушки у неё есть, то на первый взгляд они совершенно незаметны. Этот её огненно-рыжий цвет волос и сбил меня с толку. В этом мире пока ещё не встречал женщин с таким редким медовым оттенком. Видимо в младенчестве она была совсем ярко-рыжей, раз получила такое знаковое имя. «Горрия» в переводе с баскского на русский означает «красная». Мечтательно прикрываю глаза вспоминая недавнее чудное видение, промелькнувшее перед моими глазами. Но тут же спохватываюсь, прихожу в себя и насмешливо фыркнув сам себе ставлю «диагноз»: — «Женится тебе надо, Барин!» © Из глубины мастерской слышится нравоучительный голос Пабло:

— Горрия! Сколько раз тебе повторять, что сеньоре Ирене не нравится, когда ты называешь её «Донной». Прояви уважение к жене своего отца и матери твоих кровного и сводного братьев! Сеньоре всего лишь тридцать лет, а ты обращаешься к ней как к старухе. Это действительно неприятно слышать даже мне, а если услышит твой отец, то он опять будет недоволен. И не надо так настойчиво проявлять свою неприязнь к мачехе. Смирись! Твою маму уже не воскресить, да ты её и не помнишь совсем, а мой брат заслуживает мира и спокойствия хотя бы в семье. Ты и сама видишь, как трудно ему сейчас приходится.

— Но она мне не мать! А постоянно пытается чему-то учить и своими наставлениями уже совсем допекла. Всё что я не сделаю, всё всегда не по ней! Только бабушка меня и понимает. — раздаётся тихое всхлипывание.

— Эх, племяшка, ты просто не понимаешь, что она пытается о тебе заботится. А моя мама тебя просто балует, даже я это вижу. Ладно, пойдём в дом. Видимо мне и сегодня придётся идти пешком, надо хоть немного передохнуть.

— А вот не надо было гонять по дороге как сумасшедшему! Хотел пыль в глаза своим приятелям пустить? Вот и разбил машину. Отец правильно говорит, тебе женится пора, может хоть тогда остепенишься. — раздаётся смешок.

— Пабло, а кто тот молодой сеньор, что к тебе приходил?

— О… Дева Мария, я ж совсем забыл о госте! Это… — небольшая заминка и вдруг раздаётся приглушённый, но искренний и весёлый смех.

— Горрия, а ты его не узнала? Ну как же так? Это же твой кумир! Чьи газетные фотографии ты собираешь в свой альбом? Ну ты даёшь! — и вновь смех.

— Не может быть! — в голосе девчонки слышится потрясение и спустя минуту уже вновь вижу перед собой смущённую и взволнованную сеньориту, следом за ней выходит и Пабло.

— Кабальеро Лапин, приглашаю Вас в наш дом! Мой брат очень много рассказывал о Вашем знакомстве нам и нашим друзьям, но почти никто ему не поверил. Хочу познакомить Вас с моей мамой и сеньорой Ирене, женой моего брата. Они будут рады этому знакомству! — Пабло радушно показывает на крыльцо, однако я не спешу.

— Сеньор Гарсия, дело в том, что я на машине, но она стоит на улице. Вы позволите загнать её во двор? — Пабло хлопает себя ладонью по лбу и экспрессивно восклицает: — Как же я не догадался, что Вы в дорожном костюме? Конечно! — он шагает к воротам и спустя пять минут моя «ласточка» уже стоит во дворе вызывая некоторый фурор у зрителей.

— Класс! — Пабло поднимает верх большой палец: — У нас в городе такого автомобиля нет ни у кого! Это игрушка, а не машина. — а Горрия лишь зачаровано ходит вокруг моей «ласточки» и взглядом нежно оглаживает мой кабриолет. Что ни говори, но такое внимание чертовски приятно. Хоть гладят и не меня.

При первом нашем знакомстве донна Бетиса Гарсия показалась мне немногословной и властной дамой лет шестидесяти. Судя по её хмурому и озабоченному виду сразу становится понятно «кто в этом доме хозяин». Сеньора Ирене напротив, на фоне свекрови выглядит жизнерадостной хлопотуньей, совсем непохожей на ту «мегеру», что успело нарисовать моё воображение со слов Горрии. Алессандро времени зря не терял. Вернувшись из Союза в тридцать третьем году, он сразу же женился на соседской вдовушке и уже успел «заделать» себе наследника.

Вот и бушует Горрия от внезапного изменения своего статуса. Мне это понятно и знакомо. Сонечка тоже постоянно закатывала скандалы своей матери, стоило Белле Бояновне «чуточку задержаться на работе». А когда однажды соседка не пришла домой ночевать, так девчонка вообще закатила Белле натуральную истерику. И пофиг на чувства матери, что тоже хочет «немножечко счастья» и для себя. Детская ревность она такая… имеет место быть и с этим приходится считаться. И взрослые люди готовы на безрассудные поступки в порыве ревности, что уж тут говорить об их детях, да ещё и в пубертатном возрасте?

Выяснив у Пабло, что Алессандро два последних дня занимается выполнением заказа на аэродроме Бильбао, а именно ремонтом «зачихавшего» авиадвигателя, прихожу в некоторое недоумение. Но младший брат охотно поясняет, что на «авиабазе» в наличии имеется десяток самолётов, но только один «комендант» и четыре пилота. Больше никакого лётного, а тем более обслуживающего персонала нет, за исключением «охраны базы» состоящей из трёх караульных солдат, дежурящих посменно. Но лишь с одной винтовкой на весь состав караула и той без патронов. В случае необходимости ремонта и технического обслуживания самолётов специалистов приглашают «со стороны». Нихренасе! Аутсорсинг в ВВС??? Что сказать? Я в шоке.

Предлагаю Пабло подвезти его на «авиабазу» на своей машине, а заодно и самому посмотреть на это непотребство. Потратив некоторое время на уговоры, мол, ему неудобно меня утруждать, всё-таки согласие получаю. А иначе кто меня туда пропустит-то без сопровождающего? Но вот взглянуть на современные самолёты Испанских ВВС мне очень даже интересно. Что-то не могу припомнить, что же сейчас стоит на их вооружении. Пока Пабло переодевается и собирается в дорогу, вокруг него вьюном вьётся племянница и что-то ему настойчиво шепчет, от чего тот хмурится и отрицательно бурчит в ответ. Но видимо эта надоеда всё-таки своего добивается, и «дядя» смущённо улыбаясь обращается ко мне:

— Синьор Лапин, Вы не станете возражать, если вместе с нами прокатится моя племяшка? Эта непоседа просто обожает автомобили и мы с братом иногда её балуем. Вот и сейчас ей опять срочно приспичило прокатиться. Прилипла как банный лист! Что Вы на это скажете? — а что тут говорить? Улыбаюсь и отвечаю:

— Конечно не возражаю, только пусть оденется теплее. Верх машины поднимать не стану и в поездке будет немного прохладно. — в ответ раздаётся восторженный писк, и девчонка пулей улетает к себе в комнату переодеваться. Ну, да. Девчонки они такие, покатушки им нравятся.

Через полчаса мы готовы и благодаря «штурману Пабло» сидящему рядом со мной до каменного моста «Ареналь», о котором я «благополучно забыл», доезжаем за каких-то десять минут. А уж от переправы вдавливаю «тапок до пола» и по знакомой мне дороге до аэродрома «долетаю» всего за четверть часа. Признаюсь, что этому во многом поспособствовали и восторженные визги с заднего дивана и ревнивые взгляды моего «штурмана». Утром по дороге в город уже проезжал рядом с будущим аэропортом, но в тот момент даже не понял, что проезжаю мимо «военной авиабазы». Обычная грунтовая взлётка и несколько дощатых ангаров для самолётов. Въезд на поле перекрыт полосатым шлагбаумом с грибком для часового. Возле караульной будки за небольшим столиком на лавочках живописно расположилась троица военных. В центре стола стоит кувшинчик и три стаканчика.

При нашем приближении солдатики засуетились и заполошно подскочив с лавок мигом открыли проезд, при этом успев убрать с глаз долой «всё неуставное» и принять бравую строевую стойку. Мне даже скорость снижать не пришлось. Военные проявили изрядную сноровку и уставное рвение, успев отдать мне честь и спрятать за спинами кувшинчик и стаканы. Караул! Мать их так… Но понять охрану можно. Форма на мне лётная, её хорошо видно через расстёгнутый реглан и плевать на то, что на ней нет никаких знаков различия. Мой лимузин сам по себе такой «пропуск-вездеход», что других документов и не требуется, на нём только генералам разъезжать.

В чём убеждаюсь ещё раз, подъехав к открытым воротам ремонтного бокса. На шум мотора из ангара выглядывает лейтенант в лётной форме и поспешно оправляя китель чуть ли не строевым шагом направляется к нам. Надо отдать ему должное, «докладывать» не спешит, но глядя на меня воинское приветствие отдаёт, представляется «комендантом авиабазы» и интересуется кто я такой и по какому делу прибыл на военный аэродром. Из машины выбирается Пабло и лыбясь во все тридцать два зуба направляется к напряжённо стоящему лётчику.

— Хуан, расслабься дружище! Это не по твою душу, мы к брату приехали. Надеюсь он ещё здесь? А не у какой-нибудь весёлой сеньориты?

— Пабло? — с летуна действительно спадает напряжение, он по-дружески здоровается с младшим Гарсия, а затем мелким бесом подскакивает к машине и рассыпаясь в пышных и витиеватых комплиментах «очаровательной сеньорите» помогает ей выйти из салона автомобиля. И что-то эта явно излишняя комплиментарность неожиданно начинает меня раздражать. Но тут из ангара появляется Алессандро и девушка спешит к отцу.

— Горрия? Ты как тут оказалась? — озадаченный Алессандро вытирает руки ветошью и нежно обнимает дочь.

— Я с дядей приехала. Кабальеро Лапин любезно согласился нас подвезти.

— Кабальеро Лапин? — мой друг переводит на меня взгляд. Минута узнавания… и он расплывается в широкой добродушной улыбке.

— Мишка! — от дружеского объятия трещат все мои косточки. Вот же медведь! А по внешнему виду и не скажешь, что в этом тщедушном теле такая силища.

— Ты откуда? Я и не чаял тебя больше увидеть! — не выпуская меня из объятий оборачивается к «коменданту» и насмешливо произносит:

— Вот Хуан, ты мне не верил, а сейчас сам можешь убедиться! Ты хоть знаешь, кто это перед тобой стоит? Знакомься! Это мой друг Мигель, тот самый, что покорил неприступные Кордильеры. Всем невеждам доказал, что первыми пилотами были дикари-индейцы, а потом угнал у янки их самый секретный истребитель и катал на нём девочек! А ещё он знаменитый композитор, дирижёр и даже Профессор! И всё это мой друг Михаил, а ты мне не верил! — Алессандро весело хохочет над своим шутливым спичем и восхищённо трясёт меня за плечи. — Мишка, ну ты и вымахал! Мужчина! А ведь я тебя помню ещё совсем сопливым пацаном!

Ну да, «вымахал»… на «целых» три сантиметра за три года. Что-то вот совсем не расту. Но меня это не огорчает, сейчас мой рост в метр семьдесят два сантиметра самый что ни наесть оптимальный для моих целей, но вот в плечах действительно раздался. Старый реглан, что когда-то купил ещё в Париже, даже без меховой подстёжки уже тесен. Но вот тот, что мне подарил Порфёненко, подходит в самый раз.

— Так Пабло, пошли со мной, сейчас будешь помогать. Ремонт я уже закончил, осталось закапотировать двигатель и моя работа будет завершена. Там одному всех делов часа на четыре осталось, вдвоём и за пару управимся. — озадачив брата внезапной привалившей работой Алессандро обращается ко мне:

— Миша, ты же погостишь у меня? Надеюсь никуда не торопишься? — и увидев мой согласный кивок обращается уже к «коменданту»:

— Сеньор Мартинес, найдёшь минутку времени? Покажешь моему другу и дочке свои самолёты? Горрия никогда их вблизи не видела. Не откажешь ей в любезности? — ха! Да как же он ей откажет? Этот павлин перед девчонкой уже так свой хвост распустил и крылья растопорщил, что того и гляди скоро сам взлетит, причём без всякого пропеллера.

А вот «экскурсия по авиабазе» повергает меня в шок. Какие нафиг «новейшие» самолёты? Где они⁈ Да в нищем Парагвае самолётный парк на порядок лучше, чем вот это… «Бискайское авиакрыло»! Из всех самолётов находящихся на поле и в ангарах в реестр «условно военных» можно отнести разве что устаревший тяжёлый английский биплан «Виккерс Уайлдбист». Да ещё двух таких же «французских старичков», бипланы «Бреге-19». На этом весь «внушительный список» бомбардировочной авиации провинции Бискайя заканчивается. С истребителями ситуация не лучше. Один безнадёжно устаревший «Ньюпор-Деляж 52» и два таких же стареньких итальянских «Фиат CR30», один из которых сейчас «одевают» братья Гарсия. Остальные самолёты к «военным» не относятся совсем никак. Это два английских пассажирских моноплана «Моноспара S-12» и голландский пассажирский трёхмоторный «Фоккер» F. VIIb\3 m, тоже моноплан, но с крылом «парасоль». На остальной «антиквариат» без слёз и смотреть просто невозможно. Ребята, у вас война через полтора года! Вы чем небо Басконии защищать станете? Вопрос…

«Экскурсовод» вьётся вокруг «сеньориты Горрэлиты» как шмель вокруг плошки с мёдом и при этом заливается как соловей, повествуя о достоинствах «этих грозных боевых машин». Болтун, врёт как дышит. Судя по всему, где-то «нахватался верхов», а сам и понятия не имеет о том, о чём вещает с умным видом. Мне становится смешно, но лишь улыбаюсь с трудом удерживаясь от того, чтоб не заржать в полный голос. Вот же брехло! Тем временем ремонт закончен и братья выкатывают самолёт из ремонтного ангара.

— Сеньор Мартинес, принимайте технику! — Алессандро шлёпает ладонью по крылу и довольно щурясь добавляет: — Хуан, надо бы набросить десяток песет, за быстрый и качественный ремонт!

— Сеньор Гарсия, насчёт премии разговаривайте с майором Мартином Луна, я не уполномочен на это. И без облёта в воздухе, к сожалению, я принять самолёт не имею права. Надо оставить заявку и может быть завтра кто-нибудь его облетает. Сами понимаете, это не от меня зависит. Я комендант авиабазы, а не её пилот!

Ну нихренасе! А для чего ж ты дружок лётную форму носишь? Для форса? Тогда уж и представлялся бы как положено, что всего лишь начальник БАО (батальона аэродромного обеспечения), а не «комендант авиабазы». А я-то уж было подумал! Тоже мне «лётчик» нашёлся, ещё и о самолётах что-то нам втирал. Так бы сразу и говорил, мол «лёДчиком работаю, лёд с шасси скалываю!» © Ладно, пора бы уже и домой трогаться, но Алессандро отчего-то хмурится и уезжать явно не торопится.

— Хуан, мы же сразу договаривались об оплате по факту ремонта! Вот самолёт. Где мои деньги? — не знаю в чём уж тут дело, но похоже, что мой друг не очень-то доверяет своим «работодателям» и видимо опасается, что «гонорар» могут банально «зажать».

— Но, сеньор Гарсия! Вы тоже поймите меня правильно, а вдруг самолёт не взлетит? И кто тогда отвечать станет? Давайте дождёмся пилотов и завтра-послезавтра кто-нибудь из них приедет и примет самолёт. — хм, «комендант» явно тоже опасается «подставы». Деньги отдаст, а самолёт не взлетит. И какое-то тут странное «воздушное крыло». Пилоты вроде бы «по списку» есть, а «по факту» их нет. Дурдом!

— Сеньор Комендант, я могу облетать Ваш самолёт. Одну минуточку! — открываю багажник своей «ласточки», достаю саквояж и вручаю старшему лейтенанту свои «полномочия». — Сеньор Комендант, обращаю Ваше внимание на то, что я инструктор школы пилотов и обучение проводил именно на «Фиате», а это мои лицензии пилота, французские и американские. А вот это корочки военного пилота, выписанные мне самим Эмилем Девуатином. Уверяю Вас, после моего облёта у Вас не останется никаких сомнений в качестве приёмки самолёта! — может этот «лёДчик» в другой ситуации и заартачился бы, но умоляющий взгляд «юной сеньориты» способен растопить любой «лёд».

Мне выносят парашют, лётная форма уже на мне, достаю из баула шлем и очки с крагами. И вот уже спустя всего десять минут сижу в кресле пилота и проверяю готовность самолёта к взлёту. По моей команде «К запуску», по приставной лесенке с правой стороны фюзеляжа к специальному лючку поднимается Пабло и «кривым стартером» через редуктор начинает раскручивать винт самолёта. Включаю магнето и спустя полминуты из выхлопных патрубков уже валит дым. Ну что, «Фиат»? Поехали кататься? Эх, как же я соскучился по небу! На «Кузнечике» не сильно-то «пофигуряешь», но этот «старший брат» моей «Тигры» ни в чём ей не уступает. После двух кругов «по коробочке» приступаю к выполнению фигур высшего пилотажа и на время забываю обо всём на свете. Меня переполняет восторг и радость от полёта. Рождённым «ползать по земле» этого никогда не понять. В США мои «кураторы» уже как-то попытались запретить полёты, но хрен там! Мой «Кузнечик» это «…не роскошь, а средство передвижения» © Так что своё право летать я всё-таки отстоял, как бы этому и не противились «консульские». А за Испанию у меня с ними вообще никакого разговора не было. Забыли, наверное… Захожу на посадку, выключаю двигатель, подхожу к «группе встречающих» и лихо козырнув, докладываю «Коменданту»:

— Сеньор Комендант, пилот Лапин лётные испытания завершил. Замечаний по работе двигателя нет! — мне в ответ достаются три ошарашенных и один восхищённый взгляд.

— Ну Мишка! Ну, ты даёшь! — и опять попадаю в «медвежьи объятия».

У коменданта больше вопросов нет, закатываем самолёт в ангар и отправляемся домой. А там мой друг Алессандро устраивает настоящий «праздник» с приглашением всех соседей и обильным угощением с возлияниями. Это хорошо, что я не такой уж большой любитель спиртного, а то лопнул бы от всего того количества бутылок и кувшинов что теснились на столе. Но вот покушать не отказываюсь. И куда только в меня всё влезло? «Праздник» продолжался все три дня что я гостил у семейства Гарсия в Бильбао. Но испанцы, а тем более басконцы, они такие. Ещё по прежней своей жизни знаю, что в хлебосольстве и гостеприимстве баски русским мало в чём уступают. Оттого видимо мне так нравилось отдыхать в Басконии, тем более, что именно «русских» там очень сильно уважают. Вот и у Гарсия тоже чувствовал себя «как дома». Но не обошлось и без «сюрпризов». На следующий день после нашего возвращения с аэродрома, в гостином зале где мы перед обедом слушаем игру Пабло на гитаре с песнями его собственного сочинения, ко мне нерешительно подходит Горрия и отчаянно смущаясь протягивает конверт с грампластинкой, попросив оставить «на память» мой автограф. А! Так вот от чего Пабло над ней всё утро подсмеивался и мне подмигивал. Решилась всё-таки.

Беру в руки небольшой конверт и в следующий момент у меня отвисает челюсть. Нифига себе! А у меня этой пластинки в коллекции нет! На конверте с миньоном типографский оттиск двух фотографий. На одной я сижу в обнимку с гитарой, на второй Консуэло за фортепьяно. Наша общая пластинка. Однако! Похоже песня Веласкес начала завоёвывать испаноговорящую аудиторию, раз появилась уже в Европе. О том, что в мировом успехе этой пластинки есть и мой вклад, даже не вспоминаю. Увы, уровень песен совершенно несопоставим, моя — это «однодневка» на короткое время, а «Бессаме мучо» — это песня на века. В США я её не слышал, от того и удивился так, увидев нашу пластинку в руках Горрии. Подписал, конечно, с самыми добрыми пожеланиями. Дом у Гарсия большой и гостеприимный. В Басконии не так ценится «служилое дворянство», как древность рода и фамилии. А у Алессандро родословная ещё со времён «царя гороха» и нет ничего удивительного в том, что за три дня у него в гостях побывали все самые уважаемые жители Бильбао. Мне поневоле довелось перезнакомиться со всеми «сливками общества» второго по значимости в стране Басков, но первого по величине города в провинции Бискайя.

К тому же Алессандро Гарсия, очень уважаемый в городе гражданин. Он не только владелец частной автомастерской, но опытный инженер-механик и участвует в работе городского совета Бильбао в качестве консультанта. Одновременно входя в комиссию муниципалитета по надзору за работой портовых механизмов. Должность ответственная и престижная, предполагающая самый широкий круг общения. От того и «заглянуть на огонёк» чтоб взглянуть на «знаменитого гостя» захотели многие из его знакомых. Как ни крути, но здесь и сейчас я та самая «восходящая звезда», о которой совсем недавно писали почти все газеты Европы. Хорошо ещё, что с прошлой моей жизни у меня есть опыт подобного общения, правда тогда я лишь входил в окружение «человека с именем», теперь вот испытал это на себе. Ничего особо приятного в этом нет. Нужно постоянно «быть на высоте», а это утомляет. Так что на четвёртый день покидаю город даже с некоторым облегчением. Все мои планы «прокатится» по прежним местам отдыха опять «накрылись медным тазом». Впрочем, сейчас ещё не сезон, так что особо по этому поводу не переживаю. Главное что всё-таки с Алессандро повидался и с его семьёй познакомился. Убедился что у него всё хорошо и теперь с лёгким сердцем уже можно ехать в столицу Испании. Разве что юная басконка будет иногда вспоминаться. Всё-таки она очень симпатичная девчонка, немного смешная и наивная

Моя встреча с сеньором Энрике Фернандесом Арбосом, главным дирижёром симфонического оркестра Мадрида, происходит в здании «Музыкального театра Оперетты». В моём будущем, этот театр сменит своё название и станет «Национальным театром Сарсуэлы». Даже не подозревал о том, что «Сарсуэла» не просто топоним по названию близлежащей королевской резиденции, но обозначение направления целого музыкального жанра, присущего исключительно только Испании. Впрочем в тонкостях этого жанра сам чёрт ногу сломит. Из пояснений Энрико понял только одно. Если оперетта написана испанцем, исполняется в Испании и на испанском языке, это — Сарсуэла. Но Сарсуэла переведённая на иностранный язык, это уже «просто оперетта», даже при её исполнении в Испании. Но и тут есть ещё множество других нюансов. Если оперетта написана не испанцем и не на испанском языке, но переведена на испанский, то она тоже «Сарсуэла», если исполняется в Испании. Но такие вот «сарсуэлы» очень большая редкость, их можно перечесть по пальцам одной руки. Но не все оперетты что исполняются в Испании и на испанском языке являются Сарсуэлами.

В чём же между ними различия, так нифига до конца и не понял. Тут надо быть настоящим профессором музыковедения, а не «липово-почётным». Но одно уяснил со всей очевидностью. Во-первых, это очень престижно, что мою оперетту переводят на испанский язык и делают из неё «Сарсуэлу». Во-вторых, требование перевода на испанский язык это никакая не провокация, а необходимость, так как большинство испанцев знаниями иностранных языков не обременены. «Демократичная» Сарсуэла помогает лучше понять произведение иностранного автора самой обычной и невзыскательной публике «из народа». Маэстро Арбос чем-то мне напоминает Дон Кихота, хотя никакого внешнего сходства с известными мне изображениями вроде бы не имеет и скорее похож на его автора, Мигеля Де Сервантеса Сааведра. Хотя бы тем же пронзительным взглядом карих глаз и небольшой бородкой «клином» с шикарными усами, завитыми и лихо закрученными вверх. Сходства добавляют и густые волнистые волосы, спадающие до плеч. Энрико Фернандес немного задумчив и печально сетует на трудности перевода текста либретто:

— Сеньор Лапин, мои переводчики просто в ужасе от того, что Ваш язык настолько сложен. Дословный перевод текста, по их мнению, никак невозможно положить на ноты. И что с этим делать, я не имею ни малейшего представления!

Хм, тут я с ним спорить не стану. В прошлом мне частенько приходилось сталкиваться с тем, что многие знакомые мне иностранцы буквально стонали в попытках понять «этот ужасный варварский язык». Ага, можно подумать, что их язык даётся нам намного легче. Но тут дело не только в одной лингвистике, тут и ментальность народа, и образность его мышления тоже играют большую роль. Взять те же песни, хотя бы «Бель» из мюзикла. Если для француза фразы: «Я заглянул ей под цыганское платье», «Позволь мне только один раз толкнуть дверцу в сад Эсмеральды» вполне себе приемлемы с эстетической точки зрения, то для русского, эти слова звучат как самая обыкновенная пошлость. То же происходит и при обратном переводе. Многих наших эвфемизмов, идиом и пословиц они просто не понимают. Отсюда и «трудности перевода».

— Сеньор Арбос, а зачем Вам дословный перевод? Неужели Ваши либреттисты сами не смогут написать красивые стихи на мелодию мюзикла, используя «дословный текст» только лишь в качестве образца? Не вижу в этом никаких трудностей!

— Но сеньор Лапин! Разве Вы не станете возражать, если текст перевода будет отличаться от авторского оригинала?

— Конечно не стану. Можете вообще не придерживаться канона, если по мнению либреттистов это только улучшит текст. У меня самого все три либретто различаются, а в Германии от моего оригинала не осталось вообще ничего. Но мюзикл и там имел успех у публики. — маэстро морщится от моих слов.

— Нацисты! Как Вам вообще пришла в голову такая идея, доверить им либретто? Они же написали редкостную гадость! Полную и чудовищную ложь, извратившую саму суть великого произведения гениального француза! — и что мне ему ответить?

Мол, я тут не при делах? Так не поверит. Но похоже Маэстро и не собирается читать мне морали. Он полностью удовлетворён моим ответом и тем «карт-бланшем» что я ему выдал.

— Сеньор Лапин, это очень великодушное решение с Вашей стороны и намного облегчит работу наших переводчиков. Думаю что за месяц они вполне смогут управится, а первую репетицию можно будет назначить уже через две недели. Надеюсь, что к этому времени часть арий будет уже готова. А пока предлагаю Вам отдохнуть и насладится красотами Мадрида. Мы оплатим Вам самый лучший номер в любой гостинице города по Вашему выбору.

Мы ещё немного побеседовали с маэстро решая организационные вопросы. В том, что симфонический оркестр Мадрида под управлением моего собеседника вполне справится со своей задачей, даже не сомневаюсь. Набор театральной труппы тоже «берёт на себя» сеньор Арбос и вздыхаю с облегчением. Всё-таки подобрать испанских актёров для своего мюзикла, для меня задача нетривиальная, я попросту никого из них не знаю. Но вот дирижировать и режиссировать спектакль мне уже вполне по силам. После двух постановок мюзикла на законных основаниях могу себя считать уже вполне «состоявшимся» режиссёром-постановщиком. В Париже мне в этом помогал Жан Саблон, а в Нью-Йорке неожиданно для себя прошёл настоящий «мастер класс» от самого Артуро Тосканини. Вообще удивляюсь, как же это Григорий Арнольдович сумел во мне разглядеть дирижёра-универсала аж в далёком двадцать восьмом году?

Он оказался прав, но к сожалению, только в этом. Вот взять моих друзей. Артуро Тосканини; дирижёр от бога, отличный виолончелист и как оказалось великолепный театральный режиссёр-постановщик, но забросивший своё собственное сочинительство. Владимир Самойлович Горовиц; пианист-виртуоз, но, как и тесть тоже не композитор. Рахманинов Сергей Васильевич; композитор, дирижёр и выдающийся пианист. Вот они — настоящие музыканты, а кто я? Все знакомые считают меня довольно неплохим дирижёром и «подающим надежды» композитором, но так ли это? Мне вспоминается сценка в фильме «Ландыш серебристый» из моего далёкого прошлого. Пианист Рома играет для своих друзей новый музыкальный отрывок «навеянный воспоминаниями», а затем замирает в экстазе:

— Я Бог! — и тут же сбоку прилетает ехидное:

— Ты Вор! — пианист в шоке:

— Что? И это сочинили до меня?

Вот и у меня так. Чтобы не сочинил, мне всё время чудится, что сейчас сбоку прилетит ехидное: — Ты Вор! — и ничего с этим поделать не могу. Что бы не написал, мне всё время кажется, что это уже сочинили «до меня». Хорошо понимаю, что как пианист я слаб, для того чтоб стать виртуозом необходимо заниматься по многу часов и ежедневно. Однако музицирую редко и от случая к случаю, у меня просто на это нет времени. Зато очень много дирижирую и вот это у меня получается гораздо лучше сочинительства. Надеюсь что моё «руководство» не походит на ту жуткую пародию, что изображал за дирижёрским пультом Василий Кроликов вместо Иннокентия Шниперсона в старом кинофильме «Ширли-Мырли» из моего «прошлого», или пьяненький «Царь Борис» перед оркестром полиции Берлина «оттуда же». Всё-таки за дирижёрским пультом чувствую себя на своём месте и мне очень нравится эта уверенность в себе. «Но жаль, что моё чувство не взаимно…» © Да уж…

Переговоры завершены, и мы «с чувством глубокого удовлетворения» пожимаем друг другу руки. До семнадцатого февраля я свободен, а в понедельник восемнадцатого начинаются первые наши репетиции с оркестром и труппой. В субботу шестнадцатого марта Премьера и четырнадцатого июля в воскресенье — финал и закрытие контракта. Спектакли будут идти всего два раза в неделю, в субботу и воскресенье с одной репетицией накануне. Я доволен как удав, никаких препон моему мюзиклу не ожидается и уже через полгода наконец-то вернусь домой. Можно начинать выбирать подарки, но пока лишь «порепетирую». Сидеть в Мадриде полмесяца без дела? Да ну нафиг! Лучше опять в Страну Басков смотаюсь. Наконец-то хоть к морю выберусь и никто мне в этом не помешает. Впереди целых две недели отдыха! А при таком диком бардаке что творится в «доблестных» испанских ВВС, найти способ подружится с «комендантом» Хуаном Мартинесом сам Бог велел. Так что и немного полетать, скорее всего у меня тоже получится. Осталось сувениры прикупить, но думаю что с этим у меня проблем не возникнет.

Для Пабло выбираю гитару, классическую шестиструнную. Парень очень любит играть и петь песни, хоть и не получил никакого музыкального образования. Однако мне нравится, как легко и непринуждённо это у него получается, самоучка конечно, но настоящий самородок. Надеюсь что мой скромный подарок ему понравится и придётся по душе. В подарок Алессандро приобретаю большой набор инструментов в удобном кейсе для переноски. А то весь свой инструмент он сейчас носит в каком-то брезентовом мешке с лямками. Рассчитываю, что мой подарок ему тоже пригодится. Для донны Бетис выбираю большую и красивую тканную шаль, по окантовке тёмно-синего поля расшитую большими красными розами. Продавщица что помогла мне подобрать подарок уверена, что пожилая Донна такому знаку внимания будет очень рада. Сеньоре Ирене тоже предназначается платок, но уже на плечи и чуть поскромнее, всё-таки она молодая замужняя женщина, зато ей же предназначен и красивый вышитый передник. Но вот выбор подарка для Горрии ставит меня в тупик. Дарить третий платок — это уже моветон, но по местным понятиям она уже не просто подросток, а молодая и незамужняя девушка. И дарить ей что-либо из вещей — это табу, как и дорогие кольца, серьги-брошки и прочие украшения. Родственники могут неправильно воспринять такой подарок и отказаться от него. Но та же продавщица из галантерейного магазинчика вновь спасает меня из трудного положения и приносит небольшую серебряную заколку для волос с декоративной накладкой в виде фигурки ящерки. Вот этот скромный сувенир подойдёт дочке моего друга как нельзя лучше. Во-первых, у христиан — это символ целомудрия и чистоты помыслов, во-вторых, инкрустация в форме огненной саламандры из красного янтаря как нельзя лучше гармонирует с цветом волос девушки. Всё. Пора ехать!