Фальшивомонетчик

Глава 7

Джейн нашла Питера в библиотеке. Он что-то увлеченно читал. Совершенно вне себя от гнева, Джейн обрушились на мужа с обвинениями.

— Вероятно, с моей стороны будет несправедливым подозревать вас в низости, на которую способна только прислуга… — начала она.

— Не обвиняйте прислугу, — совершенно спокойно возразил Питер. — Да, это я вскрыл письмо…

По лицу ее пробежала тень. Она некоторое время не могла выговорить ни слова от волнения.

— Вы вскрыли мое письмо? Но почему же? Разве наш брак дает вам на это право?

— Пока еще я не пользовался никакими правами, которые дает брак, — сказал Питер с полуулыбкой, за которую она готова была поколотить его.

— Я прошу вас объяснить мне, почему вы это сделали!? Ведь если это вышло случайно, то вы бы, наверное, сказали мне об этом раньше…

— Нет, это не случайность, — тем же спокойным и уверенным голосом продолжал Питер. — Но мне кажется странным это письмо Базиля Хеля тотчас же после вашей свадьбы.

Это замечание поразило ее. Ведь она всегда считала, что Питер и Базиль большие друзья.

Питер, словно прочитав ее мысли, продолжал:

— Не думайте, что я ревную его к вам. Хель и я — совершенные противоположности. Но я не доверяю ему, и потому он недолюбливает меня.

— Почему же вы ему не доверяете? — быстро спросила Джейн.

Питер пожал плечами.

— Иногда сам не знаешь, почему не любишь человека и не доверяешь ему. Я признаю, что сделал непростительную оплошность, но, поверьте, Джейн, что все это только ради вашего благополучия и счастья.

Разговор был неприятен им обоим, и Джейн была искренне рада приезду Бурка. Он был в самом веселом настроении, которое мало-помалу передалось и Джейн. Под конец обеда она уже с большим интересом слушала его рассказы о преступниках.

Больше всего он говорил о Ловкаче.

— Я — небогатый человек, но, уверяю вас, охотно дал бы тысячу фунтов за поимку этого Ловкача.

Он крепко сжал кулак.

— Представьте себе, что у этого человека есть сообщники, — продолжал сыщик. — И ни один из них ни разу не предал его. А почему? Да потому, что ни один из них не знает его!

— А чем же он отличается от других фальшивомонетчиков? — спросила Джейн.

Бурк вынул из кармана объемистый кожаный бумажник и открыл его. В одном из его многочисленных отделений находилась стодолларовая купюра.

— Посмотрите на эту банкноту, — сказал он. — Хотя вы и не эксперт, но если бы вы им и были, то сказали бы то же самое: ее невозможно отличить от настоящей. Ведь существует много других — «дешевых» — подделок. В Гамбурге есть даже «лавочка», где вы можете купить пятифунтовики по цене в восемнадцать пенсов. Но тот, кто покупает произведения Ловкача, платит дорого и не ошибается в расчете; он платит за свою безопасность.

Питер, который не особенно заинтересовался разговором, вдруг спросил:

— Как вы думаете, что стоит такая стодолларовая банкнота непосредственно из рук самого Ловкача?

Он даже наклонился вперед и, не спуская глаз с сыщика, ожидал ответа.

— Двадцать долларов, — ответил Бурк. — Или, скорее, за эту цену вы могли бы купить ее у агента, который, конечно, нажил бы сам пять долларов на этой сделке. Этим-то Ловкач отличается от всех остальных фальшивомонетчиков: он заставляет платить за безопасность. Вы могли бы совершить путешествие по всем Соединенным Штатам с пачкой этих банкнот в кармане, не опасаясь быть пойманным. Я знал одного банкира, через руки которого прошли три тысячи таких купюр в течение года и который был вполне добропорядочным человеком.

Но вот как организован сбыт денег у Ловкача, рассказать не мог даже Бурк… Он знал лишь, что агенты Ловкача были арестованы в Париже, в Берлине и в Чикаго. Единственно, что они могли сообщить, так это способ передачи им банкнот: обычно для этого выбиралось открытое место, где исключалась возможность слежки, вечерний или ночной час, и фальшивые банкноты передавались им в обмен на наличные, по условленной цене. При пачке банкнот всегда бывал написанный на машинке адрес, куда можно было обратиться за получением следующей партии.

Адреса всегда бывали разными. За письмами посылался первый попавшийся мальчик. Вероятно, они проходили через несколько рук, прежде чем их получал сам фальшивомонетчик.

— Ловкач никогда не наводняет рынок своими купюрами, Иногда он по девять месяцев не выпускает их. Единственно, что нам достоверно известно, — сказал Бурк, — так это то, что агенты его весьма малочисленны, и никогда еще не случалось, чтобы банкноты были переданы одновременно в Париже и в Берлине.

— Но доходы его в таком случае должны быть огромными? — спросила Джейн.

Бурк кивнул головой.

— Шестьдесят тысяч в год. Только раз он выпустил массу банкнот — это было во время падения франка. Вероятно, он этим способствовал дальнейшему падению французской валюты. Ловкач выпустил тридцать миллионов франков на французский рынок!

Во время разговора Питер заметно скучал, и Джейн была поражена: неужели человек, так интересующийся сыскным делом, мог быть настолько безучастным, когда дело касалось выдающегося преступника? Питер не проронил больше ни слова. Его взгляд, казалось, был прикован к единственной находившейся в комнате картине в широкой золотой раме, написанной маслом: на ней был изображен мужчина в костюме эпохи Возрождения с широким лицом, большим ртом, с холодными и злыми глазами. Казалось, эта картина всецело завладела его вниманием.

Как только обед закончился, Джейн встала и оставила мужчин одних. По природе она не была любопытна, и потому с удивлением поймала себя на мысли, что ее интересует разговор мужчин, оставшихся в столовой. Казалось бы, ей не должно было быть до этого никакого дела! Из большой гостиной она поднялась в свою маленькую гостиную и, не зная чем заняться от скуки, принялась искать на полке какую-нибудь книгу. Она нашла несколько романов, книгу по археологии, изданную в 1863 году, учебник и, к своему удивлению, напала на совершенно новую книгу на немецком языке.

Хотя Джейн и не знала немецкого языка, но по картинам сразу догадалась, что она была о гравировальном искусстве. Вероятно, ее читали внимательно: многие непонятные для Джейн фразы были тщательно подчеркнуты. Значит, Питер говорил или читал по-немецки! Положительно, каждый день она открывала в нем новые таланты. А ведь в глубине души Джейн слегка насмешливо относилась к Питеру, хотя для этого не было никаких причин. Наоборот, многое в нем вызывало уважение и даже одобрение.

Было уже десять часов, когда Питер позвал ее вниз проститься с Бурком. Муж и жена стояли рядом у входа в дом до тех пор, пока не исчез из виду красный задний огонек машины. Затем они вернулись в библиотеку, чувствуя опять некоторую неловкость при мысли, что остались вдвоем.

— Вы довольны разговором с Бурком? — спросила Джейн.

Питер пробормотал в ответ что-то едва слышное. Затем последовало неловкое молчание. Джейн первой сказала «спокойной ночи» и поднялась к себе в комнату.

На этот раз она заперла дверь на ключ, закрыла окно на засов и сдвинула занавески. Джейн совершенно не чувствовала себя уставшей, но на душе у нее было необыкновенно тоскливо.

Почти час она лежала в кровати, переворачиваясь с боку на бок и тщетно стараясь заснуть. Наконец, она впала в какое-то полузабытье — нечто среднее между сном и бодрствованием.

Что заставило Джейн окончательно очнуться, она и сама не знала… Это был звук шагов по гравию. Быть может, и в забытьи она продолжала прислушиваться ко всем звукам внешнего мира.

Джейн вскочила с кровати, быстро накинув на себя халат, подошла к окну и выглянула в сад. Некоторое время она ничего не могла различить, но затем… Это не могло быть игрой воображения: на темном фоне травы она ясно различила движущуюся мужскую фигуру. Джейн должна была поднести руку к губам, чтобы сдержать готовый сорваться крик ужаса.

Дрожащими руками она открыла дверь, ведущую в маленькую гостиную, и, пройдя через комнату, открыла дверь в комнату мужа.

Комната была пуста. Питер еще не ложился. У изголовья горела лампочка. Маленькие часики, стоявшие на ночном столике, показывали два часа.

Джейн прошла через комнаты и спустилась вниз. Дверь библиотеки оказалась открытой. Здесь было темно, но она заметила полоску света под дверью столовой и вошла. Столовая тоже была пуста. Но как только она открыла дверь, тотчас же услышала мерный звук какой-то машины.

Она поискала глазами большую картину, которая так приковывала внимание Питера во время обеда, но она исчезла. На ее месте зияло отверстие: картина и часть стены, находившаяся под ней, образовали потайную дверь.

Джейн неслышно подкралась к открытой двери и заглянула в комнату.

Глазам ее предстало ужасное зрелище. Она увидела узкую грязноватую комнату без всякой мебели, если не считать большого простого стола посредине и стола несколько меньших размеров около стены, на котором были разбросаны принадлежности для гравировки.

На среднем же столе стояла небольшая машина, шум которой и привлек ее внимание. Это был печатный станок.

Сердце ее почти перестало биться, когда она увидела длинные ленты банкнот, выходящие из печатного станка, а рядом с ним — Питера.

Вот, значит, в чем заключалась тайна Ловкача… И Ловкач был не кто иной, как…

Джейн готова была закричать от отчаяния: она была женой фальшивомонетчика, самого известного в мире, в поисках которого тщетно ломала себе головы вся полиция Европы и Америки. Ей казалось, что она переживает тяжелый кошмар.

Джейн осторожно отошла от двери, чтобы муж не заметил ее. Она уже было собралась подняться вверх, как вдруг вспомнила таинственного мужчину на газоне под своим окном. Под влиянием только что пережитого ужаса Джейн забыла о нем, и это происшествие показалось теперь совершенно незначительным.

Вся дрожа, она поднялась по ступенькам и, уже стоя на верхней площадке, позвала мужа.

— В чем дело, Джейн? — послышался, наконец, его голос.

— Внизу, под моим окном, на газоне, стоит человек, — прошептала она.

Она старалась говорить твердым голосом, но Питер уловил в нем тревогу.

Джейн слышала, как он торопливо возвратился в столовую и закрыл дверь. Она даже уловила щелканье замка.

Затем Питер выбежал в переднюю и отворил входную дверь.

Из окна своей комнаты Джейн увидела мужа в саду, но таинственный ночной посетитель уже исчез.

Она задернула занавески и зажгла свет.

Казалось, что молодая женщина уже совершенно успокоилась после перенесенного потрясения. Ей припомнились различные незначительные эпизоды происшествия, которые раньше поражали ее, но теперь объяснялись совершенно просто. Теперь она окончательно поняла источник богатства Питера и его ложь по поводу «наследства». Он был Ловкачом, а дом, в котором они жили, служил ему мастерской.

— Я никого не увидел в саду, — сказал, запыхавшись от быстрой ходьбы, Питер. И вдруг в его глазах засветился ужас.

Джейн понимала, что у нее должен был быть страшный вид, но все же не представляла себе, насколько она была бледна.

— Как вы ужасно выглядите, дорогая! — воскликнул он. — Если я найду этого таинственного человека, то непременно убью его. Мы завтра же вернемся в город!

Джейн покачала головой.

— Вы не хотите? — с удивлением спросил он ее. — Почему же?

— Не знаю… Я скажу вам завтра… Я так устала сегодня, — прошептала она.

И действительно, силы окончательно покинули ее. Когда Джейн снова легла в кровать, то уснула не сразу — она перебирала в памяти все события сегодняшнего дня.

Вдруг новая догадка пришла ей в голову: быть может, таинственным ночным посетителем был сыщик из Скотленд-Ярда, наблюдавший за фальшивомонетчиком…

Наверное, желание дружить с сыщиками показалось подозрительным Бурку, и он, разгадав тайну Питера, теперь выслеживал его.

Наконец, Джейн забылась глубоким сном. Когда она проснулась, солнце весело освещало ее комнату. Горничная, как обычно, принесла ей чашку горячего чая.

— Анна, кому в сущности принадлежит этот дом? — спросила у нее Джейн.

— Не знаю, миссис, — ответила горничная. — Раньше он принадлежал какому-то старику, который всегда жил за границей. Быть может, он теперь уже скончался. Агент его — господин Блонберг — имеет контору в Уэст-Энде в Лондоне. Я никогда его не видела. Иногда он приезжает сюда и с месяц живет здесь.

Джейн с удивлением посмотрела на Анну:

— И несмотря на то, что он по месяцу живет здесь, вы никогда не видели его?

— Нет, миссис! Когда господин Блонберг приезжает сюда, то привозит свой штат прислуги, и, осмелюсь заметить, очень плохой прислуги. В каком запущенном виде они оставляют дом после своего отъезда! Пыль никогда и нигде не вытирается, сад не чистится и не подметается.

— А… куда же вы уезжаете в то время, когда он бывает здесь?

Анна улыбнулась беззубым ртом.

— Мы все получаем отпуск с сохранением содержания. Я уезжаю к брату в Лондон. Из прислуги никто не остается, кроме садовника, но и его не пускают в дом.

Джейн недоумевала: кто же был этот таинственный господин Блонберг? Вероятно, особа, которая не хотела, чтобы ее узнали?..

Ей казалось, что она, наконец, разгадала тайну этого дома. Она уже не сомневалась в том, что настоящим владельцем был не кто иной, как сам Питер.

«Блонберг» — это просто вымышленное имя, под которым он работал. И прав был Бурк, когда утверждал, что никто из агентов не знает Ловкача: он скрывался под этим псевдонимом.

Джейн думала, что все это не должно было особенно трогать ее.

Однако сердце подсказывало ей, что она не может равнодушно отнестись к этому открытию, потому что… искренне привязалась к Питеру.

Джейн чувствовала, что ему грозит опасность. Что же она может предпринять? Написать отцу и все ему рассказать? Но тотчас же отбросила эту мысль. Нет, это должно остаться их тайной: ее и Питера. Она же обязана предотвратить его неминуемую гибель.

Джейн принадлежала к тем натурам, которым несчастья придают силы. Через несколько минут она стояла под холодным душем и с наслаждением подставляла свое стройное тело ледяным струйкам воды; страх, испытанный ночью, совершенно исчез.

Когда Джейн спустилась вниз, то увидела, что муж прогуливается по лужайке; он был бледен и казался очень измученным.

— Я почти совсем не спал, — сказал Питер. — Мне кажется, что следовало бы как можно скорее уехать из этого неуютного дома, который и мне как-то не по душе… Однако, к несчастью, вам придется примириться с мыслью провести здесь еще ночь, потому что в Риц-Чарльтоне нас не могут принять раньше.

В его голосе слышалась нервозность, которой она никогда раньше в нем не замечала.

— Мне бы хотелось остаться тут целую неделю, разве это сложно устроить? — спросила Джейн.

Ей казалось, что нельзя выехать из этого дома без того, чтобы тайна его не сделалась достоянием гласности.

Питеру, чувствовалось, было приятно ее предложение.

Джейн взяла мужа под руку и пошла с ним рядом.

— Питер, быть может, я большая эгоистка, и вы должны были бы за это ненавидеть меня… Но… мне так хотелось бы… помочь вам… как и чем я могу…

Питер рассмеялся.

— Вы не можете себе представить, как вы уже помогаете мне в эту самую минуту, — воскликнул он и, после некоторого размышления, добавил:

— И я надеюсь, что вы никогда этого не узнаете!

Если бы он сказал это вчера, то, конечно, Джейн тотчас же забросала бы его вопросами. Теперь же она промолчала, и Питер был ей искренне признателен за это.

— Не думайте, что, предлагая вам уехать одной, я имел в виду разрыв… Я не считаю, что наш брак был ошибкой… — продолжал Питер. — Необычным было лишь то, что у нас не было того, что в обществе называют «ухаживанием» молодого человека за девушкой, которой он желает сделать предложение…

Джейн молча кивнула головой. Питер был совершенно прав. Свадьба произошла так быстро после их знакомства, что они до этого времени даже не могли узнать как следует друг друга… Питер в первый раз поцеловал ее после венчания, и это был единственный их поцелуй.

— Однако вы, благодаря этому, избежали многих разочарований, — продолжал Питер. — Ведь обычно во время «ухаживания» молодой человек старается казаться своей будущей жене гораздо лучше, чем он есть на самом деле. Он знакомится с ее семьей, сопровождает ее в театр и на танцевальные вечера, старается понравиться ей, и в большинстве случаев ему это удается. На самом же деле молодая девушка совершенно не знает настоящего характера своего будущего мужа, который обнаруживается уже после свадьбы и часто приносит много огорчений.

Джейн внимательно слушала своего мужа. Она забыла в этот момент, что человек, с которым шла под руку, — Ловкач, и что его разыскивает вся полиция Европы и Америки.

А Питер продолжал ровным и спокойным голосом:

— Мне кажется, что в ближайшем же будущем нам во многом придется поддерживать друг друга. Я молю Бога, чтобы у вас не было больших потрясений. Однако, если это случится, я хочу, чтобы вы все время верили, что под грязью и тиной, через которые нам, быть может, предстоит пройти, есть твердая земля…

Так в чудесный теплый день, среди благоухания цветов Питер впервые заговорил с ней о катастрофе, которая должна была обрушиться на нее.