Факультет славянской магии

Глава 4

В свой номер 17, в левом крыле общаги боевых магов, я вернулся под утро. Мышцы всего тела сладко ныли, но после трёпки, которую устроил мне придурок Тихоня, мажорик и внебрачный сынок какого-то олигарха, вообще ничего не болело. Во-первых, Дарья меня немного подлечила каким-то странным бесконтактным массажем. Во-вторых, как сказала подруга: «это же Беловодье, чудило, здесь сам воздух пропитан магией и сам по себе целебен».

К сожалению, вернулся я не в лучшем настроении. Потому что когда такой головокружительный любовный марафон подошёл к концу, Русакова мгновенно перестала быть податливой кошечкой и заявила, чтобы я держал язык за зубами о том, что здесь произошло, и держался от неё подальше. На мои вопросы: «Почему и что пошло не так?», она ответила коротко: «Заткнись и проваливай». Признаюсь честно, неприятно, когда тебя динамят и бросают.

— Оба-на, — подскочил с кровати сосед с взлохмаченной шевелюрой, — явился, не запылился. Через час завтрак, а потом нас ждёт садист Муромский в спортзале. Я такого наслушался про его занятия, меня чуть не стошнило. Кстати, как тебе, братан, боевая магиня Рысь?

— Нормально подлечила, — буркнул я, выбросив свою разорванную и окровавленную футболку в мусорное ведро. — Сделала какой-то бесконтактный массаж, и я моментально отрубился.

— И всё? — разочарованно протянул Ростик.

— А что, по-твоему, могло быть после того, как меня чуть не отправили к праотцам? — я в одних джинсах плюхнулся на кровать и закрыл глаза.

— Ты прикинь, — виновато замямлил сосед, — когда тебя это дятел Тихоня потащил на улицу, я ведь тут же побежал к преподам. Говорю им, что вмешайтесь, моего друга ни за что ни про что маг шестой ступени пошёл калечить! А они мне: «успокойся, парни сами разберутся». А потом Русакова тебя отбила, я и не полез.

— Знаешь Тихоню? — удивился я.

— Конечно, знаю, — хмыкнул Ростислав. — Он — второгодник, или даже многогодник, хы-хы! Год учится здесь в Арконе, потом несколько месяцев гуляет на воле, деньги шальные в московских кабаках спускает. А его мамаша постоянная клиентка в клинике моих родаков. Не обижаешься, что я за тебя не впрягся?

— Да чтоб ты сделал? У нас с тобой магической силы — ноль целых, ноль десятых, — буркнул я, проваливаясь в сон.

Спортзал факультета «Славянской магии» представлял собой два больших красных татами объединённых в единую конструкцию. И татами это было хоть и упругим, но очень жёстким. Гораздо твёрже, чем в залах для дзюдо и самбо. «Боевой гном», как я про себя обозвал низкорослого, но широкоплечего профессора Радосвета Муромского, с кривой усмешкой на губах выстроил всю нашу первую ступень вряд и медленно, словно удав перед стадом кроликов прошёлся вдоль всей шеренги. На его мужественном лице читалось полное презрение к нам, новичкам, поэтому первые слова он произнёс с явным нежеланием тратить своё драгоценное время:

— Боевая магия — это важная часть единого магического знания. Пожалуй, на этом можно закончить вводную теоретическую часть. И сейчас я вам на практике покажу — к чему вы все должны стремиться.

Боевой гном переместился на центр татами, где уже были расставлены вкруг шесть бетонных постаментов, на которых покоились толстые деревянные чурбаны, которые обычно используют для колки дров.

— Ха! — резко гаркнул Муромский и, сделав сальто, словно баскетбольный мяч влетел внутрь круга, где стал исполнять такие кульбиты, которым позавидовал бы профессиональный акробат.

— Ха! — выкрикивал он каждый раз, взмахивая рукой или ногой и все деревянные чурбаки без какого либо контакта, рассыпаясь на несколько частей, слетали с бетонных подставок.

И такой боевой танец, продлившись всего три или четыре секунды, закончился полным разгромом условного деревянного воинства. А затем боевой гном ещё раз крикнул своё любимое «ха», выбросил руку с распростёртой ладонью вперёд и, не касаясь бетонного постамента, отбросил его на шесть метров от себя.

— Бух! — раздался гулкий звук от падения стокилограммовой опоры.

Группка магов-управленцев из шести человек, одетых в золотистые кимоно, тут же рассыпалась в аплодисментах. Похлопал искусству бесконтактного боя и я, припомнив как вчера этим бесконтактным карате отметелил мою бедную тушку маг и подлец Тихоня. «Молодец, нечего сказать, задал трёпку первокласснику», — усмехнулся я, вспомнив детали вчерашней драки. Однако профессор Муромский мою усмешку воспринял на свой счёт, и поэтому, выкрикнув мой позывной — «Звонарь», потребовал, чтобы я вышел из строя.

— Я вижу кому-то здесь очень весело, — зло улыбнулся он. — Тогда вот тебе, весельчак, первое задание. Сдвинь без тактильного контакта хотя бы на сантиметр кусок этой деревяшки. — Профессор поднял с татами обломок, оставшийся от какой-то чурки, и водрузил его на один из бетонных постаментов, которые ещё оставались в строю. — Представь, что из твоей руки вылетает плотная как камень струя воздуха и бей.

— А Звонарь бить пока не умеет, он может только получать, — хохотнул один из моих однокурсников из группы магов-управленцев, которые дружно захихикали.

— Ты, умник, пойдёшь следующим, — буркнул Муромский, «гипнотизируя» меня тяжёлым взглядом. — Делай! — Крикнул он.

«Ну, началось в Арконе утро», — подумал я и, остановившись в двух метрах от беззащитного куска дерева, которое требовалось сдвинуть бесконтактным способом, один раз глубоко выдохнул, вдохнул, представил воздушный камень и, выбросив руку вперёд, заорал что есть мочи:

— Хааааа!

Естественно никаких чудес не последовало. Зато вся шеренга магов первой ступени согнулась пополам от гомерического хохота. Не смеялся только один человек, боевой гном профессор Муромский. Он резко, выбросил руку вперёд и гаркнул:

— Ха!

И по моей бедной грудной клетке шибануло невидимое бревно, поэтому я пролетел несколько метров, которые в воздухе сосчитать просто не успел и катапультировался как неудачник Икар, жестко и больно ударившись о твёрдое покрытие спортивного зала. Народ, присутствующий на занятии быстро притих.

— Встал! — рыкнул Муромский. — Подошёл к постаменту! Делай ещё раз и помни о наказании за невыполнение моего приказа.

Я как можно тише простонал, чтобы не злить боевого гнома, и на шатающихся и трясущихся ногах вернулся на исходную позицию. «Представь камень, вылетающий из руки и бей», — прошептал я про себя. После чего выбросил руку вперёд и резко гаркнул:

— Ха!

И в тот же миг что-то странное и необычное произошло, как будто внутри моего организма ожила невидимая сила, которая выплеснулась через руку и полетела в направлении куска дерева. Правда, такой всплеск магической силы, если это был он, не мог нанести какого-нибудь значимого ущерба даже муравью. Однако деревяшка покачнулась и плюхнулась там же, где и стояла.

— Ну, что ж, теперь я вижу, что ты не законченный тупица, — буркнул профессор Муромский. — Тогда задание номер два, собрать с татами все деревянные обломки. Если через десять минут найду хоть одну щепку, буду делать из тебя лётчика испытателя. Всем остальным — направо! Побежали против часовой стрелки в легком разминочном темпе, по свистку ускорение! Пошли!

На обеденный перерыв после первого занятия у профессора Муромского я, Ростик и Алла шли, еле передвигая ноги. Мало того что, «боевой гном» гонял нас как сидоровых коз, заставляя бегать, прыгать и кувыркаться и конечно же сдвигать бесконтактным способом непослушные деревяшки, он так же с большим удовольствием лупил магией каждого, кто лишь чуть-чуть начинал работать вполсилы. Лично меня невидимое бревно профессора ударило ещё пять раз. Хотя я единственный из всех, кто смог не только кусок деревянного чурбака сдвинуть, но и отбросить его на несколько метров и даже расколоть на две части. И каждый раз Муромский требовал от меня ещё большего усердия и более впечатляющих результатов. В конце концов, последние двадцать минут «занимательных полётов по спортзалу» я без сил провалялся в углу спортивного помещения. Кстати, группу магов-управленцев, занимавшихся с ленцой и с нулевым эффектом, Муромский не наказал ни разу.

— Сука, сволочь, мудак, гон…он штопанный, — бухтел себе под нос Ростислав, которого наш «боевой гном» тоже отчего-то невзлюбил и трижды шибанул по нему так, что мой сосед после последней экзекуции не смог встать. — Да он просто ёб…тый! — Эмоционально прохрипел Ростик.

— Тише, настучат, — буркнула Алла, когда заметила довольную группу управленцев первой ступени, спешащих в столовую.

— Раз ты такая умная, то объясни — почему нас с Вадькой лупили, а этим ничего? — Прошипел мой сосед.

Лично меня это вопрос занимал не меньше, но возмущаться не было сил, а жаловаться мне было просто некому. Для своей небогатой мамы я находился где-то в глухом лесу на безопасной для жизни учебной практике.

— Во-первых, для управленцев боевая магия не профильный предмет, — нудным голосом зубрилки-отличницы произнесла Алла. — Во-вторых, разве вы не поняли, что Муромский сильнее всех избивал того, в ком видел самый большой потенциал. Поэтому тебе, Вадим, и досталось сильнее остальных. И вообще, ты за одно занятие сделал то, чему многие учатся целый год.

— Кто-то год, а кто-то и два, — захихикал Ростислав, при этом постанывая и хватаясь за бок, когда мимо нас прошагал злющий Макс Тихонов или, проще говоря, Тихоня.

«Эх, мне бы вчера несколько сегодняшних магических навыков, то я бы из него сделал отбивную», — подумалось мне, и тут же на ум пришла простая народная мудрость, что хороша ложка к обеду.

Кстати, на обеде по какой-то неведомой причине работники нашей точки общепита не стали составлять отдельные столы в длинные ряды, а оставили их просто в произвольном порядке. В итоге вышло так, что наш первый курс вынужден был рассесться по пять, шесть человек кто куда. Поэтому за наш столик присел вчерашний дружок Аллы из общаги для магов целителей, которого звали Гера Лихачов. Роста он был выше среднего, худощавый, но, пожалуй, больше всего из общей массы студентов его выделяли шикарные рыжие кудрявые волосы.

— Хай, парни! — весело бросил он, усевшись рядом с сестричкой моего соседа. — Не возражаете, если я с вами пообедаю?

— Раньше надо было спрашивать, — недовольно пробурчал Ростик.

— Герочка сиди, — скомандовала его вредная сестра Алла. — Может и ты, Вадим, не доволен присутствием моего друга? Однако я не спрашиваю — кто вчера вечером провожал тебя до общежития?

— Я как раз доволен, — буркнул я и, протянув руку новому члену нашей компании, представился, — Звонарь.

— Лихач, — засмеялся Гера Лихачов, пожав мою ладонь своими тонкими музыкальными пальцами.

Но это было ещё не всё. Через полминуты к нашему столику подошла, одетая в золотистый комбинезон, девушка из компании магов-управленцев.

— Меня достали те придурки, — кивнула она в сторону их «золотистого» стоика, — можно я сяду с вами?

— Ну, не знаю, — пожала плечиками Алла.

— Вот и замечательно, — буркнула незнакомка в золотом и поставила свой поднос на наш столик. — Моё имя — Карина Русакова, позывной Лиса.

— Вадим, позывной Звонарь, — представился я и тут же спросил, — почему Лиса?

— Потому что Рысь одна уже есть, — проворчала девушка, которая очень сильно была похожа на Дарью Русакову, такая же миниатюрная, фигуристая, с короткими тёмно-русыми волосами, только выглядела лет на пять моложе.

— Ростик, позывной Рост, — улыбнулся Ростислав. — Так ты младшая сестрёнка Рыси?

— А ты я вижу — гений? — съязвила младшая Русакова.

— Я — Гера, позывной Лихач, — вежливо кивнул маг-целитель.

— Алла, Эльф, — представилась последней наша подруга, которой общество Карины Русаковой категорически не понравилось, либо она кого-то из нас приревновала, либо просто тихо ненавидела всю компанию магов управленцев.

Я покосился в сторону столика старшиков, где сидела Дарья, которая, когда мы столкнулись в столовой, даже не поздоровалась. Вот и сейчас она не обращала на меня никакого внимания, как будто этой ночью ничего такого и не было.

— Поговаривают, что вчера из-за моей психованной сестрички избили какого-то первокурсника? — не то спросила, не то сказала Карина Русакова. — Просветите, кому так не повезло?

— Да, есть среди нас один «счастливчик», — хохотнул Ростик. — Кстати, а чё ты сама вчера в бар не пошла?

— А я сюда приехала учиться, а не бухать, — огрызнулась младшая Русакова. — Я не хочу, чтобы у меня тоже мозги съехали набекрень, как у некоторых. — Карина кивнула головой в сторону столика, где сидела старшая сестра.

— Скажу тебе, Лисичка, как потомственный врач, — высказался рыжекудрый Гера Лихачов, — если вовремя не расслабиться, то мозги вскипят ещё быстрее. Поэтому сегодня, после первого дня магической каторги предлагаю накушаться в го…но! Ха-ха!

— Хы-хы-хы, — захохотал Ростислав, — а Лихач, между прочим, дело говорит. Ты, Карин, сегодня идёшь с нами? Или снова пересядешь за другой столик?

— Иди к чёрту, — пробубнила Карина и тихо добавила, — с вами. Так кого вчера отметелили?

— Так меня, кого же ещё? — усмехнулся я. — Вчера Тихий, сегодня Муромский, мне даже страшно представить, что со мной на следующем уроке сотворит профессор защиты от черной магии, Богодар Пожарский.

«Ален Делон, Ален Делон, не пьёт одеколон», — напевал я про себя на втором уроке, где красавчик профессор Пожарский читал вводную часть лекции об особенностях чёрно магических заклинаний, о том, что они могут нанести смертоносный вред даже спустя дни после магического поединка.

Эта аудитория, где проходило второе занятие, располагалось в главном корпусе, напротив большого лекционного зала, в котором с нами знакомился ректор Погребинский. Но если в той аудитории был установлен учительский стол, висела длинная раздвижная доска, то здесь не было ни доски, ни стола, ни лекционной кафедры. Студенческие места, выстроенные амфитеатром, заканчивались просторной овальной площадкой, на которой было уложено покрытие, похожее на татами нашего спортивного зала. Ещё на отдельном столике стояли пузырьки с зелёнкой, с нашатырным спиртом и лежали упаковки с ватой и медицинскими бинтами.

— Я — часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно совершает благо, — процитировал Пожарский фразу из «Фауста» Гёте, прохаживаясь перед передними партами и разглядывая оценочным взглядом девушек нашей первой ступени, парни Богодара явно не интересовали. — Поэтому, чтобы хоть чему-то здесь научиться нужно уметь переносить боль и уметь бороть свой страх. Я сделаюсь для вас злом, которое в итоге принесёт благо.

— Да тут, дружище, рай для садистов и БДСМщиков, — шепнул мне на ухо, сидящий справа Ростик.

— Уже сто раз пожалел, что сошёл не на той станции, — тихо буркнул я.

— Я вижу, здесь кому-то стало не интересно? — вперился в меня Богодар Пожарский. — Много слов? Много буковок, так, боевой маг первой ступни Звонарь?

— В самый раз, — ответил я, чтобы отвязаться.

— Много, много, — махнул рукой, холодно улыбнувшись, профессор магии. — Правильно, пора переходить непосредственно к практике. Что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки? Хорошо сказано, не правда ли? — Пожарский, принимая театральные позы, буквально наслаждался теми влюблёнными взглядами, которыми его сверлили все девчонки нашего первого курса. — Поэтому попрошу вас, многоуважаемый Звонарь, проследовать на помост. Прошу! Похлопаем нашему смельчаку!

В аудитории мгновенно все юные магини и некоторые юные маги принялись, не жалея ладоней, аплодировать. И когда я, тяжело вздохнув, встал из-за парты и потопал на экзекуцию, то заметил, что не хлопали лишь одни мои новые друзья: Ростик, Алла, Карина и Гера Лихачов.

— Итак, самый простой приём защиты, которым вы должны овладеть к середине первого года обучения, называется воздушный щит, — сказал профессор, рассматривая меня, словно подопытную мышь. — Делается он следующим элементарным способом. Ты, Звонарь, должен понять руку и представить, что она сжимает воображаемый щит. Далее этот щит ты должен наполнить магией, которая изливается из твоего организма.

— А если она пока не изливается? — пробурчал я, вызвав хохотки и усмешки парней.

— Напрасно, — сделав скорбное лицо, кивнул Богодар Пожарский. — Но ничего, это поправимо! — громогласно он объявил аудитории, наслаждаясь моментом всеобщего женского обожания. — Делай щит! — рявкнул он на меня.

И мой мозг с перепугу заработал с удвоенной силой. Навык приобретённый в спортзале, когда надо мной измывался Муромский, моментально включился. Поэтому я решительно поднял правую руку, согнутую в локте, как это делается во время выполнения защитного блока, и наполнил воображаемый щит магией, которая ещё несколько часов назад проснулась в недрах моего тела. Профессор ещё раз улыбнулся и, стоя от меня в четырёх метрах, словно в карате резко рубанул воздух ребром ладони и так же резко выкрикнул:

— Ху!

Что-то невообразимо твёрдое рубануло по моей правой руке, сжимавшей воображаемый щит, однако кроме руки не пострадало больше ничего. Я непроизвольно застонал, схватился за предплечье и тяжело задышал, как это бывает, когда боль неприятна, но вполне терпима. Глаза Пожарского от удивления на секунду расширились, после чего он быстро взял себя в руки и гаркнул:

— Держать щит, Звонарь!

И я моментально поставил блок пока здоровой левой рукой, потому что правая моя конечность почему-то онемела и перестала слушаться.

— Ху! — выкрикнул профессор, повторив свой излюбленный выпад ребром ладони.

— Бум! — раздался глухой хлопок в моей голове, из-за которого звуки окружающего мира умолкли, словно я оглох, но «воздушный щит» выдержал магическую атаку Пожарского, а неведомая мне до этого дня магическая волна разлилась по всему телу.

Профессор опять что-то закричал, и вновь ударил меня магией, затем ещё и ещё, но мой щит был непробиваем, только с каждой атакой в голове раздавался глухой хлопок:

— Бум! Бум! Бум!

Вдруг Пожарский, криво усмехнувшись, прежде чем атаковать что-то прошептал. И резкая боль разом пронзила весь мой организм.

Свет перед глазами померк, и мне показалась, что я спиной упал в воду и медленно пошёл ко дну. Я испугано распахнул глаза и увидел проплывающие вверх пузырьки воздуха, а где-то вверху сквозь водную гладь пробивались редкие лучи солнца. Но ощущение того, что я тону быстро прекратилось. А свет, который я сначала воспринял за лучи солнца, оказался отсветом большого костра. И мне даже послышался треск, охваченных пламенем поленьев.

— Дун, дун, дун, дун …, - неожиданно зазвучал звук шаманского бубна и я, лёжа на траве, краем глаза разглядел танцующих вокруг огромного кострища полуголых людей.

— Хууу! — выкрикивали они, перекрывая своим голосом бубен и чей-то гортанный звук «ээээ».

— Дун, дун, дун, хууу! — слушал я некоторое время не в силах пошевелиться.

Наконец, меня заметили. Какая-то мощная человеческая фигура приблизилась к моему беспомощному телу и склонилась над моим лицом. Этим кем-то оказался бородатый мускулистый мужик, поверх которого была накинута медвежья шкура. Причём башка медведя покрывала косматую голову странного незнакомца.

— Видишь меня? — спросил он.

— Нет, ты ведь в шкуре невидимке! Конечно, вижу! — попытался выкрикнуть я, но вместо этого раздался какой-то маловнятный сип.

— Что ты хочешь нам сказать, дух хаоса? — спросил мужик в медвежьей шкуре и дал знак остальным людям, чтобы те перестали прыгать, орать и стучать в бубен.

— Хочу домой, в Звонари, — просипел я, однако из моего рта не вышло ни единого внятного слова.

— Дух хаоса говорит, что нас ждёт удачная охота! — объявил, по всей видимости, местный шаман и, позабыв о моём существовании, вернувшись к пылающему костру, крикнул, — слава Велесу!

— Слава! — ответили ему полуголые люди и вновь зазвучали ритмичные удары в бубен и гортанная песня, состоящая из одного звука «э».

— Велес, — прошептал я.

И в тот же миг видение костра и шаманской пляски вокруг него испарилось, и я увидел растерянное лицо профессора Богодара Пожарского, увидел аудиторию, где шло занятие, и даже услышал крик Карины Русаковой:

— Нужно срочно вызвать врача! Вы же убили его!

— Спокойно, милая барышня, — усмехнулся профессор, сообразив, что я как минимуму жив, — у меня десятилетний преподавательский стаж. Звонарь жив и здоров. Но, пожалуй, на сегодня достаточно. Все могут быть свободны до завтрашнего дня.

Студенты, облегчённо выдохнув, с шумом ломанулись на свободу с чистой ученической совестью, пока их не заставили ставить воздушный щит. Мои же товарищи сгрудились около меня и помогли подняться. Пожарский бесцеремонно своими немытыми пальцами опустил моё нижнее веко и, посмотрев в зрачок, заявил:

— У вас, товарищ студент, всё в норме. Небольшой нервный шок, не более. Выпейте сегодня текилы и завтра будете как новенький. Кстати, передайте всем остальным, что от меня и профессора Муромского каждому студенту первой ступени начислено по десять гульденов. До свиданья, — буркнул он, ещё раз подозрительно окинув меня взглядом.