Фата-Моргана №7

Рон Уэбб ДЕВУШКА С ГЛАЗАМИ ЦВЕТА ВИСКИ

Впервые я познакомился с Джинной за бутылкой выдержанного виски в моей квартире. А перед этим я нашел ее в баре. Впрочем, давайте я все объясню. Видите ли, все это началось в «Файв-О-Клок-Клаб» около часа ночи — мой день рождения уже начался.

Я сидел в баре один. Со своей крошкой я поцапался и теперь изливал душу Элу, бармену. Я сказал ему, что сегодня у меня день рождения и как противно, что рядом нет девчонки, чтобы отпраздновать его как следует. И тогда Эл сказал: «Надо же такому случиться, Дэнни» и ушел в заднюю комнату.

Через минуту он вернулся со старой запыленной бутылкой, которую спер из запасов своего босса.

— Это тебе, — сказал он. — Поздравляю. Старик не заметит пропажи. Он заказывает это пойло ящиками из-за границы, а в год открывает всего бутылку или две.

Я сдул пыль с этикетки, но там все было написано на непонятном языке.

— Что это? — спросил я.

— Виски. По крайней мере, мне так сказал старик. Здесь он никогда его не открывает. Забирай бутылку домой и забудь обо всем. Я закрываюсь.

И я пошел домой.

Я поставил пластинку с душещипательным блюзом, открыл пробку и кинул в бокал пару кубиков льда. Я наклонил бутылку, но оттуда ничего не вылилось. Я уже совсем пал духом, как вдруг — что я вижу, — из горлышка высунулись маленькие пальчики. Потом оттуда вырвался клуб дыма и вылезла крохотная девушка. Этакая голенькая крохотулечка.

— Я Джинна, — сказала эта маленькая куколка.

— А я сошел с ума, — ответил я. И тут она стала расти, как Алиса в Зазеркалье, пока не превратилась в аппетитную красотку лас-вегасского типа. Высокая, ногастая, с умопомрачительным верхним ярусом. А глаза — цвета янтарного виски. В тон волосам.

Я так понял, что тут какой-то фокус с зеркалами или что-то вроде этого. То есть, я хочу сказать, — кто может ожидать, что из бутылки вылезет такая роскошная куколка. Минуту она стояла на кофейном столике. Вид у нее был заспанный.

Но выглядела она, как настоящая. И пахла, как настоящая — терпко и сексуально, с ароматом выдержанного виски. Может, это и рекламный трюк, но меня это мало волновало.

— Давай помогу тебе сойти, — сказал я, протягивая ей руку.

Сонное выражение слетело с ее лица, и глаза расширились. Вскрикнув, она соскочила со стола, столкнув при этом бутылку, и помчалась в ванную. Я догнал ее прежде, чем ей удалось захлопнуть дверь. Схватив полотенце, она обмотала его вокруг бедер.

— Не прикасайся ко мне, — сказала она и выскочила из ванной. Полотенце размоталось, обнажив ее роскошную попочку с симпатичными ямочками. Ямочки прыгали вверх-вниз, когда она бежала в гостиную. Там она села на диван и накрылась полотенцем.

— Я буду кричать, — предупредила она.

Решив, что сдержанность мне не помешает, я уселся в противоположном углу комнаты. В конце концов, мы еще не познакомились. А Джинна, судя по всему, отличалась застенчивостью.

— Привет, — неуверенно начал я.

— Привет, — настороженно ответила она.

Я понял, что так у нас ничего не выйдет.

— Ты всегда обитаешь в бутылках из-под вина?

— Почти всегда, — ответила она, начиная успокаиваться. — Я всегда сижу в бутылке, пока кто-нибудь не откроет пробку. — Тебе раньше уже приходилось выходить из бутылки?

Ее глаза мечтательно затуманились.

— Да.

А я и сам витал в облаках.

— И что произошло в тот раз?

Она слегка нахмурилась и ответила:

— Не помню.

Мне показалось, что она врет. Я попытался разыграть другой гамбит.

— А в лампе ты когда-нибудь жила?

Она оскорбилась.

— Я? В старой вонючей лампе? Господи, никогда. Моя семья живет в бутылках из-под самых изысканных напитков. Конечно, кроме дяди Чарли. Он жил в ужасной керосиновой лампе. — Она слегка зарделась и добавила: — Но мы никогда не поддерживали с ним отношений.

Тут меня осенило.

— Значит, ты настоящий джинн, и, раз я выпустил тебя из бутылки, ты — моя рабыня. Ты должна выполнить все, что я прикажу.

— Ничего подобного.

— Что значит, ничего подобного? Я ведь сам читал об этом в книжках.

— Ну… — задумчиво потянула она, — это не совсем так.

— Ага! — воскликнул я. — Значит, я прав. — Мысленно я уже перебирал возможности, и, наверное, в моих глазах появился блеск, потому что она быстро сказала:

— Тебе положено только три.

— Три желания?

Она кивнула.

Имея в своем распоряжении всего лишь три волшебных желания, мне следовало хорошенько их обдумать, но ее тело, прикрытое полотенцем, выглядело так заманчиво, что я тут же выпалил:

— Отдайся мне.

— Сейчас? — спросила она. И ее глаза снова округлились.

— Сейчас.

— Ты должен произнести магические слова.

— Какие?

— Фокус-покус.

— Что?

— Тот, кто запрятал меня в бутылку, отличался чувством юмора.

— А… — глупо улыбнулся я. — Клоун, значит.

Она тоже улыбнулась, но ее улыбка не была такой глупой, как моя. Полотенце чуть сползло вниз.

— Фокус-покус, — тяжело дыша, произнес я. — Отдайся мне.

И тут ее глаза цвета виски стали совсем янтарными, и она откинулась на спинку дивана. Волосы заструились по плечам, а полотенце упало на пол.

Я мигом оказался рядом и принялся осыпать ее поцелуями. Ее губы были мягкими и горячими, и все шло так хорошо, как вдруг она стала уменьшаться в размерах.

— Какого черта? — завопил я. Теперь она лежала вся из себя голая размером не больше восьми дюймов.

Она снова улыбнулась — такая хитренькая улыбочка — и опять выросла.

— Ну и что теперь? — поинтересовался я.

Она схватила полотенце.

— Я тебе отдалась, — невинно ответила она.

И тут она заплакала. Я имею в виду, действительно заплакала. Можете себе представить? И, всхлипывая, сказала:

— Это у меня типа защитной реакции. Понимаешь?..

Я ничего не понимал, но ее слезы подействовали на меня.

Она вытерла глаза уголками полотенца и, шмыгнув носом, сказала:

— Ты мне нравишься, Дэнни, на самом деле нравишься. Но я не смогу отдаться, пока… — Тут она снова зарыдала. — Пока рядом со мной не будет бабушка.

Я молчал. Что я вообще мог сказать?

— Бедняжка. Ей так одиноко сейчас. Ее заставили выйти из ее любимой бутылки из-под ликера, и теперь она живет в какой-то дешевой посудине из-под вина в магазине «Шурмер Деликатессен». Похлопывая своими ресницами, она добавила: — Я знаю, что у нас все будет хорошо, когда мне удастся вызволить оттуда свою бабушку. Ты поможешь мне?

Что мне оставалось делать. Я пошел в «Шурмер Деликатессен» и купил эту бутылку. Я узнал ее по пробке. Джинна сказала, что она должна быть голубого цвета.

Я протянул бутылку Джинне и отвел глаза в сторону, пока она откупоривала ее. Неловко как-то смотреть, когда оттуда станет вылазить ее голая бабушка.

Я услышал хлопок откупоренной пробки, а затем низкий мужской голос:

— Моя крошка!

А Джинна ответила:

— Гарольд, золотце!

Никакой бабушки там и в помине не было.

По комнате разгуливал здоровенный голый парень, а Джинна висела у него на руке и влюбленно заглядывала в глаза.

Затем она посмотрела на меня и сочувственно сказала:

— Извини, Дэнни. Это, конечно, нечестно, но, думаю, ты поймешь. Мы с Гарольдом любим друг друга.

И этот здоровяк расхохотался. Я сразу мог сказать, что ее любовь не взаимная. В его глазах была только похоть и никакой душевной чистоты.

— Джинна, — воскликнул я. — Ты просто слепа. Этот парень тебя не стоит.

Гарольд налил себе в бокал мой бурбон и зажег одну из моих сигарет.

— Как ты не понимаешь, — горячо сказала Джинна, — у нас с Гарольдом душевная близость.

Тут я чуть не взбесился. Надо же, Джинна втрескалась в этого бугая, который накачивается моей выпивкой.

— Фокус-покус, — сказал я Гарольду. — Сгинь отсюда.

Гарольд налил себе еще бурдона, а Джинна сказала:

— Ничего не выйдет. Ведь это я освободила его, а не ты. Так что твои желания не исполнятся.

— Не на такого нарвались, — спокойно ответил я ей. — Фокус-покус. Засади Гарольда обратно в бутылку.

— О-о-о! — запричитала она, но желание мое выполнила.

Гарольд превратился в облачко дыма и залетел обратно в бутылку. Всхлипывая, Джинна закупорила бутылку пробкой.

— Джинна, любимая, — пытаясь утешить ее, сказал я, — не плачь.

Она слегка подернула плечами, и бутылка с Гарольдом принялась раскачиваться на столе. Вдруг она раскололась на две половинки. И опять этот голый здоровяк принялся расхаживать по моей комнате, а Джинна с виноватым видом что-то рассказывала мне про защитную реакцию и про душевную близость.

Это было просто невыносимо. А этот бугай Гарольд нагло лыбился на грудь Джинны. Я посмотрел на Джинну, которая не сводила с Гарольда глаз.

Я понял, что меня может спасти только третье желание.

— Фокус-покус. Полюби меня.

Джинна еще смотрела на Гарольда. Но смотрела так, будто бы перед ней стояло какое-то чудовище или что-то в этом роде. Затем она повернулась ко мне, ее глаза затуманились, и она сказала.

— Дэнни, дорогуша. Гарольд здесь лишний.

— Раз ты так считаешь, — как можно безразличнее ответил я. — Но ведь его бутылка разбилась.

— Он может залезть в мою, — ответила она. — Мне-то бутылка уже не понадобится. — Подойдя к Гарольду, она что-то прошептала ему на ухо. Превратившись в сизый дым, Гарольд исчез в бутылке из-под виски.

— Бедняжка, — сказала Джинна, закупоривая пробку. — Ему там так тесно.

— Ничего. Привыкнет. — Тут я подумал, а не вернуть ли мне бутылку владельцу «Файв-О-Клок-Клаб». Вот потеха будет, когда вместо красотки перед ним появится этот голый тип.

Но мысли быстро вылетели у меня из головы, когда я увидел, какими влюбленными глазами смотрит на меня Джинна. Сердце бешено заколотилось. Она тихо сказала:

— Я люблю тебя, Дэнни.

И я покорно ответил:

— Я тоже тебя люблю.

— Мой защитный механизм, — хихикнула она. — Ты должен меня любить.

Но я ничуть не возражал.

Я обнял ее одной рукой и поцеловал. А другой рукой я взял бутылку с Гарольдом и выбросил ее в корзину для бумаг.

Джинна мечтательно улыбнулась и сбросила полотенце.

(Перевод с англ. С.Коноплева)