Факультет убийц

Глава 1

Тишина, где мне всегда представлялось тиканье часов. Старинные, большие, с которыми всегда было запрещено играть, они стояли почти напротив ее кровати в зале. Стояли грозно и как-то очень по-свойски, с величием и всегда немного пугали своим видом — иногда даже днем. Большой циферблат, стрелки на котором замерли Бог знает сколько времени назад, был чуть позолочен. Тонкие, изящные, в противовес грубому корпусу, арабские цифры, благодаря которым я выучила их порядок с самого детства, как только научилась считать и иногда писала их в тетрадку просто так, мешая с непонятными даже ей странными символами. Впрочем, такие же имелись за маятником, виднелись сквозь натертое до блеска стекло и манили каждый день, каждую минуту. Манили прикоснутся к себе, провести сначала кончиком пальца, а потом и всей ладонью по немного шершавой внутренней стороне часов, шевелить губами и делать вид, что ты знаешь, что тут написано. Как будто сейчас обнаружил огромную тайну, как если бы твои родители скрывали, что ты приемный и на самом деле ты какой-нибудь последний маг из великой династии.

От меня ничего не скрывали — Ирина никогда не притворялась матерью, а когда я спросила, что к чему, рассказала все как есть. Что отец мой погиб на какой-то войне еще до рождения, а мать умерла, подарив жизнь. За 9 лет я наслушалась разного — и что подкидыш, и никакая Ирина мне не тетя, и другой вариант, мол, что взяли из приюта, а я просто не помню. Но взрослые чаще удивлялись другой вещи и вечно переспрашивали:

— Лена, это твоя тетя…?

Похожие как две капли воды — я выглядела точь-в-точь как маленькая Ира и единственным различием служили глаза. Они были менее выразительными, не такими большими, даже немного косоватыми, если вообще приглядеться, то правый был немного больше левого. В отличии от болотных лесов в глазах женщины, у меня собирались тучи. Еще не те сине-фиолетовые, которые предвещают грозу, а монолитные, с проблесками неба и предчувствия неминуемого противного дождя: сильного или не очень. Такой лил в тот день, когда я родилась, как рассказывала Беликина старшая. Но вопреки различным убеждениям, ливень я не любила, терпеть не могла и того дождя что моросил, еле чувствуясь. Мне нравилось другое: когда летним вечером туч почти нет, только одна, небольшая, которая может зарядить так, что остается только бежать до укрытия — за считанные секунды вымокаешь до нитки. Нравилось со смехом прятаться под крышей подъезда, а потом, когда он чуть стихал выходить и смотреть на лес, что был прямо через дорогу от их дома. И обязательно должно было быть солнце, в лучах которого так хорошо видно каждую каплю. За лесом плескалось водохранилище, его даже было видно — дорога к нему тоже начиналась в нескольких шагах от угла здания со стороны проезжей части.

Сейчас эта пора прошла: задули ветры, и листва сменила цвет под мои волосы. Еще одно отличие — в них не было огня, скорее просто тепло. Злато-рыжие, немного кудрявые они постоянно были убраны в хвост и доставали до лопаток — дальше расти отказывались уже с год и я, мечтавшая о волосах до талии, а возможно и ниже, совсем отчаялась.

Мне хотелось, чтобы эти чертовы часы шли. То, что они не работали ужасно угнетало, но Ирина говорила, что они в таком состоянии дороже жизни и никакой мастер не сможет их запустить, каким бы умелым не был.

Остальная мебель не сильно выделялась, осталась еще со времени Советского союза. Этот деревянный шкаф со стеклами, за ними стояли книги, до верхней полки я не дотягивалась, да и тетя запрещала брать оттуда что-либо. В доступности было все остальное — читай не хочу, а делать это я научилась едва ли не раньше, чем говорить.

Внизу находились две простые полки, на них располагался всякий мусор — старые журналы, тетради, не особо нужные книги и небольшой альбом с фотографиями, которых было ровно 24. Его никогда не пересматривали, не тыкали пальцем, усмехаясь «А это ты!», он просто лежал и пылился в углу, за энциклопедией по постной кулинарии.

Телевизора в доме не было, место, где он должен был стоять как раз занимал хлам. Вечерами мы находили чем заняться и без него, новости Ирина узнавала из трех газет — городской, областной и еще одной, которая охватывала всю Россию и немного другие страны. О них ей нравилось читать больше, потому что самую большую страну в мире, она ненавидела. Не любила Москву, не разу там не бывавши, противилась с Петербурга и более или менее еще переваривала Екатеринбург, но остальные города не переносила на дух, как и обитавших в них людей.

Я боялась, что она однажды уйдет, потому что здесь Ирина только ради меня. Потому что когда я ей наскучу, то женщина просто бросит, потому что зачем жить в месте, где не хочешь жить ради того, кого не любишь? А я знала, что тетка куда больше любит леса и небольшие, совершенно глухие деревни. Даже по улицам Ира старалась не ходить, а больше по небольшому перелеску до между городом и озером, даже если выходило так, что она шла куда дольше. На эти страхи женщина отмахивалась, смеялась и называла меня дурочкой, но, когда та отворачивалась, я замечала, как менялось ее лицо. Как она мрачнеет, о чем-то задумывается и почти не разговаривает весь вечер.

В школе, помимо разных шуточек про Ирину, меня считали еще и странной. Какой-то чужой и относились соответствующе, хотя и не гнобили сильно, но сторонились, насмехались и, по-видимому боялись в какой-то степени. Последний пункт — так объясняла все тетя.

— Люди бояться того, чего не понимают, — говорила она, заваривая отвар. С самого раннего детства я знала, что немного отличается от остальных детей, в плане того, что те не умеют интуитивно отличать травы друг от друга, не умеют сдвинуть легкий предмет на расстоянии, не умеют еще многих мелочей, которые у нее получаются достаточно просто. Ирина только вздохнула, когда я, испуганная маленькая девочка рассказала, что на детской площадке ни с того и с сего загорелся большой и достаточно страшный жук, который пролетал мимо.

— Это нормально, — теплая улыбка, немного грустные глаза, — Не бойся.

Чудеса оказались интересными, но порой пугающими. Сначала это были просто травы, потом это был лес и что-то, что живет в нем и является его частью. Какие-то силуэты, которые в рассветном часе и вечернем сумраке мелькают между деревьев. И… бесконечная красота Энергии. Однажды увидев это, забыть невозможно, как они перекликаются меж собой, как переливаются и сплетаются, как пронизывают людей, города, дороги и весь мир.

И каждая нить уникальна, а их тысячи или даже миллионы, но от всего этого дух захватывало неимоверно и в первый раз я стояла столбом, широко открыв светящиеся восторгом глаза, а где-то звучал голос Ирины.

— Это то, что люди называют жизнью. То, за счет чего существует эта планета, мы с тобой, все живое. Это огромный организм, в котором все от точено до мелочей, идеальная система, но при этом она хаотична и беспорядочна. Если любая, самая маленькая ниточка пропадет отсюда, то это может вызвать невероятные последствия. Это то, что я однажды защищала. Может быть это придется делать тебе. Спасать жизнь это самое прекрасное, на что способно живое существо. И спасать Эту — еще и величественно.

Я закрывала глаза.

— Однажды огонь потечет по твоим рукам. Однажды ты взмахнешь ими, выбрасывая в верх столбы искр, их потоки, что будут освещать путь. Помни, что твой огонь силен и будь с ним осторожна. Одним станет от него тепло, другим сделается холоднее льда, третьи же сгорят. Не всегда он будет оружием, помни, что он был создан для другого.

И я видела все это. Четкие картинки в голове мелькали, будто воспоминания о чем-то старом, слишком они были реальны по сравнению с обычной фантазией. Я иной раз жила этим, представляя перед сном какие-то битвы, от мощи которых захватывало дух, представляла спокойствие леса, разговоры с кем-то. Много чего.

«Попить что ли сходить?» — размышляла я разглядываю плитку потолка. С узорами, там еще были приклеены разные фигурки, которые почему-то не светились, хотя по идее должны были заряжаться от дневного света. Или можно доползти до книжной полки, взять что-нибудь почитать — уйти на кухню или залезть под одеяло с фонариком. Главное не разбудить Ирину, иначе выдаст люлей и тут же отправит спать. Обычно после такого я сразу же отрубалась, но все же сегодня мне ложиться от чего-то не хотелось. В воздухе висело томительное ожидание чего-то, что терзало и заставляло нервничать, ворочаться и тяжело вздыхать. Половицы пола скрипели — в некоторых местах не было линолеума, да и под ним они, впрочем, тоже жалобно пищали и в этом была основная проблема похода через коридор на кухню. Нужно будет пройти через открытую дверь комнаты тети, которая скорее дремала, чем спала и могла пробудиться от любого постороннего звука. Именно поэтому от части в квартире по ночам царила полнейшая тишина — только редкие машины, проезжавшие под окнами, создавали звуки, выплевывая свет от фар на потолок. Вроде пятый этаж, а вроде все равно достают — всегда этому поражалась.

Все же решившись на вылазку, для начала хотя бы до полки, я откинула одеяло, осторожно спустила ноги на пол, не торопясь встала. Вроде тихо. Медленно ступая, прокралась в соседнюю комнату. Там в основном лежали в стопках или стояли в шкафу книги, ничего другого кроме ней не водилось. Раньше стояла еще кровать — комната принадлежала Ире, но в конце концов ворчащая женщина перетащила ее в другую, окна которой выходили по двор, а не на дорогу. По понятным, в принципе, причинам.

Но до книг я не добралась.

Сначала услышала какой-то шум из коридора, потом поняла, что он вовсе из подъезда. Поняв, что Ира сейчас точно проснется — я шмыгнула обратно под одеяло, отвернувшись от входа в комнату. Прислушавшись, я поняла — шебуршание переросло в стук.

По телу побежали мурашки, внутри все сжалось. Открывать самой запрещали, да и не хотелось делать это неизвестно кому среди ночи. Соседи к нам не захаживали, друзей у тети вроде не наблюдалось, и уж точно не одноклассникам проситься к ней в гости в такое время.

Стук стих, но на время, затем послышался скрежет и скрип двери.

«Какого Дьявола?!»

Что кому надо, нет, главное, почему Ирина до сих пор не вышла? Самой вставать и идти смотреть что и как было смерти подобно, к тому же что она может сделать? Закричать? А вообще, почему и нет?

— Ира! — я сорвалась с кровати, чуть не падая бросилась в смежную со своей комнату, — Ира, там кто-то есть, кто-то ломиться!

— Никто не ломится, — Женщина не спала. Сидела на кровати, что-то сосредоточенное рассматривая за окном. Хмурое, чуть оскаленное выражение лица, задумчивое — оно пугало, до жути. Было в нем что-то такое, что вгоняло в ужас, — Это гости. У тебя на кровати лежит одежда. Одевайся, мы прогуляемся.

Никакой одежды я там не видела.

Зашуршали подолы юбки, она встала и рывком направилась в коридор, к двери. Оторопев, я слушала как открывается дверь, как Ирина с кем-то переговаривается на непонятном языке, который она иногда слышала. Потом дверь закрылась, тетя тяжело вздохнула, опять зашуршала юбка.

— Лен, я жду.

На кровати меня дейсвительно ждала черная футболка, брюки с множеством карманов, у ножки стояли ботинки, непривычно тяжелые для детской ноги. Чувствовала я себя в этом немного не привычно, но странно удобно — как будто вторая кожа, только к стопам примотали камни.

Она смотрела на меня как-то по-особенному. Да и сама Ирина изменилась — ее лицо и без того с острыми чертами, сейчас выглядело совсем хищно. Зеленые глаза мерцали в полумраке квартиры, огненные, растрепанные волосы казались не приятными и мягкими, а жуткими.

— Ир, ты меня пугаешь, — редко я говорила эту фразу, но тут как-то сжалась, смотрела со страхом исподлобья. Женщина вздохнула, откинула худой рукой челку назад. Что с ней было не так?

— Пойдем.

— Прямо так?

— Тебе не будет холодно, — Ирина закусила губу, — Ты уже не вернешься в эту квартиру. Никогда. Там, куда ты сейчас направляешься намного лучше.

Звучало как жалкое оправдание.

— Куда мы едем?

— Ты, Лена. Ты.

Женщина решительно развернулась, прошла по коридору и открыла входную дверь. Выжидающе смотрела на меня, ожидая хоть какой-то реакции, кроме как с совершенно обреченным видом пойти за ней следом.

— Ты обещала, — дрожащий голос эхом разнесся по пустому подъезду, — что меня не бросишь.

— Я тебя не бросаю, наоборот.

Ей не хотелось говорить, что она спасает не ее, а себя. Что ей просто нельзя больше оставаться в Асшаре, иначе могут возникнуть огромные неприятности. Не хотелось напоследок пасть в ее глазах настолько, что ниже некуда. Ей хотелось, чтобы о ней помнили хорошее, потому что эта девочка — единственное, что сейчас у Ирины было. И часы. Ненавистные часы.

Мне так не думалось.

Идти было около минут десяти. По знакомой дороге до леса, но поворот в этот раз уходил не налево, а направо — на стадион. Скрипучие ворота открылись быстро под воздействием нехитрых чар.

— Как ты? — наконец спросила Беликина, стоя у открытых ворот и не решаясь двинуться дальше. Ответить ей я не могла — меня просто поглотила истерика, рвущаяся наружу, но упорно сглатываемая и сдерживаемая. Я была… никак. Меня просто не было в данный момент, пустота, как черная дыра всасывала все чувства и желания. Не могла я поглотить только тот кусок, который просто вырвали с корнем слова тети.

Ответа не последовало и под все то же, в последствии ненавистное, шуршание юбки две темные фигуры двинулись по не освещенному стадиону к середине.

— Я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь. Я буду близко и даже когда меня нет рядом. Когда все вокруг от тебя отстранятся и бросят, оставив с тобою лишь страх. Я буду рядом, чтобы сказать, чтобы ты не сдавалась. Всегда. И еще кое-что — Кэрон, это не просто школа. Это место, где без доверия нельзя — найди там своих и держитесь друг друга. Друзья стоят очень дорого, Кристина. Иногда целой жизни.

Мня не хотелось думать, почему меня назвали Кристиной. Не хотелось в другую школу, пусть даже и подальше от своих дрянных одноклассников, которые меня не понимают, а я — их. Я была готова на все, что угодно — только бы остаться здесь, в этой квартире со странными часами. С Ириной, ее не всегда вкусным завтраками, прогулками по лесам и страшным иногда чудесам. Со всем тем, что мне так не нравилось — готова была примирится прямо сейчас. Может даже отдать способности, все, что имею. Но остаться в этом маленьком городе, где все под рукой.

— Я не хочу уходить, — выдавила я и внутри что-то всколыхнулось и слезы хлынули наружу. Под завывания подозрительно усилившегося ветра, искры которое то и дело мелькали в воздухе, — Я хочу остаться! Мне наплевать что там, куда ты хочешь меня отдать — мне нравиться здесь. Я сделаю все что угодно, правда, Ирина, пожалуйста!

С громким хлопком и не слабой энергетической волной в метрах тридцати от нас возник огромный портал, закручивая синеватые спирали энергии.

— Не надо! — в голосе уже слышалась паника, — Я не пойду, я останусь!

Я было попятилась, но замерла как вкопанная. Не могла ни крикнуть, ни даже пошевелить пальцем. Тело сковали невидимые глазу цепи.

Из портала, с новым, но уже небольшим толчком, показались две фигуры. Чем ближе они подходили, тем яснее становилось, что это дети. Парень и девчонка. Когда же ребята подошли в плотную в синеватом свете можно было даже разглядеть пепельные волосы мальчика и рыжие, обрезанные по плечо, такие же как у Иры волосы у девчонки. Одеты они были в странноватую одежду, похожую на ту, что была на мне, но не совсем. Отдавало средневековьем.

Женщина кивнула им, что-то сказала, ей ответили, потом парень кивнул на меня. Рыжая старшая вздохнула и с силой ударила раскрытой ладонью по спине. Я, было пискнула, но потом прислушалась и с удивлением осознала, что понимает их речь.

— Там все спокойно?

— Да, — мальчик обернулся в сторону портала, — Все как обычно.

Она долго ждала этой встречи. С раннего детства ей говорили, что однажды они снова встретятся и снова никто не сможет различить их, но и путать тоже. Ведь они похожи, как две капли воды, но при этом различны настолько, что никто и подумать не может что они близнецы. Она даже представляла себе ее так вот, почему испуганной и загнанной, но пылающей как ярчайший пожар.

— Вы же позаботитесь о них? Стас? Олеся? Ты не дальше в обиду свою сестру?

Сестру?!

— Не дам, — твердо сказала девочка.

Истерика сменилась шоком. Я же с ней одного возраста! Если только близнец, но Ира говорила, что сестра умерла, при родах…

— Это конечно классно, но у нас тут не то творится, — мальчик поднял руку, поймав нить энергии, — У нас минуты три, а еще долететь, нужно отправляться.

Воздух снова переменился, заискрился чаще, мелькали уже почти молнии, поднимался недобрый ветер. Я сдвинулась с места, чуть поднялась вверх, цепи пали, нелепо забарахталась в воздухе.

— Я не хочу! Ирина, не надо! Пожалуйста, Ир! Я хоч…

В следующий момент меня резким рывком затянуло в портал. Последнее, что я запомнила, это разворачивающуюся к выходу тетю и двух детей, бегущих в мою сторону. И отчаяние, смешанное с обидой.