Фасс! О юных собаководах

Пират

Дача оправдала все надежды мальчиков.

Около дома был сад, в котором быстро, при помощи отцов, сделали шалаши для Шустрого и Таймыры.

Лес был недалеко, а на полпути к нему протекала не очень глубокая, но быстрая речка.

В первое же утро, когда Вовка и Дима принялись за чистку своих щенят, около забора собрались ребята чуть не со всего села.

— В лагере тоже собака есть, — сказал кто-то из них.

— В каком лагере? — поддержал начинающееся знакомство Вовка.

— А вот за кооперативом, в школе, пионеры приехали, — охотно ответил тот же парень. — А какая это у тебя собака?

— Южнорусская овчарка.

— У дяди Павла в пастухах такая есть, только побольше и лохматая. А умная какая — страсть! У тебя тоже овец в городе пасти будет? — сказал он и посмотрел на своих ребят, которые так и покатились со смеху.

— Нет, я ее на границу к пограничникам отправлю, — не обратив внимания на насмешку, серьезно ответил Вовка.

— Ну, вы! — замахнулся парень на продолжавших хохотать ребят. — Смешинка в рот попала. А у пионеров, — продолжал он, обращаясь к Вовке, — не собака, а…

— Лев целый, — подхватили другие ребята.

— Неужто у них кавказская овчарка? — удивился Дима.

— А вот пойдем к ним на линейку, — предложил парень, — поглядишь, какая собака злющая. Там девчонка одна есть — потеха, какая смешная! — все любит о собаках говорить. Нас уговаривает кутят держать.

— А тебя как зовут? — снимая скребницей волос со щетки, спросил Вовка.

— Сергеем. А на што?

Но тут Шустрый, которого Вовка отпустил побегать, с лаем бросился к забору. Сергей и его товарищи кинулись в разные стороны.

— Почистили собак, ребята? — крикнула с террасы Вовкина мама. — Пошли купаться, берите своих питомцев.

Но тут случилось то, к чему мальчики никак не были готовы. Шустрый и Таймыра с громким лаем бросились на кур. Гогот и кудахтанье поднялись чуть не на все село.

— Фу! Фу! — кричали все, гоняясь за щенками.

— Батюшки мои! — причитала выскочившая хозяйка.

Наконец Вовке удалось за хвост поймать Шустрого. Он сейчас же взял его на поводок. Через минуту поймали и Тайму — весь рот у нее был в перьях.

— Что же делать? — посмотрев на растерявшихся мальчиков, спросил Вовкин отец. — Не смейте больше спускать их с привязи! — вдруг обозлился он. — Идите себе с собаками сами, я никуда не пойду.

— Не тронут тебя собаки, а к курам мы их живо приучим. Дай-ка Шустрого!

Вовкина мама взяла Шустрого и подвела его к курятнику.

— Фу, Шустрый, понял? Фу!

Шустрый очень приветливо махнул хвостом. Его темные глазки лукаво посматривали на маму.

— Ну вот, он больше не будет, — убежденно проговорила мама. — Берите полотенца, пошли.

Не успели дойти до соседнего дома, как Шустрый рванулся. Поводок выскользнул из Вовкиных рук, и Шустрый понесся, но теперь не за курицей, а за теленком. Таймыра вертелась юлой. Но Дима, хотя и упал, когда она бросилась за Шустрым, крепко держал поводок.

— Фу! — успокаивал он ее, лежа на животе. — Фу, Таймочка!

— А чтоб вас, это не отдых будет! — И Вовкин папа и Димина тетя демонстративно повернули домой.

Вовка поймал наконец Шустрого.

— Вот дикарь-то! Ну, ничего, — успокаивал он маму, — ведь просто он никогда не видел ни кур, ни телят.

— Попробуй-ка теперь отца убедить!

— Да, а моя Муля еще похуже, — убитым тоном пробурчал Дима. — А главное — спросить не у кого, и в инструктаже ничего о телятах не сказано.

— Знаешь, Дима, пойдем вечером в лагерь, может, эта дивчина что и знает.

— Ну да, у девчонки одалживаться!

— Какой ты нетерпимый! — рассмеялась Вовкина мать. — А мне говорили, что с Ланой ты дружишь.

— Оставь, мама! — остановил ее Вовка.

Но Дима был уже далеко впереди.

— И что это за люди взрослые, все им надо, до всего есть дело, — проворчал Вовка.

— Не ворчи, а держи покрепче Шустрого: вон там жеребенок — они ведь еще незнакомы.

И верно, не успел Вовка покрепче закрутить вокруг руки поводок, как Шустрый заметил жеребенка и готов был броситься и на него.

— Фу! — крикнул в этот момент Вовка и сильно дернул поводок к себе.

— Как это на вашем языке называется? — улыбнулась мама.

— Принуждением, но вот только кричать мне не надо было!

— Иди сюда скорей! — крикнул из-под горы Дима. — Ой, и хорошо!

Вовка огляделся кругом. Ничего подозрительного, вроде людей, кур или телят, не было. Он спустил Шустрого и сбежал к речке.

Дима уже барахтался в воде. Он кувыркался, плавал саженками и весело отфыркивался. Таймыра, дрожа, лежала на берегу.

— Тайма! — позвал Дима. — Толкни-ка ее, Вовка!

Но Вовка был уже в воде.

Шустрый бегал по берегу, жалобно скулил и смотрел на маму, как бы прося ее помочь.

Вдруг он с каким-то отчаянием бросился в воду и поплыл к Вовке. Сперва он смешно выбрасывал, обрызгивая голову, лапы, тряс ушами, но уже через несколько метров поплыл плавно, разгребая лапами под водой и не брызгая.

— Ай да Шустрый, вот молодец! — обрадовался Вовка. — Ко мне, Шустрик, ко мне!

Шустрый не доплыл до Вовки одного шага, повернулся и быстро поплыл к берегу.

— Не пускай! — крикнул Дима, плывя ему наперерез.

— Димка, иди к чорту! — не сдержавшись, выругался Вовка. — Забыл, что Леня говорил? Вот запугаешь мне собаку, никогда потом в воду не войдет.

Шустрый вылез, отряхнулся и начал весело бегать, приглашая поиграть Таймыру.

Тайма сначала делала вид, что она на него даже и не смотрит, но вдруг выпрыгнула из травы и быстро кинулась за ним.

Шустрый отпрыгнул в сторону — еще скачок, и он уже опять плыл к мальчикам.

Тайма перебирала лапами у самой воды, потом осторожно вошла в речку, но, чего-то испугавшись, кинулась обратно.

Дима ласково звал:

— Таймочка, Тайма!

Из-за кустов вышли какие-то люди с косами в руках. На косе сверкнул луч солнца и прямо попал на Тайму солнечным зайчиком. Она смешно замотала головой и решительно вошла в воду.

Постояла, попила и вдруг поплыла к Шустрому.

— Классическое приучение собаки к воде, — похвастался Дима, — а вот если бы я ее столкнул в воду и она сразу захлебнулась, то этим я бы все испортил.

— А кто кричал: «Вовка, толкни ее»? — ехидно спросил Вовка.

— Так я же знал, что ты так не сделаешь! — вылезая на берег, ответил, не смущаясь, Дима.

— Вовка, а ты помнишь мне про Пирата рассказывал? — греясь на солнышке, вспомнила вдруг мама.

— Ну, еще бы, вот, Димка, случай был, — и Вовка растянулся рядом с Димой, широко раскинув руки. — Был я в прошлом году в лагере, и была у нас там собака Пират, смешная такая: лапы кривые, морда вся в морщинах, грудища во́ — сидит, так чуть не до земли.

— Ну, боксер, — перебил Вовку Дима, — чего же смешного?

— А вот послушай. Воды этот Пират боялся, как огня. Его когда-то маленького бросили в пруд, он попал в заросли и чуть не утонул, так что никакие силы не могли заставить его даже лапы намочить. Ну, а мы очень часто брали его с собой купаться. Он всегда сторожил наше белье, а когда кто-нибудь подбегал к нему мокрый, он недовольно отфыркивался и отодвигался в сторону. В один из очень жарких дней, когда земля трескалась под лучами солнца, мы «сообразили» и разделись не у кустов, где была тень, а на самом солнцепеке. Бедный пес только посматривал на кусты — ему очень хотелось лечь в тень. Когда я это увидел и хотел выскочить, чтобы перетащить белье, вдруг из кустов появилась рыжая, такая яркая на солнце морда с длинными висячими ушами.

— Ну, сеттер, — опять прервал Дима.

— Ага, сеттер, но это был злейший враг нашего Пирата. Пират ненавидел этого огненного пса. Пес же порядком побаивался Пирата. Но сейчас он его не замечал. Все внимание его было сосредоточено на маленькой птичке, которая вылетела из кустов и прыгала у самого обрыва. Сеттер полз за ней, не сводя с нее глаз. Еще немного, и он задел бы мои трусы. Пират не вытерпел, зарычал и бросился на сеттера. Схватил его, смял и… под ним обсыпался песок, и оба с обрыва бултыхнулись в воду. Пират крепко держал врага, но, как только он почувствовал себя в воде, челюсти у него разжались, и он испуганно кинулся к берегу. На берегу он отряхнулся и приготовился встретить невольного виновника своего купанья. «Пират, — кричал я, — не смей!» Пират обернулся ко мне и увидел, как за нашими спинами красиво рассекал воду сеттер. Он плыл к другому берегу. Пират даже присел от злости, честное слово, и вдруг с злобным рычанием, так что пена брызгала у него из открытой пасти, понесся по берегу, огибая пруд, к месту, куда подплывал сеттер.

Ясно было, что Пират не даст тому вылезть. Он бы его схватил и так отделал, что и не узнать бы этого красавца. Мы все кинулись на выручку пса. Но сеттер уже доплыл и не стал ждать страшного противника, а во всю прыть полетел к дому. Пират бросился в погоню, но сеттер бежал быстрее и вскоре скрылся с глаз.

— А дальше что? — заинтересовался Дима.

— Дальше получилась интересная штука. С нами была одна девчонка, Нина, она очень любила Пирата и всегда таскала ему сахар. Когда Пират спохватился, что все-таки неудобно бросать нас и белье, и вернулся, около пруда никого уже не было. На берегу лежали только туфли. Это Нина их забыла. Пират, верно, вспомнил про то количество сахару, какое она ему перетаскала, и решил туфли доставить в лагерь. Одна гражданка пришла купаться и видела, как Пират мучился с туфлями. Одну туфлю возьмет, другая падает. Туфли маленькие, а в пасти никак не держатся. Пират пробовал и так и этак. Эту подберет, та выпадет. Он пыхтел, сопел, вымазал всю морду, а туфли взять не удавалось. Наконец он зажал их лапами и смог ухватить зубами. Было не особенно удобно, трудно дышать, но туфли не падали, и Пират побежал.

Представь себе наше удивление, когда в аллее появился этот спаситель потерявшихся туфель. Мы обступили его со всех сторон. «Туфли! Чьи туфли? Туфли чьи?» кричали мы на разные голоса. Пират положил туфли на землю и сел около них. Наши попытки взять это сокровище ни к чему не привели. Пират ворчал, не давая к ним притронуться. Наконец явилась и Нина. Ей было стыдно, что она забыла туфли на пруду, и очень была рада, что они не потерялись.

Пират получил еще одну порцию сахару, а я ему притащил большую миску с обедом. Просить его есть не надо было. Все съел и лег в тень. Мы решили сделать экстренный выпуск стенгазеты — написать о Пирате, поместить его портрет, а на ошейник прикрепить дощечку с нарисованной туфлей и надписью «За спасение туфель».

А Пират крепко спал. Во сне он повизгивал, рычал и шевелил лапами. Ему, наверно, снился щеголь сеттер в Нининых туфлях, а он сам ловко плавал по всему пруду от одного берега до другого.

— Ну, это ты врешь! — остановил Дима расходившегося приятеля.

Встреча

После ужина ребята решили итти в лагерь.

— А знаешь, Вовка, — шагая к лагерю, начал мечтать Дима, — а вдруг к нам приходят и говорят: «Вот украли у гражданина, который купался, брюки. Дайте собаку, чтобы она нашла». Ты берешь Шустрого, я — Таймыру. «След, след!» командуем мы, и наши собаки…

— Одна в одну сторону за курицей, другая в другую — за теленком, — расхохотался Вовка, — вот тебе и след.

— И ни чуточки нет у тебя фантазии, — огорченно развел руками Дима.

— Зато у тебя много. Щенки рядом еще ходить не умеют, а уж ты: след, след!

— Каждая собака — прирожденный сыщик, — быстро сказал Дима.

— Откуда такие познания?

Дима промолчал. Ему не хотелось рассказывать о том, что они как-то говорили по этому поводу с Ланой и она уверяла его, что читала об этом в какой-то книге.

— Вот и лагерь, — прервал молчание Вовка. — Подтянись, галстук поправь, идем к начальнику. Да что с тобой?

Дима, не отвечая, широко улыбнулся и одним махом перепрыгнул через забор. И вдруг Вовка увидел за забором привязанную на цепь большую собаку, а рядом… рядом стояла девочка, и не было никакого сомнения, что это была Лана.

— Ланка! — радостно вскрикнул он и последовал за Димой.

— Ой, вот здо́рово, совсем неожиданно, вот хорошо! Как же догадались приехать? Знакомьтесь: это Трос, мы с ним друзья, только не подходите к нему близко. Ну, пойдемте к начальнику на ночевку устраиваться. Ко всем едут, а ко мне еще никто — и вдруг двое!.. Как Шустрый, Таймыра? — тараторила, не слушая ребят, Лана.

Дима вспомнил, что он, собственно, обижен на Лану, и отвернулся от нее.

— Дима, ты что, оглох за это время? — теребила она его за руку. — Ну, пошли!

— Да, послушай, Лана, — остановил ее наконец Вовка, — во-первых, мы не к тебе приехали.

— А к кому?

— Сами к себе, — мрачно заявил Дима.

— То есть как это сами к себе?

— Очень просто: мы здесь на даче живем, а в лагерь так себе, просто шли к ребятам узнать, нет ли кого собаководов. А ты уж вообразила, что к тебе. А сама написать и не подумала.

— На даче? Здесь? До чего же это здо́рово! И Шустрого и Таймыру привезли? Ой, ребята, прямо поцеловать вас готова.

— Ну, это оставь при себе, — презрительно оказал Дима. — Пошли, Вовка, видно, тут ничего интересного нет.

— То через забор прыгать, а то… — негромко забормотал Вовка. — Лана, ты нам здо́рово нужна, — продолжал он, обращаясь к Лане. — Понимаешь, наши псы ведут себя по-свински. Увидали курицу, теленка, жеребенка и чуть всех не передушили.

— Жеребенка? — ахнула Лана. — Как же?

— Не жеребенка, а курицу.

— А! — облегченно вздохнула она. — Это не страшно, завтра приду к вам и мигом отучу.

— Это уж и моя мама отучала, — махнул рукой Вовка. — Ты лучше скажи, как надо сделать, чтобы они не бросались.

— Завтра, а то сейчас горн и линейка, — заспешила Лана. — Приходите завтра утром, и пойдем к вам. Или я сама приду. Ну, до завтра. Ой, как я рада!

— Чего же радоваться? — равнодушным тоном сказал Дима. — Не все ли тебе равно, Таймырка ли, Шустрый, или вот этот Трос?

— Глупый ты, Димка, ну чего злишься?

— И не думаю. Лене нашла время написать.

— Вижу, как не думаешь. Я тебе написала, честное пионерское, а вот ты мне не ответил.

— Не получал я от тебя письма.

— Ладно, завтра доругаетесь. — Вовка вырвал листок из блокнота. — Лана, держи записку с нашим адресом. Пошли, Димка.

— Только уж, пожалуйста, через калитку. Через забор в совсем исключительных случаях! — рассмеялась им вслед Лана.

— Что, не ожидал? — подсмеивался по дороге к дому Вовка. Но Дима только отмахивался.

Лана пришла рано утром.

— А, укротительница! — встретил ее Вовкин папа. — Вы что же, не только собак, но и ребят дрессируете? — подмигнул он на притихшего Диму.

— Иногда и взрослых, — серьезно ответила Лана, — когда они вести себя не умеют.

— Получил? — рассмеялась мама. — Не задевай молодежь!

— Да ну вас! Пойдем рыбу ловить, — позвал он Диминого отца.

— Идите, идите, — сказала мама. — А что ты в самом деле скучный, Дима? — подошла она к мальчику. — Дай-ка голову — не болит?

— Будешь скучный… — Тетя Муля с ложкой в руке вышла на террасу. — Всю ночь не спал, ворочался, ворочался, а потом писал что-то.

— Задачи решал, — выпалил наугад Дима и густо покраснел.

— Ну, ладно, — прервала разговор мама. — Показывай свое искусство, Лана, а то, смотри, собак на привязи держим. Спустить страшно.

— А Таймочка-то! Таймочка! Выросла как! А Шустрика и узнать совсем нельзя. Песики вы мои!

Щенки узнали Лану и с визгом бросились на нее, стараясь лизнуть в лицо. Лана, увернувшись, ловко щелкнула одного и другого по носу. Такого предательства щенки не ожидали и обиженно остановились.

— За что ты их?

— А как же? Они совсем не должны ласкаться к чужим. Это очень портит собак. Они знают меня хорошо и все-таки не должны ласкаться. Если шлепнуть их раз-другой, станут недоверчивыми.

— А наши взрослые обижаются, когда мы просим не ласкать щенят, — пожаловался Вовка.

— Очень глупо. Они же должны знать, что собак вы воспитываете не для того, чтобы у вас «собачки» были, а для армии, а там балованные любимчики не нужны.

— Это все и без тебя знают, а что же они должны своих кусать? — спросила тетя.

— Да кто же говорит кусать? Но не всем их ласкать надо. Вот про что я говорю. Вовка, бери Шустрого. У тебя есть парфорс?

— Есть! — И Вовка принес металлический ошейник с колючками внутри.

— Надень на Шустрого и отпусти поводок. Нет, нет, не совсем, конец держи в руках, вот так. Ну, теперь пойдем, посмотрим, есть ли где курица.

— Ему больно на парфорсе.

— Подожди немного, не торопись. Это то, что называется принуждением, понимаешь?

— Я-то понимаю, а Шустрый не очень. Смотри, он не хочет итти.

— Отпусти поводок совсем свободно. Вот курица. Ну, теперь будь внимателен: как только Шустрый бросится на нее — сейчас рывок поводком на себя и «фу».

— Фу! — грозным тоном произнес Вовка, и Шустрый, взвизгнув, опрокинулся на спину.

— Так собаку испортить можно. Не забудь, что им только седьмой месяц, а такие вещи проделывать надо с девяти месяцев. Я Тайму не буду так учить.

— Чудак Димка, ведь это не принесет вреда щенку с таким характером, как Шустрый.

— Ну, по-твоему, вообще ничего для них нет вредного. Тайма, фу, фу! — бросился он за Таймырой, которой удалось схватить курицу.

— Ну, вот видишь, — когда курица была спасена, сказала Лана, — а ведь Шустрый не погнался, значит, запомнил.

— Это случайно, — не сдавался Дима.

— Вовка, ну-ка, сними парфорс с Шустрого и подведи к курице.

Все с любопытством ждали, что будет.

Шустрый, отвернувшись, стал глядеть в другую сторону, но тут из-за угла вышел теленок. Шустрый, опрокинув Вовку, припустился за испуганным теленком, Тайма — за ним.

— Назад, назад! — надрывались ребята, но щенки с лаем гнались за удиравшим, с хвостом, задранным кверху, телком.

— Ну, никакой дисциплины! — задыхаясь от сильного бега, проговорила Лана. Внезапно щенки, как по команде, повернулись и, поджав хвосты, ринулись под ноги ребятам. На выручку сына, опустив рога, спешила корова.

— Вот это хорошо! Больше не будут гонять, — опускаясь на землю, сказала Лана.

Мальчики отогнали корову, а щенки как ни в чем не бывало уселись около Ланы.

— Ну, урок продолжается, — встала она, — пошли к даче.

Полдня трудились над тем, чтобы разными способами приучать щенков не гоняться за курами, гусями и другими живыми существами. Достали даже резаную курицу и, привязав ее на веревочке, положили перед носом собак.

Пока курица лежала неподвижно, они не обращали на нее никакого внимания, но как только Лана дернула за веревку и курица пошевелилась, Таймыра моментально вцепилась в нее. Шустрый искоса поглядывал на Вовку и на эту провокацию не пошел.

— Фу! — крикнул Дима, отнимая у Таймы курицу. Она выпустила добычу, и тогда Дима два раза шлепнул Таймыру этой курицей по морде. Таймыра, отфыркиваясь, отвернулась.

Когда еще раз положили курицу и дернули за веревку, ни Шустрый, ни Таймыра на нее не кидались.

— Замечательно! — объявила Лана. — Пойдем теперь на террасу, чтобы они нас не видели.

Ребята через окошко начали наблюдать. Вот показались гусята.

— Спокойно, — прошептала Лана мальчикам.

Щенки лежали не двигаясь, только Таймыра настороженно подняла уши.

— Ловко, — обрадовался Дима, — не трогают. А я-то приготовился гусей спасать.

— Теперь их надо поласкать и дать лакомство, — распорядилась Лана.

Со словами «хорошо, хорошо» ребята вынесли своим любимцам сахару.

— Вы знаете, к чему приучили собак? — спросила Лана мальчиков.

— Ну, что ты, Ланка, — обиделся Дима. — Мучились, мучились, приучали собак не гоняться за живыми существами, а теперь ты спрашиваешь, знаем ли мы?

— Вот и не знаешь, — торжествовала Лана. — Мы приучили собак не обращать внимания на отвлечение — понимаешь?

— Загнула, Лана, — рассмеялся Вовка.

— Ничего подобного! Все, что мешает собаке работать, будь то курица, или проходящий человек, или кошка, — это все отвлечения.

— И если бы мы не отучали их от погони… — подхватил Дима.

— То они во время работы, увидя курицу или теленка, погнались бы за ними и этим сорвали бы работу, — закончил Вовка.

— Правильно, мальчики! Ай да мы!!!

Не успели ребята успокоиться за судьбу телят, гусей и прочей живности, как возникла новая забота. У Таймыры открылся порок, который вызвал громкие упреки со стороны тети. Еще бы! Она только что собиралась делать к обеду котлеты, как эта ужасная собачонка в один миг уничтожила все мясо. Тетя только на одну минуту отвернулась.

Дима был смущен: этого от своей любимицы он никак не ожидал.

— Не смей собаку в комнату пускать, — категорически запретила, тетя. — Я все могу простить, но воровство — нет, никогда!

— Понимаешь, Лана, — жаловался Дима, сидя с Ланой на берегу. — Ну и пусть бы съела одну котлету, а то все! Что теперь делать? Ведь теперь она всегда воровать будет.

— Димка, я считала тебя мужчиной, а ты хуже девчонки. Подумаешь, несчастье! По крайней мере, ее теперь можно отучить от кражи.

— Опять отучить? А сама она не знает, что ли, что нельзя?

— Димка, самое вредное в воспитании собаки — это когда начинают очеловечивать психику животного.

— Да брось ты умные слова говорить!

— Это истина, а не только умные слова, — важно произнесла Лана.

— Не понимаю я тебя, Ланка, — вздохнул Дима, — то человек ты, как человек, а то «очеловечивать психику» — ну, говори ты своими словами.

— Смешной ты, Димка! Ты что же полагаешь, что собака так же думает, как и ты? Говорить только не умеет? Да? Ты как считаешь?

— Я слышал, как Владов говорил: не собака глупа, а ты дурак, потому что не умеешь объяснить собаке, чего от нее хочешь.

— Вот это правильно. Собаке надо понять, чего от нее хотят. Ты вот от Таймы ждешь, чтобы она все понимала, а сам, — расхохоталась Лана, — не можешь понять, что я уже давно хочу купаться.

И, скинув сарафан, она прямо с обрыва кинулась в речку.

После купанья вернулись домой и приступили к отучению Таймы, а за компанию и Шустрого от воровства. Упросили тетю, под честное слово всех троих, что будет цело, дать большой кусок мяса.

Мясо положили на стол и, надев парфорсы на Тайму и Шустрого, пустили их на террасу. К парфорсам прикрепили поводки и протянули в комнату.

Дима и Вовка стали за дверьми и держали наготове поводки, чтобы в случае чего отдернуть собак. Лана смотрела в щелку.

— Подходят!.. Нюхают!.. Сейчас возьмут!..

— Фу! — грозно произнесли мальчики.

Щенки сейчас же отошли от мяса. Не понадобился даже рывок поводком.

— Получи свое мясо, — вернул Дима тете нетронутый кусок. — Даю гарантию, что воровства в этом доме больше не будет.

— Ну, это ты перехватил, — заметила Лана. — Так надо несколько раз проделать, а уж потом ручаться.

«Рядом!»

Как-то ребята собрались итти в лес за ягодами. Собак, конечно, взяли с собой.

— Мне это надоело! — бросив поводок, обозлился Дима. — Тянет эта собака, как верблюд.

— И меня тоже.

Вовка весь обкрутился поводком и все же не мог удержать Шустрого.

— Ну что ж, опять на помощь Лану звать надо? — поддела мама мальчиков.

— Вот увидим, может, и сами справимся.

— Вряд ли, — не унималась мама. — Вообще не знаю, что бы с вашими щенками было, если бы не Лана.

— А разве плохо, что она товарищам помогает? — в упор спросил Вовка.

— А я разве говорю, что плохо?

— А зачем смеяться? Это, мама, на тебя не похоже. Понимаю, папа бы смеялся, а то ты!

— При чем тут папа? Я давно уже на вас и ваших собак рукой махнул. А вот сколько вы ягод соберете, это мы посмотрим.

— Ой, папа, я и не видел, что ты нас догнал!

Лес встретил прохладой. Все разбрелись кто куда. Шустрый и Таймыра носились от одного к другому.

— Вовка, ау! — закричал приятелю Дима.

— А-у! Иди ко мне! — откликнулся Вовка.

Мальчики встретились.

— У меня уже полный стакан, — похвастался Дима.

— И у меня! У тебя есть с собой хлеб? — спросил Вовка.

— Есть, а что?

— Давай приучим собак ходить рядом.

— Сейчас?

— Вот именно сейчас, когда они порядком устали.

— А зачем вообще надо приучать собаку ходить рядом?

— Помнишь, Леня говорил: надо приучить собаку итти у левой ноги так, чтобы она, следя за движением проводника, — что бы он ни делал: шел ли, бежал ли, делал ли повороты, — все время была рядом с ним с левой стороны. Выйдем на дорогу.

— Как ты все помнишь! А почему с левой стороны?

— А ты и это забыл? Правая сторона, то есть правая рука, у вожатого всегда должна быть свободна.

— Верно, как это у меня из головы вылетело! Ну, начинаем?

— Шустрый, ко мне!

Вовка левой рукой совсем близко от ошейника взял поводок и, негромко скомандовав: «Рядом!», сделал шаг вперед.

— Вовка, ты посмотри: дорога-то специально для дрессировки. — И Дима взял Таймыру на поводок.

Лес с обеих сторон подступал к дороге, столетние ели стояли стеной и мешали собакам тянуть в стороны. Они могли только или итти вперед, или отставать.

Как только щенки забегали вперед, мальчики, коротким рывком назад выравнивали их.

— Рядом, рядом!

Вовка в левой руке держал кусок хлеба, и, когда Шустрый шел рядом, он давал ему по маленькому кусочку.

— Какой у тебя послушный Шустрый, а я с Таймой ничего не могу сделать. Тянет и тянет.

— Возьми ее на парфорс!

— Легко сказать, на парфорс взять! Они на елках не растут, а я его с собой не ношу.

— А я ношу. Могу дать тебе для обучения Таймы.

Почувствовав укол от парфорса, Тайма запрыгала на задних лапах.

— Рядом, рядом, — успокаивал ее Дима. — Вовка, иди с Шустрый сзади, а то она к тебе тянет. Рядом, Таймочка, рядом.

Тайма очень быстро поняла, что когда она идет у ноги Димы, то ей не больно, и перестала тянуть. Дима, так же как и Вовка, начал давать ей хлеб.

— Отдохнем, — предложил Вовка.

Они спустили собак и сели под деревом.

— Ау! — разнеслось по лесу. — Ау!

— Это мама, — решил Вовка.

— Нет, это чужие. Надо собак на поводки взять, а то напугают еще кого-нибудь.

За елями послышался пионерский горн.

— Вовка, — оживился Дима, — пионеры в лесу, идем к ним.

Но тут из-за елки выскочил пионервожатый.

— Ребята, вы не видели маленького мальчика?

— Нет. А что?

Но вожатый, не дослушав, побежал в другую сторону. Опять послышался горн.

— Это он трубит. Верно, малыш какой потерялся. Вовка, давай искать.

Вдруг Дима замолчал. За деревьями кто-то хрустел ветками и тяжело сопел.

Щенки отрывисто залаяли.

— А вдруг медведь? — забеспокоился Дима. — Он съест парнишку.

— Парнишку — не знаю, а нас — наверное. Лезем на дерево.

— А собаки?

Вовка не успел ответить. На дорогу, опустив голову, не спеша вышел Трос. Он, глубоко втянув в себя воздух и не обратив внимания на замерших от неожиданности ребят, пересек дорогу и скрылся за деревьями.

— Вот… — начал Дима и не докончил.

Держа длинный поводок, который тянулся за Тросом, вышла на дорогу Лана и, махнув мальчикам рукой, исчезла в чаще.

— Идем, — решительно тронулся Вовка.

Мальчики быстро прицепили поводки и, скомандовав: «Рядом!», отправились следом за Тросом и Ланой.

— Это он по следу идет, — сообразил Дима.

— Щенков крепче держите, не мешайте Тросу! — не оборачиваясь, крикнула Лана.

Трос глухо рявкнул. Лана подбежала к нему. Он стоял около тапочек и внимательно их обнюхивал.

— Наверное, пошел купаться и утонул, здесь глубокие пруды, — дрогнувшим голосом проговорила Лана.

— Надо пруд обыскать. Я неплохо ныряю, — предложил Вовка.

— Я тоже, — подхватил Дима.

— След, Трос, след! — Лана направила собаку дальше.

Через несколько шагов из-за расступившихся елей сверкнула поверхность пруда. Неподвижная, мертвая вода отражала зеленые вышки и голубой кусочек неба.

— Ой! — вздрогнула Лана. — Ну, мальчики, ныряйте, только с того места, которое укажет Трос. След, след! — подбадривала она собаку.

Но Трос, не доходя до воды, свернул опять в чащу.

— Не купался, — убежденно проговорила Лана.

Утомившиеся щенки начали повизгивать.

— Иди, Вовка, с ними домой, а я Лане помогу.

— Мне самому интересно, — отозвался тот. — Иди, если тебе хочется.

Дима ничего не ответил. Молча прошли шагов сто, и вдруг Шустрый рванулся и залаял. Трос свернул в сторону и остановился над крепко спящим под широкой елью мальчиком.

— Ивин, Ваня, проснись! — тормошила его Лана.

Щенки, не умолкая, лаяли.

— Отведите щенков в сторону, а то теперь Трос им задаст.

Ваня потянулся, открыл глаза и вскрикнул. Он не ожидал увидеть Троса и решил, что это медведь.

— Ванюша, как тебе не стыдно, а говорил, будешь пограничником, — успокаивала его Лана. — Это же Трос, он тебя нашел.

Мальчуган заплакал.

— Я кричал, кричал, звал, звал, а вы все ушли, — проговорил он наконец сквозь слезы.

— Не плачь, Ваня, вот тебе тапки, надевай и бежим, а то в лагере переполох, — торопила его Лана.

— Как это он заблудился? — спросил Вовка.

— Никто не заметил, что он остался в лесу, — рассказывала Лана, — а когда сели обедать, звеньевая начала его искать. По всему лагерю бегали — нигде нет. Я пошла в комнату младших, взяла подушку с кровати Вани — и к Тросу; дала ему понюхать, и он сразу, еще с лагеря, взял след. Я говорила о Тросе нашему вожатому, а он даже внимания не обратил, а пошел со старшими ребятами по лесу искать. Неужели, — обратилась она опять к Ване, — ты горна не слышал?

— Нет, не слыхал. Я разделся и хотел купаться. А вода страшная, глубокая. Начал искать, куда белье положил, и не найду, — всхлипывая, говорил Ваня. — Тогда я стал искать, как пограничники ищут, пополз под елями, а потом меня кто-то уколол, а в лесу как зашумит!..

— Ну, ладно, не плачь, пойдем быстрее. — И они снова вышли на берег пруда.

— Знаешь что, Лана, — предложил Вовка, — тут хорошо собак выкупать, глубина-то какая!

— Ну, конечно, мало вам проточной речки, так в стоячем пруду надо купать? Еще чем-нибудь заразите! — набросилась Лана на сконфуженного Вовку.

— Ну, я просто не подумал, Ланка, чего ты?

— Всегда надо думать, это тебе не игрушка, а собака.

— Влетело? — весело подмигнул Дима.

— Подумаешь, было бы от кого!

— Лана, а с ней Ваня! — радостными криками встретили на опушке пионеры Лану.

На вечерней линейке Лана рапортовала о том, как Трос шел по следу и нашел спящего Ваню.

Таймыра больна

Дима ходил, как говорится, мрачнее тучи. Даже тетя не смеялась над ним. Вовка взял Шустрого и пошел в лагерь. Там он вызвал Лану.

— Ланка, пойди к нам: Тайма помирает.

— Что ты? — перепугалась Лана. — Отчего?

— Видишь, жара какая. Мы вчера очень поздно купались, а потом сразу пошли спать, а ночью был сильный ветер.

— А собаки ночевали мокрые?

— Ага.

— И сейчас у Таймыры насморк и глаза гноятся?

— Ну да!

— Уши и нос горячие?

— Да ты ее видела, что ли?

— На животе есть сыпь?

— Ну, есть.

— У нее чума, — определила Лана. — Теперь и Шустрого заразишь. Иди на берег и сиди там, пока я не приду.

И Лана со всех ног кинулась к даче.

Дима на корточках сидел перед Таймой и старался влить ей молока.

— Ой, Ланочка! — жалобно проговорил он.

— Не нюнь! — прикрикнула она на него. — Это у нее не только от простуды; сколько раз тебе говорила: не давай ей играть с чужими собаками. Вот теперь и расплачивайся. Не пьет?

— Нет.

— Возьми у тети яиц и градусник захвати.

Когда Дима принес требуемое, Лана приподняла Таймыре сбоку губу и влила ей в рот сырое яйцо. Таймыра судорожно глотнула и облизнулась.

— Еще? — спросил Дима.

— Хватит, — деловито сказала Лана, — сейчас мы ей градусник поставим. Отведи ей хвост в сторону. Вот так, хорошо.

— Таймочка, дурочка… — гладил Дима голову Таймы.

— Не Тайма дурочка, а владелец у нее неудалый, — не успокаивалась Лана. — Тысячу раз говорили, что купать надо в солнечную погоду, потом хорошо дать побегать, чтобы собака просохла, а вы… Тоже горе-собаководы!

— Ну, как дела? — подошел отец Димы.

— Сорок градусов! — посмотрела на градусник Лана. — И врача-то тут нет нигде! Вот что, Дима, давай отнесем ее в комнату.

— Она сама может итти.

— Ну, ладно, веди, а я сейчас. — И Лана бегом пустилась к лагерю.

Через некоторое время она вернулась с бутылкой карболки.

— Надо дезинфекцию сделать, а то Шустрый может заразиться.

— А о людях не думаете? — послышался тетин голос.

— Люди от собаки заразиться чумой не могут, — заявила Лана.

— Ты все знаешь!

— Это каждый культурный человек знает. Во всяком случае, должен знать! — отрезала Лана.

— Что же теперь делать? — прервала их спор мама. — Ведь нельзя собаку без помощи оставлять.

— А знаете что? — повернулась к маме Лана. — В Москву ее в таком виде все равно везти нельзя, врача тут нет, одно спасенье — это держать ее на солнышке и хорошо кормить, чтобы она не ослабла.

— Так она же ничего не ест!

— Надо насильно вливать ей яйца, молоко. Только пускай Вовка к ней не подходит. Шустрого не надо близко подпускать к тем местам, где была Тайма, а ты, Димка, не подходи к Шустрому.

— Карантин, одним словом, — засмеялся Вовкин папа.

Все предосторожности были напрасны. На третий день у Шустрого потекло из носа и из глаз. Но он не терял своей веселости и прекрасно ел. Вовка не унывал.

Таймыра проболела больше двух недель. Особенно тяжелы были три-четыре дня. За это время Дима почти совсем не спал. Ночью он вливал Таймыре в рот питье. Тетя давала мясной фарш, и Тайма нехотя ела его. Глаза Дима промывал ей раствором борной кислоты.

Наконец опасность миновала, и Таймыра, еще очень слабая, начала понемногу играть и бегать.

— Счастливо отделались, — сказал папа. — В этом возрасте щенки редко переносят чуму. Ваше счастье, что погода была жаркая.

— Да, мог остаться без собаки, — согласилась с ним Лана.