Фасс! О юных собаководах

Подарок

Хлопнула дверь. Размахивая портфелем, Вовка вбежал в комнату.

— Что ты с таким гамом? Не один живешь в квартире, — остановила его мама. — Получил отметки?

Вовка молча подошел к столу, расстегнул портфель, достал дневник.

— Пожалуйста. Смотрите.

— Отлично. Отлично. Отлично… Ну, поздравляю!

— Мама, а ты помнишь, что обещала?

— Помню, все хорошо помню. Можешь брать щенка.

— Ура!!!

— Не хлопай ты дверью!

Но Вовки уже не было в комнате.

Через несколько минут он опять появился в дверях. С ним был его приятель Дима.

— Димка, не хлопай дверью, — крикнул ему Вовка: — мама сердится! Мама только рукой махнула, посмотрела на Диму и рассмеялась:

— А ты что так сияешь?

— Ему тоже позволили щенка взять, — не дал ответить приятелю Вовка. — Вместе будем воспитывать и на одну границу пошлем!.. А дверью больше никогда, мамочка, хлопать не буду.

— Ну вы, собашники, есть хотите?

— Не собашники, а собаководы, да еще юные собаководы.

— Ну, ладно — юные собаководы. Каких же вы щенят возьмете?

— Немецких овчарок, — в один голос ответили мальчики. — Каких же еще!

У Вовки и Димы, с тех пор как в школе показывали работу служебных собак, было только одно желание — воспитать щенков и послать их на границу в помощь пограничникам, о геройстве которых они читали каждый день в газете. И вот теперь с записками и справками в крепко сжатых кулаках Вовка и Дима шагали в клуб служебного собаководства.

— Щенка нам сразу дадут? Как думаешь, Вовка, а?

— Так тебе сразу и дали! А ты умеешь с ним обращаться? Это тебе не котенок: принес, положил в угол, дал молока и пусть живет.

— Подумаешь, тоже еще скажет… Что у меня щенков не было, что ли? Пушка́ помнишь? Тузика забыл? А Гектор чем не пес?

— Пушок, Тузик, Гектор! Вот и видно, что ничего не понимаешь. Все дворняжки!..

— Это Гектор-то дворняжка? — возмущенно перебил Вовку Дима. — Сам ничего не понимаешь! Он был сеттер.

— Ну, пусть был сеттер, а теперь у нас будет служебная собака. Пойми, Дима, ведь немецкую овчарку возьмем, не какую…

— Смотри, смотри, вот потеха-то! — схватил Дима за руку Вовку. — Собаку-то какую ведут! Эй, дядя, откуда животное выкопал? Морда-то — и глаз не видно! Чудо-юдо, рыба-кит, на веревке зверь бежит.

— Димка, не хулигань, — остановил приятеля Вовка: — ты же собаковод.

— Я-то собаковод, а он чучело огородное ведет. Дядька, брось урода… Ой! Куда он ее повел? — Дима даже свистнул от удивления: эту большую белую собаку ввели во двор дома, на котором была вывеска:

На вывеске — морда такой же в точности белой лохматой собаки.

— Вот скандал-то! Вовка, видел?

— Говорил тебе — не хулигань. Как теперь о щенке-то говорить? Это тоже, может, какая служебная собака, а дядька, может, тоже собаковод, а ты: «Брось, брось урода!» Эх, не пойду, иди теперь сам! — И Вовка угрюмо сел на тумбочку у ворот.

— Да я же не нарочно, — оправдывался Дима. — Ну, не видел такой собаки — морда-то, морда, а шерсть клочьями висит. Нет, не может она быть служебной собакой, просто так он ее привел.

— А на вывеске? Тоже просто так? — отвернулся от Димы Вовка.

— О чем спор, ребята? — подошел к ним военный со звездочками в петлице. — Вы что, в клуб? Так идите. А ссориться у нас не полагается.

— Да мы, товарищ… — Но военный, обняв мальчиков за плечи, провел их через двор и протолкнул в какую-то дверь.

— Ой!

Прямо на них, открыв пасть, молча уставилась опять та же лохматая собака.

— Э, да я вижу, вы у нас еще не были? — спросил военный. — Ну, посмотрите, познакомьтесь, но чур не пугаться: это же все чучела.

И действительно, по стенам, в углах стояли, лежали, скалили зубы молчаливые собаки.

— А зачем из такой некрасивой собаки чучело сделали? Кому такие собаки нужны?

— Молчи! — дернул Вовка Диму. — Он шутит, товарищ, это он так.

— Н-да, кому, говоришь, такие собаки нужны? — не обращая внимания на Вовкины слова, проговорил военный. — А вы, собственно, зачем пришли?

— Мы? Мы за щенком, за двумя щенками, — поправился Дима. — Дадите? У нас справки есть.

— За щенками? И за немецкими овчарками, конечно?

Мальчики молча кивнули головами.

— А адрес клуба вам в школе дали? А о собаках с вами вообще говорили?

— Мы и сами знаем и читали, — начал Дима, не обращая внимания на знаки Вовки, — а зимой у нас лекция была.

— Товарищ дежурная, — обратился военный к сидящей у стола девочке, — доложите товарищу Абакумову, что к нему пришли новые два товарища. А скажите, пожалуйста, — повернулся он к мальчикам, которые подошли к чучелу, — вы около какой собаки стоите?

— Немецкой овчарки, — не задумываясь, Ответили они.

— А следующая какая?

Мальчики посмотрели на блестящую черную собаку с подпалами, обрезанными хвостом и ушами.

— Доберман-пинчер.

— А вот та? — показал военный на квадратную собаку с жесткой вьющейся шерстью, обрубленным, торчащим кверху хвостом и головой, похожей на кирпич.

— Эрдель-террьер.

— Молодцы! Ну, а вот эту собаку вы уж наверно не знаете.

Но и тут мальчики, посмотрев на красивую, с тонкой мордочкой, острыми ушками и пушистым хвостом рыжую собаку, с белой грудью, не задумываясь, ответили:

— Колли, или шотландская овчарка.

— Ну, а вот это какая же порода? — и военный показал опять на лохматую собаку.

— Пудель, что ли? — неуверенно пробормотал Дима.

— Да, — со вздохом проговорил военный. — Вот вывозные породы вы без ошибки назвали, а собаку, родина которой наш Советский Союз, вы и не знаете. Это южнорусская овчарка.

— Ишь ты! — искренне удивился Дима.

— Почему вы говорите — вывозные? — спросил Вовка. — Откуда вывозные? Ведь они у нас родятся, я сам видел щенят.

— Сейчас я вам, ребята, объясню. Берите стулья, садитесь! Ты вот говоришь, сам щенят видел, они у нас родятся. А почему же вот эта порода называется немецкой овчаркой? А вот эта — шотландская, а эта — южнорусская? Ну-ка, скажи!

— А просто так, для различия, — не утерпел Дима.

— Пожалуй, и так, но это различие по месту, откуда эти породы произошли. Родина шотландской овчарки — Шотландия. Боксеры, доги, эрдель-террьеры — уроженцы Англии, а немецкая овчарка привезена к нам из Германии. Собак этих пород разводим теперь мы сами, но все же предки их вывезены были из-за границы. Кроме этих вывозных пород, есть еще собаки наши, отечественные. Это южнорусская овчарка, остроухие собаки севера — лайки, кавказская овчарка и азиатская собака, то есть туркменская, монгольская и другие овчарки. Понятно теперь?

— Понятно, — ответили ребята.

— Враги народа старались совершенно умалить достоинства наших собак, они говорили, что эти собаки никуда не годятся. Но эти породы показали себя на работе. Они отличаются большой выносливостью. В любую погоду — в жару, в мороз, в дождь, в пургу — им не изменит ни слух, ни зрение, ни чутье.

— А что они могут? — опять не утерпел Дима.

— Все то же, что и немецкая овчарка. Они военные собаки, а также караульные границ, железнодорожных мостов, сторожа и пастухи скота, замечательные розыскные, а вот эта собака, — показал он на пушистую небольшую собаку с острой мордочкой, торчащими ушами и пушистым, закинутым на спину, как кольцо, хвостом, — это «автомобиль» севера — лайка. Ездовая собака.

— Как Веселый? — спросил Дима.

— Да, как Веселый, наш удалой пятый папанинец, — произнес кто-то за их спинами. — Здравствуйте, ребята!

Мальчики быстро оглянулись. Сзади стоял высокий юноша в форме артиллерийской школы.

— Ну, давайте знакомиться!

— Мы вас знаем. Вы у нас в школе были. Ваша собака Джерри письмо носила.

— Значит, старые знакомьте? Чудесно! Но почему так долго к нам собирались? Ведь я у вас чуть не зимой еще был. А теперь — весна!

— Нам только теперь разрешили щенка иметь. Вот справка.

— Ну, ладно, а могли в клуб и без собаки ходить. Научились бы пока, как надо собак воспитывать. У нас много ребят без собак. Пойдемте, покажу вам нашу комнату.

— Спасибо, товарищ консультант, — поблагодарил Вовка военного.

— Не за что, мы еще продолжим нашу беседу. Надеюсь, что вы будете воспитывать щенка одной из наших пород.

— Ну, уж нет, я только немецкую овчарку, — пробурчал Дима.

СЮС

— СЮС. Что это такое? — спросил Дима, прочитав надпись на двери, и удивленно поглядел на Вовку.

Вовка пожал плечами.

— Секция юных собаководов, — объяснил Абакумов и открыл перед ними дверь. — Входите и знакомьтесь — это все члены нашей секции.

— Вовка, Дима! Вот молодцы! — и маленькая вихрастая девочка бросилась им навстречу.

Те даже онемели от неожиданности. Перед ними была соседка Димы по парте — Лана.

— Это ребята из моей школы, — повернулась Лана к Абакумову.

— Разве у тебя есть собака? — выговорил наконец Вовка.

— Почему ты никогда не говорила, что в клубе бываешь? — перебил его Дима.

— Нет у меня собаки, держать негде. А не говорила о клубе, чтобы не засмеяли. Почем я знала, что вы тоже надумаете. А молодцы! Честное пионерское, совсем молодцы!

Вовка и Дима наконец пришли в себя и отдали салют собравшимся.

— Зачем же ты, Лана, скрывала от школьных товарищей, что состоишь членом клуба? — упрекнул ее Абакумов. — Это не по-пионерски. В школе можно было организовать кружок юных собаководов.

— В этом мы все виноваты, Леня, — остановила его девочка, которая стирала мел с доски. — Надо было, чтобы Лана рассказала, как она помогает оборонному собаководству, вот как сделал ты сам, Игорь и другие ребята. Мы Лану никогда не спрашивали, а она молчала.

— Ладно, Верочка, учтем это, а сейчас уже семь часов. Время начинать лекцию. Да вот и товарищ лектор. Занимайте места скорее.

— Ребята! — начал лектор, когда все расселись за столами. — Не у всех у вас есть собаки, а тот, у кого есть щенок, не всегда умеет правильно его воспитывать, чтобы из него вышла хорошая собака, которую можно было бы передать в Красную армию. Поднимите руки, у кого нет собак.

Чуть не половина всех ребят подняла руки.

— Выходит так, — продолжал лектор, — что почти перед всеми вами стоит вопрос о том, какой же породы брать щенка.

— Немецкую овчарку! — крикнул Дима и еще кто-то из ребят.

— Южнорусскую, — перебивая их, сказал Вовка. Теперь-то он знал, что это тоже служебная собака.

— Так мнение большинства — немецкую овчарку? А почему? А вдруг вы сможете из маленькой болонки сделать военную собаку, или караульного наших границ, или хорошую розыскную? Конечно, болонка слишком маленькая собачка, чтобы быть служебной, и у нее нет тех качеств, которые отличают собак служебных пород от всех других. Это — сила, смелость, хороший рост, преданность и безотказное исполнение приказаний вожатого.

Породам, отвечающим на все эти требования, название «служебные» дано недаром. Собаки этих пород несут службу, и эта служба в помощь человеку — самая разнообразная.

Давайте поговорим о каждой породе отдельно.

Первая — южнорусская овчарка. На вид это большая, лохматая, мощная собака. Впечатление она производит неуклюжее, на самом же деле южнорусская овчарка — очень подвижная и непрочь поиграть. Вся она покрыта длинными прямыми волосами. Будьте любезны, — обратился лектор к Абакумову, — приведите Игруна.

Абакумов вышел и вскоре вернулся с собакой, которую Вовка и Дима встретили на улице.

— Ну, вот видите, голова у нее совсем заросла. Шерсть закрывает глаза, и голова кажется короткой и круглой, но она вытянутой формы, с очень мощными челюстями. Уши висят и также покрыты длинными волосами. Все это дает возможность кричать кое-кому: «чудо-юдо, рыба-кит».

— Слышишь? Узнал! — толкнул Дима Вовку.

Тот только отмахнулся.

— А на деле, — продолжал лектор, — это прекрасный пес и довольно хорошо воспитан, потому что иначе он не простил бы, опять повторяю, кое-кому «урода» и показал бы силу своих челюстей и остроту зубов.

— Мы не знали… — начал Дима.

— Знаю, что не знали, и не только вы, а многие останавливали меня и спрашивали, что это за собака. А это замечательная собака! Родина ее, как и говорит название, — юг нашего Союза. Во время интервенции бо́льшую часть их вывезли за границу. Много надо было усилий, чтобы сохранить у нас эту породу. Сейчас уже во многих питомниках имеются южнорусские овчарки. Колхозы и совхозы также выращивают их, так как это незаменимые пастухи. Длинная шерсть спасает их от мороза и предохраняет от жары. Я рекомендую воспитывать такого щенка. Правда, его трудновато держать в квартире, зато есть дворы, где он будет прекрасно себя чувствовать. Запомните, ребята, что, воспитывая щенка этой породы, вы принесете большую пользу стране. Может, сделаем перерыв?

— Нет, нет, мы не устали! — закричали ребята, а громче всех Дима. И тут же шепнул Лане:

— Мне и тетя не позволит другого щенка держать, только немецкую овчарку.

— А я обязательно возьму вот такого Игруна. Немецкая овчарка у всех есть, — ответила ему Лана.

— Сразу видно, девчонка, — презрительно отозвался Дима: — обязательно, как не у всех.

Пока Дима разговаривал с Ланой, Вовка помог Абакумову увести Игруна.

— Товарищ Абакумов, — спросил он, — а еще про каких собак нам сегодня расскажут?

— Вот сейчас услышишь, — ответил Абакумов, пропуская вперед себя Вовку.

Они вышли во двор. Такого двора Вовка никогда не видел. Почти посредине, на возвышенном месте, стояла ограда. Внутри нее были какие-то странные сооружения: не то большие клетки, не то домики.

— Что это такое? — спросил Вовка.

— Разве никогда питомника не видел? — вопросом ответил Абакумов. — Вот видишь, внутри ограды идут отдельные коридоры. Они разделены между собой перегородками, наружные же стены у них общие. У каждого коридора есть своя дверь, а в конце они все покрыты одним и тем же навесом. Под этим навесом в каждом коридоре, или вольере, кладется деревянный щит и устраивается будка — это и есть жилье собаки.

— А для чего же коридоры?

— Для того, чтобы собака могла бегать, а не сидеть все время на одном месте. Понятно? Помимо кабинок, где собаки живут, есть еще выгул — место, где собаки гуляют.

— А там что за ящик и столбики? — указал Вовка на врытые в землю столбы с кольцами и ящиком в конце двора.

— А это собаковязь — место для чистки собак.

— Вы что Игруна держите, товарищ Абакумов? — подошел к ним какой-то военный.

— Товарищ дежурный, поставьте, пожалуйста, Игруна на место и скажите вожатому Казбека, чтобы он его в нашу аудиторию привел.

— А вы сами Казбека возьмите, — проговорил молодой парень, одетый в спецовку.

— Нет, уж вы, Иван Иванович, сами своего любимца приведите! — к большому удивлению Вовки, отказался Абакумов.

— Ну что ж, коли сами не хотите, — и Иван Иванович, ласково повторяя «Казбек, Казбек», направился к одной из дверей вольера.

— А почему мы не можем? — спросил Вовка у Абакумова.

— Попробуй.

Но Вовка уже отпрянул в сторону. Мимо него на большой цепи Иван Иванович провел, как ему показалось, медведя.

— Что ж ты не повел? — рассмеялся Абакумов.

— Проходите быстрее вперед, — крикнул им от дверей Иван Иванович, — я за вами пойду!

— Где был? — спросил Вовку Дима, как только тот сел на свое место.

— Ты только посмотри, — начал Вовка, но закончить не успел: Иван Иванович уже ввел Казбека и остановился у дверей.

— Да, вот это действительно собака! — усмехнулся лектор. — Я спокойно о ней говорю только тогда, когда она в таких надежных руках и на такой хорошей цепи. Перед нами прекрасный экземпляр длинношерстной кавказской овчарки. Как видите, она не меньше южнорусской. Очень злобная, сильная. Если эта собака обнимет вас, то я не ручаюсь за целость ваших костей. Весит она до сорока трех килограммов.

— Ого! — пронеслось по аудитории.

— К своему же вожатому эти собаки удивительно привязчивы. Уши у них, как видите, совсем коротко обрезаны. Хвост пушистый, подшерсток очень густой. Есть также кавказские овчарки и короткошерстные. С удовольствием показал бы я вам и его зубы, но это собака, которая не разрешает называть себя на «ты», — под общий хохот закончил лектор.

— Благодарю вас, — обратился он к Ивану Ивановичу, — я вас больше не задерживаю.

За щенком

После лекции Вовка подошел к Абакумову.

— Товарищ Абакумов! А как же насчет щенят?

— Сейчас с начальником клуба товарищем Владовым поговорим. Пойдемте.

Начальник клуба стоял в кругу собаководов и о чем-то громко говорил.

— Так нельзя! — донесся его голос. — На площадку вы собак не водите, учить — не учите, сами на лекции не являетесь, жизнью клуба не интересуетесь, а как что-нибудь случится, так давай вам справки, что у вас служебные собаки! А я вас спрашиваю: какие они служебные? Навыки она имеет? Стране она может быть полезной? Завели себе овчарок, на диванах их держат. Собаки — дуры дурами, на всех бросается, а мы, извольте видеть, должны их защищать. Нет, граждане, справки я вам не дам. Штраф уплатите за дело.

— Что это он так? — спросила Лана у дежурной.

— Видишь, пришли владельцы вот этой собаки, — показала дежурная на привязанную в углу собаку, которая визжала и прыгала, стараясь освободиться от привязи. — Она кого-то покусала. Милиция их оштрафовала, а они пришли в клуб, чтобы им дали справку, что собака служебная и чтобы с них сняли штраф.

— Нет, граждане, и не просите! — продолжал начальник клуба. — Вы даже элементарных правил не знаете: в клуб собак не водят, а оставляют во дворе — ведь разговаривать невозможно.

— Безобразие! Что вы думаете, я на вас управы не найду? — надрывалась гражданка, размахивая перед носом начальника клуба зонтом. — Это я должна своего Джози во дворе оставлять? Джози нервный и не может без меня быть. Джозенька, я сейчас, — обратилась она к собаке, которая начала еще больше визжать. — Нигде нет справедливости!

И, отвязав пса, в сопровождении двух все время молчавших мужчин гражданка вышла из клуба.

— Фу, даже жарко стало, — рассмеялся Владов, вытирая платком лицо.

— Ты бы ей лучше «фу» скомандовал, — посоветовал Абакумов. — Ну как, успокоился? В таком случае позволь тебе мой новый актив представить. За щенками парнишки пришли.

— Вот эти юноши? Здоро́во! — протянул Владов им руки. — А держать есть где? Родители не против? Хорошо учитесь?

— Нет! Нет!

— Что «нет»? Учитесь нехорошо? Держать негде?

— Да нет, родители не против! — под общий смех проговорил Вовка.

— Ну, ладно, дай им, товарищ Абакумов, анкеты заполнить.

Вовка и Дима быстро заполнили всю анкету, и только вопрос о том, какой породы хотят они иметь собаку, вызвал спор: Вовка твердо решил взять кавказскую или южнорусскую овчарку, Дима так же твердо решил остановиться на немецкой овчарке.

— Что, юноши, так шумно? — подошел к ним Владов. — А, это вы о породах? Благородный спор. Ты что же, — спросил он Диму, — хочешь взять немецкую овчарку? Бери, неплохие собаки, очень неплохие собаки. А ты хочешь южнорусскую? Так, юноша? Славные ребята пришли, Абакумыч, — повернулся он к Абакумову, — верно? Давай вот этому, востроносенькому, — указал он на Диму, — адрес, куда за щенком ехать, а этому юноше напиши отношение в питомник.

— Какой ему адрес дать? — спросил Абакумов.

— Да дай так щенка месяцев двух.

— У Ларинова есть щенки для передачи пионерам.

— Вот и прекрасно! У него хорошие щенята.

— Сейчас можно за ним поехать? — не терпелось Диме.

— Можно и сейчас. Верочка Ларинова, ты тут?

— Я газету делаю, — раздался голос из соседней комнаты.

— На сегодня хватит. Поезжай с юношей домой за щенком, помоги ему выбрать.

— Самого хорошего, — подхватил Дима.

— Вот слышишь, самого ему хорошего!

— А у нас только два осталось — Грим и Таймыра, — вышла из дверей Вера с карандашом в руке.

— Ему дай Таймыру.

— Товарищ Владов, я хочу мальчика.

— Не мальчика, а кобелька, — поправил Владов. — Я тебе как раз советую брать не кобелька, потому что суки более привязчивы и лучше поддаются дрессировке.

— Ну, хорошо, — быстро согласился Дима и задорно толкнул Вовку: — Видал? Я уже сегодня со щенком буду, а ты — еще вопрос…

— Я тоже поеду за щенком, — решила Лана.

— Верочка, я тоже с тобой, можно? — подошел Игорь, владелец доберман-пинчера.

— Ну, конечно, можно.

— Товарищ Абакумов, а вы можете поехать? — попросил Абакумова Дима.

— Верочка! Твоя мама не испугается?

— Ну нет, к нам и больше народу за щенками приходило.

Из клуба вышли целой толпой.

— Верочка, послушай, что я расскажу, — пошел рядом с ней Игорь.

— Опять о своей Дарзи? Все уже знаю.

— Вера, не смейся, я ведь серьезно.

— Ну, не обижай его, Верочка, — смотри, совсем скис парень. Рассказывай, Игорь! — хлопнул его по плечу Абакумов.

— Прошлым летом мы жили на даче, — начал Игорь.

— И Дарзи сама прибежала из города.

— Вера, как не стыдно? Зачем?.. — набросились все на Веру.

— Я не буду больше рассказывать, — обиделся Игорь и отошел в сторону.

— Игорь, давай лапу, больше не буду. Даю комсомольское, — протянула Вера Игорю руку.

— Ну, смотри! — Игорь опять подошел к компании.

— Рассказывай, я вся — внимание, — и Верочка, оттолкнув Вовку, пошла рядом с Игорем.

— Задавала! — буркнул Вовка.

— Поехали мы в прошлом году на дачу в деревню, — снова начал Игорь. — Дом сняли большой, а что во дворе колхозный ледник — не знали. Хозяев предупредили, что Дарзи очень злая; пока не привыкнет, чтобы они на нашу половину не ходили. Вдруг ночью я слышу — Дарзи зарычала и, сорвавшись с места, кинулась в сени. Спросонья я не мог понять, в чем дело, но все же вскочил и бросился за ней. В сенях никого не было, только под полом слышалось рычанье. Вдруг что-то тяжелое упало, и снова послышалось характерное для Дарзи рычанье с подвизгом. Я знал, что так она рычала только во время борьбы., «Дарзи, Дарзи!» кричу я, а сам с ужасом думаю: «Вдруг она уже кого-нибудь загрызла насмерть?!»

На крик и шум выскочил хозяин дома, за ним еще кто-то. Словом, людей — полный двор.

«Лезь в подпол!» кричит хозяин и буквально столкнул меня в открытый люк. Что-то теплое и мокрое ткнулось мне в лицо.

«Дарзи!» снова крикнул я.

Дарзи жалобно заскулила.

«Что ты тут наделала? Что наделала?» говорю я.

Я хотел поднять ее голову, но нащупал липкую кровь.

«Идите сюда с фонарем! — крикнул я наверх. — Не бойтесь».

То, что мы увидели при свете фонаря, заставило нас вскрикнуть. Опрокинутые бидоны с молоком, брызги крови, кусочки одежды — все это говорило о жестокой борьбе. Недалеко лежал револьвер с окровавленной ручкой. Я посмотрел на Дарзи. Ее голова была изуродована, челюсть разбита. Около нас лежал незнакомый человек. Он был без сознания.

Раненого вытащили из подполья. Дарзи я вынес на руках.

«Придется вам съехать, — хмуро сказал хозяин, обращаясь к моей матери. — Виданное ли дело — человека загрызать!»

«Вы должны были предупредить, что у вас колхозный ледник, в который по ночам люди лазают», сказала моя мать.

«Вообще будете по суду отвечать, гражданка», произнес кто-то, как я потом узнал, председатель сельсовета.

Я боялся даже попросить воды, чтобы промыть раны моей Дарзи. Мама плакала. Народ хмуро косился на меня и на пострадавшего. Какая-то женщина оказывала ему первую помощь, он застонал.

Председатель поднес лампу к лицу незнакомца.

«Кто его знает? Вроде не из нашего села?» спросил он присутствующих.

Все начали подходить по очереди, недоуменно переглядывались и отходили, покачивая головами.

«Не наш человек», наконец сказал какой-то старик.

Тут милиционер подоспел.

«Что за собрание? Что случилось? Откуда раненый?»

Начали ему рассказывать. Друг друга перебивают, кричат. В чем дело, толком никто сказать не может, а только и слышно: собака да собака, — уж очень разозлились они на Дарзи.

«Давай пострадавшего на подводу, — распорядился милиционер. — В больницу свезем, там разберемся, что за человек. А вы все расходитесь. Я вместе с председателем повезу».

Ну и ночь была! Я от Дарзи и не отходил. Промыл ей голову. Часть зубов была выбита, оставшиеся все шатались.

Я плакал, — не смейся, пожалуйста, Верочка, — над своей любимицей и боялся, что колхозники ее добьют. Я решил с первым поездом увезти ее в Москву. Забинтовал ей голову и уложил на кровать. Мать оплакивала меня, говоря, что из-за проклятой собаки я теперь попаду под суд, вообще пропаду. Словом, слезы, жалобы, просто хоть беги.

Вдруг входит председатель и с ним еще двое: милиционер и какой-то незнакомый.

«Где твоя собака?» спрашивают меня.

«Собаку не дам», отвечаю, а сам перед кроватью стал. Думаю, грудью буду Дарзи защищать.

«Да она не нужна нам, дай только поглядеть на нее».

«Не дам!» кричу и чувствую: еще одна минута, и я расплачусь, как маленький.

«Да что ты? Успокойся! Твоя собака — герой, она врага задержала», подошел ко мне милиционер: догадался, верно, что я чувствовал.

Но его слова даже не дошли до меня. Зато мать сразу все поняла, усадила гостей и стала расспрашивать. Тут мы узнали, как Дарзи из преступницы превратилась в героя.

«Видим, человек чужой, — говорит председатель, — заехали по дороге за председателем колхоза, — кивнул он головой на третьего гостя, — ну, приехали в больницу. Там раненого раздели, а в кармашке-то планчик, как в наше село пройти, и порошок стрихнина. Он, значит, отравить продукты хотел, что для отправки были приготовлены, а вот ваша собака и не дала ему зло такое совершить. Хорошая у вас собака, — обратился он ко мне. — Здоровье-то ее как? Ведь он ее, видимо, ручкой револьвера измолол, а стрелять побоялся. Но она-то его отделала как — страсть!»

Ну вот, Верочка, на этом мой рассказ кончается, и как раз дошли до места назначения.

— А как же Дарзи? — спросил Вовка.

— Дарзи выздоровела, — входя за Верой на лестницу, ответил Игорь. — Только зубы потеряла. А правление колхоза и сельсовет выдали ей премию и бумажку с благодарностью, в красивой рамке. Эта благодарность у меня над столом висит.

— Игорь, а почему ты раньше не рассказывал? — доставая ключ от дверей, спросила Вера.

— Случая, Верочка, не было.

Верочка открыла дверь в комнату и позвала щенят. Они выкатились двумя шариками. Дима так и ахнул от восторга. Щенки были презабавные — пушистые, как маленькие медвежата. У одного ухо было приподнято кверху, и это придавало ему удивительно лукавый вид. Мордочка была черненькая, а глаза блестели, как черные бусинки. Щенки смешно прыгали, шлепали один другого лапками, — словом, чувствовали себя превосходно.

— Вот этот мой, — поднял Дима щенка со стоячим ушком.

— Как раз и угадал, это Таймыра. Только щенячью карточку я тебе завтра в клубе отдам.

— Какую карточку? — не понял Дима.

— Родословную на щенка, — объяснил Абакумов. — Сперва получаешь щенячью карточку, а потом, когда ему будет год, обменяешь ее на родословную.

— А зачем это надо?

— А как же, надо знать, какие родители, какие деды и прадеды у твоей собаки, хороших ли она кровей. Это играет большую роль в дрессировке. У нас есть специальный отдел разведения, который занимается изучением кровей собаки. Собака неизвестного происхождения теряет половину своей ценности, так как мы не знаем, что она получила по наследству от своих предков и что будет передавать поколению в свою очередь. Ну, бери его, поехали домой.

— А чем мне его кормить?

— Расскажем по дороге. Пошли скорее.

Дима, прижимая к себе щенка, осторожно вышел впереди всех.

— Ух ты, мой малюсенький, славненький мой, крошечка! — шептал он на ухо щенку. Щенок лизнул его в нос.

— Э, нет, товарищ собаковод, этого делать не годится! Ни целовать щенка, ни давать ему лизать себя нельзя. Запомни это твердо.

— Почему же? Он такой чистенький.

— Дело не в том, чистенький он или грязненький, а в том, что у щенят часто бывают глисты. Целуя его, ты сам можешь заразиться. Да вообще ни к чему такие нежности.

— Леня, ты скажи ему, чем щенка кормить! — крикнула им вслед Вера.

— А это пусть Лана шефство над ним берет. Ну-ка, Лана, чем кормить Таймыру?

— Во-первых, молоком, побольше молока, а потом переходить на кашицы из овсяной и других круп, — не переводя дыхания, начала перечислять Лана. — Кашицы варить на мясе или костях. А затем давать мяса вареного или сырого. Хорошо мясо пропустить через мясорубку и смешать с тертой морковью или свеклой, а еще давать костей, а еще…

— Хватит, Лана, хватит. Если он все это проделает, то щенок у него лопнет. В общем, конечно, рецепт твой правильный, забыла ты только сказать, что ни в коем случае нельзя давать куриные и другие птичьи трубчатые кости, так как щенок, разгрызая их и проглатывая, может поранить осколками костей кишечник и неминуемо погибнет. А самое основное — это надо кормить щенка раз шесть в день, но не давать ему сразу много. Побольше давай ему овощей, в этом Лана абсолютно права. Если он не съест сразу всей порции, то выброси остатки, а кормушку вымой.

— Забыл, Леня, сам забыл! — вдруг перебила его Лана.

— Что я забыл?

— Забыл сказать, чтобы вода у щенка всегда была, а в воду добавлять немного мела, чтобы она стала мутной, а в кушанье добавлять костяную муку, а еще давать фитин, рыбий жир, витаминоль и…

— Довольно, Лана, довольно, — зажал Леня Димины уши. — Ведь он, по простоте всему поверит и сразу угробит щенка. Все это, Дима, надо давать очень немного. Рыбий жир только зимой, фитин — одну таблетку в день — можно давать и теперь, а витаминоль — одну-четыре капли — тоже давать не вредно, но если щенок будет есть овощи, много бегать на солнце, то, пожалуй, витаминоль и не нужен.

— Он вреда не принесет, — упрямо повторяла Лана, — а вот если у щенка во время еды раздуется живот, то…

— А почему раздуется? — спросил наконец Дима;

— Этого нельзя допускать. Щенки очень прожорливы, — боясь, что ее опять перебьют, торопилась Лана, — будет есть, пока не распухнет, а у щенят слабый костяк. Перегруженный живот будет перетягивать спину, хребет может погнуться, и спина будет с прогибом. Вот! — выпалила Лана и победоносно поглядела на Диму. — Понятно теперь?

— Понятно.

— Куда же мы идем? — спохватился Игорь.

— А вот уже и наш дом, — ответили Дима и Вовка.

Леня протянул им руку.

— Ну, покойной ночи, ребята! Ты, Вовка, приходи утром в клуб, начальник поедет в питомник и может тебя захватить.

— Спасибо! — закричал вслед уходящим Дима. — Большое спасибо!!! — И мальчики вошли во двор.

— Димка, подожди! Ой, чуть не забыла! — догнала их Лана. — Я вернулась, чтобы сказать: как принесешь Таймыру домой, положи на кусок старого ковра в угол и скажи «место». Только не бери на кровать. А как покормишь, сейчас же выноси гулять. Ну, кажется, все. Завтра зайду. До свиданья!

— Девчонка! У самой собаки нет, а туда же — учит, — буркнул Дима. — Приходи завтра-то! — крикнул он ей вслед.

Неожиданное препятствие. — В питомнике

Вовка осторожно открыл дверь и вошел в комнату.

— Где же щенок? — спросила у него мама.

— Я его завтра привезу из питомника. И такого, какого ты никогда не видела.

— Глупости все выдумываете, — недовольно проговорил отец, откладывая в сторону газету. — Никаких щенков нам не надо!

— Как ты так говоришь, папа?

— А так и говорю, что с отцом сперва поздороваться надо.

— Здравствуй, папа!

— Здравствуй, — ответил отец, сердито шагая по комнате. — Что вам за несчастные мысли приходят в голову! — снова начал он.

— Оставь, — прервала его мама. Мальчик давно хочет собаку, я обещала, и теперь…

— Теперь и в квартиру войти нельзя будет, — подхватил отец. — Только я вас предупреждаю, чтобы я его не видел. Всякую дрянь заводить…

— Папа, ты же…

— Не агитируй! — прикрикнул на Вовку отец.

— Собака у меня будет во дворе, в будке, — не сдавался Вовка. — А ты плохой общественник, если оборонного дела не понимаешь.

— Вот, вот полюбуйтесь, пожалуйста! Пса еще нет, а жизнь уже кувырком пошла.

— Да чем же кувырком? — рассмеялась мама. — Ты не прав.

— Ну, хорошо, хорошо, оставьте меня в покое. Одиннадцать часов вечера, а парень только что откуда-то явился, мать это считает нормальным, а меня обвиняют, что я плохой общественник. Очень мило! — И, забрав газету, папа ушел в другую комнату.

— Мама, — дрогнувшим голосом спросил Вовка, — что же это папа так?

— Ничего, Вовка, пройдет. Ну, рассказывай, почему сегодня без щенка пришел.

Вовка рассказал маме про клуб, про лекцию и о том, что решил не брать немецкой овчарки.

— Молодец, правильно сделал, — похвалила мама.

— Спать ему давно пора, — вдруг появился в дверях папа. — Сама хуже мальчишки. Выброшу всех ваших щенят.

Вовка проснулся, как ему показалось, очень поздно. «Опоздал!» подумал он и взглянул на часы. Стрелки стояли на семи. Вот всегда так! Часы остановились. Совсем не везет!

Но, прислушавшись, Вовка понял, что ошибся: часы шли.

«Все равно пора вставать», решил он, приступая к утренней зарядке.

— Здоро́во, собашник. Проснулся? — вошел в комнату Вовки отец. — Ну как, за ночь дурь прошла?

— Это не дурь, а твердое намерение, и тебе меня не переубедить, — гордо ответил Вовка. — А тебе стыдно: красивые слова говорить умеешь, а сыну собаку воспитывать не даешь.

— Вот как разговариваешь, товарищ дорогой! Если так, то действительно не позволю! Думаешь, если в седьмой класс перешел, так самостоятельным стал?

— Папа, честное пионерское, я твоему председателю Осоавиахима позвоню!

— Нет, каково?! Вот дождался из-за какого-то поганого щенка, которого еще и нет! Заводите себе хоть десять, но чтобы я об этом больше не слышал!

Вовка наспех выпил молока и побежал в клуб. На площадке он постоял, раздумывая, зайти к Диме или нет. «Зайду потом, когда и у меня щенок будет», решил он и сбежал с лестницы.

В клубе Вовку встретил дежурный.

— Вы что так рано? Еще никого нет. Начальник будет через час, но сейчас же уедет в питомник.

— Я с ним должен ехать. Можно мне подождать?

— А почему же нет? Пройдите, если есть желание, во двор, там уборка идет, посмотрите.

— С удовольствием, — обрадовался Вовка.

Во дворе чистили собак. Каждую собаку привязывали к собаковязи и приступали к чистке.

— Ты что? — обратился к Вовке вчерашний его знакомый, Иван Иванович. — Вожатым поступил или инструктором?

— Нет, что вы! — ответил Вовка. — Я должен в питомник ехать за щенком.

— Ах, в питомник! Так ты бы пораньше пришел!

— Неужели опоздал? — испугался Вавка. — А дежурный сказал…

— Зачем над мальчишкой смеешься? — подошел к ним, как потом узнал Вовка, старший инструктор. — Не пугайся, парень, не опоздал.

— Можно мне помочь вам? — с благодарностью взглянул на него Вовка.

— Можно. Вот отойди в сторонку и не мешай вожатым, а то видишь — собаки волнуются.

Вожатые выводили из вольеров собак, прикрепляли их к собаковязи и, как казалось Вовке, делали совсем ненужные вещи. Вовка знал, что собак надо чистить. У них был как-то шпиц, так утром мама вычесывала его гребнем, а иногда и мыла. Ну, а вожатые делали это совсем не так. Сперва они у собаки внимательно прощупывали ноги, просматривали лапы между пальцами. Потом щеткой, начиная с хвоста к голове и обратно, чистили собаку, а кое-кто просто пятерней проводил против шерсти, а потом уже смахивал щеткой. Когда спина была вычесана, чистили грудь, брюхо и уж в конце ноги и хвост.

Пальцем с намотанной ваткой они протирали ей уши, а другой ваткой от уха к носу протирали глаза.

— Что так внимательно смотришь? — снова подошел к Вовке инструктор.

— А зачем их так чистят? — спросил его Вовка.

— А как же? Собака линяет, весь лишний, омертвевший волос надо удалить, а то собака может заболеть. Собак с очень длинным волосом, как, например, Игруна или Казбека, еще гребнем расчесываем, а остальных, не с длинной шерстью, — только щеткой, — охотно объяснил Вовке инструктор.

— А что сейчас с Игруном делают?

— А видишь ли, у него очень заросли шерстью глаза, и эту шерсть над глазами ему подстригают.

— А зачем этого эрделя щиплют?

— Ты сказал правильно. Его именно щиплют.

— Для чего?

— Очень просто. Есть такие породы, которые не линяют, вернее — у них такой волос, что при линьке не выпадает, а, отмирая, остается в коже. Новый волос должен ведь расти? Да?

— Ну, конечно, — поспешил согласиться Вовка.

— Так вот путем выщипывания эти старые волосы удаляют.

— Здо́рово. И много таких собак?

— Ты хочешь спросить, много ли таких пород?

— Да-да!

— Это жесткошерстные породы — эрдель-террьеры и фоксы. Ну, что тебя еще интересует?

— Почему им лапы осматривали?

— А как же? Собака могла поранить лапу, или камешек мог застрять между пальцами. Будет собака бегать и натрет лапу. Вожатый должен знать, в каком виде у него собака. Он отвечает за ее здоровье.

— А куда их теперь повели?

— На выгул, вот видишь, — показал инструктор на отгороженный вдали дворик, — теперь они побегают. Вот и начальник приехал, — и, быстро оправив ремень, стягивающий гимнастерку, он пошел навстречу выходящему из дверей Владову.

Владов принял рапорт и поздоровался с инструктором, а потом протянул руку и Вовке:

— Здравствуй, юноша. Не раздумал щенка брать? Да ты что, давно тут?

— Почти всю уборку пробыл, — улыбаясь, ответил за Вовку инструктор, — собаковод будет что надо!

— Ну, ладно, поехали в питомник, юноша!

Вовка сел в машину рядом с Владовым.

— Товарищ Владов, а как же я обратно поеду?

— Так же. Привезу тебя и обратно, так уж и быть!

— Спасибо.

— Благодарить потом будешь. Как твой приятель, щенком доволен?

— Очень доволен, только сегодня я его еще не видел.

— Спешил? Боялся опоздать? Так, что ли, юноша?

Вовка молча кивнул головой. Он внимательно следил за светофорами я загадывал. «Успеем проехать — будет щенок, не успеем — не будет». Светофоры как сговорились. Вот-вот уже проехали… и вдруг стоп, желтый, а потом красный огоньки быстро сменяли зеленый и, весело мигая, как бы смеялись над Вовкой.

— Товарищ Владов, — наконец прервал молчание Вовка, — а в питомнике больше собак, чем в клубе?

— Больше. Ведь при клубе у нас только так, ну, если кто уезжает, оставить ему собаку негде или сам учить не умеет. Своих только три собаки.

— Казбек чей?

— Клуба, а вот Игрун — гость у нас, это собака того товарища, который вам читал лекцию. А в питомнике много собак. Правда, щенят поменьше. — Но тут Владов засмеялся над испуганным видом Вовки. — Чего ты? Тебе щенка подберем, я уже говорил по телефону с начальником.

— Какого?

— Не терпится, да? Южнорусскую будешь воспитывать! Доволен?

— Еще бы! А вы давно возитесь с собаками, товарищ Владов?

— Я-то? Я давно! Со всякими собаками приходилось дело иметь.

Владов задумался. Вовка смотрел на него с нетерпением.

— Что так смотришь? — обратил внимание на его пристальный взгляд Владов.

— Да мне интересно…

— Рассказать тебе о каком-нибудь случае?

— Да-да, — радостно закивал Вовка.

— Ну, ладно. Вот, помню, был такой случай. Была у меня собачка Резби — эрдель-террьерчик. Хорошая собачка. Находились мы с ней в секрете — я тогда в пограничных войсках был. Уже смена должна была притти, вдруг моя Резби начинает волноваться. Подталкивает меня мордой, беспокоится. Я взял ее на длинный поводок, пошли… И, представь себе, привела она меня в поле, где паслись коровы, и прямо к овражку. Овражек небольшой, но зарос кустарником. Моя Резби — в кусты. Я — за ней. Остановилась она над грудой листьев и веток. Разобрал я ветки — вижу, спит человек. Вынули мы его из самодельной берлоги. Ну, как всегда, разговору было много. И корову он, видите ли, искал, и устал-де очень, и колхозник-то он из ближнего колхоза, и прочее, и прочее, что любят в этих случаях говорить. А Резби моя стоит и во рту небольшой пакетик держит, в кустах нашла. Увидел «колхозник» этот пакетик и кинулся в сторону. «Фасс!» крикнул я Резби, спуская ее с поводка. Не успел он сделать двух скачков, как Резби догнала его и с разбегу прыгнула ему на шею. Ну, привели мы его на заставу, передали начальнику вместе с пакетиком, а сами отправились спать.

— Кто же он был? — не сводя глаз с Владова, спросил Вовка.

— Чудак! Конечно же нарушитель. Перешел границу да за стадо и спрятался. А в пакетике всякие его документы были. Да вообще много случаев бывало.

— А правда, что собаку с поводка пограничники никогда не спускают?

— Нет, неправда. Когда надо, то спускаем.

— А как… — начал Вовка.

— А так, что продолжение следует. Приехали, вылезай.

Машина остановилась перед большими воротами. Из-за ворот слышался многоголосый лай.