Факультет славянской магии

Глава 13

Вечером после ужина в моей комнате № 17 произошёл стихийный сбор студентов нашего первого курса, то есть как бы белых магов первой ступни. Мой сосед Ростислав привёл свою подружку Карину, за Кариной прибежали Алла и Гера, с которыми подтянулись ещё несколько человек. Со всеми этими парнями и девчонками в последние дни по уважительным причинам я пересекался крайне редко, поэтому однокурсники и потребовали весёлых и занимательных историй о моих ратных подвигах.

— Прикинь, Вадька, тут весь факультет на ушах стоит, — затараторил Ростик, — говорят, что ты уделал самого некромантского властелина.

— А правда, что этот маг молнии метает? — спросила его сестра близнец Алла, когда я как король на именинах уселся на собственной кровати, а однокурсники в нашей маленькой комнатушке расселись кто где.

— Что ещё народ насочинял? — усмехнулся я.

— Поговаривают, что через год, когда откроется портал, нас всех отправят домой, — недовольно пробурчала Карина Русакова.

— Это беспредел! — почти хором завозмущались остальные ребята. — Наши родаки такие бабки платят, а тут такая нездоровая фигня!

— Не хочу врать, — буркнул я, — в общем, когда откроется портал на Землю, все поедут домой, потому что пришла война. Властелин Нар-Анкара начал боевые действия и это не шуточки. Недавняя атака на Аркону была лишь пробой сил, обычной разведкой боем. И первыми под раздачу попадут те, у кого нет магической защиты. То есть вы, второй и даже третий курс.

На этих словах парни и девчонки, перестав галдеть, настороженно притихли.

— Может быть им денег заплатить, чтобы нас не трогали? — растерянно пробормотал рыжекудрый Гера Лихачов.

— Возможно, что в какой-то момент придётся пойти и на подобное соглашения, — не стал скрывать я.

— Да на фига кому-то платить, когда ты уже уделал некромантского властелина?! — вскрикнул Ростик.

— Никто никого не уделал, — совершенно серьезно произнёс я. — Сегодня днём мы столкнулись с каким-то странным монахом. С нашей стороны было шесть боевых магов: профессора Угрюмый и Бунина, старшекурсники Гусар, Белотур, Марсианка и я. И ничего мы этому монаху сделать не смогли, хотя и заставили сбежать с поля боя. Кстати, этот гад в самом конце поединка бабахнул шаровой молнией. Я точно знаю, что подобным приёмом когда-то владел наш чокнутый профессор Макар Иваныч, который сейчас заведует автопарком, то есть моет факультетские вездеходы. А больше никто.

— А, правда, что ты умеешь метать огненные шары? — спросила Алла Мельникова.

— Видите на полке свечку? — я кивнул на оплавленный парафиновый огарок свечи, оставленный здесь прежним студентом.

Однокурсники разом повернули свои головы в сторону огарка. После чего я словно ребёнок, вытянув указательный палец, изобразил воображаемый пистолет и выстрелил из него маленьким сгустком огня. И эта крохотная огненная капелька метнулась по воздуху и за мгновенье с громким треском воспламенила свечку.

— Твою ж мать, — пробормотал Ростислав Мельников.

И тут на меня посыпались вопросы, просьбы и предложения. Кто-то требовал отловить монаха, заманить его в ловушку и сжечь к чёртовой матери, кто-то настаивал, чтобы я абсолютно всех обучил магии огня, а кто-то резонно возмущался тем, что наши профессора этого не умеют. Внезапно в комнату вошёл ещё один гость, точнее — гостья, которая разом прекратила начавшийся галдёж. Ей оказалась боевая магиня восьмой ступени Марьяна Соломина. Соблазнительная фигура девушки была облачена в такое облегающее минимальных размеров платье, что присутствующие парни почти разом тихо охнули.

— Молодёжь, а вы, почему ещё не в баре? — изогнула одну бровь красавица, чем-то похожая на американскую гольфистку Пейдж Спиранак. — Там уже давно разливают пиво, играет музыка и открыта компьютерная комната. Отрывайтесь, пока к родителям не отправили.

— Да ребята, кхе, — крякнул Ростислав, — пойдём что ли, пропустим по стаканчику.

И однокурсники, без каких либо препирательств, медленно стали подниматься со своих мест и покидать наше с Ростиком жилище. Лишь Русакова младшая, прежде чем скрыться за дверью, взглядом мысленно испепелила очаровательную Марсианку. То ли Карина мстила за старшую сестру, то ли просто не переносила более красивых женщин, хотя красота понятие расплывчатое, но факт оставался фактом — Марьяну она открыто презирала. Поэтому когда мы остались наедине, Соломина, обозвав магиню первой ступени «глупышкой», закрыла комнату на защёлку.

— Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе, — промурлыкала она и изящно присела на мою кровать.

Нехорошие предчувствия мигом поселились в моей черепной коробке. Игра во влюблённую пару зашла слишком далеко, и если я пока держал дистанцию, то моя «фиктивная подружка» сегодня уже не в первый раз шла в самую настоящую эротическую атаку. Ещё на обратном пути с поля боя, сидя в вездеходе, Марьяна при каждом удобном случае ко мне прижималась, обнимала, нашёптывала на ухо о том, какой я замечательный боец. И вообще, пользуясь тем, что профессорша Бунина везла поломанных бойцов в соседней машине, магиня вовсю испытывала меня на прочность.

А я, между прочим, не железный, мой молодой организм от временного воздержания реагировал на каждое прикосновения красавицы соответствующей реакцией, которую всё труднее было скрывать. Вот и сейчас я, сдерживаясь из последних сил, сделал страдальческое лицо и, пробормотав, что после падения у меня всё ещё болят рёбра, отстранился и медленно лёг на кровать.

— Где болит? — обрадовалась Марьяна и, задрав мою футболку, стала целовать якобы больные места. — Здесь больно или здесь? — шептала она, делая небольшие паузы между поцелуями.

«Ненавижу любовные треугольники, — тут же подумалось мне. — Я ещё на первых курсах Универа один раз влип в подобное приключение. Ничего хорошего, никому не советую! Три месяца вёл образ жизни подобный разведчику Штирлицу, который нет-нет да оказывался на волосок от провала. И если штандартенфюрер благополучно довоевал до взятия Берлина, то мои выкрутасы закончились печально — два скандала, разбитый смартфон и обе замечательные симпатичные подружки „сделали мне ручкой“ пока. Хватит, пожалуй».

— Вот тут как раз не болит, там рёбер нет, — всхлипнул я, кода магиня по-хулигански своей милой рукой зашла слишком далеко.

— Спокойно больной, — хохотнула Марсианка и, накрыв мне ладонью рот, стремительно запрыгнула сверху. — Дашке, я ничего не скажу, — шепнула она и последняя преграда, отделявшая платоническую дружбу от дружеского секса, рухнула.

— Давай держать себя в руках пока не поздно, — буркнул я, но магиня, заткнув мой рот поцелуем, простонала, что уже поздно.

— А почему ты решил, что именно ректор — предатель? — спросила Марьяна, выйдя из душевой комнаты.

Моё маленькое полотенце, которым магиня вытирала волосы, мало что скрывало, но так как основные эмоции улеглись, то лично я, не отвлекаясь на соблазнительные изгибы великолепного обнажённого женского тела, теперь мог спокойно говорить и о более серьёзных вещах.

— Скажем так, Погребинский — это первый подозреваемый, — ответил я, всё так же лёжа на безобразно измятой кровати. — Все четыре приказа ректора заканчивались тем, что я каждый раз попадал в западню, где с большим трудом выживал. Меня могли убить около Дивьей пещеры — раз, на крыше спортзала — два, на границе с Ур-Хиконом — три и сегодня недалеко от фермы имени Беллинсгаузена — четыре.

— То есть ты ещё кого-то подозреваешь?

— Есть такой персонаж, — не стал скрывать я, — это профессор Василий Угрюмый. Он мог сливать важную информацию врагу, слушая по рации наши переговоры. И потом он всегда одет в какое-то старьё, словно у него денег нет. А это очень подозрительно, учитывая здешние оклады, на которые купить квартиру в Москве не проблема.

— Подумаешь, он просто скупердяй, — хмыкнула девушка, снова рассматривая моё тело, словно какой-то деликатес.

— Чрезмерная жадность — вполне может стать поводом для предательства, — буркнул я и, вскочив с кровати, трусцой направился в душ. — Возможно, он завидует Погребинскому и жаждет занять его место. Кстати, предлагаю сейчас сходить в бар и выпить кофе, чтобы ещё раз «взвесить все за и против» на свежую голову.

— А у меня есть предложение поинтересней, ха-ха, — захихикала магиня.

— Я сказал — кофе, значит — кофе, — рыкнул я, запрыгнув под прохладные струи воды.

И тут же подумал, что один раз не «адидас», с каждым может случиться, за одну ошибку Дарья поймёт и простит, а вот если Марьяна меня сейчас доломает, то тогда уже ничем не отмыться. Да и не будет она держать язык за зубами, знаю, уже наученный горьким опытом.

— Тогда завтра вечером в дом ректора полезем вместе, — недовольно проворчала моя «фиктивная подруга».

На следующий день после завтрака ректор Погребинский в сопровождении всего преподавательского состава Факультета славянской магии вывез меня на полевые испытания. Само собой ему уже успели доложить, что магия огня для меня, залётного хаосника, пройденный этап, вот Борис Божеславович и решил посмотреть на сие диво дивное собственными глазами. Поэтому наша небольшая команда на двух вездеходах прибыла в бывший песчаный карьер, который находился в километре от Арконы. И после небольших приготовлений сам Погребинский, а так же профессора: Пожарский, Муромский, Бунина, Серебрякова и сопровождавший нас полоумный Макар Дунаевский уставились на пять деревянных чурок расставленных в ряд для магического обстрела.

— Может не надо? — пискнул я. — Что тут смотреть? Огонь как огонь, ничего интересного. Вот если бы нам Макар Иванович показал шаровую молнию — это да, это дело.

— Макарушка, прошу тебя, покажи шаровую молнию, — обратилась к бывшему профессору, словно к маленькому ребёнку, Яролика Бунина.

— Молния там, когда гроза и дождь, — ткнул пальцем в небо наш странный водитель и как типичный душевнобольной человек захихикал.

— Оставьте Макара в покое, Яролика Фёдоровна, — занервничал ректор Погребинский. — Давай, Звонарь, мы все ждём. Не тяни время. Нам ещё надо на занятия успеть.

«А у товарища ректора нервы совсем расшатались, — отметил я про себя. — Неужели Божеславович не предатель? Если он в сговоре с врагом, то не стал бы так кипишиться. Хотя, может быть, Погребинский просто хорошо маскируется под неврастеника? Тоже своего рода защитная маска, и очень правдоподобная. А вот, к примеру, Угрюмый выглядит в сто раз спокойней, вот кого неплохо было бы потрогать за вымя, как подпольного миллионера Корейко».

— Ерунда, он ведь хаосник, вот у него и получилось пару раз случайно, — криво усмехнулся Ален Делон Пожарский, как всегда одетый в модный и безупречный костюм. — Ничего у Звонаря не выйдет. Зря прокатились.

— С научной точки зрения, случайность — это непросчитанная закономерность, — зазудел Василий Угрюмый. — Ну-с, молодой человек, вы так и будет гипнотизировать эти деревяшки?

— Насколько я заметил, то в этом мире принято атаковать внезапно, — улыбнулся я и резко, прыгнув в сторону, отмахнулся правой рукой и выстрелил из ладони магическим огненным шаром, как это делали в вестернах лихие ковбои, стреляя в падении из револьвера.

И объятая пламенем сфера размером с теннисный мяч мгновенно преодолела десять метров и воткнулась в центральную чурку, которая тут же запылала. А я, не теряя ни секунды, кувыркнулся вперёд, выбросив с обеих рук ещё два огненных шаровидных снаряда. После чего вспыхнули два крайних чурбачка. Затем я ушел перекатом влево, словно по мне кто-то вёл непрекращающийся магический обстрел и, вскочив на одно колено, снова ударил огненной магией с двух рук. Прошло всего каких-нибудь пять секунд, а уже пылали все расставленные для испытания деревянные чурбаки.

И какое-то непередаваемое наслаждение прокатилось по всему моему телу, когда взамен выплеснутых наружу магических потоков в меня хлынула магия, которой был пропитан воздух волшебного Беловодья. Профессорши Яролика Бунина и Умила Серебрякова встретили мой, так называемый, «бой с тенью» громкими аплодисментами. Однако на этом я не остановился. И вскочив на ноги, словно в боксе с обязательными уклонами резво отработал руками — правой, левой, правой, левой и снова правой, выбросив этим самым по пылающим мишеням, пять сфер, уже наполненных водой, которые за секунду потушили все языки магического пламени.

— Хорошо, очень хорошо, — удовлетворённо кивнул головой ректор Погребинский. — Завтра я составлю новое учебное расписание, по которому вы, Вадим Пухов, назначаетесь старшим преподавателем. И теперь вы за соответствующий оклад будет заниматься и со студентами и с нами, преподавателями, боевой магией огня и воды. Четыре академических часа в день, я думаю, будут в самый раз.

— Это уже ни в какие ворота! — вскрикнул Богодар Пожарский. — Это возмутительно! Нам будет преподавать студент-неуч, который не знаком с чёрной магией и прочими дисциплинами!

— Возмутительно будет, если через год родители вместо своих живых и здоровых детей получат их бездыханные тела, — отмахнулся ректор и, тяжело вздохнув, добавил, — и хватит спорить. Я чувствую, что нам остался всего месяц мирной и беззаботной жизни. В такой непростой момент мы будем учить Звонаря тому, чем владеем мы, а он нас тому, что уже умеет сам.

— Правильно! — гаркнул Макар Иваныч. — А ещё нужно с ферм завести побольше моющих средств.

— Зачем это? — опешил Погребинский.

— Странный вопрос, — хмыкнул Макар, — известное дело — вездеходы мыть. Ну что, поехали в Аркону?

— Поехали, — недовольно буркнул Борис Божеславович.

Мысль о том, что ректор Погребинский не предатель, меня донимала вплоть до заката солнца. Ведь его более чем здравая идея, что я должен обучить как можно больше бойцов смертоносной огненной магии, полностью шла вразрез с какой-либо подрывной деятельностью. Но, как известно, место встречи изменять нельзя. Поэтому когда Дарья Русакова вытащила Бориса Божеславовича в бар на товарищескую кружечку кофе, я и Марьяна Соломина влезли в большой одноэтажный особняк нашего ректора. Кстати, повернуть язычок в дверном замке для человека способного на расстоянии превращать в труху деревянные чурбаки не составила большого труда. Наверное, поэтому в студгородке почти на всех дверях замки совершенно отсутствовали, так как в них не было никакого смысла. В лучшем случае комнаты в общежитиях имели внутренний простенький шпингалет.

— Что нужно искать? — прошептала Марьяна, включив экран своего смартфона.

— Смотри, — я показал магине портативную рацию с синим прорезиненным покрытием «Motorola Talkabout T42», которую «одолжил» у профессорши Буниной, — мы используем для связи эти трубки. Это хорошая мощная простая в управлении 16-канальная штука. Если Погребинский контачит с врагом, то в его доме должна быть рация другой фирмы, у которой имеется иной частотный диапазон.

— То есть ищем другую трубочку? — уточнила девушка.

— Точно, — улыбнулся я. — Помнится моя мама, если что-то прятала то, как правило, засовывала это либо в шкаф с посудой, либо в шкаф с одеждой. Поэтому осмотри ящики с бельём, а я пошарюсь в кабинете. Вдруг найдутся интересные бумаги.

— А мои родители, пока в доме не было сейфа, прятали деньги на кухне в жестяных контейнерах, — хихикнула Марьяна. — Сверху соль, крупа или сахар, а внизу в полиэтиленовом пакете доллары, хи-хи.

— Да, кажется, и у нас имелись такие красные баночки в белый горошек, вот только долларов не было, — буркнул я и поспешил в рабочий кабинет ректора.

«Что ж мне искать? — непрерывно стучало в моей голове, — вряд ли Погребинский что-то подписывал с некромантским властелином. Может, есть какие-то странные пометки в еженедельнике или записной книжке? Хотя такую книжку ректор наверняка носит около сердца».

С такими мыслями я первым делом залез в ящики письменного стола. Но ни нижний, ни верхний, ни средний ящики ничего необычного, кроме старых справочников и рассыпанных фломастеров и канцелярских скрепок, не содержали. Поэтому я тут же метнулся к еженедельнику, где к своему изумлению нашёл несколько строк о себе: «22 июня — прибыл хаосник, что с ним делать?». Затем ещё на одном листе была подобная пометка: «Хаосник выжил после черномагического заклинания Пожарского, к добру ли?». И на последней странице Погребинский начертал: «Не знаю, кого благодарить за хаосника. Слава Роду!».

«Надо выбираться, — догадался я, — ректор — это мой союзник и последний человек, который встанет на сторону врага». Я сделал несколько стремительных шагов в спальню, где в огромном встроенном бельевом шкафу ковырялась Марсианка, и вдруг дверь с улицы кто-то открыл. Мы с магиней, не сговариваясь, как любовники, застуканные ревнивым мужем на месте любовного преступления, как попало закинули в шкаф бельё, влетели в него сами и медленно задвинули большую раздвижную створку.

— Кто здесь? — раздался глуховатый голос Погребинского.

Марьян вжалась в меня, словно на моих плечах висела мантия-невидимка от Гарри Поттера. Но, к сожалению, подобный презент не мог прийти на мой адрес по огромной куче объективных причин, среди которых главной являлась та, что кино и реальность несовместимы. И тут же послышалось несколько шагов, которые ректор сделал в спальню, затем тихо щёлкнул выключатель, и слабый отсвет от люстры проник в сам шкафа. Я чисто автоматически зажал Марьяне рот рукой. Мне почему-то показалось, что магиня сейчас вскрикнет, так сильно колотилось её сердце. И почувствовав неладное, Погребинский направились прямо к нам.

— Борис Божеславович! — вдруг донёсся звонкий голосок Дарьи Русаковой из прихожей. — Я хочу, чтобы вы меня всё же выслушали до конца! Это не правильно отворачиваться от наших психологических проблем!

— Стойте там, где стоите, — пробурчал недовольным голосом ректор и пошёл, надо полагать, в прихожую. — Попрошу не входить в мой дом, я категорически против близких отношений между нами, преподавателями и вами, студентами.

— Хорошо, тогда давайте просто прогуляемся, — продолжала настаивать моя подруга.

— Давайте прогуляемся, но не больше десяти минут, у меня много работы, — чуть ли не прорычал Погребинский и через пять секунд вышел из дома следом за Дарьей.

— Уходим, ректор не предатель, — буркнул я, отодвинув большую створку шкафа.

И мы с Марьяной дрожащими руками впопыхах стали перекладывать бельё, хаотично брошенное на пол в раздвижном шкафу обратно в ящики. И вдруг один носок, который я схватил и принял за набитый другими носками пухляш, оказался прочным и увесистым.

— Что это? — прошептала магиня, когда я вынул из носка трубку портативной рации, которая при всём желании на нашу «Моторолу» никак не походила.